Ужаснись Нашего Гнева. Главы 13-14

Каждый вдох причинял боль, какую он никогда прежде не испытывал. Стрелы оставили на них с сыном ужасные раны, но рука Каспера, — правая, — к счастью, не слишком серьёзно пострадала и должна зажить без последствий. О себе же он этого сказать не мог: разбойники вонзили ему аж три стрелы в спину и ещё одну в грудь. То, что он сумел удержаться в седле, пока сын брал поводья его коня — это ни много ни мало, а чудо.

Боги явно улыбнулись ему, даровав силы добраться до родного замка.

Но не для того, чтобы спастись. На это он и не рассчитывал.

Раны оказались слишком глубокими, и даже мейстер Горман со всем своим немалым опытом лечить подобные раны не смог остановить внутреннее кровотечение. А даже будь иначе, Морден знал — инфекция от стрел начала бы распространяться и прогрессировать быстрее, чем он успел бы поправиться, и ослабленный организм всё равно погиб бы. Он смирился со своей судьбой. Он умирал, в таком юном возрасте, медленно и мучительно, но разум его был ясен, а потому — мысленно готовился сделать то, что обязан.

Он вырос простолюдином, стал лордом, и не хотел оставлять семью в хаосе после своей кончины. Как бы ни было тяжело, но нужно закончить некоторые дела.

Каспер, как и подобает долгу наследника, стоял на коленях у его постели, несмотря на собственные раны. Мейстер завершал составление завещания в присутствии наследника и мастера над оружием в качестве свидетелей. Его жена Жанис — о, как она рыдала, едва увидев его в таком состоянии! — крепко держала их дочерей, тоже плачущих. Маленькие Аренна и Шира... Он уже не увидит, как они вырастут и станут взрослыми, как выйдут замуж и родят собственных детей. Его сын... Боги, сын переживал это хуже всех. Во взгляде Каспера читалась какая-то непостижимая ярость, такая, которой в своё время был охвачен его дед Кеннон Шторм на поле боя. Морден видел такое лишь пару раз — зрелище устрашающее. Сам он всегда сдерживал свой гнев, пусть иногда это и давалось с величайшим трудом, но сейчас ничто не сдерживало бурю в душе сына. А учитывая его интеллект... Морден мысленно оплакивал тех, кому доведётся столкнуться с его яростью.

Ибо девиз их дома гласил: «Ужаснись нашего гнева!». А гнев Каспера будет ужасен.

— Мейстер, благодарю вас, но прошу — проводите мою жену и дочерей. — Прохрипел он, чувствуя, как кровь покидает его, и с каждой каплей — капелька его сил. Он чувствовал её металлический привкус на задней стенке глотки, тот самый, о котором ему рассказывал отец много лет назад. — Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии больше необходимого. А со своим сыном мне бы хотелось поговорить наедине перед концом.

— Ты уверен, Морден? — Спросила жена, прижимая дочерей к себе.

— Да. Позаботься об Аренне и Шире.

Горман кивнул и мягко повёл прочь Жанис с девочками. Их плач становился всё тише по мере удаления, и окончательно стих, когда они вышли за дверь. Боги, теперь его сыну предстояло заботиться о трёх женщинах! Скоро начнётся головная боль от ухажёров и пялящихся мерзавцев. Морден молился о том, чтобы терпение, коим он обзавёлся за годы жизни простолюдином, а затем лордом, передалось сыну и не покинуло его с возмужанием. Слишком часто хорошие качества теряются по мере взросления или обретения бо́льшей власти.

— Каспер, мой наследник... мой сын. — Продолжил он, глядя на сына. Тот смотрел в ответ глазами, полными горя и ярости, но черты лица оставались странно бесстрастными — и это тревожило ещё сильнее. Каспер напоминал ему отца. Такая же безудержная и при этом холодная ярость. — Я никогда не был с тобой настолько чуток, насколько мог бы, но, смею надеяться, равнодушным отцом ты старика не назовёшь. Знай, я всегда тебя любил и всегда гордился твоими достижениями, пусть и редко... почти никогда этого не говорил.

— Знаю. Всё знаю. Я не забуду того, что ты и мать для меня сделали. Я тоже вас очень люблю... отец, клянусь, разбойники не останутся безнаказанными.

Он сдержал гневный рык.

— Это были не просто разбойники! Я не знаю, кто это сделал. У меня есть догадки, но я не могу быть уверен и потому не стану говорить.

