Жаркое лето 17-го, или Как патриоты убивали Россию

Лихие события 2022—23 гг, особенно пригожинский мятеж, снова вытащили из небытия, казалось бы, сдувшийся призрак русской революции. И это прекрасно. Потому что многие вещи прояснились, а мифы рассыпались, как стеклянная витрина, в которую пьяный пролетарий швырнул булыжник.

Главный миф о русской революции, который успешно культивировался в нашей стране с 1991 года, состоит в том, что революция целиком и полностью стала плодом рук злобных большевиков, которые мечтали уничтожить всё живое, морили русский народ голодом и насиловали прекрасных гимназисток в подвалах ЧК. Культивация этих ужастиков осуществлялась, во-первых, с подачи рейгановских историков вроде Пайпса и Фельштинского, а во-вторых, ее активно использовала для прихода к власти «национал-демократическая» коалиция во главе с Ельциным (в 1993 г. эта коалиция распалась на две невероятно хлипкие партии, точнее, среды, ныне известные как «либералы» и «патриоты»).

На самом деле Российская империя обрушилась буквально за несколько дней вовсе не осенью 1917-го, а в марте (феврале ст. ст.) того же года, и ломали ее сначала не большевики, лидеры которых на тот момент были в эмиграции, — а как раз тогдашние либералы и патриоты с программой «войны до победного конца». Программа была очень проста: царь провалил войну, давайте свергнем царя и выиграем войну. Это такая вещь, которую современный читатель в принципе не понимает, потому что его голова замусорена конспирологической дребеденью про немецких шпионов и масонов. При этом очевидные исторические факты попросту игнорируются.

Всё было гораздо проще, без масонов и инопланетян. Отречение Николая II 15 (2) марта 1917 г. стало результатом крайне неудачной войны, подорвавшей экономику России, ВВП которой с 1916 года начал стремительно падать, экономика стала перекошена, милитаризована, логистические цепочки поломались, — в итоге в феврале в Петрограде вспыхнул хлебный бунт, гарнизон перешел на сторону восставших, и тогда царские генералы «патриотического» толка потребовали отречения.

По-видимому, главным вдохновителем заговора был начштаба Ставки Михаил Алексеев, впоследствии один из основателей Белого движения. Именно Алексеев держал связь с т. н. Прогрессивным блоком в Думе, т. е. с либералами, конкретно — с Гучковым. План был прост: Николай II отрекается, формально императором становится вел. кн. Михаил Александрович, фактически политическая власть принадлежит Думе, а Алексеев сосредотачивает в своих руках всё военное управление. Этот план и был осуществлен, за исключением ключевого момента: Михаил Александрович тоже отрекся. Это-то и привело к усилению смуты. Больше не было никакого царя вообще, и Россию зашатало из стороны в сторону. На волнах этого революционного раскачивания, запущенного «патриотами», и пришли к власти сначала лейборист Керенский, а затем — большевики.

Если ты хочешь увидеть, кто устроил переворот, смотри, кто его бенефициар. Вот очень простое правило, которому должен следовать любой уважающий себя историк. А бенефициаром Февраля было, во-первых, либеральное Временное правительство, точнее, Гучков, получивший ключевой пост военного министра. А во-вторых — «патриот» Алексеев, получивший в апреле должность верховного главнокомандующего. Программа этой коалиции была в том, чтобы и дальше воевать за интересы западных союзников, то есть Англии и Франции, и еще Америки, которая как раз 6 апреля 1917 г. тоже вступила в Первую мировую войну (ну и, спрашивается, где вы здесь увидели «патриотизм»?).

Керенский не сразу оказался у власти, конечно. Сначала Россией пытались править «чистые» либералы и англоманы вроде Милюкова. Милюков в апреле публично заявил союзникам, что Россия будет «сражаться до победного конца», и… рейтинг так называемого первого Временного правительства немедленно упал ниже плинтуса. Потому что падал интерес к войне. «Патриотические» призывы и дальше воевать во славу Западной цивилизации уже категорически не устраивало большинство русских людей. Война была теперь интересна только либералам (потому что они в принципе прозападная шваль) и «патриотам» (потому что они получали с этой войны свой бенефиций). Но русскому народу на войну было уже плевать. Потому что совершенно не было уже понятно, за что ведется эта война. За царя-батюшку?! Так ведь нет никакого царя. За братьев-сербов? Сербия к тому времени была уже давно оккупирована австрияками. За интересы англо-франко-американского капитала? У русского человека в 1917 году уже было четкое отвращение к западным союзникам, не поставляющим вовремя так необходимые артиллерийские снаряды. Массы не хотели воевать, в общем, это оставалось лишь лозунгом либералов и «патриотов», рейтинг которых теперь напрямую зависел только от одного — от успеха военных действий, от наступления, которое по договору с союзниками изначально планировалось на апрель (чем это отличается от нынешнего украинского «контрнаступа»? да ничем!).

