Воплощённое Пламя. Главы 7-8

— Хочешь, поеду с тобой? — предложил Орис.

Квентон улыбнулся:

— Думаю, справлюсь с горсткой крестьян. Оставайся, наслаждайся утром. Позволь мне одному страдать от тягот управления.

Развернув коня, он направился к воротам. Позади выстроился отряд из дюжины воинов, вооружённых по своему званию. Когда массивные ворота заскрипели, открываясь, Квентон начал спуск к единственному портовому городу, где его ждали обязанности. Драконий Камень — громадный и грозный замок, построенный старыми валирийцами более века назад. Кто бы ни проектировал его, он позаботился, чтобы все помнили о Фригольде — здесь всюду одни лишь драконы. Весь замок словно сплетён из драконьих тел, высеченных из цельного камня чародеями Фригольда, придававшими ему любую желаемую форму.

Для Квентона это был дом, место его рождения и обитель предков, уходящих корнями к тому, кто последовал за Эйнаром Таргариеном через море.

Спускаясь по утоптанной дороге, они увидели Драгонспорт. Небольшое поселение, каким оно всегда и было — Драконьему Камню никогда не стать торговым центром Черноводной, это место принадлежит Дрифтмарку. Хотя Эйгон говорил о планах поощрения торговли через поддержку гильдий и развитие самого порта, идея так и не воплотилась. По многим причинам.

У порта не было стен, охранялся он небольшой городской стражей. Хотя город нельзя назвать оживлённым, пустым он не бывал никогда — крестьяне со всего острова стекались сюда продавать урожай и прочие товары. Сейчас же, приближаясь к центру, где стояла усадьба, в которой Квентон еженедельно проводил слушания и разрешал споры как Председатель — должность, назначенная Эйгоном, — он видел, что место вновь не пустовало.

У центра уже собрались толпы; на лицах людей читались гнев и ненависть. Когда его воины начали расчищать путь, раздались крики.

Голоса смешивались друг с другом, превращаясь в неразборчивый гул. Квентон занервничал — истории о разрушениях, принесённые жителями деревни, напугали остальных. Теперь он различал слова — люди требовали защиты и ответов.

Квентон старался не обращать внимания, быстро проследовав в усадьбу, воины спешили следом.

Усадьба была невелика, как и её зал с помостом, где Квентон и двое городских старейшин вершили суд над обращавшимися с прошениями. Эти двое уже ждали его — простолюдины без родовых имён, но заслужившие доверие и уважение в городе, избранные плебисцитом в совет. Увидев его, они поприветствовали Квентона, тот ответил тем же.

— Рад видеть вас, сир Квентон, — поздоровался Эйрон.

— И я рад. Видел толпу — буйная публика собралась. Если позволите, хотелось бы поскорее начать. Чем раньше выслушаем этих людей, тем быстрее вернусь в замок и доложу лорду Эйгону.

Они кивнули и проследовали к помосту, где стоял кувшин вина с тремя кубками. Когда все уселись, завершились последние приготовления — в основном, сбор всех необходимых лиц. Наконец, когда всё, казалось, было готово, Квентон кивнул привратнику начать впускать людей. Хотя явилась действительно дюжина представителей, пришли они не одни.

Похоже, четверть города решила посплетничать и потянулась следом. Квентону было всё равно — простой люд часто маялся от безделья, пусть развлекаются. Когда все расселись в зале, он выждал несколько минут, затем поднял руку, призывая к тишине.

— Приветствую всех добрых людей в Драгонспорте и этой усадьбе. Вы пришли изложить жалобы перед нами троими, говорящими голосом Эйгона Таргариена, лорда Драконьего Камня. Говорите, и мы свершим правосудие.

Мужчины переглянулись, затем один выступил вперёд.

Дюжий, с большим брюхом и прихрамывающий, он обладал валирийской внешностью — серебристо-золотые волосы и лиловые глаза.

«Старый, измождённый работой, на вид не больше пятидесяти» — прикинул Квентон.

— Как тебя зовут, добрый человек? — спросил Квентон.

— Зовут меня Этан, милорд.

— Я не лорд, Этан. Зови меня сир Квентон.

— Как прикажете, сир, — пробормотал Этан, явно непривычный к таким обращениям.

— Теперь говори. Расскажи о своих претензиях.

