Алхимик. Разложение 4.5

     Улетая из Соммерс-Рок, я чувствовала себя так, словно только что закончила бежать марафон, который я пробежала на голой силе воли. После того, как мы закончили разрабатывать довольно элементарный план, в котором была задействована сталь Кайзера, мои способности по преобразованию материалов и какое-то секретное оружие Кайзера, чем бы оно ни было, чтобы вырубить Лунга, когда его поймают в ловушку, Кайзер и Мрак начали ссориться из-за того, что Сука вторглась на его территорию. И после часа общения со всеми ними как с неординарными паралюдьми, это резко напомнило мне, что почти все присутствующие здесь люди были злодеями, а бытие злодеем предполагало под собой очень неприятный для меня стандарт поведения. Это откровение было словно ушат ледяной воды.

     Сука, судя по тому, что я могла слышать, ворвалась на ринг собачьих боёв Крюковолка и превратила нескольких собак в тварей, очень напоминающих адских псов, создание которых и было её суперсилой. Те напали на нескольких охранников, которые не были паралюдьми, и которые следили за тем местом.

     В процессе побега Сука была ранена в ногу, что, по-видимому, для Мрака означало несильное ранение.

     После этого спора мне удалось быстро убраться оттуда. Я потратила немного лишнего времени лишь на то, чтобы убрать клетку и вернуть полу его нормальное состояние — я не хотела оставлять владельцев бара разбираться с последствиями использования своих суперсил. Возможно, было бы неплохо попробовать поговорить с кем-то из тех паралюдей, которые всё это время простаивали вдоль стен, но я не хотела оставаться в месте, где некоторые злодеи смотрели на меня, как на потенциального рекрута.

     Кроме того, я слышала большую часть имён, так что надеялась, что смогу нагуглить на ПЛО Вики, кто это были такие. Группа, которая меня интересовала больше всего, это Выверт и нанятые им Трещина и её команда. Блондинка в зелёном, парень с хвостом и человек в сером с красным, которого вообще не представили — три кейпа-незнакомца для меня. Я также хотела побольше узнать о Трещине, так как кроме Кайзера она, казалось, была единственной, кто смотрел на меня оценивающими взглядами.

     Все мысли об интернет-исследовании, которое мне нужно было провести, были похоронены под моим гневом на Сплетницу — гневом с небольшой толикой обиды, которую я не хотела за собой признавать.

     Одна битва, в которой мы вроде как выступали на одной стороне, но определённо не были друзьями, и ты уже чувствуешь себя преданной из-за того, что она солгала тебе? — ругала я себя на все лады, пока вечерний бриз трепал мои волосы. Ты в таком отчаянии, что это просто жалко.

     Я ненавидела то, что эта часть моего внутреннего голоса звучала голосами Эммы и Софии.

     Более дипломатичная моя часть напомнила мне, что я не подверглась никакой реальной опасности, появившись здесь, но иногда этот внутренний голос звучал глупо, и я ничего не могла поделать, отказываясь его слушать.

     Отсутствие на встрече Новой Волны было худшей частью всего этого. То, что некоторые независимые, такие как Кукла, не пришли на встречу, имело для меня смысл — они наверняка беспокоились из-за того, что условия перемирия быстро откинут в сторону, чтобы их завербовать, если вообще слышали о встрече. Однако присутствуй тут Новая Волна, было бы понятно, что это действительно общая встреча для всех, поскольку они были героями, такими же, как Протекторат. Я не знала, приглашали ли их вообще. Может быть, их пригласили, но они отказались сразу, или просто решили не приходить на эту встречу, но шанс встретиться с ними при обстоятельствах, где я не буду выглядеть их безнадёжной фанаткой, так и не воплотился в реальность.

     Если бы я действительно была в отчаянии, я могла бы попытаться отправить сообщение Славе на ПЛО, но я не могла этого сделать.

     Тейлор Эберт не могла этого сделать.

