Воплощённое Пламя. Главы 13-14

Сознание возвращалось неохотно, словно выныривая из тёмных вод.

Орис застонал, с трудом разлепив веки. Огляделся — судя по обстановке, его приютил какой-то крестьянский дом. Внезапно плечо пронзила острая, обжигающая боль, растекаясь по всей верхней части тела. Подавив рвущийся из груди стон, он заметил спящую фигуру в кресле.

Эйгон Таргариен дремал, откинувшись на спинку. На нём была простая кольчуга, а рядом, прислонённый к стене, покоился Чёрное Пламя. Орис невольно улыбнулся — из всех возможных картин, что могли встретить его пробуждение, большое, красивое лицо названного брата радовало глаз сильнее прочих.

— Эйгон, — позвал Орис, пытаясь приподняться. Боль исказила его черты. Двигаться оказалось неудобно — вся правая сторона была туго перебинтована, особенно плечо.

— Эйгон, — повторил он громче. Друг шевельнулся в кресле и зевнул. — Эйгон! — выкрикнул Орис, поморщившись от новой вспышки боли. Эйгон снова зевнул, но на этот раз его глаза распахнулись, являя фиалковую радужку. Он огляделся и, заметив Ориса, просиял улыбкой, вскакивая на ноги.

— Хвала богам, ты очнулся, брат!

Эйгон опустился на колени у кровати.

— Эйгон, — прохрипел Орис. — Что с драконами? Боги... Мераксес... как мы могли быть так слепы? Они принадлежали чёртовой Мераксес!

Эйгон поднял руку, призывая к спокойствию. Орис умолк, хотя воспоминания той ночи царапали душу — это была настоящая бойня.

— Не мы, а я, — отозвался Эйгон. Вина сквозила и в голосе, и на лице. — Это я виноват в случившемся. Я почивал на лаврах, когда послал вас с Квентоном против драконов. Я был слеп и глуп, хотя все знаки были налицо. Просто слишком расслабился в своём кресле, а теперь понимаю — стоит утратить бдительность, и беспечность тут же берёт верх. Вот что случилось со мной.

Орис не верил своим ушам.

— Успокойся, Эйгон. Ты не виноват — кто мог предвидеть такое? Слишком многое оказалось вне нашего контроля.

Эйгон покачал головой, уткнувшись лицом в ладони:

— Моя глупость едва не стоила жизни тебе и твоим людям.

Воспоминания нахлынули штормовой волной, сменяя друг друга, но все завершались одинаково — Мераксес, обрушивающаяся с небес и уничтожающая всё на своём пути.

— Сколько моих людей выжило?

— Семьдесят шесть пережили ту ночь, — ответил Эйгон.

Орис откинул голову, уставившись в потолок.

— А Квентон? Где он?

Эйгон замешкался с ответом, и этого оказалось достаточно.

— Мы не нашли его тела, — медленно проговорил он. — Я отправил людей прочесать лес. Если он там, мы его найдём...

— А драконы?

— После случившегося на Драконий Камень прибыл всадник. Я примчался, как только смог. Мы вернули драконов в замок и держим их под ним, пока не убедимся, что они больше не нападут на людей.

— А что с Мераксес? — голос Ориса охрип.

— Понадобились часы, чтобы успокоить её. Теперь она обосновалась на западном склоне Драконьей Горы и не перестаёт издавать крики скорби.

Орис осмыслил услышанное, но мысли всё возвращались к Квентону. Последнее воспоминание о нём — как тот обнажает меч, встречая лицом к лицу чёрного дракона. От этой картины пробирала дрожь.

— Скорблю о его жене и детях. Они ведь совсем юные...

Эйгон придвинул кресло ближе к постели и рухнул в него, потирая виски:

— Эйла — достойная женщина. Она не заслужила такого. Как мне сказать ей, что я послал её мужа на смерть? И как объяснить это его сыновьям?

— Мальчики слишком малы, им необязательно знать все подробности сейчас, — отозвался Орис. — Узнают, когда подрастут.

— То есть, лгать детям?

— Если хочешь назвать это ложью — называй. Просто не рассказывай, как всё случилось. Их отец храбро сражался и погиб. Умер воином и теперь пирует в чертогах Вхагар.

