Алхимик. Горение 12.1

Я стукнулась своей стеклянной бутылкой чая с банкой Доктора Пеппера Криса, а затем с пластиковой бутылкой Висты чего-то, что называлось «Взрыв маракуйи».

Остальные Стражи, сидевшие за столиком, делали то же самое. Сталевар сидел во главе стола, по другую сторону от меня и Криса. На руке у него была кухонная рукавица, а в самой руке он держал пластиковый стаканчик с водой.

Рядом с ним сидел совсем недавно очнувшийся Рыцарь, который был единственным, на ком не было костюма, только дешёвая тканевая маска, подобная той, что была на нём, пока он лежал в больнице.

— С возвращением! — сказала Виста, успев опередить остальных из нас, и Рыцарь широко улыбнулся. Он выглядел немного более худым, чем я запомнила его по больнице, и немного более бледным, и несмотря на лёгкую дрожь в руках, он всё равно чокнулся чашкой ароматизированной воды со Сталеваром и Стояком, а затем потянулся через стол к Крису, мне, Висте и Страшиле.

Я уловила вспышку замешательства в его глазах и то, как он огляделся в поисках Призрачного Сталкера или, может, мне это просто почудилось, но при виде этого в моём животе словно взорвалась буря эмоций. Предчувствие того, что остальные знали о том, что из-за меня её прогнали отсюда, смешивалось с радостью, а затем с тошнотворным переживанием о том, как я буду себя чувствовать, если мой выбор позволит ей причинить боль кому-нибудь ещё.

Я почти ожидала, что Рыцарь посмотрит на меня и поймёт, что я чувствую, но он этого не сделал.

— Я рад, что вернулся, — сказал он, и мы одновременно подняли свои напитки.

Восемь дней в коме, подумала я. Готова поспорить, что ты действительно рад вернуться.

~ ~ ~

Я не могла удержаться от улыбки, и хотя знала, что по меньшей мере 40% от моей радости принадлежали Славе, я не прилагала никаких усилий, чтобы подавить её. Они с Барьером опоздали на празднование выздоровления Рыцаря, устроенное Стражами, и либо её аура, либо общий энтузиазм подняли праздничную атмосферу на ступеньку выше.

Обычно я бы чувствовала себя некомфортно после целого часа, проведённого в такой атмосфере, но я старалась позволить себе расслабиться и слушать музыку, наслаждаться беседой и просто быть частью праздника.

— У нас скоро будет ещё одна такая вечеринка в честь тебя, — сказал Сталевар с расстояния в два шага.

Я посмотрела на него, и на нём была та же самая куртка, похожая на боксёрскую, которую он носил, когда мы шли сражаться с Падшими. Его голова покачивалась в такт музыке.

— Хм? — протянула я, в то же время размышляя о том, получится ли у меня нанести поверх брони какое-нибудь покрытие, чтобы ему не пришлось беспокоиться о том, что он случайно нас склеит.

— В Бостоне, — сказал он, и сказал это с самым ярким акцентом из тех, которые я когда-либо слышала. — Новый Страж получал свою приветственную вечеринку. Броктон-Бей… думаю, ты сама понимаешь, что тут должно быть то же самое.

— Всё в порядке, — сказала я. — Нам не нужна ещё одна вечеринка.

Он довольно энергично замотал головой.

— Я был Стражем столько, сколько себя помню, — сказал он, и в том, как он это произнёс, чувствовалась некая странность. — Я уже опоздал со своей вечеринкой, но ты должна получить свою. Я настаиваю.

— Я ценю это, — сказала я. — Но я просто не… не большой любитель вечеринок.

— Ерунда, — сказал Сталевар, и маленькая трещинка раздражения проклюнулась на моём ощущении счастья. — Я уверен, что смог бы…

Он оборвал себя на полуслове, и я заметила, как он смотрит мне куда-то за плечо. Я оглянулась и с удивлением поняла, что в дверях общей гостиной стояли Мисс Ополчение и директор Кальверт. Они не выглядели сердитыми, так что это вселяло уверенность в то, что наше празднование никому не доставило проблем.

