Огонь среди Льда. Главы 53-54

Амелия Дженкинс едва не закричала от смеха, щёки её раскраснелись от веселья.

— Кто бы ни строил эту штуку, у него явно не все дома, — выдавила она между приступами хихиканья. — Умён, чёрт морской! Где-то на уровне булыжника!

Замок Пайк — самое причудливое сооружение, какое Джозефу только доводилось видеть. Три огромных крепости на островках — скорее даже своеобразных морских столбах, — соединённые крытыми каменными арками. И ещё с дюжину башен поменьше, ветвящихся в сторону моря, словно ветки дерева, связанные меж собой опасно раскачивающимися верёвочными мостами.

— Ну-ну, мисс Дженкинс, — кашлянула мисс Бёрд. — Дадим народу шанс оправдаться. Мисс... Грейджой, верно? Вы осознаёте, насколько... шатким выглядит ваш дом?

Пленная капитан пиратов, женщина с резкими чертами лица и обветренными щеками, прорычала:

— Пайк построили тысячелетия назад, когда остров был больше, а это место — сплошным утёсом.

И всё же строители должны были понимать, что море здесь почти всегда штормит, в своём стремлении заполучить первоклассную прибрежную резиденцию. И действительно, возвышенные скалы, на которых стояли многочисленные башни Пайка, омывались белыми когтями бушующей воды и пены, что молотили их уже тысячелетие, — если верить в озвученный срок, — и будут молотить ещё столько же. Возможно, когда-то это место и впрямь было величественным утёсом, и тогда Пайк являл собой поистине невероятное зрелище, — а для неискушённого взгляда он и сейчас таков, — но Джозеф видел в нём лишь инженерную катастрофу.

А ведь он даже не инженер.

По крайней мере, одичалые наслаждались видом, впервые в жизни узрев настоящий замок из твёрдого серого камня с зубчатыми стенами. Они, верно, и не подозревали, что замку этому осталось недолго, за исключением надвратной башни, которой посчастливилось стоять на разрушенном утёсе.

«Свидетель, — подумал Джозеф. — Единственный свидетель того, как остальное вернётся ко двору Нептуна»

— Радиограмма с «Флетча», сэр! — к ним подбежал вестовой, отдавая честь.

— Зачитывай.

— «Флетч» — «Гефесту», — отрапортовал юнга. — Мы проводили «Золотую удачу» в порт Кейс. Ждём приказаний.

— Начать дипломатические переговоры с местными властями, — ответил Джозеф после некоторых раздумий. — Мы скоро присоединимся, идя полным ходом.

Вестовой застрочил в блокноте, затем показал написанное капитану для подтверждения. Тот бегло просмотрел текст и кивнул, но едва юнга собрался умчаться в рубку связи, поймал его за плечо.

— И принеси мне бутылку самогона из камбуза.

— Даю той башне лет двадцать, прежде чем рухнет, — поспорил Амондшем, как раз когда о зазубренные скалы разбилась огромная волна.

— Ставлю на полчаса, — пробормотал Джозеф и повернулся к пленникам. — Мисс Грейджой! Ваш дом — поистине изумительное зрелище... Никогда не видел ничего подобного. Скажите, какая из башен вам больше всего по душе?

Железнорождённые — все сплошь суровые, некрасивые люди. Не от рождения, — хотя и это спорно, — но от тягот жизни. Расплющенные, разбитые в кровь носы от чрезмерно частого ношения шлемов, грубые, обрубленные пальцы — результат вечного таскания кольчужных рукавиц. Даже их капитан, Аша Грейджой, стояла, прямо как мужчина, с мускулистыми руками и небрежно остриженными волосами. Красками эти оборванцы не блистали, зато с лихвой компенсировали недостаток цвета своим языком, выдавая порой воистину цветастые кружева брани.

«Гефест» прорезал волны, рассекая водяную пыль и открывая прекрасный вид на Пайк и примыкающий к нему порт Лордспорт, приютившийся в западной тени замка. И если деревянные корпуса в Лордспорте то взлетали, то падали, следуя приливам и отливам, то «Гефест» оставался настолько устойчив, что Джозеф едва ощущал качку.

Мисс Грейджой смотрела на него с яростью, плотно сжав губы, так и не дав ответа. Он равнодушно пожал плечами и откупорил переговорную трубу на поручне.

— Кто на связи, Джеральд?

— Мистер Асквит.

— Хм, — промычал Джозеф, наклоняясь. — БИЦ, мостик. Дайте мне дистанцию до замка Пайк.

Дюжина голов повернулась к нему, округлив глаза от тревоги.

