Изгнанник. Отклонение 1.2.

***

Я сонно заворочалась в постели и с ненавистью уставилась на будильник. Устройство Зла невинно стояло на своём месте, издавая звуковой сигнал, оповещающий меня о том, что сейчас было 4:45 утра. Я потянулась, чтобы выключить его, позволив приятным мыслям о том, как я игнорирую его и продолжаю спать, промелькнуть в голове, прежде чем с сожалением от них отказаться. Я знала, что если не встану на пробежку сегодня, то завтра мне будет ещё сложнее этого не делать. Это погубит месяцы усилий.

Я выбралась из уютного плена одеял, и борясь с холодом, витавшим в воздухе, занялась привычной рутиной. Утренние дела, одежда для сна, закинутая в корзину для грязного белья, облачение в одежду для бега. Я надеялась, что весенняя прохлада продержится недолго. Подойдя к своему шкафу, я осмотрела свои старые толстовки. После того, как я решила отказаться от большинства из них из-за того, что они были слишком тяжёлыми, мой взгляд невольно переместился на чёрную толстовку с капюшоном, висевшую на моём стуле.

Я подняла её, рассматривая всерьёз. Я не узнавала материал, но он был немного толстоватым и на удивление более лёгким, чем мне представлялось. Единственная заметная деталь, выделявшаяся на чернильно-чёрной ткани, была размещена на правой половине груди. Там располагалась белая нашивка в виде надписи «N7», за которой следовал красный треугольник. Я не узнавала логотип и не знала, что он должен был обозначать, но я в принципе была не из тех людей, которые следят за последними модными тенденциями.

Когда я осмотрела вещь внимательнее, то не нашла внутри вшивных ярлычков с инструкциями о стирке. Сшита на заказ? Сдувшись, я покачала головой. Он подарил мне толстовку с капюшоном, сшитую на заказ, даже не раздумывая, просто чтобы моя прогулка до дома стала немного приятнее.

Кто, чёрт возьми, так делал?

Никто из тех, кого я знала. Чёрт возьми, я даже никогда не слышала о том, чтобы кто-то так делал.

Приняв решение, я надела её, прихватив маленький перцовый баллончик, который дал мне отец, настаивавший на том, чтобы я брала его с собой на пробежки. Это было глупо, учитывая то, на что я была способна, но он этого не знал, а я пообещала ему, что буду в безопасности. Проходя мимо двери его комнаты, я заметила, что он всё ещё спал. Но к тому времени, как я вернусь, он уже проснётся. Сегодня ему нужно было идти на работу. По крайней мере, я смогу увидеть его, когда вернусь.

Заперев за собой дверь чёрного хода, я принялась за растяжку. Я усвоила урок, когда впервые отправилась бегать просто так, без предварительной подготовки. Я вздрогнула просто от воспоминаний о судорогах, которые заработала в тот день. Слава богу, они мучили меня всего несколько часов. В противном случае, это происшествие заняло бы первое место в списке личных неудобств, потеснив даже месячные. Как бы то ни было, с тех пор тот случай занимал второе место в моём списке болезненных вещей и преподал мне урок о чрезмерных нагрузках. Отсюда и привычка предварительно заниматься растяжкой. Закончив с этим, я начала бежать, двигаясь в восточном направлении по одному из нескольких моих маршрутов пробежек, которые я периодически меняла.

Было приятно вставать пораньше, чтобы совершить пробежку. Было прохладнее, чем мне хотелось, но холод чувствовался недолго, так как я скоро вошла в ритм. Благодаря физическим нагрузкам и одежде мне было тепло. Моё тёплое дыхание вырывалось изо рта при выдохах, а холодный воздух врывался в лёгкие при вдохах через нос, заставляя чувствовать контраст температур особенно ярко. На четвёртом отрезке своего маршрута я увеличила темп с трусцы до полноценного бега, глядя на город, который проносился мимо. Только люди, которым было долго добираться до работы, бодрствовали в этот час. Улицы были пусты, придавая районам, мимо которых я бежала, ощущение того, что я нахожусь в городе-призраке, но в хорошем смысле. Когда я повернула налево, на углу Клемент и Роулингс, сумерки начали медленно рассеиваться, а горизонт светлеть в преддверии восхода солнца.

