Перед тем, как ты уйдешь. Часть II (14-16)

***    

— С годовщиной, — пробормотал Чонгук, глядя на заботливо упакованное в багажник Mitsubishi тело Чан Сушима.

Синюшность кожного покрова лица и шеи, глаза навыкате и высунутый скрюченный, опухший темный язык. Обширные багрово-фиолетовые, разлитые по всему телу трупные пятна, оттеняющие написанное на правой руке черным маркером послание. И жуткая вонь. Такая, что некоторых копов откровенно мутит.

В общем, премилый подарочек.

Такое чувство, будто они и не уезжали из района 31 — знакомы все дома наперечет.

Эти ровные изгороди, причудливые небесно-голубые ящики для писем на высоких ножках, высаженные аллеей туи, корейские кедры, сливовые деревья и разлогие липы.

Но были и изменения. Внимательный глаз полицейского на некоторых входных дверях, калитках и окнах мгновенно замечал висящие амулеты или сложные старинные иероглифы — буддийскую защиту от темных сил.

Тот художник, некогда бывший одним из подозреваемых, возле своего дома №6 попытался создать небольшой японский сад, с извилистыми дорожками, выложенными композициями из камней и даже маленьким фонтаном и тихим ручьем, как символ течения жизни.

Раньше этого сада не было. Видимо, жители переживали обнаружение в своем районе настоящего кровавого и беспощадного серийного убийцы каждый по-своему. Кто-то продал свой дом и уехал, как супруги И, на крыльце дома которых Чо Янсон устроил тот смертельный вертеп. А кто-то, как вот этот художник, сделал попытку очищения оскверненного злом места.

Всё здесь было каким-то необычно-настороженным.

А еще эта горькая складка, залегшая у губ Тэхена.

Они ведь недалеко от дома №4.

Дома, где были обнаружены останки тел 39 человек. И Чхве Бомгю.

Тэхен ни разу за всё то время, что они были вместе, не упомянул Малыша, ни разу не заговорил о том, что произошло. И Чонгук понятия не имел, сумел ли Тэ пережить его смерть и что чувствует сейчас. Имеет ли Гук вообще право говорить о таком? Он не знал.

— Кто обнаружил тело?

Чонгук обернулся к одному из патрулировавших на месте преступления копов.

— Автомобиль был припаркован здесь последние четыре дня, — с готовностью отрапортовал тот. — Но недавно из него стал распространяться соответствующий запах. Собаки с поводков срывались и бежали обнюхивать машину. В общем, заволновались местные, вызвали полицию. Мы приехали, сверили номер авто с базой. Зарегистрировано на Чан Сушима. Попытались дозвониться до него по указанному номеру телефона — безрезультатно. Тогда, следуя предписаниям, взломали машину. И там вот это вот... — он указал рукой на всё еще не извлеченное из багажника тело.

— Свалите! — послышалось характерным ворчливым голосом Сонни Джи.

Тэхен, ни слова не говоря, выполнил его просьбу, чем удивил и самого патологоанатома, и Чонгука.

Но для Тэхена этот район был крайне неприятным местом. И, как и сказал судмедэксперт, всё, чего он сейчас хотел — это свалить отсюда.

Кажется, именно здесь год назад он в первый и в последний раз в своей жизни по-настоящему плакал.

Тэ огляделся по сторонам — уже собралась приличная толпа любопытствующих, оттесненных от места преступления желтой полицейской лентой. Он сразу же отметил знакомые лица — учителя литературы Пак Бёнчхоля и Кан Со У.

Поколебавшись, Тэхен подошел к ним.

— В школу не опоздаете? — поинтересовался.

— Мы уже опоздали... — с неудовольствием заметил Бёнчхоль. — Но я уведомил начальство, что мы с учеником Кан Со У подойдем позже из-за непредвиденных обстоятельств.

— Тщательнее выбирайте формулировки, — посоветовал Тэхен. — О вас обоих ходили не самые приятные слухи. Такие вещи сами по себе не исчезают. И не важно, правда это или нет.

Учитель ощетинился.

— Я думал, вы журналист, — бросил он, прищурившись. — А теперь неожиданно — и детектив.

— Я был под прикрытием, — спокойно парировал Тэ. Он избегал встречаться глазами с Со У, потому что жизнь этого мальчика судьба, никого не спрашивая разрешения, обменяла на жизнь Бомгю. И Тэхен отчетливо понимал, что еще не готов к тому, чтобы видеть чужие, не Малыша, глаза.

— Детектив Ким, — подал голос Со У, и Тэхен, нехотя, перевел на него взгляд. — Я знаю, что это вы меня тогда нашли... Что только благодаря вам я жив. Поэтому я...

— Нет, Со У, — перебил его Тэ, — это не так. — Твою жизнь спас Чхве Бомгю. Помни, пожалуйста, об этом. Пак Бёнчхоль и ты, Со У, можете что-то рассказать о произошедшем?

— Это ведь машина Сушима? — на лице учителя расползлась гримаса сожаления.

— Так вы в курсе, что это — его авто? — уточнил Тэ.

Тот покачал головой, отрицая, что знал, чья машина последние несколько дней распространяла по району этот специфический зловонный запах.

— Нет. Но я слышал, о чем говорили полицейские. Что машина зарегистрирована на Сушима.

— Вы ведь дружили, правильно? Насколько я помню, о вас двоих даже слухи ходили. Что рамки ваших отношений в свое время вышли далеко за границы дружбы.

— Это не так! — Пак Бёнчхоль был откровенно зол из-за того, что в очередной раз поднималась эта давняя тема. Да еще и его ученик рядом стоял и всё слышал. Точно новые слухи поползут! Для учителя репутация не менее важна, а может даже и важнее, чем его знания и умение приструнить учеников. И кому, как не ему знать, сколько может принести неприятностей пошатнувшаяся репутация школьного учителя.

Но Тэхена, судя по всему, все эти моменты не волновали.

— Со У, можешь отойти на несколько минут? Вон, к тому крыльцу, — попросил он.

Когда мальчик выполнил его просьбу, Тэ снова заговорил.

— Пак Бёнчхоль, мне плевать, с кем вы спали или не спали. Но ваш друг, даже если он теперь и бывший друг, мертв. И мертв не только он один. Поэтому расскажите всё, что знаете, — к Тэхену подошел Кёныль, готовый записывать показания учителя. — В прошлом Чан Сушим был замешан в отвратительной истории. Правда? В какой? Только не говорите, что не знаете этого!

Бёнчхоль бросил взгляд на патрульного Юна, помедлил, а затем сердито поджал губы.

— Ничего такого не знаю! Сушим был... непростым. Да, непростым парнем. Но ни о какой отвратительной истории я не в курсе. Это правда, — продолжил он после паузы, наблюдая за тем, как Кёныль барабанил пальцем по телефону, записывающему слова учителя. — Да, это так, мы дружили с Сушимом. В школе и еще немного позже. Да, мы вместе уехали в Сеул. Мне удалось поступить, а Сушиму — нет. Он немного покуролесил в столице, а затем, когда все деньги закончились, вернулся домой. Но родители его выгнали, потому что он брал у них деньги будто бы на учебу, а, по факту, пропил их и прогулял. Тогда он вернулся сюда, поселился в пустующем доме дяди. Здесь, в этом районе, в доме №8. У него и девушка была... — Бёнчхоль замолчал.

— Я так понимаю, вы уже в курсе, что произошло с Пак НаРой? — учитель нахмурился и кивнул. — Вы же не дурак, Пак Бёнчхоль, и понимаете, что эти смерти связаны. И вы точно знаете, что стало причиной.

— Как я вам и сказал, — возразил тот, — я уехал в Сеул. И вернулся сюда только три года назад. Я не знаю, что могло стать причиной смерти Сушима. Его ведь... убили?

— Убили, — подтвердил Тэ, внимательно наблюдая за всеми эмоциями и жестами Бёнчхоля. Тот снова взглянул на телефон, затем на патрульного и вновь закрылся. — Вы сейчас дадите подробнейшие показания патрульному Юну. Всё, что знали о Сушиме за все эти годы. Когда в последний раз с ним общались. Расскажете свой распорядок в последние три дня. И еще раз попытаетесь вспомнить возможные истории из прошлого, которые для кого-то могли стать причиной совершить по отношению к Чан Сушиму акт отмщения. Не нужно такие вещи скрывать, — укоризненно добавил он. — В ваших же интересах не давать поводов для новых подозрений и слухов.

— Я смотрю, — Пак Бёнчхоль, взбешенный ситуацией, в которой он оказался, новыми подозрениями и видимым давлением со стороны этого копа, вновь включил режим самовлюбленного мудака и кивком головы указал на Чонгука, — детектив Чон выглядит еще круче, если такое вообще возможно. Год назад он был такой сладкой конфеткой... А сейчас так вообще в миллион раз горячее. Время ему к лицу. Знаете, — он хмыкнул, всё больше распаляясь, в то время как тон его голоса становился всё более развязным и похабным. Так же он вел себя, когда Чонгук его когда-то допрашивал. — Он мне снился. Не раз. Во снах специфических... Ну, знаете, таких...

Кёныль бросил опасливый взгляд на Тэ. Конечно, вряд ли учитель знал о близких отношениях детективов, скорее, просто хотел позлить Кима.

Потому что, если бы был в курсе, то точно бы не продолжил:

— Мне кажется, мы будем с ним отличной парой. Как думаете?

Насмешливый взгляд Бёнчхоля напоролся на стремительно темнеющие глаза детектива, и Бёнчхоль сконфуженно замолчал.

Кёныль остановил запись на телефоне. Потому что...

Потому что Тэ наклонился к самому уху зарвавшегося учителя, но совсем не снижал голос, когда отчетливо произнес:

— Если я увижу еще хотя бы один подобный взгляд в сторону детектива Чона, или ты подойдешь к нему вне рабочих вопросов, или будешь обсуждать его с кем-то... Я сломаю тебе обе руки и обе ноги. Со смещениями, — он сделал весомую паузу. — Знаешь, что это значит? Твои кости будут состоять из мельчайших кусочков, осколков и фрагментов. И их надо будет собирать. Очень долго. Как паззл на несколько тысяч деталей.

Бёнчхоль в панике сглотнул и бросил взгляд на безмятежного патрульного, упорно делающего вид, что ничего такого не происходит.

Тэхен кивнул наблюдающим за ними издалека Кан Со У, и добавил.

— Кёныль, возьмешь потом показания и у него, — он указал на беспокойно мнущегося парня. — Если он еще несовершеннолетний, свяжешься с кем-то из его родителей. Если это будет необходимо, патрульный Юн может также связаться с дирекцией вашей школы и подтвердить причину вашего с Кан Со У отсутствия. Всего доброго.

Уходя, Тэхен посмотрел на руку мальчика. Отсутствие пальцев было незаметным, значит, сделали хорошие современные протезы.

Это правильно. У него впереди целая жизнь.

— Я не знал, что милашка детектив уже занят, — обижено проворчал Бёнчхоль. — Можно было просто так и сказать.

Тэ вернулся к машине, из которой работники морга как раз начали извлекать тело.

— Что скажешь? — обратился он к Чонгуку, внимательно наблюдающему за этим процессом.

Тот кивком головы указал на насупленного Сонни Джи.

— Отказывается со мной разговаривать. Когда вернется Сокджин, — уже громче добавил он, спецом для обиженного судмедэксперта первого участка, — он сделает то, что не успел сделать я — засунет долбанный увлажнитель воздуха В ТВОЮ ТУПУЮ ЗАДНИЦУ!

— Он шутит, — быстро сказал Тэ, когда пожилой криминалист, делающий соскоб с какой-то подозрительной субстанцией на асфальте возле машины, в шоке повернулся к ним. — Зверь, — добавил он, тот понимающе кивнул и вернулся к своему прерванному занятию.

— Благодари детектива Кима за это, — продолжил Гук, едва разжимая зубы, не забывая при этом контролировать выгрузку тела. — Он — твой спаситель!

— Еще я только твоего пса не благодарил! — зло бросил Сонни Джи, тоже внимательно наблюдающий за тем, как Чан Сушим покидал свою временную гробницу, где пролежал последние дня два.

— Мне кажется, у них всё взаимно, и я здесь не нужен, — сам себе негромко сказал Тэхен.

— Это точно.

Тэ повернулся на звук. Рядом стоял тот молоденький коп, который присутствовал на месте обнаружения тела Кан Сонхо и позвонил ему из квартиры Пак НаРы.

— Знаешь их? — он быстро просканировал взглядом полицейского.

— Не впервые собачатся на месте преступления. Как-то даже пытались подраться.

— Прелестно, — пробормотал Тэхен.

— Детектив Чон не любит, когда его ограничивают в действиях на месте преступления. Такое разрешается только судмедэксперту Киму.

Ну, конечно. Дерзкий судмедэксперт сумел покорить его парня с первого взгляда.

Вспомнив, что он еще не выяснял, как там эти двое, которые вчера, судя по всему, бурно праздновали Рождество, набрал Оракулу сообщение.

Как там твой

Пленник?

Он не пленник!

Он наш с Сахарочком

Гость

Тэхен ухмыльнулся, пряча телефон. Судя по всему, судмедэксперт Ким точно хорош как минимум в одном — в покорении чужих сердец.

***

— В общем, на, — Чимин поставил на кухонный стол перед заспанным Сокджином большую миску с супом, плошку с рисом и чашу с кимчи.

— Я не завтракаю, вообще-то, — ворчливо заметил тот, почесывая щеку, на которой всё еще виднелся отчетливый след от подушки. — Что это?.. — с огромным сомнением произнес судмедэксперт, с подозрением глядя на странную суповую субстанцию в тарелке, со щедро плавающими зелеными ростками фасоли.

— Это хэджангук! — обижено подсказал правильный ответ Чимин. — Между прочим, впервые его готовил!

— Это не вселяет оптимизма, — негромко заметил Сокджин, но под возмущенным взглядом Оракула взял ложку и зачерпнул немного жидкости.

Состав прославленного супа от похмелья способствовал приливу бодрости за счет своей сытности и остроты. И Чимин надеялся, что это поможет его гостю немного взбодриться после вчерашних не самых лучших новостей. И да, Оракул понимал, что сам приложил руку к тестированию возлюбленного Сокджина.

Кто же знал, что тот его не пройдет??

Со слов Вишенки было совершенно очевидно, что суперинтендант по уши влюблен, так что...

Так что, да, Оракул чувствовал себя слегка виноватым в унылом состоянии Ким Сокджина.

Обвинил человека в убийстве, похитил его, да еще и сердце ему разбил... Как-то нехорошо получилось. Чимин заискивающе улыбался, наблюдая, как Сокджин со всё большим аппетитом уплетает сытный завтрак.

А говорил, что не завтракает!

Нужно, чтобы суперинтендант научился говорить о своих чувствах, водить судмедэксперта Кима на свидания, оставлял его на ночь в своем доме и готовил ему вкусные завтраки. Тогда точно никаких недопониманий между ними двумя не будет!

***

26.10 — Ави Сакаи (?)

27.10 — Кан Сонхо

28.10 — Пак НаРа

29.10 — -----------

Чонгук подошел к доске и на месте прочерков вписал имя Чан Сушима, приблизительное время смерти которого приходилось как раз на 29 октября.

Это значит, что убийства действительно происходят ежедневно? Сколько же силы, скорости и ума у преступника, чтобы настолько четко и бесперебойно всё совершать? Ни одной ошибки, ни одной настоящей зацепки для полиции.