Была, впрочем, еще одна модная тогда фишка — социализм. Война резко подтолкнула индустриализацию, и число рабочих в России возросло. Но социализм в 1917 г. был двух типов: ренегатский пробуржуазный лейборизм (тред-юнионизм, бернштейнианство, «ревизионизм», определений много, но суть одна: это официальный социализм, который признан Западом, имеет свои парламентские партии, офисы и т. д.) и радикальный, левацкий коммунизм, который продолжал развивать идею военного переворота с дальнейшими репрессиями и люстрациями «буржуазного класса», т. е. физического уничтожения своих политических противников, либо, как минимум, их нейтрализации, отстранения от политики. Так вот, Керенский был системным прозападным лейбористом, а большевики принадлежали ко второму, радикальному направлению в социализме. К большевикам как раз в это время на фоне продолжающегося революционного мандража (и патриотического отторжения Запада и «западных ценностей») начали притягиваться другие революционные щепки, прежде всего, левые эсеры и анархисты. Естественная поддержка Керенского, партия эсеров, раскололась на «правых» и «левых». Этот раскол случился на III съезде партии эсеров (25 мая — 4 июня 1917 г.), правые эсеры во главе с Черновым поддержали Керенского, который 18 мая сместил Гучкова с поста военного министра, левые же (Спиридонова, Натансон и пр.) встали в позу и заявили, что «империалистическую» войну нужно срочно прекращать, давать землю крестьянам и вообще ломать ко всем собачьим чертям остатки феодального управления, по своей сути прозападного (доблестные дворяне проматывали крестьянские деньги в Баден-Бадене, а потом просто приезжали и говорили: пф-ф-ф, я барин, мне можно).

Что было дальше? Правильно. Керенский, получив должность военного министра, надел френч и начал готовить великое контрнаступление. 21 мая Алексеева «сняли» с поста верховного главнокомандующего. На следующий день его полномочия передали Брусилову, но фактически главнокомандующим стал сам Керенский, который начал немедленно распихивать на ключевые должности своих родственников, друзей и сторонников.

Итогом этой бурной деятельности стало т. н. Июньское наступление, полностью провалившееся. План наступления фактически повторял идею Брусиловского прорыва годичной давности, на том же австрийском участке фронта. Но в том-то и дело, что события 1916 года привели к замене многих австро-венгерских частей немецкими резервистами (многие из которых впоследствии станут костяком вермахта во Второй мировой). Эти резервисты были гораздо боеспособней абсолютно выгоревшей к XX веку австро-мадьяро-славянской солянки Габсбургов. А русская армия была слаба, безвольна и никуда особо наступать не хотела. Более-менее удачно наступал только один генерал — Лавр Корнилов, эдакий Пригожин 17 года, любитель штурмовых блицкригов и яростных атак. Но и он в итоге столкнулся с солдатским ропотом. А за что мы вообще воюем, Лавр? За что гибнут солдаты, объясни. За великую империю или за политические амбиции мистера Керенского? Это очень простой вопрос. Ответь нам. Корнилов не знал, что ответить и начал тупо расстреливать пробольшевистские солдатские агиткомитеты. Это еще больше усугубило распад армии. В конечном счете главная проблема была в том, что Корнилова и других офицеров солдаты воспринимали не как равных себе, а как «барей» и «буржуев», — и в общем-то они были правы, потому что политическая платформа всей этой керенско-корниловской тусовки была по своей сути прозападная (хотя формально, с социальной т. зр., Корнилов был, конечно, не дворянин, а казак).

Казалось бы, после такого Керенского должны были избить ссаными тряпками по лицу и выгнать с позором из Временного правительства. Но случилось прямо противоположное. Выгнали премьер-министра — князя Львова (20 июля н. ст.). Керенский занял его место, сохранив при этом должность военного министра. Всё это происходило на фоне первой, неудачной попытки большевиков захватить власть в Петрограде. Большевики, замечу между строк, тоже ведь были своего рода патриоты, они постоянно талдычили, что война вредна и что народ требует окончания войны, и они типа действуют от имени народа. На самом деле большевики были такое же политиканское трепло, которое спекулировало на военной теме, но с обратным знаком. А давайте прекратим войну. Вот просто возьмем и прекратим. Мир без аннексий и контрибуций. Ну конечно. Абсолютно идиотская, подвешенная в воздухе программа, здравствуйте, как говорится, я ваш договорняк. Забегая вперед, скажу, что заключение Брестского договорняка в марте 1918 года привело только к очередному мятежу — левоэсеровскому, причем возглавила его женщина, которая годом ранее была решительно против войны, Мария Спиридонова. Ну как это назвать-то? Политиканство и спекуляция чистой воды, причем со всех сторон.