     Без Новой Волны в качестве щита мне нужно было заново придумывать, что я собираюсь сказать героям. Выверт упомянул, что свяжется с Протекторатом, чтобы заверить их в прекращении боевых действий со стороны злодеев, но я не знала, воспримут ли это заявление всерьёз, а если и воспримут, то что на самом деле означало «прекращение боевых действий». Мне было трудно поверить в то, что они приостановят всю свою незаконную деятельность до тех пор, пока с АПП не разберутся окончательно.

     Я подозревала, что Мисс Ополчение хотела бы, чтобы я осталась в стороне и оставила поимку Бакуды и Лунга на остальных. Это был заманчивый вариант, но возможность быть по-настоящему вовлечённой в поимку Лунга и второго захвата Бакуды была одной из тех вещей, которые я не могла себя заставить проигнорировать.

     И я уже дала слово. Было странно, что мне так сильно хотелось придерживаться плана, который мы разработали с Кайзером. Снятие с себя ответственности за поимку преступников, вероятно, было бы более правильным поступком, но сама идея не быть вовлечённой в это раздражала меня, так что я не могла просто проигнорировать всё это.

     Я напишу про всё, что случилось, мисс Ополчение на электронку, — подумала я. И решу, буду я участвовать в поимке Лунга или нет, позже.

     Я вынырнула из тяжёлых раздумий и проверила телефон, не уверенная, куда я вообще направляюсь. Было достаточно поздно, чтобы из-за относительной тишины работающих двигателей ховерборда, темноты и высоты, на которых я летела, я была практически невидимой для пешеходов. Так или иначе, мне всё ещё нужно было добраться до дома незамеченной. Вылететь из потайной ниши здания Протектората — это одно, я появилась там в костюме и ушла оттуда в костюме, и не было никого, кто мог бы опознать мою личность. Но о посадке на заднем дворике моего дома или даже где-то на моей улице не могло идти и речи.

     Я фыркнула. Как будто у меня когда-нибудь будет собственный пентхаус. Или как будто я хотя бы увижу один такой.

     Поэтому я отвергла эту идею. Время и так уже было довольно позднее, и дорога туда и обратно с учётом полёта, поездки на автобусе — если автобус вообще ходил в это время — и прогулки пешком вышла бы мне в час или даже больше времени.

     Есть ли рядом с домом какие-нибудь здания, на которые я смогу приземлиться? Скажем, что-нибудь в пределах мили (1,61 км), кроме северо-восточного направления. Лучше не забредать на ту территорию теперь, когда Лунг вернулся.

     Я пролетела по многим улицам вокруг моего дома, а расстояние в милю покрывало достаточно большое количество улиц.

     А что на счёт того заброшенного здания? — после минутного раздумья вспомнила я об одном подходящем местечке. То, которое ещё частично развалилось?

     Выбрав конечный пункт своего приземления, я полетела в ту сторону. Разглядеть улицы сверху было практически невозможно, но я хотя бы могла видеть ориентиры, и это позволило мне достаточно приблизиться к той развалюхе — постепенное уменьшение на улицах фонарей говорило мне, что я лечу куда надо.

     Конечно же, пятиэтажка была именно там, где по моим воспоминаниям она и должна была находиться, и я аккуратно приземлилась на покатую крышу. Мои ботинки, задевая жестяную поверхность крыши, издавали неприятные звуки.

Немного испугавшись из-за того, что я чуть не потеряла равновесие и не свалилась, я снова встала на ховерборд, чтобы пролететь немного вниз и попасть в окно квартиры на верхнем этаже. В окне не было стекла, а пол был усыпан листьями, но стена напротив окна всё ещё выглядела достаточно крепкой в тусклом свете фонарей.

     Это даже немного круто, подумала я, снимая броню, переодеваясь в гражданское и делая из подножного материала холщовый мешок, в котором я могла бы нести свой ховерборд.

     На лестничном пролёте было достаточно темновато, и я даже успела немного испугаться, когда спускалась вниз на пять этажей, но кроме нескольких зловещих поскрипываний и шуршания крыс или тараканов ничего не происходило.

