XX. Так говорил Лука Медоуст
В один из вечеров наше возвращение разнообразил забавный эпизод.
Весь день противно моросило, по сторонам от дороги тянулся сырой лес, а мы всё так же хранили молчание. Альбин спешил в Ковстад, и отряд старался двигаться без остановок, обедая на ходу хлебом и сыром. Лагерь мы разбили только после заката.
Едва разгорелся костёр, нас нагнали два путника в потрёпанных монашеских рясах с капюшонами, а с ними мокрая от дождя собака.
— Привет вам, добрые люди! — сказал плечистый незнакомец глубоким приятным голосом, — прошу, пустите к огню скромных пилигримов с их преданной спутницей. Долгая дорога утомила нас, а ненастье вымочило одежды.
Увидев путников, Найлс встревоженно пошевелил раненой рукой и переложил поближе склянку с зельем, а обычно безразличная Лавиния вдруг вскочила и набросилась на гостей с грубой бранью.
— А ну, пошли прочь, гнусные попрошайки! Нечего тут трясти чашками! — почти кричала она, отпихивая не в меру дружелюбную собаку.
Пилигримы что-то тихо отвечали ей, но она продолжала гнать их на все четыре стороны, пока не вмешался Альбин. С большой неохотой Лавиния пропустила гостей к огню, а сама села поодаль, бросая на них недобрые взгляды.
— Благодарим за тепло и пищу, — сказал плечистый пилигрим, принимая плошку иварова варева, — я брат Тук, а моего тихого товарища зовут Молчуном. Природа обделила несчастного даром речи.
Поймав негодующий взгляд Молчуна, брат Тук добавил:
— Однако мой спутник остёр умом и хорошо ладит со всяким лесным зверем.
— Знаем мы таких благочестивых путников! Вам бы только полопать задаром, да стащить чего, — едко процедила Лавиния.
— Это вовсе не так, добрая девушка, — невозмутимо отвечал брат Тук, доставая из походной сумы тушку кролика, — как завещал мудрый Лука, делись последним и вернётся тебе сторицей.
Кролик был незамедлительно отправлен в котелок, а мы немного оживились. Путники назвались последователями Луки Медоуста, странствующего проповедника далёкого прошлого, о котором я, пользуясь случаем, хотел бы сказать пару слов.
Вопреки религиозной традиции той эпохи, Лука не призывал строить храмы и поклоняться всевозможным могущественным сущностям, а на поэтичных примерах доказывал, что жить следует по законам природы, которые открываются незамутнённому разуму и чуткому сердцу. К сожалению, Лука не оставил после себя письменных трудов, поскольку проповедовал по случаю и записанное слово живым не считал. А потому всё, что нам известно о его словах и деяниях, записано его учениками по памяти. Любопытно также, что Лука считается родоначальником науки о законах мышления, а отрывки из его притч приводят в пример учащимся Академии и поныне.
— Это что ж, — оживился Ивар, — ваше учение на любой вопрос может ответить?
— Слово Луки что фонарь, помогающий отыскать тропу. Но проходит по ней каждый сам.
— А ежели тропа плутает? Допустим, когда одних хочешь от беды сберечь, да другим её принести страшишься?
Брат Тук поставил плошку и задумался.
— На жизненном пути многие повороты ведут в неизвестность, выбирать же из них приходится постоянно и нередко в поспешности. А потому лучшие — те, что кажутся более верными. И уж лучше жалеть о содеянном, чем корить себя за нерешительность.
В Доброй книге описано, как однажды премудрый Лука стал невольным гостем одного жестокого правителя. Тот заявил, что желает растоптать слоном пятерых пленников, но Лука волен приказать погонщику свернуть и казнить только одного несчастного, что лежал поодаль. Лука ответил, что предпочёл бы лишить себя жизни, но не решать чужую судьбу из чьей-то капризной прихоти. Правитель расхохотался и сказал, что в таком случае он из своей капризной прихоти прикажет погубить всех шестерых.
Скрепя сердце Лука выбрал одну жизнь вместо пяти. После правитель спросил, а что, если избранный Лукой оказался бы великим книгочеем, а прочие — преступниками? На что Лука ответил, что того бедолагу уже раздавил слон и этого не изменить даже великому царю. Правитель восхитился его мудростью и посадил в свою лучшую темницу. Лука просидел там полгода, пока правителя не отравил его первый советник, жаждавший власти и мести. Впрочем, этот забавный факт к наставлению отношения не имеет.
Брат Тук вернулся к трапезе, а Ивар коротко поблагодарил его и погрузился в свои мысли. Обмениваясь историями, мы просидели с пилигримами до глубокой ночи, а затем разошлись спать. К утру, во время стражи Лавинии, они бесшумно собрались и исчезли в тумане вместе с собакой.
