Мерил Стрип, Анна Каренина, Америка, Россия
Посмотрели несмотреный в свое время «Мосты округа Мэдисон» 1995 года. Спойлерить невозможно, я полагаю? И — редкий случай — резко разошлись во мнениях. Для меня этот фильм — яркий пример того, как не надо. Героиня фильма — Анна Каренина, которая не ушла от мужа. «А я другому отдана и буду век ему верна». Дура! (Господь не запретил говорить «дура», только «дурак» некошерно, так ведь?)
Мотивы героини абсолютно те же, что у великосветских дам. Общественное мнение и дети, которым нужен пример. В старину говорили «экзампла». Собственно, романы и выросли из экзампл Высокого Средневековья. Бывали экзамплы по принципу «посмотри, как хорошо быть верной женой» — это глупые. Бывали экзамплы «посмотри, как плохо бросать мужа». «Анна Каренина» задумывалась как второе, а вышло ни то, ни другое, а о том, что любовь открывает в человеке бездну, которую, как известно, не тронь, под нею хаос шевелится и швырнет тебя под поезд. Толстой решительно встал на сторону хаоса, и был прав, потому что лучше с хаосом под поездом или на поезде у самого Дна, чем без хаоса в Поляне, сколь угодно ясной. Да и враньё про поезд — не погибла Анна под поездом, это мы погибли на своем перроне, сгнили в ожидании поезда, потому что жизнь по расписанию и по рельсам не ходит. И мы придумали себе про гибель Анны, а она-то как раз жива и с Вронским скачет по полям и по лугам и машет нам рукой, айда за мной.
Что до «Мосты округа Мэдисон», то они помогают понять одну важную особенность США. Мечта об отдельном доме — это крестьянская мечта. Жизнь в городе никак не требует отдельной квартиры. Конечно, с психологической точки зрения человеку нужно свое пространство, но вполне достаточно и комнаты или — как Бродскому и мне — стула со столом. Отдельный же дом — мечта специфически аграрная, когда личного пространства вообще еще нет, а есть хозяйство, и это хозяйство — вокруг дома. Это мечта не о доме, а о хаусхолде, об экономически независимой единице.
США — это тот же феномен консервации, что и казаки-некрасовцы. США это Англия, застывшая в XVIII веке, заснувшая и не проснувшаяся.
С точки зрения коммуникации это объясняет и своеобразное отношение к интервью — якобы интервью лучше текста. Сколько раз у меня американцы брали интервью. Не из скупости, хотя было бы куда рациональнее заплатить мне за статью, а ради следования традиции. Личный контакт для крестьянина предпочтительнее заочного, потому что плугом дистанционно не управляют, книжка корову не подоит.
Та же крестьянская культура в решительном предпочтении золота ассигнациям — даже если золото выступает в роли биткойна. Главное, деньги должны быть свои, неподконтрольные никому. Деньги — это мое слово. Не голос государства.
Именно крестьянин воспринимает мир так, как американец, близоруко (знаменитая картина Стейнберга «Мир с точки зрения Пятой Авеню»). Ближний — человек, а дальний — угроза, в идеале его быть не должно. Это мироощущение высмеял Свифт под видом Лапуты — оно же не новое, и во времена Свифта англичане именно так и чувствовали, да и сейчас недалеко от этого ушли. Это мироощущение баварского крестьянина и украинского хуторянина, острова Мэн и острова Манхеттен. «Звездые войны» — именно о том, что вся Вселенная это лишь дикое поле вокруг фермы, и ферма должна повелевать разнообразными мирами, чтобы они ей не мешали, а были покорными партнерами.
Отсюда и решительное предпочтение местных газет центральным, и неприятие чужого, нежелание учить чужие языки, непонимание того, зачем вообще люди говорят на непонятным мне языке. Какой уж там «плавильный котел»! Обычнейшая ассимиляция и немножко крестьянского терпения: надо дать дикарям время, в третьем-четвертом поколении станут нормальными — таким же, как и я. Так и становятся! Что в Харрис или Обаме индийского или гавайского.
Американская реклама — в отличие от европейской — это реклама не рыночная, а базарная. Это зычный крик крестьянина, расхваливающего свою тощую корову.
Всё это было бы не очень интересно, если бы в результате игры случая — мировых войн — финансы не сбежали в Нью-Йорк, от бомб подальше. И еще немножечко ученых. Как в 1918 году столичные ученые спасались от голода в деревнях Поволжья, так европейские убегали в Америку и правильно делали. И Стейнберг убежал. Но они остались сиротами. В «Мостах округа Эдисон» ведь не случайно героиня — итальянка (кстати, из Бари, а кулон у нее из Ассизи, благо она Франческа). Эмигрантка — сиротка, как Настасья Филипповна, да и Анна с братом — сироты, их воспитывала тетка. Нельзя не помянуть, коли уж к слову пришлось, и Мышкина. Осиротевшие финансы и физики, — и вот готова атомная бомба, которая даже в Японии умудрилась, что характерно для протестантской Америки, уничтожить римо-католическую церковь Непорочного Зачатия.
А как же Россия?
О, Россия вполне городская страна. Правда, город специфический, но город. Ничего особо оригинального в России нет, это утопия Платона, Кампанеллы, утопия иезуитов (редукции Парагвая), утопия кайзеров и кайзерин. Это огромный сиротский приют. Тут не сирот вообще нет, все сироты, и надзиратели из сирот, и директор детдома тоже сирота бездетная, а жены его сироты. По сценарию жизни сироты. Искалеченные несвободой, страхом и нищетой души. Банально и скучно.
Кстати, это означает, что типично буржуазная идея построить мир, сделав потенциального агрессора нищим, есть идея иррациональная. Трумен это понимал, но, кажется, это понимание утерялось. Впрочем, оно не столько утерялось, сколько было погребено под печальной действительности: пряников сладких всегда не хватает на всех. Поддерживать мир удобнее, когда твой хутор на горе (американцы говорят «город», но речь идет именно о ферме), и с высоты этой горы периодически поливает из огнемета окрестности, чтобы предотвратить появление всяких гадов и ужастей. В идеале, как у Свифта, Америка должна быть не только отделена от мира тысячами километров океана, но и парить над планетой, время от времени располагаясь над особо нехорошими странами и отсекая им солнечные лучи («накладывая санкции»). От нищеты люди воюют! Немецкие бомбежки Лондона были от нищеты, а не от богатства. Впрочем, в Первую мировую немцы воевали от богатства. Воюют не от нищеты и не от богатства, а от страха, одной из форм которого является зависть, а другой формой — гордыня. И вот этого страха и у американцев выше крыши, только он глубоко запрятан и проявляется лишь в беседах со своим психоаналитиком и в конгрессе, когда обсуждают расходы на войну. На войну денег не жалеть, много тут вокруг шляется сброда! Надо натравливать бродяг друг на друга, ну и накапливать оружие, и строить повыше стены там, где, к сожалению, нет океанического рва.
