Алхимик. Сублимация 13.4

***

Я сидела в больничной палате Стояка, бездумно рассматривая пятна крови, которые мне не удалось оттереть со своих перчаток и с остальной части брони.

Не моей крови. Двое врачей осмотрели меня и Мисс Ополчение, но мы с ней не пострадали.

У меня перехватило дыхание, и неприятное, щемящее чувство в груди заставляло меня кашлять и хрипеть.

София Хесс была мертва.

Просто проговаривая эту фразу в голове я чувствовала тошноту. Я не ощущала радости из-за произошедшего, но то, насколько ужасно я себя чувствовала, застало меня врасплох.

Дело было не только в том, что она умерла, или в том, что я была там, когда она истекала кровью и не смогла исправить её ногу, потому что действовала недостаточно быстро, или была недостаточно хороша, или не могла просто создать новую кровь, чтобы устранить потерянное из-за раны.

Она вышла из фургона, подумала я, почти трясясь. Безопасного фургона. Она вышла туда, когда увидела Сибирь. Она должна была понимать, что у неё не было и шанса. У Александрии не было и шанса. Не против Сибири. Всё для того, чтобы найти настоящего парачеловека. Какого-то сумасшедшего старика.

Я словно видела перед глазами сценку, где она направляет арбалет на Сибирь. Арбалет, заряженный болтом, который сделала для неё я.

Она планировала сбежать? — подумала я. — Неужели она собиралась сбежать и бросить нас? Или она всегда планировала защитить нас снаружи?

Как бы мне хотелось увидеть её лицо в тот момент, без этой холодной маски. Струсила ли она, сбежав только для того, чтобы вернуться из-за чувства долга или вины? Планировала ли она сбежать, когда у неё появится шанс, но то, что мы оказались в ловушке, подтолкнуло её к другим действиям?

Неожиданный всхлип вырвался из меня, и я обняла себя руками.

Я жалела, что у меня не было возможности попрощаться с ней. Мы так долго были врагами, сознательно или неосознанно, но так долго. То, что я испытывала к ней, было ужасно запутано, особенно после разговора с Мисс Ополчение. Она была ужасным мучителем, мстительницей, которая боролась с тьмой в этом городе, стервой, которая украла у меня лучшую подругу и лгала ей, чтобы настроить против меня, героем, который думал, что я потрясающая, и которую я в некотором роде считала крутой в ответ.

Предполагалось, что у неё ещё будет шанс стать настоящей героиней, подумала я. Где-нибудь на новом месте. Во Флориде, под присмотром, она смогла бы воспользоваться последним шансом. Не была бы ранена Сибирью в драке, в которой ей не нужно было участвовать. В которой я позволила ей участвовать.

До того, как я рассказала Мисс Ополчение о своём решении дать ей ещё один шанс, я несколько секунд размышляла о том, что бы я чувствовала, если бы София была действительно хорошим героем. Если бы мы когда-нибудь оказались вместе на битве против Губителя или что-то в этом роде, смогла бы я работать с ней, несмотря на наше прошлое?

Я полагала, что ответ будет «да». Я могла бы забыть о том, что она сделала со мной, и даже будь она всё ещё неприятной и стервозной, пока она выполняла свою работу как герой, я была уверена, что смогу вытерпеть её общество.

Но то, что это произошло так скоро и закончилось так неотвратимо, делало мне больно.

Раздался стук в дверь, и обернувшись, я увидела, что она открылась, чтобы впустить врача, за которым следовал Сталевар. К его плечу была прикреплена металлическая пластина, похожая на часть автомобильной двери, и несмотря на то, что большую часть металла явно спилили, это всё ещё был большой кусок, который его тело пыталось переварить и сделать своей частью.

Доктор направился прямо к Стояку, заходя к нему с правой стороны. Вокруг его культи был намотан толстый слой бинтов, и внешние бинты были девственно белыми. Я не видела ни единой капли крови.

Хруст. Хруст.

Ужасающая, клыкастая улыбка Сибири.

Я вздрогнула и почувствовала привкус желчи в горле. Я не думала, что смогу когда-нибудь забыть этот звук или выражение лица Сибири. Я надеялась, что она была мертва.

Я не знала, почему у Стояка было так мало крови, когда у Софии её было так много.

Сталевар стоял немного поодаль от меня, молча наблюдая за работой доктора. Для человека, который так много весил, он ходил довольно аккуратно, но в подобных ситуациях в нём всё равно ощущалась странная необыкновенность, которая лишь в малой степени была связана с его необычной внешностью.

Доктор завершил краткий осмотр и повернулся к Сталевару.

— Он побудет без сознания ещё какое-то время, — сказал доктор, доставая медицинскую карту, висевшую в изножье кровати. — Похоже, ему повезло, несмотря на травму, его артерии были разорваны поперёк, а не вдоль, поэтому это сократило кровопотерю. Такое нередко встречается у молодых людей, хотя всё равно можно назвать удачей. Операция прошла успешно, и у него есть шансы на полное выздоровление, даже без Панацеи.

Поперёк, рассеянно подумала я. Значит, если бы София потеряла сразу всю ногу, у неё бы остался шанс? Одноногий Призрачный Сталкер идёт за тобой…

Мне стало так холодно, что я поёжилась на своём месте.

Сталевар поблагодарил мужчину, который покинул палату, и повернулся ко мне.

— Я могла бы помочь с этим, — сказала я, кивая в сторону его плеча. — Уменьшить, чтобы оно усвоилось быстрее.

— Всё в порядке, — сказал он с полуулыбкой. — Раньше я ещё не пробовал мустанги — всё пытался пополнить коллекцию фордов.

Это была не слишком-то хорошая шутка, но я всё равно рассмеялась.

Однако как только я начала это делать, я не смогла остановиться, и я просто продолжала смеяться, даже несмотря на то, что понимала, что это было не смешно, и это было неловко и ужасно, и я чувствовала себя какой-то больной на голову.

Я почувствовала что-то мокрое внутри своего шлема, и подняла руку, чтобы смахнуть это с лица, но не смогла до него коснуться.

Несмотря на то, что моя броня была несколько опасна для Сталевара, он вовсе не отступил в сторону, а присел рядом со мной. Стул скрипнул, и он напрягся, но когда под ним так ничего и не сломалось, Сталевар расслабился.

Его тяжёлая рука гладила меня по пояснице, в том месте, которое не закрывала броня, и несмотря на толщину моего монокостюма, ощущение его живой, прохладной, металлической руки, казалось, действительно помогло.

София была мертва. Стояк потерял руку. Сплетницу пытали. Панацея пропала Слава была в отчаянии, сбита с толку и чертовски напугана. Краулер сумел пережить всё, что я с ним сделала. Сибирь, возможно, избежала нашей контратаки, и мы всё ещё не знали, кого она назначила своим кандидатом.

Казалось, Девятка выигрывала, и это при том, что они даже особо не старались.

— Давай же, — сказал Сталевар. — Вернёмся в штаб-квартиру и приведём тебя в порядок. Слишком долго торчать в больницах вредно для здоровья.

Я посмотрела на Стояка и на мгновение увидела кровь, льющуюся из обрубка руки настоящим водопадом, но когда я моргнула, бинты остались такими же белыми.

