Алхимик. Раствор 7.4

     — Добрый вечер, добрый вечер всем, — услышала я с трибуны голос, зазвучавший через динамики.

     Я не могла вспомнить, была ли я представлена этому человеку во время прогулки с Оружейником. Я думала, что скорее всего нет, так как он был достаточно симпатичным, и думаю, я бы такого запомнила. На вид ему было двадцать с хвостиком, может быть немного за тридцать, он был высоким, но не гигантско-высоким, у него была обаятельная улыбка, которая не выглядела фальшивой, хотя так оно, вероятно, и было на самом деле. У него были широкие плечи и такой волевой подбородок, каким мог бы гордиться любой мужчина, и его костюм дополнял тёмно-бордовый жилет.

     Он отпустил несколько шуток со сцены, которые, казалось, рассмешили людей, но никакого смеха в толпе я так и не услышала, и из Стражей тоже никто не смеялся. Всё наше внимание до сих пор было сосредоточено на Нилбоге и мистере Кальверте, несмотря на то, что динамики были такими громкими и стояли к нам так близко, что было трудно думать о чём-то своём.

     Ещё через несколько минут, которые он поднимал окружающим настроение, он перешёл к своей главной роли — роли ведущего вечера. Если верить брошюре, то он был ведущим вечернего шоу.

     — Во-первых, я бы хотел пригласить на сцену нашего дорогого мэра Роя Кристнера.

     Мужчина, с которым я познакомилась сегодня, вышел на сцену в компании своей жены с достойными политика помахиваниями рук и улыбками.

     — Спасибо всем, спасибо, — сказал он, взяв микрофон. — И я бы хотел начать с благодарности тем, кто стал причиной того, что все мы здесь сегодня собрались.

     Не говори обо мне, повторяла я про себя. Пожалуйста, не надо. Кто-нибудь же предупредил бы меня о таком, верно? Мисс Ополчение сказала бы мне.

     — Герои Протектората отделения Восток-Северо-Восток смело и храбро выполнили свой долг по задержанию членов преступной организации, известной как Азиатский Плохие Парни. В частности, я хотел бы выразить своё почтение нескольким героям, которые сделали даже больше, и, вполне возможно, спасли наши жизни от происков извращённого злодейского ума Бакуды. Оружейник, Кид Вин, Стояк, пожалуйста, поднимитесь на сцену!

     Ему удалось невозмутимо произнести имя Стояка, которое, как мне лично казалось, должно было вызвать несколько больше эмоций у говорящего.

     Оружейник поднялся на сцену мгновенно — его, вероятно, предупредили об этом заранее — но Кид Вин и Стояк несколько секунд потратили на переглядки с остальными, и в частности со мной, прежде чем встали со своих мест и направились к сцене.

     В речи мэра последовала небольшая пауза, или, может быть, мне просто показалось, что она там была, но моё имя так и осталось непроизнесённым.

     Фух, подумала я, и напряжение, которое я ощущала каждой клеточкой своего тела, меня отпустило, и я откинулась на спинку дивана. Думаю, я смогу смириться с тем фактом, что убила Лунга. Я знаю, что возможно в будущем придётся сделать это снова, и это не особо мне помогает, ноя не хочу, чтобы люди зацикливались на том, что я сделала.

     Мне привиделось, как мой психотерапевт одобрительно кивает на такие мысли.

     И Стояк, и Кид Вин, выглядели несколько смущённо, особенно Кид Вин. Ни один из них ничего не пролил или не уронил на свои костюмы, но они определённо пытались в этом убедиться. Я была немного удивлена беспокойством Стояка — я была готова предположить, что социальное давление было для него незнакомо, но по-видимому, я ошибалась.

     Двое Стражей заняли свои места рядом с мэром, проинструктированные помощником, а с другой стороны стоял Оружейник, выглядя профессионально и героически. Я не обратила на это внимания, пока прогуливалась в его компании по залу, но его костюм тоже был начищен до блеска.

     — Эти трое сыграли важную роль в демонтаже мощного оружия, разработанного Бакудой, ещё до того, как остальные из нас узнали об этом, и за проявленную доблесть в условиях огромного личного риска, я рад наградить каждого из вас медалью Протектората за выдающиеся достижения.

     Другой помощник появился, казалось, из ниоткуда, неся в руках длинный поднос, накрытый сверху куском бархата, и с тремя красивыми деревянными коробками поверху, расставленными на небольшом расстоянии друг от друга.