     Забор из металлической сетки вокруг здания был некачественно скреплён меж собой, поэтому я легко проскользнула в дыру между секциями и направилась домой.

     Пока я шла, я всё продолжала думать о прошедшей встрече.

     Это было странно — вот так просто идти домой после дискуссии со злодеями. Они не были хорошими людьми, хотя, по-видимому, об этом легко забыть без лишних напоминаний, ведь они не были хладнокровными монстрами, как из фильмов ужасов — а даже если и были, то умело скрывали свои наклонности. Трещина во время разговоров отпустила несколько сухих комментариев, которые заставили нас с Мраком невольно рассмеяться, и даже Кайзер фыркнул на её слова два или три раза. Сплетница обладала отточенным остроумием, и, казалось, всегда знала, как далеко может зайти в своих комментариях, потому что её слова варьировались от лёгких поддразниваний до откровенных насмешек и флирта, над чем смеялись все, кроме Выверта.

     Я могла бы работать с такими людьми против Лунга, если возникнет необходимость. Теперь я ясно могла это видеть. До сегодняшнего вечера я представляла Кайзера как кого-то, кто через слово вставляет в разговор расовые оскорбления, как это делали его последователи в Уинслоу. Я не ожидала встретить кого-то, кто прислушается к моим идеям и признает тинкертех Бакуды по крайней мере таким же опасным, как сам Лунг, и что он будет готов выйти в открытую схватку против в буквальном смысле дракона.

     Моё мнение о Толкаче, Убере и Элите было ненамного лучше, и хотя за время встречи я не изменила его по отношению к этим кейпам также сильно, как о Кайзере, у них было меньше шансов мне понравится. Даже если они собирались помочь с Лунгом и Бакудой, потому что я подозревала, что они делали это по корыстным причинам — чтобы больше людей им донатили, чтобы они могли спокойно продавать наркоту или бегать по улицам города с гигантскими водяными пистолетами. Хотя всё равно моё мнение о них немного улучшилось, потому что они по крайней мере были готовы сотрудничать и сражаться против общего врага.

     И это странно, разве нет? — подумала я, останавливаясь у знака СТОП и оглядываясь сторонам в поисках машин. Никого не было. Почему мы всегда выбираем сражения? Почему Сплетница не может просто играть на фондовом рынке, или стать воровкой, детективом, ещё кем-нибудь? Почему тот же Кайзер просто не строит дома?

     Возможно, потому что каждый, кто ступал на эту дорогу, вспоминал о первых четырёх героях. Александрия, Эйдолон, Легенда и Герой. Да, ещё был Зион, который летал по миру и совершал воистину невероятные штуки, но делал он это с такой самоотдачей, что становилось слишком очевидным, что он действительно какой-то инопланетянин, даже не смотря на всю его человеческую, хоть и довольно сильно покрытую золотом внешность. Но те четверо и злодеи, которые появились после них, они сражались своими руками, ногами и оружием.

     Может, мы все просто подражаем им, подумала я. Я любила Александрию, когда была ребёнком, и по большей части, продолжала ею восхищаться даже сейчас. Оружейник был одним из многих учеников Героя до того, как его убила Сибирь. Мы сражаемся, потому что это то, что постоянно было у нас перед глазами, как они стреляют лазерами и поражают людей эзотерическими снарядами и всяким таким. Паралюди сражаются, потому что это делали первые паралюди, чьи имена были у всех на слуху.

     Я увидела двоих парней, идущих в мою сторону. В обычной ситуации я бы почувствовала волнение — они могли оказаться грабителями, особенно в такое время — но в этот раз я не ощутила никаких признаков страха. Теперь я была настоящим, реальным парачеловеком.

     Тем не менее, быть глупой не стоит, подумала я, прижимая к себе свою холщовую сумку с ховербордом. Может, мне стоит сделать себе татуировку с символом где-нибудь на теле. Где-нибудь в нижней части стопы, так, чтобы она была незаметной. Правда, болеть наверняка будет охренеть как. Но на всякий случай… Хм…

     Ничего не произошло и мы просто разминулись.

