Ужаснись нашего Гнева. Главы 48-52

Лорд Ройс Баратеон просматривал послания, испустив вздох облегчения. Леди Краггнер родила, по всем отзывам, здорового мальчика, и таким образом род Краггнеров не угас. Исчезновение домов часто становилось сущей болью в заднице, ведь приходилось перечерчивать карты и обновлять записи. Когда вымирал старинный дом, становилось еще хуже — часто вспыхивали древние притязания и распри; лорды начинали спешно подавать прошения о праве на те или иные куски земель вымершего дома по той или иной причине. А если сразу у двух лордов были притязания на кусок… прощай спокойные деньки.

Он передал записку своему новому спутнику, чья неустанная тяга избегать тренировочного двора начинала действовать ему на нервы. Боги, неужели мальчишка ничем не интересуется, кроме чтения, молитв и Веры?

— Новое рождение? — вежливо спросил юный Бейлор. — Почему вы получили такое послание, милорд?

— Поскольку обстоятельства вокруг дома Краггнеров были достаточно важны, чтобы я пожелал узнать об этих событиях, мой принц, — ответил лорд штормовых земель. — Если бы лорд Краггнер не зачал ребенка своей леди-жене прямо перед смертью, его дом угас бы, поскольку у него не осталось живых родственников, чтобы претендовать на титул лорда Краггхолла.

— Понятно, — произнес мальчик. — Это та самая Победа в Деревне дома Витчей?

Что за дурацкое название для сражения? Но именно так окрестили его септоны и простонародье, так что Баратеон решил не перечить.

— Верно. Там юный лорд Витч устроил ловушку для разбойничающего лорда Краггнера и его бастарда. А когда они оказались в западне в деревне, их перебили или взяли в плен.

— Да, говорят, лорд Витч — великан, он орудует огромной кувалдой, что крушит и доспехи, и щиты. Благословенный Семерыми, он сейчас строит септу, возможно, самую большую во всех Штормовых землях. И боги улыбаются его семье, даруя ей огромные богатства и процветание.

— Ну, он не столько муж, сколько мальчишка, лишь немного старше тебя, мой принц, — возразил Ройс. — Четырнадцать лет. Но да, он довольно рослый для своего возраста. Учти, его дом всего лишь в третьем поколении. Но он уже один из моих самых богатых и успешных вассалов, несмотря на небольшие размеры владений.

— Мне бы очень хотелось посетить его септу в Лоухилле, весьма преуспевающем городе, судя по рассказам купцов, проезжающих через Королевскую Гавань из Штормовых земель, — признался принц Бейлор. — Я говорил отцу, что хочу там остановиться. Но он отказал, заявив, что для человека моего положения будет страшным оскорблением воспитываться у кого-либо ниже верховного лорда.

— И впрямь будет, — согласился Ройс. Хотя позволить принцу и его хмурому королевскому гвардейцу остановиться в Штормхолле… это однозначно пошло бы на пользу душевному состоянию самого Баратеона. Мальчишка не станет читать о войне, плевать он хотел на любое оружие, не питает интереса к торговле и любит слушать лишь самые благочестивые истории об андальских завоевателях и битвах с божественным заступничеством Семерых. Когда Ройс согласился взять паренька к себе воспитанником, он думал, что легко убедит его обзавестись каким-нибудь увлечением помимо чтения Семиконечной звезды и молитв с утра до ночи. В этом возрасте большинство мальчишек — шебутные сорванцы. Боги свидетели, сам Баратеон был таким совсем недавно. Но маленький Бейлор… он ни разу в жизни даже не сыграл с кем-нибудь злую шутку и не завел друзей. Из всех мальчиков в Штормовом Пределе он был самым одиноким. Все сторонились его — то ли из-за королевского статуса, то ли из-за отсутствия общих интересов. И всё же мальчика, как будто это ни капли не беспокоило.

Боги, Ройс полагал, что это один из его самых великих шансов, что подвернувшийся случай станет благом для Штормовых земель. Но, увы, похоже, ничего не выйдет. Более того, над ними будут потешаться за то, что ничего не удалось сделать с мальчишкой. Поистине, до чего же глупо они будут выглядеть — они, Штормовые земли, один из самых воинственных регионов Вестероса, знаменитый своей храбростью и любовью к сражениям, окажутся не способные вырастить из принца воина.

Боги, должно быть, посмеивались над ним. Что ещё ему остается, кроме как отправить мальчика с визитом в Штормхолл и Лоухилл?

