Изгнанник. Ситуация Омега 5.10

***

Это была единственная мысль, которая пульсировала у меня в голове, пока я боролась просто за то, чтобы остаться в сознании. Или скорее я должна сказать, пока я боролась за то, чтобы прийти в сознание. Казалось, моё тело болело так сильно, что в голове не осталось места ни для чего другого. Боль поглотила всё, не позволяя ничему иному вторгаться в мои мысли. Мои суставы пульсировали так, будто каждую мою конечность вырвали их тела и начали отбивать похоронный марш всё ещё чувствительными концами по асфальту.

— Жалк… союзн… …нятия не им… когда-либ… обеждал Лунга.

В какой-то момент я поняла, что могу открыть глаза. Реальность перед моим взглядом шла трещинами и рябила. Я моргнула, пытаясь заставить глаза работать нормально, прежде чем поняла, что одним из них я ничего не видела. Боль усилилась, заставив меня снова закрыть глаза, но даже розоватый свет, проникавший сквозь веко, причинял боль.

— …ормалы. После прошлой недели я… урок. Ещё… Я с… …рочкой.

Я подавила стон, заставляя мозг сосредоточиться на чём-то, кроме того, что испытывало сейчас моё тело. Нужно сосредоточиться. Нужно бороться. Моя команда нуждалась во мне. Прими боль. Не отрубайся.

Я поняла, что снова лежала на земле. Неудивительно. Как и тот факт, что я не могла сосредоточиться. Я лежала, пытаясь собраться с мыслями, потому что знала, что мне это понадобится. Я не узнавала голос того, кто говорил, и это означало только одно — происходило что-то плохое. Не то чтобы мне нужно было больше доказательств, чем моё нынешнее состояние.

Я снова открыла здоровый глаз. Картинка начала проясняться, и я поняла, что трещины, , которые я видела, я видела потому, что линзы моей маски оказались разбиты. Алая полоса стекала вниз по моему лицу, беря начало из моего носа. Потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что это была кровь. Я истекала кровью.

Сильно истекала.

Я услышала, как хихикнула незнакомая женщина.

— Так самонадеянно считать, что… могла действительно уйти от ответственности… за всё это. Я училась на… ошибках предшественников. Но это ставит меня… в затруднительное положение.

Я слегка пошевелилась, надеясь, что злодейка, произносящая монолог, который я слышала, этого не заметит, и попыталась посмотреть направо. Первым, что я заметила, была лужа крови вокруг меня. То, что осталось от моего костюма, было изодрано в клочья и сожжено. Я моргнула, пытаясь осмыслить то, что видела, и посмотрела туда, где боль ощущалась сильнее всего. То, что осталось от моей руки, представляло собой месиво из плоти и кости, и лишь обрубок немного ниже плеча выглядел относительно целым. Однако кому-то удалось наложить жгут, так что это объясняло, почему я всё ещё была жива.

— Я научилась… многому у Лунга. Один из самых важных уроков, который я усвоила… самое важное о том, чтобы быть эффективным лидером… основано на страхе. В деле, подобном нашему, люди по-настоящему преданы тебе только тогда, когда ты держишь их за яйца плоскогубцами. Достаточно страха… ты будешь давить до тех пор, пока они не перестанут беспокоиться о своих собственных интересах… посвятят себя тому, чтобы сделать тебя счастливым. По крайней мере… уверенность, что ты никогда не будешь несчастен.

Бакуда. Она расхаживала взад-вперёд недалеко от меня. Она выглядела молодо, а учитывая её принадлежность к банде, было нетрудно догадаться, что у неё были азиатские корни. У неё были прямые, чёрные волосы, но её лицо скрывали большие непрозрачные очки и металлическая маска с противогазным фильтром. Её плечи украшало переплетение чёрных, жёлтых и зелёных проводов. К ногам и задней части плеч у неё были прикреплены газовые баллончики. Из них медленно вытекал зелёный туман. Посмотрев ей под ноги, я увидела тела всех насекомых, которые были в здании. Судя по тому, что остальных насекомых в моём радиусе не ощущалось, их она тоже уничтожила.

