Так в чем же наша национальная идея

За последние тридцать лет (и в последние два года особенно) только ленивый не придумывал России новую национальную идею. Не идеологию, а именно идею, потому что по конституции идеология запрещена. Очень часто этот вопрос задают Путину: так в чем же наша национальная идея, дорогой Владимир Владимирович. Хотя, казалось бы, не далее как 7 мая президентом была подписана стратегия развития страны до 2030 года и на перспективу до 2036 года. Это утвержденный документ, указ № 309, любой желающий может скачать его на официальном сервере органов государственной власти России. Возьми, блин, и открой, прочитай. Всё равно люди не понимают, даже крупные эксперты, министры, медиаменеджеры и т. д. Или придуриваются, что не понимают. Вот и вчера настырный Караганов на пленарке ПМЭФ задал Путину всё тот же вопрос: а какая у нас национальная идея. Ну скажите, пожалуйста, а то мы сами не знаем.

Давайте закроем этот дурацкий вопрос раз и навсегда.

Главная проблема с национальной идеей не в том, что ее нет, а именно в том, что она не названа и не может быть названа со 100% точностью. Это характерная философская проблема, связанная с дефинициями системно сложных вещей, которые фактически не существуют, это именно абстракция, условное обозначение какого-то сложносоставного процесса. Что такое, например, любовь. Никто не будет, кроме врача или биолога, объяснять, что любовь на самом деле — это выброс окситоцина, серотонина, эндорфинов и прочих гормонов, вырабатываемых организмом в ответ на приятные действия: улыбка, волосы льняные, случайное прикосновение и т. д. Скажут просто: ага, ты влюбился, втюрился, я вижу, твои щечки порозовели… Т. е. интуитивно мы догадываемся, соображаем, что «это» должно как-то называться. Но о том, что «это» называется именно «любовью», мы узнаем только из сентиментальных романов, или из разговоров с друзьями, или даже из телевизионной рекламы, которая использует подходящие образы и ситуации для того чтобы продать вам, например, мягкий шарф, который тоже вызывает у вас приятные ощущения. «Это не просто шарф. Это любовь», — а вы сидите и думаете: ах да, а любви-то в моей жизни и нет, надо купить шарф, — чего рекламщик и добивался.

То же самое и с национальной идеей. Вы ее чувствуете, но не можете точно словами описать, что именно вы чувствуете. Это т. н. стереотип поведения, психологическая норма, общие принципы национального и цивилизационного самосознания, связка, определяющая вашу причастность к этносистеме. Это, если хотите, разновидность любви, т. е. приятное ощущение близости со своим народом, своей страной. Если у вас не возникает этого чувства, то вы, скорее всего, и скажете, что никакой национальной идеи в «этой» стране нет, а то, что есть — это никакая не идея, а так, кремлевская пропаганда. Вот как будет. Нет контакта, системной связки, как нет связки с девушкой или женой, которую вы разлюбили. Вы выпадаете из этнического поля по каким-то причинам. Либо потому что вы не принадлежите к этому народу, либо потому что этническое поле потряхивает из-за политики, и вы не попадаете в нужную волну, ну или волна не попадает на ваш приемник, тут уже всё зависит от того, с какой стороны смотреть на Инь и Ян.

Чаще всего контакт так или иначе присутствует, иначе никаких этносистем вообще не существовало бы. Да, контакт дискретен: чувство непостоянно. Так ведь и любовь между мальчиками и девочками тоже непостоянна: даже Ромео не сможет 24 часа в сутки думать о своей Джульетте. Подсознательно мы уже следуем национальной идее, и даже можем кое-как, на пальцах, путая слова и образы, объяснить, в чем она заключается, — но не можем свести свои представления в логичную систему, сумму, как говорили средневековые схоласты.

Многие попросту не понимают принципов построения подобных сумм. Существует три принципа формулировки национальной идеи, три подхода к решению этой сложной задачки.

