Алхимик. Разложение 4.3

     Возвращение в школу после захватывающих кейп-выходных оказалось большим испытанием, чем мне казалось. Я пришла пораньше, планируя забрать свой рюкзак из кабинета мистера Гледли или секретариата, если его отнесли туда, до начала занятий, и людей в школе было маловато, настолько, что я забеспокоилась, а не отменили ли сегодняшние занятия.

     Ну, на самом деле беспокойство это не совсем то слово, которое описывало мои чувства. Надежда было более точным определением того клубка, который болтался у меня в груди.

     Сначала я прошла в кабинет мистера Гледли, и к счастью, учитель тоже был там. Он сидел за своим столом и что-то отмечал в журнале, но отвлёкся на меня, когда я вошла в кабинет.

     — О, здравствуй, мисс Эберт, — сказал он. — А ты сегодня не рановато?

     — Извините, — сказала я. — Я просто хотела вернуть свой рюкзак.

     — Твой рюкзак? — переспросил он.

     Я перевела взгляд на парту, за которой сидела в прошлую пятницу как раз перед тем, как прозвучал сигнал к эвакуации.

     Рюкзака там не было.

     Мой желудок сжался.

     — Я оставила свой рюкзак здесь, как и принято при эвакуации, — сказала я. — Почему его здесь нет?

     — Вы должны были прийти и забрать свои вещи после того, как было отдано указание освободить территорию, — ответил мистер Глэдли.

     — А что случилось с теми вещами, которые не забрали ученики? — спросила я. Я злилась, и на него, и на себя. Мне пришлось оставить рюкзак из-за идиотских правил эвакуации, которые были приняты школой, а затем бросить его, чтобы пойти помогать бороться против террористических актов Бакуды. Если бы они просто отпустили всех, то мой рюкзак должен был остаться тут вместе с остальными рюкзаками. Если же все остальные вернулись в класс, он должен был заметить, что меня с ними не было, и взять мои вещи сам.

     Наверное, я слишком непопулярная девушка в ваших глазах, чтобы замечать меня и мои проблемы, да, мистер Джей? — саркастично подумала я.

     — Мисс Эберт, — строго позвал он. Недостаточно резко, чтобы заставить меня разозлиться на него в ответ, но достаточно для того, чтобы я могла подавить неуместную ярость и похоронить негативные чувства глубоко внутри. Он был плохим учителем, но я бы не хотела, чтобы он меня ненавидел, потому что тогда всё станет ещё хуже.

     Я не двигалась с места, ожидая ответа.

     — Вещи, забытые в классах, должны были отнести в офис.

     Я резко развернулась и вышла за дверь.

     Я ненавидела общаться с сотрудниками офиса даже сильнее, чем с безразличными ко мне учителями. Учителя, во всяком случае, большая их часть, как я надеялась, не осознавали всю степень проблемы издевательств надо мной — в конце концов, Эмма, София и Мэдисон были достаточно умными, чтобы со стороны их шуточки выглядели несчастными случаями. Однако администрация молчаливо игнорировала мои многочисленные жалобы, как высказанные лично, так и поданные в бумажных заявлениях и в виде электронных писем. Я всегда слышала от них один и тот же ответ — «недостаточно доказательств», «это всего лишь слухи», «ваши слова против слов многих других» и так далее.

     Я уже кипела от гнева, когда добралась до секретариата. И с силой толкнула входную дверь.

     Внутри меня встречала всё та же привычная стойка ресепшена высотой мне по грудь, служившая барьером между секретарём и студентами. Нижней бортик полочки для вещей был залеплен жевательными резинками. Окна были прикрыты слегка запылёнными жалюзи, которые давным давно выцвели под светом солнца, а обивка стульев слезла с них по меньшей мере ещё с десяток лет назад.

     С той стороны ресепшена находилась непривлекательная женщина лет сорока, болтавшая по телефону, и это при том, что я слышала ещё несколько телефонных трелей на рабочие номера школы. Она выставила передо мной пухлый палец, заставляя молчать, хотя я даже не успела открыть рот.

     Я стиснула зубы и встала прямо перед стойкой вместо того, чтобы сесть на стул слева — самый удобный из пяти стульев, стоящих в офисе. Я вычислила это постепенно, в течение последних мучительных двадцати месяцев, проведя в секретариате слишком много времени, ожидая возможности высказать свои жалобы.

     Часы на стене за той стороной стойки громко тикали, и каждый такой тик, казалось, постепенно усиливал степень моего раздражения.