Я никогда не утруждала себя подсчётами пересечённых кварталов или миль во время пробежек. Я просто позволяла войти себе в ритм, иногда подталкивая себя бежать дальше, когда чувствовала, что выбранный маршрут был для меня слишком лёгок и не давал мне того результата, которого я добивалась. Однако это приводило к удлинению маршрутов или их пересечению, в зависимости от района города, который я выбрала для пробежки. Однако в Броктон-Бей любой человек, который двигался на восток, независимо от того, с какого района города он начинал движение, в конце концов оказывался в одном месте. На Набережной.

Как и все остальные туристические ловушки в моём представлении, Набережная была спроектирована и обслуживалась так, чтобы обеспечить максимальную прибыль. Изобилие магазинов, закусочных, других различных заведений — всё это располагалось вдоль береговой линии, со вкусом благоустроенной, чтобы создавать максимально приятный визуальный эффект. Всё здесь продавалось по достаточно высоким ценам, чтобы богатые люди могли хорошо провести время и почувствовать свою значимость, в то время как скромные и бедные местные жители едва могли позволить себе кофе. Пятнадцать баксов за стаканчик было чертовски смешной ценой, чтобы местные ощущали нахождение здесь чем-то особенным.

У Набережной даже была своя охрана. Грубоватые на вид парни, которые отгоняли попрошаек и мелких преступников подальше от этого места. Конечно, они не могли помешать большинству злодеев что-либо сделать здесь, но даже злодеи понимали важность Набережной. Люди из городских банд, решивших нанести удар здесь, быстро бы оказалась противником любого другого злодея и героя в городе. Это место было слишком важным для города, принося большой доход или что-то в этом роде. Как человек, который вырос здесь, я понимала, что это было одним из тех неписанных правил, по которым играли все властьимущие по обе стороны кейп-жизни. Однако если что и отличало Набережную от любого другого района города, так это открывавшийся с неё вид. Даже местные жители наслаждались этими видами. Это также было дополнительной причиной того, почему злодеи так редко, если когда-либо вообще, создавали здесь проблемы.

Я сделала последний поворот по маршруту своей пробежки, прежде чем сбавить скорость, как раз в тот момент, когда улица сменилась деревянным настилом. Я удержалась от того, чтобы остановиться, вместо этого просто сбросив скорость, сохраняя медленный, но устойчивый темп. Было ещё рано, но я могла видеть фургоны, разгружавшие припасы для различных магазинов до начала рабочего дня. Ещё ни один из магазинов не был открыт, и здесь было мало людей. Всё начнёт открываться только через час или около того. В этом смысле продавцы из заведений Набережной были очень предсказуемы. Шутка заключалась в том, что если ты знал этот район, то мог узнать время суток просто взглянув на заведения Набережной. Я была склонна с этим согласиться, основываясь на том, что видела здесь по утрам.

Я снова сбавила скорость, перейдя на быстрый шаг и направляясь к краю одного из пирсов. Я приходила сюда не каждый день, так что не всегда могла полюбоваться местными видами. Там, вдалеке, словно паря над заливом, находилась база Протектората Броктон-Бей. Похожая на маленький, искусственный остров, она величественно возвышалась на фоне моря, выделяясь на линии горизонта.

Сам горизонт светлел, окрашиваясь калейдоскопом рассветных красок. Звуки воды, разбивавшейся о пирс, добавляли нотки завершённости представшему перед глазами зрелищу и служили живописным фоном для плавучей конструкции из хрома и стекла. Обычно, когда я добегала досюда, солнце успевало встать, так что это был первый раз, когда я могла увидеть подобную сцену.