Поле моего зрения было крайне ограничено, но даже сквозь разбитые линзы своей маски я могла увидеть несколько человек. Сплетница, Элит и Регент. Я предположила, что остальные стояли в этом же ряду. По крайней мере, надеялась, что так оно и было. Бакуда заставила всех встать на колени, насколько это можно было сделать со связанными за спиной руками, и расхаживала перед ними, пока не повернулась в сторону кого-то, кого я не могла увидеть.

— Разве я неправа?

Я услышала невнятное бормотание в ответ. Без своих насекомых я понятия не имела, сколько здесь было людей. Я поняла, что мы были окружены, когда её взгляд скользнул мне за спину и покрутился по сторонам. Она снова хихикнула себе под нос, в то время как миньоны, на которых она смотрела, переминались с ноги на ногу.

— Лунг хорошо это знал. Каждому из нас он внушил понимание того, что его нужно бояться, но несмотря на всю свою силу, он был такой же марионеткой, как и те, кем он управлял. Однако я больше не буду ничьей марионеткой. В отличие от Лунга, я не собираюсь сдаваться и позволять какому-то старпёру, живущему на другой половине земного шара, указывать мне, как я должна управлять своей империей.

— Вот почему ты никогда не пыталась избавиться от Лунга.

Я посмотрела на Сплетницу. Она выглядела нормально, несмотря на то, что на её теле было видно немного крови. Она смотрела на Бакуду достаточно пристальным взглядом, чтобы я задумалась о том, что ей говорила её сила. Я просто надеялась, что это было чем-то, что поможет ей вытащить остальных из этой передряги.

Я нигде не видела Они Ли, но это ничего не значило, так как я не могла пошевелиться, не выдав того факта, что я всё ещё была жива. Я просто не могла представить, каким образом Бакуда могла захватить Ренегата, так что я не исключала того, что этот кейп пошёл за ним. Нам просто нужно было продержаться до тех пор, пока Ренегат не устранит его и не сможет спасти всех нас.

Бакуда повернулась к связанной девушке, уперев руки в бока.

— Лунг заботился только о себе и о том, чтобы его боссы были счастливы. У меня другие планы, и это приводит нас к тому, о чём я сейчас говорила. Унаследовав АПП, я также унаследовала врагов Лунга. Врагов, которые могут увидеть в смене руководства возможность поживиться за наш счёт. Но я ведь не могу им этого позволить, не так ли? Нет-нет, так не пойдёт. Мне нужно оставить им очевидное послание. Такое послание, какое они никогда не забудут. Такое, которое поймут даже самые тупые из них и побоятся произнести моё имя вслух, чтобы не привлечь моего внимания. Единственный реальный вопрос, который стоит передо мной прямо сейчас, это то, каким должно быть это послание? Что я собираюсь сделать с вами, чтобы установить эту новую планку? Передо мной стоит настоящая дилемма, знаете ли…

Я проглотила комок желчи, подкативший к горлу, пытаясь сосредоточиться на реальности. Темнота сгущалась по краям моего зрения, и боль, хотя это казалось невозможным, усиливалась с каждой минутой. Я всё ещё боролась с собственным телом, цепляясь за сознание, терпя мучения. Я не собиралась уходить вот так. Не без того, чтобы побороться напоследок, но моё время, казалось, было на исходе.

Бакуда исчезла из моего поля зрения.

— Дай мне.

Я услышала, как она переместилась на несколько шагов влево от меня, прежде чем остановилась.

— Ты. Пак Джиху, верно?

Всё внимание было приковано к Бакуде, и я рискнула пошевелить пальцами, едва не испустив вздох облегчения, когда они дёрнулись в ответ на мои попытки. Я не могла сказать, работает ли мой омни-тул без парного наруча, но учитывая нашу ситуацию, я знала, что не могла рисковать и пытаться выяснить это прямо сейчас. Вероятно, у меня будет только одна попытка, и я должна гарантированно суметь сделать то, что захочу. Сомневаюсь, что у меня будет вторая.

— Ты когда-нибудь раньше держал пистолет в руках, пацан?