     Мощное оружие, подумала я, когда троицу героев наградили медалями. Насколько мощное? Судя по тому, какими словами об этом говорилось, разрушений там должно было быть больше, чем на парочку кварталов. Район? Весь город? Мощность сравнима с ядерной бомбой? Или она ещё хуже? Последнее, что я слышала о Бакуде…

     По спине пробежал холодок. Сплетница сказала мне, что Бакуда погибла, сражаясь с Неформалами. Неужели празднество проводится только сейчас, потому что именно столько времени потребовалось на то, чтобы обезвредить бомбы?

     Я рада, что она мертва, подумала я. Никто ещё не сбегал из Птичьей Клетки, но всё-таки…

     Другая часть меня чувствовала себя немного преданной. Я задавалась вопросом, почему они не попросили о помощи меня, но быстро постаралась избавиться от этой мысли. Этим делом занимались двое технарей-героев, которые были у этого города, вероятно, задача была ужасно сложной и опасной. Не той, с которой мог справиться такой любитель, как я.

     Три героя получили свои медали и фотограф сделал снимки, на которых они выглядели очень героически — по крайней мере, Оружейник так точно. Кид Вин и Стояк выглядели так, будто боялись сцены так же, как и я, за исключением того, что если бы там стояла я, всё, вероятно, было бы ещё хуже, независимо от причин моего появления на сцене.

     — Давайте поаплодируем, — сказал мэр, как только всё фотографии были сделаны, и зал бурно отреагировал на эти слова.

     Когда двое Стражей вернулись на свои места, Кид Вин выглядел смущённым, я и была готова поспорить, что Стояк тоже, хотя под его костюмом этого было и не видно. Медали висели у них на шеях на банальных, но от этого не менее красивых лентах в красную, белую и синюю полоску. В руках у них также были именные деревянные коробки, которые на сцену выносил помощник, и сертификаты в рамках.

     Как раз в тот момент, когда Стояк собирался снять с себя медаль, Эгида поймал его руку за запястье и покачал головой.

     Я даже не заметила, как он вернулся.

     Мне было любопытно посмотреть на медали, но ни Стояк, ни Кид Вин не сидели слишком близко ко мне, так что я неохотно переключила внимание на речь мэра. Он снова заговорил, но в этот раз о более политических вещах, с которыми я не была знакома.

     Он продолжал говорить, по ощущениям, минут десять, и хотя, вероятно, речь сама по себе была короткой, он начал выдыхаться до того, как её закончил. После он вернул микрофон ведущему, который ещё несколько минут разогревал толпу, а затем пригласил на сцену директора Эмили Пиггот. Он произнёс её имя с правильным французским акцентом без запинки, но Стояк всё равно на это фыркнул.

     Это действительно было неудачное имя, особенно в сочетании с её внешностью — другая стрижка или попытка сбросить немного веса, вероятно, помогли бы, хотя такие парни, как Стояк, всё равно бы смеялись каждый раз, когда будут слышать такие говорящие имена.

     Директор вышла на сцену. Её костюм, похоже, был не совсем ей впору, а причёска выглядела ещё менее привлекательной в ярком освещении зала. Она взяла микрофон у ведущего, но не встала за трибуну — вероятно, потому что из-за невысокого роста было бы трудно разглядеть её за ней.

     Может быть, кому-нибудь следовало поставить для неё коробку.

     Я думала о том, что должна была узнать её — Оружейник и Мисс Ополчение много раз давали интервью по телевидению, и они оба участвовали в специальных выпусках о Протекторате. Ещё до того, как у меня появился какой-либо их мерч, я знала, кто они такие, как они выглядят и как звучит их голос, да и ток-шоу часто освещали больше деталей, чем официальные заявления.

     Однако почему-то до сегодняшнего дня я ни разу не видела директора СКП вживую.

     Она начала говорить, и её голос звучал довольно грубо, так, что контраст с двумя предыдущими спикерами делал ещё более очевидным тот факт, что толкание речей не входило в её служебные обязанности. Судя по тому, что я слышала от мистера Кальверта, она была бойцом. Сейчас она, конечно, так не выглядела — слишком полная, с одеждой, которая ей явно не подходила и так далее — но голос, голос у неё был жёстким.

