VI. Волшебная сила искусства
Пока я торговался со жрецом за ладан и спорил с ним о богоугодности магии за чашей вина, с моими друзьями приключилось следующее.
Представление имело успех, актёров дважды звали на сцену на столичный манер, а после бард и девушка сыграли для столь отзывчивой публики красивую и немного грустную мелодию. Артистам щедро заплатили, и даже последние скряги, к своему удивлению, с радостью сыпали монеты горстями.
После представления все разбрелись по домам и постоялым дворам, оживлённо обсуждая увиденное. Труппа, окружённая поклонниками, отправилась отмечать успех в нашу таверну, где артисты моментально растворились в толпе. Лишь бард был на виду, переходя от столика к столику.
Найлс и Ивар сидели в ожидании ужина. Таверна была набита битком, однако наше место никто не занял. Хозяйка ещё в первый день велела поставить нам отдельный стол у камина, за который больше никого не пускали.
Рядом расположилась шумная компания из наёмницы, что я встречал ранее, пары крепких парней из деревни неподалёку и подмастерья городского кузнеца. Они отмечали знакомство и грядущий успешный поход в Тлеющие горы.
Девушка, по всей видимости, устала сопровождать торговцев и желала сменить занятие. Она уверяла новых товарищей, что их поход обречён на успех. Она прошла весь тракт, видела портреты грабителей и королевскую стражу, занятую их поисками. А ещё она разговаривала с работниками таверны, где грабители переводили дух после похода, а потому уверена, что добычу те взяли изрядную. Но их подвела беспечность и отсутствие плана, потому-то дряхлый дракон их чуть не слопал. Но вот если всё сделать правильно, дело пройдёт как по маслу. Когда они дошли до шумного дележа будущей добычи, Ивар не выдержал.
— За драконьим златом собрались, говорите? — спросил он, резко обернувшись к ним. — А много ли вы знаете о драконах? Слыхали, что они вырастают больше амбара? Зубища с меч! Дыхание как из горна!
Ивар отметил, как у подмастерья округлились глаза, и с жаром продолжил:
— Пуще всего древние аспиды ненавидят воров. Чуют их как гончие псы. А взяв след, не ведают покоя, покуда не отомстят! Говорят, они столь злопамятны, что выслеживают воров годами, а потом сжигают целые города и деревни. Проще пройти Теобальдовы топи безлунной ночью, чем обчистить змея и дожить до старости!
Наёмница обрадовалась шансу повздорить и задиристо спросила, много ли Ивар повидал драконов. В ответ Найлс ледяным тоном ответил, что драконов его друг, может, и не видел, а вот недотёп встречал в избытке.
— Подумали бы лучше, кому ваш поход на руку, — продолжил Найлс, обращаясь к притихшим парням. — Вы дракона отвлечёте, а кто-то злата нагребёт без опаски. Или подстережёт вас с дружками на дороге.
— А тебе-то что?! — выпалила девушка, но Найлс молча показал значок городской стражи, который носил на память о службе. Наёмница сразу умолкла и отвернулась, а подмастерье быстро допил свой эль и протолкался из-за стола к выходу.
— Смышлёный малый, — сказал Найлс, проводив его взглядом, и обратился к Ивару:
— Ну и нагнал ты жути, словно сам змея вблизи видел. Да только говорить про такое на людях опасно.
Ивар согласился, что дал маху, и с досадой добавил, что молчать ему следовало раньше.
— И чего вы тогда со мной пошли, — продолжил Ивар вполголоса, склонившись над кружкой, — сразу ж разумели, что затея дурная.
— Да я и не верил, что дракон взаправду в той горе таится, — успокоил друга Найлс, — его ж полвека никто не видел. Встретил славных ребят, дай, думаю, схожу за компанию.
— Ну а потом-то что?
— Сам не знаю, — Найлс растерянно развёл руками. — Морок какой-то. Золота там целое море, не описать. Змей в нём тихо ворочался, а монетки шуршали. Ну, мы ошалели и давай мешки набивать… Дальше ты знаешь.
Вдруг из толпы к нашему столу вынырнул бард с лютней в руках.
— Позвольте представиться, — деловито начал он, перекидывая ногу через скамью. — Магнус Спарре, странствующий поэт, лицедей и охотник за увлекательными историями.
