Emilia Ree

Теплая августовская ночь. Там, на трассе, все залито светом. Проносятся грузовики и редкие в столь поздний час легковые машины. Но стоит свернуть с трассы, нырнуть по петляющей среди зеленых стен дороге...

Чудовище все-таки появилось. Стоит посреди темной как смоль асфальтовой полосы, опирается на дорожное покрытие разноширокими
колесами. Полуслик, задняя пара на 265 миллиметров, передняя на 235 - чудовище приехало не аппетит раздразнить. Поодаль, у кромки проезжей части замерла Маджеста
цвета слоновой кости. Годзилла ждет
жертву на заклание, монотонно бубнит
на холостых оборотах. Люди договариваются,
кто поедет. Дзинтаро мрачнее штормовой
ночи - он знал, что соперник будет сильный.
Не знал, что настолько.

Черное чудовище ждет.
Люди совещаются между собой вполголоса.
Дзинтаро недобро смотрит на Годзиллу.
Видимо, все-таки решение принято. Белая
Маджеста проезжает мимо, на заднем
сиденье Валет и Лара - они будут наблюдать
за финишем. Тем временем Дзинтаро садится
в черный Торнео, заводит мотор.

Годзилла уходит на
правую полосу, освобождая пространство
для соперника. Индра встает на стартовой
линии, помогает автомобилям подровняться.
Чудовище жадно вдыхает воздух, полной
грудью, всеми шестью дроссельными
заслонками. Обороты подскакивают,
обогащенную смесь давлением турбин
забрасывает в цилиндры.

У кого еще вы найдете такой контент? Небольшая экскурсия по выставке Пабло Пикассо.

Наступило лето. В воздухе стоял потрясающий запах цветов, зелени, свежескошенной травы. На открытых верандах ресторанов все чаще пахло жареным на углях мясом. В школах начались столь долгожданные каникулы. Кто-то ехал к морю, а кто-то еще считал оставшиеся до отпуска последние дни. Студенты сдавали экзамены. Многочисленные пляжи и базы отдыха на восточном берегу полуострова Муравьева Амурского - каждый день были забиты отдыхающими, а вечером желающих смыть с себя городскую пыль становилось еще больше. Шаморская трасса стояла вся в пробках до самого Артема. На острове Русском ситуация была не лучше.

Очень сильно облегчал проблему отдыха на море Прадос Рокхаунда. Они уехали за Находку, в сторону Триозерья. Всего три с половиной часа на машине - и вот оно, побережье, изрезанное маленькими и большими бухточками, украшенное песком и живописными рифами. Рокхаунд посчитал, что на трех озерах будет слишком много народу, и небольшой песчаный пляж отлично подойдет для их маленькой компании. Лео и Альфа предпочли поселиться на берегу, в палатке. Рокхаунд же разгрузил свой увесистый бумажник, тут же на базе отдыха сняв уютный домик для двоих.

Она лежала у него на груди, и задумчиво водила ноготками по ключице. Одеяло они сбросили куда-то на пол еще час назад. Простынь была вся влажная от пота. И не только от пота. Он бережно прижимал девушку к себе, гладил ее ладонью по спине и бедру.

- Ты в душ не собираешься?

- А ты что, испугался? - неожиданно раздраженно отреагировала она. - Не бойся, я на таблетках.

- А я и не боюсь, - ответил он совершенно спокойно и уверенно. - Я готов к ответственности.

- Ты на работу не опоздаешь? - напомнила она, старательно меняя тему.

- Не опоздаю, - он запустил руку в волосы на затылке девушки, принялся подушечками пальцев массировать кожу у нее за ушком. - У меня встреча в двенадцать, я шефа заранее предупредил, что сегодня с утра меня не будет.

Зима в этом году выдалась на удивление снежной. Давно такого не было. Городской снегоуборочной техники хронически не хватало, поэтому на дорогах можно было часто увидеть и машины из краевого управления. Снег обильно посыпали реагентами, сгребали в горы на тротуары, где он моментально схватывался в ледяные торосы, и стремительно чернел на солнце - но таять не спешил. Остатки снежного покрова автомобили бережно укатывали и полировали до состояния стекла. Подняться или спуститься по склонам, покрытым полированным стеклом, подчас оказывалось опасно для жизни, но это явление для города было вполне обычным. А потом приходил новый снегопад.

