История и истории

Сегодня было особенное утро: темнота как будто навалилась всей своей тяжестью и никак не хотела отпускать. Какая-то черная бездонная перина, затягивающая глубина… Но потом взглянул на календарь и понял - ничего удивительного, потому что наступил он, день зимнего солнцестояния: самая длинная ночь, самый короткий день. Еще немного и солнце освободится от мрачных пут уходящего года, начнет светить ярче, подниматься выше, наступит новая жизнь.

Испокон века эта дата, а точнее, даты в конце декабря находились на особой примете. Архитекторы знаменитого Стоунхенджа спроектировали его так, что главная ось этого «храма-календаря» идет от точки, где встает Солнце в день летнего солнцестояния, до точки, где случается закат в день солнцестояния зимнего. Случайность? Не думаю. Недаром каждый год в конце декабря в Стоунхендж поцеловать седые камни приезжают сотни язычников (да и просто любознательных туристов) со всего света.

В то время, как соседи Эфеса - Милет, Фокея, Теос и другие - ударились во все тяжкие Великой греческой колонизации, сам Эфес напротив притягивал к себе, словно магнит, - и переселенцев, и просто паломников. Сюда, к высокому холму, увенчанному величественной статуей многогрудой богини - прародительницы всего сущего - стекались гости и из богатых Афин, и из суровой Спарты, и из солнечного Египта, и из далекой Азии...

Сегодня Камсвикус – древнее городище в Надровии, в сердце прусской земли, – охраняют семь собак с горящими глазами. Три из них, коричневой масти, встретившие нас у порога машины, оказались вполне добродушными и даже ласковыми. Зато остальные… Они рычали и скалились из-за забора, так и норовя наброситься и начать безжалостно грызть.

- А ну тише, кабыздохи! – грозно крикнула старушка, подходя к калитке. – Разбушевались…

- Здравствуйте, - говорю. - Камсвикус – это здесь?

Бабушка непонимающе смотрела на нас. Ее суровые стражи продолжали рычать и пожирать нас взглядом, мечтая, наверное, начать пожирать по-настоящему.

- Прусское городище, - продолжаю я диалог, - священная гора.

- А, гора! Гора – там, - старушка махнула палочкой. – Вот по тропинке пойдете и увидите. Только не сворачивайте. Но там просто гора и деревья, ничего больше не найдете. И чего все едут?

Она повернулась и поковыляла в сторону дома, а мы – по тропинке, которая еле угадывалась под толстым панцирем желтой, красной, коричневой и черной листвы. Одна из собак, самая мелкая и самая добрая, увязалась за нами, вернее, она побежала первой, как будто хотела показать дорогу. А я вспомнил легенду про одну из таких собачек.