Алхимик. Хризопея 1.5

     Я застонала и немного пошевелилась в созданной для побега яме. Здесь стояла абсолютная темнота.

     Затем верх на мгновение озарился оранжевым светом, и волна тепла и тусклого света коснулись моего лица в маске. Лунг пытался прожечь себе путь ко мне.

     У меня перехватило дыхание и я замерла на месте.

     Внезапно я услышала звук, похожий на звук автомобиля, врезавшегося в здание. Мелкий дождь гравия прошёл по моей броне. Второй звук удара, ещё более громкий, чем первый, вывел меня из состояния оцепенения. Мне нужно было убраться от него подальше.

     Я снова упёрлась пяткой в землю, и бледное свечение знака высветило неровную тёмную поверхность земли над моей ямой, прежде чем всё снова погрузилось во тьму. Я продолжала активировать этот символ, проваливаясь всё ниже и ниже, всё дальше и дальше от Лунга. Движение земли под спиной было единственным, что мои чувства могли уловить в кромешной темноте.

     Внезапно моё плавное снижение сменилось падением. Крик сорвался с моих губ, и я приготовилась к удару.

     Однако вместо ожидаемой твёрдой поверхности я упала в воду. Всего несколько дюймов (1 дюйм — 2,54 см) или около того, но этого было достаточно — вода обтекала меня, неприятно холодная, и сразу же впитывалась в монокостюм.

     Всё, что не кричало от боли, тихо болело. Я знала, что мне нужно сесть, что нужно выйти из воды, но плечо горело, живот пульсировал болью, спина представлялась мне одним огромным синяком — последствия падения — а ещё мне казалось, что за глазами внутри головы что-то пульсирует.

     Я медленно приняла сидячее положение. Моя правая рука всё также безвольно висела, но если предполагать что с ней, то я точно могла сказать, что она не была сломана или вывихнута. Плечо пульсировало в такт сердцу, чутко ощущая прикосновения той части брони, что была сделана из холодного металла, и я пожалела, что у меня не было фонарика, чтобы осмотреть повреждения.

     Что-то, что стоит не забыть взять с собой в следующий раз, я полагаю.

     Потому что следующий раз будет. Я заставила себя сфокусировать мысли, призывая всю силу воли, что у меня была, чтобы двигаться. Я встретилась лицом к лицу с Лунгом. С Лунгом! И если бы я была немного умнее, немного быстрее, я могла бы поймать его в ловушку!

     Опираясь левой рукой на какой-то бордюр, возвышавшийся над водой, я поднялась сначала на колени, а после и на ноги.

     Я покачивалась так, словно вернулась домой после первой пробежки. Кровь, казалось, приливала ко всему телу — к голове, груди, ногам, кончикам пальцев и пяткам ног.

     Я осторожно прикоснулась левой рукой к своей наплечной пластине. На лицевой стороне была вмятина, и она давила на моё плечо. Вмятина настолько плотно прилегала к коже, что даже лёгкое прощупывание пластины брони сдвинуло её настолько, что боль заставила меня снова упасть на колени.

     Над собой я слышала отдалённый звук, когда, очевидно, Лунг снова ударил землю. Звук был далёким, но зловещим и гулким, и плохо сказывался на моих нервах.

     Я попыталась вглядеться в темноту, но полное отсутствие света означало, что и видеть я ничего не могла.

     Я пошарила вокруг своей неповреждённой рукой. Мне показалось, что я нахожусь на каком-то тротуаре, очень узком, с каналом для воды посередине. Справа от меня была стена, на ощупь походившая на кирпичную или блочную. Я не знала, насколько глубоко я погрузилась под землю, но это было глубоко.

     Удары Лунга, казалось, становились всё громче и громче, так что я быстро попыталась собраться с мыслями. Были ли в моей памяти какие-нибудь материалы, которые могли излучать свет? Что-то навроде светящихся палочек, сигнальных ракет и чего-то в том роде?

     Ничего не приходило на ум.

     Ещё один удар и я поняла, что нужно двигаться дальше. Может быть, Лунг сдастся до того, как докопается до моего уровня, а может и нет. Я бы не хотела быть рядом, когда он всё-таки доберётся досюда.

