Наруто - Нити Чумы: Главы 2-4

Если получится, то я займу своё место в этом мире, где бы оно ни было.

По мере того, как я рос и стал уверенно ходить в свои полтора года, я углубился в себя и наконец разбудил чакру. Сказать, что Дед удивился, это ничего не сказать. В конце концов, наша семья не относилась к знаменитым кланам ниндзя, отнюдь, Икимоно славились лишь тем, что большинство её членов становились хранителями записей — благородной профессией, заключающейся в сохранении и защите дзюцу, знаний и истории деревни.

Я мог раскрыть себя. Вот прямо сразу воспользоваться внезапным интересом и поддержкой деревни, проявленными к их юному вундеркинду. Но красноречие, вежливость, явный ум и развитая чакра в столь юном возрасте привлекли бы слишком пристальное внимание.

А мне не нужно столько любопытных глаз.

Влияние — это хорошо; шпионы, убийцы и прочие люди, сующие нос не в свои дела — плохо.

К тому же истинные шиноби скрывают свои навыки. Дед тоже понимал это, и потому предложил обучить меня всему, чему сможет, но только в свободное от школы время, которую я обязан был посещать как гражданское лицо.

Это нехарактерное великодушие и интерес показались мне подозрительными. Как я уже говорил, дед не славился любвеобильностью. Но по мере занятий, в ходе которых он объяснял всё слишком медленно и подробно, — чего, впрочем, следовало ожидать, ибо я всё ещё был маленьким ребёнком, и несмотря на продемонстрированный ум, дед не мог даже предположить, что я НАСТОЛЬКО сообразителен, — становилось ясно, что его тревожит, а может даже пугает моё будущее.

Бенджиро пережил родителей, братьев и сестёр, а теперь и своего единственного сына с невесткой. Все они были шиноби, и он знал, что эта работа несёт в себе риски. Но всё равно не ожидал, что они уйдут так скоро. Я остался последним, кто носит наше имя. И когда я так рано пробудил чакру, дед понял, что мне предначертан путь ниндзя. Поэтому его долгом стало подготовить меня как можно лучше, дать фундамент, благодаря которому я проживу достаточно, чтобы продолжить семейное наследие и завести потомство.

Оставлять почти двухлетнего ребёнка с потенциальной сверхсилой без присмотра — прямое приглашение катастрофы на порог дома.

Всё это было немного непривычно, неловко и даже неприятно, но при этом — трогательно. Такое беспокойство и внимание, которое он проявлял по отношению ко мне... освежало. Между уроками о чакре он обучал меня бухгалтерии и отточил мой почерк до остроты бритвы. Мои навыки чтения особо радовали его, отчего дед всё явственнее побуждал меня читать больше и больше. Так он готовил меня продолжить семейную традицию Икимоно - Семья Хранителей Архива.

Со временем он постепенно ко мне привязывался и проводил вечера за разговорами, вместо того чтобы оставлять с книгами и игрушками.

Нельзя сказать, что мы сильно сблизились, но уже общались теплее, чем просто вежливо.

Я приклеивал листья ко лбу, ходил по деревьям, со временем научился ходить и по воде. Даже пытался взобраться вверх по водопаду, но пока безуспешно. Игрался в песке и грязи, перемещая их силой одной лишь чакры. Контроль — это ключ. Мои запасы чакры росли по мере использования и взросления, но контроль требовал неустанных усилий. Контроль чакры многократно увеличивал эффективность и мощь техник, не говоря уже о важности для медицинской чакры.

Именно на это я и нацелился. Хотел стать ирьенином или, по крайней мере, овладеть глубокими медицинскими знаниями и техниками. В прошлой жизни я как раз закончил второй курс медицинского, преуспевая в учёбе. Применение этих знаний здесь сэкономит много времени на обучение – нужно лишь освоить аспекты, связанные с чакрой.