Все, абсолютно все политические партии в России по состоянию на 1 сентября 1917 года так или иначе спекулировали на теме войны. У Керенского всё еще была надежда, что на фронте вдруг случится какой-то волшебный прорыв (он, кстати, и случился в ноябре 1918 года, когда германская машина попросту не выдержала 4-летнего давления и остановилась). Большевики и примкнувшая к ним Спиридонова бегали от правительственных сил по финским шалашам и надеялись на то, что неудачный контрнаступ таки добьет Керенского (этот расчет оправдался, в начале сентября немцы заняли Ригу, и рейтинг «великого вождя» начал сдуваться, как воздушный шарик). «Чистые» либералы (кадеты) в лице Милюкова продолжали трындеть всё то, что обычно трындят либералы: что, это, мол, война во имя демократии, нужно помочь прогрессивному Западу в этом благородном деле, господа, присылайте ваши пожертвования по такому-то адресу.

И, наконец, «патриотическая» партия не додумалась ни до чего лучше, как в этих тяжелейших условиях провального «контрнаступа» учинить свой «патриотический» мятеж. Я говорю, разумеется, о т. н. корниловском мятеже 10—13 сентября, случившемся по итогам падения Риги (6 сентября). Мятежу предшествовали два события: съезд т. н. Совета общественных деятелей, т. е. политическая попытка сформировать партию с правым уклоном, в пику, с одной стороны, Керенскому, а с другой — нарастающей угрозе большевистского переворота (председателем этой организации стал октябрист Родзянко, в организации участвовал, например, небезызвестный философ-идеалист Ильин, а Алексеев жил на квартире, которую специально для него снял СОД, в общем, состав понятен — правые «патриотические» силы, столыпинцы, консерваторы, воротилы бизнеса, будущие белые генералы и т. д.). Вторым событием стала публичная ссора Керенского и Корнилова на одном из правительственных совещаний. Лавру дали слово, и он начал жечь. Россия, мол, гибнет, война провалена, давайте уже скорее расстреливать большевиков и т. д. и т. п. Временное правительство, состоящее сплошь из чинуш и интеллигентиков, смотрело на крики пассионарного генерала как на дерзкую выходку и попытку привлечь к себе внимание. Корнилов тоже, по-видимому, понял, что с диванными клопами говорить не о чем, плюнул, вернулся в армию и поднял мятеж.

Корниловский мятеж провалился абсолютно по тем же причинам, по которым спустя 106 лет провалится «марш справедливости» ЧВК «Вагнер»: Корнилова попросту никто не поддержал. Никто. Вообще. Другие армейские части вяло перестреливались в это время с немцами либо читали большевистские листовки, «общественные деятели» только фыркнули, а Михаил Алексеев так вообще открыто перешел на сторону Керенского, согласился снова занять должность начштаба и лично поехал арестовывать Корнилова и его офицеров. Представьте себе, как Суровикин арестовывает Пригожина. Вот это оно и есть, любезное такое предательство, с расшаркиваниями: дорогой мой патриот, мол, товарищ, брат, а не соблаговолите ли вы пройти со мной в тюрьму. Так оно и было, 13 (1) сентября 1917 года, судя по источникам. Буквально через неделю Алексеев понял, что Керенский никакой реальной власти ему в обмен на это любезное предательство не дал и ушел в отставку, засел на снятой ему СОДом квартире в Петрограде и продолжил сбивать антибольшевистский «патриотический» блок, из которого впоследствии выросло Белое движение.

Думал ли Алексеев в тот момент о том, что это именно он бросил Россию в революционную пучину, заставив царя Николая отречься от престола? Конечно, да. Но, как и все патриоты, он оправдывал себя тем, что это был вовсе не заговор, да и Корниловский мятеж был совсем не мятеж. Мы же просто хотели навести порядок в штабе, хотели, чтобы война была эффективной и чтобы царица-немка не лезла в мужские дела. Мы — патриоты. Всё, что мы делаем, прекрасно. Потому что мы одни знаем, как правильно воевать и спасать Россию. Вот логика разрушителей России 1917 года. И эта логика и риторика ничем не отличается от риторики сочувственников пригожинского мятежа в 2023-м. Абсолютно то же самое.