Когда мы выходили, я заметила бледную женщину с рыжими волосами и заплаканными глазами, которую вёл в нашу сторону сотрудник СКП.

Я услышала, как за нами открылась и закрылась дверь.

~ ~ ~

Я бросила шлем в изножье кровати и бросилась на неё с такой силой, что раздался глухой удар. Подушка была холодной, и я поразилась тому, насколько приятно это ощущалось.

Следующее, что я осознала, это как я открываю глаза и смотрю на маленькие, цифровые часы.

Они ничего не показывали.

Мой мозг с трудом вспомнил почему. Часы всё ещё оставались повреждёнными после крика Птицы-Хрусталь. Замена часов в комнатах Стражей не была приоритетной ни для Дракон, ни для Протектората.

Сколько сейчас времени? — подумала я, заставляя себя встать с кровати. Рёбра болели, но мне показалось, что сейчас я чувствовала себя лучше.

Я заметила маленькую дырочку на одеяле, которую оставила после себя Вики — я пропустила одну, когда чинила его.

В животе заурчало, пока я искала на столе отрисованный сигил починки, но потом мой взгляд случайно упал на телефон.

Или, ну, на новый рабочий телефон, который Дракон прислала для сотрудников Протектората и СКП.

Там было сообщение.

Я схватила мобильник. Мало у кого был этот номер — чёрт возьми, даже я его ещё не выучила.

Неужели я проспала чрезвычайную ситуацию? — подумала я, и моё сердце бешено заколотилось. Сплетница считала, что Птица-Хрусталь придёт за ней сегодня. Сегодня уже наступило? Часы на телефоне показывали, что так оно и было, хотя едва-едва перевалило за полночь. Я проспала весь день. Почему меня никто не разбудил? Если случилось что-то плохое…

Я прослушивала сообщение и постепенно расслаблялась.

Это было сообщение от папы. Он звонил, когда я спала, и был достаточно умён, чтобы не упомянуть в сообщении ничего компрометирующего или выдающего мою вторую личность. Он также не назвал ни своего имени, ни моего, и даже не упомянул о том, что он мой отец.

Но его беспокоила история, которую вывалила на него мельница слухов, о том, что один из Стражей был ранен или убит, выполняя свою работу.

Я поморщилась, и быстро заварив себе чаю, чтобы немного успокоить бурчание в животе, позвонила ему.

Я не подумала о том, как сейчас было поздно, и не думала, что звонок может разбудить его. В последнее время мой график сна был полностью нарушен, и я сомневалась, что у него ситуация была намного лучше.

Конечно же, он ответил на звонок сразу.

— Алло? — сказал он.

— Это я, — сказала я, проверяя дверь, чтобы убедиться, что та была заперта. — Я одна. Со мной всё нормально.

В ушах снова раздался хруст руки Стояка в челюстях Сибири. Нос всё ещё чувствовал запах крови Софии.

Папа шумно выдохнул.

— Слава богу. А что насчёт твоих друзей? Есть что-нибудь… они в порядке?

Я вздрогнула. Я не знала, что он мог слышать или что он мог сделать, если я расскажу ему всю правду, но и лгать ему я тоже не хотела.

— По большей части, — сказала я. — Это опасная работа, но я справилась со своей частью.

— Я слышал, что один из Стражей получил тяжёлую травму, — возразил отец. — Очень тяжёлую. Я подумал, что этим кем-то могла оказаться ты.

У меня пересохло во рту.

Да что он понимает? — подумала я, и какая-то часть меня, вопреки всему, разозлилась. — Если такие, как я, не будут сражаться с такими, как они, всё будет разрушено.

Я молчала, пытаясь привести в порядок мысли.

— Тей… Алхимик? — позвал он.

— На одного из Стражей напала Сибирь, — неохотно призналась я. — Он потерял руку.

Тишина.

— Та… та самая Сибирь? — переспросил он, с трудом выдавливая из себя слова.

Я молчала.

Я не могла сказать, что Панацея это исправит. Мы даже не знали, где она была сейчас, и даже если бы нашли её, было ли вообще безопасно отвозить её в больницу? Я сомневалась, что у кого-либо из Девятки вдруг проснётся совесть и они не будут нападать на больницу, убивая пациентов и сотрудников. Ради всего святого, Ампутация пришла прямо туда, чтобы сообщить Панацее о том, что выдвинула её кандидатом от себя!

Я даже не могла сказать, что меня там не было. Я была. Я видела, как это произошло.

Самое большее, на что я могла надеяться, что он не спросит меня об этом.

Он тоже молчал, достаточно долго, чтобы я проверила, не сорвался ли звонок.

— Тебе… тебе действительно нужно этим заниматься? — спросил он. Это было похоже на те несколько раз, когда он пытался подробнее расспросить о школе, а я притворялась, что не понимаю, о чём он говорил.

Как мне заставить его понять? — думала я. — Да, я действительно должна это делать. Если я не смогу, какой из меня герой? И что насчёт остальных? Должна ли я позволять им сражаться в одиночку?

— Помнишь ту историю, которую ты рассказывал, о том, как трое бандитов из Империи хотели сделать так, чтобы у докеров был новый глава профсоюза?

— Их было двое, — поправил он, но вздохнул, понимая, к чему я клоню. — Два труса с бейсбольными битами.

Мне не нужно было продолжать рассказывать про тот случай, потому что мы оба его помнили. Начнись тогда драка, и двое головорезов ростом под два метра избили бы его десять раз из десяти, даже не будь они вооружены. Но он всё равно отказывался заключать с ними сделку.

В отличие от других профсоюзов Броктон-Бей, которые перешёл на сторону Империи или АПП, или получали откаты от наркоторговцев, или от тысячи других угрожающих организаций.

Папа не сдался.

Некоторое время он молчал, прежде чем подкинуть ещё одну бомбу в разговоре.

— Зои заходила вчера, — сказал он.

— Зачем? — спросила я. Я давно не видела маму Эммы, по крайней мере, не контактировала с ней настолько близко, чтобы завести разговор. Я несколько раз видела, как она забирала Эмму из школы в некоторые из более беспокойных дней, но я всегда наблюдала за этим с большого расстояния.

— Она принесла поздравительную открытку, — сказал он.

Поздравительную открытку… — подумала я. Святое дерьмо, я действительно забыла про свой день рождения. И Эмма? Или, может, это была просто её мама? Может быть, она случайно вспомнила про это в этом году?

— Она сказала, что Эмма работала над ней всю ночь… — добавил папа, а потом, заметно поколебавшись, продолжил. — Тейлор… я спросил её о том, что происходит. Ты говорила, что…

Я слушала, стараясь не представлять, каким взбешённым он мог выглядеть в тот момент из-за меня.

Эмме удавалось плести искусную ложь, по крайней мере, в какой-то степени. Она была готова пойти на всё, что угодно, лишь бы вычеркнуть меня из её жизни, её мира. Зои не знала обо мне — по крайней мере о том, что надо мной издевались. Она была удивлена тем, что Эмма захотела передать мне открытку, и даже обрадовалась этому.

— Я не думаю, что она мне поверила, — сказал папа. — По крайней мере, я думаю, что она сначала расспросит Эмму, и скорее поверит тому, что скажет она.

Я потёрла свободной рукой лоб, а затем провела ею по волосам.

