VIII. Врата Вардольфа
Решено было не ехать в одной группе с бродячим театром, чтобы лишний раз не встречаться с подозрительным бардом и его компанией. Но под утро фургон театра исчез, а самих лицедеев нигде не было видно. Оставалось узнать, куда именно они направились.
У торговцев, завтракавших в общем зале, Найлс выяснил, что театр ещё затемно уехал по Новому тракту на восток.
Это было весьма кстати. Мы собирались отправиться Старой дорогой, чтобы не тратить неделю, объезжая половину Вардольфа. У таверны как раз собрались фургоны тех, кто решил идти через мост. Вот только свободных мест уже не было. Старой дорогой решались ходить немногие, и знающие пешие путники разбирали места заранее.
Мы было решили, что придётся ждать ещё несколько дней, пока соберётся новая группа, но нас выручил торговец, у которого я купил курильницу.
Оказалось, он и сам искал нас в таверне, чтобы предложить составить ему компанию до Ковстада по Старой дороге. У его фургона внезапно сломалась ось, и пока он дожидался окончания ремонта, остальные торговцы отправились без него. Он, в свою очередь, торопился в столицу княжества и не мог ждать новую группу, а ехать в одиночку побаивался. Денег за проезд торговец не просил, рассчитывая, что впятером мы минуем пустынные земли без происшествий. Мы с радостью согласились, тем более что платить было нечем, а шкатулку мы пока решили не трогать.
Пятой в новоиспечённом отряде оказалась угрюмая охотница Лавиния с перевязанной левой рукой. Она сказала, что била пушного зверя в лесах восточнее Приграничья, но наткнулась на бешеную рысь и опоздала к разбору мест.
Говорила она грубовато и хрипло, а шею скрывала платком, из чего Найлс сделал вывод, что наша новая знакомая могла промышлять не только охотой на белок. Впрочем, мы и сами выглядели не менее подозрительно, а потому решили никого не судить по одному лишь виду. Кусала тоже поначалу зло зашипела на попутчицу, но потом сменила гнев на обычное равнодушие.
На следующий день мы выехали ещё затемно, без приключений миновали узкое извилистое ущелье, после которого начинались земли княжества, и, к нашему удивлению, вечером нагнали группу, вставшую у Ничейного моста.
Ещё издалека мы услышали крики и гомон, но за фургонами ничего не было видно.
— Неужто мост обвалился? — забеспокоился торговец. — Оно и неудивительно, сколько лет его ничейным звали… Эй, дружище, чего там так шумят? — обратился он к вознице, показавшемуся из ближайшего фургона с копьём в руках.
— Да вот напасть — у моста вдруг чудище завелось, — объяснил он, — здоровое, рычит страшно. Если с тобой кто бывалый есть, пускай помогут, а мы в долгу не останемся.
Надо ли говорить, что мы тут же решили вмешаться и выяснить, в чём дело?
По пути Ивар пояснил, что волнение торговцев вполне оправдано и чудище, коли оно на мосту, так просто не объедешь. Ничейный мост был единственной переправой через коварную Северку. До моста река бежала по ущелью, а после впадала в мрачные и непроходимые Теобальдовы топи. Другая же дорога шла в обход доброй половины Вардольфа, и мало кто хотел тратить лишнюю неделю на вынужденный крюк.
Как выяснилось, путь через мост преграждал здоровенный серый тролль. Он что-то сердито рычал и то и дело грозил камнем, поднимая его над головой. К нему неуверенно подступала толпа с копьями и всяким оружием. Тут тролль снова поднял камень над головой и расколол его пополам, толпа ахнула и отпрянула.
— Слышал я о таких, а самому видеть прежде не доводилось, — сказал Найлс, наблюдая за каждым движением чудовища. — Большой, но проворный, так просто не сладить. Подождём тех, кто в обратную сторону едет, да навалимся с двух сторон. Может, получится его в реку сбросить.
— Э, погоди, Борода, — остановил его Ивар с улыбкой, — деда твой, небось, сказывал про горных троллей-разбойников, а это тролль мостовой. Такой и на лягушку не наступит. Пойду, вызнаю, чего он серчает.
Ивар попросил у торговца немного каменного угля, протиснулся среди ополчения и медленно, но уверенно подошёл к троллю. Он что-то сказал ему на ломаном гномьем, тролль сразу опустил половинки камня и ответил удивительно чистым и глубоким голосом, в котором уже не было слышно гнева, а только усталость и раздражение. Ивар отдал троллю мешочек с углём, который тот немедленно высыпал в рот и с удовольствием прожевал. После тролль принялся что-то объяснять, указывая по очереди на мост, фургоны и куда-то на восток. Ивар понимающе покивал, заглянул под мост и задумался. После они ещё немного поговорили, кивнули друг другу, и Ивар вернулся к нам.
— Крак Камнелоб, так его зовут, говорит, что мост сильно изношен и телег не выдержит. А эти южные дикари, — Ивар кивнул на толпу, — по-гномьи совсем не разумеют и всё норовят и ветхий мост доломать, и себя с лошадьми погубить. Он их с прошлой ночи отгоняет, так они ещё в него копьями тычут, как в зверя. Вот он и сердиться начал. Говорит, раньше жил под небольшим мостом восточнее, да его прогнал какой-то глупый рыцарь. Пришёл жить сюда, а тут вот как. Но мы придумали, как телеги переправить и мост починить.
Наш торговец усмехнулся и сказал, что в нас не ошибся.
— Народ-то ждал, что вы чудище побьёте, а вы и без драки обошлись.
Мост действительно был очень стар. Издали он напоминал груду камней, на которой по краям кто-то сложил невысокие стенки. По совету Ивара Камнелоб подпёр арку невысокого моста спиной, а мы следили, чтобы фургоны проезжали строго по одному, а заодно собирали небольшую плату на ремонт. Когда все оказались на другом берегу, солнце уже почти зашло.
Ивар нацарапал на доске объявление, что у моста появился смотритель, а в пользу ремонта назначен дорожный сбор. Потом он получил от тролля свою долю, поменял мелкие монеты на золотой и положил его в шкатулку.
— Если хозяин отыщется, не так стыдно будет, — объяснил Ивар, но по нему было видно, что надеется он на обратное.
Убедившись в миролюбивости тролля, торговцы встали лагерем у моста и после быстрого ужина разошлись на ночлег.
