Воплощённое Пламя. Главы 15-16

Холодные воды залива обжигали лапы и хвост, но в этой прохладе таилась особая свежесть — вода успела стать чем-то почти забытым. Он тосковал по той реке, где они с сестрой часто утоляли жажду и проводили долгие часы, нежась на берегу. Теперь же под ним простирался океан, окружавший остров и ставший неотъемлемой частью его новой юности.

В голову ударила шальная мысль.

Резко взмыв вверх, он уставился на воду без какой-либо определённой цели — лишь предвкушая тот восторг, что охватит его, когда волны сомкнутся вокруг тела. Поджав крылья, он камнем ринулся вниз и зажмурился перед самым столкновением с поверхностью. Громкий всплеск — и он пронзил толщу воды, точно стрела.

Распахнув глаза, он очутился в бескрайней синей бездне, почему-то напомнившей ему взгляд Рейнис. Для существа, рождённого парить в небесах, он плавал на удивление хорошо — хвост и крылья служили превосходными рулями. Он всплывал лишь чтобы глотнуть воздуха.

Высунув голову над волнами, он покачивался на поверхности, словно тюлень или пеликан. Закатное солнце окрашивало его мокрую чешую оранжевыми бликами, превращая в живое полотно. Он упивался ощущением воды и движением волн. Обернувшись к острову, прикинул расстояние — не меньше трёх миль.

Свобода пьянила. После заточения в тех тёмных удушающих подземельях возможность быть снаружи казалась благословением. Впрочем, не дарованным — это было его естественное право, быть свободным, и никто не мог ни дать, ни отнять его.

Он снова нырнул в глубину.

Обилие морской жизни поражало. Опустившись футов на сорок, он обнаружил множество косяков рыб — от мелких до весьма увесистых. Рванувшись вперёд, он распахнул пасть и схватил особенно жирную добычу, с силой сжав челюсти. Несколько раз прикусил, чтобы наверняка умертвить, затем всплыл на поверхность, жадно хватая воздух раздувающимися лёгкими.

Оценив размер рыбы и своей пасти, он прикинул, сможет ли проглотить её целиком. Жарить не хотелось — слишком лениво подбрасывать добычу в воздух, рискуя уронить обратно в море. Вместо этого он запрокинул голову и расположил рыбу так, чтобы она соскользнула в глотку.

Ощущение чего-то размером с ананас, скользящего по горлу, трудно забыть. К счастью, всё прошло гладко, и добыча легко скользнула в желудок. Сит облизнулся, смакуя вкус крови, и решил, что раз уж он здесь, стоит поймать ещё одну.

Добрых полчаса он нежился в море, выхватывая рыб из их владений, наслаждаясь азартом погони. На мгновение пожалел, что поблизости нет дельфинов или небольших акул — он бы не отказался отведать их плоти.

Не успел Сит опомниться, как солнце давно скрылось, и небо усыпали звёзды, взирающие на него сверху. Покачиваясь на волнах, он размышлял, возможно ли уснуть в море, но, конечно, не рисковал — кто знает, какие твари таятся в глубине и как далеко могут унести его течения.

Он снова поднялся в воздух и взял курс на остров.

Беззаботно паря в небесах, он вдруг ощутил присутствие над собой — то особое ощущение, которое мог излучать только дракон. Вынырнув из оцепенения, он вскинул голову и увидел чёрную громаду, летящую в противоположном направлении. На миг принял её за сестру, но заметил красноватый отлив чешуи и такого же цвета перепонки крыльев — нет, не она. Только один дракон обладал подобной расцветкой и размерами.

Балерион.

Впервые Сит видел его летящим в одиночестве — обычно тот появлялся лишь когда лорд замка, Эйгон, отправлялся в полёт со своими жёнами. Конечно, Балерион должен был охотиться, но Сит никогда не заставал его покидающим логово, как бы долго ни бодрствовал после того, как все остальные засыпали.

Чёрный дракон держал путь на северо-запад, к материку. Сит провожал взглядом исполинскую фигуру, затем обернулся к Драконьему Камню. Поколебавшись несколько мгновений, он отбросил все сомнения и развернулся, устремляясь следом — такой шанс узнать больше о величайшем из ныне живущих драконов выпадал нечасто.