     Когда я добралась до своей улицы, фокус моего внимания уже сместился с моей парачеловеческой жизни на то, как мне приходилось балансировать своими двумя личностями. Если я хотела продолжать хранить всё в секрете от папы, мне нужно было обзавестись собственной базой. Многоквартирный дом был неплохим выбором, как место, где я могла бы спрятать свои вещи и переодеться в костюм, не боясь, что меня могут заметить, но, вероятно, могли бы найтись варианты и получше. Всё-таки, я не хотела, чтобы кто-то обнаружил, как в дом сначала входит высокий темноволосый подросток, а выходит оттуда герой в костюме — и я не была уверена, что заброшка была такой уж необитаемой и непросматриваемой другими людьми.

     Мне нужна моя платформа 9 и ¾, с весельем подумала я. Чтобы никакие магглы меня не замечали, когда я туда вхожу.

     Я немного посмеялась про себя. Было так много проблем и препятствий, которые нужно было преодолеть, просто чтобы убедиться в том, что никто не узнает мою тайную личность. Может быть, я просто была слишком параноиком. Взлетать на ховерборде с заднего дворика или выходить из дверей дома в костюме — и то, и другое казалось мне глупой идеей, даже если игнорировать то, как на это отреагирует мой отец. Но кто вообще когда-нибудь обращал пристальное внимание на незнакомцев, прогуливавшихся по центру города? Переодевание в переулках до сих пор работало, нужна ли была причина что-то менять?

     Я отбросила эти мысли в сторону, когда наконец-то добралась до дома. Я ничего не ела, если не считать парочки снеков, которыми закусила, когда зашла к Кид Вину, но я не была голодной. У меня впереди была работа, которую я должна была сделать. Необходимо было подготовиться к встрече с Лунгом и Бакудой.

     — Я дома, — сказала я, входя в парадные двери.

     Папа сидел перед телевизором, но тот был выключен. На подставке на столике стояла почти полная бутылка пива, а в гостиной было довольно темно — свет горел только на кухне.

     — Тейлор! — громко сказал он, почти выпрыгивая из кресла.

     — Воа, — удивилась я, чуть отшатываясь назад. Что происходит?

     — Прости, прости, — сказал он и включил в комнате свет. Он выглядел измученным — волосы слиплись от пота и прилипли к вискам тонкими ниточками. — Ты наверное не слышала, но те два злодея из азиатской банды сбежали вчера, и я не знал, куда…

     Я кивнула, и в животе что-то неприятно заворочалось. Я чувствовала лёгкое искушение сказать «Ага, да я просто встречалась с некоторыми злодеями, чтобы мы могли обсудить, что нам с этим делать», но это было бы верхом тупости.

     — И все ведущие новостей говорят, что это только вопрос времени, когда они нападут на город, или ратушу, или что-то в этом роде, и когда ты не вернулась домой, я подумал…

     Неприятное чувство в животе усилилось настолько, что я сразу же почувствовала себя ужасно плохо. Было уже наверное часов десять вечера, и он не спал, беспокоясь из-за того, что меня не было дома, из-за того, что у него не было возможности связаться со мной.

     И в то же время это напомнило мне о том, почему я не рассказала ему о своих способностях. Я хотела быть героем, а герои жили опасной жизнью. Это разбило бы ему сердце, окажись я в самой гуще событий, даже если он сам позволил бы мне во всём этом участвовать.

     — Прости, мне так жаль, пап, — сказала я. И потянулась к карману. — Я собиралась рассказать тебе об этом целую вечность назад, но я не знала, как ты к этому отнесёшься, и…

     Я достала свой личный телефон.

