Before you go / Перед тем, как ты уйдешь 15-17 Финал

***        

Просыпался Чонгук тяжело. Что-то упрямо шумело прямо над головой и мешало ему вновь окунуться в приятное забытье.

С трудом открыв глаза и сфокусировав свой взгляд, Гук смог, наконец, лицезреть источник шума — прямо над его головой отчаянно звенел будильник.

— Что?.. — с трудом пробормотал он сухими губами.

— Вставай, — послышалось недовольное. — Тебе на работу пора.

— Почему я здесь?

— Хороший вопрос, — проворчал Сокджин, выключая будильник. — В следующий раз приходи со своим бурбоном и своей едой. Ты снова сожрал в моем холодильнике всё!

— Ничего не помню...

Гук, шатаясь, поднялся и потащился в ванную, где Сокджин оставил для него чистое полотенце и зубную щетку.

— Надеюсь, эта щетка не суперинтенданта? — угрюмо проворчал Чонгук, беря ее в руки.

— Это новая, придурок. Мойся, давай, и поедем. Я уже опаздываю. У меня с утра много дел.

— Я что-то рассказывал? — с видимым безразличием спросил Гук уже в машине, пока судмедэксперт выворачивал с подъездной к его дому дороги.

— Ты сказал, что тебе во второй раз разбили сердце. Но в этот раз было намного больнее. Потому что в прошлый оставалась еще какая-то надежда. А в этот раз ее больше нет.

Сокджин говорил спокойно, даже не глядя на Чона. На прямой дороге он так разогнался, что окружающий мир только судорожно мелькал перед глазами у Чонгука.

— Заедем куда-нибудь за нормальным кофе? — негромко попросил Гук. — В участке такая бурда, что блевать от нее хочется.

Судмедэксперт ничего не ответил, но позже свернул туда, где продавали лучший в городе кофе.

— В жизни не видел таких двух баранов, которые бы кругами ходили вокруг друг друга, а в итоге всё профукали, — Сокджин снял крышечку со своего капучино. — Теперь видел.

Чонгук отхлебнул крепкий и горячий кофе, и вновь уставился в окно.

— Он никогда меня не любил. Мне было больно от осознания, что его привлекало всего лишь мое тело. Но оказалось, — Чон безрадостно хмыкнул, — что он был рядом только потому, что это была его работа. Теперь понятно, почему он так долго не поддавался, хотя я, как мог, его соблазнял... А оказалось, он был при исполнении... — Гук всем корпусом повернулся к Сокджину. — Охранники спят с теми, кого охраняют?

— Судя по беллетристике и фильму "Телохранитель" с Уитни Хьюстон — спят, — безэмоционально ответил судмедэксперт.

Чонгук усмехнулся, провожая взглядом пролетающие мимо здания. Если на дороге будут патрульные, их точно остановят. Сокджин не умел ездить нормально. У него уже была целая коллекция из штрафных талонов. Но это никак не влияло на его любовь к быстрой езде.

— Каким же жалким я был в его глазах, каким нуждающимся... — Гук на мгновенье в болезненном отчаянии прикрыл глаза. — Я не могу думать об этом, у меня всё переворачивается внутри от одного осознания, насколько же я был жалким...

— Я не думаю, что он считал тебя жалким...

— Он снова появился, а у меня буря внутри. Жизнь в куски... Ничего не видел перед собой, бросался от надежды, что что-то значу для него, до желания не впускать его снова в свою жизнь. А теперь... Даже не секс с его стороны. Работа. Я всегда был для него всего лишь работой.

— Команда, у нас много дел и мало времени. У нас есть четыре подозреваемых, семнадцатилетний парень в коме и вероятность того, что псих собирается устроить новый пир и накрыть новый стол.

— Ты думаешь, что он всё начнет заново, а не будет искать сердце? — осведомился Юнги мнением своего напарника.

Чонгук кивнул.

— Да. Потому что мы обломили ему весь кайф, обнаружив его месторасположение. Он потерял всё: место, где он убивал, расчленял и прятал трупы. Мы отобрали его экземпляры для будущих ритуалов. Так что ему придется начинать всё с самого начала. И я верю, что теперь он станет злее и более жестоким. Но также это значит, что он станет делать намного больше ошибок. Вчера, сразу после допроса он зачем-то отправился в больницу к Кан Со У. Вполне вероятно, он хотел закончить то, что начал, и убить Со У, так как боится, что тот придет в сознание и опознает его. А это значит, что мальчик видел того, кто на него напал. А еще псих таскал с собой брелок, который он забрал у убитого им офицера Чхве. Он уже совершает ошибку на ошибке. Поймать психа — теперь уже дело времени. Он от нас не скроется.

— Извините, что вмешиваюсь... — подал голос Хёнджин. — Но почему он носил медвежонка с собой? Разве он не должен был положить его в качестве трофея в свой тайник?

— Офицер Чхве — случайная жертва. Подозреваю, что в тайнике только сувениры тех, трупы которых он расчленял, и которые были предназначены для... Как его зовут? — Гук повернулся к печальному Кёнылю.

— Сандже, — тихо ответил тот. Кёныль всё еще носил на себе печаль своего полного провала после встречи с убийцей.

То, что это был убийца, сомневаться не приходилось. Как только Кёныль вчера показал медвежонка, репортер Ким мгновенно опознал в нем ранее принадлежащий Чхве Бомгю брелок.

То, насколько Ким Тэхен побледнел, едва увидев медвежонка, резало по живому. Кёныль даже услышал, как тот негромко сказал: "Он всё же носил его с собой...".

— Детектив Чон, — подумав, добавил печальный патрульный Юн, — репортер Ким опаздывает.

— Да, — взгляд Чонгука в секунду стал острым. — Это потому, что репортер Ким больше не числится в нашей опергруппе, и он больше не сотрудничает с нашим участком.

Юнги, который был занят проверкой записей камер наблюдения в больнице, удивленно поднял голову. Но промолчал.

Чонгук раздал всем рабочие задания и быстро вышел из кабинета.

Он обошел участок, а затем поднялся по пожарной лестнице, ведущей на крышу.

Тот, кого он искал, действительно был там.

— Ты, как аист, — буркнул Гук, — если тебя нет, значит, ты на крыше.

Хосок усмехнулся. Он сидел на своем пиджаке, вытянув и скрестив свои длинные ноги, и задумчиво выпускал клубы дыма в холодный ноябрьский воздух.

— Лучшее место, чтобы покурить, и тебя при этом не запалили. Будешь? — он взглядом указал на пачку сигарет, валяющуюся рядом с ним.

Гук по привычке отрицательно качнул головой (старший брат всегда задавал ему этот вопрос, а Чонгук всегда отвечал "Нет").

— Простудишься... Мама опять тебе всю голову съест, переживать будет...

— Ух ты! Про маму вспомнил... — насмешливо фыркнул Хосок. — Тоже мне сын года. Годами домой не приезжаешь, а тут вдруг такая забота.

Чонгук неопределенно повел плечами. Он сел рядом, отвоевав у брата кусок его пиджака.

— Хен... Помнишь, я позвонил тебе и попросил тебя разузнать всё о Ким Тэхене?

— Ага, — Хосок отпустил в мир еще одно колечко дыма.

— А ты потом перезвонил мне и сказал, что о нем нет никакой информации.

— Да.

— А помнишь, когда ты был уже здесь, я попросил тебя узнать, есть ли какие-то сведения о периоде службы Ким Тэхена в армии, и ты потом сказал, что такой информации нет?

— Ну?

— А помнишь, — продолжил Чонгук, — я попросил тебя выяснить, были ли случаи, когда в нашей армии были маньяки или психопаты-убийцы? И ты сказал, что таких случаев не было зафиксировано, помнишь?

Проверяющий кивнул.

— Помню.

— Так вот, у меня вопрос... КАКОГО ХУЯ ТЫ МНЕ ВРАЛ?!

Хосок поморщился и едва не схватился за раскалывающуюся голову.

— Не ори!.. Не ты один вчера бухал...

— Так какого хуя?? — сквозь зубы процедил Гук.

— А ты что хотел? — вскинулся его брат. — Чтобы я сказал тебе правду??

— Было бы неплохо, ради разнообразия, чтобы мне, блять, хоть кто-нибудь говорил правду!!

— Не надо было обрывать все связи и ехать в эту дыру, — проворчал Хосок. — Тогда бы не пришлось никому врать.

— Я не обрывал связи! И эта дыра — мой дом.

— Отец хочет, чтобы ты вернулся в Сеул, — сплюнул Хосок. Он докурил одну сигарету и сразу же поджег вторую.

— Я не хочу, — твердо сказал Гук. Он жутко злился, что всё повторяется, и его вновь контролируют. Снова говорят, что ему нужно делать и как жить. — Я живу и работаю здесь. И мне нравится. Я не подхожу для большой политики как отец, и не хочу быть крутым начальником, как ты. Мне нравится быть копом, хорошим копом, в небольшом городке. Хорошо выполнять свою работу и наслаждаться тем, что у меня есть.

— Я тоже хочу, — с раздражением ответил Хосок, — чтобы мне отец не отгрызал голову каждый раз, когда мой младший брат делает не то, что отец хочет! Но, видишь ли, Чонгук-и, не все мечты исполняются!

— Ты, как всегда, верная шестерка отца, — с презрением ответил Гук. — Отлично вы с ним спелись.

— Ты даже не представляешь насколько.

— Зачем мне охрана?

— Ты же знаешь о планах отца?

Чонгук понимающе хмыкнул.

— Политика?

— Ага. У него появились охуенные враги. И так, как зацепить никого из нас они не в состоянии, то решили взяться за самое слабое звено в нашей семье. За тебя.

— Кто такой... — чужое имя жгло горло. — Ким Тэхен? Ты ведь знаешь это? И тех, кто работает с ним?

— Конечно, — Хосок иронично ухмыльнулся. — Я сам подбирал из его людей тех, кто будет тебя охранять.

— И кто это? — безэмоционально поинтересовался Чонгук.

— Ви. Руководитель.

— Ким Тэхен?

— Точно. Был еще один малец. Позывной — Малыш.

Гук склонил голову.

— Чхве Бомгю...

Хосок помедлил.

— Оракул. Ты уже знаком с Оракулом?

— Нет. Только слышал это имя. Кто это?

— И Сахарочек, — Хосок предпочел не отвечать на вопрос брата.

— Сахарочек? — Чонгук поморщился. — А это кто?

Хосок докурил сигарету и поднялся на ноги.

— Мне пора. Местный планктон сам себя не запугает.

Проверяющий уже подошел к двери, ведущей к лестнице, когда Гук его окликнул.

— Чего ты вчера напился? Ты же не пьешь.

Чон Хосок остановился перед самой дверью, какое-то мгновение прожигая ее невидящим взором.

— Увидел кое-кого из прошлого.

***

— Как наши дела? — Чонгук быстрым шагом зашел в кабинет. Он знал, чувствовал, что поимка психа, или в крайнем случае, раскрытие его личности — дело считанных дней. Они слишком близко подобрались к нему. У них были подозреваемые, один из которых (и в этом Гук не сомневался) на 99,9% — убийца. Они выкурили психа из его привычной среды, обнаружив место его жизнедеятельности (благодаря офицеру Чхве). Они даже понимали природу мотивов его убийств. И они знали, где он будет искать следующую жертву — в районе №31.

Чон воспользовался своими расширенными возможностями (в том, чтобы быть сыном генерального комиссара были свои несомненные плюсы), и вчера из Сеула приехало подкрепление. Новоприбывшие копы рассредоточились по району №31, чтобы не допустить новых нападений маньяка. Это Чонгук вчера выбил у своего отца. После того, как Гук в последний раз увиделся с Тэхеном.

Так что да, поимка психа — это было дело считанных дней, если не часов.

— У нас прорыв, — откликнулся его напарник.

— Трубы? — пошутил Чон, но Юнги его шутку не оценил.

— На медвежонке, принадлежащем Чхве Бомгю, обнаружили смазанный отпечаток пальца.

— Не патрульного Юна? — на всякий случай уточнил Гук.

— Точно не мой, — печально вклинился Кёныль.

— Совпадения?

— Пока нет, — Юнги достал из потайного кармашка в пиджаке горсть леденцов. — У нас не было прав брать отпечатки у наших подозреваемых. Кроме арестованного вчера отца Кан Со У.

— Это не он?

Мин разочаровано покачал головой.

— Это не он. Конечно, он под стражей, но на брелоке всё равно могли быть его отпечатки. Но нет...

— Нет причины расстраиваться — у нас осталось три подозреваемых. Чо Янсон, который обнаружил первые останки, Пак Бёнчхоль, которого Кан Со У обвинил в сексуальных домогательствах, но затем отказался от своих слов, и Чан Сушим, который мог действовать как в тандеме с Пак Бёнчхолем, так и самостоятельно, — еще вчера вечером Кёныль выяснил, что во времена, когда Сушим жил в Сеуле, его обвинили в нападении на несовершеннолетнего парня, но не предъявили обвинение из-за нехватки улик. — Каждый из них — реальный подозреваемый, так как у всех есть мотивы, возможности и нет алиби. И все они подходят под портрет доктора Ли.

— Нужно каким-то образом заполучить их отпечатки пальцев! — воскликнул Феликс, а Хёнджин его тут же толкнул в бок.

— Отпечаток смазанный, — задумчиво сказал Юнги. — В суде могут оспорить результаты.

Чонгук отмахнулся от его слов.

— Без разницы. Нам критически важно сейчас определиться с личностью психа. Когда мы возьмемся за него конкретно, у нас будут другие улики. Доктор Ли говорил о тайнике с сувенирами от каждой жертвы — найдем этот тайник, и псих уже никогда не отвертится.

Чонгуку вдруг вспомнились слова Тэхена: "Но его выпустят, потому что прокурор будет туп, ублюдок откупится или судья даст ему самый маленький срок".

Гук пообещал себе, что не позволит этому уроду, когда они его поймают, отвертеться, и тот выгребет по полной. За каждую из жертв, которые уже обнаружены и опознаны, и за каждую, останки которых им еще предстоит найти. За Чхве Барометра...

Его размышления прервал звонок телефона. Выслушав, что ему сказали, Чонгук отключил вызов, обвел глазами свою небольшую команду, и после небольшой паузы сказал.

— Кан Со У пришел в себя.

— Почему так долго?.. — ныл Юнги. Они сидели в приемной и ждали, когда врач позволит им встретиться с парнишкой, но им всё никак не разрешали этого сделать. — Ну, скажи что-нибудь! — он толкнул погруженного в свои мысли напарника.

— Со У сейчас на обследовании... Нам всего лишь нужно немножко подождать. Детвора не объявлялась?

— Пока нет...

Кёныль, Хёнджин и Феликс отправились в район №31. У них было задание поговорить с двумя подозреваемыми. Чан Сушим по их расчетам должен был быть в доме своего дяди, Чо Янсон — в магазине своих родителей, который находился возле района №31.

Пак Бёнчхель сейчас был на работе в школе, так что Чонгук и Юнги планировали заехать туда после посещения больницы.

Задание для всех было одно — предложить всем трем добровольно сдать отпечатки пальцев. Достаточно одного, кто это сделает — и количество подозреваемых станет практически минимальным.

— На кого ставишь? — спросил Чонгук. — Кто наш убийца?

