Ужаснись нашего Гнева. Главы 37-40

— Итак, мы пришли к согласию? — произнес лорд Висп. Его люди смешались с людьми других лордов. В их командном шатре, вдали от любопытных глаз и ушей, лорды сидели, внезапно утратив уверенность в будущем, которое так тщательно планировали.

— Да, Краггнер зашел слишком далеко и слишком… быстро. Нельзя было так торопиться. Если мы не будем осторожны, он утянет нас за собой, — сказал лорд Гейлвуд. — Из-за помолвки парень теперь с Виндхиллом, и похоже, они станут не разлей вода. Ходят слухи, что лорд Виндхилл использует землю, которая пустовала со времен Завоевания. Такое возможно, только если он обзавелся новомодными плугами и сеялками, о которых я слышал.

— Мы были настолько ослеплены угрозой, которую представлял этот юнец, что не разглядели, чем он может нам пригодиться, — произнес лорд Грейкерн после минуты молчания. — Я отправил несколько своих людей, переодетых странниками в поисках работы, через его владения на разведку. Боги, дороги близ его резиденции лучше, чем Королевский тракт почти везде! Будь у нас такие дороги…

— Не говоря уж о том, что его пашни расширяются с каждым сезоном, — добавил лорд Висп, потягивая эль. — Не успеешь оглянуться, как его земли будут давать больше еды, чем все наши вместе взятые. Если бы не нынешняя ситуация, я бы не прочь прикупить кое-какие из его приспособлений, хотя бы чтобы попробовать сделать свои собственные.

— Нужно действовать осторожно. Перед нами открывается возможность даже большая, чем та, что мы планировали, но и риск выше, — лорд Гейлвуд понизил голос до шепота. — Если Краггнер преуспеет или хотя бы неплохо себя проявит, мы продолжим задуманное. А этот разговор останется не более чем дымом, развеянным ветром. Однако, если с ним или его бастардом что-нибудь случится, например, гибель в бою… нам придется кое-что предпринять, чтобы остаться в стороне от возможных обвинений.

— Остается только ждать, — добавил лорд Грейкерн. — Мои силы смогут быстрее всех оказаться в его землях, чтобы усилить его войска или сохранить мир, если дела примут скверный оборот.

— Что ж, подождем, — кивнул лорд Гейлвуд. Лорд Висп вторил ему.

Услышав новости о последнем вторжении лорда Краггнера и сожжении моих деревень, я поразился, как быстро похмелье растворилось перед шоком и праведным гневом. Хорошая мотивация для любого мужчины — известие об угрозе его дому и осаде любимых земель врагом страны. В данном случае, врагом не всей страны, а конкретно их лорда, чья семья привела их к большему процветанию, чем их земли когда-либо знали. Мои люди выразили свою ярость словесно, торжественно пообещав убить или захватить как можно больше людей Краггнера, а также дали ещё пару клятв, которые вкратце я мог бы описать классической: «со щитом или на щите».

Отличный энтузиазм, благодаря которому, подготовка к этому внезапному вторжению заняла меньше времени, чем я предполагал изначально.

Поскольку большинство моих воинов, как и людей лорда Виндхилла, были конницей, наш темп задавала пехота и повозки, которые тащили вьючные лошади. Хоть мы и не держали строй, ибо я не видел причин понапрасну утомлять бойцов так далеко от предстоящих сражений, приходилось останавливаться куда чаще, чем мне бы хотелось. Но я был готов пойти на эту уступку. Нет лучшего способа подорвать боевой дух, чем быть неумолимым командиром, который ещё даже не заслужил уважения подчиненных. К счастью, наши запасы в повозках, которые тянули мулы, были полностью пополнены стараниями весьма воодушевленных жителей Лоухилла и окрестных деревень. Я решил не останавливаться в деревнях, чтобы дать отдых воинам: погода стояла приятная, так что не было нужды вторгаться к людям, которых поклялся защищать.

Путь к границе, по счастью, прошел без происшествий. Если бы Краггнеру удалось проникнуть с силами настолько далеко вглубь моих земель, у меня возникли бы серьезные проблемы. Когда, — точнее, если, — я переживу этот конфликт или одержу победу, определенно придется обзавестись системой раннего оповещения, а также существенно увеличить число патрулей. Использовать их как полицейские силы тоже было бы неплохо, учитывая то, как редко лорды патрулируют свои земли без крайней необходимости.