Что ж, возможно, удастся убить двух зайцев одним выстрелом. Сам он давно не бывал во владениях Витчей. Почему бы не совершить путешествие на запад, заодно останавливаясь по пути в других Домах, чтобы укрепить преданность и связи со своими вассалами? Некоторые пажи и оруженосцы в Штормовом Пределе происходят из домов вдоль этого маршрута. Визит домой после нескольких лет разлуки пойдет им на пользу. К тому же, ему любопытно, что лорд Витч сотворил в своих владениях за этот срок. Штормхолльский севооборот творил чудеса с животами его простолюдинов — поля стали полнее и плодороднее, чем когда-либо прежде. Возможно, по прибытии он сможет прикупить немного этих «плугов» и «сеялок», о которых он столько слышал. Сделав это лично, он определенно снизит риск потерять их по пути обратно.

— Мой принц, — произнес он, — что вы скажете насчет того, чтобы сопровождать меня в своего рода путешествии по Штормовым землям? Я и сам давно не был в районе владений Витчей. И у меня в Штормовом Пределе великое множество оруженосцев и пажей родом из западных Штормовых земель. Заодно я тоже хотел бы взглянуть на эту строящуюся септу.

— Это было бы чудесно, — степенно ответил юный принц. — Когда выезжаем?

Тело перед ними принадлежало угонщику овец. Какой-то разбойник, забредший с границы близ Простора в поисках возможности стащить элитного барана из одного из стад лорда Витча и продать его задорого там, откуда он явился. Как оказалось, в тех землях циркулировали слухи, будто овцы Штормхолла вдвое крупнее обычных. Ну и чушь! Возможно, на стоун*-другой тяжелее, но никак не вдвое больше! Спишем это на сплетни как простолюдинов, так и торговцев.

Слишком уж не повезло разбойнику, что он не додумался взять с собой сообщника для наблюдения во время попытки кражи. Должно быть, он не ожидал, что на него нападет внезапный патруль, едва он вошел в загон. В конце концов, когда это лорды утруждали себя посылать патрули в безымянную деревеньку, даже если она всего в паре миль от Штормхолла? Большинство лордов предпочитает сосредотачиваться на своих главных владениях, особенно вокруг собственных резиденций. А земли достаточно обширны, чтобы затеряться почти где угодно и остаться незамеченным.

Как бы неприятно ни находили это простолюдины и даже некоторые лорды — изучение мертвых было полезным начинанием для лучшего познания тела во всех его формах. Гуморы, влияние миазмов, составление дельного справочника — всё это имело значение для исследования и практики предотвращения или лечения болезней. Лорд Витч, по большей части был слишком сосредоточен на делах в своих владениях, а не внутри дома или самого себя.

Мейстер Горман знал, что это нужно исправлять.

Каждый день должен был включать уроки, которых не хватало в расписании юного лорда. В некоторых вещах парень как будто от природы преуспевал, например, в математике, логистике и экономике. Но юный Каспер никак не мог освоить аспекты придворного этикета, тактики и, самое главное, медицины. Яркий пример — обучение юноши человеческому телу. Ведь наверняка когда-нибудь ему придется пойти на войну. И ему понадобится знать не только куда бить противника, — этими знаниями он обязан мастеру над оружием, — но и как позаботиться о себе после того, как бой прошёл.

Однако во время уроков о ранениях произошло нечто совершенно неожиданное.

— Мейстер? — спросил юный лорд.

— Да, лорд Витч?

— Почему вы бинтуете раны вываренным вином?

— Доподлинно неизвестно, как и почему это работает. Но многие полагают, что раз вино может долго храниться, не становясь непригодным для питья, в нем должно быть что-то, предотвращающее попадание посторонних предметов вроде грязи или вредных испарений в воздухе.

— Это ведь алкоголь?

— Возможно, — ответил мейстер, поглаживая подбородок. — Вино гораздо быстрее пьянит человека, чем простой эль. И то, в чем больше алкоголя, действительно быстрее вызывает опьянение. Но как оно сохраняет рану в чистоте?

— У меня есть своя теория, если хотите послушать.

— Конечно, мой юный лорд.

— Алкоголь вызывает у нас опьянение. Но если дать его животному, оно, скорее всего, умрет. Возможно ли то же самое с миазмами, вызывающими болезни? Если они не могут заразить вино, не говоря уж о более крепких напитках вроде бренди, то имеет смысл выдвинуть предположение, что алкоголь убивает всё то, что… «не привычно к нему». Например, люди выдерживают его, хотя и могут напиться до смерти. Также есть вещи, которые животные могут безвредно употреблять, а нас они убьют. И наоборот — взять хотя бы чеснок.

— Определенно, это возможно, милорд. Вываренное вино уже некоторое время используют для лечения определенных ран. Но, боюсь, я не припомню текстов о том, как именно оно действует. Просто известно, что действует.

— Что ж, при выпаривании вина удаляется лишняя вода, остается раствор с более высоким содержанием алкоголя. По сути, это то же самое, что и изготовление бренди вроде моего собственного, только гораздо грубее. А что, если использовать более высокий процент алкоголя? Возможно, даже максимально очищенный? Не для питья, а специально для промывания ран, чтобы предотвратить попадание испарений?

А ведь это мысль.

