Алхимик. Изоморфизм 2.2

     Мои мучители, похоже, решили взять небольшой отпуск, что в итоге только заставило меня нервничать ещё больше, невольно напомнив о точно таком же затишье в декабре прошлого года, которое они устроили только для того, чтобы я сильнее прочувствовала случай с шкафчиком.

     Напряжённое внимание накрыло всех учеников на уроке мистера Глэдли, пока мы продолжали изучать тему паралюдей — на этот раз урок сосредоточился на научных открытиях кейпов, включая альтернативные Земли. Лекция была интересной, но я не могла сосредоточиться на уроке — я была уверена, что Трио что-то замышляют, но когда я смотрела на Мэдисон, та не корчила из себя невинность и не смеряла меня показательно-застенчивыми взглядами, в которых она была так хороша.

     Она вообще не смотрела на меня, даже не улыбалась.

     Весь обед я провела на ногах, чтобы они не смогли загнать меня в угол, но я не видела их даже мельком до тех пор, пока не вошла в кабинет на очередной урок, который, к сожалению, посещала и Эмма.

     На протяжении всего урока алгебры моя напряжённость колебалась от чрезвычайного напряжения до почти неразличимого беспокойства. Даже с учётом того, что мы сейчас находились вместе на одном уроке, с учителем, который равнодушно относился к тому, что ученики могли заниматься в классе своими делами, Эмма не отпускала даже своих обычных злых замечаний.

     Просто — ничего.

     Я с беспокойством отправилась в класс искусства, на последний урок сегодняшнего учебного дня, после которого мне предстояло появиться в другом крыле здания, чтобы отсидеть своё наказание. Сегодня мы сдавали личные проекты, и я готовилась сдать рисунок центра города, выполненный тушью на кремового цвета бумаге, который получился у меня даже лучше, чем я это себе представляла.

     Каким-то образом мои способности сотворили чудеса с моторикой рук, глазомером и связью этих двух вещей между собой и моей головой, так что теперь я могла рисовать идеально прямые линии, идеальные круги и идеальное остальное, и заставить руку рисовать то, что я видела глазами, было самым крутым и одновременно самым бесполезным способом использования моих суперспособностей, который я вообще могла себе придумать.

     Большинство моих одноклассников сдали портреты с моделей или интерьерные натюрморты, и все чужие работы, которые я видела, были более цветными, чем моя. Я надеялась, что это не станет причиной снижения моей оценки.

     Мой домашний проект лежал в рюкзаке, в тубусе, который я преобразовала в металл, чтобы защитить свою домашку от хулиганов, ещё до того, как узнала, что это будет спокойный, но нервирующий меня отсутствием каких-либо действий со стороны Трио день.

     Моя защита в итоге оказалась ненужной, но теперь я никак не могла отменить своё преобразование материала, поэтому я сидела с рюкзаком под партой, проживая самую скучную часть урока искусства — историю искусства и то, как искусство определённого временного периода оценивается людьми.

     София сидела через одно место и через проход позади меня, так что по мере того, как всё дальше играло видео о японских картинах из деревянных блоков, в моей спине скапливалось напряжение.

     Что она собирается сделать? Я не могла перестать думать об этом.

     Она должна была что-то замышлять. Её взгляд вчера, во время драки, должен был выражать ненависть или, по крайней мере, презрение. Не может быть, чтобы она не задумала что-то грандиозное. А если вспомнить вчерашние слова Эммы — я была твёрдо уверена в том, что они что-то задумали.

     Что-то навроде шкафчика.

     Даже спустя три месяца шкафчик всё ещё был для меня больной темой. С тех пор я им не пользовалась, и даже несмотря на все те чудесные вещи, которые принесли мне мои способности, я не была уверена, что согласилась бы их оставить, если бы мне предложили взамен суперсил отменить всё, что творилось последний год, и вернуть мне мою лучшую подругу Эмму.

     Воспоминания о том, что Эмма сказала мне вчера, заставили глаза заслезиться, но я быстро вытерла вытерла лицо.