     — У меня есть сотовый, — выпалила я. — Я должна была сказать тебе сразу, как только купила его, но я не смогла этого сделать, но теперь ты всегда можешь позвонить мне, или я могу позвонить домой, если я задержусь на улице допоздна, и ты можешь…

     Он обнял меня. От него пахло потом, он явно нервничал, и я почувствовала себя от этого ещё хуже. Не только из-за того, что я уже сделала, но и из-за того, что я буду продолжать это делать.

     Когда-нибудь я всё ему расскажу, пообещала я себе.

     И обняла отца в ответ.

     Немного погодя он отпустил меня, и даже не сердился, как я себе это представляла.

     — Конечно это нормально, что у тебя есть телефон, — сказал он. — Я думал, что ты не хочешь себе такое, иначе купил бы его тебе на Рождество или на День Рождения.

     Я пожала плечами.

     — Мне казалось, что я просто должна его завести, чтобы наконец-то перелистнуть прошлую страницу своей жизни, — сказала я, складывая ложь на ходу.

     — Тебе нужна помощь с платежами или чем-то таким? — спросил он. Я не слышала в его голосе опасения, но ведь должен же он чувствовать хоть что-то такое.

     Я покачала головой.

     — Не нужно, я купила одну из таких предоплаченных карт, это оказалось довольно дёшево, да и я нечасто им пользуюсь. У меня ещё есть предоплаченные минуты.

     — Осторожнее с ними, — сказал папа шутливым тоном. — Думаешь, что прошло всего десять минут, а в итоге смотришь на часы и видишь, что ты уже болтаешь с кем-то второй час. Я знаю, какими могут быть девочки-подростки.

     Мысль о том, как я засиживаюсь допоздна, болтая с Эммой по телефону, легла мне на грудь свинцовой тяжестью. Вероятно, именно так и проводили вечера большинство девочек моего возраста, а не ходили тайком на встречи злодеев и не летали по городу на ховербордах.

     Ну, зато у меня жизнь будет покруче, чем у них, невесело подумала я. Но отмени бы кто последние два года, вернись наша дружба с Эммой…

     Я выбросила эту мысль из головы.

     — Я буду осторожна, — сказала я, больше имея в виду свои геройские планы, чем телефон. — Обещаю.

     — Это всё, о чём я прошу, — сказал папа. — А теперь, как на счёт чего-нибудь съесть?

     — На самом деле, я не очень голодна, — ответила я. — И мне надо поработать над кое-какими заданиями для школы на завтра.

     — Они действительно задают тебе много домашней работы, — сказал он.

     — Только никаких историй про то, что «когда я был в твоём возрасте», — открестилась я. — Они заставляют Уинслоу выглядеть ещё хуже

     Я сказала это легкомысленным тоном, но всё равно заметила, как он слегка вздрогнул, и почувствовала себя ещё хуже.

     — Увидимся утром, — сказала я и, слабо помахав рукой, поднялась наверх.

     Мои способности не могли улучшиться сами по себе, а ещё у меня появилась идея, как защитить себя от огня Лунга.

     ~ ~ ~

     К обеду четверга я была убеждена, что из всех злодеев города с большей вероятностью меня убьёт Эмма.

     Эмма вышла на тропу войны со вторника, и была настолько поглощена этим занятием, что даже Мэдисон полностью умыла руки и прекратила меня доставать уже в среду, совершенно не поддерживая Эмму и её агрессию.

     Дополнительными сложностями для неё стало то, что я таинственным образом снова стала видимой для преподавателей. В основном это выражалось тем, что они перестали в открытую игнорировать издевательства надо мной, поэтому учителя чаще, чем когда-либо, покашливали, когда Эмма яростно шипела оскорбления в мой адрес после того, как я отказывалась отвечать на её вопросы о том, что я сделала с Софией.

     Это явно ставило её в тупик, и у меня даже была теория, почему.