Эйгон нехотя кивнул. Ситуация причиняла боль, но требовала болезненных решений.

— А что с твоим плечом? Как оно? — сменил тему Эйгон.

Орис скосил взгляд на перевязанное плечо, пытаясь оценить состояние. Малейшее движение отзывалось болью и ломотой. Он до сих пор помнил драконий укус — как кинжально-острые зубы впивались в плоть. Хвала богам, доспехи спасли его. Вроде бы.

— Ты мне скажи, — хмыкнул Орис. — Кто меня перевязывал?

— Я привёз мейстера Колберта, когда узнал о твоём состоянии. Он вместе с местными целителями сделал всё возможное. Позвать его?

— Нет. Просто повтори, что он сказал.

— Что ж, тебе повезло — дракон метил в плечо, а не в руку или голову, — пояснил Эйгон. — Доспехи спасли тебя от смерти, а в лучшем случае — от увечья.

Орис улыбнулся и с облегчением выдохнул, тут же пожалев об этом — плечо пронзило острой болью.

— И ещё — сломана ключица.

***

Возвращение на Драконий Камень превратилось в мучительно долгое путешествие.

Почти две недели прошли, прежде чем мейстер позволил Орису отправиться в путь. Большинство выживших в ту ночь уже разъехались по домам или вернулись в замок — кто куда пожелал, но горстка верных осталась с Орисом на время выздоровления.

Он оплакивал своего старого скакуна — доброго, могучего коня. Теперь приходилось довольствоваться иноходцем, щедро подаренным одним из селян. Путь вокруг острова растянулся: хоть мейстер и дал разрешение на поездку, и Орис в целом окреп, раны всё ещё беспокоили, вынуждая двигаться как можно медленнее, чтобы не свести на нет достигнутый прогресс.

Дорога, обычно занимавшая день-два, отняла целых три, но, когда на горизонте показалась громада Драконьего Камня, все тяготы окупились сполна. Наконец-то он вернулся домой.

Они поднялись по тропе к Драконьей Пасти, где получили разрешение войти. Во дворе немногочисленные свидетели их прибытия провожали Ориса и его людей долгими взглядами — молчаливое признание пережитого, ведь весть о случившемся, несомненно, разлетелась повсюду.

Когда Орис после столь долгого отсутствия вернулся в свои покои, чувства переполняли его. Казалось невероятным — месяц назад он был на волосок от смерти, а теперь снова дома, в своей постели.

Он размышлял, как сложилась бы судьба, не ворвись он тогда на встречу братьев и сестёр с Квентоном? Что изменилось бы? Раздавшийся снаружи рык прервал размышления. Орис подошёл к окну — никого не увидел, но нутром чувствовал: это Мераксес.

Больше всего он был благодарен просто за то, что жив, что он здесь. В первую ночь он спал спокойно, хоть и под горьким покровом печали — ведь в отличие от него, Квентон уже никогда не вернётся домой.

С единокровными братьями и сёстрами Орис трапезничал редко. Лишь с Эйгоном они находили общий язык, и только рядом с ним Орис мог держаться естественно. Висенья и Рейнис оставались для него чужими. Хотя нет, с Рейнис всё было проще — в детстве она вечно увязывалась за Эйгоном. А вот Висенья... С ней Орис почти не общался. Возможно, она затаила обиду в сердце: лорд Эйрион славился верностью и не заводил любовниц, не нуждался в бастардах. Орис стал единственным исключением.

Ужин состоял из скромной порции пирогов, мяса и рыбы. Впрочем, разговоры занимали их куда больше, чем еда.

— Как ведут себя драконы? — поинтересовался Эйгон.

Рейнис проглотила кусок, прежде чем ответить.

— Смотря какой. Чёрная, как ты можешь догадаться, доставляет немало хлопот, — она поджала губы. — Боюсь, её агрессию не усмирить, пока она не обретёт всадника.

Орис невольно потёр плечо, вспомнив о чёрном драконе. Он не мог не согласиться — тварь и впрямь оказалась свирепой. Родись она волком, а не драконом, её давно пришлось бы убить.

