Перевод фрагментов "Возвращение Гипотезы Бога" (1).

Если мы хотим чуть больше понимать будущее не в узко-отраслевом смысле этого слова, а онтологически, глобально, нам не обойтись без погружения в вопросы Будущего Науки, в целом и предстоящей онтологической революции, в частности. 

Мы уже упоминали книги профессора биологии и истории науки из Кембриджа Стивена К. Мейера (Stephen C. Meyer) и, прежде всего, вышедшую недавно "Возвращение Гипотезы Бога: Три научных открытия, которые обнаруживают Разум, стоящий за Вселенной». 

Этих книг нет на русском языке, а знать, о чем пишут такие авторы крайне полезно, — чтобы делать осознанный выбор будущего — поэтому решила, время от времени, переводить такие книги фрагментами, основываясь на своих хайлайтс:

Это не построчный перевод, а лишь то, что мне показалось важным и интересным. И когда, как не на Пасху, стоит позволить себе найти время поразмышлять о сложных вопросах нашего бытия?..

«Подобно и другим мировоззренческим позициям, научный материализм пытается ответить на некоторые базовые вопросы о предельной реальности (ultimate reality) — вопросы о человеческой природе, смертности, этике, основам человечного познания и даже тому, что присходит с человеческим существом в момент смерти. Фундаментально говоря, научный материлиазм отвечает на вопрос «Что это за сущность или процесс, с которого все началось?».

Научные материалисты традиционно отвечали на этот вопрос, утверждая, что материя, энергия и/или законы физики — это те субстанции, из которых произошло все остальное и что они существовали вечно как несотворенные основания для всего сущего. Материя, энергия и физические законы, таким образом, рассматриваются материалистами как существующие сами по себе (self-existent, отсылка к кантовской «вещи в себе» - прим. мое).

Материалисты придерживается того, что материя и энергия самоорганизовались благодаря различным исключительно естественным процессам (naturalistic processes), следствием чего стало появление всего того множества сложных форм жизни, которые мы наблюдаем сегодня.

И так как материалисты полагают, что материя и энергия - основополагающие реальности, из которых произошло все остальное, они отрицают существование нематериальных сущностей, таких как Бог, свободная воля, человеческая душа, и даже человеческий разум, если он рассматривается в отрыве от физиологических процессов, протекающих в мозгу.

Материализм — это почтенная мировоззренческая традиция, восходящая к античной Греции, включающая множество выдающихся умов: Демокрит, Томас Хоббс, Чарльз Дарвин, Эрнст Геккель, Бертран Рассел и Фрэнсис Крик: ‘The cosmos is all that is, or ever was, or ever will be’.

Со времен Дарвина, утверждает Докинз (Dawkins), ученые знают, что доказательств разумного дизайна нет, - только иллюзия или «похожесть» (appearance) на такой дизайн. Эволюционные механизмы мутации и естественного отбора обладают мощью мимикрии разумного дизайна, но, однако, не являются таковыми: они не спроектированы и не направляемы. И так как случайные мутации и естественный отбор - то, что Докинз называет «слепым часовщиком» (blind watchmaker) — могут объяснить все проявления якобы дизайна жизни, вера в разумный замысел жизни абсолютно избыточна.

Тогда как Ричард Докинз заключает, что живые системы просто похожи на то, что они были созданы в соответствии с определенным дизайном (designed for a purpose), я утверждаю, что определенные характеристики живых систем - в частности, информация, закодированная в цифровом виде, присутствующая в ДНК (digitally encoded information present in DNA), а также сложные схемы и системы обработки информации, работающие в живых клетках, лучше всего объяснимы, если исходить из признания проектирующего интеллекта (designing intelligence). Подобно тому, как надписи на Розеттском камне свидетельствуют об активности древнего писца, а софт в компьютерных программах указывает на программиста, я утверждаю, что цифровой код, открытый внутри молекулярного ДНК, предполагает активность разума, спроектировавшего зарождение жизни. 

