Ужаснись нашего Гнева. Главы 45-47

Весть о рождении достигла Штормхолла спустя несколько дней. Леди Коренна Краггнер произвела на свет здорового мальчика. Его темно-карие глаза в точности как у матери, а более светлые волосы — как у покойного лорда-отца. Только вот, очевидно, младенец был не от него. Но об этом знали лишь мы двое. Может ещё её брат. Я также знал, что мальчик не мой. Ни следа иссиня-черных волос и валирийских глаз. То, что я воздержался тогда от постельных утех, было грёбанным чудом моей выдержки, или даже божественным вмешательством.

Хотя я почти сделал это. Почти поддался.

Боги, как же я хотел! Меня так тянуло, опьяненного победой, уверенного в будущем, ведь главный враг повержен, а в придачу к внезапному престижу моего рода прибавилось немало ресурсов и богатств! Она сама пришла ко мне, прося зачать ей ребенка. И я подумал — а почему бы и нет? Выебать, чего греха таить, привлекательную жену лорда Краггнера в его собственной постели и выдать наше дитя за его отпрыска? Если бы я подключил к его могиле кабель, то мог бы явить Вестеросу чудо лампочки — с той энергией, что ублюдок стал бы вырабатывать, вращаясь в гробу.

Но стоило мне вынырнуть из ванны, как шок от прохладного воздуха хорошенько прочистил мозги. И в тот миг я кое-что узрел. Не пророческое видение — не думаю, что эта способность передалась по линии валирийских предков Ориса Баратеона. Но… пожалуй, обычный анализ. Передо мной раскрылось великое древо, в котором каждая ветвь, каждый лист — это вероятность. И я увидел всю вязь самых уродливых вероятней того, что случится, если я поддамся искушению.

Мальчик — вылитый я. Мой разъяренный сюзерен обрушивает на меня гнев за этот поступок и сам факт обмана, который лорды Штормовых Земель ненавидят. Моя будущая жена ненавидит меня за неверность. Нам не удается зачать детей — или её дед разрывает помолвку, опозорив мой дом. Разочарование матери и сестер из-за моих выходок. Или потенциальная угроза моим будущим детям от единокровного брата, замаскированного под отпрыска соседей. Боги, а если мое будущее дитя влюбится в него и пожелает пожениться, а потом нарожает хилых или уродливых детей, не ведая причины? Или леди Краггнер рассорится со мной и нашепчет мальчику, что я его настоящий отец, как поступила простолюдинка, мать будущего Рамси Сноу. Или нет? Не уверен, мне всё труднее вспоминать подобные детали. Да и мое присутствие, вероятно, как-то уже изменило ход событий, так что эти люди, возможно, вообще не появятся на свет.

Как бы то ни было, я отверг её просьбу. На последовавший, очевидный вопрос «почему», я не посмел сослаться на аргумент «мне еще и четырнадцати нет», дабы не выглядеть совсем уж лицемером. Ведь у других лордов и леди бывали дети в этом возрасте. А от юношей едва ли не ждали в некоторых регионах Вестероса, что они будут сеять семя направо и налево, дабы доказать свою мужскую силу. Штормовые земли славились этим, учитывая не только будущие наклонности Бобби Би, но и то, что в прошлом Ронард Шторм прямо-таки откалывал номера в духе Чингисхана. Он наплодил столько народу, что по меньшей мере половина Штормовых земель, благородные или простолюдины, вероятно, так или иначе происходила от него. Так что вместо проблемы возраста, я сослался на вероятность того, что моя внешность, как у отца и деда, скорее всего, передастся любому ребенку, который будет от меня, и риск попросту слишком велик.

Поскольку лорд Краггнер, по словам его зятя, в молодости не походил на меня, — он щеголял светло-каштановыми волосами и светло-карими глазами, — у нее не было ни единого шанса выдать ребенка за отпрыска покойного мужа. Только не с почти всегда наследуемой странной внешностью моих вероятных предков Дюррандонов. Не говоря уж о моих бастардских валирийских корнях по материнской линии. Я всё ей детально разжевал, прямо там, стоя в ванне, обнажённый. Наверное, это выглядело даже несколько комично.