— Всё нормально, — сказала я. — Я справлюсь с этим.

Он на мгновение замолчал, и я была уверена, что он хотел спросить как, но ничего не сказал.

— Что мне сделать с открыткой? — спросил он.

Если бы я сказала ему избавиться от неё, он бы отправил её в измельчитель мусора, и мне никогда не придётся её видеть.

— Отнеси её в мою комнату, — сказала я. — Я посмотрю её, как только смогу вернуться домой.

Я не была уверена, действительно ли я это сделаю.

Может быть, мои шестнадцать будут лучше, чем пятнадцать, подумала я. Осталось всего несколько дней.

Я не праздновала пятнадцатилетие — праздновать было не с кем. Только папа подарил мне несколько книг. Я не праздновала четырнадцатилетие — я была в лагере и не хотела упоминать о том, что у меня был день рождения, так что он прошёл как любой обычный день. Я не праздновала тринадцатилетие — мама умерла за несколько месяцев до этого, и мне показалось неправильным устраивать вечеринку без неё. Пришла Эмма, и мы чем-то занимались — я не могла вспомнить, чем именно, и была почти уверена, что ни я, ни папа не помнили ничего об этой встрече.

Однако шестнадцатилетие должно было стать особенным. Я могла бы получить водительские права, если бы захотела. Я не хотела. Я достигла возраста согласия. На самом деле, я не планировала заниматься сексом, но это по крайней мере звучало более вероятным, чем вождение автомобиля.

— Я что-то сделал не так? — спросил он, и я поняла, что на какое-то время погрузилась в воспоминания, пытаясь не думать об Эмме.

— Нет, — ответила я. — Просто… я больше не хочу ссориться с Эммой. Я надеюсь, что со всем этим покончено.

— Хорошо, — сказал он. — Я уважаю это решение.

Перевод: я не буду драться с Аланом, когда увижу его в следующий раз, подумала я.

— Спасибо, — поблагодарила я и по привычке взглянула на часы. — Мне вроде как нужно идти.

— Береги себя, — сказал он.

— Я попробую.

Я повесила трубку.

Эмма, подумала я.

Мне пришла в голову жестокая шутка. Ты потеряла двух лучших друзей. Какой способ был хуже? Тот, где ты выбросила одного друга, как ненужный мусор, или тот, где один из них умер?

Я пыталась прогнать эти мысли, но они засели у меня в голове, вместе со всем, что София рассказала мне. Рассказала всё, что я когда-либо мечтала узнать.

Я даже не знала, было ли это правдой и сколько в этом было лжи. Нападение АПП на Эмму звучало достаточно правдивым происшествием — их нападения случались довольно часто несколько лет назад. Когда, вернувшись из лагеря, я увидела, что она подстриглась, я подумала, что это было странно, но это было до того, как она открыла рот и начала выплёскивать на меня потоки ненависти.

Вся эта история о том, как это происшествие заметила Призрачный Сталкер, звучала притянутой за уши, особенно тот момент, где она вернулась на место, где это произошло, и ждала, когда там покажется Эмма. Ей пришлось высиживать там и наблюдать за местом целыми днями.

И я не думала, что Эмма могла бы туда вернуться. Не потому, что она боялась — ну, может быть, и из-за этого — но я не думаю, что она была из такого теста. Она бы оставила это позади, притворилась, что её это совсем не беспокоит, а потом сделала бы что-нибудь АПП. Очаровала бы какого-нибудь парня в школе, заставляя проболтаться об операции, в которую были втянуты его родители, а потом дала бы наводку одному из папиных друзей. Разыграла бы невинную жертву, чтобы отстранить от учёбы нескольких членов АПП, или что-то в этом роде.

У неё была собственная сила, и она знала, как ею воспользоваться. Я не знала, что могло заставить её вернуться на место, где произошло то, чего она так боялась.

Ты могла бы спросить у неё прямо сейчас, подумала я, глядя в экран телефона, но было уже слишком поздно, и я не была уверена, что готова услышать Эмму, особенно учитывая всё происходящее.

— София говорила, что Эмма хотела стать сильнее, — вслух сказала я. — Значит, она вернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с собственным страхом? В месте, где на неё напали?

Была ли София сильной? — подумала я. — Такой сильной, какой хотела быть Эмма?

Да. По крайней мере однажды, но она была сильной.

Несколько вещей, которые звучали намного хуже, чем простое «подверглись нападению», всплыли у меня в голове, но будь это правдой, в возвращении Эммы было бы ещё меньше смысла. Какой сумасшедший стал бы возвращаться на место, где с ним произошло нечто подобное, особенно в одиночку?

— Значит, дело не в боли? — продолжала вслух размышлять я. — Чувство вины? Страх? Может быть. Посмотри в лицо своим страхам, это всем известная вещь. Она могла без проблем отомстить им, но это не решило бы её проблему. И тогда она не знала о способностях, так что не пыталась вызвать у себя триггерное событие. Тогда София не рассказала ей про них. Может быть, она и сказала что-то другое? Подсказки? Месть?

Я покачала головой. Я не разделяла точку зрения Софии, но каким бы значимым ни было то, что она мне рассказала, я осознавала, что всё ещё не понимала по-настоящему, что случилось с моей бывшей лучшей подругой.

Было приятно узнать, что с ней было что-то не так, и что несколько замечаний, которые высказала София, немного оправдывали Эмму. София призналась, что велела Эмме избавиться от меня, потому что я была «слабой».

По крайней мере, это придумала не сама Эмма.

Да-да, меня вынудили сделать твою жизнь невыносимой, подумала я. Вау, вуху, ты почти добилась того, что…

Я с отвращением оборвала собственные мысли. Было одновременно утешающе и неуютно осознавать, что помимо испорченных отношений со мной Эмме приходилось справляться и с другим дерьмом в своей жизни, с которым я была бы рада помочь ей справиться. Она бы не набросилась на меня просто так, и даже не признайся София в том, что натравила её на меня специально, с тем, что я уже знала, я немного больше верила в извинения Эммы передо мной.

Мы были лучшими друзьями. От этого было ещё большее, но даже если я больше никогда не смогу относиться к ней как прежде, в голове накрепко отпечаталась одна мысль.

Надеюсь, тебе станет лучше, Эмма, думала я.

~ ~ ~

Всю пятницу я была словно натянутая струна. Было проведено ещё пять тестов, и если та информация, которая попадала СКП в руки, была верной, у Сплетницы и Лабиринт оставалось ещё три теста. Поскольку Стояк всё ещё находился в больнице — он был в сознании и настолько здоров, насколько это можно ожидать от человека с такими ранами — но определённо выбыл из игры, я была единственной, кто был готов к полевой работе.

Общая гостиная без остальных Стражей была неуютно пустой. Сталевар проводил здесь много времени с его ненормированным графиком работы, но больше здесь никого не было. Каждый раз, когда я выходила в гостиную, он приглашал меня присесть рядом.

Просто поболтать.

Большую часть времени я оставалась в своей комнате.

Однако по мере того, как проходили часы в ожидании звонка, ничего не происходило. Не было не то что сообщения о том, что я должна присоединиться к битве, не было вообще никаких сообщений о том, что на кого-то нападали.