«Если есть научные доказательства активности разумного проектирования (designing intelligence), тогда что это за проектирующий разум? Этот «интеллектуальный агент» находится внутри или за пределами космоса? Он ему имманентен или это трансцендентальный разум? Это инопланетяне? Или Бог?».

Что наука может рассказать нам в ответ на эти вопросы или о возможном существовании Бога.

Коротко опишем три ключевых научных открытия, которые, в совокупности, по моему мнению, поддерживают веру в Бога (theistic belief) - это то, что я называю «возвращение гипотезы Бога»:

свидетельство из космологии, предполагающее, что материальная вселенная имеет начало;свидетельство из физики, демонстрирующее, что с самого своего начала вселенная «тонким образом подогнана» так, чтобы дать возможность для [зарождения] жизни;свидетельство из биологии о том, что с самого начала огромное количество новой функциональной генетической информации появилось в нашей биосфере, чтобы сделать возможными новые формы жизни,
— все это подразумевает, по моему мнению, активный проектирующий разум.

Я детально изучил техническую статью и книгу, написанную русским физиком Александром Виленкиным, чьи идеи популяризовал Краусс [с которым автор дебатировал по вопросам происхождения жизни - прим. мое] в своей книге ‘A Universe оfrim Nothing’. И я был изумлен тем, что обнаружил. Краусс использовал работу Виленкина, чтобы опровергнуть то, что называется первополагающим — космологическим аргументом существования Бога: этот аргумент утверждает, что Бог является первопричиной материальной вселенной. Однако Краусс совершенно упустил реальный вывод из работы Виленкина, который подразумевает необходимость для предсуществующего разума (preexisting mind). 

Часть 1. Возникновение и падение теистической науки.
1 Иудео-христианские корни современной науки.

Я работал геофизиком и занимался цифровой обработкой сейсмических сигналов для одной нефтяной компании в Далласе, Техасе. В феврале 1985 я узнал об историке науки и астрофизике из Гарварда Оуэне Джинджериче (Owen Gingerich), который приехал в город поговорить о неожиданной конвергенции между современной космологией и библейским пониманием творения [мира], а также о теистических последствиях теории большого взрыва. Я был на выступлении Джинджерича в пятницу вечером, а затем он должен был выступать на большой конференции с участием лидирующих религиозных и секулярных ученых. И там они должны быть обсуждать три больших вопроса на пересечении науки и философии: происхождение вселенной, происхождение жизни и происхождение и природа человеческого сознания.

На первой панельной дискуссии, не только Джинджерич, но и известный астроном Аллан Сэндидж (Allan Sandage) из Калтека (Caltech), поясняли, как открытия в астрономии и космологии приводят к тому выводу, что материальная вселенная имеет определенное начало во времени и пространстве, предполагая первопричину за пределами физической или материальной вселенной. Джинджерич и Сэндидж также обсуждали открытия в физике, показывающие, что вселенная была тонко настроена с начала времен — с точки зрения своих физических параметров и изначальной организации материи — все это для того, чтобы дать жизнь сложной материи. Оба утверждал, что данные открытия больше вписываются в теистическую, нежели материалистическую перспективу. Выяснилось также, что профессор Сэндидж всю жизнь был агностиком и придерживался научного материализма, и лишь недавно обратился к вере в Бога. И сделал это именно по причине полученных научных доказательств, а не вопреки им.