— Нет, госпожа.

— Бил кого-нибудь?

— Н-нет…

— Ты ходишь в Прессли, да? Частную школу. Не думаю, что ты когда-нибудь дрался с кем-то? Я имею в виду, настоящую битву за жизнь. Когда ты царапаешься, пинаешься, молотишь кулаками, хватаешься за всё, что есть под рукой, чтобы отбиться от противника или проломить ему череп?

Парень казался юнцом, и было нетрудно расслышать отчаянные, скулящие нотки в его голосе, когда он ответил.

— Пожалуйста, нет, Бакуда. Я никогда…

— Ты справишься. Возьми это.

Медленно сгибая пальцы, я нащупала рукоятку ножа, которым почти никогда не пользовалась. Спасибо Ренегату за то, что он всегда был непреклонен в том, чтобы мы имели при себе обычный нож, хотя все могли воспользоваться омни-лезвиями. Движение привлекло внимание Элита ко мне. Он смотрел прямо на меня. Должно быть, он прошептал что-то Сплетнице, потому что она тоже повернулась в мою сторону.

Они, должно быть, делали то же самое, что и я, используя невнимательность и самоуверенность Бакуды, чтобы придумать, как выпутаться из всей этой ситуации. Когда я посмотрела на Сплетницу сквозь сломанные линзы маски, я пожелала, чтобы она угадала, о чём я думала.

— А тебе лучше продолжать записывать это.

— К-конечно, Бакуда!

— Хорошо, а теперь…

К счастью, оба кейпа отвернулись от меня, когда Бакуда снова появилась в моём поле зрения. Она была близко, всего в двух футах (60,96 см) передо мной. У меня не будет лучшей возможности, чем эта. Я просто надеялась, что Элит и Сплетница уже придумали что-нибудь, иначе это станет впустую потраченной попыткой.

— Ты можешь стрельнуть в одного их них прямо сейчас, Пак Джиху. Тебе даже не нужно убивать их. Можешь выстрелить в колено, руку или ногу.

Пак Джиху забормотал под нос что-то, чего я не расслышала. Это звучало почти как молитва. Один шаг, ей просто нужно приблизиться ко мне ближе на ещё один шаг…

— Пожалуйста, Бакуда, нет…

— Они плохие люди, если это поможет. Стрелять в плохих людей это нормально. Наверняка ты следил за последними новостями и знаешь, насколько они плохие. У этой мужички тоже есть список жертв за плечами. Если тебе нужно выбрать, кого пристрелить, я бы выбрала её. Даже Протекторат не разозлится на тебя, если ты пристрелишь эту суку.

Я услышала, как пистолет с металлическим звоном упал на землю, а после Пак Джику начал плакать. Пистолет упал так близко, что я чуть не вздрогнула, выдав себя.

— Хм. Тогда ты бесполезен. Не годишься в солдаты, если не выполняешь приказы.

Бакуда зашагала прочь, игнорируя парня, умолявшего её не делать того, что она собиралась сделать. Я лежала очень неподвижно, не показывая своего разочарования. Затем практически надо мной произошла небольшая потасовка, прежде чем я услышала какой-то шипящий хлопок, на который отреагировали все. Множество людей начали метаться вокруг, пытаясь убежать от того, что произошло, они кричали, сыпали проклятьями или визжали. Всё это продолжалось до тех пор, пока кто-то не выстрелил один раз. Все остановились. После возгласов удивления наступила короткая пауза, достаточная для того, чтобы один звук заставил всех ошеломлённо замолчать.

Это было на шум, который сопровождал сгребание сухих листьев, но он звучал громче, неестественнее и, казалось, воспроизводился на каком-то древнем автоответчике. Все взгляды обратились к Бакуде. Она согнулась пополам, обхватив себя руками, стоя менее чем в футе от меня.