— Это не претензии, сир, — твёрдо возразил Этан, стиснув челюсти. — Я принёс правду, правду о том, что случилось с моей деревней.

— Тогда говори.

— Неделю назад на нашу деревню обрушилось бедствие, явившееся с самой великой горы. Ночью, когда мы спали, два свирепых зверя напали на нас, разорили дома и загоны. Они пришли за скотиной, я уверен — наши козы, овцы и свиньи пропадали уже много месяцев.

Он перевёл дух и продолжил.

— Неделю назад на нашу деревню обрушилось бедствие, явившееся с самой великой горы. Ночью, пока мы спали, два свирепых зверя налетели на нас, разорив дома и загоны. Нет сомнений — они пришли за скотом, ведь наши козы, овцы и свиньи пропадали уже много месяцев.

Старик перевёл дух и продолжил:

— Эти люди, что пришли со мной, подтвердят — и в их деревнях животные исчезали месяцами! — воскликнул он, указывая на спутников, которые закивали и разразились согласными возгласами.

— С горы? — озадаченно переспросил Эйрон. — Звери? Какие же звери могли почти полностью уничтожить вашу деревню?

Старый Этан взглянул на троих лордов, и глаза его наполнились слезами:

— Драконы, благородные сиры. Драконы!

По залу пронёсся шквал шёпота. Квентон, впрочем, быстро пресёк суматоху.

— Это невозможно, — отрезал он, и люди уже начали качать головами, а Этан впился в Квентона жёстким взглядом.

— Если бы вы там были, сир. Если бы видели чёрное чудовище, что опустошало нас на земле, потроша и сжигая моих родичей и друзей. А бледный летал сверху, срывая наши головы!

— Вы описываете чёрного и белого драконов. Во всём мире есть лишь три дракона, и все они живут на этом острове. Вы говорите о драконах нашего лорда и его леди-жены. Ваша история лишена смысла, ведь если бы на вас спустился Чёрный Ужас, мы бы не нашли даже ваших костей!

Закончив речь и высказав своё мнение, Квентон ожидал, что Этан станет спорить ещё яростнее. Он имел дело с упрямцами и готовился к перепалке. Вместо этого, старик уставился на него — гляделки длились с полминуты, пока он не поперхнулся слезами; глаза его опухли, а губы из расслабленных стали поджатыми. Не став продолжать спор, он обернулся, и вперёд выступила женщина, которую Квентон раньше не замечал. В руках она держала какой-то мешок.

Этан принял мешок и вернулся на место, всё это время шмыгая носом, по щекам катились слёзы. Затем он обратился к Квентону:

— Легко обвинять меня во лжи, сир. Скажите, у вас есть дети?

— Есть.

— Вы их любите?

— Конечно.

— Да… — печально протянул Этан. Он с видимым усилием опустился на колени, из груди вырвался болезненный стон. Остальные бросились помогать, но он отмахнулся. Бережно положил мешок и развязал верёвку, стягивавшую горловину.

— Да, я тоже любил своё дитя, сир Квентон. — Со всей возможной осторожностью Этан начал опустошать мешок. Все подались вперёд, пытаясь разглядеть содержимое, но увидев его, стали отворачиваться или ахать.

Квентон оцепенело смотрел на то, что лежало на полу, пока Этан впивался в него горящим взглядом.

— Я тоже любил своего ребёнка, сир. Потому и проделал весь этот путь, чтобы требовать от вас и нашего лорда справедливости, — в голосе сквозил яд. — Я требую возмездия за мою маленькую девочку.

Пока двое других за помостом перешёптывались между собой, а в зале поднялся лёгкий ропот, Квентон не отрывал глаз от маленького обугленного скелета на полу.

Закончив пересказывать историю поселян, Квентон вглядывался в лица брата и сестёр, своего лорда и леди, оценивая их реакцию. По левую руку от лорда стояла вечно грозная Висенья Таргариен, скрестив руки на груди, с хмурым выражением, которое, как полагал Квентон, навечно приросло к её губам. Брови сведены, глаза пристально изучают Квентона. Справа, в кресле, принесённом слугой, сидела опечаленная Рейнис с глазами, полными скорби. На великом троне восседал Эйгон Таргариен, опираясь на правую руку и прикрыв губы ладонью, погружённый в глубокие раздумья.

Первой заговорила Висенья.