— Как распространять подобную вещь, милорд? Многие ухватятся за шанс выпить что-то, позволяющее быстрее напиться. И солдат будет трудно держать подальше от таких запасов.

— Держать в специальных ящиках, возможно, в бочках из-под крепленого вина или даже в больших склянках, если такие найдутся. И следить, чтобы к ним никто не прикасался, кроме мейстера или того, кто обучен обрабатывать раны. Нужно будет как-то это проверить, чтобы убедиться, что мы не тратим время и деньги на изготовление зелья впустую.

— Если мы перегоним небольшую партию, возможно, её можно будет использовать в следующий раз, когда кто-нибудь на тренировочном дворе порежется о что-нибудь. А теперь вернемся к этому покойнику. Как видите, разбойник умер после того, как веревка туго затянулась вокруг шеи, перекрыв доступ воздуха и помешав ему попасть в легкие.

— Да. Мейстер Горман, вы когда-нибудь вскрывали тело?

— Вскрывал? Боже упаси, нет. Случалось препарировать мертвое животное, но никогда — человека. Этим занимались другие мейстеры и послушники, менее брезгливые. Но я не видел в этом особого смысла. Изучать мертвых, не оскверняя их останки — дело щекотливое, мой юный лорд. И я бы предпочел, чтобы они оставались целыми, а не разрезанными на куски.

— Просто мысль, мейстер. Прошу, продолжайте.

На этом урок продолжился. Юный лорд сделал еще одну пометку на листе пергамента, содержание которой мейстер пока не мог разглядеть. Возможно, его юный лорд подумывал о написании книги? Таковы часто бывают фантазии юных лордов, полагающих, что они наткнулись на нечто, способное перевернуть мир в той или иной области.

Позволив дожидавшимся молчаливым сестрам надлежаще провести последний обряд и избавиться от трупа, мейстер последовал за лордом в соляр, разумеется, сперва умывшись. От мыла руки ощущались очень чистыми, особенно под ногтями. Усевшись, юный Каспер передвинул несколько стопок пергамента, вытаскивая листы и сортируя их по очередности дел. Кому-то со стороны могло показаться хаотичным это нагромождение листьев хаотичным, но нет, там имелась своя структура и толика элегантности: юный лорд мог с минимальными усилиями найти всё что угодно

— Мейстер Горман, прежде чем мы перейдем к счетам, я хотел бы спросить вас кое о чем… личном.

— О чем же, милорд?

— Что вы знаете о снах?

Впервые юный лорд выглядел весьма неуверенным в себе, и это сильно озадачивало. Обычно он казался настолько сдержанным, настолько убежденным в каком-нибудь предприятии или замысле… как будто точно знал, что всё получится. Либо же просчитал все вероятности и приходил к выводу, что в случае провала, ничего особо не потеряет. Оные провалы и вовсе воспринимал важными уроками, жизненно необходимым для развития. Полезное качество, ничего не скажешь. Но сейчас… сейчас было что-то другое.

— О причинах, толковании или ещё о чем-то?

— Возможно о всём сразу. О взаимосвязи между тем, что их вызывает, и тем, как это на меня влияет. Как вы знаете, с тех пор как я вернулся из Краггхолла, меня мучают… очень яркие сны. Судя по тому, как по утрам выглядит моя постель, я брыкаюсь словно одержимый.

— Да, служанки упоминали об этом.

— Это случается только в ночь полнолуния или новолуния.

— Вы помните эти сны, когда они приснились вам впервые?

— Нет, в ту ночь я напился до беспамятства, чтобы попытаться забыть довольно… неприятную истину, с которой мне пришлось смириться. Назовем это чувством стыда или просто осознанием поступка, который с моей стороны был бы невероятно скверным, если бы я решился его совершить.

— А сейчас вы их помните?

— По большей части, но они часто лишены смысла. Обычно я парю высоко в грозовых облаках над зелеными полями, кружа над огромной каменной крепостью. Но порой вижу необъятную песчаную гладь, от одной мысли о которой у меня пересыхает во рту. В других случаях я оказываюсь посреди бескрайних жарких и влажных джунглей, которые текут красным от крови. И наконец, по крайней мере пока, иногда я вижу Стену — массивную ледяную гряду. А за ней — замки из дерева и камня, окруженные шкурами животных и густыми лесами.

— Что ж, первое похоже на Штормхолл, второе — на Дорн, а последнее, вероятно, Север. Но понятия не имею насчет третьего. Возможно, Соториос?

— Почему мне снятся такие сны? Каждый раз одно и то же, но всякий раз есть какая-то мелкая деталь — например, последствия великой битвы, или облака там, где их раньше не было, или лица незнакомцев. Я видел, как эти замки из дерева и камня горят — но я также видел, как их строят. И джунгли, кишащие жизнью — но порой такие же тихие, как сама смерть.

Мейстер на миг умолк, обдумывая слова юного лорда.