Итак, после долгих дней марша, ночевок и сборов, поутру мы наткнулись на селян, пытавшихся бежать на запад, предупрежденных моими разведчиками. Снабдив их припасами, которые мы добыли по пути, и заслужив от простолюдинов восторженные пожелания удачи, мы разбили лагерь в их же деревне поздно вечером. Разведчики донесли, что Краггнер со своими людьми беспорядочно приближаются, останавливаясь в каждом встречном поселке и либо грабя, либо предавая его огню, если простолюдины не желали подчиняться. По слухам, одни крестьяне не пострадали, а других убили немало — тех, кто защищал свои дома или семьи. Пока я не знал, что из этого правда.

Опыт и советы лорда Виндхилла оказались бесценны в преддверии нашего плана.

Эта безымянная деревня находилась ближе всего к границе, но ещё не подверглась нападению, а значит, была идеальной мишенью для моего соперника. Небольшой лес к западу от нее делал восточный подход, по более открытой местности, намного вероятным маршрутом атаки со стороны лорда Краггнера, у которого, по всем донесениям, конницы было меньше нашей, но в остальном он, скорее всего, не уступал нам числом. Дополнительным бонусом стала планировка домов, случайно образовавшая своего рода воронку: дорога проходила через центр деревни, так что въездов и выездов было всего два. А поскольку здания стояли близко друг к другу, проходящие сквозь деревню войны легко угодят в западню.

План лорда Виндхилла с небольшими моими дополнениями после изучения местности состоял в следующем.

Воины спрячутся в крупных зданиях. Классическая засада. Они дождутся, пока люди Краггнера въедут и начнут грабёж, после чего всеми силами, синхронно нападут. По меньшей мере, половина из них будет вооружена алебардами, чтобы, построившись стеной, преградить лошадям путь к бегству на юг. Также алебарды пригодятся против тяжелой брони. Поскольку дорога через деревню была здесь наиболее узкой, это место послужит идеальным бутылочным горлышком, где меньшему числу воинов, сражаться будет на порядок проще, равно как и не дать окружить себя. С запада и из-за домов на конницу Краггнера обрушится град арбалетных болтов. А затем объединенное войско моих всадников и всадников Виндхилла налетит с севера и, надеюсь, запрет большую часть оставшихся воинов противника в центре деревни, где мы либо перебьем их, либо возьмем в плен. Здания были невысокими и стояли достаточно тесно, так что проехать между ними на лошади будет почти невозможно. Значит, любые беглецы вынуждены будут спасаться пешими.

И тут в игру должны были вступить мои прототипы налетчиков, названия которым я так до сих пор и не придумал. На данный момент стрелять из лука на скаку у них получалось из рук вон плохо, а вот с места — терпимо. Так что, возможно, стоило превратить их в своего рода драгунов. Чтобы сносно обстреливать цели с лошади на ходу, понадобится минимум десятилетие. Но поскольку содержать постоянную армию — верный способ утратить расположение сюзерена, их подготовка не позволит настолько повысить мастерство, поскольку я просто не смогу дать им достаточно времени. Зато размахивать мечами, что на ходу, что стоя на месте, у них уже сейчас получалось вполне сносно. Их также снабдили дубинками и веревками, чтобы оглушать и связывать беглецов. Так у меня появятся пленники, а не только поле трупов. Если события не примут совсем скверный оборот, вне погони, за удирающими краггнеровцами, в бою им участвовать вообще не придется.

Вместо того чтобы вести пехоту или арбалетчиков, я находился с лордом Виндхиллом и нашей конницей на дальнем склоне холма, дожидаясь сигнала в предрассветные часы. Солнце едва-едва выглянуло из-за горизонта — идеальное время для нападения на сонную деревеньку. Краггнер, вероятно, был пьян от успеха своих атак. Он без раздумий схватит наживку… или нет? Достаточно ли он глуп? Зайдёт ли внутрь хотя бы третью своих сил? Это зависело от того, насколько он самоуверен и нагл. По моим оценкам — весьма. Но его хитрость и опыт в искусстве войны мне пока оценить не довелось, так что шансы оценивал пятьдесят на пятьдесят. Оставалось лишь молиться, чтобы он не послал разведчиков…

Слабый ветерок не доносил из деревни почти никаких звуков — холм скрывал её только не только из виду. Но вдруг, когда я уже стал опасаться, что они двинулись в другую сторону и полностью избежали ловушки, в утренней тиши резко прозвучал сигнал боевого рога — не одного из моих. Один из моих разведчиков, выглядывавший из-за вершины холма, быстро сполз вниз и вскочил на коня.