     Минут пять она говорила об обязанностях героев в штаб-квартире Протектората, и у меня возникло ощущение, что я была одной из немногих, кто слушал всё это внимательно. Её речь была такой же сухой, как у любого плохого учителя Уинслоу, но она говорила о кейпах и о том, как сдерживать Империю или даже подвинуть её в сторону, и я знала, что мне нужно было услышать всё это.

     Затем из динамиков раздался какой-то странный треск и её голос оборвался.

     Я огляделась вокруг, а затем снова посмотрела на сцену, чтобы увидеть, как она постукивает серебристым навершием микрофона по руке, как я могла бы постукивать о руку неработающий пульт от телевизора, но не было слышно ни звука, даже слабого эха ударов. После нескольких попыток она, похоже, решила сдаться. Она отложила микрофон на трибуну и подошла к краю сцены, чтобы продолжить свою речь уже своим голосом, без усиливающей звук аппаратуры.

     Затем динамики ожили снова. Это был голос директора Пиггот, но он звучал немного по-другому, и я сразу поняла, что это запись.

     — ...грёбаные идиотские фрики, — прорычал её голос из динамиков. — Ни одной вещи не могут сделать правильно, слишком заняты тем, что являются безответственными индивидуалистами, у которых в головах не осталось ни одной мозговой клетки.

     Послышался щёлкающий звук как от нажатия клавиш, а затем телефонные гудки.

     — Оружейник, приведи сюда Алхимика любой ценой, — сказала она, и то, как она произнесла моё имя, было словно пощёчина по лицу. — Это приказ.

     Часть разговора — слова Оружейника — не было слышно, но похоже, что он не был с этим согласен.

     — Она слишком опасна, чтобы оставлять её предоставленной самой себе, — сказала директор. — Сделай это, или мне придётся сделать это самой.

     Звук телефонной трубки, положенной обратно на рычажки, прервал разговор.

     — Очередная Призрачный Сталкер или Слава. Уроды, все до единого уроды, — рыкнула она. — Тупые, грёбаны…

     Динамики с треском отключились, и тишина в зале стала оглушительной.

     Я посмотрела на Стражей, которые в основном либо пялились на меня, либо смотрели в сторону сцены. Я проследила за их взглядом и увидела директора, белую, как полотно.

     Ведущий незаметно появился на сцене и сказал громким, раздающимся по всему залу голосом:

     — К сожалению, из-за технических проблем нам придётся закончить официальные выступления на этой ноте. Спасибо всем за то, что пришли!

     За то время, что он говорил, привлекая к себе внимание, директор успела убраться со сцены.

     — Срань господня, — сказала Слава.

     Я посмотрела на неё — она подлетела с дивана, её руки были сжаты в кулаки, а лицо было красным от ярости. Кровь ударила мне в голову, и я заскрежетала зубами.

     — Вики, — позвал Рыцарь.

     — Нет, Рыцарь, — резко сказала она. — Ты знал, как она к нам относится. Ты всегда говорил мне, чтобы я не беспокоилась из-за этого. Теперь правда вышла наружу. Ты сам слышал, что она про нас говорила.

     Эгида встал напротив неё, вытянув руки по швам. Он стоял на земле, но выглядел готовым взлететь в любой момент.

     — Слава, сядь на место, — сказал он, и его голос звучал подчёркнуто спокойно. Мне захотелось самой оттолкнуть его с её пути — что бы не хотела сделать Слава, я была готова ей в этом помочь.

     — Вики, — снова позвал Рыцарь, и тон его голоса стал предупреждающим. Больше было похоже на то, как мог разговаривать со мной папа, а не как мог разговаривать парень со своей девушкой.

     Слава взглянула на него, но он даже не дрогнул. Он просто смотрел на неё в ответ, стальная броня и технологии против девушки в платье, которая, вероятно, могла бы раздавить его голыми руками, если бы захотела.

     Медленно она приземлилась вниз, упрямо выпятив подбородок. Она сверлила взглядом Рыцаря, спокойно смотревшего на неё в ответ.

     Я медленно села обратно на своё место рядом с Вистой, удивлённая тем, что я, оказывается, успела вскочить на ноги, и похоже, я была не единственной такой. Страшила и Кид Вин тоже оказались на ногах, и теперь неловко садились обратно, также как и я.

     Слава сделала медленный вздох, и красные пятна гнева постепенно пропали с её лица. Она села обратно на своё место между Рыцарем и своей сестрой. Она оглядела остальных из нас, и теперь вместо ярости на её лице читался явный стыд.