— Зато белый куда более послушен, — продолжила Рейнис. — Поначалу он упрямился, но теперь освоился среди людей. Даже позволяет себя гладить.

Эйгон задумчиво хмыкнул:

— Они уже долго в заточении. Мераксес шумит не меньше, чем в день пленения. Когда, по-твоему, стоит их выпустить?

Орис едва не подавился.

— Выпустить? — вырвалось у него. — Правда? А если они вернутся к прежним повадкам?

Эйгон покачал головой:

— Мы должны их освободить. Драконьи ямы не предназначены для вечного заточения. Драконам нужны просторные логова и открытые пространства, чтобы вырасти во всю мощь.

— Как же мы предотвратим новые нападения? — В последнюю очередь Орису хотелось снова иметь дело с разъярёнными драконами.

— Я намерен поручить Рейнис и Висенье создать особый орден. Его воины будут следить за драконами. Больше нас не застанут врасплох. Стоит новому дракону вылупиться — мы узнаем об этом в ту же минуту, как он покинет гнездо.

Идея заинтриговала Ориса. Орден драконьих смотрителей — здравая мысль. Хотя бы для того, чтобы приглядывать за крылатыми тварями.

— Звучит разумно, — он отпил из кубка.

— Возможно, однажды мы построим подходящие загоны, и дни диких драконов закончатся.

— Возможно, — согласился Эйгон. — Но сейчас нас ждут другие заботы.

— Какие же? — подала голос Висенья.

— Через месяц я устраиваю пир, — объявление Эйгона застало всех врасплох. — Уже разослал приглашения дяде и лорду Селтигару. Хочу обсудить с ними одно дело.

Орис почувствовал, как в сердце закрадывается тревога.

— Единственная причина созывать главных вассалов — это война. Верно? — Висенья впилась в мужа и брата холодным взглядом.

— Именно так, — подтвердил Эйгон её подозрения.

— С кем теперь воюем? Снова с Вольными Городами? — Орис подцепил остатки еды.

Эйгон покачал головой и улыбнулся, вглядываясь в свой кубок, прежде чем вновь посмотреть на Ориса.

— Нет. Пора отвернуться от Эссоса. Старый Мир — наше прошлое. Время обратить взор на запад, к Вестеросу.

У Ориса едва глаза не вылезли из орбит.

— Война с Вестеросом? И когда ты собирался нам сказать — в день начала?! — возмутилась Рейнис.

— Война без повода... ты уверен, Эйгон? — нахмурилась Висенья. Эйгона, похоже, ничуть не смущала эта деталь.

— Я стану первым честным завоевателем в истории. Не буду лгать и выдумывать причины. Я возьму то, что хочу, потому что могу.

Он обвёл взглядом собравшихся.

— Потому что мы можем, — в голосе Эйгона прорезались незнакомые нотки. Орис не узнавал брата — никогда прежде тот не проявлял подобных амбиций. — Вестерос созрел. Семь королей грызутся меж собой, точно дети над тарелкой.

Эйгон поднялся, наполнил кубок пряным вином и поднял его с улыбкой. Орис последовал его примеру, как и обе леди Драконьего Камня.

— Я положу конец распрям. Вестеросу предстоит пережить последнюю войну — войну, что завершит все войны. Я предлагаю тост. За мир...

Орис осушил кубок до дна, погрузившись в размышления. Что скрывать — идея манила. Той ночью, давая отдых раненому плечу, он представлял себя восседающим в великом чертоге, с супругой подле и придворными вокруг. Лорд Орис Баратеон... звучало весьма заманчиво.

***

Скрежет отодвигаемого валуна выдернул его из объятий сладкого сна. Золотистые глаза сонно приоткрылись, вглядываясь в проход — кого же принесло на этот раз? В камеру вошли несколько воинов с факелами и мечами, а за ними четверо в одеждах прислуги. У этих в руках позвякивали цепи и ошейник.

Возглавляла процессию женщина с добрым взглядом — та самая, что назвалась Рейнис Таргариен. Дракон тихо выдохнул, гадая, что они задумали на этот раз. Свита замерла в нескольких шагах от жемчужного дракона, и он с удовольствием впитывал их страх, написанный на лицах и сквозящий в каждом движении. Чувствовать над ними такую власть... опьяняло. Лишь Рейнис шагнула вперёд, хоть и в её походке сквозило почтение.

