MEW. Глава 40.6. Селах: Похороны и распределение комнат.

     Церковная зала была полна людей, и Дракон с Отступником помогли установить экраны снаружи, в парке. Большая часть спасательных работ уже была произведена, наиболее тяжело раненых людей вывезли из города в нормально функционирующие больницы, остальные остались в местных уцелевших медицинских учреждениях, а также лагерях, разбитых Красным Крестом и ФЕМА*.

     Но теперь пришло время похоронить Джеймса Уилсона. Маринетт внимательно вслушивалась в слова священника. Она никогда не присутствовала на отпеваниях, но это довольно сильно походило на обычные похороны, чтобы она не терялась из-за происходящего.

     Гроб в передней части залы был почти завален цветами, плюшевыми мишками и мелкими предметами, с которыми он лично имел дело за время его короткой карьеры в качестве Рыцаря.

     Самого Джеймса было не видно. В своём завещании он оставил распоряжение, чтобы при похоронах его гроб был закрыт. Причина была простой — «Кто захочет смотреть на пустой дом?».

     Маринетт взглянула на своих друзей. Почти каждый герой, участвовавший в прошедшей битве, был здесь. Она могла видеть Бесстрашного и Мисс Ополчение, и Стражей рядом с ними. Здесь также были солдаты СКП в парадной форме, полиция, пожарные и, превосходя всех их числом, обычные жители Залива.

     Маринетт стояла в группе Зодиака впереди. И смотрела на священника, продолжавшего читать литургию.

     «Я есмь Воскресение, и я есмь жизнь, сказал Господь.
     Всякий, кто верит в меня, будет жить
     Даже если умрёт.
     И все, кто жив
     И посвятил свою веру Мне
     Не умрёт навсегда».

     Тейлор была очень тихой, рядом с ней стояли Мрак и Сплетница. В отличие от остальной части Зодиака, она не использовала трансформацию, хотя и была одета в свой костюм. Маринетт мельком видела Нууру, прежде чем Квами спрятался в волосах своей Избранной.

     Маринетт нахмурилась. Сначала Тейлор была той, кто стал её ожившим кошмаром после их первой встречи в Париже. Затем, вроде как, она стала их союзником, а затем товарищем по команде и другом. Но прямо сейчас, она выглядела… жёсткой.

     И в то же время хрупкой.

     Возможно, если бы Маринетт взяла на себя инициативу в отношении предложения Протектората (на самом деле, просьбы) на тему психологической консультации, Тейлор с большей готовностью согласилась бы принять психологическую помощь.

     Сплетница поймала её взгляд, скосила глаза на Тейлор, а затем коротко кивнула.

     «Что же касается меня, я знаю, что Искупитель грехов моих жив,
     И что в конце концов снова пройдёт по земле.
     После своего пробуждения воскресит он меня,
     И да восстану я в своём теле, чтобы увидеть Бога.
     Сам я буду смотреть, и узрят мои глаза Его,
     Кто мой друг, а не незнакомец».

     Тикки тоже волновалась.

     — Маринетт, — сказала её Квами. — Нууру… Создать Чемпиона может быть непросто, особенно для тех, кому сложно доверять другим.

     — А Тейлор…

     — Сложно довериться другим. Доверие означает, что тебе могут сделать больно.

     Маринетт не была уверена, почему или что с ней произошло. Но она никогда не видела, чтобы Тейлор была счастлива. Или хотя бы открыто радовалась чему-то.

     Такая жизнь была просто ужасна.

     Но прямо сейчас Маринет видела, как повлажнели глаза Тейлор, и невольно задалась вопросом, что она сейчас говорила своему Рыцарю. Всё, что сказала Сплетница, когда они привезли Тейлор к ней в апартаменты, было «она не в порядке». Затем Тейлор не показывалась им на глаза, а когда они снова увидели её, она была холодна и отстранена, и увидеть что-то большее за этим состоянием Маринетт смогла только сейчас.

     Но Тейлор была не единственной, у кого в глазах стояли слёзы. Маринетт тоже ощутила жжение в глазах, когда смотрела на фотографии у гроба. На одной из них был изображён пожилой мужчина, машущий в камеру, с маленьким мальчиком, стоящим рядом.