— Мостик, БИЦ. Четыре мили, пеленг ноль-девять-семь.

«Четыре мили и неподвижная цель, — подумал капитан. — Если артиллеристы промахнутся, кого-то повесят на фок-мачте»

— Сигнальщики! — позвал он. — Передать на фок-мачту: вы видите осадные орудия?

«Может, поднять боевую тревогу?» — задумался Джозеф, но решил пока воздержаться.

— Оружейники, — произнёс он в трубу. — Подготовить башни А и Б, взрыватели на фугасы. Цель — дистанция четыре мили, пеленг ноль-девять... ноль-девять-восемь. Рулевой, самый малый вперёд.

«Гефест» замедлился до ползучего хода, волны лениво лизали борта. Две спаренные двенадцатидюймовые башни, скрежеща, развернулись на правый борт; жерла орудий раззявились в нетерпении.

Матросы, столпившиеся на верхней палубе, пригнулись, когда носовая башня начала разворот. Тем, кому не повезло оказаться слишком близко, пришлось распластаться на досках настила.

— Мисс Хэйр, — окликнул старпом, — очистите, пожалуйста, палубу.

Белокурая женщина без страха сиганула через поручни, приземлилась кувырком и рявкнула так, что даже капитан Грейджой впечатлилась, судя по выражению её лица. Пока одичалых сгоняли вниз, чтобы не оглохли к чертям собачьим, в орудийных башнях загудели подъёмники, вздымая снаряды.

— Цели, сэр?

— Пусть сами выбирают, считайте это учебными стрельбами, — задумчиво протянул Джозеф.

— Сэр, сигнальщики докладывают — на башнях не меньше дюжины катапульт, — вернулся вестовой, протягивая бутылку прозрачного самогона. — Но вряд ли они смогут в нас попасть.

Капитан хмыкнул, выдернул бутылку из рук юнги и откупорил. Сунул её капитану пиратов. Аша Грейджой подозрительно уставилась на него. Он вздохнул и сделал впечатляющий глоток, закашлявшись, когда обжигающая жидкость скользнула по горлу.

Снова попытался всучить ей бутылку. На сей раз Аша приняла её, позволив и себе хлебнуть — а потом выплюнула, кашляя и высовывая язык.

— Крепковато, а? — похлопал Джозеф её по спине. — Надеюсь, ты умеешь плавать.

— Ч-что за херню ты несёшь...

И резким толчком капитан спихнул Грейджой за борт, отправив ту бултыхаться в море с бутылкой в руке. Не успела остальная команда и глазом моргнуть, как одичалые ринулись вперёд — они подхватывали пиратов и швыряли в бурлящие волны.

— Лучше плывите! И быстрее!!! — проорал Джозеф, перегнувшись через планширь. — А то угодите под винты! Для вашей и без того уродливой мордашки это плохо кончится!

— Сэр, — доложила Свифт Хэйр, — орудия наведены.

— Местное управление, огонь по готовности.

Ничто не сравнится с рёвом линкора. Когда-то люди не могли противостоять феноменам, с которыми попросту невозможно было сражаться, с деяниями богов, так сказать. Видишь шторм на горизонте — и можешь лишь молиться или убраться с его пути. Но человечество никогда не отличалось терпимостью, никогда не мирилось с беспомощностью. Будь иначе, люди приняли бы Великую Вьюгу и смирились, что их смерть — воля Божья.

С Генератором можно пережить Вьюгу. На дредноуте — ринуться ему навстречу. А с линкором ты сам становишься штормом.

Ясное небо разорвали дым и пламя, волны вспучились, расходясь кругами. Четыре жутких исполинских орудия обрушили на мир то, чего он никогда прежде не видел.

Четыре свистящих снаряда прочертили убийственную дугу в небесах, словно багровые кометы.

Первый снаряд поразил мост, соединявший ближайший остров Пайка с материком — бронебойный колпачок пробил стены насквозь и взорвался внутри. Град кирпичей и строительного раствора обрушился на шипастые скалы внизу, отрезав замок от острова.

Второй снаряд со злобным шипением пронёсся сквозь пустоту.

Третий и четвёртый врезались в самый большой из островных замков — уродливую чёрную громаду, ныне отрезанную от острова. Они проломили толстую внешнюю оболочку, оставив огромные чёрные кратеры на поверхности и впустив солнечный свет в недра крепости.

Амелия присвистнула:

— Только сейчас осознала, что никогда раньше не видела, как стреляет этот зверь.

Пираты в воде внизу вскрикнули в ужасе и что было сил поплыли к берегу.