— Пойдём, Лираксес, — позвала она. — Пора тебе и твоей сестре вернуться домой, к матери.

«Лираксес... имя, что она для меня выбрала» — пронеслось в голове.

Лираксес, Лираксес, Лираксес... как вообще относиться к тому, что тебе дают имя? В прошлой жизни у него было своё, данное родителями, и он не имел ничего против. Но здесь? Мать не давала ему имени, да и не видела в этом нужды.

Однако эта женщина посчитала иначе. В её поступке не было злого умысла — лишь неведение. Она просто не понимала, что перед ней существо, способное мыслить самостоятельно.

К несчастью для неё, он отверг это имя. Он ценил её заботу и желание дать ему имя, но у него уже было собственное.

В акте неповиновения ей и прочим укротителям драконов он сам выбрал себе имя. Его звали Сит.

В прошлой жизни, где драконы оставались лишь фантазией, Нагой Сит был драконом из его любимой видеоигры.

Если бы только он мог говорить... хотя, возможно, пока рано. Стоит подождать пару десятилетий, прежде чем открывать людям свою способность к речи.

Её движения были мягкими и осторожными. Она защёлкнула на его шее ошейник размером с лошадь и прикрепила по цепи с каждой стороны — вот зачем понадобились четверо слуг. По двое с каждого бока.

— Идём, — скомандовала она на высоком валирийском, языке, что стекал с губ, точно горячее масло, и вливался в уши подобно облакам из музыки. Они двинулись по подземному коридору, минуя похожие дверные проёмы. Очевидно, здесь хватало камер для множества драконов, но почему-то обитало их так мало.

Этот факт до сих пор казался Ситу странным.

Почему так мало драконов вылупляется и выживает? Конкуренция за ресурсы? Что ж, когда приходится соперничать с такими исполинами как Балерион, Вхагар и Мать, неудивительно, что многие не переживают и первого года самостоятельной жизни.

И всё же что-то не сходилось. Разве по логике они не должны просто переселиться туда, где конкуренция меньше?

Отчего погибли те четверо других драконов?

Лишь одно существо знало ответ — Балерион. Придётся расспросить его.

Они продолжали идти; Сит размышлял об этой женщине и её семье. В них определённо крылось нечто особенное — во всём их роду. Он помнил, как заглянув ей в глаза впервые, погрузился в полудрёму. Даже сейчас, вопреки всей осторожности, он снова встретился с ней взглядом, и знакомое оцепенение охватило его.

Здесь явно замешана магия, но как именно она работает? Сознательный контроль или пассивное воздействие, исходящее от них и влияющее на Драконью Кровь, словно кошачья мята на кошек?

Но какой бы ни был истинный механизм кровной магии, что-то не давало покоя. Неужели простого взгляда достаточно для приручения дракона? Здесь что-то не так. Наверняка существует некая методика тренировки, должна установиться ментальная связь — как иначе отдавать команды, летя на скорости в сотни миль в час?

И главное — был ли он исключением из правил? Да, эти глаза пленили его разум, но опять же, для настоящей связи требовалось нечто большее. Теоретически, раз его душа технически оставалась человеческой, могла ли эта магия по-настоящему, в полной мере подействовать на него?

Проверять эту гипотезу желания не возникало. Совсем.

«Разве что приму всадника на смертном одре» — мелькнула мысль.

Когда они приблизились к лестнице, ведущей наверх, в ноздри ударили запахи внешнего мира. Как же он истосковался по свежему воздуху! Чешую и кожу пробрала дрожь, по телу прокатилась волна мурашек.

Цепи звенели и гремели, пока он поднимался по ступеням. Наконец они оказались в просторной палате, напоминающей небольшой амфитеатр.

А затем его вывели наружу, где встретил холодный морской бриз с залива. Блаженство.