Конечно, я не торчал запертый дома всё это время. На прогулках я хорошо изучил саму Такигакуре. Деревня скрыта среди деревьев — неудивительно, ведь её основатель был изгнанником из клана Учиха. Сюда можно попасть лишь через огромный водопад в лесу водопадов, отсюда и название. Есть тропа для путешественников и водный путь для лодок. Центральную часть города занимает гигантское дерево, скрывающее деревню от посторонних глаз. И я имею в виду по-настоящему гигантское. Оно было милю или две в поперечнике, и почти столь же высокое, хотя точно я сказать не мог — верхушки всё равно не было видно. Внутри ствола располагались кабинет лидера деревни и другие военные сооружения. Вокруг же простиралось обширное озеро, где-то полмили от берега до берега в любом направлении. Единственный сухопутный проход — длинный узкий мост, предназначенный в основном для гражданских. Большинство шиноби просто бежали по воде. Порой можно было увидеть, как молодые команды генинов тренировали ходьбу по воде на мелководье (я же просто использовал ванну в нашем доме).

Внешнее кольцо представляло из себя лес и утёсы, хотя деревья там становились значительно меньше; здания тянулись по периметру озера, а город разрастался вовне. Небольшие водопады усыпали всю Такигакуру, придавая ей эдакий террасовидный ландшафт из-за многочисленных скалистых уступов.

Наш семейный дом находился в левой задней части города, недалеко от жилого района для гражданских. По совместительству, он прилегал к границе, которую можно было определить по густой растительности, сплетению корней и отвесным скалам, не пропускавшим животных. Единственная не ограждённая часть — задняя, где за лесом и землёй начинался обрыв и очередной живописный водопад.

Сам город особого впечатления не производил. Такигакуре, в конце концов, была маленькой деревушкой. Изобилие воды и густые леса означали, что пропитание добывалось скорее собирательством, нежели традиционным земледелием. Террасные фермы с подвесными садами располагались в основном у левой стороны поселения, а рыболовные хозяйства попадались через каждые несколько кварталов. Архитектурный стиль напоминал причудливую смесь азиатских и западных мотивов, без излишеств или ярких красок. Действительно, наша деревня выглядела довольно простой, и если отбросить все атрибуты шиноби, то она прекрасно вписалась бы в японскую глубинку.

Однако ниндзя были здесь повсюду, и их присутствие остро ощущалось. Попадались магазины с шиноби-снаряжением, кузницы и оружейные лавки, больницы, укомплектованные всё теми же шиноби, алхимики с ядами и прочее.

Скрытность Таки и акцент на военную мощь означали, что по соотношению гражданских и шиноби эта деревня превосходила большинство прочих, включая пять Великих деревень. К счастью, обе группы ладили друг с другом и, похоже, не испытывали трений из-за невероятно близкого соседства. Также они, по всей видимости, единодушны в одном конкретном вопросе.

Все они ненавидели маленькую зеленоволосую девочку по имени Фу, джинчурики семихвостого – Биджу Чоумэй.

В отличие от Конохи, здесь не было закона, запрещающего раскрывать личность джинчурики или вообще называть его имя. Следовательно, все знали, кто является «демоном».

Конкретно этот мир сразу мне напомнил вселенную манги, поскольку люди здесь все поголовно иррациональные ублюдки, ненавидящие и боящиеся всего непонятного. Впрочем, люди везде такие. По их разумению, в ту девочку вселился демон, а значит, она тоже демон... скорее даже не так — она и есть воплощённый в человеческом теле демон, провоцировать и унижать которого есть богоугодное дело.

Во главе деревни стоял очень молодой мужчина по имени Шибуки. Его отец был предыдущим лидером, и эта должность, по сути, ничем не отличалась от Каге, однако, Таки никогда не располагала шиноби, достаточно сильного для столь высокого звания. Шибуки был умён и прилежен, но довольно робок. Он в целом неплохо управлял городом и пользовался расположением жителей, но его часто критиковали за доброту и заботу о юной джинчурики, особенно на фоне того, как к ней относилась вся остальная деревня.

