MEW. Глава 70. На краю гибели.

     Симург отступила. Не на орбиту, она просто отлетела на какое-то пустое поле в десяти милях (6,09 км) к югу от Вашингтона, округ Колумбия.

     Но никому не было до неё дела.

     И это кое о чём говорило — то, что никому теперь не было дела до Губителя.

     — Всем внимание! — рыкнула Александрия в браслет. — Все движки и кейпы с оборонительными способностями, отправляйтесь на побережье тихоокеанского региона и организуйте меры защиты, немедленно!

     Этого будет недостаточно. Гавайи уже были стёрты с лица земли, а приливная волна, несшаяся сейчас по Тихому океану, должна будет достигнуть высоты чуть меньше чем 400 футов (121,92 метра), когда через несколько часов достигнет западного побережья. До суши по другую сторону океана волна доберётся ещё быстрее.

     — Вылечи, мать твою, Спасение! — грызлась Хлоя с Оталой. Хлоя неудачно пошевелилась и вскрикнула от боли из-за сломанной в нескольких местах ноги. — Ей нужно попасть туда, сейчас же!

     — Я вылечу, — пробормотала Отала, смотря на мир широко раскрытыми глазами. Она не слышала, что говорил Зион, но все знали, что он сделал. — Когда они закончат вытаскивать лом из её живота.

     — Зион… — одна кейп, бугай из флоридского отделения Протектората, стояла на коленях, обнимая себя руками. — Этого не может быть, этого не может быть, — повторяла она снова и снова.

     Мамы Адриана здесь не было. Она ушла с первой волной кейпов, которые могли бы создать эффективную защиту против приливных волн. Эйдолон ждал своей очереди с Александрией и Легендой. Я знала, что им скоро предстоит уйти, но они были…

     И тут открылся портал, и из него вышли три человека. Я знала двоих из них.

Третий был мне незнаком. Но Контесса шла прямиком к Маринетт, пока другие кейпы расступались перед ними.

     — Ты не должна соглашаться на условия Зиона. Он воспользуется этой силой, чтобы исцелить Эдем. Если ты не исцелишь Эдем, всему человечеству придёт конец. Если она оживёт, то сможет передать знание о твоих силах другим Сущностям. Это будет концом всех миров, не только человечества, — сказала Контесса. На этот раз она не выглядела невозмутимой. Она выглядела измождённой и бледной. — Мои пути… я вижу, как мы теряем этот мир, теряем все миры, как человечество гибнет в каждой из реальностей, которая связана с нашей, и всё это — лучший результат по сравнению с тем, что будет, воскресни Эдем с помощью твоих сил, — она покачала головой. — Мы были готовы пойти на всё, чтобы спасти человечество. Теперь мы должны… признать, что человечество может быть приемлемой ценой, — она споткнулась о какие-то обломки, и я поняла, что она не использовала свою силу. И невольно задавалась вопросом, насколько ужасны были её видения, раз она отказалась от построения Путей?

     Маринетт сидела на земле, держа Алью за руки. Затем она перевела взгляд на Контессу. По её щекам катились слёзы, а из носа текли сопли.

     — Он… он убил их всех. Чтобы заставить меня… — она сделала судорожный вдох. — Тикки, пятна прочь! — её латексный костюм пропал, оставив Маринетт в геройском костюме, который она сшила для себя сама.

     — Ледибаг! — воскликнула Тикки. — Тебе нужно отдохнуть.

     — Я… у меня нет времени, — внезапно лицо Маринетт застыло. — Ты, — она перевела потяжелевший взгляд на Контессу. — Ты была первой, кто встретился с Сущностями. Расскажи мне, как это было. Расскажи мне всё.

     — Мы не…

     — Да. Мы сделаем это, — Маринетт прервала Александрию одним резким взмахом руки. — Мне нужно знать всё, чтобы я могла победить его, — в её голосе слышалась чудовищная напряжённость, которую Адриан слышал только в записи её голоса при разговоре о Маме, и на тех аудио, где она отдавала приказы эвакуации Парижа…

     Напряжённость, которую он слышал каждый раз, когда кто-то толкал Маринетт Дюпен-Чен к краю и предполагал, что этого будет достаточно, чтобы столкнуть её в пропасть.