— Возможно, если ваш дед и впрямь был зачат Баратеоном, это пережиток предполагаемых снов, которые, возможно, видели Таргариены и другие валирийцы. Дейнис Сновидица была прямой предшественницей Ориса Баратеона, если он и правда был незаконнорожденным братом Эйгона Завоевателя. На сей счет всё ещё ведутся споры, и, вероятно, будут вестись. Но если так и есть… в этом может крыться причина.

— Однако зачастую эти сны лишены пророческого значения. Я просто вижу земли, которые всегда видел, или же никогда. И каждый раз словно творение художника — порой добавляются мазки кистью. И хотя картина становится всё четче, она никогда не бывает завершена.

— Пожалуй, вы могли бы обратиться к ведьме из леса или какому-нибудь деревенскому колдуну. Хотя я бы не советовал ни того, ни другого. Они, вероятно, лучше смогут истолковать такие сны. Что до меня, я знаю лишь то, что вы переживаете их в полнолуние или новолуние, но не помните, если не трезвы. В пьяном состоянии воспоминаний нет. Но я не рекомендовал бы столько пить только ради того, чтобы их избежать. В конечном счете, я бы не придавал им вообще слишком большого значения, милорд. Возможно, это просто стресс и тревога из-за вещей, которые вы не в силах контролировать. А совпадение по времени — чистая случайность.

— Да, возможно, — произнес юный лорд и взял лист пергамента. — Боги свидетели, у меня хватает забот в собственных владениях, не говоря уж о землях, где я никогда не бывал. Тогда перейдем к более насущным делам — а именно, к потерям от нашего последнего шторма.

Это был ужасный, неистовый шторм, налетевший с востока, направленный заливом Разбитых Кораблей и пронесшийся по всем землям. Вдали от побережья он, вероятно, был не столь суров, как в других местах, но ущерб, как и потери конкретно у них, оказались огромны. Обрушившиеся амбары и деревенские лачуги, примятые посевы, животные и случайные селяне, утонувшие от внезапных наводнений, старые грунтовые «дороги», превратившиеся в непроходимые полосы грязи… Это был ужасно сильный шторм, хотя, к счастью, далеко не такой разрушительный, каким мог бы стать.

Семеро оказались достаточно милостивы и не наслали огромный смерч, способный разорвать земли в клочья. Более того, большинство штормов за последний год или около того миновали их владения или рассеивались на восточном горизонте — весьма любопытное явление. Увы, везение закончилось. Нужно готовиться к следующему шторму, особенно если он обрушится столь же быстро и яростно, как предыдущий.

— Несколько окраинных деревень мы списали как полностью потерянные. Их так сильно затопило, что селяне успели эвакуироваться, захватив лишь самое важное, прежде чем воды унесли их лачуги или погребли под илом. У большинства остались только семьи, одежда на теле и те немногие животные, что были с ними.

— Расселите их в Лоухилле. Приток мигрантов из глубинки у нас достиг низшей точки, и теперь есть дома, ждущие новых жильцов. Работы полно, так что с её поисками не должно возникнуть трудностей. Чем они занимались?

— В основном это фермеры, пара кузнецов, несколько издольщиков и ткачей.

— Фермеров направить на южные поля, там самые большие участки близлежащей земли и меньше всего рабочих рук. Кузнецы… они специализировались на чем-то конкретном?

— В основном на инструментах для фермеров и издольщиков: лопатах, топорах, косах и гвоздях. В тех деревнях мало что ещё требовалось.

— Пошлите их на Витч-Мельницу. Мне нужно расширить производство этих предметов первой необходимости. Теперь, когда производство витч-стоуна превышает потребности благодаря нашему строительству, мы начинаем испытывать нехватку других стройматериалов. Что там с посевами?

— В окрестностях мы потеряли около трех полей кормовой кукурузы, остальные были укрыты пологими холмами к востоку. Еще около десяти полей пшеницы сильно пострадали или полностью погибли. То тут, то там погибло по полю ячменя, бобов или клевера, но кое-что, возможно, удастся спасти со временем. Чем дальше на запад, тем меньше ущерба, судя по донесениям.

— Сущая мелочь по сравнению с тем, сколько у нас всего растет, хотя всё равно неприятно. Эта кукуруза нужна нам для скота. А пшеница… хотя сейчас её потеря не так страшна, она непременно побудит пекарей взвинтить цены на хлеб. Нам удалось так сильно их снизить просто за счет изобилия, так что если мы продолжим терять поля из-за новых штормов, цены могут слегка подскочить.

— Скот, милорд, по большей части не пострадал. Местами утонуло несколько телят, но в целом, почти девять десятых ваших личных стад пережили шторм без потерь. Никто из простолюдинов, пасущих остальные стада, не сообщал об ущербе.

