Алхимик. Уроборос 17.4

Предвосхищая вопросы - я не знаю, что за Ковчег упоминает Виста в этой главе, в списке канонных кейпов её нет. Вероятно, очередной новый перс, введённый автором в историю.

А ещё вы узнаете, что такое цуцванг. Я вот не знала, что это такое. Звучит просто как смешное немецкое слово!

***

***

После своего второго триггера я видела множество паралюдей или прото-паралюдей с символами всех типов. Если бы я потрудилась отсортировать их, я бы предположила, что символ Эйдолона будет самым необычным из всех. Конечно же, изменчивая природа его сил должна была отразиться и в его символе, разделяя его на три секции, которые заменялись, стоило на замену одной силе прийти другой.

Но никакие предположения и мысленные картинки, которые я могла нарисовать себе в голове, не позволили бы мне представить символ, которым обладал Сын.

Сын был другим. Символ Сына, как его ни оценивай, был самой сложной вещью, которую я когда-либо видела в своей жизни, и он даже близко не походил ни на что знакомое. Ни на внутренние схемы компьютера, ни на схемы из книг по высшей математике, ни на что. Я пыталась проследить за взаимосвязанными, перемешанными и изменяющимися частями символа, но чувствовала, что у меня начинает болеть голова просто от того, что я пыталась отследить хотя бы одну часть символа его силы.

У Сына была не одна, не три, не десять, не сто и не миллион сил.

Сил у него было намного, намного больше, и от этого голова шла кругом.

Даже просто паря там, в воздухе, в обтягивающем комбинезоне в стиле Александрии, ничуть не скрывающим его фигуру, он и его силы, казалось, обладали неким магнетизмом. Его лицо выглядело как что-то, что следовало высекать на камне или печатать на деньгах — он не был таким красивым, как Легенда, он привлекал внимание совершенно по-другому. Фотографии не могли полностью запечатлеть его внешность.

У него действительно был золотистый цвет кожи — не такой, как у человека с хорошим загаром и подходящей под этот оттенок расовой принадлежности. На нём был тот же безупречно-белый комбинезон и плащ, которые он носил годами. Его волосы были длинными, но странным образом не развевались на ветру, как будто были тяжелее обычных волос. Его глаза были полуприкрыты, и я не могла разглядеть на его лице никакого выражения, даже скуки.

Я чувствовала, как нарастает головная боль просто от того, что я смотрела на его символ. Каждый раз, когда я смотрела на другую часть его символа, я видела всё больше деталей. Я даже не могла сказать, двигался ли символ, или это была оптическая иллюзия.

Песня Симург вдруг зазвучала у меня в ушах, словно грянувший оркестр, отвлекая внимание от первого парачеловека в мире. Повсюду вокруг нас в воздух начали взлетать предметы. Гравий и камни. Куски дерева и стекла. Телефоны и другие элементы техники.

Поморщившись, я зажала уши ладонями, но это никак не уменьшило пронзительный звук крика Симург. Казалось, он отдавался у меня в костях. Куда бы я ни посмотрела, везде Симург что-то делала. Ничто из того, что она поднимала в воздух, не выглядело больше моего кулака по размеру, но она подняла в воздух так много всего.

— Оставайся на месте, — рявкнула Александрия, и её голос прогремел в моих ушах громче, чем звучала песня Симург. Героиня немного опустилась поближе к нам, но всё ещё находилась лицом к Сыну. Её мышцы были напряжены, но в остальном она сохраняла полную неподвижность. — Не двигайся.

Она разговаривала со мной. Я была абсолютно в этом уверена.

У меня возникло такое чувство, будто мои собственноручно сделанные шлёпки, на одном из которых всё ещё виднелся след от ожога, оставленного впавшим в безумие от песни Симург Синхом, словно прибило гвоздями или утопило в бетон.

Однако песня в моих ушах зазвучала громче, и зажав уши покрепче, я случайно взглянула на Губителя.