     — А теперь расскажи мне, — сказала Маринетт. — Расскажи мне всё. Как ты с ними познакомилась, почему основала Котёл.

     Контесса смерила Маринетт пристальным взглядом, прежде чем заговорить.

     — Это началось, когда мне было около одиннадцати лет. Мой народ не следил за течением времени так, как это происходит в современном обществе…

     ***

     Тебе пришлось отказаться от собственного имени, вздрогнула Маринетт, когда начала слушать Контессу.

     Маринетт было не так уж и просто кого-то возненавидеть. Даже Бражника ей пришлось учиться ненавидеть, но…

     И было ещё кое-что, что поняла Маринетт. Про превращение людей в монстров как пункт плана, обречённого поиска оружия против Зиона. Про ложь и заговоры, что накладывались друг на друга, пока Маринетт не начала задаваться вопросами, осознавал ли сам Котёл, сколько паутин лжи они выплетали из-за ощущения ужаса, что заставлял их идти на компромисс за компромиссом.

     И всё потому, что они поставили перед собой невозможную задачу, пытаясь защитить мир от поглощения демоном.

     И сами Сущности… Маринетт никогда не слышала про что-то настолько же… безжизненное. Она знала, что однажды умрёт. Все они знали об этом, она с её друзьями, пожалуй, даже лучше, чем кто-либо другой, и это было то бремя, которое она несла на своих плечах с радостью. Другие, такие как Роуз, Джулека и Милен, осознают это ещё не скоро, и не было никакой причины торопить это событие.

     Но стремиться к жизни… нет, не к жизни. К простому существованию. Без дружбы, без надежды, без… без чего угодно. Она уже много слышала о Сущностях от Эмили. Теперь она узнала про всё, что знал про них Котёл.

     — И теперь, как видишь, нам придётся использовать наш последний…

     — Вы проиграете, — сказала Маринетт. — Зион знает каждую способность, которой вы обладаете. Как думаешь, они наделили бы людей силами, которые способны их убить? — Маринетт поднялась на ноги, начав ходить из стороны в сторону. В рассеянности она не услышала того, что начал говорить Эйдолон, которого почти сразу перебил Нино.

     — Чувак, ты сейчас услышишь безумный план от нашей Ледибаг.

     — Это существо пытается довести нас до отчаяния, пытается заставить меня сдаться, — наконец, вымолвила Маринетт. — Но на самом деле у них нет личности, так? Зион лишь имитирует человека, имитирует человеческие чувства, но его симуляция полна ошибок, иначе он мог бы действовать гораздо эффективнее. И его действия ошибочны, потому что Сущности в конечном итоге не способны мыслить альтруистически или в долгосрочной перспективе.

     — Что ты говоришь? Они же живут миллионы лет! — воскликнула Хлоя. Теперь её нога была в гипсе, из-за чего она периодически кривила лицо. Отала отправилась лечить Спасение.

     — С их точки зрения всё, что меньше бесконечности, означает, что рано или поздно у них не останется пространства или энергии для существования. Это означает, что они должны рассматривать друг друга как потенциальных противников, врагов, когда дело доходит до битвы. Само сотрудничество между Сущностями построено на надежде, что однажды им не придётся беспокоиться о том, что ограниченными ресурсами придётся делиться. Они ведут себя как маленький ребёнок, который хочет себе торт, кусочки которого никогда не закончатся. Готова поспорить, что то, что мы считаем само собой разумеющимся, они не понимают от слова совсем, — Маринетт начала щёлкать пальцами, пытаясь верно сформулировать свои мысли. — Они кажутся нам мастерами долгосрочного планирования только потому, что срок их жизни несопоставим с нашим. Но готова поспорить, что если бы они жили столько, сколько живут люди, то на их фоне младшие сёстры Альи, Элла и Этта, выглядели бы гениями долгосрочного планирования. Эти Сущности просто подстраивают события заранее так, чтобы всё шло по их планам, как жульничество в шахматах, когда человек надеется, что их посчитают умнее, чем они есть, — Маринетт покачала головой и издала нервный смешок. — В каком-то смысле это довольно печально. Всё это… и Мисс Менделеева наверняка исключила бы их из шахматного клуба за такой обман. В конце концов, ты ничему не научишься из заранее просчитанного эксперимента.

