Глава 12

Солнечный лучик пробился сквозь неплотно прикрытые шторы и застыл на правой ягодице Анжелики. Я так и не смог уснуть и сейчас лежал рядом с ней, молча наблюдая, как утренний свет просачивается в комнату и медленно карабкается по стенам.

Мои мысли были в полном смятении — в голове теснились раскаяние по поводу сегодняшней ночи и тревога за будущее. Моё будущее, естественно, Лике-то ничего не грозило, а вот меня её вездесущий папашка может прижучить очень больно. А в том, что про эту ночь он узнает, у меня никаких сомнений не было, Берендей уже доказал, что рано или поздно он узнаёт обо всём и обо всех. Я мысленно попросил Многоликого, что бы это случилось, как можно позже.

Услышав звук отпираемого замка, глубоко вздохнул. Ворвавшийся в комнату Рысь моментально разогнал все мои тяжёлые мысли. Но, как только он открыл рот, я приложил палец к губам:

— Тс-с, Лику разбудишь. Пошли лучше на кухню.

Рысь прикрыл рот рукой, но плюхнувшись в кресло, тут же громким шёпотом заявил:

— Не-е-ет, к чёрту кухню, я хочу на это посмотреть.

— Ты извращенец, что ли? — осуждающе на него взглянув, я осторожно убрал руку девушки со своей груди и сел.

— Да чего я там не видел, я её чуть ли не с пелёнок знаю, — фыркнул он в ответ, — Мне интересно, что она скажет, когда проснётся, а не вот это вот всё.

Он помахал рукой в воздухе.

— Скажу, что ты сволочь, Линки, — тихо пробубнила Лика, не отрывая щеки от подушки, — Врываешься спозаранку, как к себе домой, да ещё и права начинаешь качать.

— Так я, милая, как бы и есть у себя дома, не забыла? Я тебе не нянька, Лиса, понимаю, что это твоё личное дело с кем и когда кувыркаться, но если твой отец узнает о твоих похождениях, то у меня прибавится неприятностей, а они мне сейчас ни к чему.

"Нормально. У него, значит, неприятностей прибавится, а я так, погулять вышел. Да меня первого же и прихлопнут."

— Уф-ф, до чего же ты с утра тошный, Линки. То, что ты хозяин этой комнаты, не даёт тебе права врываться в неё в любое, удобное для тебя время… — ничуть не стесняясь присутствия Рыси, Лика села кровати и, нашарив под подушкой свои трусики, начала просовывать в них ноги.

Когда они оказались на уровне коленей, девушка вдруг резко встала и, невысоко подпрыгнув, одним движением натянула их на… предназначенное для них место. Оценив, как заманчиво всколыхнулась её грудь, я мысленно улыбнулся — девчонка явно хотела потроллить Рысь, пытаясь шокировать его своим видом. Но переведя взгляд на него, я понял, что все старания Лики пошли прахом. Рысь сидел с задумчивой улыбкой и смотрел совсем не на неё, а на меня.

— Женя, гони его к чёртовой матери, а то он скоро третьим в твою кровать попросится, заявив, что он хозяин кровати, — бросила Лика и, перекинув платье через плечо, отправилась в душ, громко буркнув напоследок, — Ну никакой личной жизни…

Бросив в её сторону взгляд, Рысь слащаво-умильным голосом сообщил:

— Милая, в отличии от другой части тела, выгонялка у него ещё не выросла до приличных размеров.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, он повернул голову ко мне и сменил тон на недовольный:

— Чего на меня вылупился? Тащи табуретку и верёвку с мылом.

— Зачем это? Я пока вешаться не собираюсь, — улыбнулся я в ответ.

— А придётся. Папа ведь узнает, что ты его дочку того-этого и без зазрения, так сказать, княжеской совести. И никакая гвардия тебя не спасёт, уж поверь.

Он вытянул в мою сторону сжатый кулак.

— Ладно, всё отменяется, кроме табуретки. У меня для тебя подарок, стишок будешь с неё читать.

— Да не знаю я никаких стихов, хорош уже придуриваться, — недовольно буркнул я, пытаясь продеть ногу в запутавшуюся штанину.

