Воплощённое Пламя. Главы 5-6

Если крадёшь у человека — готовься к худшему, особенно если ты зверь. Целые популяции хищников — волков, койотов, тигров и львов — были истреблены лишь за то, что осмелились утолить голод.

Я умолял её отказаться от задуманного, предупреждал — если мы вторгнемся на территорию двуногих и станем красть у них, они не остановятся, пока не отомстят. Сестра, конечно же, отмахнулась, заявив — когда ты дракон, можешь делать что вздумается, особенно если речь о каких-то двуногих и их добыче.

— Прошу, сестра, повернём назад, пока не поздно! У нас и так всего достаточно! Лес и горы щедры к нам!

Я правда пытался, но что поделать с той, кто упряма как зверь, не ведающий ярости двуногих?

— Неужели ты так боишься этих созданий, что откажешься от сочного мяса? — в её голосе звенело веселье. — Скажи мне, брат, чего мне опасаться? Ты трепещешь перед тварями, что только и умеют, что стоять на двух ногах да верещать, когда подойдёшь слишком близко!

— Откуда ты знаешь? — насторожился я. — Когда ты успела столкнуться с двуногими? Молю, скажи, что ты ещё ничего им не сделала! Если да — нужно немедленно возвращаться!

Она ответила куда более раздражённо, чем я ожидал:

— Нет, не делала! Хватит причитать и просто следуй за мной, или лучше оставь меня самой принести добычу!

Я выругался себе под нос. Остановить её уже невозможно, но мысль о том, что она уже встречалась с двуногими, тревожила сильнее всего. Если она с ними связывалась, и мы летим к той же группе людей — значит, летим прямиком в ловушку. Я знаю этих существ: если они полагают, что зверь вернётся, то готовят такие меры, после которых не выживает никто. Я не боялся схватки — дракон не ведает страха. Но должен быть осторожным.

— Приготовься, мы на месте.

Теперь я понял, что она имела в виду — внизу раскинулась деревушка, возможно, дом для нескольких дюжин двуногих и их потомства. Я сглотнул, глядя на неё. В нашем размере мы могли бы одолеть нескольких двуногих, но даже у нас есть пределы — достаточно одной сети, и мы обречены. Наше пламя способно нанести серьёзный урон их мягким телам, но и оно имеет пределы, как и наша чешуя. В отличие от матери, чья броня крепка как камень, наша ещё не достигла такой прочности — вилы, топор или даже меч справятся с ней. Я молился, чтобы у этих несчастных двуногих не оказалось мечей.

Казалось бы, с такой высоты сложно разглядеть происходящее на земле, но наши глаза весьма зоркие — мы видели всё. Я надеялся заметить двуногих, прячущихся у стен домов или в постройках, что дало бы прекрасный повод для отступления. Впрочем, я понимал — даже тогда сестра вряд ли отступила бы.

Снижаясь, я разглядел загоны для животных и понял — сестра сильно преувеличила количество потенциальной добычи. Там, где она описывала полсотни овец, я насчитал едва ли двадцать, а вместо дюжины коров виднелись всего две.

Я тяжело вздохнул, осознав — она просто солгала, чтобы втянуть меня в крупную кражу. Моя вина, что вообще поверил — она мастерски лжёт и делала это раньше. Сейчас всё повторяется. Но раз уж прилетели, нет смысла поворачивать — если удастся схватить козу или пару поросят, вылазка того стоила.

Когда мы кругами снижались над деревушкой, первыми нас заметили псы — залились бешеным лаем. Я проклял мерзких тварей, поклявшись содрать с них шкуры. Теперь придётся действовать быстро, избегая столкновения с двуногими — одна ошибка, и вся деревня встанет на уши. Сестра атаковала первой: взмыла ввысь, прижала чёрные крылья к телу и ринулась к добыче подобно стреле. За считанные мгновения она уже крепко сжимала козу в когтях. Я улыбнулся, желая поздравить её, но это подождёт до дома — у меня своя роль.

Повторяя манёвр сестры, я поднялся на несколько футов и выбрал цель — хорошего размера свинью, достаточно крупную, чтобы не считаться поросёнком, но не настолько большую, чтобы я не смог унести. Псы заходились всё более неистовым лаем — нужно убираться, как только свинья окажется в воздухе.