Криминалисты пичкают его какой-то ерундой, а зацепиться, по сути, ни за что нельзя.

Они предоставили ему буквально: ни-че-го.

Графолог со своими 62% дал ему больше возможностей для мозгового штурма, чем весь их экспертно-криминалистический центр.

Разве что только отпечатки пальцев в квартире Пак НаРы.

Но Гук верил Сокджину — какая бы история не стояла за этим, тот не мог лично оставить там свои отпечатки.

Насколько продуманным был план убийцы? Чтобы настолько четко и безошибочно действовать, должен был быть составлен грамотный и подробный план. Со всеми передвижениями жертв, с их обычным графиком жизни. С их слабостями, за которые можно зацепиться и втереться к ним в доверие.

Та же Пак НаРа с кем-то встречалась последние две недели до своей гибели. Ави Сакаи встретил кого-то из своего прошлого тоже за две недели до своей смерти.

Преступник вынужден был произвести хотя бы минимальную предварительную слежку за каждой из запланированных жертв. И это должно было начаться задолго до 26 октября.

Гук задумчиво рассматривал доску. Так был ли японец Ави Сакаи случайной жертвой?

Мог быть. Если предположить, что Ави изначально был в списке тех, кого убийца единолично приговорил к смерти. Но в тот момент его на самом деле убили в порыве злости. После этого убийца решил продолжить убивать уже по давно составленному плану.

Да, такое действительно могло быть.

Если преступник работает без выходных, был ли убит кто-то 30 октября? И есть ли шанс спасти того, кого приговорили к смерти сегодня?

Они в огромной заднице. Потому что убийца поставил их в такой жесткий график, когда их отдел, не успев разобраться с данными по одному убийству, вынужден бросаться к другому. Кто знает, возможно, измотать полицию и заставить ее в спешке пропускать какие-то важные детали — это тоже часть плана преступника?

Совместно с Тэхеном они сегодня уже по полной выгребли от шефа, который был в неописуемой ярости из-за нового убийства.

— Если будет еще одно убийство — можете писать рапорты на увольнение! Вон!! — рявкнул суперинтендант, и напарники, даже не переглядываясь, синхронно испарились из начальственного логова.

— Если нас уволят, — задумчиво проговорил Тэхен по дороге в их кабинет, роясь в карманах в поисках мятного драже, — кем бы ты пошел работать?

— Нас не уволят, — сухо ответил Чонгук, злясь на себя из-за того, что их дело как было, так и находится в нулевой точке. — Потому что мы арестуем убийцу до того, как произойдет новое преступление.

— Если оно уже не произошло, — высказал опасение Тэ, и Гук на это замечание предпочел угрюмо промолчать. — Но будем надеяться, что убийца взял хотя бы небольшой перерыв. Убивать ежедневно — это очень накладно. И, прежде всего, эмоционально. Интерес пропадает. Огонек гаснет, начинаются ошибки. Этот кадр слишком умный, он такого попросту не допустит.

— Кто знает. Преступнику в голову не залезешь, — проворчал Чон, заходя в их кабинет.

— Убийце надо было бы корону поправить. Лопатой. Столько величия, — проворчал Кёныль.

Новый день, новый труп, новое послание.

Чонгук раздраженно прошелся по кабинету. Три тела, условно — четыре. Каждые сутки по "подарочку". Странно, что шеф их вообще не отстранил от расследования.

— Мне кажется, можно было бы подключить доктора Ли. Как думаешь? Хочу узнать его мнение насчет записок и посланий убийцы.

Гук на это предложение Тэхена только кивнул, предпочитая не отвечать — слишком сейчас он был зол.

Шеф редко его отчитывал, потому что Чонгук знал свою работу, скрупулезно прорабатывая все версии, выходя, в конце концов, на правильный след. Но с этим делом он конкретно облажался.

Всё потому, что убийца не дает им выдохнуть — каждый день новый труп, новая извращенная насмешка в сторону полиции и ноль улик.

Кроме отпечатков Сокджина.

У них нет мотива. Если не считать расплывчатой версии Тэхена о мести за какое-то давнее дело.

У них нет орудия убийств. Потому что убийца использует свои собственные руки, чтобы избавиться от неугодных ему людей.

У них нет никаких свидетелей и никаких записей камер, кроме кадра с рукой, нажимающей на входной звонок возле квартиры супругов Сакаи.

Чонгук застрял взглядом на их неубедительном списке подозреваемых.

1. Ким Сокджин

2. Ли Раим

— Надо бы поговорить с этим Ли Раимом, — проговорил он, устало потирая переносицу. Из-за своей нелепой простуды он не брал показания у большинства тех, кто был связан с Кан Сонхо.

— Я держу с ним контакт, — быстро сказал Тэ. — Сегодня снова к нему поеду.

— Хорошо, — Чонгук, помедлив, кивнул. Он доверится в этом вопросе Тэхену.

Подумав, он достал телефон.

— Сонни Джи! — жестко проговорил, отворачиваясь от своей команды, напряженно за ним наблюдающей. — Если ты сейчас не сообщишь мне предварительные результаты осмотра тела Чан Сушима, я приду к тебе. Без детектива Кима. Перейду дорогу и через пять минут буду у тебя. Готовь свой увлажнитель воздуха к некоторым манипуляциям. Считаю до трех. Один. Два... Ага, записываю.

Чон вернулся к своему столу и быстро начеркал основные моменты того, что в панике, закрыв свой кабинет изнутри на засов, выкладывал ему патологоанатом.

Закончив разговор, Гук повернулся к притихшим коллегам.

— Значит так. Задушен руками, как и предыдущие жертвы. Наброшена на шею в качестве муляжа петля. Такая же, как и у двоих предыдущих. Умер приблизительно 50 часов назад. Послание убийца оставил на правой руке жертвы. Из-за большого текста ему пришлось сделать буквы помельче. Но это мы отметили еще на месте преступления. Посмертно в грудь Чан Сушима был засунут нож. Длина лезвия — приблизительно 16-17 см. Такая же, как и у лезвия, которым был отрезан пенис Кан Сонхо. В рану поместили кость домино.

— Ахренеть! — воскликнул Кёныль, но тут же прикрыл свой рот рукой, так как детектив Чон окинул его максимально мрачным взглядом.

— Сколько на ней точек? — полюбопытствовал Тэ.

— Восемь. Три и пять.

Чон снова вернул всё свое внимание их доске.

Четыре жертвы. Что их всех связывало? Почему преступник в такой ярости? И сколько еще будут продолжаться убийства?

Ави Сакаи (?)

28 лет, Саппоро (Япония), композитор-фрилансер

Учился в Корейском институте передовых наук и технологий в Тэджоне по стипендии.

Суицид через повешенье

Записка убийцы: ?

Послание убийцы: ?

58 лет, местный, кладовщик на мебельной фабрике

Убийство посредством удушения

Кастрация

Записка убийцы: "Пусть Бог будет милосерден к моим врагам. Потому что я не буду"

Послание убийцы: ?

29 лет, местная, официантка в общепите "Овечка"

Убийство посредством удушения

Записка убийцы: "Мои внутренние демоны смотрят на меня и сомневаются, что демоны — это они"

Послание убийцы: бабочка во рту

32 года, местный, безработный

Убийство посредством удушения

Записка убийцы: "В моих руках власть. Власть даровать жизнь или смерть. Но я дарую только смерть. Жизни не заслужил никто"

Послание убийцы: кость домино

— Смотрю я на эту компанию, — пробормотал Тэхен, — кладовщик, официантка и безработный — здесь никаких проблем нет. Но я не понимаю, каким образом в нее затесался японский композитор.

— Мне кажется, — нарушил тишину унылый Квон. Все тут же нехотя обернулись к нему, потому что тот редко говорил что-то конструктивное, а в основном только ныл. — Мне кажется, только об убийстве девушки душегуб сожалеет. Как будто ему пришлось это сделать. Это если судить по запискам, — угрюмо пояснил он свою мысль.

— Как думаете, какова вероятность, что Кан Сонхо остался без послания? — поинтересовался Кёныль, отрешенно постукивая карандашом по своему столу. Он, как и все в этой комнате, пробегал взглядом от одного имени на доске, к другому в попытке построить стройную логическую цепочку. Безрезультатно. У него было слишком мало данных.

— Отрезанный собственный член в своей заднице — охренеть какое послание, — фыркнул унылый Квон.

— Крест, на который он был привязан — тоже неплохое послание, — принялся рассуждать в таком же контексте патрульный.

— В день смерти кто-то приходил в квартиру супругов Сакаи, — Чонгук задумчиво вышагивал по кабинету из стороны в сторону. В это время Тэхен думал о том, что если их с Гуком попрут из полиции, они могут купить трактор и вспахивать ту полянку, что возле дома Чона. Чем не увлекательное и прибыльное занятие? И пса можно будет завести... Тэ уже в красках представлял, как он будет катать Гуки на тракторе. — Пинки Сакаи слышала голос постороннего в их квартире, но не проверила. А еще приблизительно за две недели до своей смерти он встретил в парке своего старого знакомого, из-за чего был встревожен и напуган. И сказал своей жене, что однажды ему пришлось участвовать в чем-то нехорошем, за что ему очень стыдно. А эта встреча ему об этом случае напомнила. Это более чем вписывается в возможную историю о мести.

— У нас есть подозреваемый, — снова вклинился унылый Квон. — Странно, что вы постоянно об этом забываете.

— Кто? — не понял Чонгук.

Коп первого участка глядел на него максимально скептически.

— То, что он ваш друг, детектив Чон, не означает, что с него автоматически снимаются любые подозрения. Ким Сокджин, детектив. Человек без алиби и с отпечатками пальцев на месте преступления. Исчез в неизвестном направлении. Кристальный и сияющий подозреваемый №1. Конфетка, а не подозреваемый.

Чонгук не ответил, погруженный в свои размышления.

Тэ в это время сидел на своем месте, закинув ногу на ногу и молча наблюдал за злым Чонгуком.

Он понимал, что всё идет не так. Они совершенно не поспевают за убийцей.

Неужели Тэхен не доработал тогда, когда работал в паре с Кёнылем? И из-за этого им сейчас не хватает улик? Очень не хотелось бы так думать — что это он подставил команду и конкретно Гука.

Чонгук подошел к своему столу, бесцельно переложил несколько папок, и затем, в конце концов, обвел ледяным взглядом три пары глаз. Напряженный воздух в кабинете можно было резать ножом.

— Мы — долбанная команда неудачников, — холодно начал он. — Мы все хуёво работаем. Каждый из нас. На нас трупы сыплются как из рога изобилия. А всё, что мы успеваем делать — только фиксировать их. Позор нам.

Тэхен с сожалением глядел на своего напарника.

Его действительно можно было только пожалеть. Кёныль — не детектив, а патрульный. Унылый Квон — вообще непонятно кто и еще неясно, в чьи ворота в своей загадочной игре он целится. Да и сам Тэ не лучше — бывший наемник, за полгода переквалифицировавшийся в копа.

Чонгук вынужден вывозить на своих плечах буквально всё.

"Интересно, — подумал Тэ, — если бы сейчас Гук сказал, что запросит дополнительную помощь в виде еще одного нормального детектива, а не с оговорками, как они все здесь? Насколько ему было бы неприятно осознавать, что Чонгук на него в полной мере не рассчитывает?".

Тэхен вообще редко на что-то обижался — просто принимал ситуацию, делал выводы и шел дальше.

Но в этом конкретном случае, как ему казалось, он бы не смог так просто всё принять. Только не то, что Чонгук может в нем разочароваться.

"Я всегда буду смотреть на тебя только с восхищением". Но так ли это на самом деле?

— Всё, что мы должны сейчас сделать — обнаружить связь между всеми этими людьми, — тем временем продолжил Гук, кивая на доску. — Как только мы поймем, что именно четверых совершенно разных людей связывает между собой, поиски убийцы станут делом времени. Завтра суббота, но ведь все, надеюсь, понимают, что полноценные выходные отменяются? Мы все берем внеурочные и понадеемся, что наш убийца не последует нашему примеру и на выходные возьмет перерыв. Суббота — дежурство детектива Квона и патрульного Юна. Воскресенье — наше с детективом Кимом дежурство.

Тэхен постарался скрыть удивление. Обычно воскресенье — их тайный и законный день полнейшего релакса. Они валяются на диване, поедают что-то вкусное, Гук может читать, а Тэ при этом спит на его коленях, крепко обнимая его ноги, вдыхая любимый запах и не отпуская от себя ни на секунду. А еще они до одури занимаются сексом. На всех возможных поверхностях дома Чона.

Но, видимо, у Гука какие-то планы на субботу, из-за чего он настолько решительно пожертвовал их обычно наполненным чистейшим счастьем воскресеньем.

Чонгук раздал всем задания и помещение заполнилось упорной, кропотливой полицейской работой: отрывистыми телефонными разговорами, звуками быстрых ударов по клавиатуре, шуршанием листов с бесконечными распечатками и периодическими смачными ругательствами.

***

— Ли Раим! — Тэхен сверкнул широкой улыбкой.

Он ненадолго отлучился из участка, пообещав коллегам привезти им чего-нибудь съестного, чтобы еще немного подоставать фермера. Еще совсем чуть-чуть, и тот расскажет всё, что знает — в этом Тэ не сомневался. И тогда они скаканут в своем расследовании сразу на сто двадцать миль вперед, и сегодняшний застой покажется им обычным рабочим моментом — куда без таких?

— Я тебя заждался, — проворчал, едва его увидев, Ли Раим, чем вызвал неподдельное удивление у Тэхена.

— Серьезно?.. — изумился он. — Только не говорите, что готовы рассказать мне правду о Кан Сонхо!

— Пфф... — фермер своей гримасой откровенного скепсиса показал всё, что думает о предположении детектива. — Ящики нужно перенести. Меня нога мучает... Старые раны тревожат.

Тэхен ухмыльнулся.

Возле навеса стояло десятка три небольших ящиков с овощами.

— Ты же знаешь, вечером я развожу заказы на рынок. С самого утра их будут продавать, — напомнил фермер, внимательно наблюдая, как детектив носит ящики. — Я только вчера Финику говорил, — ворчливо заметил он, почесывая за ухом балдеющего от ласки алабая, — что если бы у меня был сын, он бы точно был таким же, как и ты, — Тэхен, как раз ставивший ящик в кузов грузовика, застыл. А Ли Раим, не замечая этого и глядя только на свою собаку, продолжил рассказывать. — Правда, не таким красивым — мы с моей женой совершенно обычные... А ты какой-то вообще... И не таким наглым, конечно.

Тэхен перенес все ящики и молча направился к своему внедорожнику.

— Даже не спросишь, что я знаю о Кан Сонхо? — спросил фермер, провожая взглядом его спину.

Тэхен, остановился, и, помедлив, обернулся.

— А вы расскажете?

Фермер покачал головой.

— Нет.

Тэ, ничего не ответив, забрался в машину и завел мотор.

Он уезжал и еще долго видел стоящего у дороги фермера, тяжело опирающегося на изгородь, и белого пса у его ног.

***

Вечером зарядил небольшой дождь. В принципе, это нормально для поздней осени и конкретно для их полосы.