Сит решил не злить гиганта и держался на почтительном расстоянии, отдавая дань уважения его положению. Он подозревал, что Балерион знает о его присутствии — драконы вроде-как обладали неким «чутьём» на собратьев поблизости.

Однако если Балерион и заметил его, то никак этого не показал — просто продолжал неспешно лететь к своей цели.

Они поднимались всё выше, пока земля внизу не превратилась в гладкое полотно картины. К этому моменту они достигли высоты не меньше двадцати тысяч футов, причём Балерион парил даже выше. Это захватывало дух. Луна освещала их путь серебристым сиянием.

Они продолжали полёт, миновав наконец сушу, лишь слегка скорректировав курс чуть западнее. Сит гадал, как далеко вглубь материка направляется Балерион. Ответ пришёл, когда береговая линия скрылась позади, а впереди по-прежнему простирались бескрайние земли. Сит вглядывался в континент под собой — никогда прежде он не забирался так далеко, и больше всего на свете хотелось спуститься, исследовать каждый уголок, болото и долину, но он сдерживал себя и продолжал следовать за Балерионом.

Спустя некоторое время его внимание привлекло нечто новое.

Огромное внутреннее озеро с крошечным островком посередине расстилалось внизу, напоминая гигантский глаз на поверхности земли. Но куда сильнее озера его внимание приковало то, что высилось на берегу. Сит едва верил собственным глазам — увиденное бросало вызов самой реальности. Замок, превосходящий размерами любую известную крепость, вздымал к небесам пять исполинских башен. Его стены вознеслись так высоко, что больше подошли бы Минас Тириту.

За этими стенами простиралось обширное открытое пространство — не меньше десяти акров. Впрочем, с такой высоты сложно было судить наверняка. Вероятно, все пятнадцать.

Когда он парил над массивным сооружением, к нему пришёл голос — не извне, но прямо в сознание.

«Смотри, дитя, — Сит вздрогнул, в панике озираясь по сторонам, но никого не увидел. Лишь силуэт Балериона маячил более чем в тысяче футов впереди. — Взгляни на это чудовищное творение»

«Неужели Балерион говорит со мной телепатически? — промелькнула мысль. Как бы безумно это ни звучало, других объяснений не было. — Но как ответить?»

Сит мысленно послал вопрос, но не получил ни ответа, ни даже видимой реакции. Попытка явно провалилась. Нужно найти способ общаться — если не физически, то хотя бы телепатически.

Вскоре исполинский замок скрылся из виду, и они продолжили полёт на северо-запад.

Достигнув огромной развилки реки, Балерион начал плавно снижаться. Сит последовал его примеру.

Спускаясь, белый дракон жадно впитывал взглядом окружающий пейзаж, разительно отличавшийся от тех мест, где он впервые расправил крылья. Вместо болот и сосновых лесов здесь раскинулись холмы, равнины и бескрайние леса — куда более приятное зрелище, чем та часть континента, где он очутился поначалу. Реки змеились до самого горизонта, достаточно глубокие, чтобы вместить корабли.

Сит не отставал от Балериона, когда они сделали несколько кругов над редколесьем, усеянным холмами. Внезапно внизу мелькнуло нечто, мгновенно приковавшее его внимание. Поначалу казалось, будто это просто скопление чёрных точек, но пролетев ближе, он различил похожих на буйволов существ с массивными рогами. Когда они снова начали кружить, Балерион опустился так низко, что напуганные животные бросились врассыпную.

Для Чёрного Ужаса это стало лёгкой забавой — одним выдохом пламени он поджарил сразу четырёх буйволов. Приземлившись с грохотом, от которого содрогнулась земля, исполинский дракон отряхнулся всем телом и направился осмотреть свою добычу.

Сит кружил над Балерионом и его трофеями, не решаясь спуститься и потревожить гиганта. Наконец, преодолевая робость, он начал снижаться и приземлился на почтительном расстоянии от места, где Чёрный Ужас уже взял в пасть одного из буйволов.

Он приближался медленно, стараясь обозначить своё присутствие. Страх сковывал движения — хватило бы одного укуса или струи пламени, чтобы оборвать его жизнь. Если драконы хоть немного походят на собак, то они не любят, когда их беспокоят во время трапезы. Достигнув определённой точки, Сит замер — Балерион прервал свою трапезу и впился в него пылающими алыми глазами.