     Я отнюдь не была счастлива вернуться в школу. После насыщенной изысканиями информации субботней ночи меня разбудило сообщение от Оружейника, который странно длинным текстом, что, как я уже начинала подозревать, было его фишкой, сообщил, что заказал несколько образцов сплавов, и проинформировал Дракон о моих способностях, чтобы та посмотрела и обдумала, что с ними можно сделать, когда у той появится немного свободного времени.

     Телефон сообщил, что сообщение было отправлено в начале пятого часа, что кое-что говорило о графике сна Оружейника.

     Он также выражал разочарование моим решением пока что воздержаться от вступления в Стражи — очевидно, что при нашей последней встрече он был настолько поглощён совместной работой, что даже не уточнил у меня, как прошло собеседование.

     Он действительно похож на Грега, подумала я.

     Я всё ещё не ответила на его сообщение.

     Большую часть воскресенья я потратила на свою силу, как на работу над моей новой техникой поджигания воздуха, так и над метанием снарядов, к которому я перешла, когда не смогла придумать ничего путного на первую тему. Обе эти техники могли помочь мне против летающих противников, но они были более сложными в использовании, чем я изначально считала. Я также немного посидела над дизайном брони, добавив на шлем символ для частичного снятия, чтобы я могла что-нибудь съесть или попить по желанию.

     А ещё я с большой осторожностью и с каким-то внутренним трепетом добавила на костюм свой символ разложения. Это был очень простой символ, но один только взгляд на него, интегрированного в символ создания моего костюма, заставлял нервничать.

     Вопрос Кид Вина заставил меня задуматься над интересным и пугающим ответом — если в моём языке символов был знак, обозначающий «всё», то что тогда делал символ, обозначающий «ничего»?

     Оказалось, что он в прямом смысле оставляет после себя ничего, и я разложила в ничто камень, на котором его проверяла.

     Это было буквально прикосновение смерти, записанное всего тремя простыми символами. Круг, куда я должна была вписывать свои знаки, символ трансформации вещи, и символ, обозначающий «всё».

     Превратить-всё-в-ничего.

     От этого открытия у меня мурашки бежали по коже, и я весь день не переставала думать об этом.

     Только два часа вечерних занятий по Вин Чуну помогли мне выбросить эти мысли из головы.

     После моего ошеломляющего и пугающего, но чрезвычайно полезного открытия, полученного в результате работы над своими способностями и интенсивного занятия Вин Чуном, нахождение в разочаровывающей и негативно настроенной ко мне Уинслоу ярким контрастом легло между интересными выходными и школьными буднями. Я подождала по крайней мере десять минут и три звонка, на которые отвечала женщина, прежде чем резко прокашлялась. Приближалось время начала уроков, и я прекрасно знала, что офисные работники могли бы часами игнорировать такого «нарушителя спокойствия», как я.

     Она снова подняла передо мной свой толстый палец, призывая к тишине, но я проигнорировала этот жест.

     — Рюкзаки, — резко сказала я. — Те, что могли остаться в классах после эвакуации. Где они?

     Выражение её лица разозлило меня ещё больше — это было классическое «ты мешаешь мне своей простой просьбой, так что я не буду помогать тебе, будь даже ты самим Иисусом» выражение лица. Одна из моих учительниц, которая вела у меня класс прошлой весной, постоянно смотрела на меня так, когда я жаловалась на издевательства Софии. А ведь тогда я мало кому говорила о том, как она меня достаёт.

     Я подумала о том, не получится ли просто протиснуться мимо секретарши и пройти дальше в офис. Мой рюкзак наверняка хранился где-нибудь в потеряшках вместе с дюжиной рюкзаков таких учеников, как София, которые решили прогулять оставшуюся часть уроков, раз им подвернулась такая шикарная возможность. Зайти без разрешения — это могло бы сработать, но судя по моему опыту общения с здешним преподавательским составом, за такое нарушение меня могли бы отстранить от занятий или что-то в этом роде.

     Я поглядела на часы. Первое занятие должно было начаться уже через четыре минуты, это был урок информатики. Для него мне не нужны были вещи из рюкзака, а с любым тестом или классной работой я могла бы справиться и без своих конспектов. Вероятно, там не потребуется делать никаких записей, а ручку я постоянно таскала в кармане, поскольку мне не приходилось полагаться на одноклассников, которые могли бы одолжить мне что-нибудь по доброте душевной.

     Может, вернуться сюда во время обеденного перерыва? — задумалась я. Может, тогда тут будет кто-нибудь ещё.

     Это было возможно, хотя я рисковала остаться без конспектов, но увидевшись сегодня утром с мистером Гледли я сомневалась, что учителя будут столь любезны, что согласятся мне помочь.