— Здравствуйте все, — сказал директор Кальверт. — Приношу извинения за то, что прерываю ваш праздник, но у меня есть для вас кое-какие новости, которые лучше всего сообщать лично. Если бы вы могли сделать музыку потише, я бы не отнял у вас больше, чем пару минут времени.

Стояк начал что-то делать на компьютере, и громкость музыки возросла настолько, что слушать её стало почти больно.

— Извиняюсь! — его голос едва пробился через какофонию звуков, но через пару секунд звук стал гораздо тише, и теперь музыка была едва слышна.

Директор слегка улыбнулся, и я была почти уверена, что он подумал, что это было сделано специально.

Я подумала о том же самом.

— Спасибо, — сказал он, и большими шагами прошёл дальше в гостиную. Я заметила, что несмотря на то, что он был одет в хороший костюм — судя по материалу, он должен был быть дорогим — а не в форму СКП, у него всё ещё был спрятан пистолет подмышкой, под пиджаком.

Он остановился в нескольких футах от меня, и мне пришлось неловко закинуть голову вверх, чтобы видеть его лицо.

— Я уверен, что некоторые из вас уже слышали слухи об этом, но по состоянию на сегодняшний полдень эти слухи были подтверждены — Оружейник нас покинул.

Я моргнула.

— Он начнёт работу в качестве нового главы Западного отделения Протектората, — продолжил директор Кальверт. — Эта новость будет обнародована сегодня вечером, до тех пор прошу вас придержать эту информацию.

Я перевела взгляд на Криса, который выглядел по крайней мере таким же ошеломлённым, какой себя чувствовала я, и, как мне казалось, немного обиженным.

— Тем вренемем исполнять обязанности главы местного Протектората Броктон-Бей буду я, — сказала Мисс Ополчение. — Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, если у вас возникнут какое-либо вопросы.

Она обвела взглядом всех, и хотя она не стала задерживать на мне своё внимание, у меня всё равно было ощущение, что больше она говорила это для меня, че для остальных.

— Кроме того, по предложению Сталевара мы рассматриваем возможности совместных тренировок с другими командами Стражей и предоставления большего количества возможностей для вашего роста, — сказал директор Кальверт. — Исторически сложилось, что Протекторат ВСВ не очень хорошо сотрудничал с ближайшими к нам командами Протектората, и я хотел бы исправить эту ситуацию. Тренировки в других городах будут отложены до момента, пока Броктон-Бей не придёт в себя, но начиная с завтрашнего дня я организовал чтение нового курса лекций о паралюдях, который будет проводиться в течение следующих двух недель и который будет доступен для прослушивания всем членам Протектората и СКП. Я настоятельно рекомендую вам всем его прослушать, и если вы успеете посетить все занятия, он засчитан вам как полноценный курс в колледже.

Сталевар выглядел довольным.

— Спасибо за ваши идеи, — сказал директор Кальверт, глядя на Сталевара. — Моя электронная почта всегда для вас открыта. Для всех вас.

Он замолчал на какое-то время, прежде чем, казалось, понял, что ни у кого из нас нет идей и предложений для него, и что мы хотели бы продолжить вечеринку, так что попрощался и покинул гостиную вместе с Мисс Ополчение.

Когда они уходили, Стояк снова включил музыку погромче, словно прогоняя их прочь поскорее.

— Это какое-то безумие, как Оружейник может вот так просто уйти? — громко сказал Кид Вин, перекрывая голосом музыку.

Я могла припомнить обрывки разговоров об этом, которые слышала за последний месяц, и не слишком сильно удивлялась его переводу — это звучало больше как продвижение по службе, само по себе Западное отделение Протектората звучало более престижно, чем отделение Восток-Северо-Восток.

— Он с кем-нибудь прощался? — спросила я вместо этого вслух.

— Не со мной точно, — пожал плечами Крис.

Я мягко коснулась его руки, и он улыбнулся.

— Ага, я не должен принимать это слишком близко к сердцу, — сказал он. — А Западный Протекторат? Они будут… будут в восторге.