     Как у неё это получается? Как ей удаётся найти самые обидные слова для того, чтобы побольнее меня уколоть?

     Папка спама на моём школьном электронном ящике была переполнена типичными письмами, сочившимися ненавистью и переполненными оскорблениями — такими, какие говорили про меня Мэдисон и остальные миньоны Трио, которые заставляли меня чувствовать себя уродливой, глупой и незначительной. Эмма, однако, была вооружена калибром побольше — всеми моими секретами, которые вынесла с собой из нашей дружбы — и очень хорошо умела ими пользоваться. Даже после того, как я познакомилась с некоторыми ребятами из студии боевых искусств, которые не вели себя как бешенные сучки, и которые были способны вести со мной непринуждённую беседу, не пытаясь вытереть об меня ноги, я всё равно чувствовала себя одинокой и преданной, и эти чувства причиняли мне глухую, ноющую боль.

     У меня не осталось ни одного друга в этом мире.

     Эта мысль каменной плитой давила мне на плечи на протяжении всего урока. София будет готова что-нибудь сделать со мной, не сегодня, так завтра или на следующей неделе, что-то, что отнимет у меня всё то немногое, что я смогла вернуть себе за последние пару месяцев.

     Видео закончилось и мы начали сдавать свои домашние задания. Мистер Фендер с удивлением смотрел на металлический тубус, пока я не сняла с одного его конца крышку и не вытащила лист толстой, плотной бумаги.

     — Это очень даже неплохо, Тейлор, — сказал учитель, принимая мой рисунок обеими руками.

     Я кивнула и зашагала обратно к своему столу, шаркая ногами.

     Он видел мой рисунок. Даже если Софии удастся испортить его прямо сейчас, худшее, что может случиться, это частичная потеря баллов и разрешение сдать свою работу ещё раз немного позже.

     По крайней мере, я на это надеюсь, цинично подумала я.

     Шесть человек спустя София тоже подошла к учительскому столу, бухая на его поверхность замысловато переплетённый ком проволоки, который выглядел до странности красиво.

     Она без каких-либо комментариев развернулась и пошла прямо на меня.

     Она работала над тем, чтобы пытать меня психологически? Вместо того, чтобы лично меня шпынять, она теперь была довольна тем, что сидела там, сложа руки и ничего не делая, наблюдая за тем, как я извожу сама себя, как я тону в своей неуверенности? Ничего не делая, просто наблюдать, как жертва сама себя мучает, и улыбаться, глядя на чужие страдания?

     Я не знала, верны ли были мои измышления, и беспокойство от этого только нарастало.

     Прозвенел звонок, показавшийся мне более громким, чем он должен был быть, и этот звук чуть не заставил меня свалиться со стула. Я резко вздохнула и положила руку на грудь, ощущая, как бешено колотится сердце.

     — Господи, Эберт, — рассмеялась София, просто проходя мимо. — Это ж просто звонок.

     Она продолжала злобно подхихикивать, даже когда вышла из класса. Я позаботилась о том, чтобы нас разделяло несколько человек.

     Чтобы нас разделяло хоть что-нибудь, что могло бы затруднить ей издевательства надо мной.

     ~ ~ ~

     Сидеть после занятий в классе для отбывания наказаний вместе с более чем дюжиной других учеников, и это только конкретно в этом кабинете, было невыносимо. Учительница, мисс Бейкер, которая сидела с нами и следила, чтобы мы никуда не сбежали, была молодой и довольно симпатичной темноволосой женщиной, которая была агрессивна примерно на уровне котёнка, только без котёночной уверенности в себе.

     Здесь сидели только девушки, и я предположила, что есть ещё по крайней мере один такой кабинет, поскольку той старшеклассницы, с которой у меня завязалась потасовка, здесь не было.

     Небольшая милость от администрации школы.

     В течение 45 минут я делала домашку, в то время как большинство других девочек просто скучковались в несколько групп и болтали между собой. Мисс Бейкер ничего не сделала, чтобы остановить это, она просто сидела за своим столом и пыталась выглядеть меньше, чем была, а в ней и так было, навскидку, всего футов 5 с парой дюймов (5 футов 2 дюйма — 158,5 см).