Панель по вопросам происхождения жизни прошла с не меньшим драматизмом. Один из лидирующих исследователей происхождения жизни биофизик Дин Кеньон (Dean Kenyon) публично отказался от собственной передовой эволюционной теории происхождения жизни. Теория Кеньона, представленная в учебнике-бестселлере «Биохимическое предназначение" (‘Biochemical Predestination’) объясняла то, что тогда представлялось наиболее возможной эволюционной теорией того, как живая клетка могла «само-организоваться» из простого химического «пребиотического супа». Но, как объяснил Каньон на конференции, он стал сомневаться в своей теории. Эксперименты-симуляции происхождения жизни все больше свидетельствовали о том, что простые химические элементы не организуются сами по себе в более сложные, с точки зрения информационной составляющей, молекулы, а также не развиваются в направлении создания жизни, - если только биохимики самым активным образом не направляют этот процесс. Но если ненаправленный химический процесс не отвечает за кодировку информации, присутствующую даже в простейших клетках, возможно, направляющий интеллект отвечает за происхождения жизни. Кеньон признал, что он пришел именно к такому выводу.

После конференции я встретился с одним из коллег Кеньона, химиком Чарльзом  Такстоном (Charles Thaxton), который, как и Кеньон, пришел к выводу, что информация, присутствующая в ДНК, указывает на активность в прошлом проектирующего интеллекта, или на «разумную причину» (intelligent cause), как он это назвал. Чем больше я общался с ним, тем больше становился заинтригованным вопросом происхождения жизни и можно ли научно доказать существование разумного замысла (intelligent design), отталкиваясь от открытия информации, закодированная в цифровой форме в ДНК.

В общем, я решил сосредоточить собственные усилия на оценке этой идеи, защитив, в итоге, PhD в Кембридже по теме "биология происхождения жизни" (origin-of-life biology). Гораздо позже, в 2009, я опубликовал книгу «Подпись в Клетке» (Signature in the Cell). В этой книге я сделал предположение о наличии разумного замысла, основываясь на информации, содержащейся в ДНК, однако, без попытки идентифицировать эту разумную силу, ответственную за жизнь. На протяжении многих лет меня не оставляла в покое возможность, открывающаяся благодаря открытиям в космологии и физике, которые, взятые вместе с открытиями в биологии, могут дать основание для убедительной переформулировки «гипотезы Бога».

Эта глава подвергает сомнению нарратив «новых атеистов» [так Доккинз назвал свое движение - прим. мое] о взаимоотношениях между наукой и верой в Бога, показывая, что именно иудео-христианские идеи легли в основу появления современной науки. 

История науки (согласно новым атеистам).

Нил Деграсс Тайсон (Neil DeGrasse Tyson), ученый-материалист, который не любит термин «атеист», приписывает потерю веры в Бога в 17 в. триумфу ньютоновской физики. Тайсон утверждает, что применимость ньютоновской теории гравитации для описания движения планет размыла «необходимость в верховном часовщике для объяснения точности работы и красоты солнечной системы».

И хотя Тайсон признавал, что лично Исаак Ньютон верил в Бога, он заверял своих зрителей, что ньютоновская религиозность никаким образом не способствовала его научным прорывам. Наоборот, утверждал Тайсон, религиозные исследования Ньютона «ни к чему не привели». Так что, согласно Тайсону, ньютоновская наука освободила людей от веры в Бога, но собственная вера Ньютона в Бога препятствовала его [дальнейшему] научному развитию. Послание Тайсона ясно: чтобы делать хорошую науку, ученые должны отбросить оковы религии, — именно это и позволили сделать представителям западной культуры успехи науки.

Конфликт моделей.

Это представление о постоянной и неизбежной войне между наукой и верой возникло относительно недавно. Во время моего первого году в Кембридже, профессор Колин Рассел (Colin Russell), тогда президент Британского Общества Истории Науки и заслуженный профессор истории науки другого британского университета (the Open University) дал лекцию, на которую пришло очень много людей, о т.н. тезисе войны между наукой и религией (warfare thesis). Профессор Рассел объяснил, что представления о глубоком конфликте между наукой и верой - продукт исторического ревизионизма конца 19 в.: «Христианство и Науки признаются как абсолютно несовместимые; они не могут сосуществовать; одно должно сдаться другому; человечество должно сделать свой выбор — или одно, или другое».