Наконец, выдохшись после бега настолько, что бежать уже не осталось сил, я остановилась и глубоко вдохнула морской воздух. Я ещё не добралась до конца пирса, но оставшейся дистанции было достаточно, чтобы отдых помог мне осилить обратный забег. Мне стоит и дальше начинать пробежки так рано. Это было здорово.

Звук металлических пощёлкиваний вырвал меня из мыслей. Я повернулась, чтобы посмотреть в конец пирса, только сейчас заметив, что здесь был кто-то ещё, кто наслаждался открывавшимся с Набережной видом.

На одной из скамеек, лицом к воде, сидел подросток. Металлический звук, который я услышала, издавала зажигалка-зиппо, от которой он прикуривал сигарету. С того места, где я находилась сейчас, я могла видеть часть его лица, когда он смотрел на горизонт, выглядя так, будто был глубоко погружён в свои мысли. Несмотря на то, что я достаточно легко узнала парня, который помог мне вчера после инцидента в школе, первым делом моё внимание привлекла его кофта. Она была идентична той, которая сейчас была на мне.

Я нерешительно переминалась на месте, наблюдая за тем, как он берёт термос и наливает себе что-то в чашку. Струйки пара взвились в воздух от напитка, когда он снова закрыл термос, прежде чем отпить из чашки. Какое-то время он просто держал чашку в руке, медленно затягиваясь сигаретой и глядя вперёд себя. Интересно, заметил ли он вообще моё присутствие?

Хотела ли я, чтобы он меня заметил? Разве не хотела?

Я была ужасна в таких вещах. Часть меня хотела забыть, что я видела его. Чтобы я просто развернулась и побежала обратно домой. Другая часть меня испытывала ужасное чувство любопытства. Я огляделась по сторонам, заметив, что мы будто бы были единственными бодрствующими людьми в это время суток.

По крайней мере, если я опозорюсь, это увидит только он. Когда я снова посмотрела на него, то подумала, что могу с этим смириться.

Я сделала несколько неуверенных шагов в его сторону, собираясь с духом. Как только я шагнула в его поле зрения, ужасная мысль пришла мне в голову.

Вчера он видел меня, разбитую и облитую кучей соков и газировок. Как наяву я увидела себя со стороны в этот момент. Старенькие, выцветшие спортивные штаны — не то чтобы у меня были новые — слегка поношенные кроссовки. В действительности, самой новой вещью на мне была его же толстовка. Растрёпанные волосы были собраны в неаккуратный хвост на затылке. По моему раскрасневшемуся лицу стекал пот. Редкие пряди волос, выбившиеся из причёски, прилипли к пропотевшему телу.

От меня пахло? Я не замечала этого за собой раньше, но если я не замечала, то не значит, что не заметит он. На мне даже не было косметики или чего-то в этом роде. Казалось, это был первый раз, когда я пожалела о том, что не была более типичной девушкой. По крайней мере, тогда я бы прихватила с собой косметичку, чтобы привести себя в порядок или что-то в этом роде. Просто на случай возникновения подобных ситуаций. Чёрт, может быть, у меня в принципе была бы косметика, которую я могла бы прихватить с собой.

Я почувствовала, как мои глаза широко распахиваются под натиском этих мыслей. Я не могла этого сделать. Это было глупо.

Слишком поздно, поняла я. Его голова уже повернулась ко мне, пока я стояла на месте в нерешительности. Его глаза немедленно встретились с моими, проходясь по мне острым взглядом.

Я замерла на месте, будто меня застукали за чем-то неприличным. Как пятилетнюю девочку, которую поймали, когда та запустила руку в запретную баночку печенья.

Какой бы я ни ждала реакции, я удивилась искренней улыбкой на его лице.

— Привет. Не ожидал увидеть тебя снова.

Теперь, когда всё решили за меня, я отмахнулась от сомнений. Я попыталась уверенно улыбнуться ему, но была почти уверена, что всё получилось строго наоборот.

— Эм, да.

Я увидела, как его взгляд на мгновение скользнул по мне. Не жутковато, а скорее оценивающе. Его улыбка стала немного теплее, когда он обратил внимание на мой наряд.