В итоге она уступила. Но после того, как сделал ещё целых две попытки и даже использовала аргумент по типу «просто расслабиться».

Снова, на сей раз тверже, я заявил, что это плохая идея не потому, что не хотел, ведь на самом деле очень хотел выпустить пар, а потому что знал — это аукнется мне в будущем. Это же Вестерос: я потерял отца, формально даже не достигнув юношеского возраста, из-за козней моего ныне мертвого соседа. Людей калечили и убивали за малейшие обиды, целые семьи стирали в порошок за деяния немногих, земли грабили и жгли ради развлечения… это не тот мир, где можно бездумно потакать порокам. Я должен быть тверд и цепляться за ценности, которые сохранил, а также за те, что перенял в Вестеросе — если они не противоречили тому, что я уже знал и чтил.

Боги, это будет та ещё задачка… сохранить ядро личности, сформированное в другом мире, которое постоянно подвергается проверке на прочность от мира нынешнего.

Получив очередной, окончательный отказ, она отстала. В ту ночь я чуть не напился до беспамятства, а наутро проснулся с худшим в жизни похмельем и разгромленной постелью. Должно быть, меня мучил жуткий кошмар, судя по тому, как всё выглядело, но я не помнил даже смутных образов. В конце концов, я достаточно оправился, чтобы немного прибраться, прежде чем служанки явились позаботиться о моих утренних нуждах.

На следующее утро, наедине, я предложил ей одного из своих стражников, но она отказалась, заявив, что уже подобрала другой вариант, к которому прибегнет лишь в случае моего отказа. Умная леди, надо отдать ей должное — составила запасной план на случай провала основного. Но она не сочла нужным говорить, кого именно выбрала. В течение следующей недели, прямо перед прибытием лорда Баратеона, который должен был всё уладить, она подступалась ко мне ещё несколько раз. Впрочем, эти предложения казались не столь серьезными и даже в некоторой степени игривыми.

Каждый я отвергал, разумеется, вежливо. И каждый раз это было сделать всё труднее.

Боги, как же я ненавижу свои нынешние гормоны! Изначально я думал, что после того первого отказа мне наоборот станет легче себя контролировать, но так нет же! И хотя благодаря… разным «источникам» знаний, я куда лучше подготовлен к осуществлению супружеского долга с Милендой в нашу первую брачную ночь, здешнее общество разительно отличается от того, в котором я вырос. Совсем иной свод правил, обычаев и ожиданий от мужчины моего положения. То, что я не поддался на ее оленьи глазки и соблазнительные речи, поразило меня самого. Проклятье, как же я хорош! Просто великолепен! Идеален! Примерно так я себя нахваливал каждый раз, когда отбивал «атаку» соблазнительной женщины, теша эго и самомнение. Полагаю, это меня и спасло — стал воспринимать происходящее как своеобразное сражение, а проигрывать сражения я не люблю, да и вообще, проигрывать.

Возвращение в Штормхолл стало благословением, пусть и несколько омрачённое потерями. Проведя несколько дней за улаживанием дел, которыми пренебрег за время отсутствия, и пожелав теперь уже более богатому лорду Виндхиллу доброго пути, я заперся в фамильной часовне и молился Семерым как умел. Я даже втайне помолился богу, в которого верил, — и, в общем-то, до сих пор верю, — в прошлой жизни. А как иначе? Как ещё объяснить мою нынешнюю жизнь? Я заснул мужчиной на Земле — а проснулся ребенком в Вестеросе, внезапно, без бестелесного голоса, вещающего о моей миссии, без намека на некую судьбу или типа того. Я не умер и не вселился в устоявшегося персонажа фэнтезийной саги, не переместился случайным образом в прежнем теле. Меня буквально отлили заново.