— Целое полчище, милорд, все конные, атакуют с северной стороны, в точности как вы предсказывали. Среди них немного рыцарей, в основном оруженосцы. Но я видел личный герб лорда Краггнера в хвосте их построения.

— Значит, там либо сам лорд, либо его бастард, — лорд Виндхилл махнул своим людям. Почти в унисон, с координацией, которой я мог только позавидовать, они выставили копья. Мои воины повторили их маневр мгновением позже. — В любом случае, убить или захватить одного будет сильным ударом по другому и по их планам, какими бы те ни были. Если они попытаются сдаться, лучше нам прислушаться к их зову. Получив за них выкуп, вы сможете разжиться немалой суммой, а заодно и уважением других лордов.

Резко прозвучал сигнал другого боевого рога.

— Это знак! — вскричал я, опуская забрало шлема. — К оружию! За Штормхолл!

— За Виндхилл! — вскричал лорд Виндхилл.

К возгласам моих людей присоединились крики его воинов. В лязге стали и топоте копыт мы ринулись вверх по склону, а затем — вниз с холма, прямиком к незащищенному тылу краггнеровского войска.

Я всегда подозревал, что во мне течёт кровь Баратеонов/Дюррандонов по линии деда. Мой рост и сила уже были достаточно убедительным признаком, но до сих пор я ни разу не испытывал ничего похожего на знаменитую ярость Баратеонов — ключевой фактор. В сочетании с легендарной силой, эта ярость превращала их неудержимых берсерков. И сейчас, заметив перед собой врага, — чье внимание разрывалось между схваткой впереди, градом арбалетных болтов с флангов и отрядом всадников, появившимся с тыла, — я ощутил нечто… странное.

Мое восприятие… обострилось и как будто… сузилось? Исчезли мысли о моих владениях, планах, воспоминаниях. Всё стало предельно просто и ясно. Я не испытывал подобного, когда нападал на тех самозваных сборщиков пошлин. Я чувствовал, как мышцы сокращаются, сжимаются подобно пружинам, готовясь обрушить ярость силы стихии, в честь которой назван мой дом. Моя нарастающая ярость, столь долго сдерживаемая, достигла пика и вырвалась на свободу впервые. Её сладостное высвобождение наполнило меня неким ликованием в предвкушении, как я проломлю головы тем, кто посмел пойти против моей семьи и разорять мои земли. Впереди некоторые деревенские лачуги пылали — их крыши подожгли брошенные факелы, так что дым постепенно заволакивал поле брани.

Арьергард краггнеровцев развернулся и попытался контратаковать, или хотя бы подготовиться к удару, но склон и инерция были на нашей стороне, как и численное преимущество. К тому же, мы были гораздо лучше бронированы, чем некоторые из них. Странно… видимо, они ожидали беспомощных селян, а не закованных в латы всадников. Когда дело почти дошло до сшибки, до них, в свою очередь, наконец дошло осознание — кое-кто на флангах попытался увильнуть в сторону. Слишком поздно для бегства. Мы сомкнулись вокруг них, как челюсти василиска, хватающего добычу.

Раздался оглушительный лязг стали, крики людей, ржание дестриеров, когда жалкая контратака краггнеровцев разбилась о нашу и рассыпалась под ударами копий и мечей. Копья рыцарей лорда Виндхилла пронзили кольчуги всех, кому не повезло оказаться впереди. Многие взлетели с лошадей в фонтанах крови. Мое собственное копье нанизало какого-то несчастного ублюдка точно сквозь горжет и высунулось едва ли не на фут из спины. Булькнув, он сполз с коня, как марионетка, у которой вдруг обрезали нити, и его тут же затоптали грохочущие копыта.

Отбросив копье, как и прочие, я выхватил кистень и отразил щитом попытку атаки какого-то рыцаря, отплатив ему ударом по руке. Раздался отвратительный хруст кости, человек взвыл от мучительной боли и выронил меч. Щитом я отшвырнул его в сторону, сбросив с коня — верная смерть.