В их фермерском регионе дождь всегда воспринимался с благодарностью. Даже в период жатвы и сбора урожая, когда тот не помогал, а наоборот, откровенно мешал кипящей на полях работе. Это всё равно лучше, чем весной и палящим летом остаться с полнейшей засухой и без капли дождя, как в некоторых особо засушливых провинциях их страны.

После тяжелого выматывающего дня, начавшегося с лицезрения синюшного тела в районе №31, продолжившегося резким и обидным нагоняем от суперинтенданта и заканчивающегося утомительной кабинетной работой, пока глаза от упорного чтения и сверки фактов не стали вылезать из орбит, а буквы от усталости не скакали увлеченным галопом по страницам, напарники, наконец, направлялись домой. Уже было темно, тяжелые сумерки опустились на город, дождь упрямо барабанил по крыше и лобовому стеклу внедорожника Тэхена.

Чонгук на протяжении всей поездки был молчаливым, и Тэхен не нарушал установившуюся в их салоне тишину.

Машина свернула к дому — еще немного, и они смогут переступить порог своей любимой крепости и немного расслабиться, стряхнув с себя этот тяжелый и утомительный день. Но Тэхен вдруг резко со всей силы вдавил педаль тормоза в пол.

Наперерез им, заграждая подъезд к дому Гука, стоял автомобиль.

Его фары прорезали тьму, работающие дворники быстро сгоняли скапливающуюся воду с окна.

Свет в машине не горел, и понять, кто сидит там, было невозможно.

Но Чонгук и так это знал.

Он повернулся к сжавшему челюсти напарнику и перехватил его руку, потянувшуюся к спрятанному под курткой пистолету.

— Ты же помнишь, что я люблю тебя? — негромко спросил он. Тэхен кивнул, пытливо всматриваясь в глаза своего парня. — Я сейчас вернусь. Не переживай, — добавил он, вылезая из авто в промозглый холод последней октябрьской ночи.

Минута, и Чон забрался на пассажирское сидение чужой машины.

— Какого хрена? — недовольно бросил он, окидывая собеседника хмурым взглядом. — Я же сказал, что приеду завтра сам.

— Мероприятия начнутся с самого утра. Ваш отец считает, что вам лучше переночевать дома.

— Я сейчас дома!

— Нет, — жестко прервал его секретарь генерального комиссара. — Ваш дом там, где ваш отец. И мы сейчас отправляемся туда.

Секретарь отца был еще тем фанатиком — фанатиком отца Чонгука. Всё, что было против генерального комиссара, автоматически воспринималось им как намеренное зло. В эту же категорию входил и Гук, который планомерно трепал нервы своему отцу.

Чон Бонхва работал с генеральным комиссаром последние восемь лет, и тот не мог нарадоваться своим преданным помощником.

Чонгук откровенно презирал этого подхалима, но его мнения никто не спрашивал. Хосок, к слову, тоже недолюбливал секретаря отца, но его тоже никто не спрашивал.

Многостаночник Бонхва успевал, кроме своих прямых и даже непрямых обязанностей, не спускать глаз и с обоих сыновей своего шефа, докладывая ему буквально обо всем.

К примеру, Чонгук не сомневался, что это именно он уведомил отца о том, что Тэхен, когда его команда охраняла Гука, вопреки всем приказам генерального комиссара, ночевал в доме Чона.

Тогда разъяренный отец приехал, чтобы наказать Кима, и история закрутилась по настолько тугой и извилистой спирали, которой, вообще-то, могло бы и не быть.

"Перетерпеть, — подумал Гук. — Всё, что нужно сделать — это перетерпеть эту ночь и завтрашний день. И тогда они отстанут от них с Тэ, и можно будет спокойно продолжить жить дальше".

— Дайте мне время собраться.

Чонгук не спрашивал — он ставил в известность. Вылез их машины Бонхва и направился в дом, даже не оглядываясь на опасно возвышающийся в ночи внедорожник Тэхена.

Он сразу же направился в гардеробную, достал из шкафа упакованную в чехол, вычищенную и приготовленную к мероприятию полицейскую форму. Затем бросил в черную дорожную сумку несколько вещей первой необходимости — вроде белья, носков, домашней одежды, бритвенного станка и зубной щетки.

Конечно, всё это можно было найти и в доме его родителей. Но он попросту не хотел пользоваться не своим.

Как же нелепо всё получилось! Чонгук собирался вечером рассказать Тэ о вынужденной поездке, которая займет всю субботу. Может, утешить своего парня чем-то особо развратным. Как-то по-особенному отпраздновать годовщину их встречи после десятилетнего перерыва. А в итоге, вынужден идти на поводу у хитрого помощника отца, который, наверняка, не просто так поставил его в невыигрышное положение перед Тэхеном.

Чонгук открыл заднюю дверь машины Бонхва, загрузил туда свои вещи и направился к Тэ, стоящему под дождем у своего бронированного зверя.

Лицо Тэхена было каменным, он не спускал глаз с автомобиля Бонхва. Но как только Гук вышел из дома, тут же впился в него взглядом.

Чонгук подошел к нему вплотную и крепко его обнял.

— Мне нужно уехать... Но завтра я вернусь, — пробормотал ему в мокрую куртку. Они впервые разлучаются за эти полгода. — Всего лишь одни сутки врозь... — прошептал он, уверенный, что Тэхен его услышит, даже несмотря на невнятный шепот и дождь.

Грудь Тэ беспокойно вздымалась, он тяжело дышал, крепче прижимая к себе свое сокровище.

— Только не мерзни, — так же тихо прошептал он, осторожно целуя макушку Гука.

— Ты же не будешь скучать?

— Буду.

Чонгук зажмурился.

— Поедешь к Чимину?

— Да. Он тоскует без Юнги.

— Хен всё так же в отъезде?

— Он скоро вернется, — твердо заверил его Тэ.

— Повеселитесь там... Но не забывай, что в воскресенье наша смена. Будем надеяться, что за субботу Кёныль и унылый Квон хотя бы что-то стоящее нароют.

— Не они в субботу, так мы — в воскресенье. Больше убийств не допустим.

— Поцелуй меня, — попросил Чонгук. Ему было плевать, что Бонхва наблюдает. А, возможно, как раз из-за этого. Чтобы передал отцу. Во всех мельчайших подробностях. Насколько его сын обожает Ким Тэхена. Что так отчаянно, грязно и развязно целует его под холодным дождем при свете фар двух машин. Потому что до ужаса боится, что когда он вернется, Тэхена здесь больше не будет. Потому что до ужаса боится не вернуться сам.

Гуку буквально пришлось отдирать себя от крепких и теплых объятий Тэ. Заставлять себя сесть в чужую машину к ненавистному ему человеку и отправиться в город, который уже давно перестал быть ему родным.

И стараться не думать об одиноко стоящем под дождем Ким Тэхене.

Жизнь к Чон Чонгуку всегда была более чем благосклонна. Это стопроцентный факт, без каких-либо оговорок или портящего всё "но".

Он родился в богатой, уважаемой семье. С детства у него был водитель и нянька. Его родители не были замечены ни в каких скандалах, налево никто из них не ходил, краснеть ни за кого не приходилось, на детей руку никто из них не поднимал.

Чонгук учился в престижной частной школе. Он не знал как это — когда тебе не хватает на булочку в школьном кафетерии, и ты, пересчитывая в потной ладошке мелочь, уходишь оттуда голодным, а на следующем уроке грызешь карандаш, хоть как-то пытаясь заглушить это тянущее чувство голода в пустом урчащем желудке.

Он не понимал как это — когда тебя пинают в школьном туалете, бросают вслед обидные фразы и осыпают насмешками. Потому что никто не желал связываться с сыном главного копа страны.

У него никогда не было проблем с друзьями — потому что с ним хотели дружить все. Он никогда не переживал, что не понравится девочкам — потому что девочкам он нравился. И первый секс у него, к слову, случился довольно рано — Чонгуку не было еще и шестнадцати.

Он не знал, как это — бояться, что после окончания школы не поступит в высшее учебное заведение. Потому что всё давным-давно было решено за него, и Чонгуку даже думать о таком не приходилось.

А еще он не был в курсе, как это: принимать решения. Потому что за него все решения принимали все, кто был рядом с ним. Отец, мать, Хосок, водитель, няньки, учителя и даже повара.

У Чонгука был список всего, что можно делать, а чего — нельзя. С кем можно дружить, а с кем — нельзя. Чего нужно хотеть, а чего — нельзя.

Ему даже личного охранника подыскали, как только он вступил в престижную полицейскую академию.

И он как-то всё это принимал.

Нет, не потому, что это ему нравилось или подходило. Всё как раз наоборот. А потому, что он не знал, что существует другой путь. С детства Чонгук выучил главное: он обязан быть достойным сыном своего великого отца. В его жизни только так всё и должно быть. На него возложены огромные ожидания и большая ответственность. И поступать так, как ему хотелось бы, ни в коем случае нельзя.

А что, разве по-другому можно?..

Всё изменилось, когда Тэхен его бросил.

Боль отрезвила, иссушила, вымучила, сделала его жестче и бескомпромисснее.

И он вдруг осознал: да, по-другому можно.

— Мой сладенький зайчонок снова дома! — ворковала над Чонгуком довольная мама, едва он только переступил порог родительского дома.

Она, не дав ему даже толком переодеться или хотя бы забросить сумку в свою старую комнату, потянула Чонгука в их большую и светлую кухню, чтобы угостить его какими-то божественно экстра вкусными эклерами с воздушной начинкой.

— Специально для тебя испекла! — сияла она, выкладывая на большую тарелку изысканный десерт.

На самом деле мама Чонгука была совершенно бесполезной составляющей на кухне. У нее там не получалось буквально ничего. Но сколько Гук себя помнил, она покупала лучшие десерты в самых знаменитых столичных кондитерских, а затем рассказывала, что приготовила их сама. И отец, и Хосок, и сам Чонгук делали вид, что верят этому и в обязательном порядке щедро ее нахваливали.

— Мам, очень вкусно, — тут же сообщил ей Гук.

Эклеры действительно были изумительными. Золотистое тесто казалось настолько тонким и ровным, будто создавалось из листов дорогой папирусной бумаги тишью. А начинка в них была такой воздушной, что Гук не удивился бы, если бы узнал, что ее из цветочной пыльцы наколдовывают маленькие эльфы на тайных и закрытых кухнях мишленовской кондитерской.

Но ему почему-то вспомнился сэндвич, "приготовленный" для него Тэхеном. Кусок хлеба — варенье — кусок хлеба. И дорогие эклеры стали вдруг безвкусными и пустыми. Потому что проигрывали сэндвичу Тэхена по всем возможным статьям.

Сейчас бы лежать с Тэ в обнимку на их широкой кровати, слушать, как стучит в темноте за окном дождь, задумчиво перебирать мягкие шелковистые волосы Тэхена, пока тот рисует какие-то замысловатые узоры на его голом бедре и обсуждать мельчайшие детали дела их кровавого мстителя.

А не вот это всё.

У Чонгука в детстве ни в чем не было недостатка. Так почему он не чувствует теплоты родительского дома, когда переступает его порог? Почему, когда вдали, не скучает по нему?

Почему всё, что он хочет сейчас — это вернуться в свой НАСТОЯЩИЙ дом? К своей НАСТОЯЩЕЙ семье?

Стук входной двери возвестил о приходе генерального комиссара. Мама тут же отодвинулась от Чонгука подальше. При отце нельзя было показывать нежность и близость. Он считал, что его сыновья должны быть внутренне самым полным образом закаленными и жить без делающих слабыми сантиментов. Поэтому мама дарила сыновьям свою мягкость и нежность исключительно в отсутствие генкомиссара, считавшего, что "все эти женские штучки" только портят мужчин.

Отец зашел на кухню, безэмоционально кивнул Чонгуку, как будто ежедневно видел его здесь, поцеловал жену и снова вышел.

Мама, как всегда, извиняющееся улыбнулась сыну. И как всегда, постаралась тут же оправдать поведение своего мужа.

— Гук-и, он тебя так сильно любит и так сильно тебя ждал! Он очень рад видеть тебя снова в нашем доме!

Чонгук кивнул.

Конечно. В последний раз они с отцом виделись на Рождество, десять месяцев назад. Сухой приветственный кивок — лучший показатель родительской любви после долгой разлуки.

Если зажимаешь для своих детей нежность и поддержку и не проявляешь к ним любовь, не удивляйся потом, почему они после того, как вырастут, не очень-то и стремятся возвращаться домой.

***

— Кто кого споил?

Сокджин и Чимин переглянулись.

— Это было коллективное решение, — быстро за двоих ответил Оракул.

У него на лбу была наклеена карта, и последние двадцать пять минут, до того, как Тэхен неожиданно зашел в кабинет Чимина, он угадывал, что там нарисовано.

— Гусь играет на флейте.

— Эй! — возмутился Оракул, потому что Тэ испортил им всю игру.

Он снял со лба карту, посмотрел на нее — действительно бахвалистый гусь в широкополой шляпе, усыпанной розовыми маргаритками, играл на музыкальном инструменте.

Тэхен взял со стола стакан с соком и принюхался.

— Это сок, — проворчал Чимин. — У нас сегодня день трезвости.

Сокджин в это время молчал, угрюмо наблюдая за всеми действиями Кима.

Как только Тэ зашел в директорский кабинет, хорошее настроение и расслабленность, как по мановению палочки, слетело с Сокджина, и он мгновенно максимально напрягся.

Память услужливо подсунула картинку безэмоционального лица парня его лучшего друга, когда он приставил дуло своего пистолета ко лбу Сокджина.

"Мало я ему тогда всыпал", — подумал судмедэксперт.

— Ты не предупредил, что приедешь, — продолжил Чимин, поднимаясь и крепко обнимая Тэхена. — Чонгук тоже здесь?

Тэ покачал головой и потрепал друга за аккуратно уложенные волосы.

— Нет, он в Сеуле у родителей. Завтра у его отца день рождения.

— Ух... — Чимин сочувственно поцокал языком. — Скорпион... Сложный знак.

— Да уж... Дай мне ключи от квартиры. Устал, хочу спать.

После того, как Чимин сунул ему связку ключей, Тэхен, больше не теряя время на пустые разговоры, повернулся и вышел из комнаты в шумное помещение бара.

Сокджин и Чимин только молча переглянулись.

Конечно, Тэ мог бы переночевать в доме Чонгука и приехать в Кванджу с самого утра. Но без Гука тот дом был всего лишь сложной конструкцией из балок, цемента и кирпича, и Ким, после отъезда Чона, даже не заходя внутрь, сел в машину и гнал в Кванджу на такой предельной скорости, что, наверное, установил какой-то мировой рекорд.

Это бессилие, душившее изнутри, этот взгляд отчаяния у Гука... А Тэхен не мог ничего сделать. Только добровольно выпустить свою звездочку из объятий, потому что так надо. Потому что по-другому нельзя.

Он прошел прямиком в гостевую спальню в квартире Чимина и Юнги, и без сил рухнул на кровать. Это был крайне выматывающий день.

Достал из кармана куртки телефон — от Чонгука никаких вестей не было.

Поэтому он набрал Гуку сообщение сам. "Я тебя люблю". И долго смотрел на эти три слова. Стер и написал другой текст.

Как ты?

Скучаю

Сообщения отметились доставленными, но не прочитанными. Тэхен, наверное, гипнотизировал их следующие минут двадцать, пока не уснул с телефоном в руке.

Проснулся от того, что кто-то громко и жарко сопел ему в самое ухо.

И нет. Это был не Гуки.