Орудиям потребовалась всего минута на перезарядку, а в запасе оставалось ещё более полусотни снарядов.

«Ланниспорт выглядит совсем крохотным, — думала Изабелла, — затерянным в тени Утёса»

Ланниспорт — столица Королевства Запада, величайший порт западного побережья. И впрямь, некоторые назвали бы его первым во всём Вестеросе, хотя, скорее всего, то говорили бы истинные патриоты Запада, с алой кровью в жилах.

Пожалуй, древний Старомест не без причин мог бы потягаться с Ланниспортом за этот титул.

Шесть тысячелетий королевский дом Ланнистеров правил Западом, и все эти века их дворец-крепость хмуро взирал на шумный старый порт. Шесть тысяч лет — кровавый бронзовый век минул три тысячелетия назад! И даже не они были самыми древними, ведь королевский дом Старков, в чьих владениях им довелось погостить, возводил свою династию к временам восьмитысячелетней давности, имея тому письменные подтверждения. Изабелла могла припомнить лишь одну династию Старого Света, способную хотя бы слабо мерцать в свете этих легендарных вестеросских родов — императорский дом Японии.

И, как все прославленные династии, им довелось пережить и преодолеть немало бедствий — распри за престол, междоусобные войны, запутанные брачные союзы и слабых правителей. Не единожды могучий дом Ланнистеров стоял на краю гибели, не единожды они прокладывали путь из этой пропасти войной, торговлей и подкупом, и за всё это время ни разу не ослабили хватку на символе власти, добытой обманом, мечом и золотом — Утёсе Кастерли.

Изабелла миновала септу с семью ликами — молельный дом вестеросского семиликого бога, где тонкой струйкой текли святые мужи в драгоценных облачениях, известные как септоны. Странный, латинский титул для земли, никогда не знавшей величия Рима.

«Будь оно иначе, возможно, их культура и технологии не были бы столь отсталыми и застойными, — думала она. — С другой стороны, вестеросцы необъяснимым образом говорят на королевском английском, на языке, который сам по себе является незаконнорожденном дитём латыни и германских наречий, отшлифованным за века»

Но люди Ланниспорта не отличались религиозностью — а если и были набожны, то лишь в одном — в поклонении золоту и прочим монетам. Разряженные в пух и прах нувориши вышагивали по мощёным улицам, словно сами булыжники принадлежали им, а уличные торговцы, бросая кости, мечтали когда-нибудь достичь столь завидного положения. Сотни повозок и четырёхколёсных экипажей, влекомых одной лошадью, служили извозчиками Ланниспорта.

Изабелла, удовлетворённая дневной прогулкой по городу, наняла экипаж до поместья Лантеллов. Чистые, широкие проспекты вполне подобали даме её положения, а патрулирующие стражники в алых плащах делали их достаточно безопасными, чтобы дети резвились в переулках без страха. Она позволила себе откинуться на сиденье, глядя, как проплывают мили тёмных, безмолвных строений, похожих на казармы — алые львиные гербы Ланнистеров развевались в таком множестве, что казалось, будто за окном осенний лес.

Но также мелькали затейливые известняковые порталы и длинные ряды эркеров с окнами из прозрачного стекла — феодальные особняки Ланниспорта — с массивными стенами по углам, увенчанными башенками-киосками, и акрами лимонных и лавровых деревьев.

Ланниспорт был городом порядка и чистоты, куда более приятным глазу, чем убогие порты Востока или окутанные смогом метрополии Европы. На перекрёстке трёх трактов и меж единственной морской дорогой Запада.

Изабелла смотрела, как людская жизнь стекается на шумные рынки — из процветающих кварталов купцов и мелкого дворянства, из залов самых престижных гильдий, из садов богачей в прохладной тени Утёса Кастерли. К трущобам бедняков, вниз по склону и на набережную, к простолюдинам, новым иммигрантам издалека, рискнувшим всем ради лучшей жизни, поставившим на милость необузданного капитализма.

Тысячи охряных черепичных крыш, едва ли с просветом меж ними, словно растрескавшаяся корка пересушенного пирога.

И одинокий тенн на своём жутковатом стальном лансере, рокочущем по мостовой. Дети тыкали в него пальцем, дивясь невиданному, а матери в страхе жались к стенам. Городская стража Ланниспорта тоже встревожилась, но лансер — создание не живое, без приказа не тронет. Да и многие горожане знали правила: вьючные звери, — даже экзотические, — всегда имеют высший приоритет, так что нужно просто убраться с дороги и всё будет в порядке.