Юнги задумался.

— Давай напишем, а после поимки вскроем свои ответы. Кто проиграл — тот выставляется.

— А если оба будем правы или наоборот, неправы?

— Тогда угостим друг друга.

Гук кивнул.

— Замётано.

Они взяли на стойке у медсестры два небольших отрывных розовых листочка, и каждый вписал своего подозреваемого. А затем запрятали бумажки по своим карманам.

— Даин здесь работает? — спросил Мин, так как их всё еще мариновали в приемной.

— Да, в другом крыле.

— Не хочешь пока с ней встретиться?

Чон пожал плечами.

— Мы договорились на выходных куда-нибудь сходить, тогда и увидимся.

Юнги куснул губу, внутри всё зудело от желания высказаться. Ведь обещал себе не вмешиваться, но...

— Чонгук... Вы встречаетесь всего четыре месяца... Вы оба молоды и энергичны... Но вместе какие-то безэмоциональные, что ли...

— Хен, не влезай, — сухо попросил Чонгук. — Нам хорошо вместе. И мы поженимся. И будем счастливы.

— Прости... — Юнги вскинул обе руки вверх, как бы в знак извинения. Ему было искренне жаль Гука, который настолько запутал свою личную жизнь, что на это без слез и не взглянешь. Сейчас он с Даин несчастлив, но думает, что как только они поженятся, так счастье сразу пожалует к ним в дом? Что за бред... — А Тэхен...

— Что "Тэхен"?! — неожиданно рявкнул Гук, и охреневший Мин вновь извиняюще поднял обе руки вверх.

— Ша, малой, ша... Я всего лишь хотел спросить, почему он больше не в команде?

Чон раздраженно отвернулся от напарника, с трудом сглотнув из-за мгновенно пересохшего горла. Вот как на него действует всего лишь произнесенное имя Тэхена.

— Я был прав насчет него, — глухо сказал. — Он оказался не тем, за кого себя выдавал.

— Я понял... Больше влезать не буду.

Еще минут десять они провели в тишине, каждый в своем телефоне, когда к ним, в конце концов, подошел строгий доктор.

— Я даю вам не более десяти минут, — сразу, без приветствий начал он. — Пациент в плохом состоянии. Он многого не помнит и не понимает. Стресс — это последнее, что Со У необходимо. Если вы, конечно, не хотите его убить, — язвительно добавил доктор.

Юнги и Чонгук переглянулись.

— Со У, привет, как ты? — ласково спросил Мин, когда они оказались в палате. — Меня зовут Юнги.

— Привет... Юнги... — сухими губами прошептал мальчик. Выглядел он, действительно, неважно. Его мать находилась здесь же, и с тревогой смотрела на сына. Чон знал, что позже он снова допросит и ее. Уже имея информацию, которую предоставил Чону язвительный бармен.

— Со У, ты меня помнишь? Несколько дней назад мы с детективом Чоном приходили к тебе домой, — Юнги отодвинулся, чтобы в поле зрения мальчика попал и Чонгук. — Помнишь?

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет... — слабо ответил он.

— Хорошо, Со У, это не проблема. Скажи, а что ты помнишь до того, как проснулся здесь?

Со У задумался, но детективам было отлично видно, что думается ему с трудом.

— Жвачка... — прошептал мальчик. — Я ел жвачку... Со вкусом персика...

— Со У, — вклинился Чонгук, немного отодвинув Мина, и тот нахмурился, — кого ты видел до того, как проснулся здесь? — Со У помрачнел, пытаясь вспомнить. Его лоб покрылся морщинками, разбитые губы приоткрылись. А затем по лицу пробежалась болезненная судорога.

— Детективы, — мать Со У, которая сидела и держала руку сына, уже вовсю нервничала. — Уходите, вы делаете ему только хуже! Ему необходимо отдохнуть, прийти в себя... Вы не помогаете его выздоровлению!

Вскоре пришел врач и их всё же вежливо попросили выйти.

— Зачем ты вмешался?.. — ворчал Мин. — Ты не умеешь с детьми разговаривать... Он мог еще что-то сообщить, а теперь у нас кроме персиковой жвачки — ничего!

— Мне и персиковой жвачки хватает, — взгляд у Гука был упрямым. — Это совпадает с тем подозреваемым, которого я написал на бумажке.

— Серьезно?.. — Юнги удивленно уставился на напарника. — Кто?

— Пошли, будем искать возможность прищучить ублюдка.

В машине отзвонился Кёныль — оба, и Чан Сушим, и Чо Янсон, отказались добровольно давать свои отпечатки.

Напарники же, следуя своему плану, направились в школу к Пак Бёнчхолю.

Им снова пришлось ждать — в этот раз, когда закончится урок. После того, как прозвенел звонок, они сразу же, только дети вышли из кабинета, зашли внутрь.

Учитель как раз собирал в свой портфель папки и учебники. Увидев визитеров, он удивленно поднял бровь.

— Детектив Чон, — лениво протянул Бёнчхоль, — если бы вы пришли один, я бы, грешным делом подумал, что вы всё же решили согласиться сходить со мной выпить.

— Не думайте грешным делом, — прошепелявил Мин. — Думайте головой.

Тот насмешливо хмыкнул. Он закрыл на защелку свой портфель и сел на стол.

— Итак, детективы, чем обязан?

— Расскажите нам, — попросил Чонгук, — что у вас произошло с Кан Со У?

— Вы это серьезно?.. Да я раз двести уже эту историю всем рассказывал, и полиции в том числе!

— Расскажите в двести первый, — Гук был неумолим.

Он сел на первую парту, как раз напротив учителя. Юнги последовал его примеру и присел на соседнюю парту.

Пак Бёнчхоль возмущенно что-то пробормотал, но всё же в очередной раз стал рассказывать историю.

— Я работаю в этой школе недавно — около полугода. Я не оказывал никаких знаков внимания с подтекстом ни одному из учеников. Однажды ко мне пришла полиция и рассказала, что мой ученик Кан Со У признался своей матери в том, что я вел себя неподобающим образом. Я всё отрицал, потому что это — полнейшая хрень!

— Вы разговаривали потом об этом с Со У? — спокойно осведомился Чонгук, которого вспыльчивый ответ учителя никак не взволновал.

— Да... Я спрашивал его, зачем он так со мной поступил. Ведь я ничего подобного себе не позволял... И он должен понимать, насколько для учителя важна его репутация. Обвинение в приставании к ученикам — это может поставить жирный крест не только на карьере, но и на жизни вообще!

— И что Со У?

— Очень извинялся. Просил прощения. Говорил, что его заставили это сделать.

— Кто заставил? — ухватился за его слова Гук.

Бёнчхоль еще раз глубоко вздохнул.

— Сказал, что проиграл желание своим друзьям, и это было наказание. Он не хотел этого делать, но в итоге его всё же вынудили.

— Вы говорили об этом детективам Хвану или Ану?

— Из-за того, что Со У в полиции сказал, что всё выдумал, дело заводить не стали. Так что нет, не говорил, — он помолчал, что-то обдумывая. — Но некоторое время назад я столкнулся с детективом Аном на улице. Он меня узнал, и мы вновь поговорили об этом случае. Я сказал ему, что мне говорил Со У. Кажется, он заинтересовался моими словами. На этом всё. Мне больше нечего добавить.

Когда Мин предложил учителю добровольно сдать свои отпечатки пальцев, тот не сопротивлялся и согласился после работы прийти в участок.

Выйдя из класса, Мин спросил.

— Это вяжется с твоей теорией?

— Вполне, — Гук был задумчивым. — А давай-ка пообщаемся еще с одним школьником.

— Без взрослых нельзя, — мгновенно возразил Юнги.

— А мы это сделаем неофициально. Нам не нужны его показания. Нам нужна правда.

— Это ведь ты сказал школьному психологу, что видел на Кан Со У следы сексуального насилия?

Одноклассник Со У испуганно смотрел на детективов, которые забрали его прямо с урока геометрии.

— Ну же, Ибом, рассказывай, — Юнги максимально мило улыбнулся, так как парнишка уже вовсю трясся от страха.

— Откуда вы знаете? — в панике прошептал тот. — Разве это... Разве это не секретная информация?..

— Неа, — Чонгук глядел на школьника со всей возможной наглостью, чтобы еще больше его запугать. Они снова с Юнги играли в плохого и хорошего копа. Плохим в этот раз был Чон. — Давай, пацан, рассказывай нам всю правду.

— А мы за это, — добавил Мин, — сохраним то, что ты нам расскажешь, в полном секрете.

— Ок, давай суммируем, — Чонгук развернул свой овощной кимбап, и глотнул из жестяной баночки газировку. Они с Юнги сделали небольшой перерыв на обед по дороге в участок, и остановились возле заброшенного стекольного завода, чтобы по-быстрому перекусить. — Сон Ибом и его друзья потихоньку буллили Кан Со У. Ради потехи распускали слухи о его нетрадиционной ориентации и о том, что он ложится под взрослых дядечек. Да еще и предпочитает садо-мазо, и все дела. Как-то даже заставили его сказать, что учитель Пак Бёнчхоль пристает к нему...

— Потому что тот поставил им плохие оценки, — вклинился Юнги, поливая вафли сиропом.

— Потому что тот поставил им плохие оценки, — повторил его слова Гук. — И это бы осталось на уровне местного хулиганья, если бы в эту историю не вмешался детектив Ан. Встретившись случайно с Пак Бёнчхолем, он решил для себя окончательно выяснить, действительно ли у парнишки есть проблемы с сексуальными домогательствами. Он пришел в школу и случайно услышал одну из историй, которую распускают о Кан Со У. Тогда детектив Ан решил пообщаться с соседями Со У, чтобы узнать о нем больше, и отправился в район №31.

— Ты думаешь, он столкнулся с убийцей?

— Я в этом уверен. И убийце не понравилось то, что он узнал. Что о Кан Со У ходят неприятные слухи. Доктор Ли Тэмин сказал, что в мире психа Кан Со У в чем-то виноват. Думаю, ему не понравилось, что мальчик оказался "грязным". Он рассвирепел. Опять же, доктор Ли говорил, что он очень подвержен вспышкам ярости. Он заманил детектива Ана в дом №4 и там его убил. Потом, скорее всего, он таким же образом похитил и Со У. Но не убил его.

— Почему?

— Потому что Со У ему нравился. Они же соседи. Но он очень разозлился на него.

— Допустим... — Юнги взял стаканчик с шоколадным макиато, и принялся искать по карманам стики с сахаром. — Куда же я их дел? — ворчал он. — Сахарочек, ау...

Чонгук в это время раздумывал о поведении психа, но это слово — "сахарочек", его царапнуло по живому.

Он повернулся и взглянул на своего напарника.

Четвертый член команды Тэхена. Сахарочек. Должен быть как-то приближенным к нему, к Чонгуку.

Мин Юнги. Любит сладкое. Всегда и во всех ситуациях становился на сторону Тэхена. Приближенный к Чону — дальше уже некуда.

Горло сжало от одного только предположения, что его напарник может оказаться таким же предателем, как и остальные.

— Хен, — негромко промолвил Гук. — Выйдем наружу. Перетереть кое-что надо.

Тот насупился, по привычке поворчал, но всё же отставил еду и, кряхтя, вылез из машины. Чонгук, сглотнув, последовал за ним.

Едва они оказались на улице, Гук схватил своего мелкого напарника за ворот его куртки, прижал к машине и прошипел в лицо.

— Ну, привет, Сахарочек!

Юнги некоторое время пялился на него, затем с силой отцепил руки Чона от себя.

— Хуй еще не отрос на старших поднимать руки! — в тон ему зло ответил Мин, поправляя свою одежду.

В душе Чонгука поднималась ярость.

— Ты работаешь на Ким Тэхена! — не сказал, выплюнул.

— Работаю. И что? — Юнги вернул ему его яростный взгляд. — Ким Тэхен — мой босс. И мой друг.

Гук неверяще пялился на него.

— Ты такой же лжец, как и он. Как и Барометр. Вы — три лжеца!

Лицо Юнги исказилось от ярости.

— Не смей говорить о Бомгю! Он умер, потому что, как и все мы, защищал твою жизнь!

— Я мог бы спокойно обойтись без вас и вашей защиты! — крикнул Чонгук и от бессилия зарядил ботинком по колесу своей машины. — Кто-то еще есть? Кто еще ежедневно лжет мне в лицо?! Кто такой Оракул?

— Не твоего ума дело!

Их перепалку прервал звонок мобильного Чонгука.

— Что?

— Детектив Чон... — Юн Кёныль. — Мы кое-что сделали...

Чонгук в ярости прикрыл глаза.

— Насколько сильно вы там напартачили?

Трубку у Кёныля вырвал Хёнджин.

— Простите нас... Мы только пытались вывести убийцу на чистую воду. Кёныль хотел хоть как-то реабилитироваться после вчерашнего!

— Это я подал идею! — послышался вдалеке крик Феликса.

— Просто расскажите, — мрачно попросил Чон.

— Алло, это снова патрульный Юн... Мы без ордера, тихонько взяли отпечатки с вещей Чан Сушима и Чо Янсона. Чисто для себя... Мы даже не верили, что будет совпадение. У нас с собой есть набор для снятия отпечатков... Мы сразу же, в машине, их пробили.

— Кто? — жестко спросил Гук.

Юн Кёныль помедлил.

— Чо Янсон.

— Ни в коем случае к нему не приближайтесь!

— Поздно... Он следил за нами... Он всё понял и...

— Он сбежал! — послышался на заднем фоне отчаянный крик Феликса, которого явно пытался удержать Хёнджин.

Чонгук от ярости крепко стиснул зубы.

— Немедленно все трое возвращайтесь в участок! Ничего больше не трогайте и ни с кем не контактируйте!

Он отключился, всё еще пылая яростью. Эти дети похерили ему всё дело!

— Что там? — послышалось ворчливое.

Гук и забыл на мгновенье о блядском Сахарочке.

— Чо Янсон, — прошипел он. — Псих — это Чо Янсон. И теперь он в бегах.

Юнги застегнул свою ветровку, которую расстегнул в жарком салоне авто.

— Значит, я был прав, — задумчиво проговорил. — Это имя я и написал на розовом листочке. — А ты, детектив Чон? Угадал убийцу? Или будешь мне выставляться? — насмешливо поинтересовался Мин.

— У меня то же имя написано. А персиковая жвачка — она сейчас по акции в магазине его родителей. Огромная корзина с этими жвачками стоит прямо возле кассы.

Чонгук отвлекся, доставая листочек с именем убийцы, когда Юнги вдруг дернул его за руку настолько сильно, что Гук, не удержавшись, завалился на землю. Мин упал прямо на него. И сначала Чон не понимал, что происходит, он попытался сбросить с себя тушку своего мелкого лживого напарника, как вдруг осознал, что по ним стреляют.

Он схватил Юнги и потащил его за собой в укрытие — к стене завода.

Только тогда он, отдышавшись, повернулся к Мину, и застыл — глаза Юнги были плотно закрыты, а на своих руках Гук увидел кровь.

— Эй... — Чон похлопал по щекам Мина, затем провел руками по куртке напарника — она была в крови.

Одна из пуль отрекошетила от края стены и коснулась щеки Гука, проехавшись по ней острым лезвием и оставляя кровавый след.