Прижав крылья, я нацелился прямо на свинью и начал падение. Не обращая внимания на давление и напряжение в теле, я сосредоточился на расчёте времени. Когда расстояние стало подходящим, расправил крылья и выпустил когти. К тому моменту, как свинья осознала происходящее, я уже навис над ней, и её жизнь оборвалась. Ощущение когтей, впивающихся в мягкую плоть, было упоительным и лишь разжигало голод — я насладился бы этой трапезой.

Вернувшись домой, сестра смеялась и праздновала успешную охоту. Она прикончила козу, свернув ей шею, я поступил так же. Всё это время я старался не обращать внимания на неприятные крики свиньи — не люблю добивать добычу, хоть и постепенно привыкал к этому. Обычно я прерывал жизнь сразу на месте, но сейчас задача свалить оттуда была приоритетней. Будь прокляты эти псы — не будь они такими шумными, мы бы славно поживились стадами двуногих.

— Видишь! Я не лгала, видишь! — хвасталась она, выпятив грудь и хлопая крыльями.

— Ты преувеличила количество животных, — проворчал я раздражённо. — Говорила, там больше сотни, солгала, лишь бы я полетел.

Она разинула пасть, выпустив поток пламени на свою добычу. Я проворчал что-то на её молчание и тоже поджёг свою. Белое пламя вырвалось из пасти, окутав свинью и прожарив её до идеального состояния. Когда я впился в сердцевину, вырвав кусок — вкус оказался божественным.

Она заговорила снова намного позже.

— Нам стоит ещё раз обобрать двуногих, — я почти задремал, когда она это сказала. Медленно поднял голову, жалея, что не могу протереть глаза. Взглянул на неё, гадая — неужели она так сильно хочет влезть в дерьмо?

— Обобрать двуногих?

— Разве тебе не понравились их животные? Мы должны повторить, хоть завтра!

— Нет! — воскликнул я почти слишком громко. — Они будут ждать нас, заметят пропажу и что-нибудь предпримут.

— Например?

Я покачал головой, поражаясь её явному пренебрежению возможными последствиями, особенно в такой ситуации. Впрочем, она ещё не осознала свою уязвимость — меткая стрела или заброшенная сеть оборвут её жизнь. Когда я представил такую картину — сестра, опутанная сетью, окружённая двуногими с их палками и псами — меня охватила ярость. Слишком сильная ярость. Что это было?

— Просто будь осторожна. Я не хочу тебя потерять.

Той охотой на деревушку всё не закончилось — следующие несколько месяцев деревни, фермы и усадьбы на восточной стороне острова стали нашими жертвами. С каждой мы взимали дань в две головы скота, а по мере роста эта дань лишь увеличивалась. Мы становились всё наглее — теперь я хватал одну добычу в пасть, вторую в когти. Сестра, превосходившая меня размерами, делала то же самое. Мы пировали как короли, и это пиршество сказывалось на нас — мы росли быстрее, чем за все предыдущие месяцы.

Этой ночью нам предстояло повторить набег.

На нашей стороне острова осталось не так много поселений людишек, и за последние месяцы мы совершили набеги на каждое. Пришлось возвращаться в некоторые места по второму кругу. С каждым разом становилось всё очевиднее — наше присутствие не осталось незамеченным. Теперь людишки держали своих псов подле скота. Не стало исключением и это место. Спускаясь, я уже видел, как собаки задирают морды к небу, а стоило нам приблизиться на расстояние сотни футов, как они взбесились, по своему обыкновению.

Стоило попытаться спикировать и схватить добычу, псы тут же подпрыгивали, тщетно пытаясь достать нас или хотя бы отогнать.

— Слишком много собак, — окликнул я сестру. — Если попробуем с ними разобраться — перебудим всё поселение!

Она не слушала, сосредоточившись на особенно надоедливом псе — здоровенном бродяге, явно выведенном для борьбы с волками и прочими хищниками. Но не с драконом. В глазах сестры полыхнул огонь, она ринулась вниз и вцепилась в зверюгу, который тут же заскулил от боли. Взмыв высоко в небо, она разжала когти — жизнь пса оборвалась глухим шлепком. Я метнул взгляд к деревне и увидел то, чего боялся — на пороге показался человек с косой. Крикнул сестре отступать, но она, обезумев от ярости, развернулась к остальным псам.