Свернув за угол ограды внушительного поместья и взобравшись по крутому склону, в просвет меж силуэтами домов, Изабелла увидела тёмно-зелёные воды естественной гавани Ланниспорта. Там она различила громоздкие, массивные каменные арсеналы и казармы, нависающие над единственным крупным глубоководным портом западного побережья континента.

И вот что защищали эти грозные укрепления — кровоток торговли, поддерживающий свирепое древнее сердце Ланниспорта. Там, где город расползался по морю спутанными мачтами судов из всех портов континента и даже из-за его пределов. Она заметила высокую корму «Золотой удачи» — флагмана торгового флота Лантеллов, и ещё дюжину купеческих судов — безусловно крупнейших деревянных корпусов в гавани, с их высоченными мачтами и прямыми парусами.

Тут были и другие торговые суда, от иноземных, с яркими разноцветными парусами, до угрюмо-монохромных железнорождённых коггов. Ведь, подобно викингам, железнорождённые были не только разбойниками, но и купцами. А ещё там виднелись стремительные боевые галеры и приземистые дромоны в северной части порта, и легионы промысловых и рыболовных судов в южной гавани. И три безмачтовые плавучие тюрьмы, притулившиеся посреди залива.

А дальше, ещё дальше, словно крепость, встающая из волн — колоссальный «Гефест» с двумя ажурными мачтами — крупнейший корабль в мире, Старом и Новом. Неиссякающий поток судов, входящих в гавань и покидающих её, старался держаться подальше от могучего дредноута, зная, что его кильватерный след фактически блокировал вход в залив с тех пор, как он вошёл сюда несколько дней назад.

— Миледи, — окликнул возница, — мы прибыли.

— Премного благодарна, — Изабелла подобрала юбки, спрыгивая с повозки, и кинула вознице пригоршню медных пенсов — на несколько шиллингов.

Дом Лантеллов был младшей ветвью Ланнистеров, и их поместье вполне соответствовало этому статусу. Миновав живую изгородь и охрану у кованых железных ворот, Изабелла очутилась в пышном саду, достойном любого чаепития, устроенного Короной — с роскошными топиарами и хорами шелестящих лимонных листьев. В уголке приятно журчал фонтан, его кристально чистые воды кишели всевозможными экзотическими рыбками.

«Владеть таким огромным участком земли в самом сердце городских трущоб — Лантеллы и впрямь весьма состоятельны»

У резных деревянных дверей её встретила почтенная экономка, предложив избавить от испачканных, провонявших рыбой башмаков и выдав взамен пару изящных туфелек. Изабелла с благодарностью приняла их.

— Хозяин в солярии, миледи, — присела в реверансе горничная. — Ваши слуги уже там.

«Мои слуги?» — с весельем подумала Изабелла.

Она старательно приподняла подол юбки, чтобы, будучи нерадивой гостьей, не испачкать безупречные полы. Изабелла скользнула по лестнице и через длинную галерею, где заметила мисс Мормонт, пристально разглядывающую лордовские портреты и гобелены на стенах. На лице девушки застыло сложное выражение — словно она презирала всю эту роскошь, но не могла не восхищаться мастерством исполнения. Величайший из гобеленов являл собой герб дома Лантеллов — щит, разделённый на четверти с гербами домов Ланнистеров и Теллов: золотой лев и белый ключ соответственно.

Мисс Мормонт не заметила Изабеллу, погруженная в собственные мысли, зато стражник обратил внимание и тут же пропустил гостью в солярий лорда.

Лорд Уиллам Лантелл обладал телосложением моряка — широкие плечи и толстые пальцы, огрубевшие от сжимания снастей не меньше, чем от держания пера. Грязно-светлые волосы ниспадали на плечи, кожа напоминала кожу дублёную. Лорд Лантелл был на борту «Золотой удачи», когда та возвращалась из Сигарда, но в одежде простолюдина — из страха перед железнорождёнными. Страха, как оказалось, небеспочвенного. Лишь по прихоти судьбы пираты не повредили каррак — видимо, захват торговых судов и требование за них выкупа были их обычной стратегией.

Капитан Эдай и мистер Асквит тоже присутствовали. Последний стоял в стороне, погружённый в свои мысли, хмуря брови. Первый же, напротив, выглядел почти приятно позабавленным. Были здесь и ещё четверо ново-лондонцев — мисс Маргарет Дин и две её девушки, бывшие из Сомерсетской лёгкой пехоты, а также мистер Хэвлок, ранее служивший в Королевском Восточно-Кентском полку.

Возможно, именно их экономка приняла за так называемую свиту. В конце концов, в поношенной форме и старых габардиновых плащах они выглядели истинными ветеранами.