Никто из Девятки не пришёл за Сплетницей. Никто не пришёл за Лабиринт. Они обе были в безопасности.

Отсутствие новостей само по себе хорошая новость, убеждала я себя, хотя и знала, что это было неправдой.

Это заставляло меня чувствовать себя менее одинокой в общей гостиной Стражей.

~ ~ ~

Я увеличила фото, сделанное одной из команд Протектората. Фото было немного не в фокусе, но я всё ещё могла видеть машину, а на водительском сиденье — мужчину средних лет. Он выглядел одутловатым и немного полным, с заметной лысиной и клочковатой бородой. Не похоже было, что он заботился о своём внешнем виде, но в остальном он выглядел поразительно заурядно.

Он был властелином, создавшим Сибирь. Сплетница оказалась права. За этим монстром кто-то стоял.

А чего ты ожидала? — подумала я. — Рогов и хвоста, как у дьявола?

Я представляла себе создателя Сибири каким угодно, только не обычным. Считала, что в нём будет что-то, что даст легко понять, какой монстр перед тобой стоял.

Первой ужасной мыслью, возникшей у меня в голове, была мысль о том, чувствовал ли он вкус съеденного Сибирью. Ели ли она за него? Или это была просто никак не связанный с этим признак психопатии?

Я взглянула на временную шкалу в правой части отчёта. Через шесть секунд после того, как был сделан этот снимок, Сибирь сама вернулась в своему создателю, сделала машину неуязвимой и прыгнула в небо, неся её в руке с такой лёгкостью, с какой обычный человек мог нести газету.

Мисс Ополчение ещё даже не добралась до Софии к тому времени, когда Сибирь скрылась прочь.

Мы всё ещё не были уверены, была ли она… был ли её создатель… жив или мёртв. Команда СКП, находившаяся в другом фургоне, на полную использовала эти шесть секунд. Если предположить, что они не преувеличили, то они расстреляли машину сотней пуль из обычного калибра.

Я прокрутила отчёт до конца, где было прикреплено фото самой машины. Она больше походила на швейцарский сыр, а всё водительское сиденье было залито кровью. Обычный человек после такого безусловно бы умер.

Но создатель Сибири, возможно, и не был обычным. Ходило слишком много слухов о том, что Ампутация добавляла остальным членам Бойни улучшения, делая задачу их устранения ещё более трудной, и нельзя было исключать вариант того, что в этих слухах была своя доля правды. Может быть, этих улучшений было достаточно, чтобы человек, которого буквально поливали огнём, выжил.

Но никакое усиление не могло остановить силы другой группы поддержки Протектората. Даже сама Панацея, вероятно, не смогла бы отменить или защититься от сил двух стрелков, которые в это время следили за подозреваемым в другом фургоне. Самореплицирующаяся взрывная и стрелковая сила должны были убить практически любого, кто не владел силами бугая.

Если бы Легенда был там, как он изначально и хотел, не имело бы значения, встань кто-то на пути его лазеров. Его выстрелы были слишком быстрыми, слишком разнообразными. Если бы на пути его атак встал ещё один член Бойни №9, это бы означало лишь, что он убил бы двух членов Бойни, а не одного.

Но Легенду отозвали рано утром, ещё до того, как был разработан этот план. Важное дело. Он должен был вернуться позже, отсутствуя всего несколько часов.

Было бы абсолютным преуменьшением назвать то, что мы ощущали, разочарованием, но мы не могли ждать появления самого быстрого человека в мире.

Я старалась не злиться на одного из Триумвирата. Если у него были дела, я хотела верить в то, что это были важные дела.

Но если бы он был тогда с нами, мы бы размазали Сибирь по асфальту, а не задавались бы вопросами о том, была она жива или нет.

Я снова увеличила изображение, и фото выпрыгнуло на экран. В центре увеличения был человек, который встал между командой Протектората и создателем Сибири, и я заставила себя смотреть внимательнее, несмотря на ужасные раны, вид которых заставлял меня морщиться.

В комментарии к фото говорилось, что личность этого человека ещё не была установлена, но считалось, что это был Спусковой Крючок, бывший участник Бойни №9. Ампутация уже демонстрировала свою способность воскрешать или зомбифицировать недавно умерших членов Девятки для определённых целей, и иногда наделяла их новыми способностями.

В комментарии, однако, отмечалось, что Спусковой Крючок был мёртв уже долгое время, и что даже для Ампутации было необычно воскрешать кого-то, кто умер настолько давно, даже при наличии целого тела.

Я открыла вики на сайте Паралюди Онлайн и вбила имя.

Бывший участник Бойни №9, читала я, быстро пробегая глазами по тексту. Впервые появился в апреле 2007 года. Убит в июне 2007 года. Регенератор, способный стрелять кусочками самого себя на сверхзвуковой скорости. В основном использовал ногти и фаланги пальцев в качестве оружия, но продемонстрировал дополнительные приёмы в случае опасных ситуаций. Части тела, которые он использовал в качестве снарядов, обладали повышенной прочностью, способной пробивать обычную броню. По всей видимости, невосприимчив к боли. Бугай-6, Стрелок-7, Движок-1.

Там было кое-что ещё — список преступлений Спускового Крючка до вступления в Девятку, несколько убийств после вступления, а затем смерть. Честно говоря, список его убийств выглядел намного меньше, чем я ожидала от психопата с автоматом, вмонтированным в его тело парамагическим способом.

Я прокрутила страницу до фотографий и внимательно вгляделась в них. Спусковой Крючок выглядел весьма заурядно для парня, который стрелял зубами, словно пулями.

Я вернулась к отчёту Протектората и сравнила фото с вики с фото от группы поддержки Протектората. Его руки были раскинуты, пальцы были в крови. На снимке я не увидела ни костяных пуль, ни ногтей, ни зубов.

Согласно отчёту, из автомобиля, по которому он открыл огонь, извлекли горстку костей, прежде чем выстрелы паралюдей, находящихся в этом же фургоне, не размазали мужчину в кашу.

Я снова посмотрела на снимок, сделанный командой Протектората. Цепная Реакция всё-таки попала по мужчине, так что от него в итоге ничего не осталось — но на фото Спусковой Крючок был в маске. Костюм выглядел похожим на тот наряд, который я видела на фото с ПЛО-вики.

Он был мёртв вот уже четыре года, но с учётом наличия у Бойни Ампутации нельзя было быть уверенным в этом на все сто процентов. Было несколько свидетельских показаний о том, что за последние несколько дней она использовала зомбифицированного Топорылого в одном из тестов — или, по крайней мере, парня с большущим топором и с таким же лицом, как у Топорылого.

Она убила Крюковолка с его помощью, возможно, помогая себе одним или несколькими её вирусами.

Я была уверена, что новость о смерти Крюковолка заставила многих людей чувствовать себя в большей безопасности теперь, когда они знали, что сторонник превосходства белой расы не станет членом Бойни и не будет продолжать терроризировать Броктон-Бей.