— Превосходно, поголовье скота станет началом нашей мясной промышленности. И мы уже видим, что размер зубра-производителя передался его потомству. После следующего отела мы начнем распределять коров и крупных быков между скотоводами в Хаймарше. Остальных быков поделим на крупных и помельче. Мелких будем откармливать до товарного размера и забивать к осеннему празднику. Самых крупных оставим, чтобы и дальше наращивать размеры стада.

— А что делать с разбитыми полями? — спросил мейстер Горман.

— Спасайте что можно, но не заставляйте простолюдинов тратить на это слишком много времени. Даже если испорченный урожай непригоден для людей, его всё ещё можно скормить нашим животным. Что касается амбаров — вытащите из руин все припасы, пока они не испортились, а мы подумаем, как их отстроить заново. Если врыть амбары частично в склон холма, это снизит ущерб от будущих штормов, если только сам холм не обвалится.

— Согласен, — кивнул мейстер, пока юный лорд переворачивал очередной лист пергамента. — Думаю, вам будет приятно узнать, что за исключением нынешних строительных площадок, ваши дороги прекрасно выдержали непогоду. Некоторые завалило мусором, но это незначительная проблема, их быстро расчистят.

— Да уж, будь в наших землях больше лесов, и это стало бы проблемой, — согласно кивнул лорд Витч. — Рухнувшее на дорогу красное дерево стало бы катастрофой для путешественников, учитывая, какие они, черт возьми, огромные.

— У лорда Гейлвуда, вероятно, есть опыт в решении подобных проблем, — заметил мейстер Горман.

— Несомненно. Однако мы не общались с момента моего отъезда около года назад. И я не вижу причин начинать, если только не возникнут трудности в наших общих делах. Итак, поскольку мне недавно пришлось перевести дорожных рабочих к лорду Виндхиллу, а сам я несколько недель не был дома, вопрос: как продвигается строительство ограды вокруг септы?

— Даже с учетом задержки материалов из-за штормов, а также замедления работ по той же причине, септа должна быть готова до наступления зимы. Если нас не постигнут новые неурядицы. Жилые помещения для септонов и септ, как для монастыря, так и для обители, завершены. А поскольку витч-стоун позволяет придать зданиям вертикальность, наша первоначальная оценка необходимой площади несколько уменьшилась, особенно вокруг участков, предназначенных для садов и виноградников.

— Превосходно. Не забудьте выделить новое пространство для цветников. Незачем создавать лишнюю работу тем, кто посвятил свою жизнь Семерым. И хотя сладкий аромат, надеюсь, поможет умиротворить и их разум, и тело, дополнительные цветы обеспечат медоносных пчел пищей, когда садовые растения не цветут.

— Что до самой септы — стены и потолок готовы, но потребность в окнах по-прежнему первостепенна, милорд. Из-за этого внутренняя отделка остается незавершенной. Заказ на стеклянные панели сделан, но прибудут они очень нескоро. Хоть это и не мирийское стекло, стеклоделы Вестероса более чем подходят для поставленной задачи. Если не случится задержек из-за новых штормов, панели должны прибыть через несколько месяцев.

— Будь у нас собственный песок, как на побережье или в пустынях к югу от нас, мы могли бы делать собственное стекло, и таких задержек не возникало бы, — с досадой произнес юный Каспер. — Но их нет. Неважно. Нужно сосредоточиться на том, имеется, а не сетовать на то, что мы могли бы сотворить с тем, чего нет.

Мудрые слова от мудрого юноши. Не раз мейстер Горман размышлял, как бы всё сложилось, родись лорд Витч в более богатом или могущественном семействе, возможно, у самих Таргариенов. Но даже если этому не суждено было случиться… то, что он совершил уже сейчас, совсем молодым человеком, лишь приумножится, когда он станет старше и, хочется верить, ещё мудрее.

— Что касается мрамора, — продолжал мейстер, — последние партии только что прибыли. И скульпторы уже работают над эскизами, которые вы набросали вместе с септонами.

— Как дела в начальной школе?

Ах да, начальная школа. Скорее уж школа под названием «сущий кошмар бедного мейстера». Но не из-за самой идеи, отнюдь. На самом деле его изрядно удивило, как хорошо её приняли более зажиточные простолюдины, способные позволить себе отправить туда детей, а также септы и септоны, управляющие школой. Распределение детей по возрасту стало естественным изменением первоначальной структуры. А введение гимнастики и других физических занятий оказалось неожиданно полезной. Как сообщил мастер над оружием Роланд, некоторые бойкие малыши, от природы наделенные проворством, особенно в сравнении с другими детьми, через пару лет могут стать хорошими новобранцами для легкой кавалерии лорда Витча.

