Исход. Глава 6.3.

     Александр вошёл в столовую, видя, что взгляды всех были прикованы к телевизору. Он не знал всех сотрудников по именам, но большинство знал в лицо, и мог заметить парочку человек из предыдущей смены, которые в последний раз перекусывали перед сном. По крайней мере, он предполагал, что они делали здесь именно это.

     Он увидел и Ребекку, свою помощницу, которая занималась тем же самым — скрестив руки на груди и задрав голову, прислонившись боком к столу, она смотрела телевизор. Пульт был у неё в руке.

     Никто не обратил на него внимания, насколько все были поглощены новостями. Александр воспользовался этим и незаметно прошёл мимо, надеясь наскоро перекусить кофе с булочкой, прежде чем продолжить работу. Он не умел ладить с людьми, а тот факт, что на бумаге он был выше половины присутствующих по должности, ничуть этому не помогал.

     — Ты можешь в это поверить? — сказал кто-то. Александр скосил взгляд и увидел одного из уборщиков. Говоривший был пожилым мужчиной, лысеющим и слегка полноватым, с почти побелевшей от седины бородой, лишь у корней кое-где виднелись всё ещё рыжие волоски, свидетельствовавшие о том, что в молодости у него был совсем другой цвет волос.

     — В это? — ответила женщина из обслуживающего персонала. — Люди постоянно ведут себя глупо, жаль, что пострадало так много людей.

     — Не в это, — сердито отмахнулся пожилой мужчина. — Что они отказались регулировать использование сил плюс-людьми. Просто позволили им разгуливать на свободе и творить, что они захотят.

     — Они всего лишь не запрещают им пользоваться силами, они не говорили им использовать их направо и налево, Тод.

     Тод поёрзал на месте, повернувшись лицом к своему собеседнику.

     — Мы прекрасно обходились и без людей, которые летали и стреляли молниями из задниц, и нам не нужно, чтобы они делали это сейчас! Нужно просто запретить всё это и вернуться к нормальной жизни.

     — Многие плюс-люди могут сделать много хорошего своими способностями, — вмешался в разговор мужчина помоложе, который сидел справа от Тода. — Только представьте, парень, который может перемещать тонны дерьма силой мысли, мог бы спасать людей из-под рухнувших зданий или что-то в этом роде. Не будет необходимости в профессиональном снаряжении, в ожидании тяжёлой техники, не будет проблем с подъёмной силой.

     — А другой такой может легко это здание разрушить, и это самое важное! Если проблема возникла из-за использования какой-то силы, не надо хвалить другую силу за то, что она исправила проблему. Это всё равно что хвалить ребёнка за уборку после того, как он разнёс всю комнату.

     — Но прямой запрет на…

     — Это именно то, что они должны делать, я бы зарегистрировал их всех, а потом пометил трекерами, чтобы мы всегда знали, где они находятся и что сейчас делают.

     — Если ты такой противник плюс-людей, почему ты здесь работаешь?

     — Платят чертовски хорошо, а ещё я надеюсь, что…

     — Ох, сэр, я не видел, как вы вошли.

     Все разговоры прекратились, и Александр услышал, как стулья заскрипели по полу, когда все повернулись лицом в его сторону.

     Он вздохнул и увидел, что Тод смотрит на него так, как случайный пешеход смотрит на несущийся на него на полной скорости грузовик.

     Подхватив свою кружку кофе, как только кофемашина закончила разливать напиток, Александр сделал шаг вперёд, засунув свободную руку в карман, чтобы не начать нервно перебирать пальцами.

     — Закончите свою мысль, пожалуйста.

     Он сделал глоток кофе, пока Тод оглядывался по сторонам.

     — Ээ… сэр?

     — Тебя не уволят из-за того, что ты высказал своё мнение, Тод. Я бы хотел услышать его, — спокойно сказал Александр. — Так что закончи свою мысль. Ты работаешь здесь, потому что тебе хорошо платят, и ты надеешься на… — он замолчал, жестом предлагая пожилому уборщику продолжить фразу.

     Старику Тоду явно было неуютно, но, к чести этого человека, собравшись с духом, он ответил, смотря доктору прямо в глаза.

     — Я надеюсь, сэр, что ваши исследования помогут найти способ излечения, способ, как обернуть всё вспять. Вернуть к тому, что было, понимаете? Чтобы ничего из этого… летающих людей или детей, которые могут поднять автобус, чтобы быстрее добраться домой, да? Чтобы этого не было.

     Александр кивнул.

     — Однако вы ведь понимаете, что моё исследование не преследует подобную цель? Я хочу понять, почему произошла эта эволюция, и помочь тем, на кого она сильно повлияла, таким как Меркурию.