     Маринетт оглядела присутствующих.

     — Так что мы должны оказать давление на Зиона. Он собирается нас атаковать, мы же должны нанести ответный удар, но такой, какой не победит его по-настоящему. Мы не можем допустить, чтобы он чувствовал, что проигрывает, потому что тогда он может просто сбежать в другие миры, куда мы не сможем за ним проследовать, и убивать всех в приступе гнева. И теперь, когда я знаю о Зионе, многие из моих талисманов удачи обретают смысл. Вся их работа висела на Умнике. Он оплакивает Умника, насколько их вид вообще способен оплакивать потери, может быть, в подражании людям, может быть потому, что Умник был тем, кто направлял их путь. И я готова поспорить, что Зион и близко не настолько хорош в просчитывании ситуации, когда на него оказывают давление и он не в состоянии всё контролировать, по сравнению с его компаньоном-Умником. И теперь он хочет что-то получить.

     — И? — спросила Александрия.

     — И мы доведём его до отчаяния, доведём до края, и… — Маринетт переглянулась с Тикки. — Мне нужно проверить кое-что. Тикки, пятна!

     Помоги мне, да или нет? Маринетт подбросила йо-йо в воздух.

     — Талисман удачи!

     И он приземлился ей обратно в руку. Она уже видела подобный предмет раньше, на фотографиях. Первая атомная бомба.

     — Сколько ядерных зарядов может раздобыть Котёл?

     — Ядерное оружие не причинит вреда Зиону.

     — Не причинит. Вот почему я хочу, чтобы вы поместили их всех туда, где сейчас находится Эдем, — Маринетт улыбнулась, и эта улыбка делала выражение лица на удивление неприятным. — Видите ли, если он не способен понять, как работают способности Тикки, он не может быть уверен, каковы пределы её сил. Мы собираемся подтолкнуть Зона к краю, привести его к его партнёру, заставить подумать, что он сможет вернуть её… а затем мы взорвём её прямо у него на глазах. А мы с Котом будем стоять там, держа в руках детонатор, и ухмыляться. Будем насмехаться над ним, акцентировать, что в моих руках сейчас находится единственная вещь, способная вернуть её к жизни — но только если он получит её прямо сейчас.

     — И всё упирается в надежду на то, что подтолкнув Зиона к краю, вы сможете заставить его физически напасть на вас, даже несмотря на то, что рядом будет Кот Нуар, — Александрия покачала головой. — Слишком рискованно.

     — Нет, — Тейлор подошла к Александрии. — В худшем случае это вернёт нас к тому, с чего мы начинали, к необходимости попробовать убить его, используя старый план. Если он рассматривает Кота как угрозу, как нечто, чего следует избегать, мы должны предположить, что у него есть способности скрыться от Кота. Мы должны довести его до такого состояния, когда ему будет уже всё равно. Сделать так, чтобы он сам пришёл к нам — лучший вариант, но мы не можем при этом дать Зиону время на раздумья. Как сказала Маринетт, мы должны довести его до отчаяния, — затем Тейлор скрестила руки на груди. — И если Эден действительно была из разумом, нам нужно будет убедиться в том, что он не сможет воспользоваться ею, даже её останками, — Тейлор усмехнулась, но смешок прозвучал странно. — Кроме того, независимо как всё повернётся после этого, вам же больше не понадобится создавать Флаконы, не так ли?

     — Нет, — Доктор Мама выглядела ошеломлённо. — Я полагаю, больше нам это не понадобится.

     — Хорошо, — кивнула Маринетт. — И последнее.