С ужасом я наблюдал, как она приземлилась и растерзала челюстями ещё одну собаку, отбросив изувеченное тело. Полоснула когтями другую, с длинными ушами и крупным носом, а затем обрушила поток пламени на двух оставшихся.

Началась бойня.

К этому моменту вся деревня уже проснулась и ринулась к месту, где находились животные и моя сестра.

Сети, вилы, факелы, копья — всё, чего я так боялся. Снизившись, я обозначил своё присутствие, заставив нескольких селян разбежаться. Но не всех — когда я попытался спикировать снова, они вскинули оружие и метнули сети, вынудив меня отступить в небо.

Огонь и кровь — вот что сотворила моя сестра. Людишки окружали её со всех сторон, но она держала их на расстоянии струями пламени. Этого было недостаточно. Я снова позвал её прочь, но она либо упрямо не желала слушать, либо уже не слышала в пылу схватки.

Она сражалась зубами, когтями и огнем. Люди и звери горели, их крики разрывали ночь. Но, пока она отвлеклась, один из мужчин изловчился и метко набросил сеть, пригвоздив её к земле. Она ответила потоком пламени, но лишь опалила верёвки и обожгла одного из подобравшихся слишком близко людей. Тот отшатнулся, баюкая наверняка сильно обожжённую руку. Другой же бросился вперёд и, вскинув копьё, метко вогнал его в плечо сестры. Её вопль боли был настолько пронзительным, что я невольно отпрянул, и именно этот крик пробудил во мне нечто первобытное. Я видел, как страдает моя сестра, и понял — пора вмешаться.

Если людишки забыли обо мне, то сейчас им придётся вспомнить. Я ринулся вниз, движимый единственным желанием — растерзать всех. Наметив первую цель, сбил с ног. Человек закричал, попытался позвать на помощь, пока я нависал над ним, но я оборвал его вопли, раздавив хрупкий череп. Рыкнув, выпустил струю пламени, заставив их разбежаться. Затем метнулся к сестре, схватил сеть зубами и, взлетев, сдёрнул её, швырнув обратно в тварей, что посмели её опутать. Освободившись от пут, она пришла в себя и издала собственный рык. Глубоко вдохнув, извергла мощный поток огня, поглотивший молодого парня с косой — его последние мгновения утонули в криках боли.

Сестра наконец поднялась в воздух, похоже, осознав роковую ошибку приземления. Вместе мы обрушили огненный дождь на людишек. Это приносило удовольствие, и я ненавидел себя за это чувство. Вскоре люди отступили через поле в лес, а мы, упиваясь чувством мести и полные эйфории, устремились прочь — обратно в своё логово высоко на вулкане.

Вернувшись в убежище, я словно заново пережил свой первый полёт — мышцы ныли, сердце колотилось как безумное. Сейчас я ощущал лишь оцепенение и казалось, что смогу прожить тысячу лет. Понимал — это говорит адреналин, а когда он схлынет, буду чувствовать себя так, будто рухнул носом в землю на бешеной скорости. Мне повезло отделаться лёгким испугом, но сестра получила настоящие раны.

Её задело не только в плечо. Шея, гребень и даже хвост — отовсюду сочилась кровь, такая же чёрная, как её чешуя. Впрочем, она, казалось, не придавала этому значения.

— Почему? — спросила она.

Я нахмурился, насколько позволяли мышцы морды.

— Что значит 'почему'? О чём ты?

— Почему ты не бросил меня? Я действовала безрассудно, в ярости. Раньше ты оставлял меня в подобных ситуациях, но не сейчас?

Я оторопел от её слов и того, что она подразумевала.

— Да, оставлял, но те случаи были… другими. Ты правда думала, что я позволю тебе умереть?

— Мы драконы, — заявила она. — Доброта не в нашей природе. Добрый дракон — слабый дракон.