     Я попыталась сориентироваться, в каком направлении был мой дом, но это привело только к тому, что я случайно задела правым плечом стену. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось опереться левой рукой о стену, а потом я зашагала так быстро, как только могла, учитывая, что шла я в кромешной темноте. Шероховатая поверхность стены заставляла мои перчатки чувствовать каждый шаг — небольшой индикатор того, что я двигалась, а не стояла на месте

     В голове всплыла одна из страниц ПЛО, несмотря на всю мою сосредоточенность. Кейп Империи 88, который был способен в темноте превращаться в какого-то ужасающего монстра. Я не могла вспомнить его имени, но это заставило меня шагать чуть быстрее.

     После того, как я несколько минут, как мне казалось, осторожно шагала в полной темноте, я остановилась, потому что следовало принять решение. Звук ударов Лунга исчез в темноте, или, может быть, он просто сдался, а я достигла какого-то перекрёстка. Стена поворачивала под приличным углом, и рядом снова начали раздаваться звуки журчащей воды.

     Я прислонилась спиной к стене и медленно сползла на землю. Было больно, но по сравнению с тем, как пульсировали мои плечо и бок, спина просто отдавалась тупой болью.

     Мой шлем стукнулся о стенку, и мне показалось, что звук вбился в мой мозг раскалённым гвоздём. Я зажмурилась в попытке переждать вспышку боли.

     Я громко шмыгнула носом и прижала левую руку к лицевой части шлема, к месту, где находился под ним мой лоб. Я хотела лечь на землю. Страх, казалось, проник в мои кости. О чём я только думала? Я была всего лишь ребёнком! Какой идиот нападёт на известного бандита со сверхспособностями практически средь бела дня? Я не могла справиться даже с хулиганами в школе. Как я могла справиться с хулиганами реального мира?

     Я вздрогнула и прижала колени к груди. Темнота вокруг меня, казалось, сгустилась, и я посмотрела вниз на свои колени.

     Странный звук удара металла о металл, прозвучавший не слишком далеко, отвлёк меня от самобичевания и жалости.

     Клац-клац.

     Звук был смутно знаком, но я никак не могла вспомнить, что его могло издавать. Мне нужен был свет. Мне нужно было увидеть, что это может быть.

Мне нужен был свет, чтобы не бояться.

     Медленно, осторожно, я старательно подняла правую руку и провела ею по внутренней стороне левого предплечья. Я не подумала, что стоит запомнить места, куда и какие я положила стикеры, но была почти уверена, что лежавшие ближе к локтю были без рисунков.

     Я неуклюже нарисовала изменяющий форму символ, который должен был сгладить поверхность бетона, и положила его на землю рядом с собой.

     Короткой вспышки голубого света оказалось достаточно, чтобы я поняла, где сейчас нахожусь.

     Старая система водоснабжения Броктон-Бея. Туннель оказался шире, чем я себе его представляла, пока шла по нему, и центральный водный канал тоже был больше, чем мне думалось. В противоположном углу от того места, где сидела я, было что-то, похожее на лестницу.

     Я снова активировала символ, глядя туда, где была лестница. Она была узкой, с перекладинами, скобы которой были утоплены прямо в стене, но очевидно, что она предназначалась для того, чтобы можно было подняться на поверхность.

     С помощью второго символа, отрисованного на предплечье костюма, я создала новый посох, который использовала, чтобы прощупывать дорогу перед собой, опасаясь наступить в воду. Я не проектировала щитки для обуви так, чтобы они были водонепроницаемыми, а кроссовки внутри были хорошими и довольно дорогими.

     Металл издал громкий звяк при ударе о каменную поверхность под водой. Глубина была не очень высокой, может, до моих лодыжек, но этого было вполне достаточно, чтобы полностью промочить мою обувь.

     Я пошарила вокруг, надеясь найти какие-нибудь выступы над водой, но ничего не нащупала. Если бы тут был свет, я бы, вероятно, попробовала прыгнуть к лестнице, но прыгать в темноте в неизвестность казалось мне полной тупостью, особенно с учётом всех тех травм, которые я до этого получила.