Я старалась сделать так, чтобы мои затруднённые вдохи были как можно менее заметными, но сомневалась, что прямо сейчас кто-нибудь на меня смотрел. Судя по реакции людей вокруг нас, я решила, что при Бакуде было не так уж много настоящих членов банды. Должно быть, она что-то сделала, чтобы заставить этих людей выполнять свои приказы. Может быть, держала в заложниках их близких или что-то в этом роде. Само собой разумеется, что если мы сможем избавиться от Бакуды, они, вероятно, просто разбегутся. Раньше мне показалось, что они нападают на нас с неохотой, но прямо сейчас я была готова положиться на их искреннее дружелюбие, если мы сможем избавить их от этой сумасшедшей сучки.

Пока все смотрели на Бакуду, я снова открыла глаз и посмотрела на Элита. Я не могла видеть его лица из-за того, что он всё ещё был в шлеме, но он, должно быть, почувствовал, что я на него смотрю, поскольку слегка повернулся, показывая мне что-то, что он держал в руках. Лёгкий наклон головы указывал на что-то, чего я не могла разглядеть, но, должно быть, это имело какое-то отношение к Уберу.

— Шесть-восемнадцать! Совсем забыла, что когда-то сделала её! О, как же весело было её собирать… потеряла двух помощников, но конечный результат того стоил!

Бакуда выпрямилась и слегка повернулась лицом к тем, кто стоял позади меня.

— Ты.

— Мэм? — услышала я на удивление юный голос.

— Скажи мне, девочка, думаешь, ты смогла бы сделать то, чего не сделал Пак Джиху?

— Д… да, Бакуда. Я думаю, я смогу…

— И это подтверждает мою точку зрения, — заявила сумасшедшая бомбистка, снова поворачиваясь к своим пленникам. — Видите, как ей не терпится сделать меня счастливой? Это всё страх. Страх того, что я сделаю с ней то же самое, что и с Пах Джиху. Она боится, что я активирую бомбу, которую вживила в головы её семьи, и кто знает, что эти бомбы делают? Может быть, они не будут действовать так же быстро, как бомба Пак Джиху. Может быть, им потребуется время, чтобы выполнить свою программу. Я сделала много бомб, которые работают не настолько быстро, и понятия не имею, какие в кого вживила.

— Теперь вы видите? Понимете, что произошло, как эта мёртвая сучка проебалась, когда напала на Лунга? Он всегда был счастлив делать то, что ему говорили делать его большие начальники из Китая, но не я. О, нет-нет-нет. Мой гений и мои амбиции простираются гораздо дальше! И это при том, что я не показываю вам самой лучшей части. Я могу не только активировать каждую из этих бомб мысленным усилием, но и настроила каждую из них так, чтобы в случае, если я умру, они бы все тоже умерли. Каждый. Из. Них. Всех. Они не только должны меня радовать, иначе их ждут большой кабум, но и должны следить за тем, чтобы со мной никогда не случилось ничего плохого!

Когда Бакуда отступила и рассмеялась, я заметила, что Сплетница что-то мне говорила. Она лишь шевелила губами, после чего посмотрела на Бакуду. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что она пыталась сказать, но это не помогло мне понять, что она задумала.

Я моргнула. Сплетница медленно кивнула, подтверждая мою догадку. Всё, что нам оставалось, это надежда. Надеюсь, что у Элита уже был план, и что этот план сработает.

Мои пальцы сжали рукоятку ножа и выдернули его из ножен. Никто ничего не заметил, пока я не вонзила лезвие, все шесть дюймов (15,24 см), в икру злорадствующей злодейки.

Смех Бакуды превратился в испуганный, болезненный визг, когда она упала на землю. Она наполовину перевернулась, чтобы посмотреть, кто осмелился напасть на неё, но я сомневаюсь, что она ожидала, что это буду я.

— Ты слишком много болтаешь, — сквозь боль прорычала я ошеломлённому кейпу, всё ещё держась за ручку ножа, воткнутого ей в ногу.

Мир закружился тошнотворной каруселью, когда меня откинуло от удара Бакуды по голове. Если мне и было больно раньше, то это оказалось ничем по сравнению с болью, пронзившей меня, когда я перевернулась на бок от удара. Затем комната закружилась по другой причине.