— Наши соседи-лорды, один из них или несколько. — Прошептал сын, пришедший к тому же весьма очевидному выводу. — Несомненно, те, чьи земли на востоке от нас. Этим ублюдкам нельзя было доверять. Я теперь и подавно не буду.

— Возможно. Но лорд Баратеон обязательно узнает об этом. Он проведёт расследование — смерть лорда, пусть даже от рук разбойников, не пустяк, особенно если этот лорд был недавно возвышен. У меня осталась к тебе последняя просьба, сын.

Каспер некоторое время молчал, раскусывая внутреннюю часть губ — то ли опять думал о чём-то, то ли просто сдерживал рвущиеся наружу слова.

— Да?

— Не ищи безрассудного возмездия. Оно погубит наш дом так же верно, как буря, в честь которой нас назвали.

— Безрассудного? — Переспросил Каспер. — Почему ты решил, что я стану действовать безрассудно в своём стремлении к мести?

— За смерть твоего отца?

— Безрассудство не вернёт тебя ко мне так же, как не смог это сделать мейстер Горман со всем своим мастерством. Нет, отец, я не буду искать простой мести. Хотя она тоже настигнет виновных.

— Тогда что? — Холод, исходивший от сына, пронизывал комнату.

— Правосудие. Боги старые и новые, пусть услышат мою клятву и увидят, как я её исполню. Не сегодня и не завтра, но когда-нибудь я найду тех, кто это сделал. Ни один замок не спрячет их от меня, никакая магия не собьёт меня с пути, и даже боги в конце концов не смогут их спасти. Моё правосудие — не простая месть, мимолётная, быстрая, которую легко забыть. О нет, то, что испытают на себе ублюдки, вызвавшие мой гнев, уже никто и никогда не забудет.

— Ты хороший сын, Каспер. Я горжусь тем, что ты мой наследник, больше, чем ты можешь себе представить.

Сын на мгновение замер, и на лице проступила странная борьба... как будто он решался на что-то важное.

— Однако я лишь отчасти твой...

— Что?

— Отец, сейчас самое подходящее время это сказать... Я и впрямь Каспер, твой сын. Но я был когда-то... кем-то ещё.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой разум... это очень сложно объяснить. В общем, однажды Я проснулся твоим сыном. Да, именно Каспером, со всеми воспоминания о своём детстве, но также с воспоминаниями, которых у меня быть не должно. Я помнил жизнь в ином мире, непостижимом для тебя. Месте, не сравнимом ни с чем из того, что здесь известно, в котором люди летают в небе так же свободно, как здесь путешествуют верхом, в котором жестокость войн дошла до такой степени, что число трупов сопоставимо с половиной живых в этом мире. Там очень многие люди не задумываются о том, хватит ли им еды, а наоборот, пытаются есть меньше и тратят много монет на то, чтобы похудеть, потому что слишком толстые. Мир резких контрастов, противоречивый, но и до жуткого схожий с этим. Мир без того, что мы зовём магией, однако обладавший собственной... уникальной чертой технологий, которую тоже можно назвать волшебной.

Далее Каспер рассказывал о вещах вполне понятных и в то же время слишком ужасных, чтобы с ними справилось воображение обычного, в общем-то, человека этого мира и этой эпохи. Когда-то его сын был мужчиной в ином времени, в ином месте — таком похожем и в то же время чуждым Вестеросу. У него были другие родители и сёстры. Там бушевали войны, пожиравшие целые континенты; эпидемии, стиравшие народы с лица земли. И в то же время там творились великие подвиги, достигались высоты, раздвигавшие границы самого понимания того, что из себя представляет человек.

— Каспер, ты... ты был кем-то другим?

В обычной ситуации он мог бы решить, что сына одолело безумие от горя из-за его надвигающейся кончины. Но Морден чувствовал искренность в его словах.

— В некоей прошлой жизни — да. Но я всё ещё твой сын, отец. И та моя прежняя жизнь — источник моих знаний.

— Теперь всё встало на свои места... — Морден усмехнулся, даже попытался посмеяться немного, но слишком больно. Он всё списывал на волю богов. Но глубоко внутри знал, что что-то не так, однако закрывал на странности глаза, гасил в себе любопытство. Наконец-то его любопытство удовлетворили. — Спасибо. Я бы не хотел умирать, не разгадав загадку моего с Жанис величайшего творения. Вот откуда ты так много знаешь, видишь мир как взрослый, хотя ещё совсем мальчишка. Я чувствовал, что есть какой-то секрет, но верил, что...