Она явно регенерировала, тут и там вырастали новые маленькие крылышки, а её торс отрастал вниз, снова демонстрируя талию и бёдра. Казалось, она пыталась прорваться сквозь застывшую в воздухе сеть Стояка, но ей не удавалось ни освободиться из неё, ни отвернуться от Сына.

Симург смотрела на Сына тем же пристальным взглядом, что и Александрия.

Прежде, чем я успела сделать что-то большее, чем просто вдох, Сын рванул вперёд. Не было никакого ускорения — в один момент он парил в пятидесяти футах (15,24 м) от меня, а в следующий уже нёсся к Губителю, выглядя как золотисто-белое размытое пятно, слишком быстрый, чтобы я могла разглядеть больше, чем остаточное изображение. Его движения воздухе оставляли за собой дымный след от размолотого до порошкообразного состояния мусора, поднятого в воздух Симург, но остальные вещи, поднятые в воздух, тут же начали его преследовать.

Они были слишком медлительны, чтобы угнаться за Сыном.

Он схватил Симург за вытянутую руку — она действительно начала шевелиться, чтобы применять свою силу. Я могла видеть, как работает её телекинез, перемещая клубы дыма и разнообразный мусор в воздухе.

Плащ Сына развевался на ветру, словно его обдавало не телекинетическим штормом, а лёгким ветерком.

Я не могла видеть его лица, и с такого расстояния я не могла точно прочитать по языку инопланетного тела, что он чувствует, но я старалась изо всех сил.

Не меняя выражения лица и не проявляя каких-либо признаков осторожности, приложив столько усилий, сколько я обычно прилагала для того, чтобы вскрыть пакет с чипсами, Сын одной рукой оторвал руку Симург в районе локтя. Другая его рука продолжала удерживать руку Симург выше локтя.

Я увидела внутренности её руки, когда он опустил её — она была полой. Снаружи был тонкий слой материи, внутри которого не было ничего, кроме тьмы.

Небольшая часть меня, которая не отвлекалась на невероятную реальность, свидетелем которой я была, радовалась справедливому возмездию.

Симург немедленно отреагировала на потерю своей предпоследней конечности и набросилась на Сына, используя свой новоприобретённый телекинез без лимита Мантона. Я могла видеть, как искривляется воздух вокруг него, и даже маленькие символы и пылинки света — вероятно, побочные эффекты того количества силы, которую она прилагала, чтобы противостоять Сыну.

Это ничего не дало. С таким же успехом она могла бы просто помахать в его сторону бумажным веером.

Даже град камней и стекла ничего ему не сделал, только порвал его белый наряд. Он поднял руку и его невероятно-сильные пальцы воткнулись в её прозрачную не-плоть. Я едва могла разглядеть дыры, которые оставило его прикосновение, прежде чем они затянулись.

Он не даёт ей улететь, поняла я. Он не пытается лететь вверх, он тянет её вниз. У неё даже не хватает сил поднять его, когда он висит в воздухе, а ведь она в три раза больше него. И она не может пробиться через сеть Стояка, так что ей не сбежать от Сына.

Но Симург не хотела сдаваться без боя.

Словно из ниоткуда появилось множество орудий, включая меч, похожий на мачете, которое я сделала для Вики, наверное, с час назад. В воздухе зависли узкие шипы из стекла или металла, заострённые или скрученные в форме мечей.

Сын добрался до плеча Симург, и судя по тому, как двигались её крылья, она пыталась сбежать от него. Было ужасно странно видеть, как шестифутовый (1,83 м) инопланетянин без особых усилий удерживает на месте пятнадцатифутового (4,57 м) Губителя, пока она пытается вырваться из его хватки. Она была намного крупнее него, но её сила была ничем по сравнению с его силой.

Он протянул руку, и я увидела его силу… изменившуюся не так, как у Эйдолона, а словно бы часть её вышла на поверхность, как будто она всегда была там, просто скрытая под сложным узором его символа.