— Так говорит Мать, — парировал я. — Не знаю, какие у неё отношения с Балерионом и Вхагаром, но я не хочу таких же. Ты моя сестра и я… — я запнулся.

Способны ли драконы любить? Я любил сестру, это правда, но понимала ли она, что значит любовь? Могла ли вообще осознать эту концепцию?

— Я никогда не оставлю тебя…

Она молча разглядывала меня, изучая с головы до хвоста. Развернулась к логову; чёрная кровь уже собиралась лужицами у её лап. Вдруг остановилась, обернулась и, застав меня врасплох, приблизилась вплотную. Прижалась ко мне в странном объятии — жесте, которого я никогда не испытывал в драконьем обличье. Потёрлась мордой о мою, каждый раз глубоко выдыхая, а затем так же внезапно отстранилась и продолжила путь в логово.

Я застыл, глядя ей вслед, а потом с улыбкой последовал за ней, как делал всегда.

Когда мы улеглись спать, чтобы она могла исцелиться, я заметил — она устроилась гораздо ближе обычного, наконец оставив свой драгоценный укромный угол. Уже погружаясь в сон, я услышал её шёпот, едва различимый:

— Никогда не покидай меня. Останься со мной навсегда…

Я улыбнулся.

— Навсегда.

— И куда это ты собрался?

Квентон Кохерис отвлёкся от своей свиты, готовившей лошадей, и обернулся на знакомый голос.

Орис Баратеон возвышался над всеми.

Самый высокий мужчина на Драконьем Камне, выше даже Эйгона, а ведь сам лорд Драконьего Камня мало кому уступал в росте. Квентон был на десять лет старше Эйгона и намного старше Ориса, которому в этом году едва исполнится двадцать. Для Квентона, Орис, может, и стал взрослым мужчиной, но он всё ещё помнил, как этот задумчивый юноша был неугомонным ребёнком, вечно следовавшим по пятам за их лордом.

— Да, — кивнул Квентон. — Я нужен там. На закате к воротам прискакал гонец с вестью: дюжина простолюдинов явилась в Драгонспорт, требуя встречи с Эйгоном. У них тревожная история. Хочу встретиться с ними и определить, стоит ли беспокоить нашего лорда.

Орис задумчиво хмыкнул:

— Я слышал о беспорядках на востоке острова. Это как-то связано? Говорят, несколько деревень уже пару месяцев жалуются на пропажу скота.

— Боюсь, что да, это связано, — ответил Квентон. — Но ходит ещё более тревожный слух, который уже подтвердили несколько представителей.

— Что за слух? — Орис прищурился.

— Неделю назад деревню почти стёрли с лица земли. Напали, говорят.

Квентон выпалил это так быстро, что Орис чуть не пропустил главное. Когда же смысл дошёл до него, глаза распахнулись, а челюсть слегка опустилась вниз.

— Деревню уничтожили? — недоверчиво переспросил он. — Как? Кто? Неужели волантийцы?! Как они пробрались так далеко на север?

Квентон и сам размышлял, не дело ли это корсаров или пиратов. Участие Эйгона в так называемом «Великом Альянсе» против Волантиса было решением, с которым Квентон не соглашался. Волантис мог стать ценным союзником — и в торговле, и в военном деле. Но Эйгон рассудил иначе, полагая, что баланс сил необходим Вольным Городам: разделённые и слабые поодиночке, они принесут ему больше пользы в ближайшем будущем.

— Нет, не думаю, что это Волантис или пираты, — честно ответил Квентон. — Зачем разорять деревню, когда порт — лёгкая добыча? У него нет стен, а у нас не хватит людей отразить атаку.

— У нас есть Мераксес, Вхагар и Балерион, — возразил Орис. — Мы отобьём войско хоть вдесятеро больше нашего, пока с нами драконы.

Квентон согласился. Драконы властвовали в небесах, и Валирия доказывала более четырёх тысяч лет непреложную истину: пока правишь небом, правишь и землёй.

— Да, верно, — односложно ответил он, возвращаясь к сборам.

Пристегнув меч к поясу, он накинул чёрный плащ — утро выдалось холодным, — затем вскочил на гнедого скакуна.

— Хочешь, поеду с тобой? — предложил Орис.