Первый принцип — пассеистический, самый простой. Нужно покопаться в истории своей страны, найти приблизительно похожую тебе по взглядам политическую партию или философскую школу, — и объявить себя ее сторонником. Т. е. берется какая-нибудь древняя идея (славянофильство, евразийство и т. д.) и на ее основе или из сочетания нескольких идей лепится плохо работающая в условиях XXI столетия лапша. Принцип понятен, ибо прост. Главный его плюс в том, что вы ссылаетесь на авторитеты, на уже однажды созданный программный код, это позволяет вам сразу обрасти сторонниками и подписчиками. Главный минус — в том, что этот код, пусть и работает, очень плохо вяжется с новыми историческими условиями, научными данными, технологиями и т. д. Это всё равно, что любить старую компьютерную игру из 1980-х, например, тетрис, и говорить всем, что ты играешь только в тетрис и других игр не признаешь. Хорошая, простая игра, придуманная русским программистом, — а что, «патриотично», доступно, — но в том-то всё и дело, что в такие игры давно уже не играют.

Второй принцип — футуристический. Футурист смело давит колесами своего электромобиля «отсталых», по его мнению, Леонтьева и Достоевского, выезжает на федеральную трассу и — начинает рисовать лихие стратегии, образы будущего, часто откровенно фантастические. На практике подобные идеи обычно оказываются нереализуемым утопизмом, если не популизмом. Именно такой идеей была коммунистическая. Короче, это тоже условная схема, обманная простота которой дополнена еще и игрой воображения. При столкновении с реальностью футуристическая схема всегда ломается, как сломался коммунистический проект в 1991 году.

Но есть и третий принцип — актуальный, когда национальная идея строится на основании текущего момента истории, исходя из "здесь и сейчас", hic et nunc. Из здравой оценки своих возможностей. Что ты можешь, а не чего ты хочешь и о чем фантазируешь. Да, актуальный прототип можно и нужно дополнить планами на будущее и историческим опытом, но основа всегда — это сегодня, сегодняшний день. Реальность, которую ты видишь и ощущаешь, а не твои мечты и хотелки.

Проще говоря, давайте отталкиваться от реальности, от того, что мы имеем и в каком мире живем сегодня, 8 июня 2024 года.

Мы имеем, прежде всего, специальную военную операцию на Украине, которая в любой момент может перерасти в большую войну с коллективным Западом, либо же, наоборот, внезапно закончиться таким же неожиданным миром, потому что состояние ВСУ плачевно, что признают и российские источники, и западные СМИ, и сами украинцы об этом тоже постоянно пишут в своих телеграмах: всё плохо, вопрос только в том, как долго Киев еще продержится: 30 дней, 50 или 100. Слово «капитуляция» периодически слетает с уст самого болтливого в этом смысле западного политика — французского президента Макрона, за что ему персональное и искреннее спасибо.

Так вот. Если мы будем исходить из текущего исторического момента, мы достаточно быстро набросаем на листке бумаги 7—8 основных принципов, которым нам нужно следовать для того чтобы быть конкурентоспособными в этом безумном мире и успешно закончить СВО. Пусть их будет десять, принципов, заповедей, — потому что это красиво, символично.

Вот они.

1. Россия — это самостоятельная цивилизация, отличная от коллективного Запада. Это доказано всем ходом русской истории и, прямо сейчас, СВО. Наши пацаны пишут эту национальную идею своей кровью. Россия должна иметь лучшую армию в мире, способную решить любые задачи по безопасности страны, а военные должны быть определяющей частью элиты. Лучшие вузы должны быть военные. Лучшая зарплата должна быть у военных, разведчиков и прочих силовиков. Иначе мы не сможем решить текущие задачи, и наше будущее в мире очевидно нарастающей эскалации и глобального кризиса будет туманно, непрочно. Мы не сможем защитить себя от самых простых и потому самых опасных угроз, например, терактов, обстрелов, провокаций и т. д. Можем ли мы это сделать? Да, можем. Отдельное внимание должно быть уделено РВСН или аналогичным им способам стратегической защиты. Нам нужен безукоризненно работающий ядерный щит, способный обеспечить военный и политический паритет. Мы не собираемся «бряцать оружием», а всего лишь предупреждаем, что щит легко трансформируется в меч в случае угрозы стратегической безопасности РФ. Никаких сомнений в необходимости нанесения ядерного удара по врагу в случае прямой и явной угрозы у нас нет. Мы нанесем такой удар без колебаний.