     Переживая свой школьный ад, я предполагала, что из неприятностей Трио вытаскивал отец Эммы. Он был адвокатом, и мы с Эммой раз или два посещали его офис, когда были детьми. Он был хорошим адвокатом, если такие вообще существовали, а если нет, то он был, по крайней мере, хорошо оплачиваемым. Поэтому я, естественно, предположила, что он угрожал школе или уговаривал её игнорировать разные «проступки» Эммы, чтобы «не запятнать её блестящее будущее» или что-то в этом роде. В этой теории был смысл.

     Однако теперь Эмму останавливали в её издевательствах, и я думаю, она поняла то же самое, что и я — её отец не был тем, кто защищал их в школе, или, по крайней мере, больше он этого не делал.

     И это придавало весу теории о том, что именно София была ответственна за их свободу действий, хотя я всё ещё никак не могла понять, как ей это удалось провернуть. Я не видела, чтобы на занятиях отсутствовал какой-нибудь преподаватель, с которым она могла переспать, чтобы получить привилегированное отношение к себе и своему окружению, да и я в любом случае считала эту свою теорию маловероятной. Если она правда была Властелином, то на кой чёрт ей было устраивать своё отстранение от занятий?

     Однако теперь Эмму одёргивали, и у меня появилась теория, что София была кем-то вроде незаконнорожденного ребёнка президента или что-то типа такого. Или она была незаконнорожденной дочерью какого-нибудь посла, как во всяких криминальных сериалах. Может, её папа был гангстером и угрожал школе.

     Эта мысль заставила меня тихо рассмеяться. Я встречалась один на один со всеми главарями различных банд Броктон-Бея. Если кто-то из них воспитал такую дочь, как София, они были не только впечатляющее злодейскими, но ещё и явными мудаками.

     Нет. Теория о том, что София дочь какого-то криминального авторитета, не имела никакого смысла. Это просто было слишком маловероятной теорией.

     Незаметно уйти из класса мистера Гледли на обед было непросто, и я планировала спокойно поесть в туалете, просто чтобы Эмма меня не доставала. Она была в ярости перед началом урока.

     Может быть, это София подговорила её на всё это, думала я. Издевается надо мной на расстоянии за то, что её отстранили.

     Я не знала, так ли это было, но сидя на крышке шатавшегося унитаза и жуя свой обед, я не могла заставить себя беспокоиться из-за этого. София исчезла, по крайней мере сейчас её не было, и это было просто хорошо.

     Мне захотелось спеть «динь-дон, ведьма мертва»*, но я не могла вспомнить все слова.

     Если я присоединюсь к Стражам, смогу пойти учиться в Аркадию, подумала я, просматривая часть ответа Мисс Ополчение в ответ на моё электронное письмо. И Трио не сможет последовать за мной туда. Может, у Софии из-за её спортивных достижений ещё получится, но что-то я сомневаюсь, что Эмма и Мэдисон смогут пробиться тоже.

     Однако если бы я состояла в Стражах, я бы не смогла пойти на встречу в Соммрес-Рок, и почти ничего не знала бы о местных злодеях, возразила другая часть меня. Я бы даже не знала, кто такая Трещина, не говоря уже о Тритоне и Лабиринт.

     Это было физически больно — пытаться играть за обе стороны, просто чтобы избежать необходимости делать выбор.

     Я была настолько сосредоточена на своих проблемах, что не заметила, как дверь кабинки рядом со мной распахнулась, а затем снова закрылась. Прозвучал щелчок замка.

     Я невольно напряглась.

     — О, Тейлор, — пропела Эмма у меня над головой.

     Я подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как она переворачивает маленькую мусорную корзину с края кабинки, вытряхивая её содержимое прямо мне на голову.

     Внутренне я вся сжалась. Я даже не ощущала запаха и не видела содержимое мусорки, однако было кое-что, что Эмма могла использовать в этой ситуации — одно оружие, мысль о котором Трио внедрило мне прямо в голову, и которое, вероятно, всегда будет на меня действовать.

     Я быстро нагнулась, утыкаясь лицом в колени, чтобы содержимое мусорки не попало мне на лицо, но я чувствовала мокрые капли и ужасный, вызывающий тошноту запах, когда содержимое корзинки посыпалось на меня сверху.