     Я смогла закончить домашнее задание по математике, которое задала нам миссис Квинлан, и набросать черновик эссе для урока искусства мистера Фендера. Даже мои черновые каракули больше походили на компьютерную распечатку, чем на мой старый почерк. По уроку мистера Глэдли я ответила на вопросы из учебника и потратила примерно три секунды, размышляя над тем, какое влияние на мир оказало появление паралюдей.

     Как будто паралюди не были моей любимой темой с самого детства и навязчивой идеей последние три месяца.

     Когда до окончания задержания оставалось 15 минут, некоторые девушки, которые выглядели так, будто массово получили смс-рассылку на свои телефоны или что-то типа того, просто встали и вышли за дверь.

     Мисс Бейкер не сделала ничего, чтобы остановить их. Она просто проводила их смиренным взглядом.

     Видя, что пятеро из четырнадцати девочек смогли уйти с наказания без каких-либо проблем, две другие группы в нашем кабинете вскоре последовали за ними, оставив в классе только троих учеников. Я не знала двух других девочек, но судя по их открытым рюкзакам, они также, как и я, работали над своими домашними заданиями.

     — Ээ, мисс Бейкер, — спросила одна из них. — Ничего, если мы сейчас уйдём?

     Она выглядела смирившейся и просто кивнула, небрежно махнув рукой в сторону двери.

     Мы трое немедленно принялись закрывать наши рюкзаки и закидывать их себе на плечи.

     Я всё делала в спешке, и поэтому рюкзак слишком сильно стукнулся о моё плечо, и от неожиданности я зашипела от боли.

     — Ты в порядке? — спросила мисс Бейкер, вообще впервые за всё это время приподнимаясь со стула.

     — Ага, я в порядке, — сказала я. — Чёртово дурацкое плечо.

     Я неуклюже ударилась ногой о стол и как-то сразу успокоилась.

     — Эмм, мисс, — нерешительно сказала она, прежде чем я успела дойти до дверей.

     Я действительно хотела просто выйти из кабинета, но до сих пор мисс Бейкер не сделала мне ничего плохого, не унижала и не игнорировала меня, поэтому я всё же повернулась к ней.

     — Ты знаешь, почему ты сюда попала? — спросила она.

     Это звучало как вопрос, который она должна была задать в начале наказания, но судя по всему, она была слишком смущена, чтобы спросить это сразу.

     — Потому что в отличие от Софии Хесс, у меня нет компромата на администрацию школы, — сказала я прежде, чем смогла остановить себя.

Преображение маленького испуганного котёнка в существо побольше и агрессивнее случилось мгновенно.

     — На самом деле, ты не можешь уйти, — сказала она. — Тебе назначено определённое время наказания, и ты останешься до тех пор, пока оно не закончится.

     Это была настолько мгновенная и неожиданная трансформация, что меня ошеломило так, что я даже потеряла дар речи.

     Что не так с местным преподавательским составом, размышляла я, возвращаясь на своё место. Эта учительница, серая мышка, мистер Глэдли, директор — все они, казалось, прогибались под эту злобную сучку.

     Мысль о том, что она на самом деле была Властелином, снова пришла мне в голову, когда я откинулась на спинку стула. Насколько я знала, Властелины были самым редким типом паралюдей. Самыми известными среди них был злодей из Канады, Сердцеед, и, ну, Симург. Этот список отнюдь не блистал положительными примерами, и даже мне было не по себе сравнивать Софию с одним из самых известных злодеев, не входящих в состав Бойни, или с ебучим Губителем.