Надо было выбираться отсюда — с раненым напарником вслед нападавшему не побежишь. Жизнь и безопасность Юнги сейчас были в приоритете.

Чонгук быстро достал из кармана телефон и, одной рукой прижимая рану на груди Мина, другой быстро набрал номер диспетчерской.

— Код 1008! Полицейский ранен! Повторяю! Нападение на полицейских офицеров, один из них ранен! Нападавшие не обезврежены! Код 30, полицейскому требуется скорая помощь!

Чонгук едва успел назвать адрес, как на него упала тень. Он поднял голову, и увидел направленное дуло AR-15.

— Чон Чонгук, — услышал он, — тебе передает привет Хан Ли.

Гук вспомнил, что видел человека с оружием и раньше — новый уборщик в их полицейском участке.

Убийца прицелился прямо в голову Чону, который всё еще одной рукой зажимал рану Юнги, а во второй держал телефон. Он щелкнул затвором своей винтовки, после чего замертво рухнул на землю.

Чонгук проследил за упавшим наемником, поднял взгляд и только затем увидел, что позади убийцы стоял Тэхен. В черных брюках, черных армейских ботинках и черной куртке с множеством карманов. Волосы были зачесаны назад, никаких очков и в помине не было.

Значит, вот ты какой, настоящий Ким Тэхен.

В его руке был дымящийся глок, который всё еще был наведен на преступника. Не опуская оружие, Тэ отбросил ногой винтовку, затем наклонился к убийце, проверил его пульс и тщательно прошелся по карманам.

Гук в это время молча наблюдал за всеми действиями Кима, прижимая рану Юнги.

В конце концов, Тэхен поднял свой взгляд, и посмотрел прямо в глаза Чону. Глаза самого Кима были пустыми и холодными. Он посмотрел на лежащего без сознания, окровавленного Юнги, и его губы болезненно дрогнули.

Тэхен поднял с земли розовый листочек Чонгука, на котором красивым почерком было выведено: "Чо Янсон".

Тело Мина прошибла судорога, и Гук с беспокойством посмотрел ему в лицо. Когда он отвел свой взгляд от напарника, Тэхена рядом уже не было. Вдалеке отчаянно выли сирены.

После того, как с него сняли показания, а эксперты провели все необходимые процедуры, Чонгук поехал в больницу.

Как был, в крови (всё еще в рубашке Тэхена), с воспаленными глазами и всклоченными волосами.

Хотел бы Гук, чтобы кровь на рубашке была его. Хотел бы он, чтобы кровь, которую он тщательно вымывал со своих рук в туалете полицейского участка, была его собственной.

Но это была кровь Юнги, и сейчас Чон сходил с ума от того, что не мог сделать для своего напарника больше, чем он уже сделал.

Чонгук знал, что Мину сделали операцию и, к счастью, он ее перенес. Но вот что с ним будет дальше — этого никто не брался прогнозировать.

В палату Юнги Чона впустили только благодаря полицейскому значку.

— Он в коме, — сообщила медсестра, всё же разрешая Гуку зайти внутрь.

Но Юнги там был не один. Возле него сидел парень, который уместил свою голову на груди Мина и беззвучно плакал.

Приглядевшись, шокированный Чон узнал бармена.

На нем была всё та же одежда, что и вчера, когда он так неожиданно пришел в участок. Его подводка от обильных и долгих слез растеклась черными разводами по всему лицу, нос был опухшим, ресницы — слипшимися, а глаза — красными.

— Оракул? — неуверенно позвал Чон.

Бармен немного заторможено поднял голову и сфокусировал свой взгляд на Чонгуке.

— А, это ты... — он вновь безразлично отвернулся и положил свою голову возле руки Мина, безвольно лежавшей на постели.

Чонгук подошел ближе, а затем, немного подумав, придвинул стул для гостей к самой кровати. Присев, он глубоко вздохнул и посмотрел на своего напарника.

Мин Юнги всегда отличался жутко бледной кожей (не зря его, как оказалось, называли Сахарочком), но сейчас он выглядел еще бледнее (если такое вообще возможно). Он и так был небольшого роста, но эта кровать делала его вообще миниатюрным. Юнги выглядел таким сломанным и таким неживым, что ком кривым лезвием застрял у Чонгука в горле.

Как же так, язвительный напарник Мин... Как же так?..

— Что говорят врачи? — голос не слушался, был хриплым от едва сдерживаемых эмоций.

Чимин, не поднимая головы, негромко сказал.

— Он в коме.

И затем несдержанно всхлипнул.

Чонгук почувствовал себя здесь чужим. Смотреть на такое неприкрытое горе было очень неудобно.

— Вы настолько близки с ним? — тихо спросил, будто громкими словами мог нечаянно разбудить Юнги.

Оракул что-то пробормотал, но постель заглушила его слова.

— Что?..

Чимин вновь поднял голову и утомленно посмотрел на Гука.

— Он мой муж. Мы уже два года как замужем.

Некоторое время ошеломленный Чонгук после полученной информации приходил в себя.

— Хен говорил, что у него есть любимая половинка. Которая не разрешает ему есть сладкое...

— Ему нельзя, — проворчал Чимин.

Было тихо. Шумели аппараты, бессовестно опутавшие Юнги своими трубками и проводами, но Чимин и Чонгук молчали. Чимин вновь ушел в себя, грея при этом ладонь Мина в своих руках. А Гук неотрывно смотрел на них. Неожиданно ему вспомнились кое-какие слова Кима.

— Тэхен как-то сказал, что у него есть двое друзей, которые женаты и очень счастливы вместе.

— Это я привел Юнги к Тэхену, — Чимин всё так же не выходил из своего полукоматозного состояния, и смотрел куда-то мимо вещей, которые были перед его глазами. — Я очень боялся, что с Юнги что-то случится. Поэтому и хотел вместе с ним уйти. Не успел...

И снова стало тихо. Чонгук всматривался в бледное и безмятежное лицо Мина. Он знал своего напарника почти год, и ни разу не видел такого глубокого спокойствия на его лице.

— Как давно вы занимаетесь моей охраной? — спросил Гук, чтобы отвлечь утомленного переживаниями Оракула и, в конце концов, сложить все пазлы в своей голове воедино.

— Чуть меньше года, — ответил тот. — Кажется, месяцев девять или десять, — он помолчал, и впервые по-настоящему сфокусировал свой взгляд на Чоне. — Я сейчас плохо соображаю.

— Можешь рассказать мне всё подробнее?

— Что именно?

— Почему вы здесь... Что делали. Столько лжи вокруг... Столько лжи... Да я даже предположить не мог, когда Тэхен появился в городе, что он — мой телохранитель!

— О чем ты вообще? — Чимин уставился на Гука. — Тэхен не был твоим телохранителем! У тебя всё это время был один телохранитель, и это — Юнги. Он не отходил от тебя 24/7. Ты, детектив Чон, никогда не оставался один. Юнги и Бомгю дежурили возле твоего дома по очереди — чтобы ты мог спать спокойно... А Вишенка вообще не принимал участия в твоей охране. Это было одним из условий твоего отца, — презрительно добавил Чимин. — Тэхен приехал и взял руководство на себя, когда ситуация уже совсем обострилась.

— Какое счастье, что он почтил нас своим вниманием, — сыронизировал Гук.

— Ого! Ты такой мудак! — взгляд Чимина сочился презрением.

— Это я — мудак?! — Чонгук едва не вскочил со стула от злости. — Он постоянно мне врал! Меня уже в конец задолбало, что все вокруг врут и не договаривают! И Чхве Бомгю, и мой напарник Мин Юнги, и Ким Тэхен — мне врали все! Я был каким-то идиотом в их глазах! — Чонгук повысил голос, и Чимин, сначала бросил встревоженный взгляд на мужа, затем перевел глаза, пылающие яростью, на Чона.

— В жизни не видел большего нытика, чем ты! Только постоянно о себе и думаешь! — яростно прошипел он. — Ты ни разу не подумал о Тэхене, только о себе родимом, чтобы, не дай Бог, случаем самому не было больно! Ты вообще ни хера не догоняешь? Ведь так? Наши жизни ничего не стоят! Четыре наших жизни не могут перевесить одну твою! Так что не нужно рассказывать какой ты здесь обиженный! Тэхен взял в руки бомбу, чтобы ее не взял ты! Юнги, — Чимин, не сдержавшись, снова всхлипнул, — закрыл тебя собой... Бомгю умер мучительно и один... Так что не смей говорить подобной хуйни!

Умом Чонгук всё это понимал, но обида не желала так просто уходить. Да, они все трудились, чтобы обезопасить его. Но ведь это была их работа!

Когда хоть кто-нибудь из них был с ним искренен? Теперь уже не поймешь, что было наигранным, а что — настоящим.

— За деньги... Всё, что они делали — это за деньги! — упрямо сказал Гук, которого убивало то, что люди, находившиеся рядом с ним, были рядом только потому, что им за это платили.

— А ты, значит, работаешь детективом за бесплатно! — разозлился Чимин. — То, что люди получают за что-то деньги, не значит, что они не вкладывают в это свою душу, не вкладывают себя! И что не рискуют при этом своими жизнями!

Чонгук почувствовал огромную усталость, которая вдруг навалилась на его плечи. Отстраненный Тэхен. Сломанный Юнги. Плачущий Чимин. Мертвый Бомгю. Вся команда Тэхена пострадала, защищая его, Чонгука.

— Думаю, ты не понимаешь, — уже спокойнее произнес Гук, и снова сел на стул, с которого за минуту до этого в запале вскочил. — У нас с Тэхеном есть история...

— Да, я в курсе, — фыркнул Оракул. — Это история о том, что жизнь Чон Чонгука ценнее, чем жизнь Ким Тэхена.

— И что это значит? — с явным неудовольствием поинтересовался Гук.

— Хочешь узнать, почему он исчез десять лет назад из твоей жизни? — в лоб спросил его Чимин.

— Хочу, — твердо сказал Чон. Наконец-то.

Чимин перевел взгляд на Юнги. Он всё надеялся, что тот откроет глаза, и очень боялся пропустить это мгновение.

— Тэхен всегда защищал тебя от правды, — негромко заметил Оракул, вновь повернувшись к Чону. — Не хотел, чтобы ты страдал. Но правда в том, что в этой истории пострадавшая сторона не ты, как ты с огромным упоением все эти годы думал. А он.

— Что это значит? — сухо осведомился Гук.

— Мне нравится, что родившись в богатой уважаемой семье, ты предпочел идти своим путем. Но что меня всегда удивляло, так это то, что вместе с этим ты благополучно забыл, насколько у тебя влиятельный отец, и насколько он бдит репутацию своей семьи.

— К чему ты это ведешь? — что-то внутри у Чонгука поднималось. И он знал, что это — это был страх. Гук вдруг со всей ясностью и четкостью мысли осознал, что то, что сейчас расскажет бармен, ему очень не понравится.

— Ты не захотел сам выяснить, что тогда случилось. Хорошо, так и быть. Я тебе помогу, — Чимин попытался привести свои сумбурные мысли в порядок. — Когда ты, по примеру своего старшего брата, поступил учиться в академию, твой отец не собирался пускать всё на самотек. Ты младший, любимец семьи и все дела. Поэтому он запросил дела всех лучших старшекурсников заведения. Но даже без них руководство ему сообщило, что на четвертом курсе учится курсант, который в будущем будет удостоен множества наград, медалей, достижений и всяких-разных отличий. Потому что умный, серьезный, с огромным чувством ответственности и справедливости, физически выносливый, знает все возможные виды борьбы и знаком со всем возможным оружием. Учится на "отлично", но при этом скромный и никому никаких проблем не доставляет. В общем, золото, а не студент. Понятно, что твой папаша обрадовался, и захотел лично познакомиться с ним. И был вынужден признать: да, всё так. И лучшей кандидатуры для того, чтобы опекать его сыночка, ему не найти. Нет, Тэхену за это не платили. Но в будущем пообещали протекцию. Для сироты, который всего в жизни добивался сам, познакомиться с главным полицейским страны, который, к тому же, пообещал ему свою поддержку — разве это было не чудом?

— Тэхен — сирота? — удивился Чонгук.

— Ты так мало знаешь о том, кого называешь своим главным в жизни врагом, — язвительно отметил Чимин.

— Он никогда не говорил о родителях, — попытался оправдаться Гук. — Но никогда и не давал понять, что их нет.

— У вас всё сложилось и т.д. и т.п. — этого мне рассказывать тебе не нужно. Ну, а потом ты, здрасьте, признался ему в своих чувствах. Тэхен и до этого очень мучился, что приходится скрывать, что твой отец попросил за тобой присматривать. Ну, а после этого он осознал, что нужно что-то делать, так как быть с тобой откровенным без разрешения генкомиссара он не имеет права. Поэтому на следующий день он пошел к нему на встречу.

— О, нет... — пробормотал Чонгук. — Только не это.

— Да... Нужно добавить, что твой отец некоторое время уже был в курсе, что в ваши физические упражнения входит не только борьба, но и кое-что поинтимнее. Так что с Тэхеном и так собирались разобраться. А тут он сам пожаловал. И знаешь, что он сказал твоему отцу?

— Что?.. — обреченно спросил Гук.

— Он попросил разрешения рассказать тебе всю правду. О том, какую роль он исполняет по его просьбе. И когда твой отец сказал, что знает о том, что вы уже давно спите вместе, наш честный и ответственный Тэхен заявил, что в таком случае он просит его разрешения официально встречаться с тобой.

— Тэхен такое сказал?.. — поразился Чонгук. Он быстро переваривал всю поступающую информацию. И чем дальше двигался рассказ Оракула, тем реже он дышал. — Он сказал моему отцу, что хочет официально со мной встречаться?..

— Ага. Но твой папашка такому ох как не обрадовался. Вывалил на него кучу дерьма... — Чимин невесело хмыкнул. — Сказал, что Ким Тэхен — никто, и жизнь его стоит копейку. И вообще, даже находиться рядом с тобой он не имеет права. Кто ты, а кто — он. Сын генерального комиссара и безродная сиротка. "Не смей портить ему жизнь! Ты — никто!" — спародировал слова отца Чонгука Оракул, и снова бросил взгляд на безмятежно спавшего Мина. — Тэхен... Он всегда, сколько я его знал, был очень одиноким. Рисковал своей жизнью снова и снова, потому что не считал, что у нее есть хоть какая-то ценность. Твой отец сумел донести до него главный месседж: его жизнь никому не нужна и ничего не стоит. Ну, и конечно то, что Ким Тэхен — это помеха для жизни Чон Чонгука.

Чимин не отрывал своего взгляда от Юнги. Тот мог проснуться в любой момент, Чимин в это искренне верил. И Пак очень страшился пропустить этот миг. А глаза Чонгука, пока он это слушал, всё больше стекленели.

— И что Тэхен сделал после этого? — спросил он.

— Ты действительно думаешь, что у него был хоть какой-то выбор? — искренне удивился вопросу Чона Оракул. — Его в тот же день исключили из академии. Не дав ему доучиться там всего лишь два жалких месяца. Будущее и карьеру такого перспективного курсанта в один миг тупо уничтожили... Выбросили на помойку. За то, что посмел притронуться к сыну генкомиссара. К тебе, Чон Чонгук.

— Но почему он не связался со мной? Почему ничего мне не рассказал?.. Куда Тэхен после этого пошел?