2. Национальная идея может быть построена только как альтернатива диссидентскому гуманизму, «новому политическому мышлению» и прочему западничеству, которое пытались навязать обществу Горбачев и Ельцин, а потом и их наследники вроде Навального или Шульман. Можем ли мы это сделать? Да, можем. Нужно отказаться от всякого интеллигентского нытья и диссидентства. Потому что это давно уже превратилось в «политическую религию», как говорил Чаадаев. Что делает диссидент или внесистемный оппозиционер? Он цепляется за какой-нибудь случай, кейс, как говорят в таком случае, а потом раздувает из этого скандал, поддерживаемый западными СМИ. Вот характерный сценарий. При этом мы не забываем о том, что наша конституция уже в преамбуле утверждает права и свободы человека. Вопрос не в том, чтобы нарушить чьи-то права, а в том, чтобы лишить узкую социальную прослойку «демократов» полномочий судить и решать, что является нарушением прав, а что — не является. Таких полномочий им никто не давал, равно как и их спонсорам в западных странах. Не учите нас жить. Вот как формулируется вторая заповедь. В России есть сложившаяся судебная система, которая занимается решением таких вопросов. Всё. Тема исчерпана.

3. Нам нужна современная экономика, которая в глобальном мире может быть только капиталистической и многовекторной. Мы обязаны налаживать торговые отношения со всем миром, а не становиться экономическим вассалом Запада. Иначе мы проиграем тому же Западу, который высосет из нас все соки, а потом сломает через колено. Можем ли мы создать суверенную экономику? Да, можем. Уже построили фундамент, теперь нужно строить дом. При этом мы должны понимать, что тотальная изоляция — это другая крайность и тоже путь в пропасть. Нельзя повторять ошибок Японии или Китая, которые в XVII веке закрылись от иностранцев, и в итоге в XIX-м оказались на грани национальной катастрофы, потому что стали отставать в индустриальном развитии и военном деле. Меч не собьет пули, не говоря уже о пушечном ядре. Логика типа «мы и на овощах со своего огорода как-нибудь вытянем» — это логика экономического регресса, который недопустим.

4. Россия должна отказаться от пришедшего с другими западными модами принципа «чайлд-фри», всякого гомосексуализма, ЛГБТ и т. д. 30 мая с. г. (т. е. всего чуть более недели тому назад) было официально объявлено, что норма для России — это семья, в которой трое и более детей. Всё. Обсуждать тут нечего. Надо делать детей и как можно больше, а не заниматься мерлехлюндией и прокрастинацией. Иначе мы проиграем, в данном случае — глобальному Югу, который демографически очень быстро растет. Можем ли мы это сделать? Да, можем. Мы будем это делать.

5. Россия должна стать технократической супердержавой. Потому что иначе мы проиграем — и Западу, и КНР, и даже Ирану, который в плане технологий развивается гораздо быстрее, чем вы думаете. Можем ли мы это сделать? Да, можем. Выросло новое поколение, готовое к технократическому развороту. В науку были вложены серьезные деньги. У нас есть молодые и талантливые ученые, нужно просто дать им раскрыться. Нам нужно всего лишь реализовать то, что было заложено, а не ныть на тему того, что у нас всё плохо и ничего нет. Потому что это тоже мерлехлюндия и криптозападничество.

6. Наряду с естественными науками должно быть развитое гуманитарное знание. Это гуманитарное знание должно работать на решение стратегических задач, а не тормозить гнилыми рассуждениями на тему дурной и кровавой русской истории, недостаточно эстетичной литературы и т. д. Можем ли мы это сделать? Да, можем. Это самый трудный пункт, потому что в гуманитарке доминируют либералы. Но его можно выполнить. Отдельное внимание в гуманитарной сфере должно быть уделено религиозным вопросам. Традиционные для народов Российской Федерации религиозные конфессии, в сущности, выполняют ту же роль, что и ядерный щит в военной сфере. Любая попытка опорочить, расколоть либо извратить православие, ислам или другие традиционные верования так же должна рассматриваться как стратегическая угроза российскому обществу, и в отношении такой угрозы должны быть немедленно приняты самые жесткие решения.