     Я резко выдохнула и осталась упрямо торчать перед стойкой, продолжая ожидать возможности задать вопрос. Не то, чтобы я так хотела посещать уроки, не говоря уже о том, что для меня это было не столь важно.

     Искушение вытащить свой СКПшный телефон и поглядеть, присылали ли мне сообщения Оружейник, или Кид Вин, или даже Дракон, было велико, но я не знала, насколько эта модель телефона была уникальной, так что опасалась тем самым выдать свою принадлежность к паралюдям.

     Поэтому я просто сидела, следя за дыханием и стараясь не раздражаться. Пусть и со скрипом, но мне удалось начать размышлять о других вещах.

     Я склонялась к тому, чтобы продолжить посещать занятия Вин Чуном. Все мои одногруппники, кто-то больше, кто-то меньше, радовались моему возвращению, хотя с последнего посещённого мною занятия прошло меньше недели. Очевидно, сама того не замечая, я стала неотъемлемой частью их жизней. В конечном счёте, эти занятия не имели никакого смысла, если судить о них в контексте моих сил — моя броня была хороша, я её гордилась, но у меня не было рейтинга Бугая, и не имея большого физического потенциала, для меня не имело смысла сходиться с противником в рукопашке, только если у меня не останется другого выбора.

     Я осознала, что научившись работать своими силами с расстояния, я многое изменила.

     Тем не менее, занятия спортом, расслабляющая атмосфера и общение с дружелюбно настроенными ко мне людьми были словно бальзам на душу, поэтому я не хотела отказываться от этого всего. Возможно, если я действительно присоединюсь к Стражам и получу рабочее расписание, мне придётся прекратить посещать Вин Чун, но как независимый герой я могла просто сократить количество занятий, когда вместо очередной тренировки мне захочется пойти в патруль.

     Да и в данный момент патруль не казался мне такой уж необходимостью. В связи с тем, что АПП потеряли двух своих самых мощных кейпов, и в связи с потерей доверия к банде от простых людей — я видела несколько постов на ПЛО, где говорилось, что Бакуда превращала людей в террористов, угрожая их семьям — никто не спешил громить город или как-то выражать своё недовольство поимкой своих лидеров.

     Лично я предполагала, что исчезновение Лунга с кейп-сцены города должно было спровоцировать на действия Империю, но Кид Вин сказал, что они, похоже, затаились, ожидая, когда утихнет суматоха из-за действий АПП.

     Подрывная деятельность Бакуды была своего рода поводом для героев ворваться на политическую кейп-сцену города — если только Неформалы не захотят претендовать на заслуги, которые, по общему признанию, им действительно причитались. А так в основном по новостям крутили истории о молодых и взрослых героях, вставших между террористом и простыми людьми, и которые в конце концов добились успеха. Это были хорошие истории. Моё имя в них ещё не упоминалось, но на сегодня была запланирована пресс-конференция с Оружейником.

     Может быть, он даже упомянет моё имя. Моё и Кид Вина.

     Я покачала головой и напомнила себе, что помогала городу не ради популярности.

     Хотя, было бы неплохо получить немного заслуженного уважения от окружающих, не смогла я удержаться от мысли. Популярность, ну, или хотя бы подобие её, вечно помогали Эмме выходить сухой из воды после всех устроенных мне неприятностей.

     — Мисс? — позвала женщина за стойкой, но её голос бы не настолько резким, как я ожидала. Я подняла взгляд.

     — Что вы хотели? — спросила она, держа трубку телефона подальше от уха. Там слышался механически дребезжащий от помех голос, но я не могла разобрать слов.

     — Мне пришлось уйти после того, как объявили эвакуацию, и я не смогла забрать рюкзак из класса мистера Гледли. Я хотела узнать, где он может быть.

     — Ты проверила кабинет? — спросила она

     Я кивнула. Очевидно же, что проверила.

     — Тогда, думаю, будет лучше обратиться к обслуживающему персоналу, — сказала она. — Никто к нам не обращался, чтобы сдать рюкзаки.

     Я выдохнула. Конечно, его у них не было. Я игнорировала очевидное — наверняка его забрала Эмма.

     — Спасибо, — сказала я. — Не могли бы вы мне подсказать, где я могу найти кого-нибудь из уборщиков?

     — Вторая дверь справа, — сказала она, махнув рукой в указанном направлении. — Да, да, я всё ещё здесь, — сказала она в трубку.

     Она лениво помахала рукой в сторону полуприоткрытой двери, разделявшей ресепшен от офисных помещений, и я прошла мимо её стойки.