— Значит, бегала, да? Хорошее утро для бега. Не хочешь немного кофе, чтобы согреться?

Кофе звучал заманчиво. Тепло от движения почти исчезло, а тепло от смущения никак не помогало.

— Хочу.

Мне сразу же захотелось ударить себя за то, что в его присутствии я заговорила словно пещерный человек. Тем не менее, всё развивались лучше, чем я того ожидала. Себастьян подвинулся, давая мне место, чтобы я могла сесть рядом с ним. Как только я это сделала, он взял свой термос. Он налил мне напиток в колпачок, прежде чем наполнить собственную чашку.

Когда я поднесла чашку к губам, я уловила тонкий аромат ванили, исходивший от светло-коричневого напитка. На вкус он был ещё лучше. Немного крепче, чем я привыкла пить, но не настолько горький, чтобы я поперхнулась. Я подумала, что, возможно, сливки убрали эту горечь.

— Мммм, это действительно вкусно. Ты купил его в одной из местных кофеен? — спросила я. Кофейни были единственными заведениями на Набережной, открытыми в такой час.

Он легко усмехнулся, прежде чем ответить.

— Нет. Этот я приготовил сам. Не поклонник местных способов приготовления кофе. Если ты проводишь достаточно много времени за долгими тренировками без продыха, ты быстро учишься ценить то, что может сделать для тебя чашка хорошего кофе. Настоящее кофе должно быть достаточно крепким, чтобы убить живого и разбудить мёртвого. Большинство тех кофе, которые я пробовал здесь, не совсем мне по вкусу.

— О, — неловко сказала я. Я сделала ещё один глоток, глядя на воду и тяня время, пытаясь придумать тему для разговора, какую-нибудь менее глупую, чем кофе. Даже если кофе был действительно хорош.

— Эм, ты часто сюда приходишь? — спросила я, борясь с желанием поморщиться от того, как глупо это прозвучало. Я была не просто ужасна в этом деле, я была хуже.

К счастью, он, казалось, так не думал, и легко отозвался на мой вопрос.

— В последний месяц бываю здесь чаще, чем в прошлый. Восход здесь красивый. Напоминает мне… о нескольких местах, где я бывал. До этого. А ты?

— Обычно я появляюсь здесь во время моих пробежек. Хотя это в первый раз, когда я добежала сюда достаточно рано, чтобы понаблюдать за восходом солнца.

Себастьян кивнул, всё ещё глядя вперёд.

— Тогда это объясняет, почему я никогда не видел тебя раньше. Обычно я ухожу сразу после восхода.

Мы продолжили сидеть в тишине. Когда я допила кофе, он снова наполнил мою чашку. Прошло совсем немного времени, прежде чем наступил тот самый волшебный момент рассвета. Мы наблюдали, как цвет неба слегка изменился, прежде чем солнце начало всходить из-за линии воды. Оно поднялось наполовину, прежде чем разговор продолжился.

Его баритон заставил меня переключить внимание с восхода на него.

— Приятно разделить этот опыт с кем-то.

И я была с этим согласна. Это было приятно, но я не стала так сразу говорить это вслух. Что-то в тоне его голоса привлекло моё внимание. Вопросы, которые я хотела задать, звучали неправильно даже в моей голове, что мешало мне произнести их вслух. Вместо этого я согласно кивнула, допивая кофе, которым он поделился со мной.

— Ты новенький в Броктон-Бей? — наконец-то придумала я, что сказать. Пока я ждала ответа, я не могла отделаться от ощущения, что светская беседа это просто не моё. Поддержание разговора быстро начинало причинять боль.

— Вроде того. Я в городе уже около полугода или около того. Я нечасто выхожу из дома. Держусь в основном сам по себе, только если мне что-нибудь не понадобится.

Странно, подумала я.

— Разве ты не ходишь в школу?

Себастьян покачал головой.

— Уже давно нет.