7. Россия должна иметь совершенную социальную систему, лучшую в мире. Мы должны сохранить и отточить до максимально возможного уровня принцип социального государства, впервые в истории созданного в Советском Союзе и записанного в седьмой статье конституции РФ. У нас должна быть лучшая на свете медицина, доступная гражданам, лучшие школы, достойная пенсионная система, выплаты по инвалидности и т. д. Любые политические попытки навредить этой системе, либо, наоборот, авантюрным образом использовать недочеты и слабые места с целью раскачивания «справедливого народного возмущения» и «революции», — должны расцениваться как призыв к государственному перевороту. Подобные попытки должны пресекаться без колебаний. Недочеты должны быть устранены в кратчайшие сроки.

8. Во внешней политике Россия должна руководствоваться принципом соблюдения своих национальных интересов — и ничем иным. Мы сами решаем, что нам делать и почему. Если мы считаем необходимым присоединить какие-то территории из соображений защиты прав местного населения — мы это делаем. Не пытайтесь спекулировать нарушением международного права или общечеловеческих ценностей: всё, что мы делаем, — соответствует международному праву. И наоборот, если мы считаем, что война там-то и там нам невыгодна, мы не будем в ней участвовать: не пытайтесь давить на жалость и, опять же, взывать к общечеловеческим ценностям: мы не будем рисковать жизнью своих солдат, только если это не серьезная угроза договорам коллективной безопасности, например, ОДКБ. Защита союзника священна. Но мы не будем защищать политического авантюриста, который давит на союзнические обязательства. Мы не будем просто так, по советскому принципу, дарить подарки просто потому что мы добрые. Мы не Дед Мороз.

9. Во внутренней политике Россия руководствуется принципами федерализма и построения многонационального государства. Любой региональный сепаратизм либо радикальный национализм будут беспощадно уничтожены. Это в равной мере относится и к так называемому «русском национализму», спекулируюшему на черносотенных и неонацистских идеях. Любые неонацистские организации, выступившие с оружием в руках против своего Отечества (например, РДК), будут беспощадно уничтожены, безо всяких разговоров и переговоров. Люди, поддерживающие подобные организации финансированием или пропагандой, также будут арестованы и осуждены. Наши деды не для того воевали с нацистской Германией, чтобы по русской земле ходило какое-то доморощенное фашистское говно.

10. Россия должна быть самой чистой и экологически совершенной страной в мире. Это тоже конституция, статья 42: «Каждый имеет право на благоприятную окружающую среду», — если вы вдруг об этом забыли или никогда не знали. Т. е. если на улице валяется мусор, это нарушение ваших прав, точно такое же как нарушение частной собственности или свободы слова. Можем ли мы сделать Россию самой чистой страной на свете? Да, можем. Экологическое благополучие — одна из целей национальной стратегии по указу № 309. Всё. Обсуждать тут тоже нечего. Надо убирать мусор в стране и наводить порядок, любыми доступными для этого способами.

А теперь давайте перейдем от анализа к синтезу, т. е. попробуем обобщить эти 10 пунктов и назвать их каким-нибудь словом, формулой, общим обозначением. Вот ваши 10 гормонов, грубо говоря, давайте придумаем им слово «любовь».

Во-первых, на основе вышесказанного можно и нужно однозначно заявить, что Россия — это, прежде всего, суверенное государство, которое всегда и во всем придерживается национальных интересов, при этом под нацией в данном случае подразумевается многонациональный народ Российской Федерации, как записано в преамбуле нашей конституции, т. е. российский суперэтнос, а не маленькое прозападное национальное государство типа Украины, которое самим фактом государственного переворота 2014 года развязало гражданскую войну против русского меньшинства, не сумев тем самым создать хотя бы элементарное двуязычное государство вроде Бельгии, не говоря уже про какую-то там федерацию, о которой у бандеровского идиота приблизительно столько же представления, сколько у слепорожденного крота — о системе Коперника.