     Я хотела спросить, что только что произошло, но мой рот отказывался мне подчиняться.

     Эгида оглядел всех нас, и убедившись в том, что мы все сидим, заговорил.

     — Не стоит действовать поспешно, — сказал он. — Я собираюсь…

     Он посмотрел на кого-то поверх моей головы, и я повернулась, чтобы увидеть, куда он глядел.

     Там была Мисс Ополчение, всё в той же парадной форме и с мечом на поясе. Она сняла фуражку, демонстрируя свои светло-каштановые волосы, собранные в высокий хвост. Единственной вещью, которая теперь выдавала в ней кейпа, была её маска-флаг и защитные очки.

     — Эгида прав, — быстро сказала она. — Что бы ни хотела этим сказать директор, мы с этим разберёмся. Я рекомендую вам вернуться на базу или разойтись по домам. Я свяжусь с вами, если вам нужно будет что-то знать.

     Она посмотрела конкретно на меня, прежде чем вернуться к разглядыванию остальных Стражей.

     — Мне жаль, что вам всем пришлось это услышать, — сказала она, всё ещё, вероятно, обращаясь больше ко мне, чем к кому-либо другому.

     Она снова посмотрела в мою сторону, и у меня возникло такое ощущение, будто она хотела сказать что-то ещё, но в итоге она просто промолчала.

     — Эгида, идём со мной, пожалуйста, — сказала она, направляясь в другую часть зала.

     Эгида последовал за ней, оставив нас всех переглядываться.

     Мы должны разойтись? — подумала я. — Она конечно так и сказала, но…

     Из шлема Рыцаря раздался звук, похожий на сигнал тревоги, и он довольно резко встал с места.

     — Стражи, за мной, — сказал Рыцарь. — Панацея, Алхимик, надеюсь скоро увидеть вас снова.

     Да, похоже, пришло время уходить, подумала я и встала с дивана. Стражи попрощались со мной, я попрощалась в ответ. Рыцарь и Слава отошли от остальных на пару шагов и что-то тихо обсуждали между собой, пока остальные челны группы крутили головами.

     — Алхимик, твой ховерборд, — сказал Кид Вин.

     — Спасибо, — поблагодарила я. Я помнила о нём, но всё же.

     Я перекинула доску через плечо и пошла пешком. Панацея пристроилась рядом, и я замедлила шаг, чтобы ей не пришлось догонять меня и мои длинные ноги.

     Мы добрались до примерно того же места, где я приземлялась в первый раз, и я взглянула вверх, на слегка затянутое тучами небо и послеполуденное солнце. Я надеялась, что дождя не будет.

     Я увидела, как Панацея оглядывается назад, и проследила за её взглядом до обжимавшихся Рыцаря и Славы. Они уже помирились.

     В голове у меня вертелись слова благодарности, которые я хотела сказать Панацее ещё в прошлые выходные, но я всё никак не могла их вспомнить, так что решила просто обойтись без них.

     — Спасибо, что вылечила мою ногу, — просто сказала я.

     Она кинула на меня быстрый взгляд, прежде чем снова уставиться на сестру и её парня.

     — Не стоит благодарности, — сказала она очень пренебрежительным тоном. Это звучало так, будто она повторяла эту фразу настолько часто, что это уже начинало её злить. В её тоне слышалось сдерживаемое раздражение, поэтому я проглотила своё «нет, стоит», Я не хотела раздражать её ещё сильнее.

     Я стояла на месте, пытаясь придумать, как сказать ей спасибо так, чтобы она это оценила, но мне казалось, что она намеренно не смотрела в мою сторону, стоя ко мне боком, словно отгораживаясь от меня, так что я снова проглотила невысказанные благодарности.

     Слава подлетела к нам, выглядя немного мечтательно, и я почти невольно улыбнулась. Было сложно находиться в смурном настроении рядом с кем-то настолько жизнерадостным.

     — Пойдём, Эймс, — сказала Слава. — Алхимик, ещё увидимся.

     Она обхватила сестру руками почти так же, как меня, хотя выглядело это так, будто для неё это было немного легче из-за их  сестрой разницы в росте, и взлетела в воздух.

     Какое-то время я летела следом за ними, прежде чем направиться к своей базе.