— А где находится этот Западный Протекторат? — спросила я. Думаю, речь идёт о Калифорнии, но где именно в Калифорнии…

— Это в Сан-Франциско, — сказал Кид Вин, а затем слегка покачал рукой в воздухе. — Типа того. Но там довольно технологичная область. Думаю, в той части собралось больше технарей, чем где-либо ещё.

Я кивнула. Это звучало как место, где Оружейник мог бы работать с удовольствием.

— Она наверное хорошо туда впишется, — сказала я вслух, и он кивнул.

— Ага, наверное. Но кстати говоря, — сказал Кид Вин, а затем быстро огляделся по сторонам и понизил тон голоса. — Я посмотрел своё расписание и твоё, работы по расчистке, и…

Я почувствовала, как участилось моё сердцебиение, и невольно облизнула губы, когда он произнёс следующие слова:

— Ты занята в это воскресенье?

~ ~ ~

Я знала, что это было совершенно иррационально, но я нервничала сильнее, чем перед любой из моих парачеловеческих драк — и перед теми, к которым я готовилась, и даже перед теми, которые застали меня врасплох. Даже Левиафан заставил меня понервничать гораздо меньше — в конце концов худшее, что он мог сделать со мной, это убить меня.

В десятый раз за последние десять минут я провела рукой по волосам. Они сияли, как причёски из рекламы шампуней — я закупилась пробниками самых дорогих шампуней, кондиционеров и прочих уходовых средств в самых дорогих магазинах, которые смогла найти, в основном из отремонтированного торгового центра, и приложила усилия, чтобы использовать их должным образом.

Я должна была признать, что эти средства и вправду творили чудеса. Было бы сложно использовать их постоянно, хотя мои волосы и сушились из-за полётов на ховерборде, но сегодня мне было приятно смотреть на себя в зеркало.

Крис предложил заехать за мной — я не была уверена, есть ли у него водительские права, разрешение на использование автомобиля, или нас подвезёт кто-то из его родителей, но я предложила альтернативу.

Я не ищу способ не рассказывать ему о себе больше, убеждала я себя. Это просто здравый смысл, подъехать на место встречи на своём транспорте.

Папа согласился подвезти меня до кинотеатра — очевидно, что мы планировали сначала посмотреть кино, а затем сходить поесть, что звучало довольно здорово.

Это давало мне возможность действительно что-нибудь съесть, если чёртовы бабочки в животе смогут успокоиться после двух часов сидения в темноте.

Невольно в голове рождались и другие, более неловкие мысли, но я настойчиво прогоняла их прочь. Не было необходимости заставлять себя нервничать ещё сильнее, чем я уже нервничала.

На моём столе лежал страшненький набор косметики, сумочка, которую я купила в торговом центре ради этого случая, и коробка с несколькими маленькими украшениями, которые я не надевала годами.

Носить их в Уинслоу всё равно что напрашиваться на то, чтобы их украли.

Я не думала, что что-то подобное повторится после всего, что произошло с Трио — София уйдёт из моей жизни, надеюсь, навсегда. С Эммой всё было немного сложнее, и я была готова к тому, что она вернётся в режим стервы, если мы увидимся завтра в Уинслоу, но я надеялась, что этого всё-таки не произойдёт. Мэдисон… я даже не знала, жива она или мертва, но без Софии в их компании я была почти уверена, что смогу с ней справиться.

Я потрогала маленький серебристый браслет — теперь я могла сказать, что он алюминиевый, но тогда было приятно притворяться, что это не так — который Эмма подарила мне на последний день рождения, который мы провели вместе.

Я совсем забыла, что он у меня был, в потрёпанной коробке вместе с другими дешёвыми браслетами и ещё более дешёвыми серьгами-клипсами. Если бы я вспомнила о нём раньше, особенно в январе, я, вероятно, выбросила бы его в приступе гнева ещё в январе.

Эмма не должна быть частью моего сегодняшнего дня, подумала я. Но… это не значит, что я должна его выбрасывать.

