Глава 4

— Я так понимаю, мы в гостинице?

Рысь коротко хохотнул и, спустя пару секунд, ответил:

— Можно и так сказать. Да, определённо, можно.

— Видимо у вас тут знакомые работают, раз пропустили с… моим телом?

— Да ты никак детективы любишь почитывать? — поинтересовался мой собеседник, — В жизни всё совсем не так, как выдумывают писаки, уж поверь.

— Вы на кого работаете, Рысь? — не выдержал я, — Судя по тому, что вы присутствовали при штурме, а я вас знать не знаю…

— Я работаю исключительно на себя. В этот раз меня попросили о небольшой услуге, но я разорвал контракт, как только узнал, что задумал заказчик.

Мы помолчали. Я переваривал информацию, а мой невидимый визави, судя по звукам, пил. Именно пил, а не смаковал, потому что интервалы между бульканьями, наливаемого в стакан конька, были крайне коротки.

— Может поведаете наконец, что творится с моим телом? И глаза никак не открываются.

— Последствия быстрой перевозки, — Рысь снова замолчал, видимо приложившись к стакану, а затем неожиданно спросил, — Как думаешь, сколько прошло времени с… момента убийства ваших слуг?

На мгновение перед глазами снова встала жуткая картина казни наших людей и я почувствовал, как в горле внезапно пересохло, а под веками защипало и стало мокро.

— … Часа четыре? Ну, максимум пять, — справившись со своими воспоминаниями, наугад брякнул я.

Быстро прикинув в уме, я понял, что не так уж и промахнулся со сроками: от имения до Питера было три-три с половиной часа неспешной езды, плюс погрузка-разгрузка моей тушки, плюс возможный поиск транспорта и съём номера в гостинице.

— Двадцать минут, — ошарашил меня Рысь, — Так что до обеда ещё далеко.

Я скривился, потому что, как не берёгся, но всё же дёрнулся от такой новости.

"Реактивный флайер? Он из спецуры, что ли? Хотя, даже на нём до имения не меньше получаса…"

Решив вернуться к этой теме попозже, задал более насущный вопрос:

— И зачем тогда вы меня оттуда вытащили? Гвардия уже на подходе, а я бы до её прихода задержал этих сволочей.

— Не будет там никакой гвардии, пацан, — как-то грустно прозвучал его голос, — Во всяком случае до вечера.

— Ты сам-то понял, что сказал? — от абсурдности заявления какого-то незнакомого мне мужика, я снова начал ему тыкать, — Я собственными ушами слышал, как отец её вызвал. Да и позже мы с братом переговоры вели…

— С людьми Варяга вы разговаривали, а не с Синельниковым, — грубо отрезал Рысь, и я почувствовал на своём лбу чужую ладонь, — Сейчас ты поспишь, княжич, а потом мы серьёзно поговорим.

Последним, что мелькнуло в моей голове перед падением в тёмный провал сна, был призрачный образ человека с головой рыси.

"Да кто же ты такой?…"

***

Пробуждение было резким и довольно неприятным, словно кто-то столкнул меня с обрыва, отправив в короткий полёт. Я широко распахнул глаза и некоторое время не мог понять, где нахожусь.

"Чёрт! Я вижу!" — заорало моё внутреннее Я.

И тут же моё внешнее Я, попытавшись сесть, заорало в голос, хотя боль, сопровождавшая каждое движение, и стала гораздо более терпимой. Я аккуратно повернулся набок, чтобы тут же упереться глазами в насмешливый взгляд импозантно одетого, сорокалетнего на вид мужчины.

— Здравствуйте, молодой человек, — вежливо поздоровался он, слегка привстав с кресла и приподняв шляпу в знак приветствия.

— Здравствуйте… — запнулся я на пару мгновений, — Простите, не имею чести знать.

— Зовите меня гримёром, юноша.

— Гримёром? — и мои брови непроизвольно сложились домиком.

— Не знал, что ты ещё и оглох, — из-за спины мужчины послышался уже знакомый мне голос Рыси, — Это гримёр, Кирилл, и он пришёл к тебе.

— Не сочтите за хамство… — я слегка кивнул сидящему в кресле, — … но я не помню, чтобы приглашал гримёра. И даже не представляю, чем мне может помочь ваш визит.

— Зато я знаю, — снова раздался голос, — Он сейчас твою физиономию рихтовать будет. Был ты аристо, а станешь… Кем его можешь сделать?