— Бля! — он офигел от того, что тот, кто настолько увлеченно пускал слюни на его футболку, оказался практически развалившимся на нем Сокджином. Судмедэксперт крепко окольцевал Тэхена, закинув на него ногу, видимо решив, что его удобная подушка — это Намджун. — Свали, блять! — проворчал Тэ, отдирая и отодвигая от себя судмедэксперта, мысленно при этом извиняясь перед Чонгуком.

Как недавно выяснилось, Гуки, оказывается, в крайней степени ревнивый. А тут — только он уехал, а его парень уже в постели с другим, да еще и с его лучшим другом. Классика, блин!

— Какого хера ты здесь делаешь?! — раздраженно задал он вопрос недовольному пробуждением Сокджину. — Какого я должен просыпаться и видеть рядом твою рожу??

— Знаешь, в последнее время каждую новую ночь я в постели с новым мужиком — у меня такого со студенческих времен не было, — хмыкнул ничуть не расстроившийся наездом Сокджин. — Нам, Чимин, ты...

— Не с худшими мужиками ты в постели ночи проводишь. Так что ты здесь делал? — напомнил Тэхен свой вопрос.

— Меня твой Чимин сюда подселил, — в конце концов, пояснил Сокджин, широко зевая. — Сказал, что других комнат нет.

— Этот паршивец соврал, — фыркнул, поднимаясь на ноги Тэ. — Здесь еще есть спальня.

Он взял подушку и вышел из комнаты. Не будет он изменять Гуку, даже если нужно всего лишь поспать рядом с кем-то другим.

Тэхен прошел в гостиную, по пути проверяя свой телефон — было четыре утра, его сообщения Чонгуку всё так же висели непрочитанными.

— Ты почему не спишь? — он уставился на сидящего за барной стойкой Чимина.

Тот устало отмахнулся, продолжая решать кроссворд.

— Не спится. Ложись в другой спальне.

Помедлив, Ким снова скрылся в коридоре, а Чимин тут же достал из-под журнала свое свадебное фото, на которое, не мигая, пялился до того, как пришел Тэхен.

— Я заказал нам завтрак.

Оракул перед каждым поставил заказанную еду — по порции рисовой каши с курицей, омлет с беконом, сыром и помидорами, тапиоку с кокосовым молоком и фруктами, а также плошки с десертами и закусками. — Вы знаете, что каждый кореец за год съедает около 18 кг кимчи? — в пустоту спросил он, ни на кого конкретно не глядя. Ответом ему было молчание. Напряжение, царившие здесь в тот вечер, когда Тэхен впервые привез сюда Сокджина, снова вернулось.

Завтракали они, в основном, даже не переговариваясь. Когда дело дошло до десерта, Тэхен решил больше не тянуть — на Оракула уже невозможно было смотреть.

— Сокджин, каникулы закончились, и этот миг настал. Расскажи нам всё, что ты знаешь о Сато.

— Еще чего! — фыркнул тот, откидываясь на своем стуле назад. Но столкнувшись с умоляющим взглядом Чимина, нехотя поинтересовался, принявшись при этом раздраженно намазывать масло на кунжутную булочку. — Что именно ты хочешь знать?

— Всё, что тебе известно о нем.

— Я знаю не так и много. Ты разочаруешься, когда поймешь, что мои знания равняются практически нулю.

— Как вы познакомились?

Сокджин помрачнел. Его лицо тут же превратилось в застывшую маску.

Он молчал, бездумно помешивая свой кофе. Есть вещи, о которых ты не хочешь говорить, вспоминать и вообще осознавать, что они — это реальность.

И вот — утро, он — беглый преступник, находящийся в чужом доме и вынужденный воскрешать в памяти худшие события своей жизни.

Еще один взгляд на Чимина — тот смотрит с такой мольбой и с такой надеждой, будто Сокджин сейчас расскажет нечто такое, что тут же вернет ему его Сахарочка. Сокджин внутренне с сожалением покачал головой. Сейчас эти двое очень расстроятся, когда поймут, что он ничего не знает и ничем не сможет им помочь.

Но так и быть. Он ничего скрывать не будет.

Еще три дня назад он бы и в самых смелых и нелепых мыслях бы не подумал, что будет с кем-то откровенничать о Сато и вообще о своей жизни. Но вот прошло три дня, и его жизнь перевернута с ног на голову. И многое из того, что раньше было аксиомой для него, оказалось чем-то совершенно бездоказательным.

Почти двадцать лет он несет на себе груз вины. Никому и никогда не рассказывал об этом. Запихивал глубоко внутрь — потому что с вываленным наружу чувством вины жить ох как сложно.

Он уже давно взрослый, ему целых тридцать семь лет. Но иногда он чувствует себя так, будто ему по-прежнему шестнадцать.

Существует три вещи, которые боится делать большинство людей: доверять, говорить правду и быть собой. И Сокджин, как это ни прискорбно, был заложником всех трех этих страхов.

— Сато старше меня на двенадцать лет. Когда мы с ним познакомились, мне было пятнадцать.

— Как вы вообще нашли друг друга?

— Наверное, ответ, который ты ожидаешь, — насмешливо заметил судмедэксперт, — это что-то вроде "я подделал документы и пробрался в ночной клуб, развязно танцевал, а там он со своей охраной... купил мне коктейль и трахнул в туалете". Но нет, всё было не так. Я познакомился с Сато в своем собственном доме. Пришел из школы, а там — он. Он был гостем моего отца.

— Твой отец?.. — Тэхен порылся в памяти. — Он кардиохирург, правильно?

— Да, — Сокджин, помедлив, кивнул. — Мой отец — величайший специалист, профессор с именем, его знают и им восхищаются... Сато — страшный человек. Есть два пути развития — жить по совести или продать душу дьяволу. Сато без сомнений выбрал второе. На его руках много крови. И много замученных им душ ждут его в аду, чтобы терзать потом эту мерзость до скончания веков. Но как и многие жестокие люди, вроде Сато, у него есть слабость.

— Ты, — сказал Чимин.

Сокджин хмыкнул.

— Нет. Его мать. Она всю жизнь болеет, у нее очень слабое сердце. И Сато обратился к моему отцу как к тому, кто сумел бы бросить вызов медицине и даже самой смерти. Потому что другие врачи не брались за нее, не спешили ее оперировать — не верили в успех. А мой отец... Он взялся. И не проиграл. Сложная операция длилась почти сутки. У матери Сато несколько раз останавливалось сердце. Он вручную снова его запускал. После этого женщина пошла на поправку, а Сато не знал, как отблагодарить ее спасителя. Он задаривал моего отца подарками. Отец — тот, кто всегда жил по совести — отказывался от этих дорогих даров. Тем более, со временем он узнал, что Сато глубоко замешан в криминале. Так вот, однажды Сато приехал к нам домой, чтобы в очередной раз выразить свою благодарность. Как я и сказал, его мать всю жизнь болела, и он понимал, что может понадобиться еще не одна подобная операция. Поэтому хотел держать доктора на крючке, как можно ближе к себе.

Тэхен с Чимином переглянулись — кажется, картина стала вырисовываться четче.

— Я тогда пришел из школы. Мило поболтал с визитером, и отправился в свою комнату. На следующий день шикарная тачка ждала меня у ворот моей школы. Когда я вышел, Сато окликнул меня. Сказал: "Помнишь, я друг твоего отца? Мы вчера виделись у вас дома? Он попросил забрать тебя". Я поверил и сел в его машину.

— Он тебе что-то сделал? — тут же спросил, нахмурившись, Тэхен.

— Не изнасиловал ли меня? — жестко переспросил Сокджин, впившись глазами в мрачного Тэ. Чимин в это время сжался, и Тэхен успокаивающе положил свою руку ему на плечо. И Сокджин быстро исправился, чтобы не причинять Оракулу боль. — Нет, ничего такого. Повез пообедать в крутой ресторан. Моя семья среднего достатка, в таких местах мы никогда и не бывали. Сато вел себя крайне галантно и мило. А я как идиот пялился на всё вокруг. Это было удивительно и невероятно для подростка, который всю свою жизнь только по максимуму учился и резался в приставку с друзьями. Он стал забирать меня почти каждый день из школы. Мы гуляли, о чем-то разговаривали, а потом он отвозил меня домой. После был первый поцелуй, первый секс... — Сокджин замолчал. — Я влюбился в него. Так, как любят только в шестнадцать. Без мыслей, без башки, преданно и страстно. А он...

— А он? — тут же переспросил Чимин, почти не дыша, слушая этот рассказ.

Сокджин задумался, пытаясь правильно подобрать слова.

— Таким людям никогда не залезешь в голову или в душу. Я много думал о том, чем это всё было для Сато. И я не знаю, — он помолчал, всё еще раздумывая над ответом. — Если бы он ничего не чувствовал, это бы не продлилось так долго. Но могут ли такие люди... любить? Не уверен.

— Что было дальше? — Тэхен отставил от себя чашку с почти нетронутым кофе.

— Мы встречались почти два года. Год и восемь месяцев, если быть точным, — поправился судмедэксперт. — Конечно, со временем вся милота и галантность слетели с него, как осенью листья с дерева. Он был жестоким и грубым. Не считался с моим мнением и желаниями. Было только так, как хочет он, и никак по-другому. Брал меня... Не всегда тогда, когда я этого хотел. Я пытался как-то противиться этому, но тогда он злился еще больше.

— Нет ничего плохого в том, чтобы просить нормального отношения к себе! — воскликнул Чимин.

— Однажды мы были в клубе, — продолжил после паузы Сокджин, — и он лично разбил какому-то парню лицо практически в месиво за то, что тот слишком призывно на меня посмотрел. Он бил его так долго... — Сокджин не смог не зажмуриться, заново переживая тот день. — Честно, я не уверен, что тот человек после этого выжил... А потом он забросил меня в машину, привез к какому-то складу и был крайне груб... После этого я понял, что в моей жизни что-то идет не так.

У Чимина слезы текли по лицу, он нашел под столом и ободряюще сжал ладонь Сокджина. И тот не отстранил его.

— Как я уже и говорил ранее — это всё было очень давно. Почти двадцать лет назад. С тех пор я не даю себя обижать. Никто не имеет права меня оскорблять, делать мне больно, поднимать на меня руку. Я всегда бью первым. Я сделал выводы из той своей неудачной первой любви. Взрослый мужчина не может бить школьника, с которым у него отношения. Тогда это хуевые отношения. Жаль, что это я понял не сразу.

— Ты его бросил? — Чимин быстро поднялся на ноги и поставил перед Сокджином клубничный десерт, который ранее припас для себя. Тэхен в это время, откинувшись в своем кресле, наблюдал за судмедэкспертом, настолько сейчас уязвимым и раскрытым перед ними.

— Попытался. Я тогда оканчивал школу и собирался стать врачом, как и мой отец. Готовился уехать из родительского дома, переехать в кампус и забыть о своих отношениях, как о страшном сне.

— Но он тебя не собирался отпускать, — прозорливо заметил Тэ.

— Не собирался... Узнав о моих планах об учебе и о том, что я больше не хочу быть с ним, он стал мне угрожать. Тогда я, испуганный, в панике пошел к своему отцу. И как бы это ни было для меня неловко, рассказал ему всю правду. О том, что состою в отношениях с Сато. Что это — страшный человек. И что я уже в курсе, что он связан с криминалом. И о том, что он отказывается меня от себя отпускать.

— И что сделал твой отец?

— Он встретился и поговорил с Сато. Тот, конечно, ничего не скрывал. И сказал, что я навсегда принадлежу ему. Где бы я ни был. Живой или мертвый. Но отец сумел выторговать у него мою свободу. За то, что будет всегда лечить его мать и...

Сокджин замолчал.

— И за то, что твой отец теперь станет доктором мафии, — продолжил за него Тэхен. — Так?

Сокджин, не в силах говорить, только кивнул.

Это его вечная вина, которая навсегда с ним — за свою любовь заплатил не он, а его отец, отдав себя, свои знания и всю свою жизнь в вечное рабство к преступнику.

И никогда его за это не упрекнул.

Некоторое время они все молчали. Сокджин, окунувшись во все проебы своего прошлого, с ненавистью сверлил взглядом стол, Чимин с огромной жалостью наблюдал за ним, Тэхен с задумчивым видом переставлял на столе блюдечки с закусками.

— Чтобы вы понимали, — нарушил молчание Сокджин, ни на кого конкретно не глядя, — я его любил. Любовь не всегда правильная. И не всегда она к правильным и достойным людям. Иногда ты просто любишь, отдаешь всего себя. И любовь эта ломаная, с надрывом, с кучей оговорок и с кучей "но". А ты даже не знаешь, что бывает по-другому. Что можно любить, и тебе при этом не будет больно. Если с самого начала своей жизни вляпываешься в нездоровые отношения, тяжело осознать, что они — неправильные. Не такие, какими должны быть. Мне кажется, после такого люди либо подсознательно снова ищут боли, в очередной раз вляпываясь в дерьмовую связь, где их опять унижают. Либо наоборот — отгораживаются от всех возможных отношений, чтобы быть точно уверенными, что такое больше не повторится. Я из последних, — судмедэксперт в отчаянии пригладил свои торчащие после ночи волосы. — Но, наверное, со временем я слишком расслабился. Потому что вот в стакане в моей ванной теперь зубная щетка Нама. А мне снова больно.

— Ты ведь не свел татуировку с именем Сато, ведь так? — поинтересовался Тэ. — Почему?

Сокджин поколебался. Кроме Намджуна, случайных любовников и врачей в больнице ее много лет никто не видел. Но сейчас, когда он настолько разоткровенничался перед практически чужими для него людьми, он без раздумий стянул с себя домашний растянутый лонгслив, оставшись только в белой майке, и показал свои рисунки.

— Долгое время я не прятал татуировки. Несмотря ни на что, они были крутыми. Я много занимался в зале, мне нравилось, как я выгляжу. Наверное, мне было около тридцати, когда однажды летом на пляже ко мне подошел какой-то тип, и спросил: "Так ты — подстилка Сато?" — Сокджин замолчал. — Это был последний раз, когда я вышел на улицу в одежде с коротким рукавом.

— Но почему тогда ты ее не сведешь, нахрен, со своего тела? — в непонимании воскликнул Чимин.

— После того, как отец заключил договор с Сато, обменяв свою жизнь на мою, Сато нашел меня. Говорил о том, как мне повезло, что мой отец настолько сильно меня любит. Но даже несмотря на то, что они договорились о том, что Сато меня больше не тронет, я, по его словам, живой или мертвый навсегда принадлежу только ему одному. И он возьмет меня обратно, как только сможет. Поэтому я настолько запаниковал, когда решил, что это Сато меня подставил с теми отпечатками пальцев, чтобы когда я буду в отчаянии из-за несправедливых обвинений, снова меня забрать. Он очень ясно дал тогда понять, что я никогда не смогу выбраться из-под его влияния. Даже если временно он и не в состоянии полностью контролировать мою жизнь. Тогда же он мне и сказал, что если я сведу татуировки и, в особенности, его имя — он вырежет всю мою семью. Ему нравится, что я навсегда клеймен им.

— Какой ужас... — прошептал Чимин, прикрыв рот ладонью.

— Знаешь, — подал голос Тэхен, — Сато — совершенно ублюдочное животное. Но на его теле есть всего одно имя кроме имени его матери. Твое. И он тоже не сводит его со своего тела уже двадцать лет. Это к твоему вопросу о том, что он к тебе чувствует.