Я положила браслет обратно в коробку и закрыла крышку. Ничто из моих украшений не выглядело хорошо, и хотя я могла бы превратить это в золото и бриллианты стоимостью в тысячи долларов, я не знала, как на самом деле сделать так, чтобы они достаточно хорошо выглядели. Золото могло выглядеть безвкусно, а огромные драгоценные камни выглядели показушно и вызывающе. Часть времени, проведённого в торговом центре, я потратила на причёску, выбор сумочки и туфель. Может быть, в следующий раз мне стоит взглянуть и на украшения.

Она не слишком маленькая? — подумала я, проводя пальцем по серо-коричневой искусственной коже сумочки. — Я не хочу брать рюкзак, но чёрт возьми.

Внутри сумочки лежали оба моих сотовых телефона, а также несколько маркеров, тщательно нарисованный символ создания брони и пара символов на случай чрезвычайной ситуации. Мой бумажник тоже оказался в сумочке, как только я поняла, что в моих хороших джинсах нет карманов, как на школьных.

Я посмотрела на себя в зеркало и заставила оценить себя честно, а не просто отводить взгляд от отражения и в лучшем случае обозвать себя скучной. Моя куртка была мне немного длинновата до того, как я вытянулась, и теперь была наоборот немного короткой, едва доходя до талии. Край рубашки едва касался линии джинс, и если бы я подняла руки вверх, мой живот выглянул бы наружу. Джинсы были чистыми, облегающими и удобными.

Макияж, который я нанесла, помог мне выглядеть менее бледной, и получился довольно неплохим. Выглядело не идеально, но лучше, чем я ожидала. Помада была немного размазана, но я выбрала оттенок, который не слишком ярко выделялся на губах — больше персиковый, чем вишнёвый.

Я заправила за ухо волосы. На ощупь они были мягкими и гладкими.

Думаю, я готова, решила я, превращая зеркало обратно в расходный материал. Отсутствие монокостюма рискованно, но с ним я не смогла бы надеть сегодняшний наряд. Броктон-Бей может побыть безопасным местом хотя бы один чёртов день.

~ ~ ~

Фильм закончился, и Крис встал с кресла, протягивая мне руку с явно встревоженным выражением лица, и я ощутила, как бабочки в животе снова пробудились, как я в эту субботу в шесть утра. В основном они утихомирились примерно после получаса просмотра весёлой анимационной комедии, которую Крис выбрал на сегодняшний просмотр, и даже когда он приобнял меня за плечи, а я прислонилась к нему, они лишь вяло встрепыхнулись и снова утихли.

На нём была тёмно-серая рубашка с длинными рукавами на пуговицах, вероятно, кем-то подаренная, поскольку ему явно было в ней неудобно. Его джинсы тоже были тёмными, и такой его наряд заставил меня задуматься, сам ли Кид Вин выбирал себе наряд на сегодня, сочетался ли он с его повседневным выбором одежды, или тут было что-то другое.

Я улыбнулась и взялась за его протянутую руку, и он помог мне встать на ноги. Я немного пошатнулась — тёмные туфли-лодочки, которые были на мне сегодня, были далеко за пределами моей зоны комфорта — но мне удалось не опозориться.

— Тебе понравилось? — спросил он, не сжимая мою руку, но и не отпуская её.

— Очень понравилось, — сказала я. — Отличный выбор.

Я медленно убрала руку из его ладони и тут же начала задаваться вопросами о том, не было ли моё поведение слишком сдержанным или холодным.

— Потрясно, — сказал он.

Парень позади него кашлянул, и мы оба поняли, что мешаем нескольким людям выйти, поэтому с раскрасневшимися лицами и торопливой походкой — а затем и отчаянной и неловкой попыткой вернуться за моей забытой сумочкой — мы вышли из кинозала и оказались в фойе кинотеатра. Примерно треть кинотеатра всё ещё была обнесена жёлтой заградительной лентой, но бетонные стены, казалось, устояли под натиском волн Левиафана.