     Как я и ожидала, там были использованные средства гигиены, но также там были ещё и какие-то неприятно пахнущие жидкости, идентифицировать которые я не смогла, так как они впитывались в мои длинные волосы. Всё прилипало к моим длинным волосам.

     Один только запах заставил вернуться воспоминания о шкафчике. Я была одна. Мне было страшно. Я была в ловушке. Меня бросила и предала лучшая подруга, а всё более болезненные издевательства с её стороны заставили меня задуматься, а смогу ли я вообще сблизиться с кем-нибудь снова.

     В шкафчике было темно, это вызывало во мне клаустрофобию, порождало ужас. Я не могла ни дышать, ни видеть, ни слышать.

     Когда запах ударил мне в нос, мозг словно напомнил мне обо всём этом, и я ощутила, как разум затапливает паника, как я отключаюсь. Страх и боль вернулись.

     Желудок скрутило, и меня чуть не вырвало себе на колени. Что-то склизкое и мокрое прилипло сзади к моей шее.

     Желудок снова скрутило, и меня снова чуть не стошнило, но я заставила себя успокоиться. Раньше я переживала вещи и похуже. И я смогла это пережить, поднялась с колен, стала сильнее. Стала обладательницей суперсил.

     Тейлор Эберт, которая вывалилась из шкафчика, чтобы упасть на грязный линолеумный пол, была не той Тейлор, которая туда попала, и я переросла обеих этих Тейлор. Я была героем, той, кто заставила Кайзера прислушиваться к своим словам, той, кто помог поймать Бакуду. Я была парачеловеком, которая выбирала действовать, а не отступать.

     Моя челюсть сжалась, и я заставила себя посмотреть вверх.

     Выражение лица Эммы, когда я посмотрела на него, я даже не могла нормально его описать. Это не было ликованием, или гневом, или счастьем. Её лицо не было пустым, холодным или безжалостным. В лучшем случае, я могла сказать, что она была в замешательстве, но даже это не совсем точно описывало Эмму.

     Она выглядела так, будто её разрывало на части тысячью эмоций одновременно, а её лицо пыталось выразить каждую из них, но не могло и постоянно переключалось на новую.

     Мой рот сжался в тонкую линию, а спина выпрямилась. Мне было наплевать на то, что к моей спине что-то прилипло. Я заставила себя проигнорировать это чувство.

     Я была свободна.

     — Никогда больше, — прошипела я, глядя ей прямо в глаза. — Никогда больше так не делай, иначе я сломаю тебя. Ты когда-то знала меня и использовала это, чтобы причинить мне боль, но ты кое о чём забыла. Я тоже знала тебя. Так что это в последний раз. Я тебя предупредила. Больше никаких безнаказанных поступков. Если ты захочешь сделать мне больно, я буду быть в ответ, и можешь спросить Софию, что это значит в моём исполнении.

     Эмма ухватилась за мои последние слова, возможно, для того, чтобы проигнорировать всё остальное из того, что я только что сказала.

     — Так это всё-таки ты добилась её отстранения! — обвинила она меня.

     Я резко рассмеялась.

     — Я понятия не имею, почему это произошло, — сказала я. — Лучше спроси её о том дне, когда она выследила меня, когда я возвращалась с занятий боевыми искусствами. Я думаю, она была права, ты действительно тупая сука.

     Я не знала наверняка, говорила ли София те слова об Эмме, но судя по тому, как вытянулось её лицо, я поняла, что этот словесный удар попал прямо в цель, и ударил так же сильно, как если бы я заехала ей молотком между глаз.

     Я медленно встала. Я чувствовала, как что-то скользит по моей шее, по рубашке сзади, по волосам, но я выпрямилась и открыла дверь кабинки. Я схватила свой новый рюкзак в одну руку, а ланч — в другую, и вышла за дверь.

     Я не осталась посмотреть, какой будет реакция Эммы. Мне не нужно было знать, как она отреагировала. Мне было плевать на неё.