И тут же резко развернулся к нему, вспомнив, куда он собирался заглянуть под утро:

— Ты в банке был? Что-то обнаружил в ячейке Красницкого?

Он медленно разжал пальцы… На его ладони лежало моё старое кольцо. То самое, которое предназначалось сестрёнке.

***

Время было около одиннадцати утра, поэтому в ресторане было пусто — мы оказались единственными посетителями. Я хотел занять столик у панорамного окна, откуда открывался шикарный вид на Исаакиевский собор, но вцепившийся в моё плечо Рысь потащил меня вглубь зала. Заказав себе яичницу с беконом и кофе, я молча ждал, пока мой спутник выберет себе блюдо из меню, и был немало удивлён его выбором. Он заказал себе… стакан воды.

— И стоило тащиться сюда за стаканом воды? Могли бы и в "Аду" поесть.

— Я не ем утром. Не лезет, — невозмутимо ответил Рысь и полез во внутренний карман.

Достав оттуда блистер с какими-то таблетками, он выщелкнул пару штук и отправил их в рот. Запив их принесённой водой, он уткнулся в свой смартфон, тихо пробормотав:

— А "тащились" мы сюда вовсе не ради еды. Скоро сам всё узнаешь.

Решив ничему не удивляться, я принялся за яичницу. Моя скромная трапеза длилась не долго и прошла при полном молчании. Откинувшись наконец на спинку стула, я отодвинул пустую тарелку и принялся за кофе.

— Как думаешь, зачем Красницкому надо было так рисковать и похищать кольцо из-под носа у боевиков Варяга? — нарушил тишину тихий и вкрадчивый голос Рыси, — Вряд ли он просто польстился на безделушку.

Я раскрыл было рот, собираясь напомнить, что это родовое кольцо, а не побрякушка, но собеседник, правильно истолковав моё намерение, остановил меня раскрытой ладонью:

— Для него — безделушку. Ведь пользоваться этим кольцом он всё равно не смог бы.

Я задумался. Действительно, разумного объяснения такой краже на ум не приходило. А Рысь продолжил:

— Тебе не кажется, что кольца Турчаниновых и были настоящей целью нападавших?

— Убивать влиятельных людей ради бесполезных для других артефактов?

— Может не так уж они и бесполезны, а, Кирилл? Я, конечно, не архивный червь, да и армии осведомителей, как у Берендея, не имею, но может нам такие глубокие познания и ни к чему? У вас в семье были какие-нибудь секреты или истории, связанные с кольцами?

— Ничего такого не припомню. Дед один раз сказал, что наши кольца являются по сути костылями, которые тянут нас вниз, лишая способности летать.

— Пётр Хасанович был мудрым человеком, хотя твой прадед и не успел полностью раскрыть его дар. Мда…

— Откуда тебе-то это знать? Тебе же всего… лет тридцать пять от силы.

— Довелось читать труды твоих предков. Умные были люди, в отличии от тебя.

— Они писали книги? — удивился я.

— Не книги, — Рысь покачал головой, — Скорее это были дневники с заметками на полях.

Я с подозрением посмотрел на него:

— А какого это хрена дневники моих пра-пра оказались в твоих ручонках?

— Берендей достал где-то, — рассеянно ответил Рысь, — У нас с ним есть общая идея-фикс, найти хотя бы одного учителя дара.

— О как! — съязвил я, — Естественно, для личного пользования?

— Нет, Кирилл. Мне, к примеру, развиваться уже поздно, да и Берендею, пожалуй, тоже. Ты знаешь сколько одарённых работает на Папу, безо всяких колец? Да что Папа, только среди моих знакомых таких людей найдётся не меньше пары десятков. И за всеми охотится ИСО. Им не выжить без развития дара. Не забывай, что и Лика находилась в этой группе риска, но теперь она научилась не выпячивать своё умение. А ведь по малолетству чуть не попалась, дурочка.