     Я бы хотела, чтобы это оказалось правдой. Если бы это было так, если бы София действительно оказалась каким-то Властелином, это объяснило бы всё происходящее вокруг меня, что всё это вина одной потерявшей берега суки, но я не могла игнорировать тот факт, что вообще-то во всём этом было довольно мало смысла. Почему София нацелилась именно на меня? Если бы она хотела отомстить мне за то, что я когда-то, сама не зная когда, умудрилась чем-то её оскорбить или сделать что-то в этом роде, почему бы тогда напрямую не использовать на мне свои властелинские штучки, чтобы сотворить со мной что-нибудь ужасное? И если я ничего ей не сделала, зачем было так заморачиваться со шкафчиком? Влияние на Эмму имело смысл, если Софии нужен был друг или подчинённый, но не было похоже, что София испытывала перед Эммой больший пиетет, чем перед другими ровесниками.

     Нет, предположение, что София была Властелином и первопричиной всех моих страданий из-за издевательств и пренебрежения, не имело смысла.

     Когда стрелки часов наконец-то доползли до времени окончания моего наказания, мисс Бейкер отпустила меня, но проводила таким взглядом, который обещал, что с этих пор я буду видеть её гораздо чаще, чем мне бы этого хотелось.

     Прямо как я, мать твою, и предполагала.

     ~ ~ ~

     Я несла свою забитую вещами сумку из студии боевых искусств по Вин Чуну и пыталась решить, стоит ли мне пробежаться до дома со всем этим весом перед тем, как отправиться на патрулирование, или всё же будет лучше доехать до дома на автобусе, чтобы не вымотать себя заранее, когда я услышала голос, об обладательнице которого думала весь день.

     — Эй, Эберт, — позвала меня София Хесс, небрежно прислонившись к фонарному столбу. На ней была одежда для бега — свободные и короткие шорты, открывающие вид на её сильные ноги, и свободная полупрозрачная рубашка без рукавов, одетая поверх спортивного лифчика. Её волосы были собраны сзади в конский хвост.

     — Что тебе нужно? — спросила я, поворачиваясь прямо к ней лицом. Это был мой шанс. Здесь рядом должны были быть люди, которые знали меня. Люди, которые не побоялись бы дать показания о том, что со мной случилось.

     — Так вот где ты тренируешься, — сказала она, рассматривая вывеску студии, не обращая на меня никакого внимания. — Наверное, стоит заставить эту тупую сучку тоже записаться куда-нибудь в похожее место.

     Только после этих слов она повернулась ко мне с ухмылкой на губах.

     — Ну что, давай посмотрим, чему ты там научилась, — сказала она, ставя перед собой руки, словно боксёр. Самодовольство так и сочилось из неё, как и неприятный запах пота.

     — Знаешь что? Ладно, — сказала я.

     Как я могла отказаться от такого приглашения? Я была, может, на два дюйма (5,08 см) выше неё, что было не таким уж большим преимуществом в спарринге, но это было хоть что-то. Я немного подустала после занятия, но судя по её промокшему наряду и блеску волос, она тоже сюда не пешком добиралась.

     Я скинула сумку с плеча и приняла защитную стойку. Это было совсем не похоже на сцену из фильма, как я её себе представляла, я просто стояла напротив неё, держа обе руки наготове. Но как бы нелепо я себя не чувствовала, из этой позиции я могла бы заблокировать удар рукой или отвести удар ногой в сторону, взять конечность в блок и воспользоваться открывшейся брешью в защите Софии.

     Её ухмылка стала ещё шире, и она на удивление быстро рванула вперёд, забирая в правую сторону.

     Я шагнула влево, чтобы парировать удар с правой стороны, что должно было оставить открытой её спину, но немного не угадала с временем контрудара. Вместо того, чтобы схватить её за предплечье, я толкнула её плечо, но она была слишком близко и двигалась слишком быстро, чтобы я могла провести захват.

     Вместо того, чтобы попытаться остановить её, я сделала разворот назад, надеясь, что она просто пробежит мимо меня, словно бык, раззадоренный тряпкой тореадора.

     Это вроде как сработало. Она действительно промчалась мимо меня, и я оказалась у неё за спиной.

     Но рефлексы, которые, должно быть, родились после соревнований по бегу на дистанции под звуки стартового пистолета, сработали, и её локоть с моей стороны врезал мне по повреждённому боку.

