Пчелы против Бога. Основы либерализма
Ярким феноменом осмысления со стороны буржуазии перехода от религиозного общества к буржуазному являются «пчелы» франко-голландско-британского философа Бернарда Мандевиля (1670–1733).
Выходец из рода французских гугенотов (протестантов-кальвинистов) Бернард де Мандевиль родился в Голландии, где закончил школу и университет по направлениям медицины и философии. В 1691 году Мандевиль переезжает в Англию, где станет успешным врачом и напишет свои основные философские работы.
Мандевиль начинал как картезианец, тема его диссертации «Философские рассуждения о действиях неразумных существ», в которой он в духе Декарта обосновывает автоматизм животных. Декарт ввел в психологию и философию представление о рефлексе, как алгоритме управления физическим телом, что превращало лишенных души и разума животных (если принять данный тезис за аксиому) в «автоматические механизмы».
Позднее Мандевиль отходит от картезианства и сосредотачивается на вопросах регулирования жизни общества посредством морали, наиболее резонансным выражением взглядов Мандевиля стала его сатирическая поэма «про пчел».
Впервые поэма под названием «Ворчливый улей, или Мошенники, ставшие честными» была анонимно издана в 1705 году. В 1714 году также анонимно вышло второе издание под названием «Басня о пчелах: или частные пороки, общественные блага». Далее новые редакции выходили вплоть до 1732 года, в конце концов Мандевиль признал свое авторство.
Анонимность первых изданий объясняется тем, что Мандевиль бросал вызов базовым представлениям человека и социума о самом себе, что вызывало соответствующие травматичные скандалы. «Пчелы» предвосхитил наступающую реальность, оказав влияние на Адама Смита, Вольтера, Жан-Жак Руссо и других классиков эпохи Просвещения. Карл Маркс в «Капитале» отдавал должное описанию исторического процесса, данному Мандевилем (Мандевиль утверждал, что писать в «пчелах» именно про историю). В ХХ века произошел ренессанс внимания к «пчелам», о влиянии работ Мандевиля писали Джон Кейнс, Фридрих фон Хайек и другие крупные фигуры. Сегодня «пчел» Мандевиля могут упоминать в рамках курса политэкономии в вузах. Переходим к тексту.
В просторном улье пчелы жили,
Имелось все там в изобилье;
И множились науки в нем,
И шел промышленный подъем;
Закона и оружья сила
Его величие хранила;
И каждой новою весной
Он порождал за роем рой.
Ни деспота не знал он власти,
Ни демократии напасти;
Им управлял король, чей трон
Законом был давно стеснен.
Так жили пчелы жизнью вольной,
Но были вечно недовольны.
Начинается поэма с описания конституционной монархии эпохи просвещения, проходящей через индустриализацию. Мандевиль сразу дает понять, что речь идет о человеческом социуме (конкретно о Великобритании).
Ну, словом, был пчелиный рой
Во всем похож на род людской.
Производили то же пчелы,
Что наши города и села:
Все те предметы, что нужны
Для мирной жизни и войны.
И нет у нас таких строений,
Машин, судов, изобретений,
Наук, искусств и мастерских,
Каких бы не было у них.
Посредством крохотных орудий
Они все делали, как люди;
Возникает вопрос, чего не хватает пчелам, чем они «были вечно недовольны»?
Итак, цвел улей плодовитый,
До крышки пчелами набитый;
И в нем, как в обществе людей,
Кипели тысячи страстей.
Иные утоляли страсти,
Достигнув почестей и власти;
Другие в копях, в мастерских
Всю жизнь работали на них,
Полмира, почитай, кормили,
А сами, как илоты, жили.
Тот, кто имел свой капитал,
Себя ничем не утруждал
И только прибыли считал;
Другие знали лишь работу,
Трудились до седьмого поту
И спину гнули день-деньской,
Питаясь хлебом и водой.
<…>
С мошенниками были схожи:
Весьма солидные мужи
Нисколько не чурались лжи,
И были в улье том едва ли
Занятья, где б не плутовали.
Мандевиль описывает падший пчелиный социум, в котором вор отличается от элитария своим социальным положением и даруемыми этим положением возможностями, а не своими моральными установками. Уже видно, что в пчелах нашел Маркс.
Далее Мандевиль сочно описывает порочность пчел (рекомендую прочитать поэму целиком) и переходит к формуле «я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Пороком улей был снедаем,
Но в целом он являлся раем.
Он порождал в округе всей
И страх врагов, и лесть друзей;
Все ульи несравнимы были
С ним по богатству и по силе.
Такой здесь был гражданский строй,
Что благо нес изъян любой
И, вняв политики урокам,
Дружила нравственность с пороком;
Тут и преступница-пчела
Для пользы общества жила.
Весьма искусное правленье
Всех пчел хранило единенье.
Хоть и роптали пчелы, рой
Согласно жил семьей большой;
Враги — и те, хоть не желали
Того, друг другу помогали;
И добродетели одних
Питали слабости других.
<…>
Плоды пороков пожиная,
Цвела держава восковая.
Конституционная монархия первой сумела поставить греховную природу пчел на службу общественному благу. Что породило индустриализацию и вывело Великобританию в мировые лидеры.
Но пчелы тем не менее «были вечно недовольны» своей греховной природой.
И жил теперь бедняк простой
Получше, чем богач былой.
Но как обманчиво блаженство!
Когда бы знать, что совершенство
И боги нам не в силах дать,
Не стали твари бы роптать.
Они ж, чуть что, вовсю вопили:
«Мошенники нас погубили!