Школа была бедствием его существования из-за того, что ответили собратья-мейстеры, когда он сообщил им о ней. Такая мелочь — а они впервые заинтересовались развитием Лоухилла, ведь немногие города росли так быстро, как у лорда Витча. И упоминание общедоступной школы для детей, некоторых весьма… расстроило. Многим было всё равно, кое-кто даже оказался заинтригован идеей. Но, конечно же, самые недовольные составляли меньшинство, зато шумели громче всех — и наверняка напишут гневные письма. Хотя мейстеры формально обладали монополией на знания и мудрость в Вестеросе, они видели себя не просто учителями, но стражами знаний и теми, кто направляет их подобающим людям — а именно, знати. Существование простой школы для простых детей сулило потенциально опасный путь, грозящий бросить им вызов много десятилетий спустя. Такая группа, как их, не просуществовала бы тысячи лет, если бы не задумывалась о будущем.

Он пригласил недовольных приехать и своими глазами убедиться, что школа не представляет для них угрозы. Что обучение простолюдинов чтению и письму лишь позволит обрести больше писцов и умелых работников. Но они пока не решились что-либо предпринять — равнодушные и заинтригованные намного превосходили числом возмущенное меньшинство. Пока их чертовы письма перестанут твердить ему о глупости этой затеи, они могут целовать его зад — вот насколько ему не было дела до их мнения.

— Всё идет хорошо, — произнес он наконец. — Родители благодарны за трапезы, которыми кормят их детей. Хотя среди более бедных простолюдинов зреет глухое недовольство — они не могут позволить себе отправить детей в школу.

— Проблемы можно было избежать, прислушайся вы к моей идее, что нужно было приглашать, а не только детей торговцев и ремесленников, — лорд Витч метнул на него короткий взгляд, прежде чем вернуться к стопке пергаментов. — Как бы там ни было, рад слышать, что дела идут гладко. Боги свидетели: нам не нужно больше сюрпризов.

В дверь соляра постучали. По приглашению лорда Витча вошел стражник, выглядящий весьма взволнованным.

— Да, в чем дело? — спросил Каспер.

— Милорд, на востоке замечены знамена. Это личный герб лорда Баратеона.

— О, что ж, это хорошо, — произнес мейстер Горман. — Какое-то время назад нам прислали ворона с предупреждением о его путешествии по Штормовым землям. Для укрепления солидарности между лордами, учитывая… досадные события почти год назад. Мы ждали их не раньше, чем через несколько дней.

И правда, леди Жанис, мать лорда Витча, едва не довела слуг до исступления, суетясь над нарядами дочерей. Это привело к трем разным стычкам и вылилось в два сломанных стула, три сломанные расчески и великое множество недовольных гримас юных леди Витч. Теперь, когда гости так близко, возможно, леди-мать переключит своё внимание на другие важные дела и перестанет изводить дочерей.

— Рядом с ними ещё одно знамя, милорд. Дома Таргариенов.

Или нет.

Лорд Витч на миг умолк. Потрясение в конце концов сменилось странным выражением усталости.

— Я встречу их. Пусть Роланд позовет мою стражу и приведет ко мне мать. Нужно готовиться к приему нашего лорда и тех, кто с ним.

— По слухам от купцов, это один из принцев — Бейгел или как его там.

— Бейлор, — поправил юный лорд. Затем, лишь на миг, уронил голову на руки. После чего молча поднялся с места, всем своим видом являя истинного лорда. — Что ж, мейстер, за дело. Похоже, нам предстоит готовиться встречать не только нашего верховного лорда, но и гостя королевских кровей. Созовите кухонную прислугу — нужно готовить пир.

Путешествие по Штормовым землям, по правде говоря, выдалось довольно скучным. Бесконечные полосы то высоких деревьев, то мшистых скал, то зеленой травы. Многие встреченные простолюдины занимались простой повседневной работой, вели простую жизнь. Они прерывались лишь затем, чтобы засвидетельствовать почтение своему сюзерену и принцу королевства. Почти то же самое можно сказать о многочисленных укрепленных замках, где они провели немало ночей. Простые, сытные блюда, роскошные по меркам штормовых лордов, но ничто, по сравнению с пирами, виденными им в Королевской Гавани. Впрочем, там их устраивали нечасто — его отец редко видел в этом необходимость, если только повод не был совсем уж уникальным. Постели оказались лучше, чем он ожидал. То же самое касалось и компании. Многие пажи и даже старшие оруженосцы часто избегали его — должно быть, королевский статус пугал столь неискушенных юнцов. Другие порой пытались завязать беседу, но быстро теряли интерес при его проповедях о Вере и подстерегающих всех ловушках.

Неужели он ошибался, столь часто им проповедуя? Он и без того достаточно подавал пример собственной жизнью. А поступки, как говорил его дядя Десница, часто красноречивее голых слов. Возможно, однажды они поймут, что его жизнь, исполненная благочестия, послужит вдохновением, а не просто поводом посплетничать для служанок. Каждую ночь он молился, чтобы завеса невежества однажды спала с их глаз.