Я не смогла удержаться от того, чтобы слегка нахмуриться. Он был примерно моего возраста, так что он либо заочно получил школьный аттестат, либо бросил учёбу. Второй вариант не очень соответствовал тому, что я успела о нём узнать. Бросившие учёбу редко могли позволить себе одежду, сшитую на заказ, если только они не были либо членами банды, либо…

Я подавила эту мысль. Во-первых, на этот счёт существовали правила. Независимо от того, насколько сильны были твои подозрения, ты не должен был просто так раскрывать кого-то, обладающего суперспособностями. Даже в такие моменты, как сейчас, когда вряд ли кто-то мог это услышать. Это был быстрый путь к тому, чтобы либо разозлить кейпа, либо оказаться убитым. Обычно случалось и то, и другое, хотя это зависело от типа кейпа, с которым ты столкнулся. Например, если ты сталкивался со злодеем, но я не думала, что Себастьян мог быть одним из них. Он просто не казался таким человеком. Однако подумав об этом, я поняла, что не уверена в том, что бы сделала я, спроси меня кто-нибудь о том, были ли у меня суперспособности. Хотя я знаю, что мне бы это определённо не понравилось.

Я покачала головой. Из всех вариантов более вероятным был тот, где он получил аттестат. Он не выглядел бандитом, а никакого деликатного способа спросить о том, был ли он кейпом, не высказав подозрений в этом или не признавшись, что я тоже была одной из них, я придумать не могла. Как бы мне ни хотелось спросить.

Вместо этого я попыталась перевести разговор в другое русло. Более безопасное, как я надеялась.

— Ещё раз спасибо. За вчерашний день и толстовку. Это было действительно мило с твоей стороны.

Молодой парень, сидевший рядом со мной, улыбнулся. Я ещё раз подумала про себя, что это была действительно приятная улыбка.

— Не за что. Я рад, что смог помочь.

— Сегодня утром я заметила, что на ней не было вшивных ярлыков или чего-то в том роде. Индивидуальный пошив? — спросила я.

— Ага. Заказал себе несколько штук пару месяцев назад. Я пытался закупаться в местных магазинах, но качество оказалось не таким, как я ожидал. Вещи были недостаточно прочными. Так что кое-какие исследования в местном экстренете привели меня к молодой женщине, которая называет себя «Кукла». Она хорошо справилась с работой.

Я ошеломлённо моргнула. Я немного знала про неё, прочитав о ней на ПЛО, и знала, что она была местной бродягой, чьи способности были как-то связаны с одеждой. Я даже смутно помнила кое-что из интервью, которое она давала месяц назад, про то, что она была студенткой факультета моды или что-то в этом роде. Это была не просто одежда, сшитая на заказ, это была одежда, сшитая чёртовым кейпом на заказ? Из всех людей, сшитая Куклой?

— Серьёзно?

Себастьян повернулся, чтобы посмотреть на меня, приподняв бровь.

— А?

— Я имею в виду, серьёзно? — просипела я. — Ты попросил Куклу сшить тебе одежду, а потом просто так отдал одну из этих вещей незнакомому человеку?

Его улыбка искривилась, когда замешательство во взгляде сменилось весельем.

— Стоило того, чтобы помочь хорошенькой девушке в сложной ситуации.

Я почувствовала, как мои глаза за стёклами очков широко распахнулись.

Я была так же далека от кого-то, кого можно было назвать «хорошенькой», как Бойня №9 была далека от того, чтобы назвать её гуманной группой. Мои руки и ноги были тонкими, как палки, а места, где должны были быть женственные изгибы, напоминали плоскую доску. Просто глядя на своих маму и папу я понимала, что у меня не было никакой надежды на то, что я окажусь поздним цветком. Сколько раз меня, к моему величайшему сожалению, принимали за парня? На самом деле, единственной женской чертой, которая у меня была, были мои длинные волосы.

Это… это не было попыткой флирта. Он, должно быть, просто поддразнивал меня. Он поддразнивал меня, или был геем. Я не могла поверить ни во что другое.