— Ну… — протянул мужчина, — В принципе, лоб и нос можно и оставить. Подтяну и заострю скулы, глаза…

Гримёр задумался.

— Глаза, пожалуй, надо чуть растянуть. И убрать родинку со щеки, слишком бросается в глаза.

— А по времени? — спросил невидимый мне Рысь.

— Полчаса хватит. Но заживать будет неделю, так что советую…

— Я вам не сильно мешаю? — саркастично перебил я мужчину.

— Ничуть, — улыбнулся тот и парировал мой выпад, — Извините, что я говорю, когда вы перебиваете.

И как ни в чём не бывало, продолжил разговор с моим "спасителем":

— Советую сменить место, а то ты разоришься, оплатив неделю пребывания в данном месте.

Я заорал, вклиниваясь в их разговор:

— Да вы оглохли, что ли?! Зачем мне менять внешность, я вас спрашиваю?!

— Надеюсь, у тебя всё с собой? — никак не прореагировав на мой вопль, невозмутимо поинтересовался голос у гримёра.

— Обижаешь, начальник, — ответил тот и похлопал ладонью по нагрудному карману модного пиджака, — Всё своё ношу с собой.

— Эй! Косметологи, ау! Вы вообще меня слышите?!

— Вот и чудненько. Приступай, — проигнорировал мой новый крик души Рысь.

— Эмм… — мужчина, вопросительно скривив лицо, медленно и с выражением крайней заинтересованности, произнёс, — Рысь, ты меня не слышал? Или не пожелал услышать? Что насчёт денег?

— Моё финансовое положение не должно тебя волновать, Гримёр.

"Та-а-ак. Значит, Гримёр — это кличка", — подумал я, стараясь устроиться на заднице поудобнее, не причиняя себе неприятных ощущений, — "Ну я вам сейчас устрою, стилисты хреновы".

— Ещё как волнует, — возразил мужчина, поднимаясь с кресла, — Ты мои расценки знаешь, и будет крайне печально, если у тебя не хватит денег на всё, что ты задумал. Так что, экономь, но только не на мне.

И тут у меня отвисла челюсть — внезапно шляпа Гримёра приподнялась, перевернулась и в неё, прямо из воздуха, упала толстая пачка красноватых купюр.

— Приступай, эскулап. Учти, что он под хорошей дозой энцелама. Тебе это не сильно помешает?

Гримёр, нехорошо улыбнувшись, помотал головой.

— Вообще не помешает.

— Что-нибудь требуется?

— Таз горячей воды и три льняных полотенца. И завязывай свои фокусы со мной, — он взял правой рукой висящую в воздухе шляпу и выудил из неё деньги, — Хотя… если у тебя есть причины хранить своё инкогнито, то я не против. Готовь пациента.

— А чего его готовить? — удивился невидимый Рысь, и я снова ощутил прикосновение чужой и холодной, как лёд, ладони к своему лбу.

Хлопок!

***

— Зовите меня гримёром, юноша.

Я ухмыльнулся. Всё происходящее со мной, до сих пор воспринималась мной, как непонятная фантасмагория. Даже смерть отца и брата почему-то отошла на второй план.

— А ты чё лыбишься? Со мной такие фокусы не проходят, Кирюша, — раздался голос Рыси и… снова холодная ладонь и падение в темноту.

***

"Дежа вю?"

Я снова не смог открыть глаза. Но пошевелив извилинами, вспомнил, что Рысь каким-то образом узнал, что я прыгнул назад и вырубил меня, не став дождаться моего следующего хода. А хотел я ни много ни мало влупить со всей дури молнией, как только речь зашла бы о перекраивании моего лица.

"Мда-а-а… Интересная личность", — подумалось, когда начал ощупывать, перебинтованную чем-то влажным, голову.

Стартовала мануальная экскурсия, естественно, с области носа и глазниц.

— Не трогай на голове ничего, а то уши криво приживутся, — раздался насмешливый голос Рыси, — Внизу можешь елозить ручонками сколько пожелаешь, я отвернусь.

"Юморист чёртов", — промелькнула в запечатанной бинтами башке шальная мысль, — "А сколько времени?"

И нарочито беспечным тоном, задал вопрос:

— И сколько я отсутствовал на этот раз?

— Двое суток.

Я подскочил на кровати.

— Мне надо…

— Никуда тебе уже не надо, — оборвал меня голос, — Прости, не хотел тебе сразу говорить…

Я замер в дурном предчувствии. Внезапно навалилось ощущение непоправимой беды, и меня бросило в холодный пот.