Я почти сочувствовал бедняге, вынужденному справляться со стольким, в таком юном возрасте, но не находил в себе жалости. Жизнь несправедлива. Можно лишь делать, что в твоих силах, и смириться с тем, что не в силах.

Я проснулся рано, как обычно. Утреннюю тренировку всегда посвящал физическим упражнениям, а днём концентрировался на чакре, поскольку без наставника это было пока что единственным доступным занятием по улучшению контроля.

Быстро надев спортивную одежду, я вышел в гостиную и с удивлением обнаружил, что дед уже не спит, а пьёт кофе.

Обычно он предпочитал поспать подольше.

— Доброе утро, дедушка.

Мужчина оторвался от свитка, который читал. Я знал, что он заметил моё появление — в конце концов, он наверняка услышал, как я проснулся.

Бывшие шиноби так просто бдительности не теряют.

— Доброе, внук. Уходишь? Так рано?

— Да? — Я немного опешил. Он знал моё расписание. — Что-то случилось? У нас на сегодня что-то запланировано?

Мужчина тихо рассмеялся, и на мгновение его погодевшее лицо озарила слабая улыбка.

— Я подумал, что ты хотя бы выслушаешь от меня скупое «с днём рождения» перед уходом.

О, уже наступило это время года? Бросив взгляд на календарь, я убедился, что сейчас и впрямь июнь. Мне исполнилось восемь лет.

— Похоже, я забыл.

— Забыл? Вот как?

— Спасибо, дедушка.

Он помахал кружкой.

— Скажи, чего бы ты хотел в подарок на этот раз.

Зная, что я необычайно зрел для своего возраста и очень целеустремлён, Бенджиро решил, что лучше позволить мне самому выбрать подарок, чем просто вручить что-то. Возможно, это отражало его равнодушие, но такое положение дел устраивало нас обоих. Он знал, что я получу то, чего мне действительно хочется, а я в свою очередь получал нечто, нужное для дальнейшего развития.

Я уже придумал, о чём попрошу, просто не ожидал, что этот день наступит так скоро.

— Я хотел бы свитки с медицинскими дзюцу.

Бенджиро на мгновение замер с кружкой в руке. Прежде чем он успел что-либо сказать, я продолжил свою просьбу:

— В следующем году я поступаю в академию, но изучение медицинских дзюцу требует много времени, поэтому я должен начать осваивать эту науку как можно раньше, если хочу получить преимущество. Вы и сами понимаете, что у меня будет больше шансов попасть к джонину-сенсею, если я продемонстрирую избыточные знания. Мы работали над моей чакрой годами, и мой контроль далеко за пределами «отличного». Я готов к этому, дедушка.

При моём хвастовстве он слегка сощурился. Дед пристально смотрел на меня ещё минуту, а затем кивнул в знак одобрения.

— Ты уже почти взрослый. Я рад слышать, что ты всё продумал.

Он допил кофе и, поразмыслив, аккуратно встал и вручил мне несколько купюр.

— Иди, сделай зарядку и наслаждайся этим светлым днём. К твоему возвращению я всё приготовлю.

Я принял деньги и слегка поклонился. Хоть мне и не нравился этот обычай, так в этом мире выражали уважение и благодарность.

— Спасибо. Берегите себя, дедушка.

— И ты тоже, внук.

Грызнув батончик, — едва ли не на треть оттяпал, — я вышел из дома и побежал лёгкой трусцой к одной из малоиспользуемых тренировочных площадок возле особенно пышного участка леса, что находился рядом с внешней стеной. Стеной с водопадом. Красиво.