Что бы там ни делал Элит, комнату начало простреливать кучей электрических зарядов. Всё резко изменилось, когда люди начали кричать от удивления, страха или боли. Мне было слишком больно думать о чём-либо ещё, кроме Бакуды. Когда она начала вставать, я с мрачным удовлетворением отметила, что нож всё ещё торчал из её ноги. Лезвие было вонзено в ей плоть почти до самой рукоятки, а кончик ножа торчал с другой стороны её голени, и я не могла не подумать, что это, должно быть, было чертовски больно.

Мне самой было так больно и так холодно. Темнота, с которой я боролась, всё сильнее сгущалась по краям зрения, неважно как сильно я пыталась оставаться в сознании. Я так устала. Мне ничего не стоило просто поддаться надвигающейся тьме и позволить ей сделать своё дело. Не будет больше никакой борьбы, никакой боли…

Бакуда наконец-то поднялась на ноги. Она что-то кричала, но комната погрузилась в хаос из-за того, что сделал Элит. Мой разум был настолько поглощён страданием, что я едва могла думать, но я надеялась, что у меня ещё будет возможность сделать что-нибудь. Я была в долгу перед Убером и Элитом за весь тот беспорядок, в который я их втянула. Активируя свой омни-тул, я просто надеялась, что этого окажется достаточно, чтобы мы наконец-то выиграли.

Я снова напала на кейпа-психопатку. Моё омни-лезвие выросло из омни-тула, когда я опустила руку вниз со всей своей оставшейся силой. Когда сделанный из энергии клинок ударился об пол, он быстро погас, заставив меня задуматься, а удалось ли мне вообще попасть по ней.

Я лежала там, слишком измученная, слишком израненная, чтобы двигаться. В моём поле зрения больше никого не было видно. Похоже, Убер или Элит сумели освободить всех остальных. Это было хорошо. Оно того стоило.

Поскольку моё зрение продолжало затухать, я заметила кое-что, лежавшее на земле и дымившееся. Я моргала до тех пор, пока слёзы, застилавшие зрение, не ушли, и только тогда я поняла, на что смотрела.

Это была половина ботинка. Передняя половина. Я слегка прищурилась, прежде чем смогла разглядеть прижжённую плоть, которая была половиной чьей-то ноги в обуви.

Я улыбнулась. Они Ли, возможно, и уделал меня, но я уделала ногу Бакуды. Хотя я, вероятно, больше никогда не смогу себе поаплодировать, если предположить, что смогу выжить после сегодняшнего, а Бакуда — пойти на пляж, не вспомнив обо мне.

Когда я, наконец, отключилась от боли, странным образом я встретила это с облегчением.

Улицы были тихи, когда он мчался сквозь ночь. Никакого движения. Именно это нервировало его больше всего. Ничего хорошего такая тишина обычно не сулила. Это была не мирная тишина уснувшего мира, а всепоглощающая тишина, которая наступает после того, как битва закончилась и не оставила после себя ничего живого, что могло бы издавать шум. Когда Ренегат приземлился на крышу машины и рванул дальше, он не мог отделаться от мысли, что эта тишина не несёт в себе ничего хорошего.

Его забег наконец-то привёл его в зону боевых действий. Истинный размах сражения открылся ему тогда, когда он промчался по истерзанной войной улице. Следы шальных пуль резко выделялись электрическим светом от нескольких, всё ещё работающих уличных фонарей. Здание, в котором он сражался с Они Ли, лежало на боку, чертовски разрушенное. Сокращая расстояние между собой и местом назначения, он мельком увидел всё ещё дымящиеся от попадания ракет воронки. Однако только приблизившись на расстояние пятидесяти ярдов (45,72 м) к своей цели он увидел нечто, что вселило в него надежду. Он увидел раненых.

Они были повсюду. Прятались за укрытиями, присматривая друг за другом. Те, кто мог двигаться, двигались украдкой, будто боялись, что в них снова будут стрелять. Это давало ему надежду. Если враг не успел очистить поле боя или всё ещё беспокоился о том, что его могут подстрелить, значит, он не опоздал.