Если бы он не заметил, что я на самом деле была девушкой, я бы поставила на то, что он был геем. Я бы этому не удивилась, с моей-то удачей.

— Кроме того, — прервал он мои мысли. — Что такого особенного в Кукле? Кроме того факта, что она делает хорошие вещи.

— Серьёзно? То есть, она же кейп.

Его глаза на мгновение остекленели от явного замешательства, прежде чем его взгляд снова прояснился.

— Значит, тот факт, что она… как там звучал тот термин, который я прочёл на днях? Парачеловек? Это делает её особенной?

Я кивнула, не понимая, почему это привело его в такое замешательство.

— Хах.

Теперь уже я была сконфужена. Как он мог этого не понимать? Он сказал, что живёт в городе вот уже несколько месяцев. Если только он не прожил в какой-нибудь пещере всю свою жизнь до этого, не должно было существовать причин, по которым он не мог этого понимать.

Через мгновение он просто повёл плечом.

— Полагаю, я просто не придал этому значения. Оглядываясь назад, не могу сказать, что это что-то бы изменило. Всё равно это того стоило.

Большая часть меня хотела возразить, что это не так. Что я того не стоила.

Полуголодная, маленькая, но растущая часть меня, велела этой второй части заткнуться нахрен. Затем она попыталась заткнуть ей рот кляпом. Возможно, дело катилось к избиению. Возможно, а может быть и нет, особо жестокому.

Я сморгнула безудержный поток образов, покраснела и открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут мои часы начали пищать. Я посмотрела на экран, и только тогда поняла, сколько времени мы провели, наблюдая за восходом и болтая. Мне придётся бежать со всех ног, чтобы вернуться домой вовремя. Несмотря на то, что сегодня была суббота, я была почти уверена, что папа забеспокоится, если я не вернусь домой до того, как он уйдёт на работу.

Увидев выражение моего лица, когда я посмотрела на часы, Себастьян заговорил.

— Мне пора идти. Судя по выражению твоего лица, ты и сама куда-то опаздываешь.

Я неловко улыбнулась. Но я не хотела уходить вот так.

— Ага. Эм, ты, ты будешь здесь завтра?

Его лёгкая улыбка, казалось, заставила мой румянец разгореться ещё ярче. Боже, я надеялась, что моё лицо не выглядело так, как я себя сейчас чувствовала.

— Звучит как план. Было приятно снова тебя увидеть, Тейлор. С нетерпением жду завтрашнего дня.

— Пока…

Могло быть и хуже, верно? — подумала я, слегка помахав ему рукой прежде, чем начать бежать.

Я бежала изо всех сил. К тому времени, как я добралась домой, я запыхалась и сильно раскраснелась от обдумывания произошедшей встречи и интенсивной пробежки. Я успела вернуться вовремя. Когда я открывала заднюю дверь дома, то обнаружила, что она была не заперта. Я также заметила папу.

— Тейлор! Слава богу, я уже всерьёз начал беспокоиться.

Я закрыла дверь чёрного хода, всё ещё пытаясь отдышаться. Папа поднялся из-за стола, за которым сидел, чтобы подойти ко мне. Его взгляд прошёлся по мне, осматривая на предмет повреждений.

— Прости, пап. Я, эм, встретила кое-кого на пробежке. Потеряла счёт времени, — заявила я, всё ещё пытаясь отдышаться.

— Надеюсь, у тебя не было никаких проблем? Мне не нужно покупать новый перцовый баллончик? — с беспокойством спросил он.

— Это не такая встреча, — покачала я головой. — Он, он был милым.

Папина бровь приподнялась. То ли из-за того, что я говорила о парне, то ли из-за того, что не весь румянец на моём лице был результатом пробежки. В конце концов, он не знал, как далеко я обычно бегала. Несмотря на то, что Набережная располагалась не так уж и далеко от того района, где мы жили, пешком туда добираться всё равно было далековато.

— Действительно?

Я проигнорировала подозрительные нотки в его голосе. Однако его проницательный взгляд вызывал у меня лёгкое чувство тревоги.