     — Да, сэр, я знаю, но именно поэтому я говорю, что надеюсь на это, а не то, что это наша цель. Может быть, однажды вы тоже поймёте, что им нужно лечение, а не помощь, — последнее слово пожилой мужчина практически выплюнул.

     Уголки губ Александра опустились, придавая лицу задумчивое выражение. Он оглядел остальных присутствующих в столовой.

     — Кто-нибудь ещё чувствует то же самое, что и мистер Тод? Что наши пациенты нуждаются в лечении?

     Никто не высказался вслух, но было много тех, кто не смог посмотреть доктору в глаза.

      Александр решил не слишком на этом зацикливаться.

     — Я хочу прояснить это всем присутствующим — я не собираюсь лечить их. Это не болезнь. Это следующий шаг в эволюции человека, и моя работа состоит в том, чтобы понять, как это произошло. Как только мы поймём процесс, мы сможем прогнозировать появление плюс-способностей, а худшим случаям, тем, кто не способен самостоятельно контролировать собственные силы, мы сможем помочь обрести над ними контроль. Это и есть наша цель. Любые другие мнения приветствуются, но если вам неудобно говорить, чего вы на самом деле хотите добиться… что ж, тогда наша первоначальная цель не изменится.

     В комнате повисла тишина, и он снова посмотрел на Тода.

     — Спасибо вам за то, что были честны со мной, Тод, — сказал он.

     Он оглянулся и увидел, что Ребекка тоже смотрит на него и Тода со своего места через несколько столиков от них, с нечитаемым выражением лица.

      Александр обвёл взглядом собравшихся здесь мужчин и женщин.

     — Постарайтесь помнить об этом, леди и джентльмены.

     Он отвернулся, сделал ещё один глоток кофе, протянул свободную руку, чтобы взять холодную, твёрдую, словно камень, булочку, и покинул комнату.

(X)

     Пентхаус был огромным, размером почти с целый дом. Лестница вела в главную спальню, расположенную на бельэтаже, откуда открывался вид на гостиную, широкий балкон и бассейн на крыше.

     Возможно показушно, без сомнения расточительно, но человек его положения был обязан соблюдать правила приличия во всех аспектах своей жизни.

     Как бы то ни было, Аканде откинулся на спинку мягкого, кожаного кресла, пробежавшись пальцами по сенсорному экрану своего компьютера, читая последние местные и домашние новости. Он кинул взгляд на часы, мысленно просчитывая разницу во времени между этим местом и его домом.

     Всё ещё немного рановато, нужно было подождать хотя бы час. Аадхире нужен был отдых.

     Его пальцы снова пробежались по сенсорному экрану, и открылась вкладка со статьёй о его «последнем» бизнес-интересе здесь, в Штатах.

     Большая Шестёрка Героев.

     На самом деле статья, которую он открыл, была явно рекламной. Своего рода тот бульварный мусор, за который, вероятно, заплатили руководители отдела по связям с общественностью, где задавались такие глупые вопросы, как, например, любит ли Госпожа Химия в свободное время заниматься выпечкой, или какие хобби были у Трейсер и Плазматека.

     Бульварщина.

     Однако картинки были явно новыми — на одной был изображён «Герой» в костюме, либо координирующий действия полевых агентов, либо раздающий приказы, на другой — Плазматек, использующий свои щиты, чтобы остановить мчавшийся по дороге автомобиль, инцидент, который, как знал Аканде, произошёл всего три дня назад.

     Эти фото тоже были хороши — освещение было подобрано грамотно, как и ракурсы, и фото были сделаны с достаточно близкого расстояния, чтобы передать некоторую степень детализации костюмов, но при этом с достаточно далёкого расстояния, чтобы не казаться постановочными.

     На данный момент у этого «Интервенционного Агентства Плюс-Людей» не было широкой финансовой поддержки, но насколько Аканде мог судить, те сторонники, которые у них были, вкладывали в организацию довольно большие суммы, чтобы убедиться, что те преуспевают, особенно в связях с общественностью.

     Он мог только предполагать, насколько усугубят ситуацию проблемы в Европе.

     Аканде потянулся за своим бокалом бренди, проведя пальцами по кромке стакана, прежде чем замереть на месте.

     На его большом пальце сидела муха.

     С привычной невозмутимостью он поднял руку на уровень глаз, и муха по-прежнему оставалась на месте.

     Он уставился насекомому прямо в глаза, прежде чем слабо улыбнулся.