Я взглянула на плакат с рекламой очередного переосмысления классической истории с участием кейпов — в данном случае речь шла об истории Красной Шапочки — и закатила глаза. В маминой учебной программе не было ни Братьев Гримм, ни Ганса Христиана Андерсона, но она читала мне некоторые из их сказок, а я прочитала ещё несколько других ещё до того, как стала подростком.

— Ты хотела бы посмотреть что-нибудь ещё? — спросил Крис.

— Не знаю, — сказала я. — Я вроде как давно не была в кино.

Весенние каникулы в восьмом классе, вспомнила я. Эйдолон, Человек Завтрашнего Дня. Такой отстой.

Мы болтали, пока шли три квартала до ресторанчика, и всю дорогу у меня ныли ноги. Казалось, то время, которое я провела на ногах в костюме, должно было закалить меня, но модная обувь была далеко за пределами моей зоны комфорта.

Он заказал нам столик, и я словно увидела в голове, как около пункта «подготовка» ставится мысленная галочка.

Я рассмеялась, когда Крис процитировал фильм, пока нас вели к столику, и позволила себе насладиться ощущением счастья от того, что я могла просто поговорить с кем-то, кто мне нравился.

Неловких пауз почти не возникало, и несмотря на то, что мы оба избегали любых тем разговоров, связанных с кейпами, мы всё ещё находили другие темы. Он рассказал, что Аркадия тоже начинает работу с завтрашнего дня, и мы оба посетовали на то, что придётся снова вернуться к выполнению домашних заданий после двух недель их отсутствия.

Прошло всего две недели после нападения Губителя, а мы уже возвращаемся в школу, подумала я, слушая рассказ Криса о том, как он посещал место под названием Край Света, когда был моложе. Большей части ущерба помогли избежать мои волнорезы. Не думаю, что я смогу сделать что-нибудь против Симург, но Бегемот немного похож на Левиафана. Я могла бы устранять радиацию или защищать госпитали от его ударов. И конечно, я могла бы бороться и против Левиафана, если меня доставят на место вовремя и я смогу создать больше волноломов, более совершенные версии волноломов.

Я поняла, что Крис замолчал, и извинилась за то, что отвлеклась.

Мысли о героической деятельности оставь на потом. А сейчас — думай о свидании, сказала я себе.

И в основном это даже сработало. К тому времени, когда мы шли к парковке, с рожками мороженного в руках — я позволила ему заплатить за нас, не думая возражать — я знала, что хотела бы сходить на ещё одно, и надеялась, что ему тоже этого хочется.

И несмотря на то, что я видела папину машину и его фигуру внутри, на водительском сиденье, я поцеловала Криса в губы.

На вкус они были как шоколад с мятой.

— Давай сделаем это снова, — прошептала я, отстраняясь. — Скоро.

— Определённо да, — ответил он.

~ ~ ~

Уинслоу был не в лучшем состоянии, но по сравнению с некоторыми районами на южной стороне, в которых я работала, здесь был просто небольшой беспорядок. Некоторые из самых старых корпусов были разрушены, но достаточно много людей успело либо эвакуироваться, либо покинуть город навсегда, либо погибнуть, так что проблемы с нехваткой классных комнат не возникало.

Однако то, что мы на две недели отстали от общегосударственной программы образования, ощущалось. Все учителя — плюс их заместители и волонтёры, которые помогали школе начать работать как обычно —загружали нас на уроках.

Разбираться в пропущенных темах по информатике — без самих компьютеров, потому что они были сломаны — и истории было достаточно легко, искусство не должно было вызвать проблем, зато алгебра была достаточно сложна и до появления Левиафана.

Конечно, частью этой сложности была Эмма.

Конечно же я видела Мэдисон в классе мистера Глэдли, но она ничего мне не делала. Честно говоря, она выглядела такой контуженной и растерянной, что я была почти уверена, что мне не придётся о ней беспокоиться в ближайшем будущем.

Однако я не видела Эмму почти две недели с тех пор, как она ушла из моей спальни после извинений. Насколько мне было известно, она не раскрыла мою личность в интернете — я отслеживала этот вопрос довольно тщательно. Это не означало, что она не могла рассказать об этом своим родителям или кому-то ещё, но означало, что пока что она не стала раскрывать правду всем подряд на свете.