Поначалу наш натиск застопорился, но вскоре мы сокрушили остатки контратаки. Их ряды были истреблены — люди либо погибли, либо распластались в грязи. Мы вновь ринулись вперед, на наспех собранный арьергард оставшихся краггнеровцев в деревне. Ни у кого из них не было ни копей, ни пик, поэтому, даже когда наша атака начала захлебываться, перевес в вооружении никуда не делся. Началась настоящая бойня. Не знаю, скольких убил. Я видел лишь людей вокруг, в ливреях Краггнера, пытавшихся прорваться через наши порядки или убить меня. Каждый удар по моему щиту я встречал ударом кистеня — тяжелый шар проламывал грудные клетки, крушил щиты и ломал кости в изобилии. Я едва видел что-либо сквозь кровь и мозги, забрызгавшие шлем, но поборол позыв смахнуть их, поскольку понимал — стоит замешкаться хоть на миг, и мне конец. Вместо этого я тряхнул головой и размозжил череп очередному противнику.

Пока мы сражались, убивали и погибали, несколько всадников, некоторые с арбалетными болтами в теле, а другие забрызганные кровью, сумели проскользнуть между домами деревни и умчаться на восток. Впрочем, парочка тут же рухнула — ещё больше болтов вонзилось в их спины, превратив их в подобие дикобразов. Пронзительный сигнал моего боевого рога вновь донесся со стороны арбалетчиков, и тут, из-за холма, появились мои гончие, улюлюкающие и горланящие, как я их учил. Они пустились в погоню. Будучи легко бронированными и свежими после ожидания в засаде, они могли преследовать отставших так далеко и столь долго, сколько потребуется.

У меня отяжелели руки от усталости. Никогда прежде я не сражался, — или тренировался, — так усердно и долго. Молодость начала играть против меня. У меня еще нет выносливости, заработанной в боях зрелыми мужчинами… блять, мне вообще всего четырнадцать! Или, как говорят здесь, «четыре и десять». Как бы то ни было, удары моего кистеня слабели. По большей части, высокий урон я продолжал наносить только из-за того, что оружие само по себе было тяжёлыми и за счёт инерции, сминало броню и калечило, но уже не убивало на месте. Я с трудом удерживал щит, едва не выронив его трижды, пока осыпал ударами оруженосца с длинным молотом. Наконец мне удалось выбить оружие из его руки и врезать по лицу щитом.

Он повалился на землю, прикрыл рукой разбитое, окровавленное лицо и приглушённо завопил:

— Пощады, милорд! Я сдаюсь, пощадите!

Почти сразу из центра скопления людей начали раздаваться согласные крики, мгновенно нарастая:

— Пощады!

— Пощады! Богами молю, пощады!

— Мы сдаемся!

Я почти раскроил шлем какого-то рыцаря, прежде чем действительно «услышал» эти призывы. Ключевое слово — почти. Повезло, что успел остановиться. Не хватало ещё на глазах у всех убивать сдавшихся противников.

Лорд Виндхилл скомандовал соблюдать порядок, пока остатки краггнеровских сил складывали оружие, сбиваясь в кучу среди павших товарищей. Всадники тоже вскинули руки вверх; мечи и щиты полетели на землю. Несколько отставших всё ещё пытались пробиться наружу, но их безжалостно изрубили — и это окончательно укротило безоружных.

Я вторил приказам лорда Виндхилла. Мои люди слегка отступили, пока я, в окружении личной гвардии — точнее, того, что от нее осталось — оценивал обстановку.

Моё очистившееся от боевой горячки сознание, наконец охватило всю картину целиком. Зрелище… ужасающее.

Я насчитал немало людей в моих ливреях, распростертых среди тел, но их число намного, намного уступало числу убитых в цветах Краггнера. Уцелевшие ублюдки сбились в кучу, без единого клинка; на перепачканных грязью и кровью лицах застыл страх. Многие были ранены в разной степени — от неглубоких порезов, до едва держащихся на ногах, утыканных арбалетными болтами. Лошади тоже усеивали землю, и многие всё ещё жалобно хрипели. Трава и утоптанная земля превратились в жидкое месиво кроваво-грязной жижи. Брошенное оружия валялось там, где его выпустили из рук, а оружие погибших часто всё ещё сжимали мертвые пальцы — жутковатая демонстрация боевой выучки.