     Раздался внезапный, шокирующе-резкий звонок телефона, заставивший Аканде подпрыгнуть на месте. Повернувшись, он увидел маленький мобильный телефон, свисающий с потолка на чём-то вроде паутинного шёлка.

     Аканде приподнял бровь, наблюдая за тем, как телефон звонит и звонит, затем перевёл взгляд на муху, всё ещё сидящую у него на пальце, прежде чем одним глотком осушил стакан с бренди и встал с кресла.

     Схватив одноразовый телефон и освободив его от паутины, он открыл его и прижал к уху.

     — Мисс Эберт, если вы так хотели поговорить со мной, я мог бы предупредить свою охрану и пригласить вас войти.

     — Я прекрасно могу войти и сама, — её голос звучал низким шипением на другом конце линии. Аканде мог слышать отчётливые звуки проезжей части. Была ли она сама в машине? Или поблизости были машины? Или она была в машине на оживлённой улице?

     Он выглянул из окна пентхауса на людные улицы внизу. Звукоизоляция апартаментов избавила его от необходимости слышать непрекращающуюся суматоху уличного движения рабочего дня.

     — Что ж, мисс Эберт, что я могу для вас сделать? — спросил он, шагая по пентхаусу и оглядываясь в поисках того, чего здесь не должно было быть.

     — Мои правила были простыми, Охотник за головами.

     — И я их не нарушал, — беспечно ответил он.

     — Я предлагаю прояснить вашу точку зрения более подробно.

     Он улыбнулся.

     — Знаете, мисс… — задумчиво протянул он. — Есть только одна женщина, которая может потребовать от меня подробных объяснений чего-то, что ей не нравится.

     — Я предлагаю сделать себя одним из исключений.

     — Теперь вы угрожаете? — он не мог удержаться от того, чтобы немного не подшутить.

     — Это не было угрозой. Всего лишь предложение. С другой стороны…

     Он ощутил что-то на затылке, лёгкое копошение, когда насекомоподобные лапки начали топтаться по его обнажённой коже.

     Аканде застыл…

     — …ты можешь стать угрозой.

     Он снова задвигался.

     — Он должен будет накачать тебя таким количеством яда, которое может убить десяток человек, прежде, чем ты успеешь дотянуться до шеи. И ты никогда не узнаешь, что он или его маленькие друзья уже сидят на твоём теле, до тех пор, пока этого не захочу я.

     Аканде заставил себя успокоиться, сделав глубокий, медленный вдох.

     — Вы никогда не перестаёте производить впечатление, мисс Эберт, — признал он.

     — Итак, давайте попробуем снова, и на этот раз я не спрашиваю у вас, я вам приказываю. Объяснитесь. У вас есть тридцать секунд.

     Тридцать секунд — возможно, таков был предел её самоконтроля? Или она просто решила надавить на него, показав свою силу?

     В любом случае, это не имело никакого значения, потому что ему придётся играть в эту игру. С этой мыслью он зашагал дальше, идя к дверям балкона — на открытом воздухе было гораздо больше возможностей напасть на него, но с другой стороны, внезапная смена местоположения могла сбить её с толку — она явно полностью контролировала внутреннюю часть апартаментов.

     Воспользовавшись моментом, чтобы вернуть себе самообладание, Аканде заговорил снова, лениво растягивая слова.

     — Честно говоря, несмотря на ваши подозрения, я прибыл сюда не ради вас и даже не ради мастера Хамады. Я прибыл сюда из-за самой организации, мисс Эберт.

     — Ваш контроль над агентством — угроза, которой я не могу позволить нависнуть над их головами, мистер Дубейни.

     — Вы переоцениваете степень моего теоретического влияния на вашу организацию, — ответил он, толкая двери и чувствуя, как свежий ночной воздух обдувает лицо и треплет одежду. Он сделал глубокий вдох. — За этим проектом наблюдает множество заинтересованных лиц, многие из которых гораздо больше замешаны в политике или логистике, чем я, и вкладывают в это состояния, которые не сравнятся с моим собственным. Да, они тоже не будут вмешиваться в ваши рабочие процессы, но они всё же будут вкладывать в вас средства. Даже если бы эту организацию захотели бы продать тому, кто предложит самую высокую цену, боюсь, я бы не смог посоперничать за владение ею с другими спонсорами.

     — Пытаться лгать мне — неразумно.

     — Что заставляет вас думать, будто я лгу? — с искренним любопытством спросил он у неё. Это сработала её проницательность? Или, может, этот аспект был как-то связан с её насекомыми? Могла ли она распознавать ложь через них?

     Нет, этого не могло быть. Просто потому, что она была неправа — он не лгал.