Сокджин ничего не ответил.

— Почему ты оставил блестящую карьеру хирурга и переквалифицировался в патологоанатомы? — задал еще один вопрос Тэ. — Это ведь тоже как-то связано с Сато?

— Все эти почти двадцать лет Сато периодически возникал в моей жизни. Ну, чтобы я, часом, не забыл о нем. То цветы на какую-то нашу годовщину, о которой я сам даже не помню, пришлет мне. То счет в ресторане мне оплачивать не надо — потому что кто-то его уже оплатил за меня. То записка на лобовом стекле моей машины всего с одним символом. Тем, который ты нарисовал и положил на мой стол, — обратился он к Тэхену.

— Я увидел его рядом с именем "Джин" на запястье Сато. Сразу как-то подумал, что это связано с тобой.

— Да... Мы когда-то, еще когда встречались, выбрали его знаком нашей "любви", — Сокджин пальцами иронично завернул в скобки последнее слово. — Я раньше очень любил свое сокращенное имя — Джин. Из-за Сато пришлось от него отказаться... Один мой постоянный пациент умирал без донорского органа. Я очень переживал за него, спать и есть не мог... Однажды донорский орган волшебным образом появился. Обрадованный, я сделал операцию. Удачную, всё прошло хорошо. А позже я узнал, что тот орган — "подарочек" Сато. Он убил человека ради этого. Он сам мне об этом сообщил. И добавил, что не раз мои пациенты умирали, потому что таким образом он выводил меня на эмоции. Издалека играл со мной. А еще сказал, что когда мой отец больше не сможет исполнять условия договора и станет бесполезным для него, я вернусь к нему во всех смыслах этого слова. И в качестве врача в том числе. Чтобы не подвергать опасности своих пациентов и чтобы скрыться подальше из города и от Сато... Я и принял такое решение.

— Вот здесь мы и подходим еще к одной теме, — Тэхен поднялся на ноги, подошел к окну и повернулся лицом к Чимину и Сокджину. — Юнги, — Оракул тут же навострил уши. — Думаю, четыре года назад, когда он проводил свое одиночное расследование, Юнги как раз попал на ту историю с тобой и пациентом, которому сделали пересадку, — Тэ достал телефон и зашел в переписку с Чонгуком — его сообщения всё еще висели непрочитанными. Вздохнув, он засунул телефон в карман. — Сато за долгие годы своей подпольной деятельности создал целую криминальную империю, занимаясь не только транзитом и распространением наркотиков. Здесь была и торговля оружием, и проституция, и бандитизм — в общем, всё, что приносит самый большой доход. Но есть еще один очень дорогостоящий источник.

— Какой? — Сокджин вскинул на него вопросительный взгляд.

— Торговля живым товаром, — ответил за Тэхена Чимин. — Сахарочек выяснил, что как раз в тот период Сато только-только занялся организацией своего нового бизнеса. Торговлей людьми, а также торговлей на черном рынке донорскими органами. Возможно даже, что его и натолкнули на эту идею ты и твои пациенты. Поэтому он и сказал, что ты тоже в будущем этим займешься.

Сокджин в шоке таращился на него.

— Никогда! Лучше сдохну, чем буду с ним. В любом смысле этого слова!

Тэхен бросил быстрый взгляд на Оракула.

— Брат Чонгука... Помнишь его? — обратился он к Чимину.

— Мефистофель? — с презрением выплюнул тот. — Как же этого урода забыть?

— Так вот... Чон Хосок недавно сообщил мне, что... — Тэ куснул свою нижнюю губу, стараясь звучать как можно более непринужденно. — Он разбирал сводки их разведки — людей, которые наблюдают за Сато или работают в его организации под прикрытием. И на одной из фотографий он узнал нашего Юнги. Он тут же позвонил мне и предоставил всю информацию, которая у него была на тот момент.

Тэхен смотрел прямо в глаза побелевшего, словно полотно, Чимина.

— Он ведь у Сато, так?.. — прошептал тот. Его голос был похож на чей-то предсмертный вздох.

Тэ сглотнул.

— Он жив. Его поймали, когда он вертелся рядом с одним из мест, где держали нескольких людей, подготовленных для отправки, — Оракул в отчаянии прикрыл лицо ладонями. — Не разбираясь, что с ним делать, его запихнули к тем пленникам.

— Его собираются продать или... вырезать из него органы?? — крикнул Чимин, отнимая руки от своего лица. Что вообще происходит? Его маленький Юнги... Его зефирка... Как он мог в такой ужасный ужас вляпаться??

Тэхен пожал плечами.

— Не знаю. Но это не имеет значения. Мы в любом случае заберем его оттуда. У меня есть план. И Чон Хосок мне поможет. Он уже, в принципе, помогает.

— Какой план? — Чимин жадно всматривался в лицо своего друга.

— По моей просьбе Чон Хосок пустил слух, что человек, которого они поймали — это высокопоставленный член другой банды, конкурентов Сато. И они узнав о том, что их человека держат в заключении, в отместку похитили кое-кого близкого к Сато. Ким Сокджина, — глаза Сокджина в ужасе расширились, едва он услышал свое имя. — И мы, под видом конкурирующей банды, договорились об обмене нашего человека — Шуги — это имя им назвал Юнги — на Сокджина.

— Нет! — крикнул судмедэксперт, подрываясь на ноги. — Никогда! Я никогда не вернусь к Сато!! Я не знаю, что у тебя в голове, — в гневе он подлетел к Тэхену и едва сдержался, чтобы не толкнуть его, — но ты — просто псих, если считаешь, что я приму в этом участие!

— Ты примешь в этом участие, — максимально спокойно сказал Тэ, поместил свои ладони на плечи Сокджина и слегка их сжал. — Но с тобой ничего не случится — я обещаю тебе это. Мы спасем Юнги, но и тебя в обиду не дадим.

— Нет! — процедил Сокджин. — Без меня.

— Ты хочешь избавиться от своего вынужденного многолетнего рабства? Если да — нужно что-то делать. Оковы сами по себе не упадут, Сато сам по себе не исчезнет и никто за тебя этого не сделает. На обмене я его убью. И всё закончится.

Сокджин в панике сглотнул. Увидеться со своим главным кошмаром тет-а-тет? Увольте!

— Нет, — твердо сказал он, не отводя взгляда от холодных глаз Тэхена.

— Твой отец в заложниках. Ты в заложниках. Вся твоя и его жизнь — в заложниках. Твое будущее в опасности. Хочешь свести ненавистное тату? Хочешь жить так, как хочешь ты, а не он? Рискни. Ты же постоянно убегаешь!

— Нет!

Сокджин вырвался из рук Тэхена и выскочил из кухни.

Тэхен с шумом выдохнул. Затем перевел взгляд на Оракула. Губы того мелко дрожали, он медленно раскачивался из стороны в сторону.

— Нет! — Тэ подскочил к другу и обнял его как раз в тот момент, когда из глаз Чимина потоком полились слезы.

У Чимина началась истерика и продолжалась она очень долго. Тэхен держал его в своих объятиях, пока тот бился в них загнанной в силки и запуганной птицей.

— Я больше так не могу!! — сквозь судорожные рыдания и всхлипы кричал Оракул. — Верни мне Юнги!! Сейчас же!

— Я верну тебе Юнги... — обещал Тэхен, с болью глядя на друга, поглаживая его по голове и стирая бесконечные слезы с его лица.

— Я больше так не хочу.... Верни мне Юнги... Ну, пожалуйста... Тэхен...

Всхлипы превращались в жалобный вой и снова в судорожные рыдания.

Сокджин сидел на полу с другой стороны дверей, вцепившись руками в свои волосы, слушал крики и всхлипы Оракула и тоже плакал.

Когда затяжная истерика прекратилась, Тэхен и Сокджин напоили Чимина успокоительными и уложили спать.

— Он проспит весь день, — сообщил Тэ, еще раз пробегаясь взглядом по предписанию на упаковке со снотворным, которое они дали Оракулу. Он посмотрел на бледного и измученного Сокджина. — Всё нормально, не переживай. Чимин уже почти три недели живет в этом аду, рано или поздно его должно было накрыть. А тут еще и такие новости далеко неутешительные... Если я уеду до того, как он проснется, приготовишь ему какой-нибудь легкий суп. Некрепкий чай и никакого спиртного.

— Здесь нет продуктов, — сконфужено пробормотал Сокджин.

— Я сейчас пойду и всё куплю. Ты оставайся здесь, чтобы Чимин не был один.

Судмедэксперт кивнул, и Тэхен, быстро одевшись, спустился вниз.

Шагая по тротуару и рассматривая все вывески в поисках большого супермаркета, он снова заглянул в свою переписку с Чонгуком — сообщения всё еще были непрочитанными.

Да что ж такое?.. Чем Гук настолько занят, что даже в телефон не заглядывает?

Обратно Тэхен тащил четыре больших пакета с продуктами. Купил всё, что, как он знал, либо полезное, либо то, что любит Оракул. Не забыл взять и большой кусок клубничного торта, залитого воздушными сливками. Такие Чимину часто покупал Малыш, когда у Оракула было неважное настроение.

Потом они с Сокджином пообедали, даже не перебрасываясь и одним словом.

Затем вместе посёрфили по интернету и выбрали рецепт лучшего, по их мнению, куриного бульона.

Тэхен связался с Кёнылем и унылым Квоном, курируя дистанционно их работу. Ему даже показалось, что голос у детектива Квона был более благодушным — видимо им с патрульным удалось сработаться.

К вечеру, после того, как Тэхен уже в миллионный раз заглянул во всё так же непрочитанную переписку с Гуком, телефон булькнул новым сообщением.

Тэ быстро разблокировал его. Вот только сообщение было не от Чонгука.

Приезжай, забери его

[Вложение с адресом]

Тэхен подорвался на ноги. Ведь чувствовал же, что что-то не так!

— Я уезжаю, — бросил удивленно взглянувшему на него Сокджину, читавшему какую-то книгу, которую нашел на книжной полке у Юнги.

Уже натянув на себя куртку, он снова повернулся к судмедэксперту.

— Сокджин... Я полностью понимаю тебя и твои страхи. И все твои доводы, почему ты не хочешь в этом участвовать, — он проследил, как тот мгновенно нацепил на себя безэмоциональную, холодную маску. — Это решение можешь принять только ты и никто кроме тебя. Как ты решишь — так и будет, — Тэхен ободряюще кивнул ему. — Я могу сказать тебе, что даже если ты откажешься — я всё равно вытащу Юнги. Используя этот же план, но приехав на встречу без тебя. Конечно, с тобой было бы проще, но я справлюсь и один. Всё, о чем я тебя прошу — позаботься о Чимине. Ему сейчас нельзя быть одному. Обещаешь?

Сокджин, помедлив, кивнул, не отводя напряженного взгляда от Кима, и тоже поднимаясь на ноги.

— Если что — я всегда на связи, — продолжил Тэхен, направляясь к входной двери. — Тот телефон, что дал тебе Чимин — он у тебя?

— Да... Он где-то там, — судмедэксперт неопределенно махнул рукой в сторону.

— Хорошо, — Тэ кивнул. — Кстати, Намджун очень переживает за тебя. И я дал ему твой новый номер. Он уже связывался с тобой? Если нет, думаю, скоро напишет.

Тэхен попрощался и быстро вышел, оставив шокированного Сокджина одного.

Расстояние между Кванджу и Сеулом по прямой — 268 км, но Тэхен преодолел их менее чем за два часа, жутко переживая за Чонгука. Что же там могло такого произойти?

Он беспрепятственно подъехал к нужному зданию, ярко освещая фарами темноту, так как на въезде охране уже было дано предписание пропустить его авто. Спасибо Чон Хосоку за такую предусмотрительность.

Тэхен подождал совсем немного, прежде чем тяжелая дверь министерства распахнулась и оттуда практически выбежал Чонгук.

Он был без куртки, пиджак полицейской формы был расстегнут, галстук почти полностью стянут, слегка обнажая красивую шею, заманчиво белевшую в свете фар машины Тэхена. Волосы растрепаны, взгляд пустой.

В растерянных чувствах Чонгук, даже не забрав свою верхнюю одежду, наконец-то выбрался наружу.

Он не знал, куда идти, но хотел как можно быстрее оттуда вырваться.

В кромешной темноте блеснули фары. Гук взглянул туда, мгновенно запеленговав знакомого железного зверя Тэ. И сразу же направился к нему.

Забрался в салон и Тэхен тут же притянул его к себе за шею, чтобы сразу глубоко, мокро и развязно поцеловать, бескомпромиссно ворвавшись языком в чужой горячий рот.

Чонгук отчаянно льнул к его телу, цепляясь за одежду, целуя, кусая и снова целуя.

С трудом оторвавшись от покрасневших опухших губ, Тэхен включил зажигание, быстро выруливая со стоянки. Но руку Гука при этом не отпускал.

Он отдал Чонгука всего на одни сутки — не больше и не меньше. И теперь он забирает свое сокровище назад.

— Твои вещи, — только и сказал.

— Похер, — бросил Гук и Тэхен согласно кивнул. Любые вещи заменить можно. Человека заменить нельзя.

Некоторое время они ехали в абсолютной тишине. Чонгук прикрыл глаза и откинулся на сидении. Тэхен всё так же не выпускал руку Гука из своей.

Тэ выключил освещение в салоне, и только свет фар на быстро исчезающем под колесами асфальте отмерял съеденные километры.

Чонгук ощущал, как со вчерашнего вечера державшее его напряжение, потихоньку теряет свою силу.

Увидел маму: плюс. Поругался с отцом: минус. Пообщался с Хосоком: минус/плюс.

— Бал сатаны, — с усмешкой заметил брат.

— Что? — Чонгук в непонимании уставился на Хосока.

— У тебя такое лицо, будто тебе пришлось посетить бал сатаны, — пояснил тот, забирая с подноса официанта бокал с шампанским и передавая его Гуку. — Но наш отец — не дьявол, а его день рождения — обычное ведомственное мероприятие. Не придавай ему слишком большое значение.

Чонгук недовольно повел плечами.

Он будто отбывает повинность. Но, возможно, его хен и прав — нужно всё воспринимать как обычное рабочее мероприятие. Работа всегда заканчивается, и тогда можно будет вернуться домой.

— Отец отобрал мой телефон.

Хосок скосил на него взгляд.

— Чего?

— Вчера вечером на кухне я был с мамой. Хотел отправить сообщение Тэ, что нормально доехал... А отец пришел, забрал телефон и сказал, что я проявляю неуважение к семье, пользуясь им за столом. Я будто в прошлое вернулся, когда нам с тобой можно было пользоваться телефонами, компьютером и смотреть телевизор только час в день. А в субботу...

— ...На час дольше, — с улыбкой закончил Хосок. — Как же... Помню. День, когда я съехал от родителей, был самым счастливым днем в моей жизни. И до сих пор остается таким. Слушай... — он помедлил. — Отец же обязательно поездит тебе сегодня по ушам. Делай, как я: абстрагируйся, выслушай всё и скажи "Хорошо". С ним по-другому нельзя, ты же знаешь. Всеми силами этого мира умоляю тебя: не вступай с ним в открытую конфронтацию.

Конечно, после торжественной части его позвали в дальнее помещение, где сидел отец, рядом стоял Бонхва и Хосок у самой двери, уткнувшийся в свой телефон.