Когда я добралась до нового кабинета мистера Квинлана, Эмма уже была там, но мне потребовалось два внимательных оглядывания класса, во время которых мой взгляд скользил мимо неё, прежде чем я смогла её заметить.

Она выглядела ужасно.

Её волосы были грубо обрезаны чуть выше ушей — я была почти уверена, что она сделала это сама, либо ножницами, либо острым ножом. Была ли на ней какая-нибудь косметика, я не могла сказать, и это не говорило ни о чём хорошем. У неё были тёмные круги под глазами, её губы потрескались, и даже я со своими отсутствующими познаниями в моде могла сказать, что одежда на ней ей совсем не подходила.

Я много раз слышала о том, что месть оставляет после себя пустоту и холод, но я определённо испытывала какую-то тёплую, подлую радость от того, что видела, как Эмме хотя бы чуточку было больно, также, как было больно мне, когда надо мной издевались.

Она взглянула на меня и мгновенно отвела взгляд, и по её телу пробежала дрожь.

Несмотря на мои предыдущие мысли, внезапно я ощутила лёгкую тошноту и дискомфорт.

Мы не можем вернуться к тому, что было, подумала я. Ты слишком много всего натворила. Но Софии больше нет, ты извинилась, а Мэдисон слишком напугана, чтобы что-либо предпринимать против меня. Всё кончено. Я победила, но мне не нужно упиваться местью или насмехаться над тобой, как это могла делать ты. Мы только что закончили с тобой.

Это была моя попытка подавить тошнотворный огонёк сомнения, пляшущий где-то в глубине моего сознания — тот самый, который горел во мне с тех пор, как Эмма рассказала о том, почему она вообще меня предала.

Каждая частичка во мне говорила, что я бы не поступила с ней также, если бы мы вдруг поменялись местами. Что никто не смог бы соблазнить меня ничем таким, что могло бы заставить меня предать Эмму.

Два года назад я была на сто процентов, недвусмысленно и абсолютно уверена, что Эмма была такой же.

Ты не можешь быть уверенной в этом на все сто процентов, думала я, проходя между рядами. Но ты можешь быть выше этого.

Я села через две парты от неё, в том же ряду.

Она снова взглянула на меня после того, как я села на место, и отвела взгляд, как только поняла, что я всё ещё смотрю а неё.

Её взгляд был пустым. Ни холодным, ни мёртвым, просто пустым.

Я не знала, что она увидела в моих глазах. Гнев? Ликование? Сострадание?

Я испытывала всё это прямо сейчас и одновременно.

Мистер Квинлан призвал нас обратить на него внимание.

~ ~ ~

Взгляд вбок от моего ховерборда показал мне, что я была на месте, и я спустилась к заливу.

Согласно сообщению Нимба, переданного через Мисс Ополчение, последователи Загана из обычных членов культа дрались между собой. Либо их лидер был мёртв, либо разорвал с ними все контакты. Малфас был заключён в тюрьму — я так и не поняла, отправили ли его в Птичью Клетку или нашли какой-то другой способ запереть того, кто называл себя «ходячей пустошью».

Без этих двоих, способных помешать, Мисс Ополчение и директор Кальверт поручили мне убрать снежинки из вод залива. С ними были связаны экологические проблемы, туристические вопросы и прочее дерьмо, которое они милостиво не стали обрушивать на мою голову, но от снежинок требовалось избавиться, и я была лучшим вариантом для того, чтобы это сделать.

До сих пор это означало, что каждый день после той приветственной вечеринки для Рыцаря я летела навстречу тёплым ветрам Атлантики и снова превращала несколько десятков тонн потрескавшегося, побитого и скособочившегося аллюминия в воду. При попытках сделать за раз как можно больше работы у меня начинала кружиться голова, а ещё я пыталась убедиться в том, что не вызову ничего, кроме парочки сильных волн, и пыталась убедиться в том, что смогу преобразовать всю ту металлическую часть, которая была скрыта под водой.