— Хм. Мы же всё еще помним, что теперь он считает, что он — недостоин и помеха для тебя? — на всякий случай холодно переспросил Чимин. Он наблюдал за страданиями Чонгука без капли жалости. Тэхен намного больше выстрадал. — И что у него никакого выбора быть не могло — это мы тоже помним? Генеральный комиссар — один из первых людей страны. И власть у него — неограниченная. А Ким Тэхен посмел коварно развратить его сына. Его нужно было наказать — жестоко и немедленно. Чем твой папаша и занялся. Тэхен в академию, после своего визита к генкомиссару, не вернулся. Его принудительно отправили в армию.

— Куда?.. Он же отслужил! Я помню, он рассказывал, что уходил на срочную службу между вторым и третьим курсом! И был в морской пехоте!

— В контрактную, Чонгук, — сухо заметил Чимин. — Уже не как срочник, а в чине. Но не просто куда-то, а в некую штрафную дивизию. Там, кроме всего прочего, было много всяких уклонистов, преступников, дезертиров и т.д. Ну, это чтобы Тэхену жизнь медом не казалась. Но Вишенка — мальчик хороший, честный, правильный. Принял то, что случилось, и пытался достойно служить. Но и здесь ему не повезло, — Чимин глубоко-глубоко вздохнул. Добрались они до периода, который он под страхом смертной казни рассказывать не хочет. Но надо. — Командир был там — больной на всю голову... Типа вашего психа... Маньяк, в общем.

Чонгук помнил, что Тэхен не раз об этом упоминал. И с доктором Ли Тэмином об этом говорил.

— Ты был там, — сказал он.

— Был, — Чимин кивнул.

— И ты был одной из его жертв.

— Да... Знаешь, почему меня называют Оракулом?

— Расскажи.

— Я сказал, что эта тварь скончается до рассвета. И он действительно сдох до рассвета, — Чимин помедлил. — Его убил Тэхен. Спасая меня. Это был первый человек, которого он убил, — Оракул вновь замолчал, а Чонгук терпеливо ждал, когда тот продолжит рассказ. — Тэхена отдали под трибунал. Его бы полностью оправдали. Если бы не — и мы не будем этого забывать — он всё еще не был тем, кого твой отец поклялся уничтожить.

Чонгуку показалось, что с него живьем начали сдирать кожу. Он не то, что не дышал, он боялся сглотнуть.

— Что он сделал? — прошептал Чон.

Оракул, не сдержавшись, язвительно хмыкнул.

— Он прислал твоего брата. Мефистофеля. Чтобы тот добился максимально возможного приговора для Тэ. Он допрашивал меня без передыху 26 часов, чтобы я изменил свои показания и заявил, что Вишенка убил этого урода не в целях самозащиты и моей защиты, а хладнокровно и без причины.

— Ты изменил показания?

— Нет, конечно, — Чимин хмыкнул. — Твой брат остался ни с чем. Но, к сожалению, он всё равно смог добиться тюремного заключения для Тэхена.

Снова стало тихо, было слышно только монотонное гудение аппаратуры, которая поддерживала жизнь Мин Юнги.

Как принять тот факт, что любимый старший брат, его хен, сделал так, что человек, которого Чонгук любил всем сердцем, попал за решетку? Глаза отчаянно жгло. Гук смотрел как мерно вздымается грудь его напарника, и не мог заставить себя снова посмотреть на Оракула, и тем самым дать ему возможность продолжить рассказ.

— Сколько он просидел? — негромко спросил Чон.

— Семь месяцев. А знаешь, кто его встречал, когда он вышел?

— Ты? — предположил Гук.

— Я. С тех пор мы с ним вместе.

— И чем Тэхен после этого занимался?

— Был наемником, — после этих слов Чонгук прикрыл руками лицо. Тэхен должен был достичь небывалых высот на государственной службе. А в результате, из-за прихоти его отца, потерял всё. — Пару лет. Участвовал в самых трудных и смертельных миссиях. Знаешь, в таких, когда дают предоплату, а за остатком никто не возвращается, потому что погибают? А Тэхен всегда возвращался. За такие миссии платят офигенное бабло. Ну, потому что чаще всего исполнители не выживают. Вишенка всё всегда успешно выполнял, возвращался за своими деньгами, а охреневшие заказчики без вопросов всё выплачивали, потому что были в шоке, что он выжил. Я, к слову, был тем, кто жил в его ухе. Был его глазами. Хотя и сидел в нашей квартире в Сеуле. Через пару лет Тэ скопил приличную сумму денег и открыл свое охранное агентство. С тех пор мы и занимались этим — охраной. У нас большой штат, и мы предоставляем широкий спектр услуг. За эти годы под нашим крылом побывало много разных людей. Вишенка всегда брал к себе таких же побитых жизнью, как и он сам. Они вставали на ноги и потом шли уже своим путем. Но я, Юнги, и Малыш... Мы были основой этого всего. Его тылом.

И снова они замолчали. Чимин всматривался в лицо Мина, а Гук в очередной раз всё переваривал.

— Я только одного не могу понять, — в конце концов, подал он голос. — Как после всего, что они ему сделали, Тэхен снова связался с моим отцом и братом?

— Из-за тебя, — просто сказал Оракул. — Если ты думаешь, что я не был против — ты круто ошибаешься. Мы столько раз с Вишенкой ругались из-за этого... Однажды в наше агентство пришел его сиятельство — твой отец. Долго нахваливал Вишенку — дескать, как он вырос, каким крутым стал... Говорил, что все эти годы не упускал его из виду и радовался его успехам. Мудак, — выплюнул Чимин. — А затем рассказал, что готовится баллотироваться на пост президента нашей страны. От его партии есть два кандидата. Он и еще один.

— Хан Ли? — спросил Чонгук, вспомнив слова наемного убийцы.

— Именно. Так вот, этот другой — еще тот хмырь. Надумал придушить желание генкомиссара идти в большую политику в самом зародыше. И принялся ему угрожать. Всякое его бельишко перетряхивать, какие-то проколы находить и т.д. Но ничего такого обнаружить он не сумел. Вот тогда и решил этот хмырь взяться за младшего сына генкомиссара, использовать его как рычаг давления. Ну, твой папашка не дурак — у него уши и в стане врага были. Вот он и понял, что нужно как-то тебя из этой глуши вернуть. Но ты ни в какую. А делать-то что-то надо. Ну, он и пошел к Тэхену.

— Я всё равно не понимаю. Почему к нему? Он же жизнь ему разхерачил? Как у него хватило наглости предложить такое? А у Тэхена... глупости — согласиться?

— Прекрасный вопрос. Десять очков Гриффиндору. Но у меня нет на него ответа. Вернее, то, что наглости у твоего отца хватает — этому я не удивляюсь. А вот тому, что Вишенка на это согласился... Генкомиссар сообщил Тэхену, что он не доверяет абсолютно никому — врагов у него до хера развелось. А вот Тэхену — доверяет. Потому что... Доверяет, в общем. Давил он тем, что ты без защиты. И Тэ на это повелся. Но твой отец не был бы собой, если бы не заручился его обещанием, что сам он никакого участия принимать в этом не будет и с тобой лично не встретится.

Вошла медсестра проверить показания мониторов и состояние Юнги, и Оракул прервал свой рассказ.

Пока медсестра делала свою работу, Чимин жадно смотрел на нее, будто она могла сотворить чудо и сделать так, чтобы Мин вышел из комы.

А Гук пытался уместить в своей голове всю новую информацию.

— Твоим охранником был выбран Юнги, потому что он — полицейский в отставке, — продолжил Чимин рассказ, когда медсестра вышла, и к печали Чимина, никакого чуда не совершила. — Сахарочек был отменным полицейским, пока эти уроды не обвинили его в пропаже 100 кг героина...

— Подожди! — в голове у Гука тут же всплыла история, которую рассказывал Тэхен в кафе. — Так тот полицейский — это Юнги-хен?..

Он перевел ошарашенный взгляд на Мина. Честный полицейский, которого подставили и вынудили уйти из органов. Это Мин Юнги...

— Да. Мы познакомились с ним на встрече тех, кто не видит смысла жить... Только не говори Тэхену, что я ходил на такие встречи! Он не знает об этом... — Чонгук заторможено кивнул. — Так как Юнги и так был полицейским, он просто вернулся на службу. Чуть позже к нему на подмогу подтянулся и Бомгю... — и снова Чимин замолчал, вспоминая их красивого и умного Малыша. — Он был хорошим человеком. И очень любил Тэхена. Таскался за ним везде хвостиком, хотел быть, как он. А Вишенка всё боялся, что с ним что-то случится, всячески его опекал... Тэхен нашел его на улице. В подворотне. Его какие-то отморозки избили и бросили там. Тэ привел Малыша к нам, мы его накормили, отогрели, вылечили. И решили оставить. Своего дома у Малыша не было — перебивался в каких-то трущобах. Долгое время он жил с Вишенкой, убирался в доме, покушать им готовил... Потом решил стать независимым, съехал. А Тэ после этого даже домой перестал приходить, его холодильник уже года два не работает, а он этого не замечает... Я присоединился еще позже — мы с Тэхеном окончательно разругались на почве его сотрудничества с твоим отцом, и того, что я больше не хотел, чтобы Юнги рисковал. У меня есть мечта — открыть свой собственный бар. Вот Тэхен и придумал: мы взяли в аренду один из ваших городских баров. Вишенка надеялся, что мне разонравится эта идея и я решу никуда не уходить. Но он не понимал, что дело не в баре, а в том, что я очень от этой жизни устал...

— Ты уходишь?

— Теперь уже точно. Вишенка знает об этом. И бар этот был в тему. Видишь ли, этот хрен, соперник твоего отца, хотел не убить тебя, но подставить. Чтобы генкомиссар не смог баллотироваться на пост президента — с сыном-преступником это тяжело сделать. Ты, Чон Чонгук, себе даже не представляешь, как часто тебя пытались подставить. Бывали случаи, когда Юнги или Бомгю успевали за минуту до какой-то проверки убрать из твоего стола наркотики, пачки денег или факты твоего сотрудничества с бандами. Доверять в участке нельзя было никому, поэтому твой отец запретил перевод новых кадров туда. Конечно, он это сделал еще и для того, чтобы развалить ваш участок... Но это уже другая история. Но вы с Юнги отлично работали в тех делах, с наркотиками. Настолько, что от вас решили избавиться. Но ты тогда поехал на ту наводку один, напарника с собой не взял. Тэхен в городе случайно оказался — приехал проконтролировать, как у нас дела. Потом проследил за тобой, а ты в засаду поперся. Он тебя в последний момент вытащил, хоть самого и подстрелили. Если бы Тэ случайно не оказался в городе, если бы не проследил за тобой, ты был бы уже давно мертв.

Ну, конечно, человек, который его спас, который доставил в больницу, который за руку к нему умирающему привел медсестру Даин — это был Тэ...

— Когда тебя подстрелили, мы все конкретно получили. От Тэхена. Что не проследили, что пропустили. Что Юнги отвлекся, и ты уехал один... После твоего возвращения на службу ситуация очень обострилась. Тот хрен поменял свое решение и теперь уже собирался тебя убить. Нам сообщили, что в город прибудет наемный убийца. Вот тогда в игру и вступил Тэхен.

— В качестве кого?

— В качестве подсадной утки. У него была одна миссия — отвлечь внимание от Юнги. Чтобы киллер решил, что именно Вишенка твой телохранитель, а не Сахарочек. Я специально подобрал для этих целей для него броский и дорогой гардероб. Плюс Тэхена отлично знают в узких кругах — о том, что он занимается частной охраной. У нас получилось, убийца решил, что твой охранник — Вишенка, а не мой Юнги. Так что Сахарочек продолжал спокойно делать свою работу, а Тэхен — отбивать нападения. За эти семь дней на него уже было столько покушений...

— Мой отец знал об этом?

Чимин кивнул.

— Знал. Вишенка это согласовал. Но он не согласовал, что вы снова окажетесь вместе в одной теплой постельке... Едва выяснив это, твой папаша прилетел на крыльях обиды и выставил его перед тобой в самом невыгодном свете. Ну, типа, чтобы ты понял, что ты для него — всего лишь работа, и всегда таким был, — Оракул покачал головой. — Твой отец такое мудло... Тэхен он... Он жутко одинокий. Я никогда в своей жизни не встречал настолько одинокого человека. Я столько лет оставался рядом с ним, чтобы он хотя бы чуть-чуть был менее одиноким.

Чонгук вспоминал все их разговоры за последнюю неделю. А ведь всё было на поверхности. Он просто этого не замечал.

— Знаешь, я ведь специально подталкивал Тэ к тебе... — продолжил рассказывать Оракул. — Надеялся, что после того, как вы ночь проведете вместе, снова почувствуете вкус друг друга, ты высунешь, в конце концов, свою голову из задницы, и начнешь разбираться в том, что же тогда произошло. А выяснив, пошлешь своего отца и брата нахуй, спасешь от них Тэхена, заберешь его и больше никогда от себя не отпустишь, — Чимин безрадостно хмыкнул. — Но я тебя слишком переоценил. Вместо этого ты в очередной раз его унизил и сделал предложение девушке, к которой даже ничего не испытываешь... Жалкое было зрелище.

— В этот раз всё будет по-другому... — негромко сказал Чонгук, сжимая руки в кулаки. — В этот раз я всё знаю...

— Если у тебя получится — я буду только рад. Но, видишь ли, после того, как Юнги подстрелили, а Вишенка ликвидировал киллера, он выбросил свой телефон. Я не знаю, где он и что с ним. И зная его... После того, как он потерял всех нас... Он больше не объявится.

***

Чонгук ворвался в кабинет, в котором временно обосновался проверяющий Чон, и процедил сквозь зубы.

— Выйдем!

Хосок, который в это время разговаривал по телефону, оценив зверское состояние младшего брата, извинился и сообщил собеседнику, что перезвонит ему позже.

Гук, даже не оглядываясь, быстрым шагом направился к лестнице, которая вела на крышу. Хосок печально вздохнул, понимая, что придется мерзнуть, а он не успел захватить свою куртку.

— Ты знал обо всем! — крикнул Чонгук, едва оказался на крыше.

— Конечно же, знал! — Хосок сплюнул и достал из кармана пачку сигарет. Он понимал, что брат уже обо всем в курсе. — Он пришел к отцу и просил разрешения на ваши отношения! О чем он вообще думал?! Бесстрашный или тупой — нужное подчеркнуть! Ким Тэхен был проблемой, которую нужно было решить, и отец ее решил! Убрал его с твоего пути, — жестко сказал Хосок.

— Не говори об этом так, прошу... — Гук схватился за голову, пораженно глядя на старшего брата. — Не заставляй меня разочаровываться и в тебе тоже...

Хосок тяжко выдохнул, а затем глубоко затянулся. Чтобы не видеть глаза Чонгука, полные боли и ненависти, он отошел к самому краю крыши и принялся глядеть куда-то вдаль.

— Ким Тэхен способен только на одно — защитить тебя. Вот и всё, — наконец, негромко произнес он. Хосок выбросил одну сигарету, даже не докурив ее, и тут же достал другую.

— Без того, чтобы не вмешиваться в мою жизнь, вы же не можете? И ломать при этом всё, что мне дорого?