Неужели всё было так просто? — думала я, снова разглядывая фото и борясь с сомнениями. — Ампутация использовала на своём тесте труп Топорылого. Большого, сильного бугая, лишающего остальных людей сил. Могла ли она отправить Спускового Крючка к создателю Сибири для этой же цели? Чтобы тот защищал его? Стала бы она это делать? Могла ли она такое сделать? Годы спустя? Она вообще занимается таким? Не думаю, чтобы я когда-либо слышала об этом, но никто больше не упоминал о её помощниках, и это странно…

Я не знала, правда это была или нет. В отчёте даже особо подчёркивалось, что фрагменты кости соответствовали генетическому материалу Спускового Крючка, хотя и отмечалось, что для его снарядов было необычным то, что они не смогли пробить бронированный автомобиль. И в отчёте ничего не говорилось о том, как ему удалось встать между стреляющими и создателем Сибири так незаметно и быстро.

Может, она создала кого-то другого? — предположила я. — Всё ещё странно, что никто не видел его раньше.

Мой новый телефон издал звук — не звонок и не жужжание, а нечто другое, и я с любопытством взяла его в руки.

На дисплее высветился входящий неизвестный номер.

Я приняла звонок и приложила телефон к уху. Я не знала, у кого мог быть мой номер, но если они пытались дозвониться до меня посреди ночи, это должно было быть важным.

— Алло? — в голосе Сплетницы звучала паника. — Алло, кто это?

Я моргнула. Это она звонила мне.

— Сплетница? — позвала я. — Что происходит?

Неприятное чувство поселилось у меня в животе, и я встала с кровати. Она всё ещё должна была проходить тесты, и в списке оставалось не так уж и много тех, кто мог её тестировать.

— Это моё имя? — переспросила она. — Здесь маленькая девочка, она говорит…

Ампутация, подумала я, поднимаясь со стула. Дерьмо. Директор Кальверт спит? Мисс Ополчение не должна, так?

— …что я выбрала три номера, по которым могу позвонить, чтобы мне помогли с тестом, но я не помню, кому я звоню.

Её голос звучал слабо и растерянно, и у меня возникло ощущение, что такой она и была без всего приобретённого опыта и самоконтроля. Она была напугана, потеряла память из-за какого-то идеально-точечного парачеловеческого воздействия, и всё, что ей говорили её силы, это то, что она была в ужасной опасности.

— Где ты? — спросила я, создавая свою броню.

Она дала мне адрес — я была почти уверена, что это адрес не того конспиративного жилья, в котором мы находились, когда за нами пришёл Краулер. Так что либо её перевели на другую конспиративную квартиру, либо она использовала базу, где отсиживались Неформалы.

— Сохраняй спокойствие, — сказала я, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, как это делала для меня Вики. — Я собираюсь позвать на помощь.

— Нет! — она крикнула так громко и пронзительно, что у меня зазвенело в ушах. — Если придёт кто-то не из списка, она сказала, что убьёт всех.

— Всех? — переспросила я. Не похоже было, что она имела в виду «всех, кто придёт».

— Здесь три человека. Двое из СКП. Один — парачеловек, — сказала Сплетница. — Без сознания. Я думаю, нас накачали чем-то через аэрозоль, чтобы вызвать амнезию и постепенное отключение сознания, а затем она ввела мне половину дозы противоядия.

Её сила всё ещё работает, подумала я. Она многое подмечает.

— Продолжай говорить, — сказала я. — Говори всё, что придёт в голову.

Она начала перечислять архитектурные особенности здания, в котором находилась, анализ собственного физического состояния, психологический портрет Ампутации и множество других вещей. Казалось, это помогло ей успокоиться — её голос постепенно начинал звучать менее испуганно.

Я настроила маршрут на карте телефона и взяла ховерборд.

Должна ли я рисковать? — думала я, взвешивая чужие жизни. — И кому я должна рассказать, если решусь на это?

У меня не было никаких сомнений в том, приду ли я — я собиралась прийти. Я поклялась, хотя и только самой себе, что Сплетница получит защиту, которую ей обещал Протекторат, если не от кого-то другого, то от меня.

— Она говорит, мне нужно замолчать, — сказала Сплетница, и в её голосе снова зазвучало отчаяние. — Я должна позвонить ещё двум людям. Пожалуйста, приходи.

Прежде, чем я успела пообещать, что так и сделаю, она повесила трубку.

Я неслась по чернильно-тёмному небу так быстро, как только мне позволял ховерборд.

~ ~ ~

Чёрт возьми, опять голосовая почта, выругалась я, спускаясь к зданию, о котором говорила Сплетница. Лучше бы у Мисс Ополчение была веская причина не отвечать на мой звонок.

Но моему гневу не удалось скрыть страх.

Я глубоко вдохнула искусственную атмосферу, которую создавал мой сигил. Из-за этого мой шлем казался неудобно-тесным и я испытывала избыточное давление каждый раз, когда активировала символ, но я не могла придумать лучшего способа справиться с основным оружием Ампутации. Я не считала, что смогу сделать свою броню воздухонепроницаемой, так что я всё равно буду уязвима ко всему, что может впитаться через кожу, но я не думала, что у неё припасено много таких вещей.

По крайней мере, я на это надеялась.

А если дело дойдёт до драки и она попытается воткнуть в меня шприц, я была почти уверена, что смогу победить.

Не будь слишком самоуверенной, напомнила я себе.

Ампутация, вероятно, была вторым самым страшным членом Девятки, если говорить про способности, и теперь, когда мы знали, что такое Сибирь, Ампутация могла потеснить её на этой вершине. Мне приходили в голову мысли о трансформациях, отравлении, изменении, выведения из строя и старого, доброго убийства, а затем появлялись ещё более мрачные мысли вроде того, что я становлюсь её подопытной, или что она заставит меня ввязаться в смертельную схватку со Сплетницей.

Трудно было поверить, сколько ужасных вещей могла натворить эта девочка, несмотря на то, что ей не исполнилось и тринадцати.

Выруби её, вытащи оттуда Сплетницу, посади в клетку Ампутацию, а потом она поедет в тюрьму, подумала я. Она отличается от Манекена, Краулера и Сибири. Она более уязвима. Не наноси но ней слишком сильных ударов.

Я опускалась к крыше так медленно, как только могла, с беспокойством прислушиваясь к каждому скрипу или дуновению воздуха. Сплетница, пока болтала об архитектуре здания, сказала, что у него было предусмотрено окно на крыше, и после недолгих поисков я его нашла.

Оно было грязным, со следами пыли и других веществ, идентифицировать которые мне совсем не хотелось.

Быстрый знак превратил часть всего этого в прозрачное стекло, и слабый свет пролился на крышу. Я держалась подальше от окна, стараясь заглянуть внутрь как можно незаметнее для возможных наблюдателей.

Я могла видеть двух человек, оба развалились на стульях перед ушедшими в сон компьютерами. На спинках их стульев висели куртки с логотипами СКП, и они выглядели либо мёртвыми, либо глубоко спящими — я даже не могла сказать, дышали ли они.

Я медленно переместилась, пытаясь разглядеть то, что было внутри, получше. Я знала, что если бы мне удалось заметить Ампутацию, я могла бы попробовать заманить её в ловушку либо из-под земли, либо из стены. Если бы я нашла Сплетницу, я смогла бы увести её подальше от Ампутации.

Что, если её тоже отравили, и Ампутация даст противоядие, только если она пройдёт тест? — подумала я.