Это место довольно далеко от всех шиноби-районов города, что делало его неудобным для большинства людей. Одно из моих любимых — уединённое, живописное. Замечательное для тренировок и отдыха. Я уже протоптал там хорошую дорожку для пробежек, а также разместил несколько валунов для силовых упражнений и лазания. Перетащить некоторые из них оказалось до боли времязатратно, почти неделю на это дело убил, и что забавно — даже будучи взрослым, я не смог бы этого сделать без моего контроля чакры.

Но, как я уже говорил, это место очень уединённое и используется в основном мной, поэтому было необычно наткнуться на кого-то ещё, кто неспешно бродил тут и осматривал всё вокруг.

Девочка, на год младше меня. У неё были волосы цвета мяты, загорелая кожа, и, хотя я не видел её глаз, знал, что они оранжевые. Она была одета в какие-то ветхие белёсые одежды, которые просто кричали о том, что принадлежат «бедной сироте», а за спиной у неё висел большой красный мешок.

Честно говоря, я и не рассчитывал с ней встретиться. Наша деревня не так уж мала́, в ней можно прожить всю жизнь и узнать лишь меньшинство обитателей. Если бы нам и суждено было встретиться, то, возможно, лишь через годы, когда мы оба стали бы частью мира шиноби.

И всё же вот она, здесь.

Я решил, что нет причин её избегать, да и приятно будет с кем-то поговорить.

Сбавив скорость до шага, я сместил вектор бега так, чтобы она не заметила меня, пока не приближусь. Примерно в двадцати метрах, пока она карабкалась по одной из скал, я окликнул её:

— Доброе утро.

Девочка испуганно вскрикнула и свалилась с камня. Быстро поднявшись, она наконец заметила меня.

— Ох... эм, здравствуйте.

Она немного встряхнулась, а затем широко улыбнулась. Улыбка, в которой я легко распознал нервозность, страх, грусть и надежду.

— Привет! Меня зовут Фу.

— Здравствуй, Фу. Меня – Ито Икимоно. — Я слегка поклонился и улыбнулся. — Что привело тебя на мою скромную тренировочную площадку?

Её глаза слегка распахнулись.

— Ох! Извините, я не знала, что это место кому-то принадлежит, просто искала, где можно посидеть и, возможно, немного потренироваться, но я могу...

Я поднял руку и рассмеялся.

— Эй, всё в порядке. Если хочешь остаться здесь и тренироваться, то вперёд. — Я немного наклонился к ней и театральным шёпотом добавил: — Между нами говоря, я думаю, что тренировочной площадке иногда бывает немного одиноко только в моей компании... чем больше участников — тем веселее.

Я заговорщицки подмигнул ей.

Шестилетняя девочка, немного удивилась, а затем ухмыльнулась.

— Здорово! Так я могу присоединиться к тебе?

— Конечно, — пальцем ткнул на дорожку, — я пробежался сюда в качестве разминки, так что теперь нужно растянуться. Тебе тоже следует размяться. Пробеги один круг, а как закончишь, встретимся здесь.

Она бросила сумку и рванула бегом, пока я не крикнул: «Не так быстро!», и она замедлилась с виноватой улыбкой. Спустя несколько минут она вернулась, почти не запыхавшись.

— Хорошо, теперь растяжка. — Сказал я и, наклонившись, дотронулся до пальцев ног.

— Зачем?

— Потому что если не будешь растягиваться до и после тренировки, то она принесёт меньше пользы, да и мышцы болеть будут сильнее.

— А, понятно!

Я провёл её через свою утреннюю тренировочную программу. Мы начали с бега, затем прыжков через валуны и по ним, упражнений на пресс, на верхнюю часть тела, перешли к балансу и закончили методами восстановления. Ещё добавили техники того, как правильно падать, вставать после падения и так далее. После этого снова шла растяжка.

Фу прошла всё без особых жалоб, или, вернее, она не жаловалась на сложность. Мне было даже немного неловко от того, что она так легко поспевала за мной и, похоже, оказалась в такой же хорошей, а то и лучшей форме, чем я.