     Телефон на ресепшене так и мигал от свалившихся на него звонков.

     Я поспешила прочь по коридору — у меня оставалось не больше двух минут до того, как начнутся уроки, и я была уверена, что никто не станет писать для меня объяснительную о причине опоздания.

     На светло-серой двери, к которой она меня отправила, висела маленькая табличка. «Уборка и соблюдение санитарных норм» — гласило на ней, что показалось мне немного фальшивым, учитывая, сколько в Уинслоу было грязных полов, исписанных граффити стен и в целом грязных местечек.

     Дверь была слегка приоткрыта, и я постучалась.

     — Здравствуйте? — позвала я, когда дверь открылась. — Я ищу свой рюкзак?

     Мужчина, сидящий за столом, пялился в экран компьютера, но повернулся ко мне, как только я открыла дверь. Он был старше моего отца, но ненамного, и был довольно полноватым.

     — Рюкзак? — переспросил он.

     — Ээ, да, я оставила его в классе мистера Глэдли в прошлую пятницу, когда была эвакуация, а сегодня его там не обнаружила.

     — Глэдли, Глэдли… история? — спросил он, глядя в свой компьютер.

     — Да, — подтвердила я.

     — Номер классной комнаты?

     Блядь. Я не могла вспомнить. Я попыталась представить себе, что иду по этому коридору.

     — Триста седьмой, кажется, — сказала я.

     Мужчина кивнул и начал что-то искать в компьютере.

     — Сообщений об оставленном рюкзаке в кабинете 307 нет, — сказал он. — Может, кто-то из твоих друзей забрал его для тебя?

     Очевидно, что он не проводил особо много времени, наблюдая за студентами.

     — Да, — мягко согласилась я. — Наверное, так и есть.

     — Почему бы тебе не спросить у них про свой рюкзак? — спросил он.

     — Я спрошу, — сказала я.

     Снаружи прозвенел предупреждающий первый звонок, оповещающий, что до начала уроков осталась одна минута.

     — Спасибо, — поблагодарила я мужчину и ушла.

     ~ ~ ~

     Информатика прошла легко, как я и ожидала, а на уроке Мировых Проблем мистер Глэдли даже поинтересовался у меня про рюкзак, когда я пришла к нему на урок, что показало мне, что он про меня не забыл.

     Это доказывало, что его игнорирование издевательств надо мной было намеренным, но по крайней мере он был столь любезен, что помог мне решить моё затруднение с отсутствием тетрадей.

     Он дал мне старенький блокнот с откидными листами на пружинке, чтобы я могла делать там заметки.

     Краем глаза я заметила, что Эмма всё ещё стояла в коридоре, и выглядела при этом совершенно разъярённой. Я постаралась отсесть как можно дальше от места, где обычно она сидела вместе с Мэдисон.

     Мистер Глэдли был довольно добродушным учителем — всё это было отчасти из-за его желания казаться детям крутым — поэтому он без проблем дал нам всем два дополнительных дня на то, чтобы сдать домашку, которую мы должны были сдать сегодня.

     Я воспользовалась блокнотом, чтобы записать задание. Мне придётся делать вообще всё, хотя частично я уже сделала домашку, но та часть была в моём украденном рюкзаке.

     Оставшаяся часть урока представляла собой лекцию о реалиях юридического права паралюдей, сдобренную нотками пафоса. А если читать меду строк, мне казалось, что мистер Глэдли ничего не знал о так называемых неписанных правилах, поэтому законы для кейпов давались нам под соусом многочисленных ссылок на случаи, когда те игнорировались или переписывались.

     Вероятно, это была одна из самых интересных лекций, которую он когда-либо читал, и то, что я была на другой стороне баррикад, позволило мне понять всю подоплёку в нескольких запутанных случаях, про которые он рассказывал на уроке.

     Если сократить всё то, что говорил учитель, мистер Глэдли, похоже, не понимал того, что кейпы очень трепетно относились к тайне личности, и что репутация в этом сообществе ценилась на вес золота — будучи кейпом, важнее было быть человеком слова, чем быть на стороне закона. Однако что более важно, так это то, что несмотря на свою вовлечённость в жизнь обычных людей, кейпы, по сути, были отдельным классом общества.