— Взять пленных под стражу! — скомандовал лорд Виндхилл.

Позже поблагодарю за это. Сейчас у меня не хватало ментальных сил отдать приказ — остатки их уходили на то, чтобы переварить увиденное. Мои люди с заминкой уставились на меня, и, только после резкого кивка, последовали приказу Виндхилла.

Менее чем через час пленных, разоруженных и раздетых, — их доспехи сваленных в кучу, — привели ко мне. Многих их коней, относительно невредимых, увели в небольшую конюшню — трофеи этой битвы. Хорошие дестриеры, выращенные и обученные для войны — редкая добыча. Тех, кто не мог идти, тут же убивали. Поскольку трона у меня не было, а сидеть верхом пока не хотелось, я выбрал подходящее место за самым большим столом, которое смогли найти, в самом роскошном здании. Полагаю, оно раньше было поместьем деревенского старосты. Ну, не уверен насчет точного титула старосты, да и называть это поместьем было слишком щедро. Но суть не в этом.

Пока часть моих людей помогала воинам лорда Виндхилла в тушении пожаров, следя за тем, чтобы огонь не распространился дальше, я подсчитывал наши потери. Из моих воинов, насчитывавших чуть более двух сотен, включая отряд Виндхилла, я потерял около сорока человек, из них всего пятеро, как ни странно, виндхилловских. Еще дюжина моих вряд ли переживет ночь от ран. Потери с одной стороны шокировали, а с другой… радовали. Потому что потери как таковые, в любом случае неизбежны, но при условии того, что сражались мы с равным числом столь же хорошо вооруженных бойцов, соотношение убитых/погибших было удивительным, в хорошем смысле этого слова.

Что касается остальных, то почти половина получила ранения, но лишь около двух десятков — настолько серьезные, что требовалось лечение и внимание мейстера. Я распорядился их немедленно погрузить в повозки, припрятанные в одном из амбаров. Раны перевязали, насколько возможно.

Краггнеровцам пришлось куда хуже. Из их примерно двух сотен более половины пали или умирали прямо сейчас. Большинство молили о милосердии Неведомого после капитуляции. Я позволил своим людям даровать им желаемое, но только если пленные выглядели слишком невменяемыми для допроса. Увы, таких было большинство. Немногие, кто оставался в достаточно ясном уме, чтобы говорить, выложили всё как на духу в обмен на избавление от мучительной смерти. У кое-кого в буквальном смысле вываливались внутренности. Крупицы сведений, которые мне удалось от них получить, лишь дополняли общую картину случившегося, но не касались будущих планов или заговоров, как я надеялся. Лорд Краггнер держал карты при себе.

Что до выживших, которым не грозила скорая смерть… они сломались. Настолько резкий переход от грабежа и развлечений к сокрушительному поражению, надломил их волю. И это проблема, поскольку я не знал, что делать с пленниками. У меня было полное право казнить их прямо сейчас, и появись хоть проблеск гнева или жажды мести — тут же это сделали бы. Но поскольку пленники абсолютно послушны и смиренны, убивать нельзя, это не принесет мне расположения и не даст желаемых сведений. Они, конечно, воевали против меня, но они же солдаты — исполняли приказы нанимателя и сюзерена. Само-собой от наказания их ничто не спасёт, поскольку оправдание «я просто выполнял приказ», здесь не котируется, как и на Земле. По крайней мере я его не признаю. Но при этом, я не настолько жесток, чтобы перевешать их всех за действия и распоряжения их господина. Если следовать такой логике, то приходилось бы все разгромленные армии вырезать подчистую.

Как же быть, как быть…

— Где лорд Краггнер? — спросил я у человека, похожего на капитана, которого довольно грубо приволокла моя гвардия. — Где ваш лорд, солдаты?

Он поморщился. На бинтах проступила кровь, но повязка, наложенная после извлечения арбалетного болта, кое-как удержалась.

— Он мертв, милорд, — пробормотал человек.

Мертв?

— Здесь? — я указал на груды тел.