— Милорд? — спросила Изабелла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Миледи, — лорд Лантелл поднялся и поклонился. — Я как раз предлагал вашему капитану некое соглашение.

— Соглашение? — она едва скрыла удивление. — Милорд, мы говорили с достопочтенным лордом Ланниспорта. Нам даже не разрешено отпускать моряков на берег, пока он не получит весточку от Утёса Кастерли.

Их цель в городе была двоякой — установить постоянную метеостанцию и пополнить запасы столь необходимого угля. «Светлячок» сейчас покачивался в гавани, словно человек, оставленный с протянутой для рукопожатия рукой, цепляясь за последнюю милю кабеля, который некуда приткнуть.

Лорд Лантелл чуть не фыркнул.

— Тайвальд Ланнистер — лорд Ланниспорта. Но кто лорд над лордом Ланниспорта? Он не представляет этот город, наши интересы. Он — марионетка Утёса, бесхребетный человечишка, что лижет сапог Тайвина Ланнистера в надежде на прощение за то, что его дед якобы провинился перед Утёсом во времена правления Смеющегося Льва. Даже затюканный домашний кот проявляет больше самостоятельности, чем он! Провинился, ха! — на сей раз лорд не сдержал презрительного фырканья. — При Титосе богатство Ланниспорта выросло в шесть раз! Без пристального ока Утёса мы наконец смогли потягаться с Хайтауэрами! Единственная наша вина — что вырвались из хватки Утёса Кастерли, а Тайвин этого стерпеть не мог. Ведь только безмозглый верит, будто одного сидения на золотой жиле довольно, чтобы дом оставался значимым.

Ибо золото — это ещё не власть, а лишь средство её достижения.

Власть — это блеск жерла пушки, сверкание стали на острие копья. Власть — это дубовая обшивка корпуса, ветер в парусах. Власть — это незримые дороги моря, звук рукопожатия и соглашения, заключённые с кинжалом за спиной.

Ланниспорт — вот истинное средоточие власти на Западе.

И купцы, правящие им, жаждали вырвать эту власть из феодальных рук. История, старая как мир.

— Чем мы можем вам помочь, милорд? — скрестил руки на груди мастер Асквит.

— Я имел удовольствие плыть с вами, милорды и миледи, — лорд Лантелл широко развёл руками. — Я видел мощь, которой вы повелеваете — мощь драконов, созданных человеком. И в этом начинании я не одинок. Многие мои сородичи Ланни и Ланнетты со мной заодно, как и величайшие гильдии города. Мы хотим вырвать наш город из когтей Утёса Кастерли.

Мистер Хэвлок беспокойно поёрзал, но острый взгляд мисс Дин удержал его на месте. И всё же Изабелла знала, о чём он думает — почему сейчас? Почему их заставили столько ждать, прежде чем сделать предложение?

Она знала, почему. Их Южной экспедиции требовалось многое — пища, топливо, опорный пункт в городе. И лорд Лантелл тянул время, чтобы укрепить свои позиции на переговорах. Во всём Ланниспорте не сыскать человека, способного предложить больше, чем он, — и Лантелл хотел, чтобы они сами это осознали.

Все купеческие союзы, которые представлял лорд Лантелл, походили на львиц прайда под властью самца с Утёса Кастерли. А вошедший в порт «Гефест» виделся им новичком, которого можно использовать. Руками ново-лондонцев купцы могли, не пачкая собственных рук, переделать всю грязную работу.

Изабелла не удивилась бы, если бы купцы, увидев возможности Старого Света, потребовали большего.

— Вы делаете... — протянул капитан Эдай, — весьма заманчивое предложение.

Его глаза блеснули, словно у зверя, готового наброситься на добычу. Лорд Лантелл где-то просчитался в своих амбициях и оценке происходящего. Ибо Британская империя, как верила Изабелла, лучше кого бы то ни было в мире знала ловушки и тонкости власти. Знала, как создавать власть, удерживать её, лгать, убивать неугодных, возвышать послушных... и как обращать всё в прах.

«Когда зверь набрасывается на брошенную ему приманку, кто в том повинен? Полагаю, никто иной, как тот, кто кинул добычу перед голодным зверем»

— Женщина справится?

— Когда смотришь в прицел винтовки, пол стрелка не имеет значения, милорд.

— Я не хотел проявить неуважение, милорд! Но это крайне опасное задание, а его свита — лучшие рыцари Запада. Леди Дин будет в порядке?

— Из хорошего снайпера выходит человек, осторожный до трусости, милорд. По правде говоря, мы даже не знаем, будет ли она той, кто нажмёт на спусковой крючок.