     Его внуком. Другое фото было фотографией Рыцаря в полный рост на фоне пылающего здания, с мечом и щитом наготове, выглядевшим так, будто он был готов противостоять всем силам Ада, какие бы на него ни бросили. Истории о том, что он с его рыцарями сделал для людей, всё ещё распространялись по городу, и Маринетт всё чаще и чаще встречала на стенах зданий и дорогах изображения рыцаря с щитом, на котором был изображён символ города.

     В буквальном смысле — мэр и городской совет только этим утром объявили изображение на гербе щита Рыцаря официальным символом Броктон-Бея.

     Когда отпевание завершилось, Маринетт и остальные последовали за процессией. Гроб несли солдаты СКП, полиция Броктон-Бей и гражданские лица — к катафалку, который должен был отвезти тело к месту его временного упокоения. Позже, когда место его последнего упокоения будет закончено, Джеймса похоронят рядом с мемориалом жертв Губителя. Маринетт поначалу задавалась вопросом, почему его не похоронят рядом с семьёй, но…

     Ни одно из тел его родных не было найдено после нападения Левиафана.

     ***

     — По крайней мере, в этот раз никто не просил меня их благословлять, — сказала Алья. Алья почти отказалась появляться на прощании с Джеймсом. Но Маринетт, Гленн и несколько других людей убедили её, что так будет лучше, после чего она дала короткое интервью.

     Даже Хлоя придержала свою язвительность после того, как увидела, как Алья заикалась и краснела во время этого самого интервью. Это было совершенно не похоже на её обычную дерзкую манеру поведения. Но Гленн одобрил такой образ Рены Руж.

     — Было не похоже, что она произносит какую-то заученную речь, или что она на самом деле счастлива, что люди начали ей поклоняться, — сказал пиарщик Маринетт, когда она ему позвонила. — Она звучит встревоженной и более чем немного напуганной тем, какое воздействие она оказала на умы людей, и это именно то, что мы больше всего хотели показать — как тем людям, которые видят в ней ангела, так и людям, которые могут видеть в ней следующую Сердцеедку. В своём интервью она показалась мне обычным человеком.

     И это не единственная проблема… Маринетт растянула губы в улыбке, глядя на обнимающихся Алью и Нино на диване. На Алью и Нино, которые объявили, что теперь будут жить в одной комнате.

     Именно так. Конечно, у Маринетт не болела бы голова из-за этого вопроса, если бы Хлоя хотя бы попыталась возразить против того, что её выгоняли из комнаты.

     Хлоя — предательница.

     — У меня с этим нет никаких проблем, — повторила Хлоя. — Я имею в виду, я бы ни за что не переехала в комнату к тебе и Кагами, да и у вас там только две кровати… И я бы ни за что не переехала к Адрианчику… — она ухмыльнулась Маринетт. — Так что это твой шанс. Подумай хорошенько, а потом скажи, что ты решила.

     Не обращая внимания на то, что лицо Маринетт стало пунцовым, Хлоя повернулась к Кагами.

     — И поскольку вряд ли это будет быстро, я могу занять мансарду. Кроме того, мне нравятся те окна на крыше, — с этими словами она встала с кресла, где всё это время восседала, и направилась вверх, осмотреть свою новую комнату. Поллен поплыла вслед за ней.

     Маринетт промолчала. Её мозг чуть ли не взорвался после комментария Хлои о том, что она может жить в одной комнате с… Она сделала глубокий, успокаивающий вздох.

     Затем в комнате прозвучал голос Адриана.

     — Подождите минутку. Неужели Хлоя сейчас заняла самую большую и лучшую комнату в доме, и при этом выставила это так, будто делает для нас всех большое одолжение?

     И вдруг Маринетт безудержно расхохоталась, и к ней присоединились все присутствующие, даже Кагами.

     Может быть, на самом деле это было не так уж и смешно.

     Но это не имело значения, потому что ей нужно было посмеяться.

--

*американское FEMA — Федеральное агенство по управлению в чрезвычайных ситуациях