Он немного поболтал о разных пустяках, а потом внезапно перегнулся через стол и заговорщически зашептал:
— Я знаю, кто вы! Не утруждайтесь отпираться. Вы… — бард выдержал паузу, за которую Найлс успел мысленно сосчитать шаги до лестницы и поискать взглядом вооружённых людей в зале, — новые актёры нашей пьесы о драконе!
Ивар нервно рассмеялся.
— С чего вы взяли? Не похожи мы вовсе.
— Отнюдь! Вы просто созданы для этих ролей. Посмотрите, какое сходство, — сказал бард, развернув потрёпанные объявления о нашем розыске, — вы будете играть почти что самих себя. Разве что прилепим вам ушки.
Магнус пустился в витиеватые объяснения, что внешнее сходство и навык игры на сцене совсем не важны, главное — это манера держаться и жизненный опыт, который придаёт правдивости любому образу. А уж его наличие Магнус определяет безошибочно.
Друзья вежливо отказались, объяснив это тем, что славы не ищут и на людях заикаются. Отказ Магнуса не огорчил, и он сказал, что это не страшно, поскольку в Вардольфе всё равно в ходу другие истории: о Чёрном Мечнике и жадном гномьем богаче.
— Собственно, не желаете ли послушать пару куплетов? — спросил бард, перехватывая лютню поудобнее.
— Жил-был на свете жадный гном. Несметно злата нажил он, — начал Магнус сильным и красивым голосом, не дожидаясь ответа. Когда он дошёл до финальной части, Ивар и Найлс смягчились, уверившись, что человек перед ними приятный и искренний, словно старый друг. Они расслабились и стали охотнее отвечать на его расспросы.
Прежде всего, Магнуса интересовало их мнение о пьесе. Ивар выразил сомнение, что мечник действительно пробудил дракона столь неподобающим образом, и что бард добавил это для потехи. Магнус охотно признался, что многое выдумал и преувеличил. Но дорого бы заплатил за правдивый рассказ, случись ему встретить настоящих воров драконьего золота. Ведь задача искусства — рассказывать правду, пусть и чуть приукрашенную. И по-настоящему изящно лишь искусство, точное в деталях.
— Вот, к примеру, много ли воришки смогли утащить, по-вашему? — поинтересовался Магнус.
Найлс ответил, что до смешного мало, а что осталось — ушло на расплату с долгами.
— Что, так уж и всё? — с сочувствием спросил бард.
— До гроша, — добавил Ивар, — ладно хоть другой дракон подвернулся. Маловат, зато с волшебным…
Но закончить ему не дали. В этот момент я как раз пробрался к столу, с изумлением обнаружив, что мои обычно осмотрительные друзья, потеряв всякую бдительность, откровенничают с незнакомцем. Я сотворил чары виденья и различил тонкое свечение эфира, исходившее от бардовской лютни. Инструмент источал магию очарования — редкие и сложные чары, изменяющие сознание. К счастью, мне был известен довольно простой способ им противостоять.
Я прочёл нужную формулу и положил руки на плечи друзей. Ивар тут же притих, а Найлс, освободившись от наваждения, с удивлением озирался по сторонам. Я откинул капюшон и молча сел напротив барда, пристально рассматривая его, чтобы как следует запомнить.
— Что ж, друзья, мне пора к труппе, пока близнецы опять с силачом не повздорили, — торопливо сказал бард, бросив взгляд куда-то поверх наших голов. — То ещё представление, скажу я вам, но без зрителей денег за него не выручишь.
Я проследил направление его взгляда, но не заметил ничего подозрительного. Лишь какой-то торговец заносил свёртки в одну из комнат, да по лестнице спускалась фигура в плаще. Бард спешно откланялся и скрылся в толпе.
— Да как так-то? — растерянно пробормотал Ивар, ощупывая язык и нюхая содержимое кружки. — Неужто нам подмешали чего?
Я, как мог, успокоил друзей, объяснив, что они стали жертвами особой магии, против которой у человека несведущего нет шансов. Но действия подобных чар легко избежать, если не дать музыке себя увлечь, например, прикусив губу или ущипнув себя за руку.
Но мы и не подозревали, что странные события этого вечера только начинаются.