Во время финальной растяжки она спросила:

— Ито-сан, а почему мы не делали никаких... ну, боевых приёмов?

— Потому что я не умею драться. Ну, ударить или пнуть, конечно, могу, но ничего путного из полноценных боевых техник не знаю. И я не хочу выработать плохие привычки, тренируя неправильную боевую стойку с ката.

Я наклонился вбок, и она повторила за мной. Увидев её смущённый взгляд, пояснил:

— Представь, что ты тысячу раз бьёшь неправильно, привыкаешь к этому, а потом дерёшься с настоящим противником и понимаешь, что у тебя есть очевидный изъян в технике, которым он может воспользоваться. Сейчас я доволен тем, что совершенствую своё тело и разум перед тем, как перейти к боевой подготовке.

Она надула губки.

— Ладно.

— Тебе совсем необязательно сдерживаться из-за меня, Фу-сан, — сказал я ей. — Если захочешь найти кого-нибудь для спарринга, мешать не стану.

Она отвернулась с неловким видом.

— Ну... меня недолюбливают. Никто не захочет со мной играть или помогать тренироваться. Ты первый, кто так добр ко мне, кроме Шибуки-сама.

Я поморщился. Об этом момент как-то забыл.

Мы закончили растяжку, и я поманил её к водопаду, чтобы напиться.

— Знаешь что, я поступаю в академию через год и буду счастлив научить тебя всему, что сам выучу. — Я нагнулся и зачерпнул падающей свежей воды ладонями, отправляя её в рот.

— ПРАВДА?! — Воскликнула она, подпрыгивая и обнимая меня. Я так-то подавился и даже кашлять начал, но она была слишком взволнована, чтобы это заметить. — Ты обещаешь? Ты должен пообещать!

Откашлявшись, прохрипел:

— Да, обещаю… — Она сжала меня ещё крепче, на что я аккуратно обнял её в ответ. 

Аккурат, когда объятья разорвали, у нас обоих заурчало в животе, и она слегка покраснела.

— Кажется, уже время обеда. Что думаешь о рамене? Я вот не откажусь.

Фу вдруг забеспокоилась.

— Я... ну... не уверена, что это хорошая идея. В смысле, большинство людей плохо ко мне относятся, и...

— Я настаиваю, — я положил руку ей на плечо. — Не каждый день выпадает шанс пообедать в приятной компании. Кроме того, у меня запланирована тренировка после еды. Можешь присоединиться, если хочешь.

Хотя она явно была в замешательстве, её живот снова заурчал – последний штрих, после которого я не стал ничего слушать и повёл её с собой в город.

Мы болтали по пути, причём я намеренно игнорировал взгляды в нашу сторону и старался отвлечь Фу, чтобы она тоже их не замечала. Некоторые смотрели скорее с любопытством или недоумением, чем со злостью. Стоит отметить, что хотя мой дед и я не были отшельниками, мы держались обособленно и предпочитали уединение.

Очевидно, моя спокойная прогулка по городу в компании изгоя немало удивила горожан.

Так или иначе, мы вскоре добрались до привычного мне недорогого ресторана. Еда там была вкусной и полезной, при этом, дешёвой. Кроме того, они не переваривали лапшу, что я считал очень важным. Войдя внутрь, я увидел, что официант у входа улыбнулся — узнал одного из постоянных посетителей; улыбка превратилась в удивлённую гримасу, когда он заметил рядом со мной девочку с волосами цвета мяты.

Я подавил вздох и решил попытаться предотвратить проблему, пока они не успели ничего сказать.

— Эй, Танака-сан, мне как обычно в дальнюю кабинку, а для Фу-сан... она выберет после того, как посмотрит меню. — Я повернулся к ней: — Тебе нравится острая еда? У них тут хорошее карри.

— Никогда не пробовала, Ито-сан! — Ответила Фу с восхищением. — Хотя, кажется, я хочу чего-нибудь сладкого.