     Она не могла видеть, куда ударила меня, даже если вообще знала о том, что нанесла мне этот чёртов удар, но я попыталась закрыть левый бок рукой, когда тот запульсировал болью.

     Прижимая левую руку к боку, оставшись только с правой рукой, которую я всегда использовала для парирования ударов, я попыталась сделать подсечку, но она ловко от неё увернулась.

     Как только она пробежала мимо меня, она сделала ловкий пируэт, чтобы развернуться ко мне лицом.

     Ухмылка всё ещё была на её лице.

     Я зарычала. Она была бегуньей, не бойцом. Я хорошо выучила это за те несколько месяцев, которые она меня доставала, видя её почти каждый день. Я заслужила победу.

     Мне было это нужно.

     На этот раз я атаковала её быстрой комбинацией ударов открытой ладонью по туловищу и голове, которая закончилась абсолютно не сдерживаемым, жёстким ударом, который я всё ещё училась наносить правильно.

     Она улыбалась, уклоняясь в стороны и избегая моих ударов с разочаровывающей лёгкостью, но я медленно оттесняла её назад, а она не смотрела, куда отходит.

     Она была в нескольких дюймах от столкновения с бордюром, когда я начала проводить серию ударов, которая начиналась с сильного толчка под колено, и продолжалась ударом по голени, который должен был разбить ей ногу.

     Должно быть, моё нетерпение или ожидание отразились на лице, потому что когда одна её нога упёрлась в бордюр, я не знаю как ей это удалось, но она совсем не потеряла равновесия. Должно быть, она использовала какую-нибудь специфическую бегунскую работу ногами или что-то в этом роде.

     Тем не менее, мой удар частично прошёл, отбросив одну её ногу назад и пошатнув её равновесие.

     Она сверкнула на меня злобным взглядом, и её кулак взметнулся по направлению к моей голове, но я блокировала этот удар.

     Это заставило меня пропустить продолжение её связки — быстрый удар в живот, который выбил из меня дух.

     Видимо, я сильно недооценивала то, какой смягчающий эффект на противников оказывала атмосфера спарринг-площадок, потому что удар Софии, как и следовало ожидать, был охренительно болезненным.

     Пытаясь отдышаться, я отступила, держа руки приподнятыми перед собой, что стало моей привычкой за время обучения в клубе Вин Чуна.

     София ухмыльнулась мне, и я рыкнула на неё.

     Я попробовала провести другую комбинацию ударов, так быстро, как только могла, и хотя ни один удар не попал туда, куда я целилась, я дважды попала ей в плечо, толкая её вниз и немного в сторону.

     Однако она смогла увернуться от удара коленом, который я запоздало вбросила в рисунок боя, поскольку подумала о нём в последний момент.

     Несколько человек, казалось, остановились, чтобы тоже понаблюдать за нами, но я не оглядывалась на них, и София тоже.

     Сейчас её ухмылка почему-то казалась мне менее злобной. Хотя её взгляд смотрел на меня так же хищно, как она всегда смотрела на мир.

     Она провела небольшую связку удар-уклонение, прежде чем снова на меня броситься.

     Я отшагнула в сторону и попыталась поймать её руку в залом, что вроде как сработало. Я схватила её за предплечье, но она тут же наступила мне на ногу, и моя хватка ослабла, позволяя ей выдернуть из неё руку.

     Зато я смогла ударить её по почке, когда она стояла ко мне спиной, что заставило её развернуться.

     Она вмазала мне по челюсти кулаком, и поскольку она ещё не убирала своей ноги с моей, этот удар заставил меня свалиться на колени. Мои очки покосились, но так и не слетели с лица.

     Я вцепилась в стоящий рядом фонарный столб и выпрямилась.

     — Ну же, Тейлор! — подначивала меня София. — Покажи мне свой лучший удар!

     Она была быстрой, и я уже не раз в этом убеждалась. Но спаррингуясь с людьми, которые были быстрее и ниже меня, я научилась парочке трюков. На деле София была не настолько уж и ниже меня. Но мои руки и ноги всё равно были длиннее, чем у неё, что давало мне определённые преимущества.