Насколько я знала, это было самым худшим в драках против технарей и, в частности, против Ампутации. С большинством паралюдей всё было по-другому — как только ты узнавал, на что они были способны, ты сразу примерно мог представить себе их пределы. Про технарей сказать такого было нельзя, а технологии Ампутации были гораздо менее привычными и гораздо более опасными, чем всякие летающие аппараты, энергетические пушки и лазерные мечи многих технарей.

Она наверняка могла бы приготовить какой-нибудь яд на скорую руку за пять минут. Единственный вопрос заключался в том, приходила ли ей эта мысль в голову или нет.

Я достала телефон и перезвонила Сплетнице, и она сразу же взяла трубку.

— Алхимик? — позвала она.

Она действительно помнит, как меня зовут? — подумала я. — Или кто-то подсказал ей это?

— Я почти на месте, — солгала я. — Что мне сделать, чтобы тебе помочь?

— Ампутация говорит, что тест начнётся через минуту, — сказала Сплетница ужасно тонким и испуганным голосом.

Дерьмо, не так уж много времени. Практически вообще нет, подумала я, и тут в поле моего зрения промелькнуло нечто, от чьего вида кровь заледенела в жилах.

Технарская паукообразная штуковина, точно такая же, какие сопровождали Манекена, промчалась по крыше, перебирая тонкими ногами. Она была тёмной, в отличие от белых, сопровождавших Манекена, и сделанных из материала, похожего на материал его тела.

Я рванула вслед за пауком, вытянув руку так далеко, как только могла. Я догоняла его, но если он доберётся до стены, то я уже не остановлю его.

За два паучьих шага до стены я смогла достать его задние лапы, превращая их в пыль.

Он споткнулся, дав мне шанс, в котором я так нуждалась.

Я уничтожила всего паука одним прикосновением руки.

Осталось 30 секунд, примерно прикинула я и присела на корточки, достаточно низко, чтобы коснуться рукой крыши.

Простой символ, подкреплённый кучей информации, выболтанной Сплетницей, проделал в крыше дырку, заменив потолок стеклом. Это было маленькое отверстие, всего несколько дюймов в окружности, но оно позволяло выполнить работу более сложной части преобразования.

Стекло изогнулось в форме линзы, позволяя даже крошечной картинке расшириться и показать больше здания изнутри.

У меня перехватило дыхание, словно я запорола работу атмосферного сигила.

Ампутация была там, сидела на одной из похожих на пауков штуковине, как та, которую я только что уничтожила. На ней было светло-голубое плиссированное платье, а светлые волосы были завиты в кудряшки. Несмотря на то, что я видела её фотографии на ПЛО-вики, я всё равно была поражена тем, какой она была маленькой и юной. Она была явно ниже пяти футов (152,4 см) роста, и то, как она одевалась и выглядела, наводило мысли больше о ростовой кукле, чем о живом человеке.

Я не могла видеть Сплетницу, но я могла видеть ещё двух человек в рыбьем глазу. Внутри был чернокожий парень, довольно высокий, стоявший в стороне от Ампутации, и, казалось, повёрнутый к ней лицом.

Мрак? — предположила я. Он был схожего роста и телосложения, но на самом деле я давно его не видела, так что не могла быть в этом уверена.

Другой человек находился прямо под Ампутацией, и я могла видеть только его ноги. Я не могла сказать, жив или мёртв был этот человек, но если он был жив, то Ампутации потребовалось бы не более секунды, чтобы изменить этот факт.

А где третий? — подумала я. — Мрак, я и кто-то ещё для теста Ампутации?

Я слышала голос, и судя по небольшим телодвижениям, это говорила Ампутация. Я плотнее прижалась ухом к созданному отверстию, пытаясь расслышать её речь.

— …не придёт, — сказала маленькая девочка-убийца. — Кажется, ты была не очень убедительна по телефону. Может быть, тебе не стоит обзывать своих друзей нехорошими словами, и тогда бы они пришли.

— Они придут, — сказала Сплетница, и я попыталась разглядеть её, меняя ракурсы, но должно быть, что-то мешало её увидеть. — Я знаю, что они это сделают!

— Хммм, — протянула Ампутация. — Я не знаю. Почему бы нам не начать, а они присоединятся позже, когда появятся? Так сказать, с небольшим наказанием за опоздание.

Тест начнётся прямо сейчас? — подумала я, напрягая глаза, неуверенная, будет ли хоть что-то видно. Насколько я знала, её план мог состоять в том, чтобы превратить всех трёх появившихся людей в монстров и заставить Сплетницу сразиться с ними.

С нами, подумала я.

— Разве не так, Алхимик? — спросила Ампутация, внезапно заговорив громче.

Я застыла. Она не смотрела на меня, она не отводила взгляда от того места, где, вероятно, находилась Сплетница.

— Ты не можешь уничтожить игрушку технаря и ожидать, что он этого не заметит, — сказала она дразнящим тоном. — Мне, знаешь ли, очень нравятся мои игрушки.

Чёрт возьми, она всё это время знала об этом, подумала я. Он не просто возвращался назад для отчёта. Так что она, вероятно, знает, что я на крыше, но вот остальное…

— Я знаю, что ты слушаешь, — сказала Ампутация, но я была почти уверена, что она лгала. — Если ты не придёшь на маленький тест Сплетницы, я собираюсь использовать её в качестве упаковки для моих игрушек.

Она сказала это обыденным тоном, но это не помешало образу сразу вспыхнуть у меня в голове.

Я быстро нацарапала на крыше символ, преобразовав её поверхность с помощью нового знака. Это было не идеально, у меня не было времени протестировать этот новый символ, но сейчас было самое время его проверить.

Так быстро, как только могла, я обогнула здание и направилась к большим дверям склада, расположенным почти напротив того места, откуда я за всем наблюдала. Главный вход выходил на более широкую улицу, и там даже было немного уличного света от фонарных столбов, разрисованных граффити.

Я влетала внутрь через двустворчатые двери.

Ампутация сразу же посмотрела в мою сторону, но моё внимание переключилось на женщину под лапами её паука.

Это была Мисс Ополчение. Её защитные очки и бандана были сняты, как и шляпа с военной курткой, но я была уверена, что это была она. Она лежала на спине, медленно дыша, но пауку Ампутации требовалось лишь небольшое движение, чтобы пронзить ей горло.

И даже с тремя книгами по оказанию первой помощи, которые я проглотила за последние полтора дня, я не была слишком уверена в своей способности залечить рану на горле или любую другую серьёзную травму.

Я обвела взглядом присутствующих, проверяя, не было ли здесь ещё кого-нибудь, кого я не заметила, и убеждаясь в том, что те, кого я уже видела, находятся с тех же самых местах.

Сплетница стояла позади Мрака, окружённая несколькими металлическими столами, уставленными коробками, которые должны были не подпустить к ней ближе Ампутацию и остальных. Чуть позади неё находились два офицера СКП, всё ещё раскинувшихся по своим стульям. Я могла видеть прозрачное окно в крыше над ними, а также целую кучу труб, из-за которых было практически невозможно получить хороший обзор помещения, не заглядывая в окно со всех сторон.

Ампутация наблюдала за мной.

Я спрятала руку за спину, чтобы скрыть свечение, и активировала свой лучший символ, который смогла придумать для противодействия Ампутации — про себя я назвала его очистителем воздуха. Мне пришлось ограничить радиус его действия, иначе он попытался бы повлиять на всю атмосферу планеты, но работал он примерно на тех же принципах, которые я использовала против члена Падших, что недавно напала на меня.