Если это не магия и не божественное вмешательство, тогда я и не знаю, что думать. А если честно — теперь уже и не хочу.

Но молился я и правда больше, чем когда-либо в предыдущей жизни, просто потому, что нужно было как-то выпустить пар. Не колотить же постоянно своих оруженосцев в лоскуты на тренировочном дворе, и не нажираться же каждый раз? Поэтому я молился. По сути, только этим и занимался: молился, ел, спал и вел каждодневные дела.

Перешептывания при моем дворе стихли, едва я закончил. Молитвами ли, размышлениями, но я смог восстановить ими часть моральных сил. Со стороны же я казался благочестивым юным дворянином, скорбящим по погибшим людям, по загубленным жизням в бессмысленной распре, затеянной злокозненным лордом, который наверняка прислушался к своему не менее злокозненному, мерзкому бастарду! Я предавался молитвам, дабы утешить юную душу и обрести наставления от богов на предстоящие годы жизни и правления.

Пожалуй, отчасти это было правдой. Я использовал время уединения, чтобы продумать заново некоторые планы, которые так долго откладывал. А именно — грядущие поступки Молодого Дейрона. Попытаться ли спасти его от судьбы, что уготовят ему дорнийцы? Получится ли вообще его спасти? Поскольку я и на пушечный выстрел не собираюсь подходить к воплощению пороха, то и предоставить Дейрону технологии подавляющего превосходства, с которыми он смог бы завоевать и удержать контроль над последним королевством, не смогу. Предупреждение, возможно, заклеймит меня безумцем или параноиком, а потом и подозрительной личностью, если оно сбудется. Многие вообще предположат, что я всё подстроил, чтобы мои предостережения сошли за пророчества. Глупые лорды поверят всему, что им на руку — прямо как простолюдины.

А как насчет Бейлора? Стоит ли пытаться с ним подружиться? Он царствовал куда дольше, чем многие думают. Опустим его нелепую кончину, когда в своём желании стать как можно более святым, он умудрился умереть от добровольного голодания. Или, может, Визерис всё же отравил его? Что до его сестер… тьфу, даже думать о них не хочу! Эта дорога ведет к беде, причем всеобъемлющей. С моей-то удачей одна из них выкинет тот же номер, что Коренна Краггнер. И тогда уже моя выдержка даст слабину, не сможет справиться с их проклятой неземной валирийской красотой, а дальше… дальше кошмар. Случится новый Танец, в котором я сыграю роль дебила, который наградил одну из сестер Бейлора ребенком, явно не валирийцем. Королевство расколется, и я буду в самом эпицентре разразившегося ада.

Так, вдох-выдох. Надо подумать. Не допустить, чтобы Эйгон Недостойный, — он же Рогатый Ублюдок, если смотреть под таким углом, — стал королем и узаконил своих безродных детей. Это стало бы для меня главным приоритетом, переродись я Бейлором или даже Дейроном. Но я — не они. И кроме как как-нибудь прикончить Эйгона, пока он не начал плодить больше детей, чем Джехейрис I с Алисанной, я не знаю, что делать.

Проще всего — одно из двух: подружиться с Дейроном или как-то его спасти, хотя бы пока у него не появится сын, способный занять трон. Или подружиться с Бейлором и особо не раскачивать лодку до той поры. То есть, Бейлора ещё можно обратить в свою веру — он пока ребенок, младше меня. Уверен, стань мы друзьями, и я смогу убедить его не стать эдаким подобием Иисуса. Или нет? Так-то вся его родня тщетно пыталась это сделать…

Но даже после всех этих размышлений одно оставалось неизменным.

Я молод.

Я ещё не обеспечил свой род наследником, кроме сестер.