Оружие Симург из стекла и металла вонзилось в его руку, нанеся удар с большей телекинетической силой, чем та, которую я могла себе представить.

Только одно оружие — пятидесятифутовый (15,24 м) клинок, который я сделала для Вики — заставил его руку дрогнуть. Остальные оружия сплющивались о золотистую кожу Сына, словно пустые банки из-под газировки.

Рука Сына засветилась мягким жёлтым светом, и он коснулся ею груди Симург, там, где могло находиться её сердце, будь она человеком.

Луч света вырвался с другой стороны её тела, оставив в груди Симург дыру размером с мой торс.

Там она тоже была пустой изнутри.

Всё туловище Симург держалось на двух тонких кусках кожи. Удар мягким, жёлтым светом разорвал то место, где у человека должны были находиться сердце и верхняя часть лёгких, и теперь частично зажившие живот и бёдра под ними держались на чётном слове и нескольких лоскутах плоти.

Она всё ещё была жива и всё ещё сопротивлялась, но вся эта борьба казалась безнадёжной.

Я видела, как вокруг нас в воздух взмывает различный хлам, и я была напряжена, боясь, что она начнёт атаковать, но ничего не происходило. Ничто не двигалось целенаправленно в одном направлении, и она, похоже, не собирала никакого технарского устройства. Даже её песня не отзывалась в моих костях, превратившись в простую, почти что скучную мелодию.

Я крепко зажала уши руками. На всякий случай.

Хотя и подозревала, что всё было почти кончено.

Сын потянул её вниз, пока её шея не оказалась на одном с ним уровне. Одной рукой он крепко удерживал её в воздухе, в то время как другую руку он просто распрямил.

Он полоснул своей распрямлённой рукой по её шее на манер лезвия, и её голова откинулась назад, а волосы потянулись вслед за ней.

Я застыла, словно в замедленной съёмке глядя на то, как падает её голова. Место, куда она приземлилась, загораживали здания, но грохот падения мы могли услышать и отсюда.

Мой взгляд метнулся обратно к её телу.

Симург мертва? — подумала я, надеясь на это сильнее, чем надеялась когда-либо раньше. — Сын действительно собирается убить Губителя?

Линия разреза начала лениво пузыриться, и новая шея начала медленно расти. Крылья Симург сжались вокруг Сына, как будто она отказалась от своего телекинеза и атаки простым, человеческим оружием, и просто собиралась разрезать его на части своими массивными крыльями.

Было трудно разглядеть Сына, обхваченного крыльями Симург, и из-за совершенно невозможной сложности его символа мне было ещё труднее сосредоточиться на происходящем с ним в целом, но я всё равно смотрела, хотя мои глаза слезились, а голова раскалывалась.

Точно также, как у Эйдолона, его символ изменился, но вместо того, чтобы на один из слотов встала новая часть с новым рисунком, его символ, казалось, просто повернулся, открывая другую сторону самого себя, как будто этот символ всегда был там, скрытый под предыдущим.

Сын оставался неподвижным менее трёх секунд, за которые его символ перестраивался.

Как только это закончилось, он ослабил хватку на теле Симург и потянулся через плечо к её самому большому крылу, которое находилось снаружи застывшей во времени клетки, пока она всеми силами пыталась вырваться из ловушки.

Это не сработало. Его белая одежда была почти что полностью разодрана в клочья, но всё ещё держалась, и я не видела ни одной капли крови.

Золотой Человек вырвался из клетки её крыльев, всё ещё крепко держась за её самое большое крыло. Перья на её крыльях начали топорщиться.

Он просто сжал сустав её крыла ещё крепче, и Симург изогнулась. Каждый дюйм перьев с её крыльев вонзился в него, вместе со всем мусором и оружием, которые были в её распоряжении.