     Может быть, когда-нибудь я сама поверю в свои слова.

~ ~ ~

     Пятница выдалась тихим деньком. Не таким тихим, когда персонаж фильма комментирует это словами «слишком тихо», прежде чем его схватит инопланетный монстр или нападёт псих с бензопилой, это просто был тихий денёк.

     Слова, которые я бросила Эмме, всё ещё звучали у меня в голове. Мысленно я повторяла их в разных вариантах, добавляя или наоборот убирая угрозы и заявления, или даже отчаянные вопросы, но в итоге всё закончилось. Я должна была придерживаться слов, которые выплюнула тогда Эмме в лицо.

     К счастью, оказалось, что она восприняла мои угрозы всерьёз, и это было хорошо, потому что я понятия не имела, как превратить невинные детские шалости Эммы, при большинстве которых присутствовала я лично, в насмешливые комментарии и оскорбления. Её детство было счастливее моего, но самое важное, что я просто не знала, как преподнести истории о том, как она навела беспорядок в кабинете отца или украла мороженое из морозилки, чтобы они не выглядели по-детски невинно для тех, кто уже учился в старшей школе.

     Впервые на своей памяти я обедала на открытом воздухе. Я сидела на улице, прислонившись к бетонной стене, обложенной дрянной на вид синей плиткой, и ела сэндвич, как совершенно обычный старшеклассник, который так и не завёл себе друзей в школе.

     Моя допитая бутылка из-под подделанного брендового чая как раз летела в мусорное ведро, когда зазвонил мой телефон СКП, и я немедленно полезла за ним в карман. Только несколько человек знали этот номер, и в школьные часы они могли позвонить только если это было чем-то важным.

     Однако это оказался не звонок, а массовая рассылка — список телефонов для рассылки мы создали в Соммерс-Рок. Сплетница помогла мне настроить какую-то систему онлайн-звонков с переадресацией сигнала, так что мне даже не пришлось давать свой настоящий номер телефона.

     «Бакуда атакует», сообщение от Сплетницы, за которым последовал адрес. Это было недалеко от Уинслоу, может, примерно в двух милях (3,22 км), но ещё это был адрес не отнюдь лучшей части города.

     Мне нужно туда попасть. Ховерборд был дома, спрятан у меня под кроватью, а если я правильно помнила, рядом с этим адресом не ходило никаких автобусов.

     Мне пришлось бы бежать до нужного места или позвать кого-нибудь на помощь.

     Пока я бежала к заднему двору, где в заборе была сделана дыра, которую дилеры использовали для контрабанды наркотиков в школу, я пробежалась по списку паралюдей, которые могли бы мне помочь добраться до места побыстрее.

     Кид Вин или любой другой Страж, — было первое, о чём я подумала, но я тут же отбросила эту мысль. Они не в курсе дел. Это невозможно.

     Я силилась припомнить кого-нибудь ещё, но на ум больше не приходили ничьи имена.

     Я не знала, был ли её номер в списке рассылки, но проверить бы не помешало.

     Мой желудок болезненно скрутило. Могла ли я просить помощи у Империи, чтобы пойти и помочь городу избавиться от ещё большего злодея, несмотря на то, что я согласилась с этим на встрече? Должна ли я позволить другим злодеям разобраться со всем этим — в конце концов, Бакуда же не нападала на гражданских.

     Разозлясь на саму себя, я невольно рыкнула. Неформалы были злодеями, как и Анна, но я не собиралась быть одним из тех героев-придурков, которые не помогли своим друзьям, когда те попали в беду.

Я вытащила телефон как раз в тот момент, когда лезла через дыру в заборе.

     «Уже в пути», написала я Сплетнице в ответ. Затем я начала искать в списке рассылок номер Руны.

-

*«Динь-Дон! «Ведьма мертва» — песня из фильма 1939 года «Волшебник страны Оз» https://www.youtube.com/watch?v=kPIdRJlzERo&feature=emb_logo