— Что меня коснулись боги? Возможно, так и есть, ибо я и сам не знаю, как оказался твоим сыном. Но... без разницы. Я просто рад, что так вышло. — Сказал Каспер с искренней улыбкой на губах, безудержным гневом во взгляде, и сорвавшимися слезами на щеках. — Я использую свои знания во благо нашего дома. Я вознесу нас на высоты, о которых и не мечтали лорды столь юного рода. Я не стану покушаться на власть сюзерена, но сделаю наш Дом самым могущественным вассалом, которого все будут уважать, и к которому все будут прислушиваться.

Боги, его сын вырастет опасным человеком! Если его слова правдивы, если он знает вещи из иного мира, столь непохожего на их собственный, то невозможно предсказать, на что способен Каспер. Морден слегка опасался этой новой его грани. И в то же время другая его часть, — та, что годы назад держала младенца на руках, а потом помогала ему размахивать первым тренировочным мечом, — не могла не гордиться.

— Тогда я уйду с миром, зная, что будущее нашего дома — в надёжных руках, — заключил он, протягивая ладонь.

Каспер крепко сжал её. Слишком рано они поменялись местами. Казалось, будто только вчера Морден сжимал руку сына, что учился ходить, а теперь уже сын сжимает его руку, провожая в последний путь. Морден держался, сколько мог, до тех пор, пока зрение не заволокла тьма, а онемевшие пальцы не разжались.

Последнее, что он услышал перед смертью — тихий, полный зловещей мстительности шёпот сына:

— Бойтесь Нашего Гнева.

Прошёл всего один оборот луны с того дня.

Тренировочный меч ощущался невероятно тяжёлым в моих руках, но это нормально. Я уже долгие часы отрабатывал приёмы во дворе, пытаясь отвлечься от внезапного поворота в моей жизни. При удачном стечении обстоятельств, отец прожил бы ещё несколько десятилетий, возможно, отправился бы сражаться и завоёвывать славу во время покорения Дорна, пока я оставался бы здесь, развивая наши земли. Но его не стало. Вероятно, мне самому придётся занять его место в этом конфликте, продолжая в то же время осуществлять как можно больше своих проектов и планов.

Отсюда и тренировки. По словам Роланда, с мечом или копьём я справлялся «почти прилично», но моей сильной стороной стал боевой цеп, особенно крупные экземпляры, которые становились тем больше, чем больше я вырастал. Если Бобби Би без труда размахивал боевым молотом, который большинству мужчин и поднять-то было не под силу, то у меня, похоже, тоже есть какая-то необычная сила, унаследованная от его рода Даррендонов/Баратеонов и Таргариенов. Разумеется, мой цеп не станет гигантским, как в мультфильмах, но при нынешних темпах он может сравниться с меньшей версией оружия Короля-Чародея Ангмара.

Но будем реалистами: мне всего тринадцать. Я могу вымахать в будущем, но сначала должен дорасти до этого, прежде чем выбирать оружие. Убрав меч и кивнув Роланду на прощание, я заметил, что мейстер стоит в стороне с тревожным видом.

— Мейстер Горман?

— Лорд Витч, просители ждут вас в тронном зале.

После быстрого душа, — то есть пока двое слуг обливали меня тёплой водой, а я намыливался, — я переоделся и направился в наш... то есть теперь мой главный зал. Он был не слишком вместительным — максимум тридцать человек, если будут сидеть, или вдвое больше, если стоять.

Моё кресло тоже не впечатляло. Пока что.

Усевшись, я бросил быстрый взгляд на небольшую группу людей. Маловато народа, честно говоря, но так оно и должно быть. Их внешний вид наводил на определённые мысли — они выглядели усталыми от дороги, а судя по одежде и облику, далеко не все были местными.

Иммигранты, что ли?

На личные средства, полученные от отца в виде небольшого процента с налогов за внедрение севооборота и плуга в Штормхолле, я провёл перепись населения года два назад, вскоре после окончания весны. Это почти опустошило мой кошелёк, из-за чего пришлось отложить некоторые другие проекты, но в итоге оно того стоило. На момент обследования, на моих землях проживало около пятнадцати-семнадцати тысяч человек, с учётом погрешности в несколько сотен; более половины — в десяти поселениях. Я очень удивился, обнаружив, что у нас есть несколько городков помимо Лоухилла, хотя называть их городами — преувеличение. Скорее очень большие деревни, некоторые по тысяче жителей, а остальные поменьше.