Никто из них не вмешался и не попытался остановить его, пока он двигался вперёд, поэтому он просто проигнорировал их. По привычке он проверял тех, мимо кого пробегал, на наличие оружия, отмечая, как на самом деле мало людей было вооружено чем-то хотя бы отдалённо опасным. Он не стал размышлять над этой загадкой прямо сейчас. Это было неважно, важным было только то, что они ему не мешали.

Когда он, наконец, приблизился к заброшенной фабрике, он заметил удобный вход. На этой стороне дома не было никаких проломов в стене, зато была распахнута дверь. Именно через неё, спустя слишком долгое отсутствие, Ренегат наконец-то вернулся в здание.

Две группы стояли напротив друг друга. Двое с одной стороны, четверо с другой. Все пострадали так или иначе. О чём бы они не говорили, все они замолчали, когда повернулись в его сторону после того, как он врезался в механизм, стоявший напротив двери, с такой силой, что его рука оставила вмятину на тяжёлом металлическом корпусе. Шесть пар глаз уставились на него. Шесть рук, вооружённых различным оружием, медленно опустились, когда они поняли, кто появился перед ними, но Ренегат не видел никого из них. Он видел только изломанное тело, раскинувшееся на полу.

Она неподвижно лежала в луже собственной крови. Её омни-тул обгорел так сильно, что он больше не мог различить ни одного рисунка на нём. Тело, которое всего несколько часов дышало с ним одним воздухом, неестественно изогнулось на земле. Её лицевая панель разлетелась вдребезги так сильно, что он без труда мог видеть её безжизненное лицо, направленное в его сторону. Шепард неверяще шагнул к ней, понимая, что он опоздал.

Её мёртвые глаза медленно повернулись в его сторону, когда он подошёл ближе. Обычного блеска, уникальной черты глаз её вида, не было видно, когда они смотрели в его собственные.

Шепард проглотил комок желчи, который поднялся от этих слов.

— Нет… мы победили…

— Ты же знаешь, что всё не так. Я…

Теперь другая девушка влюбилась в тебя. Ты подвёл её также, как подвёл нас. Безжизненные глаза Тали продолжали обвиняюще смотреть в его глаза.

Шепард вздрогнул от колких слов мёртвой кварианки.

— Я пришёл так быстро, как только смог…

Он стоял, не в силах вымолвить ни слова, пока она продолжала говорить, хотя её окровавленные губы не шевелились.

Её бесцветные глаза отвели взгляд от него, посмотрев куда-то ему за спину. Шепард обернулся и увидел, что свет Цитадели всё ещё пульсирует, когда ночное небо разрывают взрывы. Пролетев сквозь него, Нормандия резко накренилась влево, прежде чем зловещий красный луч рассёк её пополам. Он едва ощутил тряску, когда взорвался двигатель, и те обломки, которые не сгорели пылью, разлетелись во все стороны.

Шепард не знал, когда его ноги подкосились или когда его колени грохнулись на землю.

— Миссии никогда не были причиной этого, Тали. Ты знаешь это. У меня не было выбора…

— Тали… — с трудом выдавил он из себя, прежде чем она прервала его.

— Это не должно было закончиться так…

Знаешь, ведь она права. Шепард обернулся на новый голос, побледнев при виде Гарруса. Его нижняя челюсть свободно отвисала, удерживаемая только кибернетикой, имплантированной ему после Омеги. Но что ещё яснее он мог видеть в своём друге, так это то, что его тело уже успело притерпеть большую часть изменений, которые Жнецы разработали для турианцев. Броня, покрытая пузырями, оставшимися от жара, всё ещё дымилась, когда немёртвый турианец смотрел на разрушенный ландшафт, окружавший их, горящими красным глазами. Ты знаешь, что теперь ты должен сделать.

— Я… подвёл тебя, её. Ничего не осталось.

Он ощутил, как когтистая рука хаска схватила его за плечо. Инстинкт, отточенный годами борьбы с мерзкими жнецами, подбросил его на ноги прежде, чем существо успело вцепиться ему в горло. Шепард развернулся, отводя назад руку с ожившим омни-клинком.

— Воу, чувак! Мы же одна команда!

