Система Гвардейца. Главы 29-30

— Мы с тобой похожи, — звук моего голоса растворился, не покидая шлема.

Но я был уверен: Балрог услышал. Внял моим словам. Поистине жаль, что мы оказались по разные стороны баррикад. Мы враги. Даже если в нем нет зла и всепоглощающей ненависти, он не человек. И одного этого довольно. В следующий миг Балрог отвел руку, вскинул пылающий меч и обрушил его в моем направлении. Целые кварталы города мгновенно испарились в мареве нестерпимого жара. Камень и бетон. Бункеры и казармы полков обратились в пепел, развеянный ветром. Предатели и еретики даже вскрикнуть не успели — просто перестали существовать. Я не мог увернуться. Балрог, невзирая на исполинские размеры, взмахнул клинком слишком быстро, чтобы мои рефлексы Астартес справились.

Вытаращив глаза, я сорвал шлем, убрал его в инвентарь. Затем повернулся спиной к надвигающейся лавине огня и смерти, одним рывком оторвал себе голову и швырнул ее со всей силы, на какую только был способен, через стену. Прежде чем пламя накрыло мое тело, превратив в шлак и пепел вместе с силовой броней, голова по дуге пронеслась в воздухе, лишь на долю секунды опережая огненный вал. Воспринимать очертания и цвета, когда ты буквально кувыркаешься в полете — то ещё удовольствие. Меня бы наверняка стошнило, если бы не тот факт, что я представлял собой голову без желудка.

Спустя время пламя рассеялось, и чудовищной силы порыв ветра от удара понес мою голову ещё дальше. Я бросил беглый взгляд на учиненные Балрогом разрушения: взмах пылающего меча обратил добрую половину Улья в руины. Должно быть, погибли мгновенно миллионы. Но было в случившемся и нечто положительное. Самым неожиданным образом воздух наводнили потоки чистой энергии варпа. Понятия не имею, как и почему это произошло, но я поглощал её столько, сколько мог. Пока запасы псайкосил не заполнились до предела. Практически до точки разрыва. Но даже тогда вокруг осталось немало варп-энергии, ждущей, когда ее вберут.

Пожалуй, теперь я мог бы сразиться с Балрогом, используя облик Жнеца. С таким количеством разлитой в воздухе энергии Варпа я продержусь в этой форме достаточно долго. Быть может, достаточно для победы над исполином. Однако, глядя, как он заносит для нового удара полыхающий клинок, я осознал: не хочу вступать в битву. Во всяком случае, сейчас. Признавать подобное было горько, но, учитывая обилие предателей и еретиков в городе, оставался лишь один выход. В конце концов, всех врагов Империума ждет одна судьба.

Смерть.

Куреш пал. Ему уготована такая же судьба.

— Город должен быть очищен, — произнес я одними губами.

И Балрог делал это за меня. Пока моя голова перелетала через стену, исполин уже отвернулся, обратив свой взор на улей. Всё больше артиллерийских снарядов разрывалось на его полыхающей броне. Неужели он неуязвим? Невосприимчив к любому урону? Определенно, силой его не одолеть. Даже с обликом Жнеца, который, вероятно, является единственной из моих способностей, способной причинить Балрогу хоть какой-то ущерб. Я бы мог попытаться иссушить его сущность с помощью [формовки Варпа], но для этого пришлось бы подобраться болезненно близко. А я почти не сомневался, что если окажусь рядом с Балрогом, то просто сгорю заживо в его пламени. Так что пока мой единственный козырь — облик Жнеца.

Но сейчас я не стану об этом беспокоиться. Балрог разрушит этот кишащий предателями город, а я тем временем скроюсь с его глаз.

Что будет дальше… на то воля Императора.