Во-вторых, Россия намерена отстаивать свой суверенитет и свои национальные интересы самыми суровыми и в то же время прозрачными методами, даже если они вызывают у прозападной «демократической» общественности судорогу в коленках. Если кому-то кажется, что это сталинизм, милитаризм, тоталитаризм, церковный фундаментализм или еще какой-то «изм», пусть больше не мучается, а рвет паспорт гражданина Российской Федерации и убегает в какой-нибудь интеллигентский рай. У подобного человека наблюдается принципиальное несовпадение персональной волны с русским этническим полем. Возможно, ему проще будет жить в какой-нибудь другой стране, в которой нет милитаризма и национализма, например, в Израиле.

В-третьих, на сегодняшний день Россия является или, как минимум, намерена быть самостоятельным геополитическим игроком, который придерживается оборонительной, а не экспансионистской, «имперской» тактики. Период расширения русских границ и стремительного продвижения куда-то давно пройден, точно так же как период становления границ давно прошли, например, Соединенные Штаты Америки. Обе страны в какой-то момент, если кто-то еще не заметил, элементарно уперлись в Тихий океан. Всё остальное — это защита уже сложившегося ареала от каких-нибудь внешних угроз, причем часто одинаковых — от японцев, например. Поэтому не надо приписывать России какое-то ну совсем идиотское желание куда-то вторгаться и чего-то аннексировать. Такого желания у нас нет. События Украинской войны 2014—24 гг связаны исключительно с намерением России защитить свой народ на Донбассе и в Крыму и с твердым намерением покончить с попытками использования Украины в качестве натовского плацдарма. Это угроза для нас. Прямая угроза безопасности. Мы намерены эту угрозу устранить, вот и всё. А не вторгаться куда-то в Западную Европу, которая нам не нужна и никогда не была нужна. Это не наш ареал. Не наша родина. Это чужая земля.

Итак, мы сократили десять пунктов до трех. Теперь давайте сократим три пункта до одного.

Национальная идея России в том, чтобы сохранить свою самобытность. Защитить эту самобытность, если нужно, то с оружием в руках. Защитить свою экономику. Защитить свою культуру. Развить свой технологический потенциал. И остаться собой. Стать лучшей версией себя: в науке, в социальной сфере, в экологическом благополучии, в защите прав и собственности.

Не надо учить нас жить. Не надо нам рассказывать, что мы ничего не понимаем, мы плохие, необразованные, немытые варвары. Засуньте себе в жопу свой любимый расизм и европоцентризм, на нас эти заклинания давно уже системно не действуют.

Да, мы не идеал. Да, в нашей истории было много кровавых эпизодов, точно так же, как и в вашей. Да, мы не такие богатые и счастливые как жители Нью-Йорка, или Парижа, или Барселоны. Но это мы. Это наш мир. И мы останемся собой, хотите вы того или нет. Вот на чем всегда стояли и будет стоять Русская земля. На принципе национальной самобытности. Настойчивого, до упрямства, до страстного отторжения каких-нибудь западных ценностей, пусть и очень красивых по формальному звучанию.

И если вы хотели описать национальную идею всего одним словом, то вот вам и это слово.

А теперь вспомните историю России, те ее эпизоды, о которых вам известно. Например, о том, как русские в 1812 году подожгли свою столицу. Почему мы это сделали? Правильно, потому что мы упрямые. А в 1941 году мы потеряли всю армию в первые месяцы войны, — и всё равно как-то выстояли, и даже защитили Москву. А еще потом были Сталинград и Курск. Почему так случилось? Потому что нам помогли генерал Мороз, полковник Волга и майор Курская Трава? Нет. Потому что мы упрямые.

Вы никогда не сломаете нас. Никогда не сможете навязать нам свои ценности. Вы не купите нас айфонами, кока-колой и прочими бусами и кружевными трусами для дикарей. Вы не соблазните нас своими французскими гувернантками и немецкими философами. Потому что мы всё это сожрем, переварим и выплюнем: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений. Мы с удовольствием посмеемся над любимой серией «Друзей» или «Теории Большого взрыва», а потом всё равно будем вас мочить и ваши сраные «абрамсы» бить. Потому что мы упрямые. Потому что это то, чего вы никогда почему-то не учитывали в своих стратегических планах, — то, что мы упрямые.

Вы хотели знать, что такое Россия. Вы хотели получить национальную идею. Ну так вот она, берите ее. Берите это слово. Упрямство. Вечное упрямство русских. Вечное и упрямое желание остаться собой.

-------------------------------------