— Это называется забота.

— Нет, — Чонгук обессиленно покачал головой. — Хуйня это, а не забота! Это ведь он, да? Это он пытается закрыть этот участок? Чтобы я вернулся в Сеул? Ты ведь для этого здесь?

Проверяющий вновь повернулся к брату лицом.

— Ты умный. Конечно же я здесь, чтобы закрыть участок. Потому что ты похерил всё и спрятался в этой глуши. У отца не было других методов, кроме как метода кнута. Ведь пряник на тебе не работает.

Гук невесело усмехнулся.

— Бойкотировали работу здесь, не давали ход переводам хороших кадров. Урезали финансирование, заебали постоянными проверками... И всё ради того, чтобы блудный сын вернулся домой! Да вы сами хуже любого преступника!

— Отец собирается баллотироваться на пост президента, — безэмоционально проговорил Хосок, спокойно выслушав яростную тираду младшего брата. — Ему нужна семья, которая полностью будет соответствовать нужной картинке дружной и счастливой семьи. И в которой точно не будет однополой пары.

"И Тэхен об этом знал" — осталось неозвученным Хосоком.

— А счастье сына его не беспокоит?! Безопасность сына его не беспокоит?! Вместо того, чтобы нанимать мне охрану, возможно, не нужно было вообще ввязываться в это всё? Почему?.. Почему вы сделали это с Тэхеном?! — закричал он, и ветер разнес его отчаянные слова во все стороны.

— Ты даже не представляешь, — процедил Хосок, — насколько отец разозлился на него. Тогда, когда он пришел к нему. У него было только одно желание — уничтожить выродка, который соблазнил его сына. А потом еще и имел наглость просить разрешения встречаться с ним! Ким Тэхен — никто! А он хотел разрешения встречаться с сыном генерального комиссара! — Хосок, разозлившись, выбросил сигарету, и снова полез в пачку за новой. — Отец популярно объяснил ему кто он такой, и чего в этой жизни заслуживает. Его исключили из академии. Твою группу отправили на учения, и пока тебя не было, вычистили всё, что было связано с этим уродом. А его отправили в армию. С глаз долой. Может, на этом всё бы и закончилось, но случилась та история, и отец захотел воспользоваться ею на полную, чтобы окончательно похоронить ублюдка.

— Ублюдок в этой истории не Тэхен, — тихо сказал Чонгук, обессиленно опустившись на парапет и даже не чувствуя его холода.

— У меня было задание — сделать так, чтобы Ким сел до конца своей жизни за решетку, — продолжил рассказывать Хосок, который, на самом деле, уже очень давно хотел рассказать Гуку всю правду. — Сгнил в тюрьме. И чтобы никогда из нее не вышел. Но всё пошло не по плану.

— Оракул?

— Оракул, — помедлив, кивнул проверяющий. — Ты уже знаком с ним?

— Да. Видел сегодня.

— Он рассказал тебе свою историю?

— На него напал маньяк, а Тэхен его спас. Правильно?

Хосок задумчиво кивнул, и вновь отошел к краю крыши.

— Если не углубляться в детали, то да.

— А если углубиться в них?

— Если углубиться... Тот чувак был больной на всю голову. По типу вашего Чо Янсона. Да, мне уже известно о том, что личность психа раскрыта... Так вот, он тоже убивал и расчленял свои жертвы. Потом выставлял у себя в баночках части их тел. У него была власть, и он находился в месте, где можно было промышлять, не привлекая к себе внимания — у самой границы с Северной Кореей, там можно было резать пленных, как гусей, и их никто не искал. Но у него было одно существенное отличие от Чо Янсона.

— Какое?

— Он не был зашуганным обществом импотентом. Он был властным и ёбнутым на всю голову садистом.

— Что это значит? — Чонгук, не мигая, глядел на мрачного брата, отшвырнувшего уже шестую по счету недокуренную сигарету.

— Приглянулся ему один смазливый срочник. И вроде, срочников он раньше не трогал, потому что потом могли быть проблемы. Но если ты — больной на всю голову психопат, то со временем тебе становится на все возможные последствия похуй. Поэтому... — Хосок тяжело вздохнул, вспоминая всё то, что произошло много лет назад. — Поэтому вскоре срочник оказался в подвале дома, где этот псих жил.

— И что он с ним делал? — задал вопрос Чонгук, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Что хотел, то и делал. На четвертый день в тот дом пришел Тэхен — было у него какое-то там задание, что-то он должен был генералу доставить. Услышал жуткие крики. Спустился в подвал. На самом деле, как потом оказалось, многие и до этого слышали крики, но никто не рискнул прийти на помощь. Когда люди — стадо, и боятся одного человека, у которого есть власть, вместо того, чтобы всем вместе напасть и обезвредить садиста, они будут молчать и делать вид, что ничего такого не происходит. Но твой Тэхен был не из их числа. Услышав крики, он спустился в подвал и увидел происходящее. Отшвырнул генерала. А тот ему сказал, чтобы он убирался, что он закроет глаза на все проступки Кима, и даже поможет ему уехать отсюда. Но, конечно, Тэхену на эти слова было плевать. Завязалась драка, в процессе которой Ким убил генерала. После этого он быстро доставил Оракула в медсанчасть, а его самого арестовали.

— И ты за это собирался засадить его на всю жизнь в тюрьму? — едва сдерживаясь, чтобы во всю глотку не заорать, тихо спросил Чонгук.

— Как я уже сказал, у меня было задание нашего с тобой отца.

— Ты допрашивал Оракула 26 часов.

— Да, — Хосок задумчиво смотрел вдаль. — Я приехал, и Пак Чимина забрали из госпиталя и доставили в допросную. Он был растерзанным, в кусках. Плакал постоянно. Просил, чтобы я его не мучил и отпустил. Называл меня Мефистофелем. Но я без передыха допрашивал его 26 часов. Без еды, воды, медицинской помощи и сна — Пак Чимин из одного ада попал в другой.

— Но ты его не сломал, — в Гуке ненависть и презрение к брату соединились в один жгучий горький коктейль.

— Не сломал... — согласился тот. В его голосе слышалась явная грусть. — Он даже не был знаком с Ким Тэхеном, не знал кто это. Кроме того, что тот его спас. И всё, что ему нужно было сделать — это сказать, что убийство генерала было не защитой, а предумышленным убийством, — проверяющий невесело усмехнулся. — Но он продержался. Плакал, но своих показаний не изменил... Мне так и не удалось его сломать. Такую силу духа, — медленно проговорил он, — я больше никогда не встречал — ни до, ни после этого.

Чонгук внимательно следил за всеми эмоциями, быстро скользившими по лицу его брата.

— Вижу, ты его не забывал.

Хосок иронично хмыкнул. Достал новую сигарету, но поджигать ее не спешил — только задумчиво вертел ее между пальцами.

— Мне твой Тэхен говорит, что я — конченный ублюдок, и моя тяга к Оракулу попахивает извращением. Что бы я ни делал, он не дает мне встретиться с ним. Чтобы тот не вспоминал о том, что произошло почти десять лет назад.

Этот день вывалил на Гука столько информации, разрывавшей, коловшей и резавшей его изнутри. С каким-то отрешенным удивлением он подумал, что, на самом деле, очень многого не знал о своем собственном брате. Например, об этом.

— Пак Чимин не одинок, — напомнил он ему.

— Я знаю. Мин Юнги.

— Ты говорил, что сам отбирал тех, кто будет меня охранять. Ты ведь не просто так выбрал Юнги?

На лице проверяющего вновь появилась усмешка. Хосок всегда прикрывал свои настоящие мысли и чувства этими долбанными ухмылками.

— Не просто так. Оракул всегда таскается за Мином. Куда Тэхен пошлет Мина, туда и Оракул едет. И я хотел увидеться с Чимином.

— Увиделся?

— Нет.

— Почему? — допытывался Гук.

Чон Хосок помедлил, прежде чем ответить.

— Тоже не хотел, чтобы он вспоминал.

— Ты влюблен в него, — не то вопросительно, не то утвердительно проговорил Чонгук.

Хосок молчал, глубоко задумавшись. Молчал и Гук.

— Тэхен прав, — в конце концов, сказал он. — Ты — больной ублюдок. И твоя тяга к Пак Чимину — такая же ублюдочная, как и ты сам.

Чонгук поднялся со своего места и направился к выходу. У самой двери его нагнали слова брата.

— Если бы тогда, десять лет назад, я знал, кто такой Ким Тэхен, я бы никогда не сделал того, что сделал. Но тогда он был для меня всего лишь выскочкой, безродышем, который соблазнил моего младшего брата и имел наглость заявлять на него какие-то права. Но все последующие после этого годы я не упускал Ким Тэхена из виду. И да, если бы я знал его тогда так, как знаю теперь, я бы не встал на сторону отца.

Гук, не оборачиваясь, вышел.

Чонгук медленно, едва передвигая потяжелевшие ноги, вышел из участка и присел на ступеньки.

На нем всё еще была окровавленная рубашка Тэхена, а в голове творился какой-то бедлам. Хотя нет, как раз сейчас всё, наконец, вставало на свои места. Паззлы находили правильные положения, и вырисовывалась цельная картина.

Картина, которая заставляла хотеть всё развидеть. Чтобы как Танос — щелкнуть пальцами и всё изменить. Потому что лучше бы Тэхен не любил его и действительно интересовался только его телом, или просто делал свою работу. А не пострадал настолько сильно из-за своих чувств к нему.

Гук в отчаянии схватился за свои волосы и несколько раз их дернул. Вещи, которых не изменить, болят больше всего.

Кто-то присел на ступеньки рядом с ним.

Чонгук устало повернул голову и столкнулся с внимательным взглядом суперинтенданта.

— Ты в порядке? — негромко спросил он.

Гук отрицательно покачал головой.

— Нет. Я не в порядке.

Шеф полиции по-отечески погладил его по голове.

— Умные люди говорят, что всё проходит... Пройдет и это.

Чон помолчал.

— Я не хочу, чтобы это проходило. Потому что если пройдет, значит, мне станет легче. А мне не должно становиться легче. Я не имею на это права.

Суперинтендант с тревогой глядел на своего подчиненного.

— Не нужно так говорить... Мы все заслуживаем прощения. И все делаем ошибки... — оба какое-то время бесцельно наблюдали за сухими листьями, которые увлеченно кружились на ветру. — Ты уйдешь от нас? — спросил суперинтендант. — Я — начальник небольшого провинциального участка, который высшее руководство хочет закрыть... Под моим началом было не так много действительно хороших копов. И, кажется, я их всех потерял. Мой верный секретарь. Он работал у меня меньше года, но каким-то образом стал едва ли не моей семьей... Но он ушел... А лучшая пара детективов... — он печально вздохнул.

— Суперинтендант... — Чонгук потер слезящиеся глаза. — Не переживайте. Один от вас точно не уйдет. Я останусь.

Тот благодарно улыбнулся.

— Зови меня Намджун-хеном. Только, конечно, в нерабочее время, — тут же быстро добавил он.

— Намджун-хен, я не уйду.

— Ты хороший парень, Чон Чонгук. У тебя сложная семья, которая задает очень высокую планку. Нелегко идти своим путем, когда тебя упрямо заворачивают туда, где ты быть не хочешь. Но ты сам, несмотря ни на что, выбрал свой путь. Ты молодец.

Гук проследил взглядом за порхающей рядом с ними веселой птичкой.

— Намджун-хен... Я обижал очень хорошего человека. Я был несправедлив к нему. Я не сумел разглядеть, как болело чужое сердце. Потому что был слишком занят сохранением своего.

Кажется, суперинтендант догадывался, о ком говорил его подчиненный. В конце концов, та вчерашняя сцена, свидетелем которой он стал, была уж слишком красноречивой.

Много страсти, много чувств и слишком много недопониманий.

— Говорят, — сказал он, — что нужна всего минута, чтобы заметить особенного человека. Всего час, чтобы его полюбить. А затем вся жизнь, чтобы его забыть...

Они вновь замолчали. Было холодно, и уже надо было расходиться.

— Намджун-хен, можно вопрос? — дождавшись кивка, Чонгук продолжил. — Что происходит между вами и судмедэкспертом Кимом?

— А что происходит? — удивился суперинтендант.

— Вас не раз видели ночью выходящим из его дома... Люди говорят, что вы... хм... вместе. Я почему спрашиваю. Сокджин — мой друг, но он ничего не рассказывает. И я только хочу узнать... Он хоть и крепкий снаружи, но, как и многие, мягкий внутри. Вы же не сделаете ему больно?

— О чем ты вообще?! — в высшей степени охренел Намджун. — Мы в шахматы играем!

Чонгук окатил начальника скептичным, полным недоверия взглядом.

— В какие шахматы?.. — не поверил ни единому слову он.

— В обычные... 64 клетки, 16 светлых и 16 темных фигур... Сокджин-хен научил меня, и мы таким образом снимаем стресс!

— Ого... Я думал, что вы стресс по-другому снимаете...

— Как тебе не стыдно такое думать! — суперинтендант погрозил ему пальцем. И покраснел. — А если бы Сокджин-хен такое услышал??

— Так он слышал!

— Ох... Серьезно?? И что он сказал? — полюбопытствовал шеф полиции.

— Что, что... Ржет, как конь.

— И это его... не смущает?

— Да нет, — Гук с интересом разглядывал своего начальника. — Вы как в... шахматы с ним стали играть, так таким пошляком заделались. Всё про какие-то колы в своей заднице говорите.

Суперинтендант снова покраснел.

— Вы как-нибудь попробуйте с ним не только в шахматы играть, — посоветовал Чонгук, поднимаясь на ноги.

Намджун поднялся следом и отряхнул форменные брюки.

— Детектив Чон. Серийный убийца идентифицирован. Хоть у нас сейчас и нет доказательств, но это уже дело пары дней. Мы сумеем достать ордер на обыск его дома, магазина и всех мест, где он бывал и где могут находиться улики. Он в бегах, и я запрошу его в национальный и в международный розыски. Вы проделали отличную работу... Советую вам взять отпуск и привести голову и душу в порядок. Не приходите завтра на работу.

В другое время Чонгук бы возмутился тому, что его отстраняют от собственного расследования, но сейчас он только благодарно кивнул.

— Спасибо, суперинтендант.

Он еще раз кивнул ему на прощание, и медленно пошел дальше по улице, даже не вспоминая о том, что возле участка припаркована его машина.

Иногда нужно просто пройтись.

***

Чонгук бесцельно смотрел сквозь пелену дождя, упорно барабанившего ему в окно. Было темно, и на стекле играли тусклые блики от настольной лампы.

Гук пригубил еще напиток из невысокого граненого стакана. Неделя отпуска. Неделя упорных тренировок в зале до седьмого пота, и бурбона вперемешку с тихим джазом по вечерам.

Тоска полноправно поселилась и в этом доме, и в самом Чонгуке. И уже ничто не могло этого изменить.

Его грустные размышления прервал резкий звонок телефона. Он без интереса взглянул на незнакомый номер и нажал "Отклонить". Но звонок повторился. А затем еще и еще раз. Уже раздраженный, Гук гаркнул в трубку.

— Кто?!

Сначала был слышен шелест, а затем тихое:

— Звездочка?..

Пораженный, Чонгук мгновенно вскочил на ноги.