— ...Тебе всё всегда давали! Тебя всегда баловали! Ты и трети не перенес того, что твой брат! Я всегда позволял тебе делать то, что ты хотел! Но ты...

— Стал разочарованием?

— Не смей перекручивать мои слова!

— Убивай. Всё равно не откажусь, — упрямо сказал Чонгук.

— Не смей делать из меня монстра! — рявкнул отец. От неожиданности Чонгук вздрогнул, но не отвел взгляд, продолжая не мигая смотреть отцу в глаза. Хосок в это время беспокойно кусал свои губы. Открытая конфронтация с отцом — это то, чего делать было нельзя! — Я не желаю тебе зла! Но это... Неестественно! Я не имею ничего против Тэхена. Но не тогда, когда он с тобой. Это он сделал тебя... Таким! — брезгливо бросил он. Бонхва согласно кивнул.

Чонгук стиснул ладони в кулаки, так, что те побелели.

— Нет, отец. Я это уже тебе говорил, и я повторю еще раз. Это я сделал его таким! Я был инициатором! Я его соблазнил...

— Замолчи! — в бешенстве крикнул отец. — Не говори этого!

Но Чонгук упрямо продолжал.

— Я ни за что не откажусь от Тэхена. Никогда.

— А от семьи ты можешь отказаться?! От отца, от матери, от брата... От памяти обо всех своих почивших родственниках?.. От всего этого можешь отказаться?

— Могу.

Хосок мысленно схватился за голову.

Приезжай, забери его

[Вложение с адресом]

— Не задавай вопросов, ответы на которые тебе не понравятся, — добавил ни о чем не сожалеющий Чонгук.

— Я будто вернулся в прошлое, и переживаю такой же бесполезный и безумный разговор, как когда-то с твоим Тэхеном! — в отчаянии воскликнул генкомиссар, когда это упрямое лицо его сына неожиданно напомнило ему лицо Тэхена одиннадцать лет назад.

— Всё равно не отступлю, — негромко сказал Гук. — Почему мне нужно разрешение, чтобы любить?

— Да потому что ваша с ним любовь... Это... Это неправильно! — гаркнул генкомиссар.

Не вступать в прямую конфронтацию с отцом.

Вот только Чонгук уже давно не тот человек, который боялся перечить своему отцу, страшился поступать так, как хотел он, а не как того требовали от него репутация и статус его семьи, а также желания его отца.

Чонгук давно знает, чего он хочет сам. Он давно определился, как именно он хочет жить. И что именно он хочет иметь.

Ему не нужны большие звезды на погонах. Ему хватает удостоверения копа и значка детектива. Ему не нужны сотни друзей, статусные знакомства и крутые покровители. Ему вполне хватает одного-единственного лучшего друга — ворчливого судмедэксперта Ким Сокджина.

И он совершенно точно осознает: он готов променять всё, и даже больше, только бы рядом был человек, ради которого утром хочется просыпаться, а вечером — ложиться в постель. Который крепко обнимает его колени, когда каждое воскресенье удобно засыпает на них. Который просит не мерзнуть, потому что не знает, как еще можно проявить свою любовь.

И да, если для этого необходимо вступить в открытую конфронтацию с отцом, да хоть со всем миром — он это сделает.

— Отец сказал, — негромко проговорил Чонгук, всё так же не открывая глаз, — что наша с тобой любовь — неправильная.

Тэхен сжал губы, продолжая следить за дорогой, хотя всё, что ему сейчас хотелось сделать — это крепко обнять Гука и больше его не отпускать.

— И что ты ему ответил?

— Что если наша с тобой любовь — неправильная, тогда я больше никогда не хочу быть прав.

Тэ улыбнулся.

— У каждого своя правда, — облегченно заметил он.

Чонгук открыл глаза и тоже улыбнулся. Он перевел взгляд в окно, за которым мелькали темные очертания деревьев.

Ничего не имеет значения, если рядом с тобой тот, кого ты любишь. Кто держит твою руку и никогда ее не отпустит.

— Я же просил! — прошипел взбешенный Хосок. — Не вступать в прямую конфронтацию с ним! Почему ты меня не послушал?!

— Потому что ты потерял мое доверие, — сухо парировал Чонгук, наблюдая за бесконечным потоком людей в общем зале. Он устал, но нужно потерпеть еще несколько часов. Тогда он заберет свои вещи, телефон, который отец спрятал в домашний сейф и сядет в ночной экспресс. Приедет под утро, но зато можно будет еще пару часов понежиться с Тэхеном в их уютной и теплой постельке. А затем вместе поехать на работу. Перед этим неспешно и вальяжно позавтракав где-то в городе, выпив хороший воскресный кофе с вкусным десертом. — "Процесс запущен". Что это значит?

— О чем ты? — не понял Хосок.

— Ты прислал такое сообщение на телефон Тэ, — невозмутимо повторил Гук. — "Процесс запущен".

— Ты ошибся, — убедительно возразил его брат. — Видимо, спутал мой ник с чьим-то еще. Две буквы — его часто путают с такими же, которые состоят только из двух букв... Надо будет заменить его, чтобы не было больше подобных историй. Как думаешь? Как бы ты меня назвал?

— Предатель? Лжец? Тот, кому нельзя доверять?

— Пожалуй, выберу третье, — решил Хосок. — Тебе меня не понять, — после паузы заметил он.

— Это точно, мне тебя не понять, — сухо подтвердил Чонгук. — Посадить невиновного человека в тюрьму. А другого мучить на допросе. Того, кто провел трое суток в подвале у психопата. Извини, братец, но тебе следует научиться расставлять приоритеты. И перестать быть преданной собачкой отца.

— Это было много лет назад, — напомнил Хосок. — С тех пор я изменился. Вообще многое с тех пор изменилось. К тому же... Отец сказал тогда, что Ким Тэхен тебя развратил. Сделал тебя извращенцем. Едва ли не брал тебя силой. Ты не поверишь, но когда твой родной человек страдает, когда чувствуешь огромную несправедливость... Даже, если уже и нельзя ничего изменить. Хочется тупо отомстить. Чтобы виновному было так же больно как тебе, когда ты обо всем узнал, и как больно было тому, кого ты любишь и кем дорожишь.

Чонгук задумчиво взглянул на брата. Очень похожая философия и у их мстителя. Нет, их убийца — не тот, кому причинили боль. Их убийца — близкий того человека, который когда-то пострадал.

— Я понимаю, что на тебя одновременно было вывалено слишком много шокирующей информации, — продолжил Хосок. — И с тех пор прошло не так много времени, чтобы ты сумел со всем разобраться в своей голове. Теперь ты не знаешь, кому из нас можно верить. Поэтому не веришь никому. И я принимаю все твои обвинения в свой адрес. Я виноват, и я это знаю.

Чонгук повернулся к брату.

— Хен, ты врал мне. Постоянно. Не много лет назад. А год назад, когда Тэ вернулся в мою жизнь. Ты обязан был рассказать мне правду! О том, что случилось когда-то, и что происходило тогда. Но ты, тем не менее, продолжил мне пудрить мозги. Ради моего блага, скажешь? Хуйня это, а не благо. Ради моего блага ты должен был сделать так, чтобы мои глаза были открыты, чтобы я понимал, что происходило вокруг. Как мой брат, как тот, кто должен был быть на моей стороне. А вместо этого ты еще больше насыпал песка в мои глаза. И я допустил до хрена ошибок. Из-за этого! Потому что верил в то, что ты мне говорил! Теперь-то я понимаю, что лгать ты можешь уж очень убедительно... Так что сейчас я понятия не имею, когда именно ты говоришь правду. Скажи, это ты отправил Тэхену сообщение с текстом "Процесс запущен"? — сконфуженный агрессивным наездом брата Хосок молчал. — Что и следовало доказать, — презрительно добавил Чонгук, оставляя Хосока позади и проталкиваясь сквозь толпу.

Кто-то тронул его за руку, и Гук быстро повернулся.

— Хм. Привет. Чон Чонгук?

Чон просканировал взглядом говорившего — видел он его впервые. Одного с ним роста, худощавый, с большими карими глазами и мягкими губами. Ровный тон кожи, немного оттененные глаза, персиковый мазок на скулах — сразу видно, что с косметикой на "ты". Точно не полицейский — потому что в дорогом жемчужном костюме, определенно сшитом на заказ, платиновые запонки в манжетах и массивные швейцарские часы на запястье. Всё статуса лакшери. Вероятно, какая-то шишка из министерства. Хотя возраст довольно юный для подобной должности. А впрочем, кто знает, какие там вообще критерии отбора.

Гук кивнул.

— Извините... Не могу вас вспомнить. Мы знакомы?

— Эм... Нет. Но я здесь... Ради вас, — проговорил незнакомец. В его голосе сквозило едва уловимое напряжение.

— Ради меня? — не понял Чонгук, внимательнее вглядываясь в незнакомое лицо.

— Мин Джун. Мое имя, — неловко скорее спросил, чем сообщил тот. Чонгук еще раз кивнул. Облизывая пересохшие губы, хотя на них и был наложен тонкий слой увлажняющего средства, Мин Джун нерешительно продолжил. — Я знаю, кто вы, и я знал, что вы сегодня будете здесь. И хотел увидеть вас лично.

Чон решительно ничего не понимал. Почему говоривший настолько волновался, и зачем ему Гук — коп из небольшого городка? Да, он сын генкомиссара, но он — не тот, кто что-то решает или имеет хоть какое-то влияние в главном ведомстве или даже на своего собственного отца. Единственный, кто имеет влияние на его отца — это Бонхва. Наверное, надо сделать флаеры с соответствующим текстом и раздавать их всем желающим.

— Я вас слушаю.

— Я знаю, что вы сейчас встречаетесь с Ким Тэхеном.

И с вызовом взглянул прямо в глаза Чону. А у Гука внутри всё оборвалось. Он знал, что сейчас услышит нечто, что ему очень не понравится.

— Я с ним тоже когда-то встречался, — Чонгук, не мигая, глядел на Мин Джуна. Извините... Что? Тэхен говорил, что у него никогда не было серьезных отношений. — Он — мой бывший... Мы даже жили вместе. Как вы с ним сейчас.

И говорил, что никогда ни с кем не жил.

— Сочувствую, — холодно обронил Гук.

— Чему? — не понял тот.

— Тому, что он для вас — бывший. Таких людей, как Ким Тэхен, терять нельзя. Извините.

Чонгук развернулся на каблуках и, практически расталкивая встречающихся ему людей, быстрым шагом направился в ближайшую туалетную комнату.

Хорошо, что там как раз было пусто. Он ослабил галстук и почти стянул его с шеи, расстегнул верхние пуговицы рубашки — всё совсем не по уставу.

Умылся холодной водой, кое-как пригладив взъерошенные до этого волосы. А затем, упершись обеими руками об умывальник, уставился на себя в зеркало.

Хлопок двери дал понять, что он больше здесь не один.

"Только бы не этот Мин Джун", — подумал Гук, поднимая взгляд.

Хуже. Чон Бонхва.

Тот уверенно зашел и встал прямо позади Чонгука.

— Смотрю, ты уже познакомился с Мин Джуном, — с легкой полуулыбкой заметил он, глядя с помощью зеркала прямо в глаза Чону.

У Гука было непреодолимое желание врезать по его наглой, улыбающейся роже. Конечно, это всё его рук дело.

— Грязно играете, господин Чон, — насмешливо проговорил Чонгук, поворачиваясь к помощнику отца лицом. — Уже актеров нанимаете, спектакли устраиваете.

Бонхва продолжал улыбаться.

— Он настоящий. И ты это знаешь.

— Я так понимаю, в министерстве больше никаких дел не осталось, только что разве пытаться разлучить влюбленных?

— Пфф. Любовь? Не путайте это великое чувство с тем извращением, что между вами двумя!

— Судя по всему, именно вы вложили отцу в голову мысли о неправильности моих чувств? Раньше он такого не говорил.

— Потому что раньше он этого не понимал. Ты хоть знаешь, — прошипел Бонхва, сузив свои и так не выделяющиеся размером глаза и больше не пытаясь прятать злость, которую он годами копил на Чонгука, — что ты уничтожил карьеру своего отца? Своими похождениями? Он сейчас должен был быть президентом этой страны. И он не является им только из-за тебя! Ты сломал карьеру своего великого отца!

— Не знал, что мы уже перешли на "ты". Представляю, как обидно, — фыркнул Гук. — Вы должны были сейчас быть в Чхонвадэ, в Голубом доме, гордо стоять за президентским креслом, а тут такое невезение — всё то же опостылевшее кресло главы Наци­онального полицейского агентства. Что я могу сказать? Сочувствую, — язвительно добавил он. — Вот только своими дешевыми фокусами вам меня не победить. Ни вам, ни отцу. И ваша затея с треском провалилась.

Чонгук быстро вышел из комнаты, едва сдержав себя, чтобы не оттолкнуть плечом Бонхва, стоявшего прямо на его пути.

В растерянных чувствах он, даже не забрав свою верхнюю одежду, быстро спустился по лестнице вниз и, наконец-то, выбрался наружу, врезавшись в холодный воздух и отчаянно надеясь, что хотя бы тот способен немного проветрить его закипающие мозги.     

Он не знал, куда идти, но хотел как можно быстрее оттуда вырваться. В кромешной темноте блеснули фары. Чонгук взглянул в ту сторону, мгновенно запеленговав знакомого железного зверя Тэ. И сразу же направился к нему.       

Забрался в салон, и Тэхен тут же притянул Гука к себе за шею, чтобы сразу глубоко, мокро и развязно поцеловать, уверенно ворвавшись языком в чужой горячий рот.       

Чонгук отчаянно льнул к его телу, цепляясь за одежду, целуя, кусая и снова целуя.

Тэхен — его, только его. И ничего больше не имеет значения.

Прошлое — это только прошлое. Ведь так?

***

— Чан Сушиму пообещали хорошую непыльную работенку. Он приехал в город, и его убили, — Тэхен задумчиво кивнул. — Вчера Кёныль с унылым Квоном хорошо поработали. Сумели отыскать приятеля Сушима, рассказавшего им много всего интересного. Я не сомневаюсь, что у убийцы есть не только подробный план тех, кого он планирует убить, но и проработаны все возможные связи будущих жертв.

Размышляя вслух, Тэ перебирал на своем столе заметки, оставленные для них вчерашней рабочей группой.

Чонгук в это время, не мигая, глядел на напарника. Если в процентном соотношении проиллюстрировать его мысли, то: Чан Сушим — 1%; Ким Тэхен — 99%.

Хотя, возможно, Ким Тэхен занимал и все 100%. Потому что...

Потому что Чонгук не мог думать ни о чем другом, только о напомаженном Мин Джуне, тонко и развязно стонущим под Кимом. Еще, наверное, и задницей своей тощей при этом подмахивал. Интересно, когда Тэхен кончал с Мин Джуном, у него было такое же лицо, как и когда он кончает с Чонгуком?

— Что?.. — он уставился на Тэ.

— Я говорю, что последние дни убийств не было, и это хороший знак, — Тэхен улыбнулся, глядя на Гука. — Ты весь день витаешь в своих мыслях, — он игриво подмигнул. — Не обо мне ли мечтаешь, напарник?

Чонгук через силу тоже улыбнулся и кивнул.