Итак, вопрос: активно ли я буду стремиться привлекать иммигрантов или сосредоточусь на медленном росте собственного населения? Хотелось бы избежать обвинений в переманивании чужих крестьян, ведь скорее всего, отец как раз из-за этого и пострадал. Но мне в свою очередь не хочется полагаться на одну лишь рождаемость. Пусть у меня и есть планы будущего роста экономики и благосостояния, но у крестьян, скажем так, есть ограничение на количество рождаемых детей, да и далеко не все из них доживут до взрослого возраста. А просто позволить людям селиться на моих землях тоже чревато: неизвестно, какие сомнительные личности могут скрываться среди них. Хоть я и не в силах всех отследить, было бы неплохо заметить тенденции до того, как они ударят мне в лицо.

Мейстер Горман в рамках переписи начал составлять небольшой, но растущий список иммигрантских групп того или иного толка, прибывших в наши земли за последние годы. Я кивнул ему; перо и пергамент были наготове — этот список сегодня может пополниться.

Жестом пригласив первого простолюдина, сгорбленного старика с костылём, я заговорил:

— Для протокола назовите ваше имя и место, откуда прибыли.

— Майлз, м’лорд. Я с семьёй, с самого краешка Простора, с севера отсюда.

— Сколько вас? Простор? И зачем вы пришли аж сюда?

— Всего десятеро, м’лорд. Мои сыновья пасут стадо снаружи, их жёны присматривают за малышнёй.

— А, пастухи? Что привело вас в мои земли?

— Пастбища больше не годны, м’лорд. Трава перестала расти, овцы голодали. Местный лорд сказал — ничего не поделаешь, воля Семерых.

Ну, пастухи мне точно не помешают, пастбищ предостаточно, только нужно распределить по городам. Я хотел заселить Высокий Берег, где разведение коров и овец должно стать основой экономики, но это займёт больше времени, чем развитие Лоухилла.

— Я приму вас, Майлз. Поселитесь в Высоком Береге, там хорошие пастбища, вашему стаду хватит. Мэр обеспечит стройматериалами для новых домов по разумной цене. Но предупреждаю — на моей земле я не потерплю ни краж скота, ни других преступлений.

Тот благодарно закивал, и один из стражников вывел его. Следующий проситель, молодой мужчина в такой же грубой шерстяной одежде, как у Майлза, поклонился:

— Ваше имя?

— Аддам, м’лорд. Я с севера от Королевского леса.

Не так далеко, как «какая-то часть» Простора, откуда пришёл Майлз, но тоже приличное расстояние.

— Сколько вас?

— Нас... ну, пара десятков, м’лорд. Я плохо считаю выше десяти.

Горману нужно будет проверить этих людей. Пока я не могу создать систему образования для простолюдинов, но это не значит, что я не хочу её создать. Боги, как можно жить, не умея считать? То есть понятно, высшая математика тут никому не нужна, но хотя бы до ста нужно знать счёт.

— И чем вы занимались?

— Я кузнец, м’лорд. В основном инструменты да всё такое вот.

— И что привело вас сюда?

— Жили мы в деревушке у самого большого леса. Лесной пожар всё уничтожил. Я пришёл с семьями земледельцев, своей женой и небольшим выводком свиней.

Свиньи не слишком распространены на моих землях, по крайней мере вне лесных районов. Любопытная особенность домашних свиней в том, что исторически они лучше приживались в лесистой местности, если их держали небольшими "стадами". Это изменилось только когда появилась возможность кормить их покупным кормом, и тогда разводить свиней стало можно почти везде. Вот почему некоторые оседлые культуры, особенно в засушливых местах вроде степей или полупустынь, вообще не ели свинину — они просто не могли себе позволить их разводить.

— Я приму вас, Аддам, но поселитесь вы в Древограде. Там хорошие леса, может, и не такие обширные, как в вашем прежнем доме, зато там не хватает кузнеца, земледельцев и свиней.

Хоть Древоград никогда не станет моим центром животноводства вроде Высокого Берега, увеличение поголовья свиней определённо пойдёт ему на пользу.

Так всё и продолжалось несколько часов. Когда, казалось бы, очередь подходила к концу, появлялись новые люди под конвоем стражи. Я и не подозревал, что столько народа может чего-то просить у меня, в основном разрешения на те или иные действия. Боги, мне нужно срочно создать бюрократию и кодифицировать законы моих земель, чтобы любые проблемы можно было решать без моего непосредственного вмешательства.