Другое понимание.

На самом деле, хор историков, философов, социологов науки 20 и 21 вв. говорит о совершенно другом. Вот лишь некоторые из них: Herbert Butterfield, A. C. Crombie, Michael B. Foster, Loren Eiseley, David Lindberg, Owen Gingerich, Reijer Hooykaas, Robert Merton, Pierre Duhem, Colin Russell, Alfred North Whitehead, Peter Hodgson, Ian Barbour, Christopher Kaiser, Holmes Rolston III, Steve Fuller, Peter Harrison, Rodney Stark. Они утверждают, что вера в Бога - и, особенно, христианство - сыграла решающую роль в возникновении современной науки в 16 и 17 вв. Многие историки науки показывают, что вера в Бога служила и как вдохновение для занятий наукой, и как фреймворк для объяснения научных наблюдения в самый критичный период, известный как «научная революция» между 1500 и 1750 годами, когда сформировалась современная наука, как систематическое предприятие.

Возникновение Теистической Науки.

В мою бытность профессором колледжа, я преподавал большой курс по Западной Цивилизации (Western Civilization) по истории науки и технологии. Когда я рассказывал своим студентам о научной революции, они всегда были изумлены узнать, что такое огромное количество историков и философов науки сегодня идентифицируют иудео-христианские идеи, как критические для появления современной науки.

The Х Factor: Транспозиция мышления.

Химик и историк науки Кембриджа Джозеф Нидхэм (Joseph Needham) первым сформулировал вопрос «Почему там? Почему тогда?», когда занимался изучением научной революции. Он отметил, что материальные условия для проведения научных исследований существовали во множестве развитых культур. Египтяне воздвигали гигантские пирамиды, дворцы и погребальные монументы. Китайцы изобрели компас, гравюру и порошок. Римляне построили огромную сеть дорог и акведуков. А у греков были прекрасные философы, некоторые из которых тщательно исследовали природу. Однако ни одна из этих культур не смогла развить систематических методов для изучения природы, которые возникли в Западной Европе между 1500 и 1750. 

Покойный оксфордский физик и историк науки Питер Ходжсон (Peter Hodgson) сделал аналогичный вывод: «Если мы задумаемся о том, что необходимо для жизнеспособного зарождения научной мысли, мы увидим, что, прежде всего, необходимо относительно развитое общество, в котором его члены могут тратить большую часть своего времени, просто размышляя о мире без постоянной и неизбывной заботы о хлебе насущном. Также нужны некоторые простые технологии, - чтобы можно было бы построить аппарат для экспериментов. Должна быть система письма, чтобы зафиксировать результаты и послать их другим учёным, а также математические исчисления для фиксации численных результатов исследований». И так как многие культуры имели все это, Нидхэм и Ходжсон задаются вопросом, почему современная наука зародилась столь драматичным образом в Европе в течение относительно узкого временного окна, и почему другие культуры не развили ничего подобного формальным методам изучения природы, которые дала западная наука. Почему это люди начали открывать секреты природы в такой революционной и систематической манере, как это стало происходить в Западной Европе в 16 - 18 вв.?

Нидхэм, Ходжсон и многие другие историки, например Герберт Баттерфилд (Herbert Butterfield) и Ян Барбур (Ian Barbour) выявили этот фактор Х, - они указывают на иудео-христианские идеи, превалирующие в Европе перед 16 и 17 вв. Барбур утверждает: «науки в ее современной форме появилась исключительно в западной цивилизации потому, что только Христианский Запад обладал необходимыми интеллектуальными предпосылками для появления науки».

Как объясняет Баттерфилд, бывший профессор современной истории в Кембридже, «Было крайне трудно оторваться от предшествующей аристотелевской доктрины, просто наблюдая за природой вещей более пристально. Требовался другой тип мышления (different kind of thinking cap), сдвиг в сознании самого ученого»…