Мне нужно будет проводить время с Милендой Виндхилл, чтобы к моменту нашей свадьбы мы не оставались совсем чужими друг другу. Я спросил мейстера Гормана о дрожи, которую лорд Виндхилл пытался скрывать, и он рассказал, что паралич — штука капризная. Лорд Виндхилл может умереть хоть завтра от приступа дрожи, а может прожить еще немало лет. Мне нужно будет, скажем так, не ухаживать за Милендой как таковой, но показать, что мы неплохая пара и наша совместная жизнь не станет чередой разочарований.

Так что в какой-то момент мне придется начать за ней ухаживать, хотя сама мысль кажется очень странной. Нынешний я, — почти сорокалетний мужик в теле четырнадцатилетнего мальчика, — должен ухаживать за девочкой моего возраста. Честно говоря, подташнивает немного, пованивает кое-чем запрещённым на моей бывшей родине. Я вроде как даже уверен, что мы с ней сможем проникнуться искренней привязанностью, как Нед и Кейтилин, по крайней мере первое впечатление она оставила хорошее.

Нельзя облажаться.

Может, пригласить её на пир? Или навестить вместе с ней земли деда и устроить себе длинные выходные? Как вообще в «наши дни» ухаживают за девушкой в антураже средневековья? Мои земные воспоминания здесь не помогут. Пожалуй, самый лучший вариант — спросить у матери. Хоть это и будет до ужаса неловко.

Но прежде, чем думать о женитьбе на Миленде и детях, мне нужно позаботиться о наших землях. Столько всего предстоит сделать, столько подготовить. Сейчас, когда один-другой проект завершается, на смену ему являются ещё три. Взять хотя бы развитие Лоухилла. Меньше чем за год, благодаря растущему населению, — из-за мигрантов в моих владениях, неуклонно увеличивающимся пахотным угодьям для их пропитания и наплыву рабочих, — бывший сонный городок полностью преобразился. Кварталы старого города наконец снесли или перенесли на окраины, где возвышались прочные стены высотой почти двадцать пять футов.

С поставками мрамора, известняка и угля, текущими из владений моих соседей, производство витч-стоуна резко возросло. Одной из первых моих мер стала встреча с мейстером Горманом и инженерами, чтобы определить пригодность камня для строительства домов горожан, вместо того чтобы они пытались строить сами. Двухэтажный дом для большинства простолюдинов был бы несбыточной мечтой, но я кое-что понял.

Простолюдины в процветающих землях без колебаний станут жить в тесноте, и если их кормят, развлекают и платят им — многие не увидят в оной тесноте проблемы. Я подобного не потерплю. Теснота порождает паразитов и разносчиков болезней. И если мой город станет таким процветающим, как я надеюсь, меня может поджидать серьезная вспышка эпидемии, если я не задушу трущобы в зародыше.

Итак, для обжитых и заселяемых кварталов города я разработал систему строительства домов, рассчитанных на определенное количество жильцов — будь то одна семья или несколько под одной крышей. Мне никогда не построить жилые дома такими высокими, как хотелось бы, учитывая ограничения материалов. Но я определенно могу возвести несколько этажей и при этом быть уверенным, что здание не рухнет при буре.

Даже сейчас, когда население города составляет примерно четыре тысячи, при должном развитии, полагаю, оно сможет вместить до десяти тысяч жителей. С учетом этого я с самого начала задумал систему надлежащего планового расширения. Никаких обширных резких скачков, как в Королевской Гавани, никаких трущоб. Ни в коем случае.

Широкие, хорошо дренированные дороги, четкие указатели, обозначающие участки для будущей застройки, городская стража в ливреях моего дома — в Лоухилле есть всё. Я назначил мэром престарелого земельного рыцаря моего отца, уже слишком старого для сражений. Его резиденция расположена близ центра города, где сосредоточены рынки. Напротив нее, моими стараниями и к великой радости простолюдинов, возвышается септа со всеми пристройками. Её площадь, вероятно, не придется расширять за пределы нынешних невысоких стен. И даже незавершенная, септа уже оказывает ощутимое влияние. Имя Витчей горожане в моих владениях поминают с благодушием. Пока не с благоговением, но близко к ним.