Если повезет, их сожгут до того, как начнётся разложение. Невозможно предсказать сказать, сколько из них носило в себе какую-нибудь заразу, которая могла бы распространиться от трупов не хуже, чем что-нибудь вроде Черной смерти. К счастью, та весенняя болезнь должна разразиться лишь лет через пятьдесят… Как же её называли? Дрожь? Я, скорее всего, к тому времени уже умру, так что в очередной раз — не моё дело. Но моё дело, не допустить появления какой-нибудь другой дряни.

— Да, сам видел, милорд. И его ублюдок тоже, во время этой его атаки, — сказал капитан. — Копье пробило ему горло, он упал и был растоптан.

Хм. По описанию, это тот самый ублюдок, которого я прикончил первым. Держаться в тылу обычно безопаснее всего для лорда, пусть и не так престижно. Но, опять же, это был не боевой строй, а всего лишь попытка налета, хотя и дальнейшее превращение арьергарда в острие атаки не слишком ему помогло.

— А что насчет его бастарда, Роланда Шторма?

— Сбежал, как только увидел, что нас зажали, — ответил капитан. — Сумел улизнуть через дома с несколькими другими.

— Куда он направился? Вас ещё много?

— Лорд Краггнер собирался грабить, а потом отступить, заманивая вас в свои земли, — сказал один из оставшихся капитанов, за что получил жесткий удар в живот от моего стражника за вмешательство. Я отмахнулся от стражи и велел подвести капитана к его товарищу.

— Заманить меня в его земли?

— Да, милорд, — выдавил человек, едва не стошнив. — Думал, что поймает вас там, может, окружит, отрежет от линий снабжения. Считал, что вы… это не мои слова, милорд: «жаждущий славы маленький ублюдок, который ухватится за любую возможность сделать себе имя».

— Понятно. А что с его бастардом? Где Роланд Шторм?

— Наверное, попытается собрать людей, может, захватить замок. Сейчас жена лорда Краггнера править будет, но ублюдок точно метит на её место.

— Ясно, — заключил я, массируя виски.

Нужно вызвать подкрепления, пресечь такое развитие событий в зародыше, пока бастард не прикончил мачеху и не взял под контроль ресурсы дома Краггнеров. Повернувшись к лорду Виндхиллу, сидевшему рядом со мной, я указал на сбившихся в кучу пленных.

— Что скажете, милорд? Как мне с ними поступить?

Парнишка перед ним не помнил себя от ярости и горя даже под действием макового молочка, которым напоил его мейстер. Хорошо, что они находились вдали от остальных, где его бормотание превратилось в невнятные вопли. Иначе могло бы выплыть то, чему полагалось оставаться в тайне.

— Этот безродный выскочка, сын эссосской шлюхи! Отец мертв, и от его грязной руки, что делает меня законным лордом Краггхолла. Я получу причитающееся мне от дома Витчей, помяните мои слова!

— Конечно, милорд, — произнес Гейлвуд, переглянувшись с Виспом и Грейкерном. Через несколько часов после прибытия, Грейкерн сумел разместить свои отряды на землях покойного лорда Краггнера под предлогом защиты границы от возможного ответного удара Витча. Гонцы, отправленные им после обнаружения бастарда Краггнера, — раненого, но живого, — вернулись вместе с сообщниками Грейкерна. По словам Роланда Шторма, никому из тех, кому удалось сбежать вместе с ним, спастись не удалось — они пали жертвами погони лорда Витча.

— Я должен созвать всё ополчение. Да, людей у нас больше, чем у него. А жалкой горстки рыцарей лорда Виндхилла на сей раз не хватит, — бормотал Роланд Шторм. Его веки отяжелели, когда маковое молоко вошло в полную силу.

— А как же леди Краггнер? По закону сейчас она контролирует земли Краггнеров.

— Эта бесплодная сука? Та, что не смогла родить ему наследника, несмотря на свою молодость? — рассмеялся юноша, задыхаясь. Арбалетный болт прошел в опасной близости от легкого. — Какое мне до нее дело? Я был единственным наследником. Я займу подобающее мне место и вышвырну её, как и положено новому лорду. Или, может, женюсь на ней. Посмотрим, так ли она бесплодна.

— Понятно, — произнес Висп с серым блеском стали в глазах, медленно кивая и глядя на Гейлвуда и Грейкерна. — Ты рассказывал кому-нибудь из своих людей, каков был план?