Покинув последний замок, — вроде бы Виспов, — их группа вновь отправилась через полосы продуваемых ветрами каменистых равнин и травянистых долин, совсем как предыдущие, через которые они уже проезжали. Устроив ночлег в низине, дабы укрыться от ночных ветров, он возблагодарил Семерых за милосердие — за то, что не наслали бурь, пока путники не окажутся в безопасности замковых стен.

Наутро, после ночи под дивно звездным небом, они перевалили через холм и наткнулись на большой лагерь простолюдинов. Те усердно рыли широкий ров, а затем заполняли его гравием и крупными камнями слой за слоем. Охрану несли четыре патруля в ливреях Витчей. Позади лагеря тянулась широкая каменная дорога — больше любой виденной им прежде так далеко от дома. А впереди лагеря текла полноводная река, и через нее уже начинал обретать форму большой мост.

— Мы прибыли во владения дома Витчей, мой принц, — произнес лорд Баратеон, заметив его любопытный взгляд. Они только что пересекли брод через более мелкую часть той же реки. Один из патрулей Витчей присоединился к ним в качестве проводников. — Лорд Витч взялся за грандиозный проект по строительству дорог в своих владениях — лучших, чем были раньше.

— Разве строить и поддерживать дороги не чудовищно дорого? — Королевский Тракт, как он слышал, во многих частях королевства представляла собой лишь широкую грунтовку без особых признаков ухода. Такие тракты считались нормой с тех пор, как он покинул Королевскую Гавань. И он впервые увидел дорогу, о которой стоило бы написать Дейрону и сестрам.

— Обычно да. Но говорят, лорд Витч — юноша острого ума и благочестивой мудрости. Редкое, но мощное сочетание для столь молодого дома, мой принц. Многие лорды в разных королевствах поддерживают собственные дороги или просто предоставляют это дело простолюдинам. Но мало кто вкладывает столько, сколько лорд Витч. Однако, если бы не некоторые его нововведения несколько лет назад, его дом никогда не смог бы это себе позволить.

— Нововведения? Он изобретатель?

— В некотором роде, да. Хотя это зависит от того, кого спросить, мой принц. Одни говорят, что он умен. Другие — что в его замке сидит опальный, но гениальный мейстер, создающий все эти так называемые «чудеса», о которых толкуют простолюдины. Третьи считают его благословенным Девой и Кузнецом. А кое-кто добавляет, что он снискал и благословение Воина — учитывая его победу над соседом в прошлом году.

— Понятно, — кивнул Бейлор. Их группа покинула старую разбитую грунтовку и двинулась по «дороге Витчей», как окрестили ее распорядители работ. — И каково же тогда его самое недавнее «изобретение»?

— Трудно сказать, мой принц. Почти всё, что он создал, он сделал за последние несколько лет. Но ничего из этого я бы не назвал «новым» по нынешним меркам, — ответил лорд Баратеон. Скорость их продвижения заметно возросла на гладкой каменной кладке под копытами лошадей. — В прошлом году он упомянул, что ему нужно много сосен от лорда Гейлвуда. Но кроме как на строительство в замке и городах я, хоть убей, не могу представить, зачем.

— Лорд-изобретатель? Звучит весьма сомнительно, — заметил рыцарь Королевской гвардии, ехавший рядом. Тот самый, кого дядя-десница уговорил короля отправить с Бейлором. То ли Тойн, то ли Торн — он не помнил. Проводник из людей Витчей вместе с некоторыми из своих обернулся на гвардейца, но промолчал.

— Это еще почему? — спросил лорд Баратеон.

— Негоже лорду ввязываться в создание чего-то столь приземленного. Лучше предоставить это мейстерам и прочему люду. Ему следует сосредоточиться на правлении. И если он заявляет, что занимается и тем, и другим — значит, он либо лжец, либо разрывается между двумя делами. Для смертного практически невозможно полностью посвятить себя двум задачам без ущерба для одной из них.

— Семеро благословляют одаренных талантами, которые можно употребить как во благо, так и во зло, — произнес Бейлор, заметив, что люди Витча скорчили пару неодобрительных гримас на слова рыцаря. — Не так уж неразумно предположить, что они могли благословить кого-то мудростью и силой духа, чтобы в равной мере справляться с обеими задачами.

Рыцарь что-то пробормотал, но больше не проронил ни слова, пока они ехали дальше.

Минуя холм за холмом, они проезжали деревню за деревней, где простолюдины, как им и положено, возделывали поля и ухаживали за скотиной. Так продолжалось еще несколько дней. Но этих селян, похоже, одушевляла некая энергия, которой не было в других землях, которые они миновали. Они выглядели более… живыми? Не суетящимися, а просто готовыми и охотными исполнять свои обязанности. Прежние крестьяне отнюдь не ленились, но здесь и там деревни в равной мере ухаживали за загонами скота и отарами, другие устанавливали столбы изгородей, расширяя пастбища, и даже возводили амбары. Если бы не типично внешность людей штормовых земель, расстояния между поселениями и понимание, где он находится, Бейлор решил бы, что каким-то чудом очутился в Просторе.