     Они были интегрированы в жизнь обычных людей настолько, что Стражи могли устроить публичную вечеринку по случаю Дня Рождения кого-то из своих и предположить, что Лунг не заявится на неё в своей боевой форме, чтобы всех там положить. А из-за закрытости кейповского сообщества владельцы бизнесов не боялись, что к ним придёт Крюковолк и устроит бойню. Конечно, такое могло произойти, но кодекс поведения, неписанные правила — их можно было называть какими угодно словами — удерживали кейпов в их собственном мирке. Обычные люди могли от нас отличаться, или кто-то мог бы заявить, что они вообще стояли на ступень ниже таких как мы, но суть состояла в том, что кейпы отдалялись от сообщества и варились в собственном мирке.

     И среди таких, как я, никто не хотел прослыть тем самым парнем, который игнорирует неписанные правила, потому что если ты их игнорируешь, все решат, что ты представляешь собой угрозу для их сообщества, с которой нужно бороться. Потому что все понимали, как легко оказаться с перерезанным горлом у себя в постели, когда к тебе заявлялся убийцы с суперсилами.

     Размышления обо всём этом и конспект позволили мне игнорировать воспоминание о пылающем яростью взгляде Эммы, пытавшейся прожечь у меня во лбу дыру, хотя, как я отметила, Мэдисон выглядела гораздо более неуверенно в этой ситуации.

     Мистер Глэдли отпустил нас на обед пораньше после того, как Мэдисон попросила его об этом своим милым голоском. Хотя как можно было умостить в голос столько сахарного сиропа, было выше моего понимания.

     Я попыталась задержаться, чтобы спросить у него, не помнит ли он кого-нибудь, кто мог бы взять мой рюкзак, но толпа взбудораженных учеников вынесла меня в коридор, где меня поджидала Эмма. Она положила руку мне на спину и потащила за собой по коридору с такой агрессией, с которой обычно действовала только София.

     Я боролась с искушением просто ударить её, когда поняла, что меня ведут к женскому туалету. Я понятия не имела, что меня там ждало — Эмма была недостаточно сильной или высокой, чтобы попытаться меня скрутить, но туалеты Уинслоу и без того были мерзкими и отвратительными, и без всяких исхищрений Эммы.

     Вместо того, чтобы поддаться искушению, я продолжала идти, стараясь сохранить равновесие. Мэдисон не шла за нами, как я заметила, но драка с Эммой всё равно закончилась бы плохо именно для меня. С моим ростом со стороны ситуация выглядела бы так, будто я первой проявила агрессию, я с моей боевой подготовкой, избитой до крови в конце оказалась бы точно не я, а моя соперница.

     Я не видела никакого способа повернуть ситуацию в свою пользу, даже без учёта того, что отец Эммы был адвокатом.

     Эмма втолкнула меня в туалет и злобно рыкнула:

     — Пошли все вон!

     Но после её слов сохранялась всё та же неподвижная тишина, так что, по всей видимости, мы были тут одни. Она толкнула меня внутрь, но была недостаточно сильна, чтобы вынудить меня сделать больше одного шага вперёд, так что после того, как я оказалась внутри, я сразу развернулась к ней лицом.

     Я встала в нарочито расслабленную позу, готовая вскинуться в защитную стойку, если она попытается что-нибудь сделать, но я сильно сомневалась, что Эмма посмеет поднять на меня руку.

     — Что ты сделала с Софией? — угрожающе прорычала она, глядя мне прямо в глаза.

     Я ожидала чего угодно, но только не этого.

     Что? — не могла не подумать я. Серьёзно, что?

     — А с Софией что-то случилось? — спросила я, искренне удивлённая словами Эммы.

     Мысли в голове лихорадочно метались. Первой моей мыслью было то, что она пострадала или вообще погибла при взрывах здесь, в Уинслоу, но я видела её позже, когда бежала Протекторат, так что это утверждение не имело смысла. Мой второе предположение заключалось в том, что она могла попасть под взрыв одной из бомб, которые взорвались до того, как я помогла схватить Бакуду, и хотя версия звучала более правдоподобно, вопрос Эммы говорил о том, что и эта теория была бы ошибочной.

     Она снова яростно, с рыком, начала говорить.

     — Её отстранили от занятий на всю эту неделю. Вообще без каких-либо объяснений. Никому нет дела до того, что с ней, кроме тебя. Так что спрошу ещё раз. Что. Ты. С ней. Сделала?

     Должно быть, чистое, ничем не прикрытое ликование отразилось на моём лице, потому что глаза Эммы сердито засверкали.

     — Ничего, — сказала я, едва сдерживая смех. — Твоя девушка-сучка наконец-то получает крошечную долю того, что ей причитается за всё то, что она сделала, а ты почему-то считаешь, будто я единственная, у кого были проблемы из-за того, что она такая несдержанная злобная сука? Ты такая жалкая, Эмма.