Простой люд очень набожен. Да как и все средневековые общества, насколько я могу судить. По завершении это будет крупнейшая в округе септа для их молений. Не гигантская, нет, но достаточно большая, чтобы вмещать паству по меньшей мере в две сотни человек, если потребуется. Жаль, что я понятия не имею, как делать часы, а то септа обзавелась бы по окончании строительства славной часовой башней. Но я удовольствуюсь башней, которая у них есть и служит своего рода импровизированной местной библиотекой. Это была первая часть септы, которую закончили — высотой около ста двадцати футов, инкрустированная чередующимися кирпичами, образующими спиральный узор семи разных цветов. На мой вкус, несколько аляповато, но септоны и простолюдины обожают подобные вещи.

Плюс в том, что самый верхний этаж этой башни служит чем-то вроде маяка. В большой жаровне горит яркий огонь — по ночам или в пасмурные дни, помогая путникам и местным жителям найти дорогу назад. Эта идея даже не моя. Один из септонов придумал и пришел ко мне за разрешением. Я благословил его с единственным требование — пожар не устройте, пожалуйста. Будь возможность, я возвёл бы вокруг нее стеклянную стену. И хотя мирийцы — лучшие стеклоделы в мире, они скорее прикончат меня, чем поделятся хоть какими-то секретами. Да я и не в том положении, чтобы покупать у них стекло, даже для септы.

Благодаря планомерному развитию Лоухилл в целом теперь почти напоминает миску с недоеденным желе: наполовину заполненную с одного края, но всё ещё открытую с другого, намечая путь для будущего расширения. Поскольку теперь у меня есть возможность развивать промышленность и торговлю в стенах города, потребуется еще более тщательное планирование. Я также ввел законы, специально предназначенные для решения проблем, связанных с большим разнообразием людей, открывающих здесь дело. Конечно, они менее ограничительны, чем в других крупных поселениях, поскольку мне не приходится иметь дело с портовыми авантюрами и разномастными иностранцами, которых это, несомненно, привлекло бы. Но их достаточно, чтобы поддерживать порядок практически так же хорошо, как это делает стража. Частично это просто здравый смысл: никакого скота в городе, кроме лошадей; мусорные кучи подальше от колодцев; и система, пусть и несовершенная, позволяющая нанимать людей для вывоза отходов, а не заставлять жителей буквально выбрасывать их на улицу за порог.

Готов поспорить, что почти треть городских жителей составляют фермеры и изредка пастухи, хотя последние обычно селятся на окраинах, нередко возводя свои живописные кирпичные дома поближе к пастбищам. Большинство фермеров, если живут в городе, обитают во внешнем кольце, где расстояние между домами достаточно велико для разбивки и ухода за большими огородами. Насколько я видел, проезжая мимо, фермеры отправляются в поля с первыми лучами солнца вместе с детьми или другими родичами, в то время как многие женщины и малыши остаются присматривать за огородами и небольшими загонами для скота. Я ввел правило, ограничивающее размеры разрешенной живности, поэтому большинство держит таких животных, как куры, кролики и даже индюшки.

Ремесленники живут в следующем «кольце», многие из них — на втором этаже, а внизу располагаются их мастерские и/или лавки. Однако для них я ввел особые правила, согласно которым кузнецы, угольщики, кирпичные печи и тому подобное должны находиться на отдалении от прочих строений, чтобы внезапный пожар от этих огнеопасных производств не распространился бы слишком быстро. Поэтому большинство кузнецов живет в собственном небольшом скоплении домов, известном в народе как Кузнечный ряд, близ окраин нынешнего малозаселенного квартала. Со временем их полностью окружат другие дома и предприятия, но интервалы сохранятся — на всякий случай.