— Они выдвигали требования, — процедила она с раздражением. — Мы крайне недовольны вами, сир Квентон. Позволить простолюдину так забыться и вообразить, будто он может что-то требовать от моего брата.

Квентон отвесил глубокий поклон:

— Молю о прощении, миледи.

— Сестра моя жестока, сир Квентон, — произнесла Рейнис, навлекая на себя гнев оной сестры. — Не за что вам прощения просить. Человек просто не совладал с чувствами, только и всего.

Эйгон не проронил ни слова, продолжая сидеть молча, даже когда сестра обратила к нему взор.

При молчании их лорда, Рейнис заговорила снова, беря бразды правления:

— Наш долг не только защищать людей, но и способствовать их процветанию, — сказала она. Висенья что-то тоже добавила, но Квентон не расслышал. — Мы предоставим ресурсы для восстановления их деревни и возместим всем жителям потерянный скот. Они получат достаточно монет, чтобы выкупить утраченное.

— Миледи столь милосердна, — восхвалил Квентон, низко кланяясь Рейнис, но оставался ещё один вопрос, который он хотел поднять и обсудить. — А как быть с драконами?

Очевидно, тема драконов их несколько тревожила. Деньги — одно, ресурсы на восстановление домов — другое, но простолюдины ясно дали понять, что жаждут крови. Драконьей крови.

— Что с ними? — спросила Висенья.

— Видите ли, миледи, — запинаясь произнёс Квентон. — Люди не будут удовлетворены, если вопрос с драконами останется нерешённым.

Тёмно-фиолетовые глаза Висеньи лишь усилили неловкость Квентона.

— Они хотят, чтобы с ними разобрались.

Все обернулись к наконец заговорившему человеку — теперь и Эйгон смотрел на Квентона.

— Да, — подтвердил тот.

— Опять своеволие, — процедила Висенья, почти отчитывая Квентона. — Если они думают, что мы причиним вред тому, что принадлежит нам, то глубоко заблуждаются.

— Миледи, драконы вашей семьи бесценны, последние в своём роде, но их действия нельзя игнорировать.

— Можно, и мы будем.

Квентон с отчаяньем взглянул на Рейнис. Та ёрзала в кресле, переводя взгляд между Эйгоном и Висеньей, прежде чем заговорить:

— Думаю, что-то нужно предпринять, но я согласна с Висеньей — драконов нельзя трогать. Я сочувствую поселянам, потерявшим дома и близких, но никогда не позволю убить дракона.

Последняя надежда оставалась на Эйгона, молча сидевшего на троне, пока наконец не произнёс:

— Согласен с Рейнис. — Квентон мысленно вздохнул, признавая поражение. — Крестьянам убытки следует возместить монетами. Мы также обеспечим восстановление их домов. Но, как сказала моя другая дорогая жена, я не могу заставить себя приказать убить наших драконов. Первые драконы, рождённые почти за пятьдесят лет — предки прокляли бы меня.

— Как скажете, милорд, — ответил Квентон, изо всех сил пытаясь скрыть неудовлетворение.

— Однако, — начал Эйгон. — Я также не позволю своим драконам терзать мой народ без последствий. Если я не защищу своих людей, то вновь навлеку проклятья предков, ведь буду ужасным лордом. Нет, что-то нужно сделать.

Эйгон поднялся с трона.

— Орис!

Из теней зала появился Орис Баратеон. Квентон удивлённо обернулся туда, где так умело прятался Орис Баратеон — дурак, как обычно, совал нос не в свои дела. Медленно, человек, которого Эйгон считал единственным истинным другом, встал рядом с Квентоном. Не будь ситуация столь серьёзной, Квентон рассмеялся бы над выражением лица Ориса — оно напоминало ребёнка, пойманного за подслушиванием.

— Я доверяю вам двоим больше всех, кроме сестёр. Орис, мой дорогой друг, и мой дорогой мастер над оружием — потому поручаю вам крайне важное задание: поймать этих двух драконов. Возьмите столько людей, сколько пожелаете — сотню, две или три, мне всё равно. Поймайте и усмирите их, если сможете, а когда справитесь — доложите мне.

Удивительно, но заговорил именно Орис:

— Погодите, почему меня втягивают в это?

Эйгон от души рассмеялся:

— Что? Я видел, как ты крался там, думаешь, я не замечу мужчину твоих размеров, пытающегося шпионить? Раз уж ты так интересовался происходящим, можешь присоединиться к сиру Квентону в этом задании!