— В общем… — замялся Рысь, и я снова почувствовал его прикосновение.

— Что?! Что?! — заорал я во весь голос, — Да говори же!

— Твой род вырезан под корень, парень. Маргариты и Алёны Турчаниновых больше нет. Да и ты тоже числишься погибшим.

"Не-е-ет!"

— Официально ты труп, тебя не существует.

"Не-е-ет!"

— Прости, мне пришлось одно из твоих колец на оторванную руку твоего дружка надеть. Вот как-то так, — печально закончил Рысь.

"Не-е-ет!"

***

— … что вытекает из тщательного анализа, обнаруженных в усадьбе Турчаниновых, документов. У меня всё, Ваше Императорское Высочество, — граф Сутормин захлопнул папку и сел.

Великий князь Александр стоял возле окна и, рассеянно постукивая указательным пальцем по стеклу, разглядывал спокойную гладь вечно свинцовых вод Невы.

— Вы, граф, забыли добавить, что эта самая усадьба была тщательно уничтожена, — заметил, не вставая, начальник Службы безопасности Империи, князь Стариков, — Вместе с её обитателями.

— Это не вина нашей службы, князь, — улыбнулся самыми краешками губ Сутормин, — Война родов не в нашей компетенции.

— Война? — вскочил Стариков, — Весь род Турчаниновых был вырезан бандитами. О какой войне вы только что сказали?!

— Барон Красницкий прислал вызов ровно за сутки до начала штурма поместья. Вот официальная бумага из судебного департамента, подтверждающая поступление документа, — граф снова раскрыл папку и, достав из неё листок, небрежно кинул его на середину длинного стола, — Сейчас речь идёт не о войне, князь, а о предательстве. Поверьте, мне очень жаль, что ваша дочь связала свою судьбу с Турчаниновым и погибла во время штурма.

— Да я узнал бы о войне уже через пару минут после её объявления! Но Марго и словом не обмолвилась ни о каких мнимых притязаниях Красницкого к её семье! — Стариков нагнулся и сграбастал одиноко лежавший листок со стола, — Я проверю этот подлог до последней запятой, буду трясти весь судебный департамент, пока не всплывёт…

— Тихо, господа! Тихо, — Великий князь, резко задёрнул шторы, и повернулся, — Повторю, князь, Император уже ознакомлен со случившимся и повелел мне провести всестороннее расследование по поводу этого… прискорбного для всей Империи случая.

Он вернулся к своему столу и, тяжело опустившись в кресло, внезапно припечатал ладонью к столу. Столешница еле уловимо хрустнула.

— Вы хоть понимаете, что именно произошло?

Александр обвёл присутствующих тяжёлым взглядом.

— Как раз накануне войны с османами, в Империи под корень уничтожен стратегически важный род. Не побоюсь сказать — убрали с доски ключевые фигуры в будущем противостоянии! Убили людей, необходимых Империи, больше чем воздух! — постепенно приподнимаясь над столом и повышая громкость, последние слова князь уже проорал во весь голос, — Это не просто пахнет изменой, это ею смердит! Где этот урод Красницкий?

— Он тяжело ранен и лежит в беспамятстве, — ещё вставая, начал докладывать генерал Игошин, начальник службы внутренних дел Империи, — При нём неотлучно находятся мои люди.

Великий князь рухнул обратно в кресло. Немного подумав, он тихо, но твёрдо произнёс:

— Господа…

Все присутствующие поднялись из-за стола и повернулись в сторону Александра, застыв в ожидании его решения.

— Илья Андреевич, — обратился он к Старикову, — Примите мои искренние соболезнования и… простите меня, но именно из-за гибели вашей дочери, я поручаю расследование этого дела вам. Не сочтите за меркантильность, но я уверен, что вы, как лицо заинтересованное, приложите все силы, чтобы всплыла вся правда. Всем остальным службам приказываю оказывать всемерное содействие Службе безопасности. Все свободны.

Великий князь откинулся на спинку кресла и сквозь полуопущенные ресницы молча наблюдал, как три руководителя силовых структур Империи один за другим покидают кабинет. Дождавшись, пока за ними закроется массивная дубовая дверь, он нажал неприметную кнопку под столешницей и произнёс:

— Миша, пусть твои люди проследят за всеми тремя. Кто, куда, с кем, зачем и почему. Я должен знать всё об их передвижениях, контактах и что они едят на завтрак.