Она боялась. Для этого не нужно было уметь читать эмоции по её нечеловеческому лицу. Губитель знала, что это был её последний день на земле.

Сын тянул её за крыло до тех пор, пока она не повисла на нём. Я не видела в этом никакого смысла, гравитация не действовала вот так, но его силам и не требовался смысл. Он был Сыном.

Симург оказалась подвешенной в воздухе, словно скульптура из воздушного папье-маше. Её голова почти полностью откинулась назад, а дыра в теле немного уменьшилась. У неё всё ещё отсутствовали ноги и одна рука.

Сын, казалось, был единственной причиной, по которой она держалась в воздухе, сжимая сустав её крыла так, как я сжимала бы чьё-то запястье.

У меня перехватило дыхание, когда я заметила, как Сын дёрнулся, крошечное движение в его обычной неподвижности.

Его рука раздавила крыло Симург — не только сустав, но и всю остальную его поверхность, вплоть до места соединения крыла с телом. Это было похоже на то, как если бы крыло зажали в невидимом прессе, усеянном зубами.

Всё её тело извивалось и изгибалось, и если бы она хоть в какой-то степени была человеком, если она вообще когда-либо была человеком, она бы определённо кричала. Её песня была быстрой, дрожащей и отчаянной, она больше не отзывалась гулом в костях, но трогала что-то, глубоко запрятанное на душе.

Сын подбросил её вверх, и крыло разлетелось на куски. Вдогонку он выпустил импульс света, который, казалось, не имел никакого цвета.

Тело Симург, всё ещё летящее вверх от силы его броска, начало исчезать. Оно не распадалось на пепел, как было с Лунгом, не было разорвано на кусочки или сожжено. Это было похоже на то, как постепенно гаснет лампочка. Тело Симург, казалось, теряло краски, становясь прозрачным до тех пор, пока не исчезло окончательно.

Плавающие повсюду в воздухе предметы попадали вниз, словно град, с грохотом врезаясь в землю. Я дёрнулась, чтобы использовать свою силу для создания защиты от падающих с неба предметов, но Александрии хватило простого взмаха руки, чтобы откинуть все ближайшие обломки в сторону.

Сын не оглядывался по сторонам и даже не казался удивлённым или довольным тем, что сделал. Он махнул рукой над городом, и некоторые здания из тех, что сломала Симург, восстановились. Цвет был неправильным, и некоторые из них выглядели так, будто некоторых частей зданий там не должно было быть, но повреждения в целом были устранены. Его одежда стала целой без очевидных признаков применения силы, и он выглядел точно также, как и раньше.

До того, как убил Симург.

Мои колени задрожали, и я была поражена тем, что смогла устоять на ногах. Я слышала, как кто-то что-то зашевелился рядом со мной, но я не могла сказать, кто это был.

Пришелец застыл в воздухе, медленно вращаясь на месте. Я не могла сказать, смотрел ли он на погибших паралюдей, которые сражались здесь, или на погибших пакистанцев, или на разрушенный город, или его взгляд смотрел куда-то за тысячи миль отсюда, наблюдая за надвигающимся наводнением в Китае, серийным убийцей в Европе или потерянной и обезвоженной группой людей в пустыне Сахара.

Александрия всё ещё парила в воздухе, закрывая меня собой, и напряжение в её спине было как никогда очевидно.

Что не так? — подумала я.

Я потом он улетел, на такой высокой скорости, что я не смогла проследить за ним взглядом.

Напряжение ушло из плеч Александрии, и она тихо, медленно выдохнула.

Я даже не знала, что ей нужно было дышать, ну, не была в этом уверена.

Но дела не ждали, так что я прикоснулась к своей броне с использованием силы, снимая с них тонкий слой материала.

— Эм, Александрия? — позвала я, вероятно, слишком тихим голосом, чтобы меня можно было услышать, но она всё равно обернулась. Она услышала меня.

В животе что-то зашевелилось, и я услышала позади себя несколько судорожных вздохов.