— Тэхен?.. Это ты?.. Ты где?! Говори! Не молчи!!

— Да, это я... Звездочка... Я звоню попрощаться... Я обещал тебе, что в этот раз попрощаюсь, перед тем, как уйти...

Гук облегченно выдохнул и опустился обратно на стул.

— Я так рад, что ты всё же позвонил! Я боялся, что ты меня вычеркнул и больше не объявишься. Не нужно прощаться! — быстро добавил он. — Пожалуйста, возвращайся!

Вновь послышался шелест и тихий вздох.

— Ты не понял, звездочка... Я нашел Чо Янсона.

— Хорошо... Отличная новость! Где ты?

— Его больше нет. Я убил его. За Малыша.

Гук стиснул кулаки, а затем сам себе ободряюще кивнул.

— Не переживай за это. Мы всё решим. Мы оправдаем тебя. Ты больше не вернешься в тюрьму. Я обещаю.

— Ты не понял, звездочка... — снова тихо повторил Тэхен. — Я убил его. А он — меня...

Глаза Чона от шока широко распахнулись.

— Что?.. Что такое говоришь?.. Где ты?!

— Он успел всё же всадить в меня нож, как в Малыша... Проворным оказался... Гаденыш... Но это даже к лучшему.

— Тэхен, скажи мне, где ты? Я сейчас приеду! — Чонгук крепко стиснул зубы. Он уже метался по гостиной, не понимая, что ему делать и куда бежать. — Мы успеем, мы доставим тебя в больницу, и ты будешь жить!

Но Тэхен его будто и не слышал.

— Я даже рад... Скоро снова увижу Малыша. Я так по нему скучаю...

— Тэхен, ты вообще о чем?.. Где ты?!

Гук пытался придумать способ, как сообщить диспетчеру, чтобы тот отследил номер телефона Тэ, но отключать звонок было нельзя, а других телефонов в доме не было.

— Это всё к лучшему...

— Тэхен, послушай меня... Ты должен жить!

— Зачем? — тихо спросил Тэ. — В этом больше нет никакого смысла... Малыш мертв, Юнги почти мертв, Чимин ушел.

— Нет, нет, нет! — в голове Чонгука мысли мешались от понимания, что нужно срочно что-то сделать. — С Юнги всё в порядке! Он пришел в себя и уже пошел на поправку! — Гук бессовестно врал, но другого варианта просто не было. — А Чимин... Я виделся с ним, и он очень хочет тебя увидеть! Он очень расстроен, что ты выбросил телефон!

— Правда?.. — после паузы прошептал Тэхен. — Юнги пришел в себя?.. — в его голосе было столько тщетно скрываемой им надежды.

— Конечно! — продолжал врать Чонгук. — И я! Не забывай обо мне! Чимин мне всё рассказал, и я очень хочу тебя увидеть!

— Звездочка... — Тэхен очень тихо вздохнул. Было слышно, что каждое слово дается ему с огромным трудом. — Ты сам говорил, что наши судьбы давным-давно разошлись по разным сторонам этой планеты... Правда, хорошо, что ты не испортил себе жизнь из-за глупой интрижки? — беззлобно поддел он его.

Гук перестал метаться по комнате и застыл. Когда он, в свое время, бросал Киму эти бездушные слова, то даже не понимал, что всё было как раз наоборот. Это не он, а Тэхен из-за их отношений испортил себе жизнь.

— Тэхен... Прошу тебя, умоляю... Скажи, где ты сейчас!

— Если бы ты только знал, как тогда, на Хэллоуин, я хотел тебе ответить: "Я тоже"... Не сложилось... Но тебе точно будет лучше без меня... — он не слушал того, что Чонгук сразу же закричал: "Нет!". — Ты женишься на Даин. Она действительно хорошая девушка... И вместе вы будете очень счастливы. Вы построите отличную семью... У вас будет дом, дети и правильная, хорошая жизнь.

Гук, как был, выскочил из дома и бросился в гараж.

— Нет! Я хочу жить в этом доме не с ней, а с тобой! Тэхен.... Скажи мне, где ты... Умоляю!.. Ну же!..

— Вы проведете жизнь вместе и состаритесь вместе. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив... А меня не вспоминай, не нужно... Не отравляй себе мысли этим, — он снова вздохнул. — Ну, хорошо... Разве что иногда, очень редко... Оставшись наедине сам с собой, можешь воскресить в голове те мгновения, когда нам было хорошо... И мы улыбались...

Всё внутри без анестезии разрывалось на части, потому что Чонгук понимал, что Тэхен не скажет, где он сейчас, не даст ему возможность спасти себя, и умрет где-то один под дождем.

— Обещай мне это, звездочка. Обещай, что ты женишься на Даин и будешь счастлив. Ну, же... Я умираю, нельзя отказывать умирающим в их последней просьбе... — укоризненно заметил Тэ.

— Нет, Тэхен... Я не смогу тебе этого пообещать! Я не хочу быть с Даин! Я хочу быть с тобой!

— Гуки, не забывай, это я взял Даин за руку и привел ее к тебе... — голос Кима становился всё тише. Чонгук только сейчас осознал, что шорох, который он постоянно слышал — это падающие с неба капли дождя. Тэхен действительно где-то умирал под дождем один.

— Тэхен, я не буду этого обещать! — твердо сказал Гук. Его машина уже мчалась по трассе, ярко освещая фарами мокрую дорогу.

— Пообещай... — голос Тэ уже был похож на шелест. Пришлось прислушиваться — настолько тихо он говорил. Его слова мгновенно растворялись в дожде. — Прошу...

Слезы текли по щекам Чонгука, когда он прошептал: "Обещаю".

Тэхен удовлетворенно и облегченно выдохнул.

— Вот и хорошо... Звездочка... Ты же говорил, что не будешь плакать, когда я уйду, — с легкой укоризной добавил он.

— Я соврал, — прошептал в трубку Чонгук.

— Всё хорошо... Ты будешь счастлив... А я... Я скоро увижу Малыша... И навсегда останусь молодым.

Он еще раз судорожно вздохнул, а после этого связь оборвалась. И сколько бы Чон не кричал в трубку, ответом ему была только тишина.

***

Чонгук, засунув руки в карманы, наблюдал, как медицинскую каталку осторожно доставляют к ждущему ее вертолету.

На каталке лежал мертвенно бледный Мин Юнги, а возле него, не отходя ни на секунду, ни на сантиметр — такой же бледный Чимин.

Холодный порыв ветра прошелся по крыше, но напряженный Оракул даже не поежился, хотя одет был совсем не по погоде.

Когда Юнги разместили в кабине, Чимин подошел к ожидающему его Чону.

— Всё готово. Сейчас будем взлетать.

Врачи, наконец, разрешили транспортировку Мина в Сеул, и Чимин тут же организовал медицинский трансфер.

— Берегите себя.

Оракул кивнул и крепко обнял себя руками.

— Доктора говорят, что Юнги стало лучше... Хоть он пока и не просыпается... Обещают, что скоро мой котенок может выйти из комы... В Сеуле есть крутые специалисты, они нам помогут...

— Конечно, — Гук ободряюще сжал плечо Чимина. — Так и будет.

— Никаких новостей? — Оракул умоляюще посмотрел на Чонгука. Но тот отрицательно покачал головой.

— Никаких, — обессиленно ответил он.

Они проследили звонок и нашли место, откуда звонил Тэхен. Тем же утром полиция во главе с Чонгуком уже была в ста пятидесяти километрах на юг от их города, в густом лесу. Там находился старый домик лесника, в котором и прятался Чо Янсон.

Чо Янсона они тоже нашли. Мертвого, конечно.

А вот Ким Тэхена не нашли. Только лужу его крови.

— Как ты думаешь, — поколебавшись, спросил Чонгук. — Он мог выжить?

Оракул кивнул.

— Мог. У него есть все качества и умения, чтобы выбраться из леса и найти помощь, даже будучи серьезно раненым.

Тогда Гук задал еще один вопрос.

— Как ты думаешь, он выжил?

Чимин еще больше помрачнел, и только крепче обнял себя руками.

— Я не знаю... Он считал, что у него не было причин бороться за свою жизнь.

Пилот завел двигатель и окликнул Чимина. Тот махнул рукой, давая понять, что сейчас будет.

— Ну что ж... Пока... — Оракул, поколебавшись, обнял на прощанье Чонгука.

— Держи меня в курсе здоровья хена... — попросил, отстраняясь, Гук. Он достал из кармана брелок с медвежонком. — Тэхен очень хотел его назад... Так что...

Чимин взял медвежонка, кивнул Гуку и побежал к вертолету, заскочив в него практически когда тот уже взлетал.

Некоторое время еще была видна точка улетающего в Сеул вертолета, и даже был слышен его удаляющийся шум. Но затем всё стихло.

Чон стоял и смотрел ввысь. Как небо затягивало тяжелыми, свинцовыми дождевыми тучами.

Ну, вот и всё, все разъехались, всё возвращается в норму. И он, как и хотел, теперь может вернуться к своей обычной неспешной жизни.

Чонгук запрокинул голову вверх и прикрыл глаза.

Ему на лицо упала одна, вторая холодная капля.

Небо плакало вместе с Чон Чонгуком.

***

Весна слепила — яркими красками, теплом и всеобщим благоуханием.

Чонгук любил этот период — когда можно было забросить куда-то тяжелую зимнюю куртку, нацепить на нос любимые зеркалки и рассекать по городу на своем внедорожнике, впуская свежий воздух в слегка приоткрытые окна.

Он немного опоздал на работу — пришлось с самого утра давать показания в суде. Но теперь, с крепким черным кофе наперевес, Гук, в конце концов, добрался в свой родимый участок.

Прямо перед зданием толпились люди. Среди них были рабочие — в участке шла грандиозная реконструкция. Но были и непонятные персонажи с вещами.

— Что за шабаш? — Чон подошел к суперинтенданту, который с блаженной улыбкой наблюдал за тем, как работники вешали огромную табличку с названием их полицейского участка.

— О, Чонгук-и, ты уже на месте! Как всё прошло? — участливо поинтересовался он.

Гук кивнул.

— Нормально. Адвокат пытался подловить меня на перекрестном допросе, но у него ничего не получилось.

— Никогда в тебе не сомневался! — расцвел шеф полиции. — Мой любимый работник! — громко крикнул он, и Чонгук не смог сдержать улыбки — суперинтендант был таким счастливым, потому что у их участка №2 начиналась новая жизнь.

Им выделили огромный бюджет, заменили всё старое оборудование, полностью укомплектовали их новую криминалистическую лабораторию, прислали работать сюда лучшие кадры из Сеула и даже поставили крутейшую кофемашину.

И их не закрыли. Да.

Чонгук после всего, что случилось, всего раз увиделся и поговорил со своим отцом. Сказал ему всё то, что хотел.

— Я не жду от тебя одобрения. Оно мне и не нужно. Но единственное, о чем я тебя прошу — не мешай мне жить. И я не вернусь в Сеул, даже если ты сейчас закроешь место, где я работаю.

Генеральный комиссар после этого отменил свои приказы по уничтожению их участка.

А еще Чонгук сказал ему: «Я всегда любил Ким Тэхена. И всегда буду его любить. И мне всё равно, как ты к этому относишься».

Отец на это ничего не ответил, но Чонгук знал, что сообщение адресату было доставлено.

Несмотря на свое упрямство, генеральный комиссар всё же жалел, что когда-то настолько поддался своим эмоциям, уничтожив карьеру перспективного курсанта.

А еще он, к слову, снял свою кандидатуру с выборов президента. Потому что подобные покушения на Чонгука, да и на остальных членов его семьи могли повториться. И да, генеральный комиссар сделал правильный выбор.

С Даин Гук разошелся на следующий день после последнего разговора с Тэхеном. Невзирая на то, что он пообещал Тэ, у него и в мыслях не было оставаться с ней и дальше.

Чон рассказал ей всё, как было, и попросил прощения за свои измены с Тэхеном. Даин простила. Она действительно была хорошей девушкой.

Чонгук очень надеялся, что она найдет себе того, кто будет ее любить, ценить и сделает ее счастливой. Но это точно не он.

Потому что у Чона в сердце навсегда красивый парень по имени Тэхен. Даже если его никогда не будет рядом. Но это никак не отменяет и не отменит чувств Чонгука к нему.

Дело маньяка, которое было таким большим и значимым, в итоге прошло мимо Гука. Как воздух из лопнувшего воздушного шарика, так и из Чона исчез к нему весь интерес.

Он со стороны наблюдал, как Кёныль совместно с детективом Хваном, который заменил Чонгука, реабилитировал свои косяки и сумел качественно составить всю доказательную базу против Чо Янсона.

Следственная группа обнаружила в подвале дома родителей психа даже не шкатулку или ящик, а целую коллекцию из личных вещей, прядей волос и даже ресниц жертв. Все они находились в отдельных книжечках, пронумерованные и подписанные.

Чо Янсон за годы своей жуткой деятельности убил 39 человек, большинством из которых были бродяги, сезонные рабочие и случайно попавшие в район путники. Если бы Янсон не поддался своей ярости из-за Кан Со У и не убил детектива Ана, он бы успешно совершал убийства еще много лет.

Кан Со У должен был стать сороковой жертвой. Но не стал.

После своего пробуждения он быстро пошел на поправку, память к нему благополучно вернулась, и он рассказал, как после школы по своему обыкновению забежал в магазинчик к Чо Янсону, с которым был в приятельских отношениях.

Тот угостил парнишку персиковой жвачкой и рассказал, что в заброшенном доме №4 вылупились детеныши дрозда. И предложил вместе на них посмотреть.

Янсон воспитывался в очень религиозной семье. Его отец с детства заставлял сына зазубривать псалмы и за каждую провинность жестоко избивал, оставляя его ночевать в подвале. Это и привело к тому, что он стал тем, кем стал.

Под влиянием библейских мотивов Чо Янсон уверовал, что является избранным. Он считал себя реинкарнацией пансу — слепого жреца, способного призывать божество Сандже. По ночам Янсон "слышал" голос Сандже, который говорил ему, кого нужно убить.

Чо Янсону нравился Со У, он видел в нем друга, которого у него никогда не было. Но когда он услышал от детектива Ана, зашедшего в его магазин, о слухах, которые ходят вокруг Со У в школе, то пришел в ярость. И решил изгнать зло и из своего соседа, и со всего района, проведя ритуал, который когда-то, много веков назад, совершали их предки. И о котором он много читал, пока сидел в подвале, запертый там своим отцом.

Обо всем этом полицейские узнали из дневника, который Янсон скрупулезно вел много лет. Чонгук тоже читал этот дневник. И то, как псих ненавидел его и жалел, что Чон не подорвался на его бомбе. И как насмехался, что благодаря тупым копам остается вне подозрений, и может продолжать совершать свои преступления.

Чонгук это всё читал, знал обо всех деталях расследования. Но для него всё же это дело завершилось словами Тэхена: "Звездочка, я убил Чо Янсона. За Малыша".

Первое время было тяжело возвращаться к обычной жизни. Но Чон заставлял себя радоваться тому, что раньше доставляло ему удовольствие — своей работе, общению с Сокджином, хорошему кофе на лавочке в парке.