     На выровненной поверхности бетона я нарисовала символ, чтобы превратить тротуар под ногами в короткий мост. Я повторила процесс, чтобы пересечь поток воды внизу, и прибыла к нужному пункту назначения. У основания лестницы я снова услышала металлическое звяканье, и теперь, находясь гораздо ближе, я поняла его происхождение. Это был звук, с которым звякала крышка люка.

     Я задрала голову, вглядываясь в шахту подъёма, но не увидела и намёка на свет.

     Моё плечо заныло от мысли о том, что предстоит карабкаться по лестнице вверх, но я не знала других безопасных способов выбраться отсюда. Я стиснула зубы и принялась подниматься. Моя правая рука не могла подняться выше середины груди, и я не могла перенести на неё большую часть своего веса, поэтому мне пришлось подтягивать себя вверх, полностью полагаясь на левую сторону тела, из-за чего пулевая рана в боку ныла при каждом рывке.

     Один раз, когда я пропустила ступеньку и соскользнула на полшага вниз, я не смогла сдержать стона боли.

     Лестница была на удивление узкой, и после первых нескольких ступенек я уронила свой посох, который решила прихватить с собой. Я не хотела оставлять его валяться где попало в качестве своей визитной карточки, но идея спуститься обратно, чтобы уничтожить его, была в моих глазах ещё менее привлекательной.

     Кроме того, ты уже оставила один такой на улице, вспомнила я.

     Я услышала, как он коротко просвистел в воздухе, прежде чем со звяканьем удариться о бетон внизу.

     Надеюсь, никто его не найдёт. С другой стороны, разрушенной в хлам улицы и клетки из сверхпрочного металла, вероятно, будет достаточно для моей визитной карточки.

     Я поморщилась. Хотела бы я, чтобы у меня был способ исправить все разрушения — какая-нибудь функция отмены моих преобразований — но такой не было. У моей силы не было ничего наподобие памяти, так что у меня не было способа заставить улицу «вернуться к своему нормальному состоянию».

     Погружённая в свои мысли, я продолжала карабкаться наверх. Я была удивлена тому, как долго мне пришлось это делать — должно быть, я находилась в одной из самых глубоких частей старой системы водоснабжения.

     Я нашла крышку люка, стукнувшись в неё шлемом — всё ещё было темно настолько, что я ничего не могла разглядеть. И снова это походило на раскалённый гвоздь, вбитый прямо в мозг, правда, на этот раз ощущение было не таким сильным, как в первый раз. В основном, мне даже удалось удержать глаза открытыми.

     В следующий раз нужно будет взять с собой фонарик, подумала я. Или найти материал, который будет светиться.

     Придумать, как поднять крышку люка, было непросто, особенно когда мне пришла в голову мысль о том, что она может опрокинуться, если я резко или неаккуратно её подниму, но в конце концов я нашла место, где можно было надавить на неё, чтобы сдвинуть с места.

     Как только я сдвинула её достаточно, чтобы свет проник внутрь, я поморщилась от яркости. Место было плохо освещено — поблизости был только уличный фонарь — но мои глаза уже привыкли к нахождению в полной темноте.

      После яростного промаргивания я смогла видеть окружающую обстановку более чётко. Я огляделась, ища таблички с обозначением названия улицы или чего-то в этом роде, задаваясь вопросом, насколько я удалилась от места столкновения, пока шагала по туннелям под землёй. Примерно в сотне футов (30,48 метра) от себя я могла видеть разрушенную после моей драки с АПП улицу. Я всё ещё была на той самой улице.

     Я ушла не так далеко, как себе представляла.

     Лунга нигде не было видно, как и других парней из его банды. Однако там была пара больших чёрных фургонов с белой надписью «СКП».

     Я с облегчением вздохнула. Кто-то всё-таки вызвал героев.

     Звук приближавшегося двигателя заставил меня снова погрузиться в темноту.

Несколько машин быстро проехали по люку надо мной, и громкий лязг подсказал мне, что я не совсем правильно установила крышку на место.