Предполагалось, что символ должен был превратить все газы вокруг меня в обычную атмосферу. На самом деле, это была смесь кислорода и азота, но это было довольно близко к тому, что должно быть.

Я надеялась, и провела несколько тестов, чтобы убедиться в этом, что это удалит все токсины из воздуха, которые туда поместила Ампутация.

— Мне следовало выбрать тебя, — сказала Ампутация, когда я использовала свой символ. — Твой мозг определённо суперклёвый.

По тому, как она это произнесла, я поняла, что она уже представляла, как держит его в руках. Для неё это не было аморальным поступком или даже сложным решением. Она хотела увидеть мой мозг, и она вырежет его у меня из головы в тот момент, когда я предоставлю ей такую возможность.

Всего на мгновение мой символ дал мне представление о составе атмосферы вокруг меня, прежде чем произошло изменение. Я подавила желание закашляться, вызванное изменением состава воздуха.

Это должно устранить любую скрытую угрозу, подумала я, взглянув верх, на крошечный кругляшок стекла, который я создала перед тем, как войти внутрь.

Я не знала, сколько у меня было времени, но знала, что это поможет только ненадолго.

Я опустилась на землю, чувствуя дискомфорт в коленях, но делая всё возможное, чтобы они не дрожали.

— В чём заключается тест? — спросила я, сосредоточившись на том, чтобы мысленно прикинуть расстояние от меня до Ампутации.

И прислушивалась к окружающим звукам, чтобы не проворонить Спусковой Крючок или Топорылого, на случай, если она прихватила в этот раз кого-нибудь из своих помощников.

Ампутация только улыбнулась.

— Тик-так, тик-так, тик-так, — сказала она, раскачиваясь на месте, словно на качелях.

Я напряглась и взглянула на Сплетницу, которая выглядела так, словно сосредоточенно над чем-то размышляла.

— Я должна сама понять, в чём состоит тест, — сказала она вместо Ампутации. — Моими подсказками стали люди, которых я выбрала до того, как она забрала мою память. Официальный герой и двое друзей. Кто-то, обладающий властью, кому я доверяю… Не жертва…

Она начала что-то бормотать себе под нос, но я слушала вполуха, поскольку всё моё внимание было сосредоточено на Ампутации. Мне нужно было действовать быстро…

Маленькая бомбочка, которую я вмонтировала в потолок, взорвалась. Когда Ампутация повернулась посмотреть, что там случилось, я начала действовать.

Я хлопнула руками по земле, не обращая внимания на боль, и воспользовалась перестановщиком, который у меня уже был. Я мысленно ощутила бетон у нас под ногами и изменила его форму так быстро и точно, как только могла.

Три узкие колонны взметнулись вверх, подкинув Ампутацию и паукообразную штуковину подальше от Мисс Ополчение, в воздух. Маленькая светловолосая девочка была отвлечена шумным, но относительно безопасным взрывом смеси калия и воды, которую я создала ранее, и это дало мне возможность удалить её как можно дальше от лидера Протектората.

Три узкие колонны обвились вокруг Мисс Ополчение, превращаясь в защитный щит вокруг неё на случай, если Ампутация попытается что-то предпринять. Переставлять только бетон вместо кучи других материалов было быстрее, чем использовать другие мои символы, и через несколько мгновений тело Мисс Ополчение исчезло под землёй. Я сделала пространство достаточно большим, чтобы у неё был воздух, и опустила бетонный гроб под землю, подтягивая Мисс Ополчение к себе.

Как только она оказалась подальше от Ампутации, я изменила форму кармана, чтобы она могла дышать, если со мной что-нибудь случится, и оставила только тонкий слой бетона сверху в качестве маскировки. Я оставила карман за пределами здания, надеясь, что у Ампутации не будет возможности найти её, если со мной что-нибудь случится.

— Ох, ты такая какашка! — воскликнула Ампутация. — Ты просто должна была…

— Это какая-то проверка для бугаев! — сказала Сплетница, оборвав нытьё Ампутации. — Ты привела миньона для драки с собаками Суки!

Ампутация замолчала и посмотрела на своего кандидата.

— И кто бы это мог быть? — протянула она приторно-сладким голосочком.

— Я не могу всп…

— Топорылый! — оборвала я Сплетницу.

Взгляд Ампутации метнулся ко мне, и я снова активировал свой бетоноизменитель.

Не колебайся, подумала я, когда представила, как могла бы создать крюки и колья, вырывавшиеся из земли.

Но всё, что я когда-либо слышала об Ампутации, говорило о том, что она была слишком опасна, чтобы её убивать — она утверждала, что её убийство вызволит все вирусы, которые она когда-либо создавала, и никто не был уверен, переживёт ли человеческая раса этот жестокий удар.

Мои бетонные колонны поднялись, пытаясь обвиться вокруг Ампутации. Если бы они были металлическими, им, вероятно, это бы удалось, но у меня не было времени преобразовывать материал в другой, а бетон продолжал рассыпаться на куски из-за отсутствия нормальной опоры. Паукообразная штука двигалась как профессионал, отскакивая от каждой моей атаки.

— Алхимик! — крикнул Мрак, указывая куда-то пальцем, и я повернулась, ровно настолько, чтобы увидеть ужасно изуродованного мужчину с топором в руках, который был длиннее моего роста. Он стоял на противоположной стороне улицы под уличным фонарём, и слабый электрический свет падал на его полуобнажённое тело и холодную сталь его орудия. Ни одна из фотографий, которые я видела, не отдавали должного ни его уродству, ни тому, насколько он был огромным. Страшила был большим, но Топорылый по сравнению с ним был настоящим гигантом.

Но он стоял на бетоне, а мои силы всё ещё работали.

Я прекратила атаковать Ампутацию, чтобы вырастить два бетонных шипа под ногами Топорылого.

Они не пробили кожу бугая, но подняли его в воздух.

Силы рядом с ним всё ещё работают, довольно подумала я. Отключение сил основано на расстоянии, на котором он находится от парачеловека. И его суперсила и прочность…

Даже короткое время, когда он висел в воздухе, было временем, когда он не мог использовать свою сверхчеловеческую силу, что давало мне небольшую передышку. И даже если он был почти неуязвим, я всё ещё могла заточить его в ловушку.

Бетон поднимался сквозь асфальтовое покрытие улицы толстыми столбами, похожими на пародию тюремной решётки, более неплотной, но растущей гораздо быстрее, чем та, в которую я когда-то давно пыталась заключить Лунга.

Он ухватился за бетонные цилиндры, которые всё ещё росли перед ним, пытаясь вскарабкаться по ним наверх, но он отказывался выпускать из рук топор.

Это дало мне ещё несколько мгновений, чтобы соединить все колонны вместе сверху.

На мгновение Топорылый оказался в птичьей клетке. Он ударил топором по бетону, и я услышала треск и увидела злую улыбку на его лице.

Затем на него нахлынула сила Мрака.

Что ты творишь? — в ярости подумала я.

— Займись Ампутацией! — крикнул он, указывая назад. — Я разберусь с ним!