     Немного утешив себя мыслью, что даже такие, как она, ошибаются, он почувствовал, как к нему возвращается воодушевление, и облокотился о перила балкона со своей типичной ухмылкой на губах.

     — Возможно, я самый интересный богатый человек в мире, мисс Эберт, но это не значит, что я самый богатый человек в мире.

     — Такие люди, как ты, не приходят без плана. Цели. Которые включают в себя получение новой силы или контроля. Я не горю желанием давать вам ни того, ни другого.

     Жук на затылке снова начал шевелиться, и его лапки защекотали шею Аканде.

     — Как я уже сказал, я здесь не ради вас, и я не могу контролировать агентство, по крайней мере, сейчас. В конце концов, я приехал сюда из-за своей официальной работы, мисс Эберт, — улыбнулся он. — Не из-за работы Охотника за головами.

     Её молчание говорило о многом.

     Его улыбка стала ещё шире.

     — Ведь последний плюс-человек, которому я предложил работать на себя, отказался от моего предложения. Такая упрямая девушка, на самом деле. Но это лишь значит, что я смогу легко найти других перспективных сотрудников для своей второй работы.

     Слыша, что она всё ещё никак не реагирует на его слова, он перехватил инициативу в разговоре.

     — Около трёх месяцев назад в Багдаде жила маленькая девочка. Вы слышали эту новость здесь? Шестилетняя девочка проснулась однажды утром и внезапно накарябала на салфетке расчёты, которые могут произвести революцию в потреблении энергии в течение следующего десятилетия. А ещё появился тайванец, который может очистить местность от радиации, просто «впитав» её в своё тело.

     Аканде сделал паузу, давая ей время осмыслить сказанное.

     — И ваше Агентство очень скоро станет центром всего этого, мисс Эберт, — продолжил он. — Мои контакты уже получают сообщения, что люди стекаются в ближайшие центры, совершают автомобильные поездки и перелёты до Вашингтона и Сан-Франсокио, где люди надеются найти помощь. Я не думаю, что все из них будут стремиться стать героями, и попробуйте угадать, кто в этом случае сможет выступить вперёд с деловым предложением, чтобы получить себе в работники людей со столь полезными навыками?

     — И ты ожидаешь, что я поверю в то, что ты будешь действовать здесь законными способами?

     Человек, известный как Охотник за головами, пожал плечами, уверенный в том, что девушка либо увидела, либо каким-то образом почувствовала это движение.

     — Я не могу заставить вас во что-то поверить, мисс Эберт. Всё, что я могу, указать вам на очевидные причины моего интереса. К тому же, у людей есть суперсилы. Суперсилы, которые позволили обычной девушке напасть и победить опытного профессионала в первоклассной силовой броне, — его улыбка стала немного шире. — И которые могут позволить ей убить его ядом, даже не переступая порог его квартиры лично. Вы достаточно умны, чтобы представить себе, насколько полезными могут оказаться такие способности, будь то законная или не очень деятельность. Так что в каком-то смысле вы правы. Я хочу получить контроль. Просто не в той сфере, про которую вы подумали.

     На той стороне продолжала звучать тишина.

     Затем…

     — Назови мне имена.

     Столько резкая смена темы заставила его замолчать.

     — Прости?

     — Ты сказал, что на нас сейчас направлено много взглядов. Что за кулисами воротят большими деньгами. Причём, ты знаешь достаточно, чтобы понимать — они могут купить даже тебя. А это значит, ты знаешь достаточно, чтобы назвать мне их имена.

     Оу. А вот с этим он уже мог работать.

     — Боюсь, я не знаю их всех, но я могу назвать те, которые мне известны, — улыбнулся он. — Конечно же, после того, как я больше не буду чувствовать как по моему затылку ползают насекомые. Или иметь их где-нибудь на другой части своего тела. Надеюсь, вы это понимаете? В конце концов, мы должны играть по правилам.

     — Тогда можешь рассматривать это как отсрочку. Хотя бы потому, что сейчас я не могу сказать, что твоя история — полная чушь. Но если я узнаю, что ты хоть как-нибудь связан с…

     — Не волнуйтесь, мисс Эберт, — перебил её Аканде. — Сомневаюсь, что даже моя самая продвинутая система безопасности сможет остановить решительно настроенного маленького паучка. У меня также нет причин предавать вас или мистера Хамаду, так что вам не придётся наносить мне ещё один визит. Вы получите свои имена к завтрашнему утру. Как только я проснусь, позавтракаю, приму душ… очень тщательный душ.

     Он захлопнул телефон, положил его на перила и долго смотрел на маленькое устройство, прежде чем столкнуть его вниз.