Мужчины переглянулись, но если Орис Баратеон хмурился, а в глазах его читалось раскаяние, то Квентон Кохерис не мог сдержать улыбки от ситуации, в которую влип этот дурак.

Когда двое мужчин направились к выходу из зала, голос Висеньи хлестнул их в последний раз:

— Драконы не должны пострадать, ибо если им причинят вред — вы двое ответите за это!

Ужиная вечером с женой и двумя сыновьями, Квентон не нашёл в себе смелости рассказать им — по крайней мере, не сегодня. Той ночью ему приснился сон: Этан держит обугленные кости дочери и кричит. Проснувшись утром, Квентон был весь в поту. Он вяло поднялся и оделся, с тяжёлым вздохом отправившись искать Ориса — им нужно было готовиться.

Квентон нахмурился, заметив тревожащую картину в небесах.

Мераксес преследовала их с того момента, как они обогнули остров с восточной стороны. Драконица не приближалась, оставаясь белой точкой в синеве небес, но сам факт слежки заставлял его нервничать.

— Что гнетёт тебя? — спросил Орис. Квентон оторвал взгляд от далёкого силуэта Мераксес и повернулся к спутнику, восседавшему на могучем жеребце — вороном красавце с гривой столь светлой, что она казалась почти платиновой.

— Мераксес, — произнёс он, и Орис тут же вскинул голову, пытаясь найти драконицу. — Она следует за нами уже довольно долго. Помнишь, когда один из людей заметил её?

Орис издал задумчивый звук.

— Это было около пяти часов назад… — протянул он. — Она всегда была самой общительной из трёх, ничего особенного.

— Общительной, когда рядом леди Рейнис. Ты бы рискнул приблизиться к ней в отсутствие всадницы?

Орис лишь отмахнулся:

— Не бери в голову. Наверное, ей любопытно, почему мы движемся к восточной стороне. Она обустроила гнездо на этом склоне Драконьей Горы почти год назад. Драконы всё же звери, Квентон, они территориальны, как и прочие существа.

Слова Ориса не убедили Квентона — чутьё подсказывало, что здесь что-то не так. Когда он вновь поискал драконицу взглядом, та исчезла, должно быть, вернувшись в какую-нибудь расселину, ставшую ей домом.

— Она странно себя ведёт в последнее время. Раньше гнездилась ближе к замку, буквально за поворотом. Как думаешь, почему теперь перебралась на восточный склон Драконьей Горы?

— Кто знает, Квентон. Может быть сотня причин, у них свои резоны.

— Говоришь «у них», будто они действуют по собственной воле, а не по зову природы. Это делало бы их куда более разумными, чем обычных животных, — заметил Квентон.

— Эйгон говорит, драконы умнее, чем люди думают, — отозвался Орис. — По его словам, у Балериона есть собственный голос, мысли, чувства и желания. Шутит, что Балерион знает о нём больше, чем он сам о Балерионе.

— Правда? И как это проявляется?

— У дракона свои тайны — это всё, что он мне поведал.

Квентон нашёл это озадачивающим, мягко говоря. Драконы настолько разумны и осознанны, что способны хранить секреты от своих всадников?

— Если так, если они столь разумны, почему мы властвуем над драконами, а не они над нами?

Орис пожал плечами:

— Полагаю, дело в магии. Многое утрачено в Роке, а за последующее столетие стало только хуже. Распри Эликса и Бэлона усугубили ситуацию — их соперничество привело к утрате знаний о том, как именно работает связь с драконом. Остались лишь несколько свитков, говорит Эйгон. В них упоминается некая песнь, а в ней — как Драконьи Лорды использовали рога и заклинания для подчинения драконов.

— Но Эйгон с сестрой не использовали ни заклинаний, ни рогов для связи со своими драконами, — указал Квентон. — Если твои слова верны, значит, нынешние методы установления связи неполны или выполняются неправильно?

— Эйгон не уверен, но это и неважно. Три дракона привыкли к людям, по крайней мере, Балерион и Мераксес. Вероятность того, что они отвергнут всадника, довольно мала.

— А может ли дракон отказаться выполнить приказ?

Вопрос Квентона заставил Ориса задуматься. Лишь спустя две минуты он ответил:

— Не знаю… если связь действительно не столь крепка, как могла бы быть, то теоретически дракон мог бы не подчиниться.