Темнело рано. Погода в эти дни держалась на удивление тепличной для начала февраля - воздух от силы минус пять, и совсем нет ветра, что не на шутку пугало местных жителей. Шутили, что фильм "Послезавтра" начинался с подобных климатических аномалий.

Если быть честным, он его всегда ненавидел. Отчасти даже боялся. Это как поход к зубному врачу - ты вроде бы знаешь, что сейчас современное оборудование, что у дантиста опыт и квалификация, что прекрасное обезболивающее, но все равно очень тяжело переносишь любые манипуляции на своих челюстях. Нет, самое болезненное уже закончилось - теперь только профилактический осмотр. Но все равно неприятно. Дантист обзавелся новым ноутбуком - взамен убитого на днях, и теперь ревностно изучает результаты своего труда. На экране ноутбука - графики, тут и температура выпускных газов, и загрузка форсунок, и давление наддува, какие-то трехмерные диаграммы...

Рев мотора - стрелка тахометра ползет к красной зоне. Тормоза хватают колеса за диск, плавно и вместе с тем достаточно жестко чтобы заставить сбросить скорость. Передняя ось поворачивается не спеша, без резких движений, словно это вальс, а не гонка. Вот он, апекс - высшая точка поворота - на нее нацеливаются заранее, весь проезд в голове водителя выстраивается еще до начала изменения траектории движения. Зайти максимально широко, пересечь всю ширину проезжей части, обрезать "макушку" поворота на апексе - там, где соотношение векторов скорости и центробежной силы будет оптимальным, и выйти также широко. Потерять как можно меньше скорости и драгоценных долей секунды...

Она с детства любила машины. Еще будучи совсем маленькой, сидя сзади, на краю такого мягкого, будто плюшевый, велюрового дивана - держалась за спинки передних сидений и расспрашивала отца, как называется та или иная модель. Обожала разглядывать приборную доску - поистине, что-то завораживающее было в этом великолепии насыщенных салатово-зеленых цифр, шкалы тахометра, небольших иконок. А эти крохотные капельки-рожки по углам передних крыльев? Маленькие, но такие незаменимые помощники, направляющие автомобиль ровно по полосе движения.

Чёрная Тойота Креста в 90-ом кузове это подарок родителей на совершеннолетие. Единственным условием, которое выдвинул отец, было выучиться и получить водительские права. Она уже тогда четко знала, чего хочет. На каком моторе это должно быть. Еще в одиннадцатом классе тайком сбегала из дома в ночь - посмотреть нелегальные гонки. Стояла на вершине виадука в толпе таких же зрителей, прямо над некрасовским путепроводом - как зачарованная наблюдала за стартом, провожала взглядом каждую пару машин, уходящую в сторону молодежной. Уже тогда осознавала - она тоже будет заниматься этим. Общалась с ребятами и девчатами, настоящими стритрейсерами. Впрочем, общением это было трудно назвать - она стояла поблизости и слушала, затаив дыхание. Впитывала каждое слово. Нулевик, наддув, впуск, смесь, трасса, стойки, дифференциал - каждое слово было непонятно, в каждом слове таилось доселе неведомое волшебство.

- Не яри меня! - рявкнул суровый мужской бас.

Хан остановился на пороге бокса, сделал большой глоток из высокого картонного стакана - в такие наливают кофе на пит-стопах - прислушался. Наверху кто-то спорил. Причем на весьма нестабильных тонах. Обороты повышались, давление нарастало, температура подходила к красной зоне шкалы, потом кто-то гаркнул что-то нечленораздельное, и из дверного проема на втором уровне вылетел раскрытый словно книжка ноутбук, смачно шваркнулся о бетонную стену и соскользнул вниз.

Хан прошел внутрь, обогнул подъемник, залез за верстак, достал одной рукой побитый ноутбук, тяжело вздохнул и принялся подниматься по стальной лестнице.