Моя голова приземлилась по ту сторону стены. В воронку от разорвавшегося артиллерийского снаряда или сработавшей мины. В округе не было видно врагов. Осадное кольцо прорвано, и большая часть еретического воинства рассеяна. Я, конечно, ещё слышал и даже кое-где видел их, но они находились слишком далеко, чтобы представлять непосредственную угрозу. Что еще важнее, Астартес-предатели попросту… исчезли. Я не заметил, чтобы они вступили в схватку с Балрогом, когда тот появился. Похоже, они просто собрали свои вещи и сбежали. Что, справедливости ради, было весьма разумным решением перед лицом подавляющего превосходства врага. Не слишком храбро или благородно, но чего еще ожидать от безвольных трусов, отвернувшихся от Бога-Императора.

Я восстановил свое тело прямо там. По образу и подобию Астартес. После чего облачился в новые силовые доспехи. Несколько комплектов еще оставалось у меня в инвентаре, хотя, по возможности, не хотелось бы жертвовать ими и дальше. Закончив экипироваться, я просто побежал вперед.

Откровенно говоря, я не представлял, где конкретно нахожусь относительно того небольшого прохода в стене, через который пробрался в Куреш. Я также понятия не имел, куда именно направляюсь. Однако кое-какие приметные горы всё же узнал, а значит, имел общее представление, в какой стороне север.

Туда я и направился с надеждой ещё встретиться с Олли и его командой, хотя, откровенно говоря, шансы невелики. Они уже могли быть где угодно.

Я просто продолжал бежать.

Честно говоря, очень хотелось получить хоть какое-то наставление от Императора. Потому что я… больше не знал, как должен поступить. СШК по-прежнему у меня, но теперь я не мог передать его какому-либо техножрецу. Ведь невозможно определить, кто из них предатель, а кто нет. Даже тот полковник оказался изменником. Так что я не был до конца уверен и в командовании. Единственные люди, в непричастности которых к ереси и отступничеству я почти не сомневался — это Олли с товарищами. Однако понятия не имел, где их теперь искать.

Спустя какое-то время я остановился и… застыл на месте. Вокруг простирались безжизненные руины. Останки деревни, некогда стертой с лица земли, погребенной под обломками и мусором. Повсюду валялись трупы — изувеченные, искромсанные. В округе не было врагов. Мои обостренные чувства не улавливали ничего тревожного. Даже малейшего признака жизни. Я окинул взглядом пейзаж, пока не наткнулся на полуобрушенное здание часовни. Места, где жители некогда молились и искали утешения в свете Бога-Императора. Святилище уцелело не полностью, но и не разрушилось до основания. Я двинулся к нему, начал разгребать каменные глыбы, заслонявшие вход. Внутреннее убранство по большей части сохранилось, однако моему телу Астартес было не протиснуться внутрь.

Я мысленным усилием вернул себе облик усиленного человека и пролез в пролом.

Мне… мне нужно помолиться.

Я глубоко вздохнул, опускаясь на колени перед алтарем Бога-Императора. Его тусклое золотистое сияние достигало меня даже в трепещущем мраке. Я склонил голову, зажмурился и сцепил ладони в молитвенном жесте.

Мне очень нужно помолиться.

Это единственное, что я умел. Единственное, на что был способен, когда терял дорогу. Ничего другого не оставалось. Разрушенная часовня казалась знакомой, пусть я никогда прежде здесь не бывал. Я черпал умиротворение в ее безмолвии. В рядах деревянных скамей. В статуях примархов — верных сынов Императора. В витражах, запечатлевших древние славные битвы — победы Адептус Астартес над тьмой, что извечно угрожала человечеству. И в самом алтаре Бога-Императора с сияющим символом Имперского Культа из бледного белого золота. Он мерцал даже во мраке.

Когда-то давно я молился вместе с матерью и отцом. Каждый день, сразу после пробуждения, прежде чем приступить к чему-либо ещё, мы втроем совершали двухчасовую прогулку до часовни Бога-Императора, возвышавшейся на горе. Ее золотые колонны сверкали в рассветных лучах. Мы возносили молитвы около часа, а потом столько же времени шли обратно домой. Жизнь была простой. Вернувшись, мы завтракали сочными стейками и отбивными из грокса, которые идеально готовила мать, работавшая поваром в местной таверне. Отец служил в планетарных силах обороны. Благородная профессия, как он всегда говорил. Честь и привилегия — быть одним из немногих защитников человечества. Оплотом против тьмы.