     Пока я летела, я думала о том, что произошло на празднестве. Гнев, который слышался в записи — это определённо была запись, потому что других объяснений у меня не было — звучал совсем не наигранно, особенно когда прозвучало моё имя. И меня сравнили с Призрачным Сталкером и Славой, но звучало это сравнение как что-то плохое.

     Я имею в виду, они же обе героини, так? — думала я. — Почему тогда она их так ненавидит? И когда она велела Оружейнику привести меня к ним? После Лунга? Почему тогда он этого не сделал?

     Я вспомнила, что говорила Мисс Ополчение — про то, что директору не нравились линчеватели, а Призрачный Сталкер со Славой проделывали много героической работы за рамками Протектората. Я тоже внесла свой небольшой вклад, не будучи связанной ни с какой из групп. Было ли объяснение действительно таким простым, или за этим крылось нечто большее? Похоже, директор не была в восторге от кейпов.

     Эмма и раньше называла меня уродиной, но никогда я не слышала в её голосе такой злобы.

     Прохладный туман в воздухе заставил меня немного поёжиться, и несмотря на свой более плотный, чем обычно, костюм, я обхватила себя руками.

     Мне придётся поискать в интернете информацию о месте, с которым связаны одновременно директор и мистер Кальверт. И про захват Нилбогом самого Эллисбурга. Сегодняшние обстоятельна определённо не были связаны с техническими неполадками, и единственное, что мне пришло в голову, это что какой-то злодей пытался ослабить позиции СКП. Конечно, было странно, что злодей напал на СКП вместо Протектората. Большинство солдат СКП не могли противостоять даже слабеньким кейпам, и было трудно представить себе, что они могут сделать что-нибудь против Кайзера или Крюковолка.

     Может быть, у этого гипотетического злодея ничего не было на Оружейника и ему пришлось довольствоваться менее важной персоной?

     Я приземлилась на своей базе, всё ещё думая об этом, и сменила свой костюм на гражданский наряд. Я переставила некоторые стены, чтобы создать изолированную комнатку размером примерно с мою спальню, чтобы переодеваться там и хранить вещи, которые пока что в основном не использовались. Те вещи, которые смотрелись слишком вызывающе или могли вызвать у случайного свидетеля подозрения. На одной из стен у меня был нарисован символ, который я использовала, чтобы делать себе выход, а ещё я могла влететь сюда через окно.

     Я осторожно спустилась вниз и отправилась домой. Я оставила ховерборд в специальной комнате, добраться до которой можно было только с помощью моих сил или, может быть, кувалды, а перчатки, которые я использовала для демонстрации способностей, были засунуты в карман моей толстовки.

     По дороге домой я вспомнила, что прошла уже половина воскресенья, и неохотно переключилась с мыслей о кейпах Броктон-Бея на завтрашний день.

     Школа. В последнее время, там было всё не так уж и плохо. София всё ещё была отстранена от занятий, и хотя я была этому рада, постепенно во мне нарастало любопытство. Почему её отстранили? Я ничего для этого не делала, и насколько я знала, никто из других людей, к которым она прикапывалась, тоже ничего не делал, так что не было похоже, что кто-то внезапно вывалил доказательства её причастности к издевательствам над другими.

     Я вспомнила нашу драку. Произойди она снова, и я наверняка бы проиграла ещё позорнее. Я не занималась Вин Чуном дольше, чем мне того бы хотелось. Просто патрулирование казалось более важным делом, а рукопашка — менее важной, поскольку я продолжала находить новые способы использования моих способностей.

     Это произошло в мае, стала вспоминать я. Появление Софии и наша драка была более трёх недель назад.

     С тех пор я не могла припомнить ни одного случая, когда она бы прикапывалась ко мне. Возможно, у неё не было на это времени, но всё-таки…

     Было такое ощущение, что по моей спине пробежал табун ледяных мурашек. Я не могла вспомнить содержание записочек, которыми она швырялась в меня на уроке искусства на следующий день после нашей драки, но я могла припомнить их тон. Я думала, что она продолжает издеваться надо мной, но если посмотреть на ситуацию немного с другой стороны…

     Неужели я случайно завоевала уважение от хулигана, который постоянно меня доставал? Просто своим сопротивлением?

     Я покачала головой. Не может быть, чтобы всё было так просто. София отсутствовала уже две недели из заработанных четырёх. Вероятно, она просто была слишком занята, чтобы тратить на меня своё время.