На диване перед журнальным столиком сидел молодой парень ростом под два метра. Ел корейскую лапшу с не очень благозвучным названием - зато быстрого приготовления, из пластикового контейнера. Парень носил футболку, позволяющую наглядно продемонстрировать руки, забитые татуировками словно рукавами; были тут и поршни с шатунами, и коленчатый вал, и турбины, и какие-то графики - лишь члены очень узкой секты смогли бы определить, что это стендовые карты и замеры телеметрии, а венчала все это великолепие стилизованная фраза-девиз: "дороже нет вещей чем мать и Турик Вэшка два и пять".

С утра пришлось топать пешком, потом ехать на метро. Ненавижу эту пыточную машину, которая словно адская глиста ползает по кишечнику города. Да, ассоциация капец какая, но других ассоциаций с метро у меня нет. Оттуда еще надо суметь выбраться так, чтобы никто не помог тебе разуться. Говорят, в тринадцатом часу тринадцатого дня тринадцатого месяца на линии выезжает вагон с душами потерянных ботинков...

Идея была в том, чтобы не палиться перед своим водителем, а значит - и перед службой безопасности. Вроде все хорошо, работа нравится, зарплата устраивает, условия потерплю. Но ощущение жизни в шоу "За стеклом" откровенно замаяло.

Все страдания, перенесенные в метро, были восприняты как необходимая жертва богу искусства. Сложно сказать, какой бог мог служить бы такому искусству, но что поделать - я не из московской хипстерской интеллигенции, в моей провинции люди приколачивать к брусчатке причинные места непривычны, а потому надо искать какие-то иные формы самовыражения. Подчас даже еще более концептуальные, хотя... вспоминая парня с брусчаткой... он ведь даже дырку в мошонке заранее пробил, под, так сказать, ремонтный размер... в общем, у меня все еще достаточно цивильные формы. А когда вижу концертные костюмы Валерия Леонтьева - хочется закурить, от осознания всей убогости собственного воображения. Нет, я не стебусь, Леонтьев по визуальной подаче вывозит. Реально вывозит, у него еще поучиться надо.

Но я не Валерий Леонтьев, такой основательной финансовой базой не обладаю, и поэтому зачастую весь реквизит для съемок нам приходится создавать на коленке, из говна и ветра. Выручает талант Вермишель находить и выкупать в интернете за бесценок недооцененные вещи. У нее уже полкомнаты в квартире завалено антиквариатом, оценить у толкового эксперта - и можно Бентли купить. Розовую.

…было обычное утро – не лучше и не хуже других. Шумели зеленые кроны редких деревьев, ярко светило солнце. В воздухе висело обычное летнее марево огромного города, живущего под куполом выхлопных газов и выбросов производств. Нескончаемой змеей поток автомобилей полз по проспекту. Душно, нечем дышать, слева – чадящая и рассыхающаяся «скорая» на базе какого-то тазика, справа – несколько единиц Равшано-Джамшутной техники не спеша курят, в перерывах укладывая новый асфальт. Шум, гудки клаксона, чья-то ругань. Но это снаружи. А внутри морозный запах фреона и кожи, тишина и покой. Ноутбук и свежий Financial Times. И бесконечная благодарность мудрому начальству за выделенный служебный транспорт.

Но это лирика. А вот физика…

Я не люблю нашего банка. Я в нем работаю. Ублюдки и подонки меня напрягают, я научился снижать их негативное влияние до приемлемого уровня отрицаловки, и с этим живу.

А как начиналось – вспомнить стыдно. С каплей теоретических знаний, без какого-то значительного опыта – таким вот ничтожным птенцом я и предстал перед Алмазом. Его группа тогда работала «на дядю» в одном местном банчке. Спасло то, что после пройденной практики - ребята немножко знали меня чисто по-человечески. Так я получил должность дилера. Первая серьезная работа, первый опыт. Впервые в жизни у меня стало хоть что-то получаться.

А потом Алмаз ушел. Вместе со своей командой.

«Платят они нам на отъебись. В принципе, как мы и работаем…»

И меня забрал с собой. Сюда.

У меня – на тот момент на счету были уже серьезный практический опыт (наработанный под чутким руководством Самого), плюс мой талант и искренняя вовлеченность в рабочий процесс – сделали свое дело. Не имея мало-мальски значимой бумажки – я все-таки стал таким человеком, с мнением которого в профессиональных кругах уже начинали потихоньку считаться.