     Его рука потянулась назад и он не мог не вздохнуть с облегчением, когда его пальцы коснулись голой шеи, свободной от нашествия пауков.

     Далеко внизу, под пентхаусом, сидя в одиночестве в закусочной, Тейлор позволила себе захлопнуть свой собственный одноразовый телефон-раскладушку, чувствуя, как Аканде возвращается в свои апартаменты, через ядовитого паука, зацепившегося за его ногу.

(X)

     Ноты гармоничной музыки Иоганна Себастьяна Баха казались доктору Александру дихотомическим противоречием, состоящим из расслабления и полного отвлечения внимания.

     Мелодии расслабляли его как в метафорическом смысле, своими сильными нотами, так и симфонией звука, расслаблявшей его относительно утомлённый мозг. Но также очень сильно отвлекали, когда он пытался сосредоточиться на работе.

     Тем не менее, гармоника и мелодика классической музыки были одной из немногих вещей, помимо лекарств, которые помогали держать их склонного к саморазрушительным порывам пациента в спокойном состоянии против его обычного состояния невменяемого и откровенного психоза.

     Так что доктор терпел музыку ради Питера.

     Питер Вейсмунд, получивший кодовое имя Пророк, находился перед Александром. Смирительная рубашка на время оказалась расстёгнутой, что позволяло пациенту свободно двигать руками, но не ртом.

     Александр быстро научился никогда не пытаться снимать с него лицевую маску.

     Потому что каждый раз, когда её снимали, как только добрый парень мистер Питер понимал, что маски на лице больше нет и он снова может говорить, он быстро впадал в наихудшее своё состояние и пытался покончить с собой, пытаясь откусить собственный язык.

     Любопытным было то, что он никогда не пытался снять маску сам. Не то чтобы у него могло получиться, но большинство пациентов, по его опыту, по крайней мере тянулись руками к голове, чтобы попытаться. Но Питер никогда этого не делал. Возможно, он не хотел совершать самоубийство, и попытки сделать это с собой были побочным эффектом из-за изменения химического состава его мозга из-за появившихся способностей предвидения.

     Кое-что, что можно будет выяснить позже, чтобы быть уверенным в причинах такого поведения.

     За почти две недели, прошедшие с тех пор, как Питера привезли на базу, он показал, что не представляет абсолютно никакой опасности ни для кого, кроме самого себя. Характер пациента можно было описать мягким. Вейсмунд даже проявил заботу об одном из посетителей, когда тот споткнулся и упал, когда приносил тому еду на подносе. Он даже пытался помочь молодой женщине убрать разбросанную по полу еду.

     Как бы то ни было, пока на нём была маска, за исключением странных подёргиваний или периодического ступора с рассматриванием одной из стен своей палаты, Питер представлял из себя образцового пациента.

     И более того, он был гораздо более общительным, чем Меркурий, по крайней мере, по-своему.

     — Питер, — позвал он по внутренней линии связи. Стекло, разделявшее их, было мерой предосторожности, от которой они собирались отказаться, если в течение следующих двух недель пациент будет продолжать вести себя так же хорошо, как сейчас.

     Мужчина в возрасте оторвал взгляд от нового рисунка, который Александр не мог разглядеть с того места, где он сейчас находился, и посмотрел на доктора, прежде чем снова вернуть внимание своей работе.

     — Прошлой ночью тебе приснился ещё один сон, Питер? — спросил он, садясь на своё место и открывая параллельно файлу Питера свой блокнот.

     Питер втянул в себя воздух, и его свободная рука быстро начала стучать по кнопке.

     — Сны снятся мне каждую ночь, доктор, — он сделал паузу и посмотрел на потолок. Александр увидел, как в уголках его глаз собираются морщины от улыбки. — Вы слышите музыку, доктор? Снова играет.

     Щелчки прекратились, и программа перевела слова Питера в голосовое сообщение, которое эхом прозвучало к комнате наблюдения, где сейчас сидел Александр.

     — Да, Питер. Я слышу музыку, — каждый раз он задавал один и тот же вопрос, как будто его кратковременная память не удерживала в себе чужой ответ. — Я бы хотел начать с того, на чём мы закончили вчера.

     — Вчера… Вчера, я видел пожары вчера. Я помню. Я нарисовал их, удушливое пламя, создающее удушливый дым. Огни потрескивали и щёлкали. Не мог дышать. Горло обжигает холодный металл. Успокаивающие воды.

     Александр медленно кивнул.

     — Да, ты казался очень расстроенным. Приятно видеть, что сейчас всё хорошо.