Я обернулась и увидела, что Сплетница забилась под столы, аока паукообразная тварь Ампутации напала на неё с множеством опасных приспособлений в лапах. Они немного отличались от тех, что были у паука Манекена, но выглядели не менее опасными.

Я не смогу атаковать чем-то площадным, не причинив вреда Сплетнице, подумала я, чувствуя, как адреналин разливается по моему телу. Огонь. Плазма. Слишком опасно, слишком широкий угол атаки. Что насчёт..?

Я нацелилась рукой и активировала символ преобразования газа, который использовала для своего стрелкового приёма.

Воздух прямо передо мной взорвался с глухим звуком.

Я услышала крик Сплетницы, и у меня было всего лишь мгновение на то, чтобы прицелиться, и…

Бум!

Взрыв воздуха, преобразованного в взрывоопасные газы, отбросил меня назад. Упав на задницу, я заскользила по земле.

Я несколько раз моргнула, оглядываясь по сторонам.

Мои символы исчезли, оставив вид на окружающий мир странно пустым.

Топорылый, подумала я, и услышала свистящий звук. Отключил мою силу.

Я кинулась в сторону как раз вовремя, чтобы избежать удара его топором, и резко повернула голову, чтобы посмотреть на клетку.

Топорылый прижался к прутьям, пытаясь просунуть голову между двумя бетонными опорами, чтобы дотянуться до меня. Его рука была достаточно мускулистой, чтобы его плечо не прошло сквозь щель, но он всё равно пытался пролезть через прутья решётки. Ему пришлось бросить топор, чтобы попытаться меня достать.

Прежде, чем я успела что-либо сделать, Мрак рывком поставил меня на ноги и потащил прочь.

Мои символы мгновенно появились снова, когда я оказалась немного дальше от Топорылого.

Ампутацию отбросило ещё дальше, чем меня, но паукообразная тварь удержала её в вертикальном положении. Я видела, как кровь текла у неё из ушей и стекала по подбородку тёмно-красными каплями.

— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — прокричала она. Судя по громкости голоса, я предположила, что мой удар порвал ей барабанные перепонки.

Я проверила, как там Сплетница, опасаясь, что и с ней могло произойти что-то подобное, но она показала большой палец, высунув руку в щель между двумя столами.

— Отойди, — сказала я Мраку, который всё ещё стоял рядом со мной. — Проследи, чтобы Топорылый не вылез наружу.

Я подняла руку в сторону Ампутации и почувствовала некоторое удовлетворение, увидев, как она вздрогнула.

Затем она улыбнулась злобной улыбкой, и словно фокусник, показывающий зрителю карту, достала флакон с какой-то жидкостью. Она не была ядовито-зелёного цвета, как я себе почему-то это представляла, и на флаконе не было этикетки с черепом, но угроза была очевидна.

— ТЫ НЕ ДОЛЖНА Делать Это Снова, — сказала Ампутация, всё ещё очень громким голосом, но к концу фразы он затих. — Иначе мой маленький питомец может сбежать.

Она уже исцелилась? — подумала я. — Или так действует адаптация? Или я что-то сделала ещё и с её голосовыми связками? И что ещё за… ну, это, конечно, Ампутация, но она всерьёз называет вирусы своими «питомцами»?

Я держала руку перед собой. Я не знала, что она сделает, если я опущу её.

Опусти руку, и застанешь её врасплох, подумала я. На самом деле тебе не нужно целиться, ты всё равно можешь убрать всё, что там есть, если колба разобьётся.

Я покачала головой, в основном для самой себя, но также и в ответ Ампутации.

Я всё ещё запоминала символ на случай, если мне придётся трансформировать его.

Моя рука была напряжена, как будто на неё легла вся тяжесть нашего противостояния.

— Уйди с дороги, — услышала я грубый голос за спиной.

Я немного повернулась, не сводя глаз с Ампутации.

В поле моего зрения появилась собака размером с фургон. На её спине сидела девушка, которую я встречала всего один раз — Адская Гончая для Стражей вроде меня, Сука для своих друзей.

Она выглядела так ужасно, что это привело меня врасплох. Её одежда была порезана на ленточки и вся была покрыта грязью и засохшей кровью. На ней не было маски, и её лицо представляло собой сплошное месиво синяков. Её нос выглядел недавно сломанным, а один глаз заплыл и был закрыт.

В руках у неё был маленький, серый щенок. Он не двигался.

Она смотрела на на меня, а на Ампутацию.

— ОУ, мне так жаль, — сказала Ампутация, и её голос звучал совершенно искренне. — Я действительно не хотела делать больно этому щеночку. Сибирь так усердно выбирала его для тебя. Но на самом деле, это всё твоя вина. Ты просто должна была согласиться с моим тестом…

Адская Гончая издала рёв, который звучал как что-то из первобытных, древних времён, и бросилась вперёд на своей гигантской собаке.

Значит, это её выбрала Сибирь, подумала я, гораздо менее недоверчиво, чем всего несколько секунд назад.

Как раз перед тем, как Адская Гончая смогла подобраться к Ампутации слишком близко, я активировала воздушный взрыв, сосредоточившись так сильно, как только могла, целясь прямо в голову начавшей двигаться Ампутации и сужая туннель воздуха в узкий, крошечный луч.

Бум!

Ампутация закричала.

Адская Гончая врезалась в пытавшегося увернуться робота-паука, отправив Ампутацию и паучий тинкертех в стену.

Флакон разбился, и непрозрачный дым вырвался наружу, затопив склад.

Дерьмо, подумала я, бросаясь вперёд и держа знак преобразования воздуха наготове.

~ ~ ~

— С тобой всё будет в порядке, — сказала Мисс Ополчение, пока я удаляла липкий, растущий грибок из желудка Сплетницы.

Ампутация добавила немного в противоядие, которое дала выпить Сплетнице, или, быть может, это всё был дым, который заполонил всё пространство, пока та пыталась сбежать. Дымовая завеса вызывала амнезию и вводила в организм медленно растущий плотоядный грибок, одновременно с этим вырабатывающий анестетик — его споры содержались в дыму.

Адской Гончей досталось больше всего ещё до того, как я избавилась от облака. С её собакой всё было в порядке, когда она превратилась в пса нормального размера — пёс всё ещё оставался достаточно крупным, чтобы пугать меня. Мрак убрал пса, чтобы позволить мне оказать Гончей немедленную помощь, в которой она явно нуждалась.

Сплетнице и двум офицерам СКП, которые присматривали за ней, досталось немного, зато Мисс Ополчение очнулась и выбралась из своего подземного укрытия как раз вовремя, чтобы прийти нам на помощь.

Я выдохнула, жалея, что не могу создать новую кожу поверх болезненных с виду ран, которые я видела на животе Сплетницы, но было проще дать им зажить естественным путём.

— Эй, Алхимик? — позвала Сплетница, и её голос звучал немного расфокусировано. Я не знаю, попало ли по ней моим воздушным взрывом, или это подействовал газ, сделав её такой разговорчивой.

— Да? — сказала я, смотря в сторону всё ещё сопротивлявшегося Топорылого. Одна из собак Адской Гончей растерзала его топор в щепки, и с тех пор он сердито ревел.

— Спасибо, что пришла спасти меня, — сказала она.

— Нет проблем.