— Боги, конечно же нет. Всё равно никто из них не сохранил бы в тайне нападение на Мордена Витча, не говоря уже о том, что мы собираемся сделать с сопляком Витчем, — пробормотал парень, не замечая, как трое мужчин медленно приближались к нему. — Они не настолько умны, как мы. Мы позаботились о тех бандитах, после того как использовали их, в точности как велел отец. И никто ничего не заподозрил.

— То есть больше никто не знает? — спросил Грейкерн. — Ни мейстер, ни вдова твоего отца, ни даже мастер над оружием?

— Никто.

— Хорошо… — с лёгким выдохом облегчения пробормотал Гейлвуд, хватая лишнюю подушку. — Какая жалость, что секрет известен лишь нам, лордам. Вышла бы славная история для бродячих артистов, просочись она из уст глупого болтуна.

В мгновение ока Грейкерн и Висп прижали руки бастарда. Даже в затуманенном состоянии юноша сопротивлялся; на его сонном лице отразилось замешательство.

— Вы что делаете? — пробормотал он.

— Обрубаем концы, ублюдок, — ответил Гейлвуд и с силой прижал подушку к лицу последнего Краггнера.

Приглушенные крики стихли гораздо быстрее, чем они ожидали, как и его сопротивление. Но поскольку вокруг никого не было, они держали подушку еще какое-то время для верности — пока не прекратились малейшие конвульсии.

— Вот же наглый сучёнок. Мою сестру собирался вышвырнуть. — Со злобой прошипел лорд Висп, когда они наконец отстранились от неподвижного тела. Проверив пульс и не найдя его, он мрачно кивнул. — Какая жалость, что он умер во сне от ран, несмотря на все наши старания. Уверен, лорд Витч и наш сюзерен хотели бы видеть его живым для допроса и расправы.

— Что нам теперь делать? Расследование непременно будет, и ещё более тщательное, чем в прошлый раз. Два лорда мертвы в столь краткий срок, угас древний род Краггнеров… В наших рассказах не должно быть расхождений, иначе мы навлечем ещё большие подозрения.

— Нам нужно действовать быстро, — взял слово лорд Висп. — Я встречусь с сестрой и парнем, чтобы договориться о мирном соглашении без необходимости вмешательства нашего верховного лорда. Укрепить границы должно быть легко, используя наше ополчение как свидетельство того, что мы опасались за собственные земли, обнаружив, что Краггнер собирает силы.

— И всё же лорд Баратеон потребует с нас свой фунт мяса, — пробормотал Гейлвуд. — Мы слишком близко подошли к нарушению Королевского мира. Последствия неизбежны.

— Лорд Баратеон возьмет под контроль земли моего покойного зятя, если мы не достигнем собственного соглашения, чтобы моя сестра сохранила титул леди дома Краггнеров. Это жизненно важно для безопасности наших владений. Ведь если лорд Витч попытается их захватить, готов поспорить — половина мархерских* лордов его поддержит. Меньше, чем через три года, готов биться об заклад, он будет снабжать их едой лучше, чем они сами себя. Приобрети он ещё земель, и это удвоит размеры нынешних владений. А при таких темпах процветания, боюсь, он станет достаточно силен, чтобы делать почти всё, что пожелает, так далеко от Штормового Предела.

— Кроме наших домов, ни у кого нет притязаний на здешние земли. Что нам делать?

— Это предоставьте мне и моей сестре, — сказал лорд Висп с задумчивым выражением лица. — Уверен, мы что-нибудь придумаем, чтобы умиротворить юного лорда.

— А как насчет нас? — спросил Грейкерн.

— Вероятно, нам придется заплатить лорду Витчу возмещение. Или того хуже, если наш сюзерен будет настолько разгневан, насколько… насколько может быть разгневан лорд Баратеон. Однако наши дома это переживут, если то, в чем мы участвовали, умрет здесь вместе с Роландом Штормом.

Все трое кивнули. Каждый знал, что каждый присутствующий сохранит тайну, ведь они падут вместе, вздумай кто-нибудь заключить сделку с лордом Витчем или Баратеоном. Лучше всего предать этот скверный эпизод забвению, чтобы в конце концов о нем забыли, как забывались подробности бесчисленных заговоров со времен Века Героев.