     Например, я могла дотянуться до неё, а она до меня — нет.

     Думаю, я начала двигаться быстрее, чем от меня ожидала София. Сократив расстояние между нами, я проскользнула мимо встречного удара, поднырнув под него и выставив перед лицом блок. Я выбросила правую руку настолько быстро, насколько вообще могла, и нанесла сильный апперкот прямо Софии в живот.

     Она зашипела и отпрянула, прижав руку к животу. И она выглядела взбешённой.

     Я улыбнулась ей. Рука немного болела, но ощущение тяжести в кулаке, что осталось там после столкновения с её телом, было той самой победой, которую я не одерживала уже долгое время.

     Моя верхняя губа дёрнулась, когда я ощутила, как из носа потекла кровь.

     Я вытерла её внутренней стороной запястья, не сводя взгляда с Софии, пока та выпрямлялась.

     И внезапно она прыгнула ко мне. Видеть её разъярённое лицо, слишком резко надвигавшееся на меня, было пугающе, и я инстинктивно вскинула руки в блоке, чтобы защититься.

     Она пнула меня в живот, и я плюхнулась задницей на бетон. А потом рухнула и на спину — живот болел слишком сильно, чтобы я могла оставаться в вертикальном положении.

     Я смотрела на неё, стоящую надо мной.

     Я была напугана.

     Она опустилась на колени по обе стороны от моего живота. Одна их её      рук поднялась, обещая мне чертовски сильный удар.

     — Сдавайся! — рыкнула она на меня.

     — Никогда, — прорычала я в ответ. Я вывернулась, пытаясь сбросить её с себя.

     — Остановитесь! — закричал кто-то, и между нами вклинились, растаскивая в стороны.

     Мой желудок угрожающе бултыхнулся, когда я приняла сидячее положение после того, как от меня оттащили Софию, и меня чуть не вырвало, но я стиснула зубы и заставила себя сглотнуть ком желчи.

     — Я в порядке, — сказала я, отталкивая протянутую мне руку и поднимаясь на ноги.

     Человек, вставший между нами, был одним из моих сокурсников, но был намного старше меня, так что я не знала его имени.

     — Послушайте, дамы, я не знаю, в чём дело, но мне придётся вызвать полицию, если вы двое не остановитесь.

     — Не надо! — воскликнула я, может быть, за миллисекунду до того, как София выкрикнула то же самое.

     Краем глаза я заметила, что она бросила на меня удивлённый взгляд.

     Парень выглядел немного озадаченным.

     — Ладно, но вы должны немедленно прекратить драку, — сказал он. — Вы обе, почему бы вам не разойтись по домам?

     Я посмотрела на Софию. Я хотела победить. Хотела сделать ей так же больно, как она делала мне. Но я не знала никакого способа провернуть это прямо сейчас.

     Я напряжённо кивнула, не сводя взгляда с Софии.

     — Лады, — небрежно бросила она, глядя мне прямо в глаза.

     Мне определённо стоит поработать над угрожающими взглядами.

     ~ ~ ~

     Я не глядя толкнула входную дверь и поспешила в свою комнату, но я была недостаточно быстрой, так что папа увидел моё лицо.

     Удар Софии оставил на моей щеке неприятный след, а из носа у меня шла кровь, которую я изо всех сил старалась стереть, но красные разводы на лице всё ещё были заметны. Мой глаз с той же стороны лица тоже опух, а на животе появился новый синяк.

     Впрочем, всё это меня не волновало. Всё, о чём я могла думать, это о том, что только что подралась Софией, и что проиграла ей на том поле, в котором считала себя достаточно компетентной.

     — Тейлор, пожалуйста, открой дверь, — попросил папа из-за двери в мою комнату, но я лежала на кровати, обнимая подушку, и пыталась ничего не чувствовать.