Понемногу проходила эта заторможенность, сковавшая его и прочно обосновавшаяся в его голове в тот миг, когда он узнал всю правду. Но деревянный кол, который был загнан ему в самое сердце, так и остался на месте. Чонгук не жаловался. Его сердце ежедневно болело. Но так и должно было быть.

— Так что за шабаш, Намджун-хен? — переспросил Гук.

— Тссс! — тут же набросился на него шеф. — Люди вокруг!

Чонгук насмешливо закатил глаза.

— Извините, что за шабаш, суперинтендант?

— К нам прибыло очередное пополнение. Сейчас регистрируются. К слову, — Намджун повернулся всем корпусом к Чону. — Прибыл и твой новый напарник.

У Чонгука тут же резко понизилась шкала его настроения.

— Мой напарник — Кёныль! — хмуро заметил он.

— Напарник, который даже не детектив, — язвительно парировал шеф. — Чонгук, мы с тобой договорились, что это временно и неофициально. Пусть патрульный Юн сначала сдаст все экзамены, получит значок, и только тогда я подумаю. А теперь — ша! Я больше тебя не слушаю. Марш работать!

Рассерженный, Чонгук зашел внутрь и тут же столкнулся с Кёнылем, который перетаскивал из их кабинета свои вещи.

— О, детектив Чон! Вы опаздываете!

— В суде был, — проворчал Гук. — Ты куда это с вещами?

— Так меня попросили из вашего кабинета. Стол теперь не мой, вешалка там не моя, полка в шкафу — тоже. Перевели в общий кабинет к Хёнджину и Феликсу.

— Так чего ты тогда сияешь? — недовольно осведомился Чонгук.

Кёныль вообще в последнее время постоянно был в хорошем настроении. Ему удалось сделать так, что Мун Ёджон, которую он по просьбе Ким Тэхена опекал, всё же нашла в себе силы уйти от мужа-тирана. Более того, кажется, у них с патрульным Юном что-то намечалось в романтическом плане.

— Да так…

Он хмыкнул и потащил ящик со своими вещами дальше.

Гук раздраженно покачал головой — он ненавидел перемены.

Всё его хорошее настроение после вчерашней поездки в Кванджу, где обосновались Чимин и Юнги, мгновенно испарилось.

Он все выходные провел у них — Чимин всё же открыл свой собственный бар, и каждый раз, когда Гук приезжал к ним, заставлял его там нехило впахивать.

Чонгук с Мином постоянно пытались избежать смены за стойкой, за что, конечно же, получали от Чимина.

Оракул в гневе — еще то забавное зрелище. Юнги каждый раз тащится от этого, как впервые.

В Кванджу, кстати, Юнги и Чимин переехали не просто так. Теперь Чимин три раза в неделю ходил на прием к доктору Ли Тэмину. И эти визиты ему очень помогают. Оракул больше не боится выходить на улицу и не контролирует Мина так сильно, как делал до этого.

В общем, хорошее настроение коту под хвост. Раздосадованный, Гук рывком распахнул дверь.

В его кабинете действительно уже кто-то был. Очевидно, почему Кёныль так быстро сбежал.

Неизвестный, в это время смотревший в окно, услышав звук, обернулся. И Чонгук так и застыл на месте, глядя в самые любимые в мире глаза.

— Чонгук-и, — позади него нарисовался радостный суперинтендант. — Познакомься: это твой новый напарник. Представьтесь, пожалуйста, — обратился он к Тэхену.

Тот, помедлив, подошел ближе.

— Ким Тэхен. Здравствуйте, — он слегка склонил голову и подарил полуулыбку охреневшему Гуку. А затем протянул свою руку для приветствия.

Но Чонгук тупо смотрел на него, не двигаясь, пока суперинтендант не толкнул его в бок.

Гук кашлянул и пожал протянутую руку, всё еще пытаясь осознать, что происходит.

— Чон Чонгук... Добро пожаловать к нам в участок... Меня называют Зверем, и у меня тяжелый характер.

Тэхен снова улыбнулся.

— Я думаю, мы всё же сработаемся.

— Не буду вам мешать. Знакомьтесь, обустраивайтесь, — шеф полиции отошел к двери, но уходить не спешил.

— Да... Это твой стол, — Гук, не отрывая взгляда от Тэ, указал на стол, который сначала занимал Юнги, а потом — Юн Кёныль.

Тэхен взглянул в ту сторону.

— Он занят, — заметил Ким.

Там действительно лежали вещи, которые радостный Кёныль еще не успел забрать.

Чонгук быстро подошел к столу и все их без разбору сбросил в корзину для мусора.

— Это был мусор. Располагайся.

Тэхен, тщетно пряча усмешку, поднял с пола свой большой дорожный рюкзак и поставил его на стол.

На рюкзаке ничего не было, кроме прикрепленного металлического медвежонка с нацарапанным на животике числом «28».

— Ты где-то уже остановился? — спросил Чонгук, жадно поедая глазами каждый миллиметр своего нового напарника.

Тэхен был всё таким же охуенно красивым. Настолько, что глаз нельзя было отвести. В темно-синей футболке, черных джоггерах и черных кроссах. Смотрел на Гука просто, и глаза, хоть и утомленные, но улыбались.

И всё же было видно, что он волновался, не зная, как Чонгук его примет.

— Пока нет, — он пожал плечами. — Только приехал в ваш город. И это — все мои вещи, — Тэ кивнул на рюкзак, в очередной раз остановив свой взгляд на медвежонке.

— У меня большой дом, — моментально сообщил Гук. — Он в лесу. Свежий воздух, соседей нет, крутой зал для тренировок.

Губы Тэхена дрогнули.

— Звучит заманчиво.

— Но, — так же быстро добавил Чон. — Есть одна проблема.

Тэхен напрягся.

— Какая?

— Так получилось, что в моем доме только одна кровать... Но я могу поделиться ею.

Тэ куснул щеку изнутри, чтобы не улыбаться.

— На самом деле, мне это подходит. В тесноте, да не в обиде.

— Точно не в обиде… — пробормотал Чонгук, снова, как и много лет назад, без остатка растворяясь в своем красивом соседе по комнате. Но больше ни о чем не жалея.

А Тэхен, и это было видно, слегка смущался неприкрытому обожанию в глазах Гука.

— Я всё же пойду… — сияя улыбкой негромко проговорил суперинтендант, выходя из кабинета, но при этом оставляя щель в двери.

Оказавшись с той стороны, он с любопытством заглянул в щель.

— Подглядываем? — неожиданно услышал вкрадчивое на ухо.

— Аааа! — от страха завизжал Намджун, но Сокджин тут же прикрыл его рот рукой.

— Да что ж такое! Не ори! Я тоже хочу посмотреть.

Судмедэксперт заглянул в приоткрытую дверь, чтобы стать свидетелем того, как руки Чонгука забрались под футболку Тэ.

— Ух ты! А он хорош… — Сокджин с интересом наблюдал за Гуком, который крепко прижимал к себе Тэхена, всё увереннее его лаская. И за Кимом, запрокинувшим голову назад и в блаженстве прикрывшим глаза.

— Патрульный Юн! Вы куда? — суперинтендант строго смотрел на Кёныля, который прямой ходкой направлялся в кабинет.

— Хочу свои вещи забрать, — пояснил тот. — Они на столе лежат.

Шеф сурово покачал головой.

— Там уже ничего не осталось. Купишь новые, патрульный. А теперь — вон!

Когда Кёныль испарился, Сокджин полюбопытствовал.

— Так как же всё так удачно получилось?

— Оказалось, что Мефистофель — не такой уж и Мефистофель, — Намджун и сам в это не мог поверить после личного знакомства с демоническим проверяющим Чоном. — Он всё порешал. В конце концов, Ким Тэхену оставалось всего два месяца до выпуска из полицейской академии.

— Это, конечно, не мое дело, — заметил Сокджин, указывая рукой на дверь, — но я бы посоветовал тебе дать этим двоим отпуск.

— У Кима только первый рабочий день! — возмутился суперинтендант.

Судмедэксперт поднял обе руки вверх.

— Всего лишь предложение, вызванное шоком от увиденного.

Шеф полиции осторожно прикрыл дверь, не давая больше Сокджину наблюдать за происходящим, и они отошли подальше.

— А у вас случайно нет таблички по типу «Не беспокоить?» — спросил судмедэксперт, всё еще с сомнением глядя на закрытую дверь в кабинет Чонгука и Тэхена. — Честно, вам сейчас такая бы очень пригодилась…

Намджун вздохнул. Он уже и сам о такой подумывал. С тех пор, как судмедэксперт Ким едва ли не ежедневно стал приходить к нему в кабинет. В шахматы играть. Вот только у него в кабинете не было шахмат.

— Надеюсь, ты же понимаешь, — между тем продолжил Сокджин, — что этому городу — пиздец? Они разнесут его на щепки — мрачный детектив Чон и бывший наемник Ким?

Шеф полиции еще раз печально вздохнул, а затем кивнул.

— Понимаю… Но знаешь, — Намджун всё же улыбнулся, — что-то мне подсказывает, что детектив Чон больше не будет мрачным.

***

Ау, ты на месте?

Вы встретились?

Как он отреагировал?

Был рад?

Плакал?

100% плакал

Вы уже целовались?

Делали это самое? 😁

Ну, там....... 😁

А глубокий? 😁

Ну, где ты? : -(

Приедете на выходных?

Устроим двойное свидание

Ау!

Всё в порядке?

Ты счастлив?

Не молчи!

Бармен, ты нам мешаешь!

Фу, изыди!

ВИШЕНКА!!!......

Чимин

На все вопросы

Тэхен [03:11]:

Да :)

— Даже не знаю, что сказать...

Суперинтендант действительно не знал, что сказать. На его памяти это было впервые — то, что он не мог подобрать слова, чтобы описать свои чувства.

На его памяти впервые было и то, что лучшую пару его детективов арестовали копы из ненавистного им участка №1.

— Скажите, — всё же выдавил он из себя, — вы же ненавидите меня за что-то, ведь так?..

— Никак нет! — бодро отрапортовал Чонгук, стараясь прикрыть собой Тэхена и, в особенности, синяк на его скуле.

— Они оскорбляли Гуки, — проворчал Тэ, роясь в карманах в поисках мятной жвачки. — Тупые копы участка №1. Я их хорошо запомнил еще с прошлого раза. Суперинтендант, я с вами согласен. Нам нужно объявить им войну.

— Нет! Нет! — быстро вставил Чонгук. — Никакой войны! Это всего лишь мелкое недоразумение!

Суперинтендант помолчал, что-то усиленно обдумывая.

— Ты действительно думаешь, нам стоит объявить им войну? — заинтересовано осведомился он, а Гук закатил глаза, ловя на себе хитрый взгляд Тэхена.

— Мы не будем никому объявлять войну, — проворчал Чонгук, когда они с Тэ вернулись в свой кабинет.

— А по-моему, неплохая идея, — не согласился Ким, тут же направляясь к своему столу. — Будет весело. Это немного взбодрит нас всех, усилит командный дух, так сказать... Скоро эти ваши награждения за лучший участок региона. Мое мнение — в этот раз мы должны быть первыми.

— Детектив Ким, примите командный респект! — в кабинет заглянул сияющий Кёныль. — Слышал, вы разделались сразу с четырьмя недокопами участка №1!

— Видишь? — Тэ улыбнулся Гуку, а в его глазах плясали веселые чертики. — Это уже усилило командный дух.

Чонгук обессиленно покачал головой.

Но то, что Тэхен улыбается. То, что он такой расслабленный, такой счастливый, такой свободный...

Ок, значит, будем воевать с недокопами участка №1.

Тэхен — как торнадо. Тэхен — как бушующее море. Тэхен — как слепящее и взрывающееся через миллиард лет солнце. А Чонгук — обычный человек, который заворожено смотрит на стихию, на что-то, что не может постичь и разгадать, и глаз отвести не может, отойти дальше, в безопасное место, не может. И не хочет.

— Звездочка, ты спас мне жизнь, — однажды сказал ему Тэхен. — Тот разговор, до того, как мой телефон разрядился... Ты просил меня вернуться. Наврал, что Юнги пришел в себя, — Тэ сдержано улыбнулся. — Я тогда услышал от тебя всё, что всегда хотел услышать. И не смог. Не смог уйти к Малышу, не увидев тебя еще хоть раз.

Иногда Гук думает о том, а что было бы, если бы он не взял трубку?

Чонгук в тот же день, когда в его жизнь снова вернулся Тэхен (а уж Гук точно проследит, чтоб в этот раз — навсегда!), позвонил брату.

— Здесь Ким Тэхен, — без приветствий и предисловий начал он. — Если ты или отец приблизитесь к нему, как-то выйдете с ним на контакт, вообще хоть как-то потревожите его — я больше никогда не переступлю порог родительского дома.

Хосок помолчал.

— И тебе привет, младший братишка. Между прочим, это благодаря мне он сейчас рядом с тобой.

— Мне похер. И благодарить тебя за это я не буду. Ты очень много должен. Не мне, а ему. И Чимину, — Гук выстрелил на поражение. Хладнокровно и безжалостно. Попал, ранил, убил. И отключил вызов.

Для Чонгука жизнь теперь разделилась на "до" и "после" окончательного возвращения Тэхена в его жизнь. И свои четкие приоритеты он выставил в тот же момент, когда увидел его в своем кабинете.

Слова Оракула о том, что выяснив правду, он должен был "послать отца и брата нахуй, спасти от них Тэхена, забрать его и больше никогда от себя не отпускать" стали для Чонгука лучшей методичкой, идеальным руководством к действиям.

А ответ доктора Ли Тэмина на вопрос, который ему когда-то задал Кёныль, и который Чон потом прочитал в стенограмме, окончательно всё для него расставил по своим местам.

"Если человек активно защищает других и выступает за справедливость — это значит, внутри он сильно ранен, и сам нуждается в поддержке и защите. И защита других — это проекция его внутренних потребностей. Потребностей в том, чтобы защитили его".

Эту стенограмму, которую вел тогда Феликс, Чонгук прочитал уже после того, как Чо Янсон был убит, а Тэхен бесследно исчез. И мгновенно понял, о чем (вернее, о ком) спрашивал Кёныль.

Он потом всю душу из патрульного Юна вытряс, пока тот ему всё не рассказал. И о том, как Тэхен влез в дело о домашнем насилии. И о том, что называл Чхве Бомгю своим сыном.

Те пять месяцев неизвестности, холодной зимы и примирения Чонгука с новой для себя реальностью были худшими в его жизни. Он распутывал клубок, который должен был распутать давно, но занялся этим только тогда, когда уже всё безвозвратно потерял.

С грустью осознал, что Тэхен был откровенен со всеми, кроме него. Доктор Ли Тэмин, наверное, сказал бы, что Тэ практически кричал, но Гук его так и не услышал.

Пытаясь выяснить у Чонгука, смазка с каким вкусом понравилась бы судмедэксперту Киму, суперинтендант упомянул о том, как Тэхен говорил ему, что Гук — лучший. А Сокджин, когда незаметно (нет) интересовался у Чонгука историями, которые рассказывал Намджун о колах в своей заднице, сообщил, что Тэхен ласково называл Чона своей звездочкой.

Все эти мелкие факты, которые всплывали один за другим, добавляли нужных пазлов в общую картину. Но также они травили его кровь, загоняли деревянный кол глубже в сердце. И в то же время давали Чонгуку какое-то горькое-прегорькое счастье. Потому что теперь он знал, что Тэхен его действительно любил и заботился о нем. Жаль, что всё это он выяснил слишком поздно.