***

Трое последующих суток я метался по кровати в горячечном бреду, изредка приходя в себя лишь для того, чтобы заорать, получить очередной укол какой-то дряни и тут же провалиться обратно в кошмары. Кольцо с моей руки Рысь, от греха подальше, снял. И в редкие моменты проблеска сознания я был ему благодарен, понимая, что иначе просто сошёл бы с ума.

Но на четвёртые сутки произошёл перелом и дальше я постепенно успокоился. Может благодаря лекарствам, а может и недолгим беседам с Рысью, во время которых, он с садистской невозмутимостью пичкал меня таблетками и делал уколы. И за эти дни я узнал от своего доктора-мучителя много интересного. Рассказывал он понемногу, малыми порциями, чтобы мне было легче усвоить полученную информацию и правильно сложить два и два. Я и не заметил, как к концу недели, мысли о смерти близких мне людей начали немного тускнеть. Нет, память о них никуда не исчезла, но растерянность и боль утраты понемногу превратились в стойкое желание выжить и отомстить. Жестоко и беспощадно. Я смирился с их гибелью, но не смирился со своей судьбой.

На восьмой день после операции, нас снова посетил Гримёр. Внимательно и не торопясь ощупав мою голову, он буквально за несколько секунд смотал с неё бинт, оставив лишь тампоны, предохраняющие глаза.

— Ну… вроде бы всё прижилось, — негромко пробурчал он себе под нос, аккуратными движениями пальпируя моё лицо, — Кроме глаз.

— Что не так с глазами? — поинтересовался Рысь.

— Из под тампонов гной виден, а это ни есть хорошо. Возможно, останутся микрошрамы. Рысь, мне нужны салфетки и вода, будь добр, подсуетись.

Ещё примерно минут десять Гримёр колдовал над моим лицом, строго-настрого приказав не открывать глаза. Он наложил мазь и сменил тампоны, предварительно промыв веки тёплой водой. Наконец он громко выдохнул и произнёс:

— Обошлось. Видимо, молодому человеку пришлось много плакать?

— С чего ты взял? — хмурым голосом спросил Рысь.

— Дружище, я же не слепой и могу отличить высохшую соль от детской присыпки. Ладно, не моё дело. Завтра можно всё снять и осторожно умыться. Исключительно тёплой водой, никакого мыла-шампуня. Морду лица первый месяц беречь пуще девственности. Никаких бань-саун-парилок или наоборот — холодильников…

Рысь досадливо крякнул. Видимо у них были общие воспоминания о холодильниках.

— Не говоря уже о мордобитии, — закончил Гримёр и перевязку, и напутствия.

Он аккуратно проверил, как зафиксировались тампоны новым бинтом, и поднялся с края моей кровати.

— В городе кипиш, Рысь. Жандармы и исошники из кожи вон лезут. Тебе бы я и говорить не стал, ты у нас особенный. А вот ему надо бы поберечься.

Видимо, Гримёр в этот момент показывал на меня пальцем.

— Это я к тому, чтобы вы тут долго не засиживались. Хоть "Ад" и считается элитным местом, но и сюда в любой момент могут нагрянуть с проверкой.

"Ад?" — мысли лихорадочно заметались в голове, — "Ну ничего себе…"

Заведение с таким названием в Петербурге было единственным, и перепутать его было невозможно.

— Спасибо, Гримёр. О молчании напоминать излишне?

— Само собой. На прощание скажу, что у тебя, мой друг, явные проблемы с алкоголем.

— Да я и сам вижу, что он уже закончился, — рассмеялся в ответ Рысь, стукнув пустой бутылкой по краю стакана.

— На этом моя миссия закончена, как говорится — до новых встреч.

Через несколько секунд негромко стукнула дверь и раздался звук закрываемого замка.

— Гостиница говоришь? — ехидно спросил я, немного повысив голос.

— А чем тебе публичный дом не гостиница? Те же номера, только оплата не посуточная, а почасовая, — хохотнул в ответ Рысь, — Дорого конечно, но не для меня. Это, Кирилл, моя персональная комната. "Ад" — это мой дом, и завтра я начну потихоньку знакомить тебя с его обитателями.

— Ну, слава Многоликому, что не с посетителями, — решил я съязвить и был незамедлительно поставлен на место.

— И до них очередь дойдёт, не торопись. Не всё сразу.