— Чан Сушиму позвонили в день смерти Ави Сакаи, — продолжил составлять таймлайн Тэ. — Жаль, убийца забрал телефон Сушима. Так что всё, что у нас есть — это показания его приятеля. В любом случае, можно предположить, что убивая одного, наш мститель параллельно готовит почву для следующего преступления. И он крайне осторожен — у нас нет ни одной физической улики... Предполагаю, что работает он либо в защитном костюме, либо в такой одежде, которая не оставляет следов. И, конечно, в латексных перчатках, бахилах, а возможно даже, что и с медицинской маской на лице. Иных причин, почему нет ни пылинки от преступника ни на одном из мест преступлений, быть не может. Ты заметил, что все убийства разнятся? — снова обратился Тэхен к Чонгуку.

— Ага, — тот согласно кивнул. Интересно, Мин Джун в курсе чувствительных зон Тэхена? Знает ли он о том, насколько тот кайфует, когда ему легонько дуют в ухо или покусывают его за загривок?

— Смерть Ави Сакаи представлена как самоубийство. Обнаженного Кан Сонхо привязали на кресте в поле. Пак НаРа убита в собственной квартире. А Чан Сушим помещен в багажник своей машины. А что если... — Тэ повернулся, сраженный новой догадкой, к напарнику. — Что если место, где было оставлено тело — тоже имеет значение?

— Вполне вероятно, — кивнул Чонгук. Возможно, у Тэхена для Мин Джуна тоже было милое прозвище? Может, он его тоже звездочкой называл?.. Гук зажмурился и несколько раз ударил себя ладонями по щекам.

— Ты чего?.. — Тэ в непонимании уставился на Чона.

— Всё в порядке... Пытаюсь взбодриться. Видимо, не выспался.

— Кофе или энергетик?

— Энергетик.

Тэхен вышел из кабинета, чтобы купить в автомате баночку с живительным напитком, а Чонгук едва не завыл от отчаяния. Да что же с ним делается-то?? Он с горечью постучал себя по голове.

Тэ вернулся, в руках он держал сразу две баночки — вдруг одной будет мало. А Гук неожиданно подумал: говорил ли Тэхен Мин Джуну, что любит его?

— Я связался с доктором Ли, — еще спустя полчаса сообщил Тэхен. — Он согласился с нами немного пообщаться, несмотря на то, что сегодня воскресенье. Ты готов?

Гук кивнул и Тэхен тут же набрал номер телефона доктора, включив громкую связь.

— Ваш преступник — высокоорганизованный, хладнокровный, с хорошо развитым воображением, — Тэмин был не дома, на заднем фоне был слышен шум, крики и детский смех. Видимо, он был на каких-то аттракционах. Тэ подумал, что доктор, вполне вероятно, сейчас на свидании. Было не очень правильным отрывать его от отдыха в один из его немногочисленных выходных. — У него хорошее образование и высокий интеллект. Психические заболевания отсутствуют. Думаю, его возраст колеблется приблизительно от двадцати двух лет и до сорока пяти. Шанс того, что он оступится или сделает ошибку — минимальный. Поэтому вы должны будете вычислить его, не надеясь на образцы ДНК или отпечатки пальцев, — Тэхен не говорил Тэмину о найденных отпечатках Сокджина и это понятно — они были стопроцентной фикцией, не имеющей отношения к их делу.

— Доктор, что насчет кости домино? — поинтересовался Тэ, потому что Чонгук принимал участие в беседе минимально. "Скорее всего, — подумал Тэхен, — он всё еще не доверяет мнению психиатров".

— У помещенной в тело кости домино могут быть различные значения. Но после бабочки во рту второй жертвы, я склонен думать, что как и по аналогии с "эффектом бабочки" здесь мы имеем "эффект домино". Какое-либо изменение вызывает цепную реакцию и влияет на все прочие поступки. Аналогично тому, как падают абсолютно все косточки домино, выстроенные в ряд, всего лишь из-за падения одной. Ваш убийца во второй раз пытается донести свое видение истории. Но в отличие от метки бабочки, здесь его послание немного разнится.

— Что вы имеете в виду?

— Это пока только мое предположение, — заметил доктор, — поэтому вы должны сделать на это скидку. Но, думаю, что каким-то образом то, за что он мстит, в свое время коснулось и его. Представим, что первая кость домино — это то событие или человек, пострадавший тогда. А, допустим, восемнадцатая кость — это убийца, который тоже рухнул вслед за первыми семнадцатью фрагментами. Иными словами, его тоже зацепили последствия. Сейчас убийца в ярости и желает смерти всем первоисточникам случившегося. И он как бы говорит: "Если бы не это, если бы не эта упавшая первая кость, я бы не стал убийцей". Вспомните послание на теле девушки — с одной стороны он не хочет убивать, но всё же убивает, потому что уже начал это делать.

— Значит, вы считаете, что у бабочки и у домино — разные значения? — уточнил Тэхен.

— Да. У вашего убийцы высокий интеллект. Он бы не стал два раза пытаться донести одну и ту же мысль. Поэтому я думаю, что если с бабочкой он постарался рассказать, как сплетни приводят к плохим последствиям. С домино он мог пытаться сказать другую мысль — что его самого зацепило этой историей.

— Что насчет количества точек на кости?

— Восемь, правильно? Первая мысль, пришедшая мне в голову — это количество жертв, которые убийца для себя наметил.

— Я с вами согласен, доктор, — Тэхен бросил быстрый взгляд на Чонгука, но тот продолжал витать в своих мыслях. — Я тоже изначально подумал о том, что кость домино предоставила нам точку в таймлайне. Третье убийство. Впереди — еще пять.

— Я разделяю ваше мнение. Я плох в домино, но мне кажется, что там не одна кость с восьмью точками. Но убийца выбрал именно такой расклад — три и пять.

— Графолог, доктор Ли Джинки, указал достаточно большую вероятность того, что убийц могло быть двое. Как вы относитесь к такому предположению?

— Я не подтвержу его и не опровергну. Мое мнение, как специалиста, — я вижу действия только одного человека. Если второй убийца и существует, то он — полностью ведомый, стопроцентно в подчинении и только исполняет все приказы первого. В этих убийствах прослеживается только одна индивидуальность. Но как я понимаю, графолог увидел два почерка?

— Да... Скажите, возможно ли, что преступник специально писал разными почерками, желая сбить следствие и направить его по ложному пути?

— Такой вариант вполне возможен. Как я сказал ранее, ваш убийца — очень умен и все свои действия он самым тщательным образом продумывает.

— Что вы можете сказать о способе убийств? Удушение, а также то, что душит он собственными руками?

— Обязательное присутствие муляжа в виде веревки, скорее всего, указывает на то, что ранее кого-то повесили или кто-то повесился сам. Также повешенных могло быть более чем один человек — такой вариант также стоит учитывать. Но вот то, что в своей миссии отмщения преступник убивает собственными руками, оставляя веревку лишь в качестве декорации, говорит о многом. Убивать собственными руками, и я имею ввиду не ножом или пистолетом, а буквально руками — очень грязное дело, преступник в прямом смысле пачкает свои руки. И это удивительно — судя по всему, убитые вызывают в нем чувство омерзения. Особенно это касается Кан Сонхо. Но, тем не менее, он не боится запачкать руки. Скорее всего, дело в его огромной ненависти. Его гнев настолько большой, что он хочет сделать всё своими руками, чтобы быть стопроцентно уверенным в свершившейся мести. А также стать буквальным карающим мечом. Возможно еще одно значение — убийца мог пообещать кому-то отомстить собственными руками. Что касается самого факта удушения — в нем тоже много символизма. Наличие кислорода — одно из основных условий существования человека. При этом запас кислорода, содержащегося в нас, крайне невелик — его хватает лишь на несколько минут. Как именно происходило удушение? Пальцы и кисти рук или предплечья и плечи?

— Согласно отчету, это кисти рук, — сообщил Тэ.

— В таком случае убийца должен был смотреть в глаза своей жертве эти несколько минут, пока кончался кислород. Наблюдать, как из человека понемногу уходит жизнь. И не дрогнуть, не почувствовать жалость или сожаление. Это еще одна весомая характеристика вашего преступника.

— Но Ави Сакаи действительно умер от удушения петлей. Что это может значить?

— Если смерть господина Сакаи связана с последующими тремя убийствами, тогда можно с уверенностью сказать, что он играет совершенно другую роль для убийцы. Также это может быть и потому, что возможно, убийца не хочет, чтобы вы догадались о связи Ави Сакаи с остальными жертвами. Поэтому и присутствуют абсолютно разные стили убийств.

— Доктор, можно вопрос не по теме? — вклинился Чонгук.

Тэхен обрадовался, что Гук тоже влился в обсуждение. А то у доктора Ли могло возникнуть чувство, что Тэхен в комнате один.

— Конечно, спрашивайте.

— Если человек в отношениях, но отказывается признаваться в любви, что это значит? — Тэ недоверчиво пялился на Гука. Серьезно?? Сейчас?.. — Причем, его партнер ему это постоянно говорит. А он в ответ либо отшучивается, либо вообще никак не реагирует. Это вообще нормально?

Тэхен нахмурился и сжал губы.

— Хм... Я так понимаю, это не касается ваших убийств? — уточнил доктор.

— Нет. Ну, так что, доктор, это нормально?

— Я могу сказать, — Тэмин медлил, потому что прекрасно осознавал, о ком идет речь, — что, конечно, же, это не совсем... Хм... Понимаете, норма — это крайне растяжимое понятие. Что норма для одного, для другого...

— Аномалия? — сухо поинтересовался Чонгук.

— ...не норма, — закончил свое предложение Тэмин.

— И каковы причины этого? — не отступал Гук. — Почему человек не желает признаваться в любви?

— Причин может быть много. Они слишком разные и противоположные по своему значению. Поэтому я не смогу обобщить.

Чонгук хмыкнул.

— Удивительно. Потому что раньше вы всегда без труда обобщали.

— Спасибо, доктор Ли, за вашу неоценимую помощь. И извините, что потревожили вас в ваш выходной день.

Тэхен отключился и угрюмо взглянул на напарника.

— И что это только что было?

— Что именно? — делано удивился тот. — Мы разговаривали с крутым специалистом. Тем, кто умеет заглядывать людям в головы. Мне стало любопытно: вдруг хоть он сумеет объяснить мне, почему ты не хочешь говорить, что любишь меня.

— Рассказывай.

— Что именно?

— Я же вижу, что что-то произошло. Рассказывай.

Они были в полуметре друг от друга. Тэхен сверлил его недовольным взглядом. Чонгук глядел на него в ответ. И ощущал такое внутреннее бессилие... Как будто вчера ему в кровь был впрыснут яд, который с ошеломляющей скоростью крайне быстро разъедал его изнутри. А Гук был только в состоянии, будто со стороны, за всем этим наблюдать.

Он отвернулся.

— Мне нечего сказать, — безразлично бросил. — Всего лишь любопытство.

Чонгук максимально зарылся мозгами в бумаги, стараясь абстрагироваться от тяжелого взгляда Кима и очистить свою голову в пользу расследования.

Следующие несколько часов они работали практически молча, перебрасываясь лишь необходимыми фразами.

Спустись вниз

— Я сейчас вернусь, — Тэхен поднялся со своего места, а Гук равнодушно кивнул, даже не глядя ему вслед.

Чон Хосок ждал Кима у своего припаркованного на противоположной стороне дороги BMW.

Тэхен в который раз подумал о том, насколько братья разные.

В солидном пальто, легких кабинетных кожаных туфлях, строгих брюках. Волосы уложены в аккуратную прилизанную прическу. И, как всегда, максимально мрачный. Чимин в свое время дал ему наиболее точную характеристику — Мефистофель.

Даже не здороваясь, Хосок сунул руку в карман и достал оттуда телефон Гука.

Тэ взял его и положил в одно из отделений своей черной кожаной куртки.

— Что-то случилось вчера? — спросил он Хосока.

Тот несколько устало пожал плечами.

— Да ничего вроде... Всё как обычно. Кроме того, конечно, что Чонгук-и аки лев боролся за тебя и вашу с ним любовь, приняв бой в одиночку против грозного и непробиваемого императора.

— Чонгук никогда не бывает один. Я всегда рядом с ним.

— Тебе очень повезло, — заметил Хосок, пряча от пронизывающего ветра свои руки глубоко в карманы пальто. — Мой брат действительно крутой. Он переломил свою жизнь и делает то, чего не смог в свое время сделать я — живет, как того хочет он сам, а не как от него требуют окружающие. А еще он очень тебя любит. По-настоящему. Даже не знаю, видел ли я когда-то, если не в дорамах, чтобы кто-то настолько сильно любил.

— Ты смотришь дорамы?

— Я одинокий госслужащий, мне почти сорок, а у меня даже нет кота. Конечно, я смотрю дорамы.

— Есть какая-то информация о Юнги?

— Где его держат, я не знаю. Всех плененных сразу после того, как мы их засекли, перевезли.

— Плохо работаете, — заметил Тэхен. — Всё идет по плану? Сато на крючке?

Хосок кивнул, а затем вскинул на Кима пытливый взгляд.

— Ты действительно собираешься его убить?

— Да. И это не обсуждается. Теперь точно, после того, как я узнал историю Ким Сокджина. На руках Сато слишком много крови, и он принес в этот мир слишком много беды, создав свою империю зла. Карфаген должен быть разрушен.

— Империи разрушаются постепенно. А убийство Сато ничего не изменит, — не согласился Хосок. — Его заменят другим, и его деятельность будет продолжаться уже без него. Да, Сато построил свою подпольную империю. Он лично залил фундамент и сам поместил первые кирпичи. Но дальше всё развивалось не только его усилиями. В этой структуре замешано слишком много других людей. И не все они — теневые. Многие причастные — известные бизнесмены, политики. Убив Сато ты убьешь только Сато. Но не его бизнес и не его империю.

— Убив Сато, я освобожу Сокджина от вечного клейма на его плече. Убив Сато, я помогу Юнги спать по ночам спокойно и думать о своей семье, а не о незаконченных делах. Убив Сато, я подарю успокоение и завершенность всем тем, кто пострадал от его руки. И всем тем, кто потерял своих близких из-за него. Да, я не разрушу империю. Но я ее здорово покалечу. А это, согласись, уже немало. Нельзя диктаторов оставлять в живых. В 21 веке империи не живут. Они бесславно распадаются и исчезают даже их обломки.

Хосок помолчал, раздумывая о том, что пора уже доставать пальто потеплее.

— Сила, мозги, наглость, справедливость. Это из твоей характеристики в моем досье. Я знаю, что вы с Оракулом за эти годы много к чему приложили руку. Спасали бедных и угнетенных, защищали тех, кто не мог защитить себя сам и всё такое... И не всегда законными методами. Но сейчас ты самоудалился. Живешь как скучный сельский коп. Но если все, как ты, бросят, уедут... Кто тогда будет бороться с мерзавцами?

— Я живу не просто как скучный сельский коп, — возразил Тэхен. — Я живу как скучный сельский счастливый коп. И кто-то обязательно придет на наше с Чимином место, — уверенно добавил он.

— А ты не думаешь, что время от времени будет появляться желание снова получить адреналин внутривенно?

Тэ отрицательно качнул головой.

— Нет. Мой адреналин сейчас читает распечатки опроса жителей района №31 и в очередной раз на меня за что-то обижен. Другой адреналин мне не нужен. Заведи кота, — посоветовал он на прощанье, ныряя в теплый вестибюль полицейского участка и оставляя позади одиноко стоящего Хосока.