— Не могу понять, почему Император закрывает на то глаза? Ведь этих людей наоборот надо…

— Ты совсем тупой, княжич? — понизив голос до шёпота, поинтересовался Рысь, — Я же тебе уже говорил — одарёнными людьми намного труднее управлять, они не любят сбиваться в стадо. Да и по всему выходит, что вовсе не Император у нас правит, а Имперский Совет. Ты вот бывал при дворе. Хоть раз Император Георгий заикался про государственные дела?

Я отрицательно помотал головой, вспомнив о конфузе двухлетней давности, когда на одном из приёмов, Его Императорское Величество сильно удивился, узнав, что именно он подписал какой-то недавний указ.

— Закажи себе ещё что-нибудь, тебе после бурной ночи наверняка силы надо поправить, — усмехнулся Рысь неожиданно, — Я тебя временно покину, наши знакомые пришли. И прошу, не верти башкой, перед тобой зеркало во всю стену, можешь в него наблюдать.

Он поднялся и не торопясь отправился в сторону туалетных комнат. Бросив взгляд в зеркало, я с удивлением увидел в отражении полковника Синельникова и… Берендея. Который, словно издеваясь, кивнул моему отражению, прежде чем сесть за столик.

Быстро у них обещания выполняются, сопли не жуют. Я ведь только два часа назад сообщил Рыси о своём согласии насчёт гвардии, а Папа уже подсуетился организовать встречу с Синельниковым, да ещё и сообщить о месте встречи Рыси. Ну дела-а-а…

Через пару минут вернулся Рысь и протянул мне чёрную горошину наушника.

— Полезная штучка, — улыбнулся он, вставляя себе в ухо точно такой же гаджет, — Одно плохо — заранее не знаешь, куда именно надо приёмник поставить.

Разговор уже шёл, но судя по первым услышанным мною фразам, начало было потрачено на заказ блюд и прочую дежурную ерунду.

…

— Так что, я в курсе дел, Пётр Ильич, которые свалились на вас после недавнего… трагичного события.

— Об этом все знают, так что не удивили. Но до сих пор теряюсь в догадках, зачем вам понадобился разговор со мной. У нас с вами вроде бы нет никаких точек пересечения.

— Есть, Пётр Ильич. Всего одна, но немаловажная — мы оба не имеем дворянских титулов и имеем право или служить другим родам, как вы, или работать на себя, как я. Не взыщите за прямоту, но до меня дошли слухи, что вы пытаетесь получить патент на наёмничество.

Синельников поморщился, как от зубной боли:

— Вот именно, что только пытаюсь. Везде, куда не сунься, хотят денег. И это официально хотят. А сколько попросят занести мимо казны — боюсь и представить.

— Вот поэтому наша сегодняшняя встреча скорее закономерна, чем внезапна.

— Не понимаю вас, Мстислав Игоревич. Как вы правильно заметили, гвардия вам по статусу не положена. Вы представляете какой-нибудь род?

— Ни в коем случае, — ухмыльнулся Берендей.

Он разливался соловьём ещё примерно минут пять. Все это время полковник внимательно слушал, задумчиво ковыряя вилкой в своей тарелке. Когда Папа наконец замолчал, уже не зная, чего бы ещё сказать в пользу своего предложения, Синельников прокашлялся и сипло спросил:

— Теперь коротко скажите, что вы хотите?

— Уважаемый господин полковник, я же…

— Ещё короче! — резко оборвал его Синельников.

— Пойти ко мне службу. В свою очередь я сделаю для вас патент и готов в полтора раза увеличить оклад офицерам и сержантскому составу. Рядовой состав будет получать те же деньги, что и у Турчаниновых. А в случае вашего положительного ответа — выплачу премию лично вам, Пётр Ильич. Она с лихвой покроет ваши расходы, которые вы понесли, выплачивая своим людям довольствие из своего кармана.

Полковник надолго задумался. Берендей не торопил с ответом, он с удовольствием поглощал принесённый ему салат. Наконец Синельников поднял глаза на внимательно смотрящего на него Папу и с сожалением покачал головой:

— Нет. Жаль, но со своими людьми я так поступить не могу. Вы хороший человек и я хотел бы помочь вам, но почти все мои офицеры имеют дворянство. Маленькое и захудалое, но дворянство. Они не будут служить человеку вашего круга. Поэтому я должен вам отказать.