На её лице была дыра. Не было другого слова для того, чтобы описать это, как не было способа смягчить описание реально существующей травмы. Это выглядело так, будто кто-то взял раскалённую кочергу, и покрутил её внутри лица, выжигая дыру размером с мой кулак. У неё не было глаза, верхней части щеки и даже части лба. Казалось, нос уцелел только чудом.

Сибирь, вспомнила я. Двухтысячный год. Смерть Героя.

Я читала про это, это была первая травма, которую когда-либо получала Александрия.

Ни за что на свете я бы не подумала, что всё было настолько плохо. Что касается любого другого, обычного человека, я не представляла себе, как после такого они могли бы выжить.

— Спасибо, Алхимик, — поблагодарила она, беря кусок материала из непрозрачных углеродных нанотрубок и выверенными движениями обмотала вокруг себя.

Если бы я сделала ткань белой, то она выглядела бы своей в древней Греции, откуда взяла это имя.

И она знала, как меня зовут. Конечно, у неё была идеальная память, но всё равно от этого подкашивались коленки.

— Вам двоим стоит вернуться к Аргус, — сказала она. — Она отведёт вас домой.

Я хотела оглянуться, посмотреть, как отреагирует Вики или кто-то другой позади меня, но Александрия словно обладала неким гипнотическим воздействием. Даже дыра на её лице теперь казалась лишь досадным отвлекающим фактором по сравнению с абсолютной силой и сосредоточенностью, читавшейся в её оставшемся глазу.

— Так держать Алхимик. Сегодня твоя работа принесла первые плоды.

Я не знала, что она имела в виду, но не собиралась ей в этом признаваться.

— Виктория, надеюсь, твоя гонка закончится успехом. Ты стоишь на пороге величия, и начинаешь это осознавать.

Вики кивнула так резко, что её зубы громко стукнулись друг о друга.

Она похвалила Висту и Стояка, поблагодарила их за невероятную храбрость и решительность, прежде чем, наконец, перевела взгляд на Мисс Ополчение.

Что-то промелькнуло на лице Александрии, когда она посмотрела на Мисс Ополчение, и на мгновение её сосредоточенность ослабла. Удивление, а затем… испуг?

Её плечи на мгновение опустились, отчего чёрная тога немного сползла вниз.

Через мгновение всё пропало, и Александрия преподнесла палец к губам.

— Похоже, мне нужно организовать пресс-конференцию, — она произнесла это деловым тоном, но с явно прозвучавшей в голове иронией. — Позаботьтесь друг о друге, и я с нетерпением буду ждать возможности снова поработать с вами.

Она посмотрела мимо меня, на остальных кейпов из Броктон-Бей.

— Спасибо вам всем за вашу отличную работу, за ваше мужество перед лицом опасности и вашу готовность подвергнуться риску, чтобы защитить невинных.

Мисс Ополчение издала какой-то невнятный звук, и Александрия повернула голову, сосредоточив своё внимание на ней.

Та молчала.

Александрия поднялась вверх, ничуть не быстрее той скорости, на которой обычно двигалась Вики, пока не оказалась на высоте добрых двухсот футов (60,96 м).

Затем она резко ускорилась, а ткань, которую я создала для неё, осталась парить в воздухе, медленно падая вниз. Вдалеке послышалось несколько звуковых ударов.

Мы все переглянулись.

— Святое дерьмо, — прошептала Вики. — Это было… лучше бы этому дню не оказаться сном.

Я ущипнула себя за предплечье. Было больно.

— Если это так, то мы все сейчас спим, — сказала я. — Я должна позвонить… — папе.

— Не надо, — твёрдо сказала Мисс Ополчение. — Для начала давайте вернёмся обратно. Даже после её смерти… кто знает, какие костяшки домино она могла расставить.

В её голосе слышалось что-то печальное.