— Твой телефон, — Тэ положил перед удивленным Гуком его смартфон.

Тот, помедлив, взял его в руки и повертел, как будто пытаясь проверить, действительно ли он его.

— Откуда он?

— Твой брат привез.

— Хен?.. А почему он передал его через тебя, а не отдал сам?

Тэхен стащил куртку и бросил ее на стул.

— Мне кажется, он считает, что ты не будешь рад его видеть.

Чонгук промолчал. Но потом, когда Тэхен уже основательно погрузился в работу, тишину прорезал еще один вопрос:

— Какие у тебя дела с моим братом?

Тэ поднял взгляд от бумаг и затем повернулся к насупленному, ожидающему ответ Гуку.

— Он помогает мне в одном важном деле.

Чонгук с силой выдохнул. Не соврал, не сказал, что Гук ошибается.

— Он — тебе? Не ты ему? — на всякий случай уточнил он.

— Нет.

Домой они ехали тоже молча. Чонгук был за рулем, а Тэхен всю дорогу просидел с закрытыми глазами, откинувшись на сидении.

Кто-то мог бы решить, что он дремлет или даже спит, но Гук понимал, что его парень что-то детально обдумывает.

Так что же это за дело такое, из-за чего Тэ в последние дни сам не свой, да еще и Хосок ему в этом помогает?

— Ты когда-нибудь встречался с кем-то кроме меня?

Слова вылетели из него сами. Чон и сам не ожидал, что озвучит то, что неутомимо поедало его со вчерашнего вечера.

Тэхен, удивленный вопросом, открыл глаза и посмотрел на безмятежно ведущего машину Гука.

— Я же тебе говорил, что нет, — с легким нажимом проговорил Тэ. Он не понимал, почему они возвращаются к этой теме опять.

— Жил с кем-то, кроме меня?

— Нет, — мрачно сообщил, протестующе дернув за свой ремень безопасности, и сцепив руки на груди.

— Кто такой Мин Джун?

Было видно, что вопрос привел Кима в некое замешательство. Как будто Чонгук вытащил это имя из какого-то далекого прошлого, о котором сам Тэ уже и не помнил.

— Оу, — только и сказал он.

Гук кивнул, толкнув языком себя в щеку.

Значит, "оу".

***

В этом мире был только один человек, который смог бы внятно ему рассказать, что происходит. Поэтому, как только Тэ ушел в душ (а это точно минут десять, не меньше), Чонгук тут же спустился вниз и прошел в библиотеку. Да, у Чона была своя библиотека — комната с множеством полок, пестревших разноцветными корешками книг, а еще со старым музыкальным проигрывателем и полностью оборудованным лучшей техникой рабочим столом.

И да, Чонгук отлично понимал, что Тэ ждал, что Гук присоединится к нему. А поняв, что этого не произойдет, помрачнел и закрылся в себе еще больше.

— Бармен, не спишь?

— Сливы ем, — послышалось ленивое. — Чего тебе?

— У меня есть к тебе разговор. И пара вопросов.

— Только если несложные... — проворчал тот. — Судоку точно не помогу тебе решить... У меня котелок сегодня плохо варит, меня вчера перекормили успокоительными.

— Чем? — не понял Чон. — У тебя всё норм? — на всякий случай поинтересовался он.

— Ага... — вяло подтвердил Чимин, беря еще одну сливу, которые Сокджин ему услужливо подкладывал в тарелку. — Ем, ем, а они никак не кончаются... — пробормотал он.

— Слива — это природный антидепрессант, — негромко сказал ему Сокджин. — В ее составе содержится натуральный сахар, положительно влияющий на психику.

— Кто это там говорит? — насторожился Чонгук. Настолько тот голос похож на голос Сокджина...

— Аа... — Оракул безразлично махнул рукой, хотя Гук не мог его видеть. — Так что там у тебя? Только покороче. Мне еще вечерние мультики смотреть.

— Так ты сегодня не в баре?

— Неа. Сегодня бар как-нибудь без меня... Я внимательным образом тебя слушаю.

— Скажи, — решился на разговор Чон, — Тэхен когда-нибудь с кем-то серьезно встречался?

— Конечно, — уверенно подтвердил Чимин.

Чонгук от неожиданности плюхнулся прямиком в кресло, возле которого стоял.

— С кем? — убитым голосом спросил он.

— С тобой, придурок. Почему я должен всем напоминать очевидные факты? — попытался возмутиться Оракул, но его эмоциональный фон сейчас был приблизительно как у картошки, поэтому вместо этого он взял с тарелки еще одну сливу.

Чонгук облегченно выдохнул.

— А кроме меня?

— Кроме тебя? Нет, ни с кем.

— Хорошо... Скажи еще одно. А он с кем-то жил? Но только кроме меня!

— Жил ли с кем? Пфф! Ну, что за вопрос?.. Конечно же, да.

И снова сердце Гука пропустило удар.

— С кем?..

— Со мной. Мы вместе с ним жили, как только Вишенку выпустили... Потом он подзаработал деньжат и мы разъехались. Ты знал, что иногда он спит с открытыми глазами? Жуть.

— А кроме тебя — ни с кем. Правильно? — на всякий случай уточнил Чон.

— Ну почему же ни с кем?? — снова попытался возмутиться Оракул, но вновь вместо этого взял сливу. — Потом он жил с очень важным человеком.

С Мин Джуном.

— С кем?

— С Малышом, балда, — фыркнул Чимин. — У тебя память, как у ракушки. Наш Малыш был таким красивым, таким умным... Ушел Малыш, развалилось агентство, всё изменилось...

Глаза Чимина против воли стали наполняться слезами.

— Прости... Прости, что напомнил, — негромко сказал Чонгук.

— Вишенка никогда не говорит о нем... — пожаловался Чимин. — Могу только с Юнги о нашем Малыше поговорить... Где мой Юнги?.. — заныл он.

— Слушай, Чимин... А кроме тебя и Бомгю Тэхен с кем-то еще жил?

Чимин шмыгнул носом.

— Нет.

Ну, что ж. Можно выдохнуть. Это подлое напомаженное создание ему соврало — он не жил и не встречался с Тэхеном, иначе Оракул об этом 100% был бы в курсе.

— А можешь сказать мне еще кое о чем, и я от тебя, наконец, отстану. Кто такой Мин Джун?

Сначала Чимин молчал, а затем сказал:

— Оу.

Оу?.. Оу, блять??

— Что значит "оу", бармен? — сквозь зубы процедил Гук.

— Ты знал, что каждый кореец за год съедает около 18 кг кимчи?

— Чимин.

— Что "Чимин"?.. — проворчал Оракул. — По-моему, крайне впечатляющая цифра. У нас сколько населения? 52 миллиона? Представляешь, сколько же в нашей стране кимчи-то сейчас находится... Нас пора бы переименоваться в какой-нибудь Кимчи-Лэнд... Кимчи-стан... Соединенные Штаты Кимчи!

— Чимин, — жестко проговорил Гук, — что у Тэхена было с Мин Джуном?

— Чонгук, положи трубку.

Чон резко повернул голову, чтобы увидеть стоящего в дверях Тэхена. И тот был в ярости.

— Отстань от Чимина, — практически не разжимая губ, произнес он.

Гук нажал на "отбой" и Тэхен, больше ни слова не говоря, вышел из комнаты.

А Чонгук шумно выдохнул и в отчаянии прикрыл глаза.

Кажется, он ошибся — план Чон Бонхва сработал безошибочно.

***

— Вам удалось обнаружить какую-то связь между Кан Сонхо и Чан Сушимом? — обратился Гук к Кёнылю.

— Никакой, — тот в непонимании покачал головой. — Там никакой связи нет. Я вообще не уверен, что они были знакомы.

— А что касается периода учебы Ави Сакаи в Тэджоне?

— Ничего убедительного. Только то, что он там проучился пару курсов и бросил учебу после аварии. Мне кажется, следует либо поручить собрать информацию о нем кому-то из местных копов, либо кому-то из нас поехать туда лично.

— Я понял. Мы это решим, — Чонгук скосил взгляд на Тэ, занятого работой за компьютером, и не принимавшего никакого участия в планерке.

Ну, что ж, он полностью заслужил игнор своего парня и напарника.

Тэхен ночевал в гостевой спальне, и Гук его в полной мере понимал.

Утром на телефон Чонгука пришли сообщения от Оракула. Судя по всему, с него окончательно сошло вчерашнее странное состояние, потому что тон сообщений был предельно резким.

Видимо в твоей жизни

Слишком много счастья

И ты решил его переполовинить

Будешь хуйней

Доставать Тэхена

Приеду и въебу тебе

Представлять Оракула, который будет кого-то бить, могло быть смешным. Но Чонгуку отчего-то смешно не было.

— Детектив Ким, — обратился он к Тэ. — Что там с Ли Раимом?

— Хорошо, что напомнили, детектив Чон.

Тэхен поднялся со своего места, захватив куртку и, больше ни слова не говоря и ни на кого не глядя, вышел из кабинета.

Чонгук куснул щеку изнутри, чтобы не выругаться, а унылый Квон с намеком скосил свой взгляд на патрульного. Тот в ответ согласно кивнул.

— Ли Раим! — Тэхен широко улыбнулся, успев застать фермера во дворе, до того, как тот уехал на своем тракторе в поле на сбор урожая.

Фермер сидел возле огромной кучи моркови и обрезал ее ботву. Пес преданно лежал у его ног. Заметив Тэхена, он поднял голову и радостно забил хвостом о землю.

До того, как Тэ заговорил, Ли Раим никоим образом на его приезд не реагировал, хотя, конечно, увидел знакомую ему машину. Но после поднял голову и недовольно заметил:

— Тебя не было два дня.

— Что поделать — выходные. А вы что, значит, успели соскучиться по мне? — насмешливо ответил Тэхен.

Тот в ответ пренебрежительно фыркнул, и Тэ не смог сдержать улыбки.

— Думал, ты хочешь узнать о самой грязной истории Кан Сонхо. Но, видимо, я ошибся.

— И вы прям расскажете мне ее? — недоверчиво поинтересовался Тэхен.

— Расскажу, — к удивлению Кима ответил тот. Он-то думал, что тот его дольше помучает! — Но не за просто так.

— Что хотите взамен?

Ли Раим кивнул на кучу овощей перед собой.

— Помоги мне разобраться с морковью.

— Вы хотите, чтобы я помог вам срезать это зеленое? — уточнил Тэ, непонимание на лице которого сменилось живым интересом.

— Именно. Ну, как, справишься? Или слишком сложно для тебя?

Тэхен в ответ фыркнул в манере фермера, и тот, ухмыльнувшись покладистости детектива, принес еще один раскладной стул, рабочие перчатки и дополнительный нож для резки стеблей.

Первое время они работали молча. Тэхен наблюдал, как это делал фермер и в точности повторял за ним.

Работа оказалась нетрудной, но по-своему интересной. Неспешной и спокойной.

— Для чего это? — первым нарушил молчание Тэхен.

— С отрезанной ботвой идет надбавка за ящик.

Так как Ли Раим больше ничего не говорил, Тэ поинтересовался.

— Вы же явно не справляетесь один. Почему не наймете кого-нибудь в помощь?

— Мой доход не такой уж и большой... — с видимой неохотой ответил тот, быстро делая свою работу. Тэхен старался от него не отставать. — Если я буду платить работникам, мне не хватит самому. Больше всего дохода я получаю осенью, когда продаю свой собранный урожай. То, что я выручу сейчас, мне нужно будет распределить до следующей осени. Не могу потерять ни одной лишней воны. Финик, — фермер с нежностью потрепал уснувшего пса за ушки — тот во сне тут же завилял хвостом, — ест самый дорогой корм. Я закупаю его сразу оптом. Плюс всякие вкусности для него тоже...

— А я, значит, бесплатный работник?

— А ты — бесплатный работник, — усмехнулся бывший военный.

Прошло еще немного времени, и Ли Раим вновь заговорил.

— Я уже рассказывал вам, детектив, — Тэхен, между тем, подметил, что иногда тот говорит с ним на "ты", как со старым знакомым, а иногда — на "вы", как с детективом. — Рассказывал, что Кан Сонхо был премерзким человеком. Самовлюбленным, грубым, не считающимся с мнением других. Он не уважал даже свою собственную семью, что уж говорить о чужих людях... Эту историю, о которой я вам сейчас расскажу, мне рассказала моя жена. Я, как вы понимаете, чаще всего был в отъезде. И когда всё случилось, меня здесь не было. Не знаю... Но если бы подобное происходило на моих глазах, я бы точно вмешался. Теперь уже и не поймешь, как было бы, если было бы по-другому... Но... — фермер замолчал, а Тэхен его не подгонял: начал говорить — уже хорошо. Поэтому он продолжал быстро обрезать ботву и складывать готовую морковь в ящик. — Это случилось лет десять-двенадцать назад. Точнее не скажу. Была здесь пара школьников — влюбленных друг в друга. Их любовь была хоть и очень сильной, но тайной. Тайной — потому что... — фермер прямо посмотрел на Тэ. — Потому что оба школьника были мужского пола. Но вас это, детектив, не удивит. Ведь, как я понял, вы тоже...

— Продолжайте, — сухо сказал Тэхен, держа в руках морковь и не торопясь ее обрезать. Он весь превратился в слух.

— Однажды их увидели. Застали в самый интимный момент... Молва тут же разнесла о них по всему городу.

— Пак НаРа, — сам себе сказал Тэ.

— Ничего сказать не могу — никаких подробностей я не знаю. Наша страна абсолютно гомофобная, вы же в курсе, — Тэхен согласно кивнул. — И, видимо, сошлись все самые несчастливые звезды для этих мальчишек, но решила общественность наказать их за неправильную любовь по максимуму. Их стали травить невероятно, везде — в школе, в местной прессе и даже по нашему городскому радио. О них все знали, их избивали, всячески унижали и всё такое... Это делали все — и взрослые, и дети. Насколько я знаю, одного мальчика почти сразу родные увезли из города, и больше он сюда не возвращался. А второй остался здесь. И принял весь груз превратившихся в зверье людей самолично. Не справился, конечно. И повесился на дереве в лесу. Рядом с той поляной, на которой привязали Кан Сонхо. Который и был одним из самых рьяных вершителей самосуда над этими детьми.

Бледный, Тэхен отшвырнул нож, вскочил на ноги и бросился к машине.

— Он же никогда не прощается, ведь так? — грустно поинтересовался фермер у тут же проснувшегося Финика. Тот печально вздохнул и положил голову на сложенные перед собой лапы.

Тэхен гнал машину, а ярость бушевала в нем на запредельном уровне.

Он забежал в участок, практически мгновенно преодолев нужные метры, и ворвался в кабинет.

В два шага пересек комнату, схватил Кёныля за грудки, поднял его и с силой впечатал в стену.

— Ты. Мне. Врал. — едва разжимая зубы, проговорил он, глядя в упрямые глаза напротив.

— Ты что творишь?! — ошарашенный Чонгук подскочил и попытался вразумить своего напарника. Мигом побледневший унылый Квон тоже вскочил на ноги.

Но Тэхен еще раз приложил спиной Кёныля к стене.

— Ты бойкотировал расследование?

— О чем ты?! — Чонгук с силой дернул Тэ за рукав и, наконец, сумел привлечь его внимание.

Тэхен посмотрел Гуку прямо в глаза.

— Убивают всех, кто причастен к самоубийству его брата.