Ренегат застыл. Это был не хаск. Его омни-клинок застыл всего в нескольких дюймах от головы человека перед ним.

— …Убер?

Убер, слегка дрожа, согласно кивнул. Ренегат огляделся. Разрушенные стены фабрики, сломанное фабричное оборудование. Затем он заметил, что все остальные наблюдают за ним с разной степенью шока.

— Это не Лондон… Я в… Броктон-Бей?

— Лондон? Чувак, ты в порядке?

Лёгким движением руки Рунегат убрал омни-клинок обратно. К большому облегчению Убера. Ренегат развернулся, глядя на пол и видя там лежавшую Матриарх. Тейлор, не Тали.

— Она…

— Нет, — быстро ответил Убер, пытаясь успокоить его. — Я стабилизировал её, но я не собираюсь лгать, чувак. Она в плохом состоянии. Нам нужно быстро вернуть её на базу.

Ренегат медленно кивнул, хотя напряжение так и не ушло из его тела, поскольку он старался не смотреть на её искалеченную руку.

— Бакуда?

— Свалила. Матриарх довольно сильно навредила ей, но она быстро сбежала, как только мы освободились. Большинство её людей убрались отсюда примерно в то же время. Я думаю, что с ней ушло всего несколько человек. Остальные вроде как просто сбежали, — отчитался Элит.

— Хорошо, — сказал Ренегат, резко кивая. — Вы с Убером доставите Матриарх обратно на базу и сделаете для неё всё, что сможете.

— Эй, а ты не пойдёшь? — спросил Убер.

Ренегат покачал головой, оглядывая комнату. Он увидел то, что искал, наполовину скрытое старым промышленным механизмом справа от него. Он повернулся обратно к Элиту.

— Я свяжусь с командой Мако и попрошу их присоединиться к вам. Помогите Матриарх. Защитите Пифию.

— Что ты собираешься делать? — обеспокоенно спросил Элит.

— Закончить с этим, — ответ Ренегата прозвучал настолько же твёрдо, насколько и окончательно. — Идите. Свяжись со мной, когда у тебя будет что-нибудь по состоянию Матриарх.

— Чувак, я не думаю… — начал говорить Убер, но Ренегат прервал его.

— Сейчас же.

Какие-то секунды они молча стояли друг напротив друга, прежде чем Элит не вздохнул. Он показал какой-то жест Уберу, и оба кейпа переместились к Матриарх. Хотя он и заметил, как Убер продолжал оглядываться на него, пока они укладывали её на импровизированные носилки, собранные из омни-тулов. Внимание Ренегата вернулось к сторонним наблюдателям, которые следили за всем разговором, не проронив ни слова.

— Вам тоже следует уходить. Убер и Элит подскажут вам, как безопасно отсюда выбраться.

Они вчетвером переглянулись, прежде чем все уставились на Сплетницу. Она выглядела так, будто хотела что-то сказать, но так ничего и не сказала. Вместо этого она кивнула, что убедило остальных. Они двинулись вслед за Убером, который помогал Элиту спустить Матриарх в аварийный люк. Ренегат подождал, пока все они не уйдут, прежде чем снова запечатал вход.

Он обратил внимание на угол, где прятался член банды, которого он приметил ранее. Он ничего не мог сделать, чтобы помочь Тейлор, но он мог убедиться, что Бакуда больше никогда не сможет ей угрожать. Именно с этой мыслью Ренегат целеустремлённо зашагал до места, где прятался охваченный паникой враг.

Этим врагом оказался молодой парень лет двадцати, одетый в изорванную уличную одежду, обычную для этого времени и местности. Пистолет вырвало из его руки прежде, чем он успел направить его в строну Ренегата. Ренегат нагнулся, схватил его за ворот рубашки и оттащил обратно в центр помещения, игнорируя его крики о пощаде.

Он быстро привязал головореза из АПП к креслу, которым ранее пользовалась Тейлор. Закончив с этим, он активировал свой омни-инструмент.

— Чатика, ты перенаправила команду Мако на место нового рандеву?

— Да, коммандер. Они скоро прибудут на место.

Ренегат кивнул.