Я рассмеялся и повёл её мимо стойки к своему обычному месту — кабинке в глубине зала.

— Сначала нужно нормальной еды покушать, а десерт потом. Пока что принесите нам воды, — бросил я через плечо.

Запутавшийся и обеспокоенный, Танака благоразумно отключил мозг и перешёл на автомат.

Когда официант вернулся с нашими напитками, я отвлёк Фу, намеренно обращая её внимание на что-то в меню и объясняя имеющиеся пункты, одновременно поглядывая на Танаку и кивая ему с привычной дружелюбной улыбкой. Пусть я и не испытывал особой симпатии к этому человеку, но лучше поддерживать хорошие отношения с теми, кто готовит твою еду. Танака, всё ещё смущённый и малость хмурый, грохнул наши стаканы на стол и вернулся на кухню.

Фу потребовалось ещё десять минут, чтобы решить, что заказать. Она практически залезла на стол, вертелась и дурачилась, подобно ребёнку, — коим и была, — но в конце концов я помахал Танаке и сделал заказ за неё, чтобы предотвратить какие-либо ядовитые реплики, которые у него могли быть наготове. Он кивнул и отнёс заказ на кухню. После короткой болтовни ни о чём, прибыла еда, и я перехватил её тарелку, прежде чем она успела начать трапезу.

— Эй! — возмутилась она.

Я послал ей дразнящую усмешку и попробовал первым.

— Да брось, уже попробовать нельзя? Никогда раньше это блюдо не заказывал, вот и стало интересно. — Я прожевал и внимательно отметил ощущения во рту и желудке. Ничего подозрительного не почувствовал. — Ну что, попробуешь немного из моей тарелки? Потом отдам твою.

Её лицо тут же прояснилось, и она захряпала немалый кусок из моей порции, довольно жуя. Я сосредоточился на своём желудке, но ничего тревожного так и не почувствовал. Хорошо. Я и не думал, что они отравят её с порога, но не мешало проверить.

Сидя в нашей кабинке, я видел презрительные взгляды, брошенные в спину Фу, пока мы наслаждались обедом, и читал по губам некоторых других посетителей. Несколько официантов выражали сочувствие Танаке, поскольку ему пришлось обслужить «демонического выродка», и говорили о своём неприязненном отношении к ней.

К счастью, я помнил, что Фу по крайней мере в манге не подвергалась физическому насилию, так что вероятность эскалации возможного конфликта оставалась невелика. К тому же моё присутствие, скорее всего, не позволит им разойтись настолько, чтобы они решились на какие-то действия.

Проклятье, а ведь я и правда мог сейчас выступать успокаивающим фактором. Я культивировал образ тихого парня, усердно тренирующегося, чтобы стать шиноби, достойным членом его семьи, и очень вежливого. Я отточил этот образ до остроты бритвы в своей юности. Мне нужно казаться неприметным, но в целом приятным, легко забываемым. Если я смогу этого добиться, то половина работы по скрытности уже сделана.

Я заплатил за нас обоих, и мы ушли. Несмотря на первоначальные сомнения, Фу с радостью отправилась со мной обратно на тренировочную площадку. Она едва могла сдержать возбуждение, когда та показалась вдали.

— Итак, что мы будем делать теперь? — Она подпрыгивала от нетерпения.

— Работать с чакрой, а конкретнее — с контролем чакры.

— Потрясающе! И что для этого нужно?

Я сел на валун и жестом предложил ей сделать то же самое.

— Сначала мы немного поговорим о чакре, чтобы ты поняла, к чему нужно стремиться. Что ты вообще знаешь о ней?

Фу на мгновение нахмурилась.

— Ну, эм... это, вроде бы то, что позволяет шиноби выполнять крутые дзюцу?

Я вздохнул.

