XVIII. Семейный рецепт
На второй день пути с гор спустился настолько густой туман, что в нём утонули близлежащие склоны и верхушки сосен. Опасаясь вновь заблудиться, мы заранее остановились на ночлег у подножия одинокой вершины с живописным скалистым уступом.
К ночи туман рассеялся, на безоблачном небе взошла полная луна и залила всё ярким молочным светом. То, что мы приняли днём за обломки скал, оказалось руинами замка с высокими башнями и остроконечными крышами. На фоне огромной луны замок выглядел таинственно и немного зловеще. Где-то тоскливо завыл волк, ему отвечали издалека. В чаще кто-то сердито фыркал, а воздух вокруг беззвучно рассекали размытые тени с недобро сверкающими глазами.
Ивар заявил, что раз уж мы так рано разбили лагерь, он ни за что не позволит нам давиться сухомяткой. Весь остаток вечера он увлечённо хлопотал над ужином. Варил бульон, жарил на крышке котелка мелко нарезанные клубни и лук. Потом достал какие-то пряности и завёрнутое в тряпицу куриное яйцо, которое влил тонкой струйкой в варево. После накрошил туда же сухарей из дорожного пайка и стал медленно помешивать, сетуя на отсутствие сыра и сливок. Наконец он снял котелок с огня и разлил по плошкам густую похлёбку, от которой исходил сильный чесночный дух.
— Вота, трескайте, — с довольным видом сказал Ивар, — всё, как бабуля учила, тока чесноку маловато.
Германтогаст утёр слезящиеся глаза и поинтересовался, у кого же это принято класть в похлёбку сразу три головки чеснока? Так мы неожиданно узнали, что Ивар всему научился у своей бабушки, и родом он из Вардольфа — далёкого северного княжества, раскинувшегося на скалистых берегах Ледяного моря. Климат там суров, а люди храбры и жизнелюбивы, потому что ведут свой род от древних великанов с пламенем в волосах. Как мы поняли, в Вардольфе подобным образом едят решительно всё, приговаривая: «С чесноком пировал — лиха миновал».