     Однако эта мысль не давала мне покоя всю оставшуюся дорогу домой. Эмма предала меня по какой-то причине, из-за чего-то, про что я не знала, но наверняка это что-то было.

     Конечно причина есть, подумала я.

     Мэдисон просто меня не любила — она считала, что я слишком уродливая, или глупая, или раздражающая, или ещё какая-нибудь обычная причина не любить кого-то. Я делала то же самое раньше, и скорее всего сделаю снова, и я не могла ненавидеть её из-за этого слишком сильно.

     Но София могла считать меня слабой. Она почувствовала во мне слабость и атаковала меня. Но если бы я доказала, что я сильна, или что я по крайней мере достаточно сильна…

     Это всё ещё казалось слишком простым.

     Я выбросила эти мысли из головы, поднимаясь по ступенькам к своей входной двери. Я надеялась, что папа ушёл по делам или занят чем-то другим, и что я смогу без проблем добраться до своей комнаты.

     Дверь со скрипом отворилась, но удача была не на моей стороне. Папа пылесосил гостиную, и похоже, телевизор тоже протёрли от пыли.

     — Привет, малышка, — сказал он, выключая пылесос, когда я закрыла за собой дверь. — Как прошло твоё мероприятие?

     Я пожала плечами.

     — Всё было нормально.

     — Они тебя покормили? Я могу тебе что-нибудь разогреть.

     Я взглянула на часы — было далеко за семь, и я действительно чувствовала себя немного голодной. Несмотря на весь ассортимент предоставленной галереей еды, я не воспользовалась шансом попробовать что-нибудь, кроме стакана воды со льдом во время прогулки с Оружейником.

     — Я могу подождать до ужина, — сказала я.

     — Хорошо, — сказал он. — Дай мне знать, если я буду слишком шуметь.

     Он снова включил пылесос, когда я пошла на кухню, чтобы взять что-нибудь для того, чтобы справиться с неприятной сухостью во рту, и когда я увидела свои пакетики с чаем, я вспомнила об идее, которая пришла мне в голову на мероприятии.

     Я выдвинула ящик стола, схватила старый конверт и вытащила ручку из кармана.

     Шесть или семь минут спустя у меня появился работающий сигил, а папа как раз закончил пылесосить.

     Когда я повернулась, чтобы посмотреть, папа стоял в дверях кухни.

      — Хей, — сказала я, оглядываясь в поисках сырья, на котором можно было бы провести тестирование. Я не хотела использовать мусор — может быть, мои силы и могли полностью перестроить любую материю, но это не заставит мой разум забыть, чем они были до этого.

     — У меня появилась одна идея, когда я там была, — объяснила я, наполняя наш кувшин водой.

     Тупица, подумала я. Это же очевидный вариант — вода.

     Когда он оказался почти полностью заполнен, я приложила к нему символ и активировала его.

В кувшине объёмом в половину галлона (2,273 литра) начал образовываться стеклянный стакан, наполненный чаем.

     — Тадам! — сказала я, поднимая стакан. Кувшин остался почти полностью пустым.

     Я пригубила получившийся напиток, и он почти в точности совпадал с моими ожиданиями. Он даже был холодным, совсем как тот чай, из которого я получила этот символ.

     — Это интересно, — сказал он, но не было похоже, что его интересовала бесплатная чашка хорошего чая, который я теперь могла приготовить на раз-два.

     Я знала, что на самом деле он хотел поговорить со мной о терапии — как она проходила, как мне спалось, и обо всех других вопросах, которые он, вероятно, получил из интернета.

     Он был слишком откровенен в своём желании поговорить на темы, говорить на которые я не хотела. Сегодня был довольно хорошим кейп-днём, и я не хотела заканчивать его испортившимся настроением.

     Поэтому я решила избегать этого разговора.

     — Хочешь послушать о празднике? — спросила я.

     Это было довольно эффективный способ избежать неприятных мне тем.

     — Конечно, — сказал он и сел за стол.

     Я села напротив и стала рассказывать о том, что со мной происходило.

     Только давай не будем упоминать о директоре, подумала я. Только если… это же не передавали по новостям? Дерьмо.

     Я спросила его как можно небрежнее, слышал ли он уже что-нибудь о вечере, и он ответил, что нет.

     По крайней мере, пока ничего не известно, подумала я. Но я даже не знаю, что там происходило на самом деле… так чтоооооо… просто сымпровизирую.