     Это было несправедливо. Я столько над собой работала. Упорно трудилась, день за днём, в течение нескольких месяцев. Сенсей сказал мне, что я была очень хорошим учеником, очень упорным и умелым. Он несколько раз хвалил мою обучаемость и целеустремлённость.

     И я должна была победить. София была простой легкоатлеткой, и я ненавидела её. Я хотела сделать ей больно, может быть, даже больше, чем я хотела сделать больно Эмме.

     И она победила меня.

     Я покрепче обняла подушку.

     Это было неправильно. Я была героем, которого избил в обычной драке школьный хулиган.

     Я шмыгнула носом. Моё лицо болело. Моё тело болело.

     Я перевернулась на бок и чуть не закричала от боли.

     Я ещё раз перевернулась, уже на спину, и покрепче прижала подушку к своему больному животу.

     Слёзы застилали мне глаза, затуманивая зрение, но я отказывалась плакать.

     — Тейлор? — позвал папа, и его голос в этот раз прозвучал более обеспокоенно.

     Я поняла, что какое-то время я его не слышала, и что это время я была в отключке. Я взглянула на часы. Время ужина давно миновало, я была дома по меньшей мере час.

     — Да, пап? — отозвалась я.

     — Не могла бы бы выйти, пожалуйста? Я бы предпочёл разговаривать с тобой, а не дверью.

     Я медленно поднялась на ноги. Я чувствовала себя некомфортно — я была потной, чувствовала себя больной и была ужасно напряжённой.

     — Я хочу переодеться, дай мне минутку, — сказала я.

     Я откопала в шкафу пару старых спортивных штанов и свитер, которые были слишком тёплыми для апреля, но достаточно мягкими и комфортными, чтобы даже в моём грязном состоянии я всё ещё могла чувствовать себя относительно хорошо.

     Вероятно, прошло гораздо больше минуты, прежде чем я открыла дверь.

     — Привет, пап, — сказала я.

     — Ты голодная? — спросил он.

     Я задумалась над ответом. Я ничего не ела с обеда, и хотя я не чувствовала голода, я знала, что, вероятно, должна что-нибудь съесть.

     — Ага, думаю да, — сказала я.

     — Тогда пойдём.

     Мы пошли на кухню, где в кастрюле лежали сваренные макароны, на столе стояла порезанная буханка чесночного хлеба и стояла миска с уже готовым салатом.

     — Садись, — сказал он, выдвигая для меня стул.

     Я села, и он быстро наполнил мою тарелку макаронами и поставил передо мной.

     Я подождала, пока он не наберёт тарелку себе и не сядет напротив меня.

     — Хочешь чего-нибудь попить? — спросил он перед тем, как мы начали есть.

     — Воды достаточно, — ответила я.

     Он наполнил два стакана, добавил в свой порцию льда и поставил мой так, чтобы я могла легко до него дотянуться.

     — Спасибо, — сказала я.

     Несколько минут мы молча ели, но когда я подняла взгляд, доев кусочек чесночного хлеба и потянувшись за новым, я поняла, что он не сводит с меня взгляда, и что его порция еды стояла почти нетронутой.

     — Пап? — позвала я.

     — Я звонил в твой клуб боевых искусств недавно, — сказал он.

     Моё сердце подпрыгнуло в груди.

     — Человек, с которым я говорил, сказал, что ты была целой и невредимой, когда уходила сегодня с занятий.

     — Я была, — согласилась я.

     — Тогда не могла бы ты рассказать мне, что произошло?

     — Одна из девочек из моей школы нашла меня, и мы повздорили, — промямлила я.

     — Одна из… — начал было он, но затем резко прервал себя. — Шкафчик?

     Я кивнула.

     — Ты хочешь сходить к врачу?

     Я отрицательно помотала головой.

     — А как на счёт того кейпа, который работает волонтёром в больницах?

     — Панацея, — поправила я его. — Нет.

     На ПЛО было размещено несколько видеозаписей с её работой, и это было просто невероятно. Люди, которые выпрыгивали из инвалидных колясок, люди, впервые открывающие ранее слепые глаза, люди с отросшими конечностями и всё такое прочее. Но Панацея каким-то образом читала биологию организма своего пациента, и я не знала, сможет ли она определить таким образом, парачеловек я или нет.