Что власть, что армия, что суд —
На воре вор, на плуте плут!»
И те, что сами плутовали,
Других за плутни бичевали.
Тогда плуты-пчелы решают обратиться за помощью к Богу.
Прекрасно шли у пчел дела,
И польза всем от них была,
И все же все кричали: «Боги,
Хотим жить честно! Будьте строги!»
Услышав их мольбы, Гермес
Лишь усмехнулся; но Зевес
Сказал, сверкнувши гневным оком:
«Что ж, это будет им уроком».
И вот — о чудо из чудес! —
Из жизни пчел обман исчез;
Забыты хитрости и плутни,
Все стали честны, даже трутни;
И вызывает только стыд
У трезвых пчел их прежний быт.
О славный улей! Даже жутко,
Какую с ним сыграли шутку!
За полчаса по всей стране
Продукты снизились в цене;
Все сняли маску лицемерия
И жаждут полного доверья;
Презрела роскошь даже знать;
Ну прямо улей не узнать.
Пчелы оказываются в определенном смысле в том самом «золотом веке» — в мире, где нет греха.
Золотой век по Достоевскому
Райская жизнь оборачивается тяжелым экономическим кризисом.
Куда ни глянь — не то, что было:
Торговлю честность погубила,
Осталась уйма пчел без дел,
И улей быстро опустел.
<…>
Беднее стали все раз во сто,
Зато все дешево и просто,
Зато обрел пчелиный рой
И мир, и счастье, и покой.
В конце концов пчелы проходят через тяжелую войну, окончательно опрощаются (дичают) и счастливо живут в этой дикости.
И тут на улей опустелый
Коварные соседи смело
Со всех сторон пошли войной;
И закипел кровавый бой!
И год и два — враги все рвутся;
Отважно, храбро пчелы бьются;
Их мужество в конце концов
Спасает улей от врагов.
Победа! Но победа рою
Досталась дорогой ценою:
Мильоны пали, и страна
Была вконец разорена.
Финал послужит всем уроком:
Покой — и тот сочтя пороком,
Проникшись духом простоты
И первородной чистоты,
Настолько пчелы опростели,
Что все в дупло перелетели,
Где, честной бедностью своей
Гордясь, живут до наших дней.
Таким образом, Мандевиль буквально воспроизводит теорию «золотого века», только интерпретирует ее иначе. Достоевский писал, что история есть грех и нужно преодолеть греховность человека, чтобы вернуться в рай. Мандевиль также пишет, что история есть порождение греховной природы человека и на этом основании объявляет грех общественным благом, призывая принять его в качестве основы буржуазного общества.
МОРАЛЬ
Да будет всем глупцам известно,
Что улей жить не может честно.
В мирских удобствах пребывать,
Притом пороков избежать —
Нельзя; такое положенье
Возможно лишь в воображенье.
Нам — это все понять должны —
Тщеславие, роскошь, ложь нужны;
В делах нам будучи подмогой,
Они приносят выгод много.
Конечно, голод — это зло;
Но без него бы не могло
Раздобывать себе съестное,
Расти и крепнуть все живое.
Лоза плодов не принесет,
Пока дикаркою растет;
Чтоб зрели грозди винограда,
Лозу не раз подрезать надо;
Но вот подвязана она,
Вся ссохлась, вся искривлена,
А сколько нам дает вина!
Так и порок полезен людям,
Когда он связан правосудием.
Чтоб стать народ великим мог,
В нем должен свить гнездо порок;
Достатка — все тому свидетель —
Не даст ему лишь добродетель.
И те, кто век вернет иной,
Прекраснодушный, золотой,
Верша все честными руками,
Питаться будут желудями.
Мандевиль очевидным образом ставит интересы на место Бога. И апеллируя к разуму призывает пчел осознать эти интересы, сделав выбор в их пользу. Пчелы сделали выбор. Через 150 лет Ницше провозгласит: «Бог умер! Мы его убили — вы и я!».
Классики эпохи Просвещения ценили Мандевиля за разоблачение христианской морали, за явление низкой природы человека и за вклад в политэкономию (манифестацию разделения труда и т. д.). Но они тут же критиковали «пчел» за отказ верить в то, что человек может быть морален сам по себе, опершись на свой разум. Как бы говоря, что, да, человек низок, но не потерян, он может быть морален на основе своих же интересов. Так начинался светский гуманизм.
Маркс в «Капитале» отчасти солидаризовался с Мандевилем, отмечая роль зла в историческом движении человечества.
«Уже Мандевиль в своей «Басне о пчелах» (1705) доказывал производительность всех возможных профессий и т. д., и у него уже видна общая тенденция всего этого рассуждения:
«То, что мы называем в этом мире злом, как моральным, так и физическим, является тем великим принципом, который делает нас социальными существами, — является прочной основой, животворящей силой и опорой всех профессий, и занятий без исключения; здесь должны мы искать истинный источник всех искусств и наук; и в тот самый момент, когда зло перестало бы существовать, общество должно было бы прийти в упадок, если не разрушиться совсем».
Только Мандевиль был, разумеется, бесконечно смелее и честнее проникнутых филистерским духом апологетов буржуазного общества».
Тезис о зле, как двигателе прогресса, стал если не общим местом, то одним из ключевых «открытий» модерна, которое так или иначе остается на повестке вплоть до наших дней. Если согласится с ним, то можно ведь сделать и не оптимистический вывод — можно захотеть выйти из этого кошмара, снеся все его рамки. Что в определенном смысле и происходит.