     Я задавалась вопросом, смогу ли найти другой выход. Независимо от того, куда мог направиться Лунг, я всё ещё оставалась в отнюдь небезопасной части города. Если бы мне удалось найти выход в нескольких кварталах ближе к моему дому, это было бы для меня намного безопаснее.

     С неохотой, я медленно опустилась по лестнице и нащупала свой посох. Как только я нашла его, ощупала стены перекрёстка, чтобы точно знать, с какой стороны я пришла, и затем приблизительно определила, в какую сторону теперь мне нужно идти.

     Пока я шла в темноте по направлению к дому, я водила посохом по земле, как это делают слепые, чувствуя, как лёгкая дрожь передаётся металлу от скольжения по шероховатой поверхности бетона. Не было слышно других звуков, кроме царапанья металлической поверхности о бетон, журчания медленно текущей воды и биения моего сердца.

     Посох дважды спас меня от попадания в воду, прежде чем я нашла ещё одну лестницу со скобами, врезанными прямо в стену. Прежде, чем начать подниматься, я трансформировала посох в воду, которая тут же выплеснулась в канал. Тело тут же напряглось, и мне приходилось два раза останавливаться во время подъёма и разминать моё здоровое плечо, чтобы хотя бы кратковременно избавить тело от усталости.

     Добравшись до верха, я внимательно прислушалась к происходящему снаружи, но не услышала никаких звуков проезжающих авто.

     Я осторожно приподняла крышку люка. Она была тяжёлой, но даже при том, что моё тело сильно болело, я смогла приподнять её достаточно для того, чтобы оглядеться. Насколько я могла судить, никого вокруг не было. Ни машин, ни людей. Это не слишком удивляло, учитывая, что рёв Лунга и столб огня, вызванный им, можно было увидеть даже на таком расстоянии.

     Я сдвинула крышку в сторону и выбралась наружу.

     Я совсем не чувствовала себя героем. Я чувствовала себя стрёмно, нескоординированно и обиженно. Всё, чего мне сейчас хотелось — принять душ и лечь спать.

     Я задавалась вопросом, испытывала ли Слава что-то подобное хоть когда-нибудь?

     Скорее всего, нет.

     В голове промелькнуло воспоминание о кейпе, наблюдавшем за мной сверху, и я немедленно осмотрела крыши, надеясь увидеть очертания фигуры, которую заметила ранее.

     Там никого не было.

     Я вздохнула. Наверное, это было к лучшему. Я была совсем не готова к взаимодействию с другими героями.

     Я подумала, что было бы лучше, если никто не услышит о моём бое. К сожалению, это было, вроде как, не в моей власти.

     С более громким и болезненным стоном, чем я была готова себе в этом признаться, мне удалось сдвинуть крышку люка на место.

     Прогулка до переулка, который я использовала, чтобы облачиться в свой геройский костюм, заняла больше времени, чем я ожидала, но зато было легко превратить мои бронированные щитки и шлем в пыль и вытряхнуть её из волос, прежде чем натянуть старые джинсы и рубашку.

     Глядя на образовавшуюся на земле маленькую горку пыли, я на мгновение задумалась, не получится ли у меня просто превращать свои доспехи в обычную одежду и обратно, по мере необходимости, но я слишком устала сейчас, чтобы думать о составлении нужной для такого дела цепочки символов.

     Я сделала себе ещё один посох, используя в качестве материала для преобразования асфальт, но на этот раз посох был из дерева, а не из металла. На всякий случай. Сейчас была глубокая ночь, а я, вероятно, всё ещё находилась на территории АПП. Наличие оружия в руках могло стать решающим аргументом против мысли на меня напасть.

     Прежде, чем отправиться на прогулку в две мили (3,22 км) обратно до дома, я осмотрела свою руку и бок, насколько это было возможно при слабом ночном освещении. Плечо выглядело опухшим и очень чутко реагировало на любые, даже самые аккуратные прикосновения, но, конечно, не было вывихнуто или сломано. Чтобы оглядеть повреждённый бок, пришлось убрать часть монокостюма.

     Я резко втянула воздух, когда увидела расцвеченный красным бок, но сменив позицию достаточно, чтобы получше осветить повреждённое место, я смогла убедиться в том, что это был не тёмно-красный цвет крови, и даже в темноте я могла сказать, что в моём боку не была проделана дыра.