— Ты не ошибаешься, но упускаешь суть, Фу-сан. Чакра — это жизненная энергия. Точно так же, как кровь, мышцы и все остальные составляющие живых существ. У растений есть чакра. У людей есть чакра. У шиноби же просто есть понимание того, как извлечь её из глубин тела и применить. Если чакра закончится, ты умрёшь. Как и с ростом людей, цветом глаз, максимальный потенциал чакры заложен в твоей ДНК, в тебе самой. — Пояснил я, но прервался ненадолго, увидев на её лице печать смущения. Сомневаюсь, что она знает о ДНК. Пришлось объяснять: — Мой дедушка именно такого роста, потому что он таким родился. Это заложено в нём при рождении. Хотя если бы недоедал, то был бы ещё ниже. Точно так же, если ты не тренируешь чакру, не тренируешь контроль над ней, то никогда не достигнешь своего предела, как и с мышцами.

— И для чего нужен контроль?

— Отличный вопрос!

Я поднял камешек.

— Допустим, я хочу бросить этот камень тебе. Мне нужно контролировать руку, иначе я могу швырнуть его слишком сильно, и он перелетит через тебя, при этом я надорву мышцы от усилия. Или могу бросить слишком слабо, и камень просто упадёт между нами.

Я легко подбросил ей камешек; она поймала его.

— Но поскольку я хорошо контролирую руку, мне удалось сделать то, что я хотел, не навредив себе и не запоров задачу. С чакрой то же самое. Ты можешь потратить уйму чакры, пытаясь выполнить простое дзюцу, и быстро выдохнуться, или вообще не сможешь правильно сформировать чакру без контроля, и дзюцу опять не сработает. В общем, неважно, сколько у тебя чакры, контроль определяет, какое КП... сколько ты реально можешь использовать правильно этой энергии.

— Ладно, тогда я хочу научиться контролю!

— Вот именно такое отношение и нужно. Это будет нелегко, но все лучшие шиноби хороши́ в контроле, так что усердно работай.

Я улыбнулся, но улыбка быстро погасла.

— Скорее всего, тебе будет немного сложнее, чем остальным, учитывая, сколько у тебя чакры, но... не переживай из-за этого.

Я подбежал к одному из ближайших деревьев и сорвал ветку, усыпанную листьями.

— Итак, вот первый шаг.

Сорвал один из листьев и приклеил его к руке.

— Тебе нужно направить чакру, чтобы приклеить лист к телу. Можно выбрать любое место, но обычно проще начинать с рук. Используешь слишком много чакры — сдуешь лист. Слишком мало — он упадет.

Я продемонстрировал ей оба примера.

— Как только сможешь удержать один листик в течение минуты, добавишь ещё один, потом ещё, и, возможно, начнёшь приклеивать их к разным частям тела. Так постепенно увеличится контроль. Когда он увеличится — перейдёшь к крутым штукам, вроде хождения по воде.

Она смотрела и слушала с милым решительным видом.

— Хорошо, Ито-сенсей! Тогда я начинаю!

И правда, она тут же схватила лист и приложила к руке, который моментально слетел. На секунду она впала в ступор, затем встряхнулась, взяла другой и получила тот же результат. И ещё раз.

Видя, как она начинает краснеть и хмуриться, я положил ей ладонь на плечо, успокаивая.

— Эй, всё в порядке. Как я и сказал, для человека, у которого столько чакры, как у тебя, это будет непросто.

Она глубоко вздохнула, затем замерла.

— Откуда ты знаешь, что у меня много чакры? Ты что, сенсор?

Фу вдруг стала выглядеть встревоженной.

И что тут ответить? Я взвесил вариант солгать ей, сказав «да», но секреты имеют свойство гнить и порождать ещё больше секретов. Это, в свою очередь, обычно вызывает стресс у большинства людей, а для такой добродушной девочки, как она, ещё и чувство вины. Она бы чувствовала тревогу и сомнения при каждой нашей встрече.

Самых могущественных людей чаще губило сомнение, нежели клинок.