Секунду я колебалась, но затем кивнула. Я бы подождала, по крайней мере немного, чтобы позволить последним возможным манипуляциям Симург сойти на нет.

— Вы не вернётесь с нами? — спросил Стояк, глядя на меня. — Потому что я знаю, что дома вас очень ждёт несколько…

Он оборвал себя, возможно, прочитав всё по нашим позам.

Я посмотрела на Вики. У нас не было с собой телефонов, по которым Контесса могла связаться с нами, но Александрия сказала возвращаться к Аргус.

Насколько странным будет предположить, что она знает о Контессе? — подумала я. — Она, наверное, самый умный кейп в мире…

— Не думаю, что мы вернёмся, — сказала я. У меня не было никаких особых планов в Калифорнии, и возвращение домой действительно звучало как заманчивая идея…

Я покачала головой.

— Думаю, это будет уже скоро, — наполовину пообещала, наполовину солгала я. — Скажи Кр… Кид Вину, что я скоро вернусь домой. Обещаю. И я скоро поговорю с ним сама.

— Ковчег (англ. Reliquary), она… — начала было говорить Виста, но остановилась и сменила тему. — Дайте нам знать, как вернётесь. Рыцарь…

— Я знаю, — твёрдо сказала Вики, и Виста замолчала.

— Я дам вам знать, как вернусь домой, — сказала я, пытаясь сгладить неловкость. Сейчас в воздухе уже были паралюди, и даже вертолёт. Теперь это место считалось безопасным.

~ ~ ~

— Ты проверяла, как они там? — спросила я, почти уверенная, что знаю ответ. Она пользовалась компьютером, когда сидела у себя в комнате, но я не могла представить себе, чтобы она не проверяла, как шли дела дома.

Вики некоторое время молчала, пока летела к зданию, куда мы переместились в первый раз, но я позволила этой тишине повиснуть между нами.

— С семьёй всё в порядке. — Дин — Рыцарь — мы не разговаривали с тех пор, но он более или менее в курсе о том, чем я занимаюсь, — сказала она. — Мама… по-прежнему ничего. Он пытается помочь ей, но пока никаких изменений в её состоянии нет.

Я вздрогнула. Левиафан ударил Брандиш достаточно сильно, чтобы её шея сломалась, и только помощь Панацеи спасла её от паралича всего тела, но — если я правильно помнила — вместе с ударом она получила ужасное, отвратительно сильное сотрясение мозга, и с тех пор находилась в коме.

— Мне жаль, — сказала я, мягко касаясь её руки. — Хочешь, я спрошу об отпуске для тебя или что-то в этом роде? Ты могла бы…

Она стряхнула мою руку, и одновременно я ощутила целый водоворот не своих эмоций — разочарование, вину, преданность и признательность одновременно.

Я снова дотронулась до её руки, но в этот раз она не сделала ничего, чтобы стряхнуть её.

— Там, — сказала она, и полетела в большому, разбитому окну. Аргус, Космик и Фрости, все уже были внутри. Фрости выглядел так, будто его костюм пропустили через мясорубку, но его тело, казалось, вообще не пострадало. Аргус выглядела также, как и тогда, какой я запомнила её перед тем, как отправиться в бой, и она копалась в своём телефоне. Космик лежала на полу, раскинув руки, будто на улице не было жары под тысячу градусов.

— Хей, — сказала я, когда мы с Вики приземлились в здании. Этот этаж был пуст, но судя по звуку, внизу были люди, поэтому я понизила голос.

— Вот вы где, — сказала Аргус и на мгновение склонила голову. Она яростно потрясла головой, прежде чем выпрямиться, и стала выглядеть так, словно ничего странного не произошло.

— Вы его видели? — спросил Фрости.

— Сына? — спросила я, просто чтобы убедиться, хотя была уверена, о ком он спрашивал. — Да.

Он покачал головой.

— Безумие. Это просто безумие.

Я кивнула.