     — Ладно, — сказал он. — Я могу, по крайней мере…

     — Я в порядке, пап, — сказала я резче, чем хотела.

     И сделала глоток воды, пытаясь избавиться от ощущения неловкости.

     — Ладно, — повторил папа.

     Он тоже выпил немного воды, и когда поставил стакан обратно на стол, уставился на меня.

     — А ещё мне сказали, что никаких вечерних занятий у них не запланировано ни сегодня, ни в какой-либо другой вечер, — эти слова папа почти выпалил.

     И всё, о чём я могла думать в этот момент, это «попалась».

     Должно быть, эта мысль отразилась на моём лице, потому что он вздохнул.

— Тейлор.., — начал было он говорить, прежде чем остановиться и задуматься над тем, что сказать дальше.

     — Это не то, что ты думаешь, пап, — выпалила я. Я не могла допустить, чтобы он узнал обо мне. Пока ещё нет.

     Он посмотрел на меня, давая возможность объясниться.

     — Это не официальный семинар, хорошо? — сказала я, сплетая ложь на ходу. — Просто более старшие студенты дают нам что-то вроде дополнительных лекций и тренировок, ну, ты же знаешь, как говорят, мол, единственный способ чему-то научиться, это учить самому? Вот поэтому администрация самого клуба об этом не в курсе.

     Он снова вздохнул, и я не могла понять, поверил ли он моим словам или просто был раздражён тем, какой бред я сейчас несла.

     — Ты всегда была хорошим ребёнком, Тейлор, — сказал он.

     Мне хотелось рассердиться на него за это «ребёнок», но я не могла заставить себя действительно злиться из-за всей той лжи, что вешала ему в последнее время на уши.

     — И я знаю, что будучи подростком, тебе не хочется приходить к папе со всеми своими проблемами. Но я не могу позволить тебе просто так шататься по городу поздними ночами. Не в этом городе, это просто небезопасно, понимаешь?

     Я сделала ещё глоток воды.

     — Если тебе так хочется попасть на эти занятия, ты не могла бы по крайней мере договориться с кем-нибудь, кто смог бы тебя туда отвезти или хотя бы привезти обратно?

     — Я попробую кого-нибудь найти, — сказала я. Я понятия не имела, как вообще это можно было бы провернуть, но я должна была что-то сказать.

     Он вздохнул снова.

     — Есть ещё что-нибудь, что ты хочешь мне сказать?

     Я посмотрела на него. Я подозревала, что он знал что-то ещё, о чём не говорил мне, но я не была в этом уверена.

     — Нет, ничего, — ответила я.

     Мы закончили ужин в молчании.

     ~ ~ ~

     В своей комнате я не смогла заставить себя собраться и поработать над оставшейся домашкой или хотя бы над своими способностями, поэтому я вытащила ноутбук из-под матраса.

     Одна из вкладок в моём браузере была открыта на страничке с личной электронной почтой, созданной после того, как я стала ходить на уроки информатики в Уинслоу, поэтому Эмма про неё не знала. Я нечасто ею пользовалась, но мигающий значок означал, что мне пришло новое электронное письмо.

     Я перешла на вкладку.

     Строки отправителя и темы письма было достаточно, чтобы у меня чуть не случился сердечный приступ.

     Там было написано «СТОРЖПС (Сторожевой пёс)», «Тейлор Эберт, Парачеловек, Броктон-Бей, Массачуссетс».

     Как только я увидела это, я захлопнула крышку ноутбука.

     Почему всякое дерьмо продолжает происходить именно со мной, мысленно плакалась я вселенной. Каждый раз, как в моей жизни что-то налаживается, всё просто скатывается в какие-то ебеня!

     Я оставила ноутбук на рабочем столе и рухнула в кровать.

     Подтянула подушку к больному животу.

     И в очередной раз подумала — это несправедливо.