То были безмятежные дни. Моя родная планета, название которой стерлось из памяти, оставалась мирным местом. Люди жили счастливо и спокойно. А силы планетарной обороны существовали скорее как символ и напоминание о власти Империума. Несмотря на все возвышенные речи отца о своем ремесле, ему редко доводилось совершать что-то действительно важное. И в некотором смысле это было хорошо.

Мои родители погибли рано. Их жизнь оборвало нечто столь банальное, как ДТП с участием грузовика, перевозившего бетонные блоки. Водитель вроде бы скончался от сердечного приступа прямо за рулем, отчего машина вылетела с трассы и врезалась в городскую застройку. Мать с отцом оказались там, пока я ждал их дома. Они умерли мгновенно, в один миг. Только что обещали вернуться с овощами, и вдруг на пороге возник арбитр, чтобы сообщить об их кончине. Сказал и ушел.

После этого меня определили в приют. А едва я достиг нужного возраста, то завербовался в Имперскую Гвардию. Если точнее, вступил в состав экспедиционных сил для отправки на другие миры.

Просто очередной крохотный винтик исполинской машины. Моя роль — погибнуть за Императора и человечество. И я смирился с этим. Даже находил утешение в подобной определенности. Всего лишь рядовой гвардеец, старающийся принести пользу. Послушный и верный. Не заботящийся о собственном богатстве или чинах. Долг — сам себе награда. Меня это вполне устраивало. Я точно знал, чего хочу и чем закончится моя жизнь — смертью в безымянной траншее на безымянном поле боя. И всё во имя служения Богу-Императору.

И я помнил… часть меня действительно жаждала умереть. Уснуть навсегда.

Но потом… я погиб… и… и всё изменилось.

Я обрел немыслимое могущество. Вступил в сговор с потусторонними богами. Овладел неестественными способностями. И стал… чем-то, что уже нельзя было назвать человеком. В этом и заключалась уродливая истина, которую я раньше избегал признавать: я более не человек. Я даже не совсем смертный. Пока хотя бы частица моего мозга цела — мне не грозят ни гибель, ни старение. Всё мое существование низведено до роли развлечения для неких межзвездных сил и сущностей, что наблюдают за мной. Сказать по правде… меня это вполне устраивало. Я согласен превратиться в монстра, если это позволит лучше защищать человечество. Одолеть врагов Империума. Вечно вести войну против еретиков и ксеносов, если на то будет воля Императора.

Но теперь я даже не уверен, что ещё понимаю, кто я такой.

Я убивал невинных. Вынужден признать это, как бы ни пытался отрицать. Был ли у меня выбор? Не знаю. Если рассуждать холодно и отстраненно, то все мои действия оправданы. В рядах гвардейцев скрывались предатели, и куда безопаснее счесть изменниками их всех. Но тогда… сколько верных братьев и сестер я погубил ради мнимой безопасности?

— Бог-Император… Я знаю, что ничего не значу в твоих грандиозных замыслах. Твоя война полыхает в масштабах галактики, против сил, что мне даже представить сложно. А я всего один человек… нет… одно существо, поклявшееся сражаться с твоими противниками и вести твои войны. Я был верен, послушен и предан. И никогда не просил ничего взамен. Отец учил меня, что долг и преданность — сами себе награда. Я усвоил этот урок на всю жизнь. Но теперь… я потерялся. Бог-Император… Я не знаю, как должен поступить. Предатели и еретики обступили со всех сторон. Они бы уже победили, если бы я не раскусил их ложь. Мне… мне нужна твоя помощь. Я оружие, лишенное цели. Пуля, выпущенная в никуда. Прошу, пусть и самонадеянно просить тебя о чем-то, Бог, умоляю… направь меня… яви знак. Скажи, что я должен сделать и кого должен убить.