Совершенно непонятно, чем прозападные крики 1917 г. о «войне до победного конца» отличаются от нынешних укровоплей «Запад нам поможет!», характерных для гг. Порошенко, Зеленского и т. д. Я уже неоднократно это говорил и буду говорить снова. Зеленский — не более чем очередной аватар Керенского, типичный прозападный лейборист («слуга народа»), мнящий себя «великим вождем» и модняво позирующий в зеленой футболке (Керенский позировал во френче, хотя никогда не служил в армии). И Керенский, и Милюков после войны жили в Англии и водили тесную дружбу с тамошними лейбористами и либералами, в Гражданской войне они фактически не участвовали, ибо белые «патриоты» к тому времени уже распознали их гнилую прозападную сущность, обвинили во всех грехах и попросили свалить. Белые генералы тоже, разумеется, сотрудничали с Антантой по части поставок оружия, и, проиграв, тоже удалились на запад, предпочтя туманному либеральному Лондону Белград или Париж, за исключением, конечно, Корнилова и Алексеева, скончавшихся в 1918 г (первого убила красная граната, а второго — воспаление легких).

Белое движение — это и есть программа «патриотов» 1917 г. Эта программа состоит только из одного пункта: нужно вести гражданскую войну с большевиками. И плевать, что это раскалывает страну. Это «партия войны» от кончиков пальцев ног до макушки. «Патриот» просто не умеет ничего кроме как воевать. Управлять государством он совершенно точно не умеет, политике не учен, диванных клопов презирает, зато он очень любит махать шашкой и рассказывать всем о своих героических подвигах на войне. Вот этот социальный тип, очень хорошо известный. Ах, да, еще «патриот» очень религиозен и периодически сотрудничает с Гитлером, воюет против России в составе какого-нибудь «великого казачьего стана» или «русского добровольческого корпуса», а то и «туркестанского легиона», — но при этом он всё равно считает себя «патриотом». Полноте, батенька. У этого политического направления есть только одно название — фашизм. Алексеев и Корнилов были самыми обыкновенными протофашистами, и программа их партии (точнее, среды), и их Белого движения была протофашистской.

На закате Советского Союза, когда коммунизм после сталинских чисток заплесневел и превратился, по сути дела, в «красный национализм», из этого протофашизма сделали икону. Еще в середине 1960-х, с началом брежневской эпохи, стало модным и даже политически корректным говорить о Белом движении как о некоей братоубийственной, но не критической ошибке. И никто даже не замечал того простого исторического факта, что именно «патриоты» заставили царя отречься (Советская власть просто приписывала эту «заслугу» себе). Именно «патриоты» довели Россию до убийственного июньского «контрнаступа», который, в свою очередь, вызвал по логической цепочке Октябрьский путч и Брестский договорняк. Именно «патриоты» в январе 1918 года подняли Белый мятеж, по факту гибели последнего политического прожекта мистера Керенского — Учредительного собрания. «Патриоты» угробили Российскую империю.

Безусловно, свою зловещую историческую роль сыграли и большевики, и масон Керенский, и кадеты, — огромное число левых, левоцентристских или либеральных сил, которым не терпелось сломать «старый мир». Но точно так же с другой стороны лодку раскачивали правые, «патриотические» (на самом деле такие же опосредованно-прозападные) силы. Главная беда тогдашней России была в большом числе как бы выплеснувшихся на переломе эпох пассионариев, каждый из которых носился со своей политической программой. И все эти три программы потерпели исторический крах: либералы проиграли в январе 1918 г. с гибелью «учредилки», белые «патриоты» исчерпали свой мятеж к концу 1920 года, анархисты и левые эсеры были вытеснены из Советской власти по итогам Кронштадского мятежа в 1921 г., и, наконец, формальный победитель «большой игры», коммунизм, фактически сгорел в огне сталинских репрессий в середине 1930-х гг. Всё, что имеем сейчас, — это не более чем жалкие реликты той эпохи, постмодернистские копии по-настоящему тяжеловесной борьбы. Пригожинский мятеж копирует корниловский мятеж, Гайдар — Милюкова, Явлинский — меньшевиков, Путин — Столыпина и т. д. Это одна и та же пьеса, которая повторяется по второму кругу лишь потому что не закончена сложная этносоциальная динамика исторических процессов эпохи русского надлома. Эта эпоха заканчивается прямо сейчас, на наших глазах, с подавлением последнего очага гражданской войны — украинского. На евразийском пространстве заканчивается фаза активной внутриполитической борьбы.

«Большая игра» заканчивается. Потому что все «патриоты», либералы и коммунисты уже почти умерли. Их наследники — жалкие эпигоны, болтуны, блогеры, столичные журналисточки, мечущиеся большим либеральным городом и «патриотической» тусовкой, разного рода мелкие жулики и диванные клопы, которые ничего не умеют, кроме как писать всякую чушь в интернете и играть в солдатиков. И слава богу, что это так! Потому что если бы «патриоты» и дальше продолжали свои игры, никакой России давно бы уже не было, они ее просто развалили бы своим политиканством, своими мятежами, коллаборационизмом и психическими закидонами.

Нам нужна великая Россия без патриотов и либералов, а не пассионарные психи и бесплодные мятежи.