Гук даже в свое время съездил к доктору Ли. Но тот, раздражающе мило улыбаясь, ответил, что никакой информации он давать не будет, что она конфиденциальна и бла-бла-бла.

Чон ушел, но у машины его нагнала дракониха-администраторша Тэмина. Окинув его презрительным взглядом высочайшей степени, она сказала, что Тэхен впервые связался с Ли Тэмином почти девять лет назад. Сразу после своего выхода из тюрьмы.

У него на попечении оказался парень, весело и заливисто щебечущий днем, и захлебывающийся судорожными рыданиями в подушку по ночам.

Тэхен не понимал, что ему делать и как себя вести с этим сломанным человеком.

"Стань силой, которой самому Чимину сейчас в себе не хватает", — сказал Тэхену Тэмин.

Он так и сделал.

На запястьях Чимин рисовал лезвием бесконечные полоски, а потом прятал их от Тэхена за длинными рукавами, улыбался и рассказывал о недавно просмотренном сериале.

Однажды Тэ отвел его в тату салон, где Чимину на запястьях сделали надписи.

— В следующий раз, как захочется себя там порезать, читай, что написано, — хмуро сказал он.

Об этом Чонгуку рассказал уже сам Чимин. И показал свои запястья, где под бесконечными браслетами были спрятаны слова: "My story isn't over yet" (моя история еще не закончена) и "Keep going" (продолжай идти).

Чимин смотрел на эти надписи, пока сидел в их крошечной квартире в Сеуле, а Тэхен уезжал за границу в миссии, из которых вернуться шансов практически не было. И верил им. Как верил тому, что Тэхен вернется. И Тэхен всегда возвращался.

Чим потом на ребрах набил себе еще "Not broken just bent" (Не сломлен, только погнулся).

— Чимина больше нет... — сказал он как-то Тэхену. — Он умер там... Тогда.

— Возможно, Чимина нет, — ответил ему Тэ, — но есть Оракул. Оракул сильный, Оракул умный, он знает всё, что было, и что будет. И его врасплох не застать.

И Чимин ему снова поверил. Оракул сильный. Оракул не сломанный. Оракула врасплох не застать, и в темный подвал не затащить.

Потом, уже значительно позже, Чимин в противовес всему, что было до этого, пошел вразнос, соблазняя каждого, кто был в их команде. А Тэхен проводил воспитательную беседу с каждым из них. Чтобы те, часом, ничем Чимина не обидели и не задели.

Так было до тех пор, пока Оракул вдруг не притащил к ним в агентство мелкого, шепелявого и ворчащего человека. И щенячьими глазами не посмотрел на Тэ.

Так у Чимина появился тот, кто сумел залатать дыры в его душе, которые Тэхен до этого мог только прикрывать пластырями.

Тэ стал силой, которой в тот период жизни не хватало Чимину. А Чимин стал улыбкой Тэхена, тем, кто ежедневно напоминал ему, что он в этом мире не одинок.

— Я хотел уйти, построить свою жизнь с Сахарочком... — слезы потоком струились из глаз Оракула, пока Юнги его крепко обнимал и гладил по спине, а Чонгук мрачно смотрел в одну точку. — Если бы не это, Тэхен бы не отчаялся...

После того, как Мин пришел в сознание и пошел на поправку, Чимин занялся делами, которые необходимо было сделать.

Он прекратил работу их агентства, распустил штат, сдал квартиру Тэхена его арендодателю. А всех медвежат Малыша перевез к себе.

Они устроили тихое прощание Малышу. К Оракулу, Юнги и Чонгуку присоединились суперинтендант, Сокджин и Кёныль. Не хватало только Тэхена.

"Тэхен жив", — ежедневно говорил себе Чимин, с ужасом просматривая сводки из моргов с бесконечными данными неопознанных тел.

— Тэхен жив, — сказал ему однажды Юнги, — указывая ошарашенному Оракулу в направлении барной стойки, где сидел Тэ и с сомнением разглядывал бутылку капустной настойки.

— После того, как мои раны затянулись, — рассказывал Тэхен Чимину, — я еще раз встретился с генеральным комиссаром. Отдал ему доказательства против Хан Ли. Он, кстати, их уже использовал. Больше тот не тронет ни генкомиссара, ни его семью.

— Но где ты был после этого?! — у Оракула было желание не то смеяться, не то плакать. И он не знал, что ему выбрать — избить Кима за то, что тот исчез, или заобнимать за то, что вернулся.

— Тогда же со мной связался Чон Хосок, — Тэ бросил опасливый взгляд на Оракула, но тот воспринял ненавистное имя нормально, и Тэхен, успокоившись, продолжил: — Предложил вернуться в академию и закончить обучение.

— С чего это вдруг? — фыркнул Чимин. Он видел Хосока всего раз в жизни, но беспрерывно в течение 26 часов. И это были не самые приятные воспоминания.

Тэ пожал плечами, всё же рискнув попробовать капустную настойку, которую ему настойчиво рекламировал Чимин последние часа два.

Юнги между тем скрылся в подсобке, дав им двоим возможность поговорить.

— Из-за брата. Он чувствует перед ним вину. Вот и пытается как-то исправиться.

Чимин еще раз брезгливо фыркнул, давая понять, как он к этому относится, но эту тему оставил, потому что не хотел тратить на нее их драгоценное время.

— Я скучал по тебе, Вишенка, — сказал он позже Тэхену, когда уже была выпита четвертая бутылка настойки. — Никогда больше так не делай.

— Больше не буду, — Тэхен задумчиво наблюдал за белоснежной бабочкой, залетевшей к ним в бар. — Я рад, что у вас с Юнги всё получилось.

— И у тебя получится, — убедительно проговорил Оракул. — Ты говорил мне, что тебе некуда идти. Но это не так. Тебе есть куда... к кому идти. И он тебя ждет.

Тэхен помедлил, прежде чем ответить. И в его голосе было столько неуверенности, когда он всё же спросил:

— Ты в этом уверен?

Чимин усмехнулся и подлил им еще настойки.

— Более чем. Сказал, что либо с тобой. Либо ни с кем.

Он достал из кармана медвежонка Бомгю и вложил его в ладонь Тэ.

— Всегда ношу с собой... Боялся, что однажды встречусь с тобой, а его со мной не будет... Я уверен, Малышу там точно хорошо. Его светлая душа где-то в ярких облаках и сияющих лугах... А нам должно быть хорошо здесь.

Тэхен смахнул со щеки предательскую слезу. А бабочка продолжала над ними кружить.

***

Когда Гук проснулся, Тэхен еще спал. Лукаво ухмыльнувшись, он забрался под одеяло и медленно стащил с него домашние штаны. Конечно, надеяться на то, что Ким этого не почувствует, не приходилось, но всё же.

Одно то, что Тэхен мог проснуться позже Чонгука, Гук уже записал себе в одну из главных своих побед.

Начиная с самых первых дней Чонгук стабильно просыпался один. Обычно он находил Тэхена в зале для тренировок, где с того сходил уже седьмой пот, потому что тренировался он не первый час.

— Сколько ты спишь? — однажды осторожно поинтересовался у него Гук, которого задевало то, что он ни разу не проснулся с Тэ в одной постели.

— Три.

— Что "три"? — не понял Чон.

— Ты спросил, сколько я сплю, — терпеливо пояснил Ким. — Я и отвечаю тебе: три часа.

— И тебе этого хватает? — с сомнением протянул Гук.

Тэ на это только неопределенно повел плечами.

— Я живу в таком ритме уже много лет. И мне подходит.

— Люди не должны спать только три часа! — возразил Чонгук. — Особенно, если у них есть возможность поспать подольше! — несмотря на то, что Тэхен смотрел на него со всем возможным скепсисом, Гук продолжил. — Ты так жил, потому что этого требовал твой образ жизни. Но теперь всё по-другому. Мы — два провинциальных копа, живем в небольшом городке и можем позволить себе получать маленькие удовольствия от жизни. Такие как хороший секс, — Тэ, не сдержавшись, ухмыльнулся, — неспешные прогулки в лесу, вкусная еда, хороший кофе, здоровый сон. Так что с завтрашнего дня ты будешь спать шесть часов.

— Три с половиной.

— Шесть.

— Четыре.

— Шесть.

— Четыре с половиной.

— Шесть.

— Пять.

— У тебя не исчезают темные круги под глазами. Шесть.

Тэхен раздраженно выдохнул, но промолчал.

Следующим утром, когда Чонгук проснулся чуть раньше звонка будильника, Тэ лежал и смотрел в потолок.

— Давно не спишь? — сонно спросил его Гук.

— Да, — угрюмо ответил тот, даже не глядя на Чона.

Чонгук усмехнулся и притянул Тэхена ближе.

Через неделю Тэ проснулся в шесть утра от звонка будильника. А еще через месяц он проспал и будильник, а счастливый Гук как можно легче и невесомее выскользнул из кровати.

Напевая, он готовил на кухне завтрак, когда туда пришел заспанный и недовольный Тэхен.

— Ты почему меня не разбудил?? Мы же опоздали!

— Я уведомил шефа, что сегодня мы поедем в школу проводить антибуллинговую кампанию. Нам туда к десяти. Так что еще есть время на душ, завтрак и секс.

Тэхен, пряча усмешку, быстро смылся в ванную, пока Гук раскладывал омлет и гренки по тарелкам.

— Посмотрим какой-нибудь фильм? — как-то вечером предложил Чонгук.

Тэхен поморщился.

— Ты тоже будешь пытать меня фильмами, как Оракул?..

— Да нет... — сконфуженно произнес Чон. — А чем бы ты хотел заняться? — подумав, задал он вопрос.

Тэхен молчал долго. Потом спросил:

— Помнишь, когда я впервые ночевал у тебя?

Возможно, Чонгук в этот момент слегка порозовел щеками. Потому что как забыть их первый секс спустя десяток лет??

— Конечно, помню... И?..

Тэхен вновь замолчал.

— Такое неудобно говорить, — в конце концов, произнес он.

— Но ты всё же скажи, — попытался подтолкнуть его Гук, но Ким уже закрылся и отказался продолжать.

Прошло, наверное, дня четыре, когда Тэхен после ужина, слегка замялся, но потом сказал:

— Помнишь тот разговор о досуге?

— Конечно, — быстро ответил Чонгук. — Так чем бы ты хотел заняться?

— Ты рассказывал, что по выходным читаешь книги.

— Да, — осторожно согласился Гук.

— Я тогда... — Тэхен снова замялся. — Я тогда представил, как ты сидишь здесь, в этой гостиной, читаешь книгу...

— И?.. — подталкивал его дальше к откровению Чонгук.

— А я... — Тэхен на мгновение прикрыл глаза, потому что говорить о таком было крайне смущающе.

— А ты?..

— А я бы положил голову тебе на колени, — быстро сказал он. — Пока ты читаешь...

— Хорошо, давай сделаем это... — осторожно сказал обалдевший Чонгук, боясь спугнуть Тэхена.

Он взял с полки первую попавшуюся книгу (это оказался справочник по маринованию помидоров) и сел на диван. А Тэхен, поколебавшись, лег рядом и положил голову на колени Гука.

Сначала он задумчиво смотрел куда-то в стену, но очень быстро уснул.

Стоит ли говорить, что Чонгук всё это время не то, что не шевелился, он дышать боялся? Книга в его руке так и осталась открытой на первой странице, на самом введении, где автор красочно рассказывал о том, насколько важно сделать для помидоров правильный рассол.

С тех пор это стало неотъемлемой частью их воскресений — после обеда Гук читал, а Тэхен сладко спал, уткнувшись щекой в его колени. Чонгук в жизни столько не читал, как за эти шесть месяцев.

Вообще Ким Тэхен и романтика — это очень далекие друг от друга планеты. Потому что если дело касается секса, то такого извращуги как Ким еще стоит поискать. Он не стесняется сказать: "А давай-ка, милый мой Чонгук-и, попробуем это...", — и хитро так и опасно улыбается.

Но если дело касается чего-то милого или романтичного, то такого стесняшку и потеряшку вы хрен отыщете.

Конечно, Тэхен, по сути, не изменился со времен их студенческой молодости. Всё, что секс — здесь никаких проблем не было и нет. Но вот что касается проявления чувств — в этом смысле...

— В этом смысле он эмоционально несозревший, — сказал ему Чимин. — У Вишенки в детстве не было любви, потому что не было родителей или людей, которые бы его любили и заботились о нем. И он не умеет открыто проявлять свои чувства... Он дарил Малышу медвежат, потому что не знал, как по-другому выразить, что тот ему дорог. Он защищал тебя от правды, жертвуя собой, потому что не знал, как еще можно проявить свои чувства. Мне кажется, для Тэхена то, что он заботится и защищает — уже есть показатель любви.

Поэтому да, любая, даже самая крохотная победа — это уже огромная победа.

Тэхен как-то сделал ему сэндвич. Ну, как сэндвич... Один кусок хлеба щедро смазал вареньем и сверху прикрыл его другим куском. А потом сунул его в руки Гуку, пробормотав что-то вроде того, что тот не успел позавтракать, в то время как Чонгуку нужно было по-быстрому смотаться в пригород.

Нужно ли говорить, что этот сэндвич был лучшим, что Гук только ел в своей жизни?

Чонгук прикоснулся жаждущими губами к пока еще спящей плоти Тэхена. Осторожно лизнул солоноватую головку, кончиком языка скользнул по уретре. И едва не заурчал от удовольствия, почувствовав под языком шевеление.

Он заглотил член Тэхена и зажмурился от наслаждения, когда ощутил, как чужая рука вплелась ему в волосы, задавая нужный темп. Тэхен любил жесткий минет и жесткий секс. А Чонгук любил обожал, когда Тэхен проявлял грубость.

Доведя своего парня до пика, он послушно проглотил всю сперму и только затем, раскрасневшийся, выбрался из-под одеяла.

Тэ тут же потянул его к себе, впившись в распухшие и покрасневшие от минета губы требовательным поцелуем.

Он слизал языком капельку своей спермы с краешка губ Чонгука, в то время как его руки уже вовсю скользили по любимому телу, упорно приближаясь к желанным половинкам Гука.

— Такой хороший мальчик... — шептал он, проталкивая свой палец глубже и касаясь заветного комка нервов, пока Чонгук хватал приоткрытым в немом стоне ртом воздух. — Такой старательный... Такой правильный... Такой мой...

То правило — про минет — они его давно выбросили. В конце концов, в сексе, как и в любви, всё определяют чувства и желания. А никак не правила.

— Детективы Чон и Ким, вызов на место преступления.

Тэхен щелчком включил рацию.

— Скоро будем. Адрес.

Они только отъехали от своего дома. Сегодня решили взять машину Кима — Гук планировал в дороге еще вздремнуть (после такого-то утреннего выматывающего секса!). Но, видимо, не сложилось.

Тэ блаженно улыбался, выруливая на проезжую часть дороги. За окнами мелькали золотые листья и уже начавшая желтеть трава. Тэхен любил осень. И этой осенью он точно попробует дыню.

— Район 31. Не сидится, чертям, в Хэллоуин, — проворчал диспетчер и отключился.

Чонгук резко распахнул глаза.