Сит застыл изваянием под холодным взглядом чёрного дракона. В сознании шевельнулось знакомое ощущение — то же самое, что он испытал в воздухе. Чужое присутствие, словно мягкое прикосновение к разуму.

Балерион.

Страх сковал язык. Что тут скажешь?

Попытка мысленного обращения снова не удалась — Балерион не ответил. Телепатическое общение по-прежнему оставалось загадкой.

— Прости меня, Балерион, — запинаясь, выдавил Сит. — Я не хотел оскорбить тебя или выказать неуважение.

Балерион моргнул, и внезапно чужое присутствие окутало разум Сита подобно тёплому одеялу, только что снятому с просушки — успокаивающее, утешающее ощущение. Сит гадал, намеренно ли Балерион пытается его успокоить, или это просто побочный эффект телепатии. Вопрос разрешился сам собой, когда Чёрный Ужас вернулся к трапезе, подтягивая к себе очередного буйвола.

«Зачем следуешь за мной, дитя?» — раздалось в голове. Не в силах ответить тем же способом, Сит прибегнул к обычной речи:

— Если честно, сам не знаю. Ты — великий дракон, я никогда не видел твоих странствий. Ты загадка для меня, я хотел увидеть тебя.

Балерион качнул головой.

— Наверное. Но я собираюсь вернуться до рассвета.

— Надеюсь на это, — проговорил Сит. — Ты ведь не оставишь меня здесь, отец?

Чёрный Ужас вновь обратил взор на юного дракона, который рядом с ним выглядел не более чем птенцом. В сознании Сита раздался смех Балериона, а сам он застыл в молчании.

Сит попытался отогнать неуместные мысли и сосредоточился на разговоре.

— Кто же ещё мог быть моим отцом?

Эта мысль заинтриговала Сита. Похоже, Балерион намекал на то, что драконы способны менять свою природу.

Балерион кивнул, хотя Сит скорее почувствовал этот кивок в своём разуме — физические движения стали необязательными.

— А как ты это делаешь? Я имею в виду мысленную речь.

— Родные земли? Расскажи мне о них, отец.

Балерион устремил взгляд в небо, и в его огромных глазах отразилась тоска. Когда он заговорил, его голос был пропитан скорбью.

— Почему бы не вернуться? — спросил Сит.

Балерион опустил взгляд на сына.

— Но чем это отличается от простого возвращения домой?

Балерион разразился громовым смехом и перешёл на привычную для Сита речь:

— Мы охотимся, дитя моё. Разве можно сравнить поиск добычи с возвращением в родные края?

— Но ты же самое могущественное существо в мире! Зачем подчиняться человеку? — возразил Сит.

— Я не подчиняюсь. Я понимаю. Как он никогда не оставит меня, так и я не оставлю его, — произнёс Балерион. — Когда возникает связь между драконом и всадником, ты начинаешь понимать своего хозяина глубже, чем кого-либо ещё. Ты чувствуешь их желания, их нужды, их стремления. Эта связь крепче самих основ мира.

— Значит, это взаимно?

— Когда мой прежний хозяин покинул этот мир, я почувствовал, как наша связь разорвалась, и боль захлестнула меня. Узы с нашими хозяевами истинны и реальны. Я часто ощущаю, как их чувства влияют на меня.

— И тебя это устраивает — быть в подчинении у человека?

— Ты неверно понял мои слова и суть этой связи. Впрочем, это естественно для того, кто столь юн. У тебя ещё не было хозяина, но когда появится, ты поймёшь — это не подчинение, а союз...

Сит решил сменить тему — рассуждения о связи с хозяином не вызывали у него интереса.

— Как думаешь, ты когда-нибудь вернёшься в Валирию?

Балерион посмотрел на сына глазами, полными неуверенности и печали:

Сит промолчал, позволяя словам отца окутать его подобно тёплым объятиям. Он просто впитывал его присутствие всем своим существом.

— Может быть, однажды мы сможем отправиться туда вместе, — с надеждой произнёс Сит. — Мы могли бы взять с собой маму, сестру и даже Вхагар, если она захочет!

Балерион тихо рассмеялся, и на его морде появилось подобие улыбки. Сит ощутил в своём разуме нечто похожее на тёплые объятия отца, и в этот момент его переполнило чувство умиротворения.