     Она дала мне пощёчину. Это было неожиданно, настолько неожиданно, что я просто не успела отреагировать и заблокировать удар.

     Я ухмыльнулась ей, демонстрируя, что это было совсем не больно. Я была готова сделать всё, что угодно, лишь бы позлить её.

     Смотря на неё сейчас, я поняла то, чего никогда ранее не замечала, пока подвергалась издевательствам.

     Эмма, возможно, лучше всех умела делать больно, и именно поэтому они нацелились на меня как на человека, которого она очень хорошо знала и которому могла сделать больнее всего, а не на кого-нибудь другого. Но София была настоящим лидером их Трио, а Эмма была лишь собачонкой, выпрашивающей ласку у своего хозяина. Она была жалкой. Как ходячий пример избитого сюжета о том, как кто-то обменял друга на популярность.

     За исключением того, что в таких историях эти сбившиеся с пути люди всегда извлекали свой урок к концу фильма и возвращались к друзьям, умоляя их о прощении.

     Я протиснулась мимо неё в коридор. Она не стоила моих тревог прямо сейчас. У меня были дела поважнее и посерьёзнее.

     По какой-то причине она не стала меня преследовать.

     Однако я должна была догадаться, что всё не может складываться так хорошо. Я должна была знать, что как только у меня всё начнёт налаживаться, обязательно случится что-то, что попытается сбить меня с ног, заставит споткнуться на финишной прямой.

     И мне потребовалось лишь дождаться конца обеда, чтобы выяснить, в чём было дело.

     Лунг и Бакуда сбежали.

     ~ ~ ~

     Отсутствие Софии на уроке искусства было слабым утешением по сравнению с осознанием того, что двое самых опасных паралюдей в истории моего города вернулись на улицы Броктона, и, вероятно, вышли на тропу войны.

     Я почувствовала небольшую благодарность к Сплетнице и Мраку, пока сидела в классе на уроке. Сплетнице за то, что её план не предполагал моего взаимодействия с Бакудой, пока та была в сознании, и Мраку за то, что он сломал Бакуде пальцы, так что в ближайшем будущем ей явно будет гораздо труднее заниматься своими технарскими штучками.

     Перестань так радоваться тому, что кому-то сломали пальцы, слабо кричала какая-то часть меня, но этот голос был слишком тих на фоне моего чувства удовлетворения.

     Надеюсь, они всё ещё сломаны, подумала я с немного садистской улыбкой. Если СКП оказывает медицинскую помощь уровня Панацеи таким злодеям, как она, то это настоящий идиотизм, о котором мы все вскоре очень пожалеем.

     Мне хотелось вскочить с места и помчаться обратно в здание СКП, или, по крайней мере, вытащить из кармана свой СКПшный телефон и проверить, не присылали ли мне сообщения о том, что требуется помощь. Это желание было таким сильным, что я с трудом ему сопротивлялась. Я была дёрганой, нервничала, была встревожена — и ещё тысяча других слов, которые означали одно и тоже. Мне требовалась вся моя сила воли, чтобы усидеть на месте.

     Я даже подумывала о том, а не связаться ли мне с Неформалами, чтобы сообщить им о произошедшем и узнать, не требуется ли им какая-нибудь помощь.

     Да, они были злодеями, но они, или по крайней мере одна Сплетница, были моими ровесниками и очень помогли в поимке Бакуды. Даже если они делали это по своим причинам, они заслуживали знать такие новости.

     Однако страх быть опознанной как парачеловек по модели телефона был слишком велик, так что я успешно сдерживала позывы схватиться за сотовый и немедленно узнать, как идут дела, вместо этого сидя на своём месте и нервно постукивая по полу ногой.

     Я пыталась продумать, как доберусь до центра города после уроков, или представить, что такого должно было произойти, что наконец-то привлекло внимание преподавателей к Софии, но никак не могла сосредоточиться.

     Не знаю как я досидела до конца, но в какой-то момент прозвенел долгожданный звонок, освобождавший меня от уроков. Я всё ещё не вернула свой рюкзак, но теперь мне было на это плевать. Скорее всего, его уничтожила Эмма в отместку за то, что из-за меня, как она думала, Софию отстранили. Вероятно, там оставались кое-какие рисунки и заметки о моих силах, которые были бы для меня полезны, но больше ничего такого я там не хранила. Плюс, мои записи наверняка были слишком непонятны для Эммы, а рисунки — слишком эзотеричны, чтобы она могла понять, что это такое, просто на это посмотрев.