     — Что ещё? — спросила Александрия. — У нас мало времени.

      — Это не займёт много времени, у нас уже настроена система вещания. Мы должны рассказать всем остальным про Зиона, о том, что оно такое, и рассказать о Котле. Рассказать всё.

     Маринетт задавалась вопросом, видел ли кто-нибудь ещё Александрию в таком шокированном состоянии.

     — Ты… ты сумасшедшая! Ты хоть знаешь, как после этого начнётся паника..?

     — Большая, чем сейчас, когда все думают, что их Спаситель отвернулся от них? — Маринетт не сводила с Александрии твёрдого взгляда. — Все эти заговоры, работа из тени — вы действовали совсем как Сущности. Я думаю, что они именно в этом плане влияли на реальность. Эден, может быть, не очень умна, но она была способна видеть вероятности. И эта сила не стала работать как-то иначе, когда попала к тебе, Контесса. Она просто продолжала делать то, что должно было удержать тебя от убийства Зиона… и предположила, что страх сделает всё остальное, — Маринетт сглотнула. — Страх, что если ты потеряешь контроль над ситуацией, все умрут. Страх перед тем, когда ты не знаешь, что делать дальше, — Маринетт снова посмотрела на героев. — Теперь я знаю, что вы делали, и вы делали зло. Я знаю, почему вы это делали, вы делали это, чтобы спасти других. Но я не принимаю этого.

     — Но у нас не было выбора, — сказала Александрия. — Мы не раз это обсуждали, мы…

     — У Фортуны был выбор, — перебила героиню Маринетт, посмотрев на Контессу. — Когда она ещё была маленькой девочкой, которая внезапно перестала понимать, что ей делать. С ней была женщина, которую она не знала. Которой у неё не было причин доверять, особенно с учётом того, что та была первой, кого она встретила после знакомства с демоном, который показал ей, что способен изменять окружающий мир. До образования Котла, до создания Протектората, вашей самой большой победой в итоге стало то, что Фортуна встретила Доктора Мать и попросила её о помощи, — Маринетт глубоко вздохнула. — Мой план может не сработать. Если Зион на самом деле способен мыслить более сложно, чем мы от него ожидаем, если я в чём-то ошиблась. Мои силы не непогрешимы. Все эти люди, что здесь присутствуют, это может быть последний день их жизни. Последний день всех наших жизней. Они заслуживают того, чтобы знать правду. Они заслуживают шанса понять.

     — Они запаникуют, — сказала Александрия.

     — А может и нет, — сказал Легенда. — Люди могут удивить тебя.

     — Некоторые действительно запаникуют, — согласилась Маринетт. — Но каждый кейп, каждый человек, который уже пострадал от него, которому ещё предстоит с ним столкнуться — пусть они знают, почему это происходит. Дайте им выбор, выступить против Зиона или нет. Доверьтесь их человечности. Поверьте в них, — она сделала глубокий вдох, а после подошла к Контессе и взяла её за руки. — Ты прожила большую часть своей жизни как Контесса, и я понимаю почему. Но теперь… Теперь, когда наступил конец… Будь Фортуной, потому что это именно та, кто нам сейчас нужна. Мы не сможем победить Зиона его же оружием. Давайте воспользуемся нашим собственным.

     На мгновение среди их компании воцарилась тишина. Александрия открыла было рот, но её перебил Эйдолон.

     — Ты говорила мне, как сильно ты ненавидишь, когда тебе приходится лгать людям, Ребекка. Мне тоже это не нравится. Может быть, пришло время попробовать не делать то, что заставляет нас чувствовать себя грязными, как бы хорошо мы не умели игнорировать это чувство.

     Кон… нет, Фортуна на мгновение закрыла глаза, а затем кивнула.

     — Не все услышат трансляцию, особенно с надвигающимися приливными волнами. Мы можем сделать запись на другой носитель. Подумай о том, что собираешься всем сказать, Ледибаг.

     — Я так и сделаю, — сказала Маринетт. — Спасибо.