Я судорожно вздохнул и склонился так низко, что лбом коснулся пола.

— Я потерян во тьме. Молю, укажи мне путь!

Несколько тягучих мгновений царила абсолютная тишина. Лишь на краю сознания я отметил странный белый шум, который в итоге сошел на нет. Земля начала подрагивать отчётливей. С потолка облаками серой и белой пыли осыпались крошки камня. За стенами часовни эхом отдавались раскаты артиллерийских взрывов. Сказать по правде, я и сам не знал, на что рассчитывал. Как слуга Бога-Императора, я не имел права что-либо требовать.

И тут мой слух уловил звуки тяжелых шагов. Я прищурился. Астартес… как минимум шестеро, двигались слаженно и бесшумно. Я сразу понял: эти отличались от тех, с кем я сталкивался раньше. И что хуже всего, мне вновь не оставалось ничего другого, кроме как счесть их предателями. Несмотря на виденные прежде десантные капсулы лоялистов.

Опять придется сражаться и убивать. Раз уж они направлялись к моему укрытию, значит, собирались уничтожить последние остатки императорской часовни. Осквернить место, освященное самим Владыкой Человечества.

Я не мог этого допустить.

Поднявшись на ноги, я двинулся к обрушенному входу. Придется обойтись без оружия, чтобы ограничить возможные разрушения того, что осталось от часовни. То есть биться с ними врукопашную. К счастью, я достиг весьма уверенного уровня владения стилем [Кулак Горного Потока, Дробящий Камни]. Достаточного, чтобы одолеть шестерых астартес разом. Я хмыкнул и ухмыльнулся про себя. Если задуматься, за всю жизнь мне ни разу не приходило в голову, что однажды я сумею побеждать космодесантников-отступников голыми руками. И вот, пожалуйста.

Пусть я и утратил прежнюю самоидентичность и цель в жизни, своей решимости сражаться до конца я не потерял.

Я быстро выбрался наружу через узкий лаз. Там меня встретил отряд Астартес в темно-серых доспехах, покрытых многочисленными слоями запекшейся крови, грязи и копоти. На наплечниках красовался странный символ, напоминающий какое-то рыбообразное существо. Лоялисты они или предатели? Понятия не имею. Но стоило им поднять оружие в мою сторону, как вопрос отпал сам собой. Важно лишь одно: они нацелили на меня стволы, а значит, представляют угрозу. Значит, они мои враги. Я не стал дожидаться их атаки. Рванул вперед, в ближний бой.

Единственная слабость [Кулака Горного Потока, Дробящего Камни] заключалась в том, что этот стиль в своей основе — оборонительный. Он перенаправляет кинетическую энергию противника против него самого, усиливая её физическими возможностями бойца. Проще говоря, я не смогу нанести серьезного урона, если нападу первым. Ведь атакуя, я не поглощаю кинетическую энергию вражеского удара. Вместо этого я позволил им атаковать себя. Ринувшись в рукопашную, я не оставил Астартес другого выбора, кроме как вступить со мной в ближний бой. И ближайший из них именно так и поступил.

Космодесантник выхватил боевой нож и рубанул им в мою сторону, намереваясь снести голову одним мощным взмахом. Настолько стремительным, что даже с моими усиленными рефлексами и физическими возможностями пришлось изрядно постараться, чтобы перехватить удар. Мутилатор был намного сильнее. Я поймал лезвие ножа, направив его в сторону от шеи, одновременно поглощая его кинетическую энергию. Однако ее оказалось недостаточно для полноценной контратаки. Поэтому я продолжал удерживать ее внутри себя, постоянно смещая поток силы от одной конечности к другой плавными, текучими движениями, чтобы энергия не рассеивалась. После неудавшегося выпада Астартес обрушил на меня целый шквал ударов — вперемешку разящих выпадов, рубящих взмахов и могучих хуков. Я отразил все до единого, впитывая кинетическую энергию каждого удара. Она копилась и росла во мне до тех пор, пока я больше не мог сдерживать ее. Пока она не достигла нужного предела мощи.