     — Да. Да. Я нарисовал это, выбросил образы из головы, — Питер повернулся, протягивая свободную руку к папке, где хранил рисунки. Вся она была забита рисунками. Щелчки, которые отбивал Питер другой рукой, звучали как скорое стакатто. — Больше никакой боли. Никаких холодных осколков в сером.

     Александр откинулся на спинку стула, пока Питер рылся в своём альбоме для рисования, и страницы шуршали и шелестели, пока узловатые пальцы пожилого мужчины переворачивали страницы.

     Из-под его рук выскользнул один рисунок, раскинувшись на полу, и Александр смог его рассмотреть.

     Фигура, омерзительная, казалась каким-то человекоподобным насекомым. Длинные линии и глубокие тени, какие любил использовать Питер в своих рисунках, делали её похожей на вытянутое чудовище.

     Однако он не закончил рисунок. Александр мог видеть, что половины одной руки у монстра всё ещё не хватает.

     Питер встал и сделал шаг вперёд, очевидно, найдя тот рисунок, который искал.

     Снова началось щёлканье.

     — Вот этот. Да, доктор. Это очень важно. Вы захотите посмотреть.

     Старший мужчина прижал страницу к стеклу.

     Александр мог видеть лицо, но глубокие тени скрывали глаза, рот закрывала ткань, а лицо и вовсе было каким-то вытянутым. Голова была усеяна какими-то точками, что было похоже на то, что у изображённого человека была бритая голова.

     На заднем плане был огромный, злобный паук, с заострёнными кончиками лап, похожими на лезвия. Однако тело паука было гладким и отчётливо округлым, что показалось Александру странным, учитывая, что остальная часть рисунка состояла из множества линий.

     Даже с учётом затемнения от куска ткани и теней на лице, Александр мог видеть, что человеку было больно, что он, вероятно, кашлял из-за дыма и пламени вокруг него.

     Александр кивнул.

     — Да, Питер, я вижу, — он щёлкнул кончиком ручки, готовый делать заметки. — Можешь ли ты сказать, когда это произойдёт?

     — О… — он перевернул рисунок, смотря на него так, будто видел в первый раз. — Это. Это было ярким, резким. Никаких помех. Музыка была чёткой. Скоро, доктор, очень скоро. Это очень важно.

     Он снова прижал рисунок к стеклу.

     — Вы видите его, доктор?

     Александр кивнул.

     — Да, Питер, я вижу его.

     — Хорошо. Это важно, что вы его увидели, доктор.

     — Спасибо, Питер, — кивнул он.— Ты можешь рассказать мне, кто это?

     — Вы не видите, кто это, доктор?

     — Нет, Питер, его лицо закрыто.

     — Но вы должны увидеть. Важно, чтобы вы увидели.

     Он снова посмотрел на пациента. Лоб Питера был нахмурен, и хмурость нарастала по мере того, как он всё более настойчиво прижимал рисунок к стеклу.

     — Что означает паук, Питер?

     — Это должно помочь. Оно этого хочет. Оно пытается это сделать. Но я думаю, что оно не сможет. Там слишком холодно, доктор. Из-за этого всё стало слишком холодным.

(X)

     Дорога домой была тихой. По крайней мере, до определённого момента.

     Конечно, я могла слышать каждый разговор в пределах квартала, каждую телевизионную передачу, другие автомобильные радио, рёв клаксонов и движения метро. Но на данный момент все эти звуки были для меня лишь фоновым шумом. В моём сознании машина была почти как дополнительный слой, оболочка из железа и жести, отделяющая меня от мира, и облегчавшая заглушение бесконечной какофонии внешнего мира.

     Я ценила тишину, потому что она давала мне возможность размышлять.

     Аканде, предположительно, хотел получить полезных сотрудников-паралюдей. Я осознавала ценность таких работников. В некотором роде, я даже уважала это его стремление. Он увидел возможность, и учитывая, что очень скоро начнут работать утверждённые агентством процедуры «тестирования сил» плюс-людей для официальной их документации, он мог бы иметь более полное представление о силах своих будущих инвестиций, прежде чем определиться с выбором, кому делать предложение — и всё это без необходимости выполнять работу собственными руками или риска быть обманутым на счёт сил плюс-человека.

     В общем, это имело смысл.

     Но то, что сказал Аканде про других влиятельных спонсоров с большими деньгами, которые предпочитали оставаться за кулисами…

     Я не была глупой и подозревала, что так оно и было, что существовало столько же групп, которые надеялись на нашу неудачу, сколько тех, кто ожидал того, что мы добьёмся успеха. По всей стране уже сформировалось множество политических течений и прошло множество дебатов о паралюдях, каждые из которых в итоге вели к дюжине противоречивых заключений.