Они вышли на середину внутреннего двора. Сит огляделся, отмечая собравшуюся толпу. Как обычно, здесь были солдаты; слуги спешили по делам или, возможно, коротали редкие минуты отдыха. Но главное — он видел страх и ужас в их глазах. Что ж, неудивительно — ведь он был тем самым «Бледным Зверем», как они любили его называть.

Сколько их погибло тогда, в попытке поймать их с сестрой? Сейчас, когда его под конвоем выводили из подземелья на солнечный свет, дракон гадал, сколько из этих людей потеряли близких в той бойне. Стражники крепко держали цепи, словно он в любой момент мог рвануться прочь.

Недоумение по поводу ожидания рассеялось, стоило ему услышать знакомый рёв. Сестра. Дракон развернул шею, всматриваясь в здание, из которого только что вышел. Её огромная чёрная туша заполнила дверной проём — сестра была на голову крупнее его.

— Брат! — От её восторженного крика люди вокруг шарахнулись, решив, что она сейчас набросится. Сестра рванулась вперёд, волоча за собой конвоиров, которые едва удерживались на ногах. Чудом было уже то, что она не взлетела, хотя, возможно, успокаивающе действовал хлыст в руках серебровласой всадницы. Интересно, как она переносила заточение? Наверняка стражникам пришлось несладко.

Сестра подползла к нему, гремя цепями, и они замерли плечом к плечу, ожидая дальнейших действий от своих пленителей.

Рейнис подошла к Ситу и принялась снимать цепи, возясь с ошейником, пока сестра шипела и плевалась огнём на всех, кто пытался приблизиться. Лишь второй женщине, — Висенье, как он уже успел узнать, — удалось освободить её от оков. Сестра тут же раскинула крылья во всю ширь, отгоняя людей прочь. Над головами повисло тяжёлое присутствие, от которого по хребту пробежала дрожь — Вхагар. Она не издала ни звука, но одного её присутствия, похоже, хватало для острастки.

Радостный рёв прокатился над замком — их мать звала с вершины Драконьей Горы, нависающей над крепостью. Сит откликнулся, надеясь, что она услышит, и не ошибся: зов становился всё ближе, пока над замком не показался белый силуэт, закруживший поодаль от Вхагар. Сестра нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, жаждая взмыть в небо, и он разделял её порыв — слишком долгим и тягостным было заточение под землёй. Он уже чувствовал, как к нему возвращается былая сила.

— Рэйт, Лираксес, — окликнула Висенья. Сита не удивило, что они потрудились дать имя и его сестре.

Та повернула голову к женщине, напряжённая и явно раздражённая.

— Не смотри ей в глаза! — попытался предостеречь сестру Сит, но она проигнорировала его, продолжая сверлить женщину пронзительным зелёным взглядом.

Чья-то рука коснулась его шеи, и он инстинктивно отпрянул, вызвав улыбку у Рейнис.

— Можете лететь, — в унисон произнесли обе всадницы.

Сестра взглянула на Сита и издала радостный клич. Когда она расправила крылья, все отступили назад, наблюдая, как она взмывает в воздух с оглушительным рёвом. Мать ответила тем же, и Сит зачарованно смотрел, как они встретились в небе, сплетаясь в прекрасном воздушном танце. В груди разлилось тепло, и он почувствовал, как мышцы вокруг пасти и щёк слегка напряглись — впервые за долгое время на его морде появилось подобие улыбки.

— Лети, Лираксес! Лети к матери и сестре! — подбодрила его Рейнис. Он оглянулся на неё и её сестру с каменным выражением лица — интересно, это просто её обычное состояние? — и кивнул.

Следуя примеру сестры, он расправил крылья, демонстрируя изумлённым зрителям прекрасные золотистые перепонки, и одним мощным взмахом оторвался от земли.

Впервые за многие месяцы подняться в воздух было подобно райскому блаженству. Мышцы сладко ныли, каждая клеточка тела пела от восторга. Он неспешно набирал высоту, пока не поравнялся с матерью и сестрой. Мать радостно окликнула его, и он ответил тем же. Сестра не отставала, и некоторое время они кружили над замком втроём, упиваясь дарованной свободой. Сит окинул взглядом крепость и портовый город вдалеке. Драконы взревели как один, наполняя небо торжествующей песней.