— Ага…

— Должен ли я беспокоиться о том, что моя дочь встречается с незнакомым парнем с утра-спозаранку? Потому что, честно говоря, Тейлор, в данный момент эта мысль вызывает у меня некоторое беспокойство.

— Всё не так, как ты думаешь! — выпалила я.

Не то чтобы я возражала, будь это так…

— Может быть, я должен задержаться сегодня, чтобы мы могли Поговорить.

Что-то в том, как он это произнёс, заставило меня думать о заглавной «П». Поговорить. Как отцовское «Поговорить». Воспитательное. О, нет, подумала я. Только не опять! Мы не должны говорить об этом снова! Мои глаза распахнулись от ужаса.

— НЕТ! Нет, пап, всё в порядке.

Папа, по крайней мере, выглядел ещё более смущённым, чем я. Да и не выглядел он особо уверенным в том, что хочет это делать.

— Я думаю, нам надо…

— Нет, пап, всё правда в порядке. Серьёзно, всё совсем не так, как ты думаешь. Я его едва знаю. Мы просто немного поболтали, пока я переводила дух на Набережной. У тебя нет абсолютно никаких причин проводить… такой разговор.

Когда-либо вообще, мысленно закончила я. Первого раза было более чем достаточно. Особенно с учётом того, что тот разговор произошёл сразу после того, как у меня случились первые месячные. Нет, никогда больше, если мне будет позволено выбирать. Я любила папу и ценила то, как он изо всех сил старался заменить маму после её смерти, но были вещи, о которых дочери просто не должны говорить со своими отцами. Независимо от причин. И секс с менструациями были на самой вершине списка запретных тем.

— Ладно. Но мы поговорим об этом таинственном молодом человеке, когда я вернусь домой сегодня вечером, — твёрдо заявил он.

Я кивнула, зная, что не смогу избежать ещё и этого. Я сухо сглотнула.

— Хорошо.

Он кивнул, прежде чем обнять меня.

— Тогда увидимся вечером.

Я обняла его в ответ.

— Хорошего дня на работе.

Папа слабо улыбнулся и отошёл от меня, беря свои ключи. Он не ответил. Мы оба знали, из чего будет состоять его день. Тем не менее, я могла сказать, что он по крайней мере оценил моё доброе пожелание.

Я прислонилась к кухонному столу, стараясь взять себя в руки. Я дотянулась своей силой до мухи, заставив её последовать за отцом. Когда дверь закрылась, мне оставалось следить за ним только таким образом. Как только они оказались вне зоны досягаемости моей силы, я наконец выдохнула и начала расслабляться.

Мои мысли крутились вокруг предстоящего разговора с отцом, а также двух моих встреч с Себастьяном, пока я пыталась в себе разобраться.

Разговор с отцом позже вечером грозился быть неприятным, но папа просто беспокоился обо мне. Знание этого отнюдь не несло облегчения. Тем не менее, у меня была фора в несколько часов, чтобы уложить мысли в голове и подготовиться к «допросу» папы, который должен стать главной темой этого разговора. Будем надеяться, что на этом всё и закончится.

Что же касалось моих мыслей о Себастьяне, то они были ещё более запутанными. Я ещё не знала его достаточно хорошо, чтобы сказать, что он нравился мне в этом смысле, но я знала, что он выглядел привлекательно в моих глазах. Он казался очень зрелым для своего возраста. То, что, как оказалось, меня очень привлекает. Несмотря на мои катастрофические попытки завести светскую беседу, всё прошло не так уж и плохо. Он, казалось, не замечал, насколько сильно я чувствовала себя не в своей тарелке. Даже то, что я совсем не вела себя как обычная девушка, его не смущало. Если отбросить в сторону его поддразнивания, я также сомневалась, что он достаточно хорошо меня знал, чтобы у него могла возникнуть симпатия ко мне, но это было той вещью, которую можно было исправить со временем.

У нас даже было назначено что-то вроде свидания на завтрашнее утро. Это было уже что-то, верно?