     Но одно дело подозревать, а другое — знать. И иметь возможность это подтвердить.

     Как бы то ни было, я смогу получить хотя бы часть этих имён завтра. Это не было гарантированно точной или хотя бы заслуживающей доверия информацией, но это было начало.

     Информация могла помочь свернуть горы так же легко, как и деньги. Чем больше у меня было информации, тем более полно я смогу ко всему подготовиться.

     Я повернула налево, пересекая последние несколько кварталов, которые вели к моей квартире. Квартире, в которой я даже не оставалась настолько часто, чтобы оправдать её непристойно дорогую арендную плату. Часть меня, большая часть, скучала по жизни с Кэсс. Не столько из-за того, что дом Кэсс был лучше моего, сколько из-за того, что там было… теплее. Что там всегда кто-то был.

     Но после того, как я прожила с ней год, я ненавидела саму мысль о том, что могу быть обузой для всех тех, кто был мне дорог, хотя она и не говорила мне, что я должна уйти. Возвращение Хиро домой после окончания колледжа тоже помогло мне принять это решение.

     Так что я нашла себе жильё и собрала вещи, всё это время заверяя Кэсс, что я съезжаю не потому, что она что-то сделала не так.

     Примерно на этом этапе мои размышления прервались, поскольку я заметила кое-что любопытное.

     Я приподняла бровь.

     Осторожно подъехав на своей синей машине к многоквартирному дому, я встала у обочины и увидела никого иного, как Хани Лемон и Гого, сидящих на ступеньках подъезда моего дома.

     Судя по тому, как Хани похлопала задремавшую Гого по руке и кивнула в сторону моей машины, они явно ждали моего появления.

     Мне сказала об этом муха в волосах Хани а также то, как она вскрикнула «О! Вот и она!», кивнув в мою сторону.

     Хани улыбнулась, оживлённо начав махать рукой, в то время как Гого зевнула и потёрла затылок, прежде чем подняться на ноги.

     Обе девушки направились в мою сторону.

     Я моргнула.

Без каких-либо объяснений они обе сели в мою машину, Хани Лемон на заднее сиденье, Гого на переднее.

     В конце концов, нахождение их в машине означало, что в случае чего я не смогу от них убежать.

     — Что-то случилось? — спросила я.

     — Мы собирались спросить тебя о том же, — хрипло ответила Гого, пока её голова прислонилась к спинке автокресла сбоку от подголовника.

     — Вам придётся выражаться яснее, — промычала я, начиная медленно съезжать с обочины и направляясь к парковочному месту. В полуквартале отсюда кто-то выходил из своей квартиры, позвякивая ключами в руке. Что означало, что скоро появится парковочное местечко, как раз для меня.

     — Ой, да ладно, Тей, мы уже знаем эту схему, — сказала Хани.

     Я поймала себя на том, что приподнимаю бровь, кидая взгляд в зеркало заднего вида.

     Хани закатила глаза.

     — «Я иду прогуляться» или «я вернусь позже», а через несколько дней или недель после этого…

     — Случается какое-нибудь дерьмо, и команде коллективно приходится разбираться с очередным хаосом, — закончила Гого. — Так что давай, выкладывай, что у тебя за большой секрет в этот раз?

     Должно быть, я действительно действовала неаккуратно, раз мои действия были столь очевидными со стороны. С другой стороны, я вроде как действительно виделась с ними каждый день.

     Тем не менее, я решила уклониться от ответа.

     — Почему вы двое спрашиваете меня об этом? — спросила я.

     Гого закатила глаза и начала считать на пальцах.

     — Фред просто ждёт, когда дерьмо случится и затем пытается разобраться с тем, почему и как, чёрт возьми, до этого дошло. Васаби слишком запуган тобой, чтобы осмелиться спросить что-то такое, а Хиро тебе доверяет.

     — Вы так намекаете, что вы — нет? — ровно спросила я, всё ещё не желая отвечать на вопрос.

     Удар, которым Хани Лемон заехала мне по плечу, был на удивление болезненным.

     — Конечно мы тебе доверяем! — упрекнула она меня.

     — Хотя и не так, как Хиро, — заметила Гого, когда я краем глаза поймала её взгляд.

     — Мы доверяем тебе, — медленно продолжила она. — А он верит в то, что ты станешь лучше.

     Я знала, о чём она говорила. Я также знала, что она была права.

     Я молчала, пока ехала вперёд к своему вожделенному парковочному месту.

     — Просто скажи нам, что происходит. Если это повлияет на команду, мы тоже должны знать, верно? — спросила Хани.