Наконец, самый центр города — это торговая площадь, а небольшие группы купеческих особняков близ резиденции мэра образуют «элитный» район. И я весьма горжусь тем, как все получилось. Большинство лавок продает что-нибудь стоящее — будь то еда, одежда или другие товары. Приезжие купцы торгуются там о ценах, но для осмотра и получения товара направляются в складской квартал. Меня весьма удивило, как много торговцев начало появляться из владений других лордов, чтобы вести здесь дела.

Значительное число сезонных рабочих как в городе, так и в окрестностях нанимается на время посевной, чтобы помочь расчистить траншеи, в которых в качестве основания проложен витч-стоун, а особо крупные кирпичи служат материалом дорожного покрытия. Как выяснилось на основе одной довольно плачевной неудачи (хоть мы все быстро извлекли из нее урок) — бетон, сам по себе, весьма неудачный материал для дорог. Он легко разрушается под воздействием стихий вроде льда и довольно трудно поддается замене, когда затвердеет. Зато он идеально подходит для городских зданий, а также в тех местах, где для его замешивания есть готовый источник воды. Чем дальше от водоемов, тем сложнее его изготовлять, так что если я не начну делать бочки специально для перевозки нужной воды, то не стану использовать бетон далеко за пределами городов.

В будущем мостовая, вероятно, останется самой распространенной дорогой за пределами Лоухилла и других моих городов. А более совершенная дорога будет указывать расстояние до поселения — полезный ориентир для фермеров, везущих урожай в город и не умеющих читать указатели. Со временем появятся знаки, которые будут служить достаточно долго, а не как сейчас — максимум пару лет. Может, поставить большие столбы вроде обелисков, обозначающие направление и расстояние для тех, кто умеет читать?

В общем, Лоухилл выглядит весьма недурно. Пока никаких особых проблем с ним нет, но это лишь вопрос времени, когда что-нибудь да вылезет — я в этом уверен.

Что касается окрестных земель Лоухилла и Штормхолла, — кроме того, что простолюдины строят дома из кирпича и строительного раствора, а не из бревен и каменных плит, — большую их часть по-прежнему составляют пашни и пастбища. Посевы теперь располагаются куда более аккуратными и эффективными рядами, но сами культуры до недавних пор мало изменились. Клевер, ячмень, пшеница и какие-то корнеплоды — вот, что обычно выращивают. Но в последнее время некоторые из моих более зажиточных фермеров, сравнимые сейчас с йоменами, начинают выращивать более разнообразные культуры на продажу или для ремесел. Кукуруза становится привычным зрелищем на некоторых полях — либо сахарная для еды, либо кормовая для нашего скота. А кое-кто выращивает тыквы и бобы вместе с кукурузой, вероятно, благодаря моим земным воспоминаниям. Хотя, может, кто-то сам обнаружил, как хорошо они растут вместе.

Одна фермерская семья практически создала монополию на выращивание капусты — как на корм скоту, так и для людей. Учитывая, как короток сезон роста этой культуры, они снимают два или даже три урожая за сезон. Я пока не видел у простолюдинов ничего похожего на глиняные горшки, так что, полагаю, мне придется сделать такой горшок и дать штормовым землям впервые отведать квашеной капусты. Осталось только раздобыть солонины, ржаного хлеба, хорошего сыра и, возможно, попробовать научиться делать майонез. И будет у меня лордовский рубен.

Кстати говоря, стоит начать вводить новые виды еды. У них есть ингредиенты для некоторых сравнительно необычных, — для местных, — блюд, на которых я вырос, так почему бы не поделиться этой кулинарной любовью? Мои земли подходят для выращивания множества известных мне трав и специй, но увы, никогда не смогут производить пряности, что привозят из Эссоса. И, откровенно говоря, меня это вполне устраивает. Если я переживу грядущую войну за Дорн и все последующие проблемы, то мог бы основать в нескольких милях отсюда еще один городок, специализирующийся на выращивании, обработке и продаже трав, специй и других полезных растений.

Пожалуй, я назову его… Флейвортаун.