— Пётр Ильич, они же служат под вашим началом, а вы, извините, тоже не принц. Кроме того, вы не учли один момент…

— Всё, я решил, а вы слышали, — тяжело и веско выговорил Синельников, — А теперь я пошёл, у меня дел невпроворот.

— А я бы всё-таки попросил вас уделить мне ещё несколько минут.

Приподнявшийся уже было полковник, грузно опустился обратно на стул и, подперев щеку ладонью, уставился на Берендея, всем своим видом показывая неудовольствие.

— А если неофициально вы будете подчиняться князю?

— Какому ещё князю? Вы же сказали, что никого не представляете.

— Евгений Андреевич, будьте добры, присоединитесь к нам, — взглянув в мою сторону, произнёс Берендей.

Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! Могли бы хоть предупредить!

Разговор не задался с самого начала.

— Здравствуйте, Пётр Ильич.

— Здравствуйте, молодой человек.

— Знаю, что вы не поверите, но я… княжич Кирилл.

Какой же я идиот. Ничего умнее этой фразы не мог придумать?

— Ты меня за дурака держишь, щенок? — вскочил со своего места Синельников.

— Дядя Петя, успокойтесь, я сейчас вам всё расскажу, — только и успел промямлить я в ответ.

— Дядя Петя?! Ах ты сучёныш поганый!

Синельников выхватил пистолет.

Хлопок!

***

Ну что ж, я бы наверное поступил бы так же. Не, ну не уроды Берендей с Рысью? Можно же было всё заранее подготовить, зачем меня так подставлять?

Я сидел за своим столиком и снова слушал разговор Берендея с Синельниковым.

— А если неофициально вы будете подчиняться князю?

— Какому ещё князю? Вы же сказали, что никого не представляете.

— Евгений Андреевич, будьте добры, присоединитесь к нам, — взглянув в мою сторону, произнёс Берендей.

— Здравствуйте, Пётр Ильич.

— Здравствуйте, молодой человек.

— Для начала, хотелось бы показать вам вот это, — я вытянул вперёд руку, на пальцах которой тускло поблескивали два родовых кольца.

— Откуда они у вас? — поджал губы Синельников и, расстегнув пиджак, откинулся на спинку стула.

Я создал на ладони джет — маленький шарик из молний.

— Ты ещё мне фокусы с предсказаниями будущего покажи, — окрысился полковник и криво усмехнулся, — Может я тебе и поверю.

…

— Я никому не позволю марать память о Турчаниновых!

Синельников выхватил пистолет.

Хлопок!

***

Опять не убедил. Не думал, что наш Пётр Ильич настолько упёрт… предан роду. Твою мать, больше у меня шанса не будет. Думай голова, думай! Может послать их всех подальше, встать и уйти? Пусть тут сами выкручиваются, а я пока подумаю, как доказать полковнику свои притязания на гвардию. После посещения Гримёра у меня теперь даже примет особых нет.

Я сидел и слушал разговор Берендея с Синельниковым.

— Теперь коротко скажите, что вы хотите?

— Уважаемый господин полковник, я же…

— Ещё короче! — резко оборвал его Синельников.

— Пойти ко мне службу…

…

Я громко попросил:

— Официант, принесите мне лист бумаги и ручку.

— Сию минуту.

На этот раз я решил даже не пытаться изменить что-то в нашем разговоре. Ведь идя к их столу и помахивая бумажным листочком, я уже знал, как он должен закончиться.

…

Я считал каждое мгновение, и как только Синельников произнёс: "Я никому не позволю марать память о Турчаниновых!", быстро положил перед ним исписанный лист бумаги.

— Будьте так добры, Пётр Ильич, прочтите. Пока не произошло непоправимого.

Помедлив буквально пару мгновений, полковник подвинул записку к себе и пробежал её глазами. Я напрягся, рука полковника медленно поползла за отворот пиджака. Но на этот раз он достал из нагрудного кармана очки и, водрузив их на нос, взял листок в руки и прочёл его заново.

Синельников медленно поднял на меня слезящиеся глаза.

— Ваше… сиятельство?