     Мы добрались до парковки, и мне даже не пришлось высматривать место, когда я мягко загнала машину куда нужно.

     На мгновение я подумала о том, чтобы использовать отвлекающий манёвр, дать им немного информации-обманки, чтобы успокоить их и отправить по домам. Видит бог, у меня было достаточно зацепок прямиком из преступного мира, чтобы заставить их неделями гоняться за обрывающимися ниточками.

     Но потом я остановилась, когда мне в голову пришла одна мысль.

     Зачем мне это делать?

     Ни одна из девушек, ни какой-либо другой член команды, если уж на то пошло, не сделали ничего, что оправдало бы моё… недоверие… Может быть, это и начиналось с моего желания сохранить их руки чистыми, и в какой-то степени я продолжала сохранять этот статус-кво до сих пор, поскольку сама я всё ещё была способна пойти на многое для достижения конечной цели, но сейчас, с той информацией, которая у меня была… это была не та информация, которую я могла скрывать, прикрываясь этой своей причиной.

     Это агентство в той же степени было их детищем, что и моим. Они также были в нём заинтересованы, если не больше, чем я.

     Более того…

     Разве эти слова не попали только что в самую точку, чёрт возьми?

     Я выдохнула, слегка сжимая руль, и заговорила.

     — Я изучала некоторые закулисные источники финансирования агентства.

     Я говорила медленно, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал ровно, когда смотрела на них через зеркало заднего вида.

     Это, казалось, заинтересовало Гого, и она выпрямилась на своём месте.

     — У тебя есть какие-нибудь конкретные имена, которыми ты можешь поделиться?

     — Пока нет, — ответила я. — Но завтра мой контакт передаст мне список. Я намерена его проверить.

     — И, эм… — Хани Лемон поёрзала на своём месте, подавшись вперёд и просовывая голову между передними сиденьями, чтобы посмотреть мне в глаза. — А что мы должны делать, если кто-то, эм… не пройдёт проверку?

     — Я с ними разберусь.

     — Это решение должна принимать команда, — осторожно заметила Гого.

     — Да, должна, — признала я, прежде чем посмотреть на них двоих. — Но я бы предпочла, чтобы руки Хиро были чисты от таких дел. Вот почему я предпочитала такими вопросами заниматься сама.

     — Ты же не собираешься… — Хани, казалось, с трудом подбирала подходящее слово. — Ну, знаешь?

     — Я не буду прибегать в смертельным мерам, — я решила не говорить вторую часть фразы про «тогда, когда это возможно». Для одного вечера откровений было достаточно.

     На некоторое время в машине воцарилась тишина, которую первой нарушила Гого.

     — Хиро — это одно, как и Васаби. Но я хочу взглянуть на этот твой завтрашний список.

     — Я тоже! — внезапно пискнула Хани.

     Я снова посмотрела на них двоих, заставляя себя медленно кивнуть.

     — Хорошо… однако пока что новость про этот список останется между нами. Договорились?

     Обе они кивнули. Они знали, что я узнаю, проболтайся они об этом кому-нибудь другому.

     Затем Хани выставила руку вперёд, сжав её в кулак.

     Я посмотрела на руку, Гого посмотрела на руку тоже.

     — Ой, да ладно вам, это же самый подходящий момент для клятвы! — возмутилась Хани.

     Я посмотрела на Гого, Гого посмотрела на меня.

     А потом мы обе вышли из машины.

     — Ну почему вы обе такие!

     — Вы поедете домой на метро? — спросила я, чувствуя, как подёргивается мизинец моего протеза. Я должна была попросить Хиро посмотреть его, у меня было подозрение, что один из серводвигателей барахлил из-за дождя, под который я умудрилась попасть на днях.

     — Мы хотели, — протянула Гого, когда Хани открыла дверцу машины, выходя на прохладу ночного воздуха.

     — Хотели?

     Хани смутилась.

     — Я вроде как… отдала всю нашу лишнюю мелочь парочке бездомных по дороге сюда. Так чтоооооо… может, мы переночуем у тебя сегодня вечером, а домой поедем завтра?

     Я уставилась на них обеих, едва сдерживая желание наброситься на них из-за этого объяснения, которое было настолько нелепым… в стиле Хани Лемон…

     — Ты приготовишь нам завтрак в качестве оплаты, — глупо это было или нет, но Хани всё равно была чертовски хороша в готовке.

     — Йей! Девчачьи посиделки!

     — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты чертовски жизнерадостна? — спросила я, открывая багажник и забирая свою сумку прежде, чем мы втроём двинулись вниз по улице в строну моей квартиры.

     Она с любопытством на меня посмотрела.

     — Нет, а что?