— Никаких проблем?

— Нет, коммандер.

— Хорошо. Тета-Тьма до дальнейшего распоряжения.

— Коммандер…

— Тета-Тьма, Чатика, — строго повторил он.

На мгновение на линии воцарилась тишина, прежде чем она ответила.

— …очень хорошо. Отключаю омни-тул от сети. Запись миссии — отключена. Только экстренные каналы связи для уведомлений.

Ренегат деактивировал омни-тул, прежде чем повернуться в сторону своего пленника. Он осмотрел татуировки парня, также обратив внимание на бандану, обёрнутую вокруг его руки. Это был не один из той массы пушечного мяса, которых они уничтожали ранее. Татуировки и цвета, которые он носил, указывали на то, что он занимал какую-то важную позицию внутри группы.

Идеально.

— Бакуда ранена. Она отступит в безопасное по её мнению место, чтобы перегруппироваться. Скажи мне куда.

— Пожалуйста, она убьёт меня!

Ренегат молчал, просто глядя на связанного парня. После недолгих секунд, когда стало ясно, что тот не собирался говорить о том, что он хотел от него услышать, Ренегат тихо сказал:

— Есть вещи гораздо худшие, чем смерть, друг мой.

Азиат отчаянно замотал головой, пытаясь освободиться от пут. Какие-то мгновения Ренегат бесстрастно наблюдал за его бесполезными попытками, прежде чем заговорил снова.

— Это кое-что, что я узнал на собственном опыте, когда однажды оказался на твоём месте. Спасибо пиратке-азари, которая захватила меня в плен, когда я пытался убить её. Сирен Брениот. Мерзкая сука. Сделала себе имя на поставках очень послушных рабов. Не очень талантливый биотик, но она хорошо овладела одной техникой, которая ей это компенсировала. Вообще-то её незаконно использовать против разумных существ на территории азари, но мы были далеко от Терминала, в месте, где большинство законов просто игнорировались…

— Послушай, просто отпусти меня, и я больше никогда тебя не побеспокою! Я даже не хотел приходить сюда сегодня вечером!

— Сирен решила, что их меня получится хороший раб, как только я окажусь должным образом подготовлен, — продолжил Ренегат, полностью игнорируя мольбы парня. — Проблема была в том, что меня учили сопротивляться пыткам. Говорите об Альянсе что хотите, но никто никогда не мог бы всерьёз заявить, что хоть что-то они делали наполовину. Она несколько дней безуспешно пыталась сломить меня. Понятия не имею сколько было попыток — я немного сбился со счёта. И всё же я держался. Я сопротивлялся. Я не знал, что этой больной суке нравились сложные задачи.

Ренегат невесело усмехнулся.

— Не то чтобы я мог сделать с этим что-нибудь, знаешь? Итак, она решает использовать эту штуку на мне. Я даже не знал, как называлась эта техника, до тех пор, пока не завербовал Самару. Опытная юстициарий назвала это «Сансерин Булар». В основном это переводится как «Освобождение души». И позволь мне сказать кое-что — это название очень даже подходящее.

В прошлом он всегда избегал использовать это умение против разумных целей. Тем не менее, бывали времена, когда без этого было не обойтись. Точно также, как бывали времена, когда ему нужно было остаться в живых. Он вынырнул из собственных мыслей для того, чтобы сосредоточиться на том, что ему было необходимо сделать прямо сейчас. Его пленник продолжал умолять его, но по-прежнему не говорил того, что Ренегат хотел услышать. Скоро он всё расскажет.

Они все рассказывали.

— Это будет больно, — предупредил Ренегат, поднимая перед собой руку и протягивая её в сторону человека перед собой. Тёмная энергия, которую он призвал, скручивалась так, как он ей и приказывал. Пурпурно-голубая дымка поднималась от пленника, вытекая из его тела, прежде чем переместиться в сторону Ренегата. Его раны медленно начали затягиваться по мере того, как чужая энергия вливалась в его тело. Человек в кресле кричал так громко, что Ренегат не удивился бы, порви он в конце концов голосовые связки. — Очень больно.