В последний день пути до Лоухилла и самого Штормхолла, как сообщил лорд Баратеон, каждая встреченная деревня была крупнее предыдущей. А дорога становилось всё шире и прочнее, хотя выглядела примерно так же. Вокруг сновало множество групп: то купеческие караваны въезжали во владения Витчей или покидали их, то небольшие патрули совершали обход, то артели рабочих перемещались из одного места в другое. Пастбища тянулись до горизонта, как и разнообразные посевы — некоторые явно пострадали от ураганов, другие уцелели. Каждый деревенский дом вовсе не походил на лачугу, какие принц видел в других частях Штормовых земель, а представлял собой довольно уютный коттедж из кирпичных стен, скрепленных раствором. За каждым домом зеленел огород, полный всевозможных растений, многие из которых Бейлор не сразу узнавал.

С другой стороны, до воспитания в Штормовом Пределе он вообще никогда не покидал Королевскую Гавань и не особо приглядывался к окрестностям по пути к резиденции Баратеонов. Что ещё таилось в Вестеросе из того, чего он прежде не видывал?

Миновав последний холм среди группы рабочих, строивших нечто вроде таверны, соединенной с приземистой башенкой, Бейлор чуть не ахнул от открывшейся картины. Это была не Королевская Гавань и не Штормовой Предел, но в увиденном крылось нечто совершенно непохожее на всё, что он повстречал в пути. Нечто столь идиллическое, словно сами Семеро улыбались этому месту.

В долине раскинулся город, окруженный полями необычайной густоты и ухоженности. Они поднимались по склонам, чередуясь с пастбищами вдоль дороги, по которой ехал отряд. Пейзаж пятнали амбары и примыкающие к ним дома, точно маленькие крепостицы — где по отдельности, а где скученные в небольшие гроздья. Переливы зелени полей, стольких оттенков, что Бейлор не знал им названия, перемежались подобно мазкам нерешительного, но, несомненно, талантливого художника. В огороженных крепкими изгородями лугах резвились отары овец, а по соседству мирно паслись на травянистых выпасах лохматые коровы крупнее всех виденных доселе. Ветерок нёс их далекое мычание.

Сам город окружала внушительная стена, побеленная и сияющая в солнечных лучах, как мрамор. В городской черте — насколько можно было разглядеть с такого расстояния — из одного большого скопления труб поднимались ленивые дымки, а ещё более прозрачные струйки курились из иных мест. Близ центра города высилась башня — выше всех, что Бейлор видел после отбытия из Штормового Предела. На вершине её зиял открытый помост, который странно контрастировал с явно завершенной в остальном постройкой. У подножия исполинской башни виднелось нечто, похожее на септу, но увы, на таком расстоянии очертания расплывались. И не впервые принц пожалел, что не захватил свою мирийскую подзорную трубу, опасаясь разбить её в пути. Это был подарок отца на именины, один из немногих, что он использовал часто — обычно разглядывая с её помощью пролетающих птиц или проплывающие корабли из своих покоев в Красном Замке.

— Лоухилл, мой принц, — произнес лорд Баратеон. В его голосе звучало не благоговение, но изрядное впечатление. — Крупнейший город во всех владениях Витчей. Подумать только, почти десяток лет назад это была просто большая деревня, сонная и неприметная. Так, по крайней мере, говорил мне лорд Витч.

— А это Штормхолл? — спросил Бейлор, указывая на большое строение, нависающее над городом с холма. Как ни странно, у него, похоже, не было настоящих стен. А различимые даже с такого расстояния здания выглядели достаточно упорядоченно.

— Нет, мой принц, — ответил главный проводник Витчей. — Это Витч-Мельница, источник многих творений нашего лорда. Плуги, инструменты, сеялки и многое другое выходит оттуда.

— Почему она не в самом Лоухилле, в каком-нибудь квартале?

— Не знаю. Полагаю, вам нужно будет спросить об этом у лорда Витча, мой принц, — сказал лорд Баратеон, указывая на дорогу впереди. — Похоже, он выслал целый отряд сопроводить нас остаток пути.

Всадники в ливреях Витчей встретили их на окраине, на пологих восточных холмах, окружающих долину. Дорога сменилась с каменных плит и гравия на кирпичную мостовую, которая обрывалась там, где пути расходились в разные стороны на больших перекрестках. Знаки указывали направления на места с названиями вроде Хаймарша и Тимберстоуна, ничего не говорившими юному принцу.

— Мой принц, лорд Баратеон, лорд Витч приветствует вас, — произнес капитан их нового эскорта, пока прежний прощался, готовясь вернуться к границе. — Прошу проследовать за ним. Пир начнется вскоре после того, как вы устроитесь.