Демонтировать снежинки было сложнее, чем их создавать.

Единственным днём, который я пропустила, было воскресенье, из-за моего свидания с Крисом, поэтому чтобы догнать график работ, сегодня вечером мне предстояло приложить немного больше усилий.

Вторая снежинка исчезла примерно на сорок процентов, когда я ощутила, как меня окутывает неловкость, и тогда я подняла взгляд.

Как я и ожидала, рядом оказалась Слава, и её плащ развевался под порывами океанического ветра.

— Привет, Вики, — поздоровалась я.

— Привет, — сказала она.

Она и близко не была такой активной в переписке со мной после Левиафана, так что я больше не была настолько информирована о том, что происходит в её жизни, как раньше, но я могла сделать несколько обоснованных предположений. Насколько я знала, её мама всё ещё была в коме в городской больнице, а всю прошлую неделю она, вероятно, навёрстывала упущенное время с Рыцарем.

Я прекратила поддерживать работу сигила, позволяя оставшемуся алюминию подождать меня день или два. Последнюю треть всегда нужно было изменять сразу, иначе всё то, что стояло под водой, останется для меня недосягаемым, но такая большая разовая работа меня порядком выматывала.

— Как дела в школе? — спросила я, не зная, что сказать ещё. Я не привыкла быть той, кто поддерживает беседу в разговоре с Вики — скорее, я была той, кто отвечал на слишком многие из вопросов кивками головы или короткими ответами на два слова.

— Не ходила, — сказала она.

Оу, эм, подумала я. То, что она прогуляла школу, было её личным делом, но если она просто так прогуляла первый день занятий без очевидной причины — всё это наводило на мысль, что тут было замешано что-то другое.

Что случилось? — хотела я спросить, но знала, что ничем хорошим это не кончится. Вместо этого я просто сказала «ладно».

Я подлетела к ней, и она не отодвигалась до тех пор, пока мы не зависли в воздухе рядом, плечом к плечу.

— Рыцарь рассказал мне кое-что после вечеринки, — тихо сказала она. — Я… не знала, с кем могу поговорить об этом.

Я наблюдала за ней краем глаза, сохраняя молчание.

Некоторое время Вики ничего не говорила — достаточно долго, чтобы я решила, будто она вообще не хочет об этом говорить, или что я умудрилась всё прослушать — но по прошествии по меньшей мере пяти минут — настоящей вечности для такой болтушки, как Вики — она набралась смелости.

— Он сказал мне, что Эми ревновала, — тихо сказала она.

Блядь, подумала я. Любовные треугольники это определённо не то, в чём я хоть немного разбираюсь.

Однако я понимала, почему её волновал этот вопрос. Судя по тому, что я видела, Панацея практически не уделяла себе времени. Честно говоря, меня удивлял уже сам тот факт, что она ходила в школу — я задавалась вопросом, было ли это из-за закона, обязательного к исполнению, или в этом вопросе постарались её родители.

Её родители либо мертвы, либо находятся в коме, вспомнила я.

Её общественная жизнь выглядела такой же унылой, какой была моя до того момента, как я стала героем. Рыцарь был наверное единственным парнем, с которым она виделась хоть сколько-нибудь регулярно, и судя по тому, что я видела, он был чертовски привлекательным молодым человеком. Хорошо выглядевший, понимающий, умный, милый, с суперсилами и предположительно богатый, судя по фото на его ПЛО аккаунте и личной машине, которую я как-то видела.

И при всём при этом он встречался с её сестрой.

— Я понимаю, — сказала я.

Она посмотрела на меня, явно не веря собственным ушам, и волна отвращения, захлестнувшая меня, должно быть, была последствием срабатывания её эмоциональной части силы.

— Нет. Ты не понимаешь, — сказала она и начала медленно подниматься в воздух. — Мне не следовало говорить об этом ни с кем.

Даже не попрощавшись, она улетела прочь быстрее, чем мог летать мой ховерборд.

Чувство отвращения пропало также быстро, как таял вкус от дешёвой жвачки.