Пока я размышляла об этом, я поняла, что смотрю на толстовку, которую он отдал мне вчера. Мои мысли незаметно обратились к этому акту доброты.

Я рассеянно подняла взгляд, когда приказала паукам в подвале собраться на том, что было моим рабочим местом. Это было, пожалуй, единственное место, которое я могла придумать, где меня не получилось бы застукать за изготовлением костюма. Папа никогда туда не заходил, и там не было окон, чтобы подсмотреть снаружи, что я делала. Это было важно, потому что последнее, чего я хотела, это чтобы меня разоблачили ещё до того, как я вообще начну свою карьеру героя. Кроме того, с тех пор, как папа установил электрический обогреватель, он ни разу не пользовался старой угольной печью, которая всё ещё стояла там, внизу. Старая, угольная печь была идеальным местом для того, чтобы я могла прятать там мои кейп-вещи, когда меня не было дома.

Это было особенно важно. Протекторат, да даже местные злодеи, остерегались подобных разоблачений. Серьёзно, наши костюмы были практически половиной нашей кейп-идентичности. Обычно кейпы уделяли костюмам много внимания. Цвета, стили, темы, даже материалы. Последнее часто было тем, на чём обычно попадались новые кейпы. В зависимости от того, кому они попадались, решалось, что с ними будет дальше. Некоторые новички заканчивали тем, что начинали работать на злодеев, чтобы защитить свои семьи или себя от разоблачения. Тебе также приходилось следить за тем, что ты покупал, потому что новенькие, как правило, нуждались в специфических вещах.

Мои исследования различных способов использования насекомых привели меня к идее использовать подвал для своих пауков. Для производства шёлка. В частности, шёлка «чёрных вдов». Его плотность на растяжение была почти такой же, как у закалённой стали, но при этом она сохраняла гибкость. С моей способностью контролировать насекомых для меня не было проблемой не только спроектировать костюм, но и изготовить его из материалов, которые мне не нужно было покупать и беспокоиться, что меня могут вычислить по списку моих покупок. Я добавила в подвал новых пауков, собранных на пробежке, для того, чтобы дополнить тех, кто у меня уже был. Они могли двигаться на удивление быстро, когда я направляла их движения, но им всё равно требовалось время, чтобы добраться до нужного места. Что давало мне минут, чтобы привести в порядок мысли.

Я думала о том, что Себастьян сказал мне вчера в автобусе. Позволила этому смешаться с утренним разговором. Он казался хорошим человеком, в том смысле, в каком мне нравилось думать о себе как о хорошем человеке. Я попыталась поставить себя на его место. Стала бы я делать что-то подобное? Посвятила бы себя тому, чтобы помочь незнакомому человеку, человеку, который выглядел бы несчастным? Последние полтора года я провела, пытаясь быть невидимкой, отходить на задний план. Меня замечали только тогда, когда на меня нападали мои мучители. Я не была настолько эгоцентрична, чтобы считать, будто плохие вещи случались только со мной, но когда я в последний раз прилагала усилия к тому, чтобы по-настоящему увидеть, что происходит вокруг меня?

Я ощутила прилив нервной энергии. Потребность подтвердить нашу небольшую схожесть, которую я увидела в Себастьяне. Пока мои мысли текли в новую сторону, я ощутила, как во мне начало разгораться желание. Мне нравились чувства, которые вызывал во мне Себастьян, когда мы разговаривали.

Мне нравилось, что он считал меня достойной своей доброты. Это заставляло меня чувствовать себя особенной, хотя я знала, что это было не так. Я хотела чувствовать в себе то, что он видел во мне. Мне было недостаточно услышать это от него, я хотела, чтобы эти слова оказались заслуженными. Это… я не думаю, что я правда буду достойна его доброты, если ничего не буду делать. Я кивнула самой себе, когда мои мысли окончательно повернулись в эту сторону.

Нахуй начало на следующей неделе.

Я собиралась начать сегодняшней ночью.