     Выбравшись из школы, я прошла мимо остановки, откуда отходил автобус до моего дома, и побежала на ту самую, откуда я поехала в центр три дня назад. Теперь я была подготовлена немного лучше, чем в прошлый раз — мне хотя бы не требовалось одалживать бумагу, чтобы сделать свой костюм. Мысль была достаточно забавной, чтобы из меня вырвался смешок.

     Примерно на полпути до остановки у меня закололо в боку, и я решила забиться в переулок, спрятавшись за мусоркой, чтобы проверить СКПшный телефон. Конечно же мне пришло сообщение о том, что Бакуда с Лунгом сбежали и теперь находятся на свободе. Как раз после сообщения о начале пресс-конференции Оружейника.

Невольно мне стало его жалко. Он лично захватил Лунга и помог доставить Бакуду в целости и сохранности, и сразу после пресс-конференции, где он получил заслуженные похвалы, его авторитет оказался подорван сбежавшими злодеями. Он наверняка был ещё в большем бешенстве, чем я, когда ощутила, как судьба в очередной раз поворачивается ко мне спиной.

     Лично мне не пришло никаких смс или оповещений о личных сообщениях, но сообщения с ПЛО не загружались на телефон автоматически, поэтому я зашла в сеть, чтобы проверить, не написал ли мне кто.

     Телефон подгружал форум чертовски медленно, оставляя мне время для размышлений.

     Они считают, что это Проблема только Протектората? — задумалась я. Может, они уже успели поймать Лунга и Бакуду? Или, чем чёрт не шутит, убить их?

     Я подавила эту мысль. Вероятно, у них просто ещё не было никакой информации, которую можно было бы сообщить сторонним лицам. Стражи всё ещё были на уроках или только что закончили занятия. Протекторат занимался проблемой уже несколько часов. Если мне никто ничего не написал, то скорее всего мы, герои-подростки, ничем не сможем помочь в этом вопросе. Лунг, вероятно, напивался или развлекался с проститутками, или что ещё можно делать после того, как недолго сидел в тюрьме. Бакуда либо занималась тем же самым, либо работала над планом мести, но в любом случае, пока что она будет сидеть тихо.

     На форуме обнаружилось непрочитанное сообщение, так что я открыла страницу с личной перепиской.

     Наверное, её силы подсказали ей, что я захочу с ней связаться, подумала я, когда увидела это самое непрочитанное сообщение. В заголовке письма не говорилось, от кого оно пришло, но буквы С на фиолетовом фоне было достаточно для того, чтобы сразу догадаться о личности отправителя.

     «Подумала, что ты захочешь немного поболтать», значилось в сообщении. «Давай, не жалей меня».

     Я немного нервно рассмеялась над её наглой манерой разговора, и начала медленно набирать текст, выйдя из своего укрытия и снова зашагав к остановке.

     Я нажала «отправить».

     Минуты через две мне пришёл ответ.

     — Чёрт. Должно быть, она всё это время была в сети, — пробормотала я себе под нос.

      Я решила, что под предположениями она имела в виду то, что ей сказала её сила Умника. Я не знала точно, в чём именно заключались её способности, но по словам Кид Вина, Стражи пришли к единогласному решению, что её специализация Умника была основана на человеческом поведении и чтении личных данных. Она была кем-то вроде менталиста.

     Звучало как довольно мощная комбинация.

     «Да, пожалуйста», напечатала я.

     Ответ от неё последовал мгновенно, и судя по объёмам текста, она заранее набрала его на случай, если я скажу «да».

     Чёрт, может, это тоже часть её способности Умника, завистливо подумала я.

     «Они Ли использовал одну из бомб Бакуды, чтобы вытащить их из транспорта, прежде чем они смогли выехать из города», написала Сплетница. «Какую-то такую, которая смогла пробить бронированную машину Дракон, не убивая сидящих внутри. Что-то типа антиметаллической гранаты».

     Если Бакуда слышала о моей попытке поймать Лунга в ловушку, она должна была разработать контрмеры против моей металлической клетки. Я должна была подумать об этом — Бакуда может разработать нечто уникальное, что могло бы заблокировать мою лучшую атаку. К счастью, эта информация уже была устаревшей.

     «Лунг не использовал свои силы больше недели, так что он буквально на волоске от того, чтобы превратиться в дракона, и прекрасно об этом знает. Он собирается использовать этот факт, чтобы держать всех, кого ненавидит, на расстоянии, пока не решится на крайние меры в виде убийства. Оружейника, может быть, Кайзера. Но это только возможный исход событий».