     Я осторожно положила руку на повреждённый бок, и это оказалось достаточно больно для того, чтобы мне пришлось подавить крик. Хорошо, что монокостюм сделал своё дело. В меня стреляли, и я всё ещё была в порядке.

     Старая коробка из-под пиццы послужила материалом для воссоздания отсутствующей части монокостюма, после чего я снова натянула рубашку на тело.

     Осознание того, что впереди меня ждали две долгие мили прогулки домой, само по себе изматывало. Боль в боку заставляла меня немного прихрамывать, и в конце концов я начала использовать свой посох в качестве трости, начав применять его таким образом где-то на полдороге до дома.

     Я осторожно поднялась по ступенькам крыльца, помня о той половице, которая сильно скрипела. Уходя, я заперла входную дверь, и казалось, что ключ производил гораздо больше шума, чем обычно, но в конце концов я оказалась в нашей затенённой гостиной.

     На кухне светился циферблат микроволновки. Было чуть больше половины второго ночи.

     Я хотела лечь спать.

     Мой мозг тут же воспользовался возможность испортить мой триумф.

     Сегодня воскресенье. Завтра тебе нужно будет идти в школу.

     Всё моё тело соглашалось с моим мысленным воплем — Сука-а-а-а-а-а-а-а-а-а.

     Я медленно поднялась по лестнице и направилась в свою комнату, используя посох в качестве костыля.

     Моя кровать, моя беспорядочно заваленная одеялами кровать притягивала меня к себе, почти что излучая собой гравитационное притяжение, но мне нужно было попасть в ванную, и мне было прямо-таки болезненно любопытно посмотреть внимательнее, что происходило с моим плечом, боком и спиной.

     На клочке бумаги я нарисовала символ, превращающий мой монокостюм в кусок пуленепробиваемой ткани, похожий на полотенце, который я бросила на пол. Казалось, что для изменения формы вещей требуется прикладывать меньше усилий, чем для преобразования одного материала в другой, но я могла воспользоваться этим наблюдением позже.

     Опираясь на стену в качестве костыля, я без происшествий добралась до ванной.

     Моё отражение уставилось на меня в ответ.

     Я всё ещё выглядела как обычная я. На лбу не появилось клейма ГЕРОЙ.

     Я спустила с плеча рубашку и поморщилась. Плечо было ярко-злого розового оттенка, с более тёмной красной линией, начинавшейся на краю ключицы и описывающей странную дугу.

     Это была не кровь, и это открытие было для меня облегчением, но завтра у меня, вероятно, расцветёт просто адский синяк.

     Я натянула рубашку обратно. Даже если я буду носить футболку, никто ничего не заметит.

     Повернуться, чтобы посмотреть на спину, было больно, но я не увидела никаких явных признаков синяков или крови. Трудно было сказать, с какой высоты я на самом деле свалилась во всей этой темноте. Возможно, расстояние на самом деле было не таким уж большим, как я себе напредставляла.

     Тем не менее, мой бок мог бы выиграть в споре на тему синяков. На боку выделялся круг размером с четвертак — он был тёмно-красным и располагался в центре тёмно-розового пятна размером больше моей растопыренной ладони.

     Я сходила в туалет, затем почистила зубы — левой рукой — прежде чем вернуться в свою комнату.

     Умом я понимала, что должна подумать о том, что можно было сделать по-другому во время боя, как в отношении Лунга, так и в отношении его головорезов. Мои символы можно было оценить по-новому, ведь они прошли боевое крещение, и решить, что лучше оставить, а что убрать. Или я могла бы пересмотреть дизайн своей брони.

     Но усталость, как физическая, так и эмоциональная, просто вырубали. Мне было невыносимо тяжело даже думать о таких серьёзных вещах.

     Найти способ лечь так, чтобы не раздражать и левый бок, и правое плечо, и спину, было не просто, но, в конце концов, я нашла более-менее удобную позу, или просто устала настолько, что всё равно заснула, несмотря на весь испытываемый дискомфорт.