     Я вздрогнула. Это были ужасающе мощные кейпы — Оружейник и Кайзер. Они оба были могущественными паралюдьми, легендарными личностями. Могла ли я сравниться с ними, я, которая пережила свой триггер всего лишь около трёх месяцев назад? Но против них хотела выступить не я, а Лунг. Кто знает, насколько он вообще был рационален? И даже если я была в самом низу списка мощных кейпов, Сплетница всё ещё считала, что моё имя есть в этом списке.

     Я начала автоматически просчитывать в голове, какие контрмеры можно принять против сбежавших преступников, даже пока я продолжала читать письмо Сплетницы. Лунг и Бакуда против малышки Тейлор — что я могу против них сделать?

     Встреча злодеев и одиночек? Видимо, в моём городе в среде кейпов царит большее равноправие в плане сотрудничества, чем я изначально считала. Если на встрече будет присутствовать даже Новая Волна, героическая насквозь, это только подтвердит, что эти встречи более или менее законны, чего я не ожидала от своего города.

     Чёрт, ещё один комплимент. Она включила меня в короткий список людей, которые могли бы победить Лунга.

     Мне было интересно, что такого в моих силах видела она, чего не видела я. Конечно, мне нравились мои способности, они казались мощными и были довольно гибки в использовании, чего нельзя было сказать про силы других паралюдей, но посчитать, будто я смогу противостоять Лунгу? Он смог на одной голой физической силе разорвать клетку, сделанную из карбида вольфрама, после того, как почти расплавил её своим пламенем. Я же была ограничена материалами, которые существовали в природе, когда как многие паралюди с этим вообще не заморачивались. Даже мои идеи про работу с воздухом не должны были на нём работать — по сути, он был бесконечно регенерирующим огнеупорным демоном с нечеловеческой физической силой.

     Я решительно выбросила из головы свой новый символ разложения. В конце концов, Лунг был обычным злодеем, а не монстром, независимо от того, как он выглядел, когда его силы начинали раскачивать его тело.

     «В любом случае, что бы в итоге не произошло, это точно привлечёт внимание извне. В Броктон-Бей расположена штаб-квартира Протектората, а Лунг достаточно знаменит, чтобы попасть в национальные новости, может, даже международные. Если он станет ещё одним Нилбогом, это вызовет волнение в обществе».

     Я попыталась вспомнить это имя — Нилбог. Кажется, это был какой-то злодей, кто-то настолько мощный, что даже Лунг по сравнению с ним мерк.

     Через несколько секунд у меня в голове словно что-то щёлкнуло. В окрестностях Нью-Йорка, на берегу озера Онтарио, целый город был закрыт на карантин из-за жуткого злодея, Контакта, который мог создавать новые формы жизни, выглядящие как настоящий каннибальский кошмар. После нападения Левиафана на Японию это было одной из самых успешных злодейских катастроф, про которые я знала — никто даже не пытался отбить город обратно у монстра, объявив это место потерянным для человечества.

     Блядь, если Сплетница считает, что Лунг хочет провернуть что-то похожее в Броктон-Бей….

     Я стиснула зубы.

     «Пришли подробности о встрече», быстро набрала я сообщение.

     Даже без значка, обозначающего, что собеседник печатает текст, мне пришло сообщение с датой и временем.

     «Бар Саммерс Рок на Причале. Завтра в семь вечера. Ты можешь присоединиться к нашей группе».

     Я скопировала название бара и вбила его в карту. Старый бар/ресторан в не особо приличной, но и не совсем уж отстойной части города. Далеко от любых автобусных маршрутов, насколько я могла судить. Идти пешком было далеко, и раз я собиралась посетить злодейский сбор, то мне бы хотелось иметь возможность уйти оттуда как можно быстрее, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля и злодеи решат напасть на героев поблизости. Но я не хотела появляться на встрече в составе группы Неформалов, тем самым бросив на себя тень злодейства.

     Если бы у меня был собственный транспорт, машина, мотоцикл или что-то в этом роде, я могла бы чувствовать себя более уверенно, появившись на месте в одиночку. Если Сплетница и Мрак поручатся за меня, то всё должно будет пройти нормально. Однако я была недостаточно взрослой, чтобы получить права, а даже если бы и была, мысль о том, чтобы ехать на встречу на личном  мотоцикле была слишком банальной, настолько, что я готова была рассмеяться над такой тупостью.

     Как я должна туда попасть? — задавалась я вопросом. Как мне попасть на встречу без помощи героев и при этом иметь возможность уйти, когда я захочу? И при этом сделать так, чтобы меня не связали со злодеями?

     «Я напишу тебе», напечатала я ответ. У меня вдруг появилась идея.