— Могу я… вы знаете, кем был тот парачеловек-стрелок? — спросила вики. — Ну который выстрелил в Симург до появления Сына?

— Головной болью местных политиков, — сказала Аргус.

Я покосилась на неё, хотя она не могла этого видеть, но к счастью, она продолжила.

— Индийский плащ. Он скрытный человек, я никогда не встречалась с ним раньше, но уговорить Пакистан позволить ему и его куратору — человеку по имени Яад Ракхана, с которым я пересекалась пару раз — поучаствовать в битве, было… сложно. С таким же успехом мы могли бы попытаться привезти на поле боя готовую к подрыву ядерную бомбу.

Яад Ракхана? — подумала я. Я не могла сказать, было ли это имя обычным или парачеловеческим.

— Мог ли это быть план Симург? — спросила я. — Начать здесь войну между паралюдьми?

— Возможно в будущем, но давайте больше ничего не будем обсуждать так в открытую. Дверь, комната для совещаний.

Появился портал того же типа, что и в Лахоре, с другой стороны которого оказалась ужасно обыденная комната. Я не увидела ни окон, ни двери, только столы и стулья.

Фрости помог Космик подняться на ноги, и оба без промедления вошли внутрь. Аргус остановилась, посмотрев на меня.

Я оглянулась. Сын многое сделал, чтобы привести город в порядок, и если придётся вводить в городе карантин… я не была уверена, что мне хватит духу воздвигнуть стену между мной и невинными, хотя, возможно, и попавшими под ментальные внушения людьми. Лучше я буду чинить здания и ремонтировать дороги.

Может быть завтра, подумала я. Или уже сегодня? Эти часовые пояса…

Я шагнула в портал, за мной последовала Вики, а Аргус замыкала наше шествие. Портал позади нас исчез.

На удивление, даже когда мы оказались внутри прямоугольного конференц-зала, внутри не оказалось никаких дверей — или, если она и была здесь, то была точно такого же цвета и материала, каким было выделано остальное помещение. В потолке размещалась вентиляционная отдушина, но она выглядела слишком маленькой, чтобы через неё можно было протиснуться.

Секретная комната для телепортаций? — предположила я.

— Для начала, я уже слышала, что случилось с Синхом, — сказала Аргус. Она уже сидела и, казалось, вполне комфортно чувствовала себя в комнате. Она положила руки на стол, будто собиралась начать работать с компьютером. Фрости и Космик тоже сдвинулись с места, чтобы пройти присесть, но я осталась стоять на месте, а Вики подлетела в воздух.

Синх… Сердце пропустило удар, когда я вспомнила его полное безумие, и тем более то, что он тогда нам сказал.

— С ним уже разбираются. Я никогда не думала, что Симург способна взять под контроль кого-то так быстро, но она, должно быть, увидела, что это был самый простой способ натравить нас друг на друга для достижения собственных целей. Надеюсь, без влияния Симург он сможет оправиться от того, что его использовали в качестве глашатая и оружия.

— Глашатая..? — переспросила я, внезапно почувствовав, что земля под ногами зашаталась. А я ведь вот так сразу поверила, что он говорил правду о защите Сибири. Находясь в пределах слышимости песни Симург. Она манипулировала людьми в течение десяти лет, и не каждая её марионетка должна была устраивать такие грандиозные представления, как сошедший с ума Сфера.

— Это вполне реальный вариант, — сказала Аргус. — Просто… не забывай, что такое Симург.

Она сделала паузу и испустила свистящий вздох облегчения. Её руки безвольно соскользнули со стола.

— Чем была Симург. И то, что её больше нет, пожалуй, единственная причина, по которой, думаю, я могу ответить на ваш вопрос. Предсказать планы Симург всегда сложно, если не невозможно, и обычно я предпочитаю думать о них как о цуцванге*, но учитывая все обстоятельства… я скажу вам, что я об этом думаю.

Я не узнала это слово — кажется, это было что-то немецкое — но всё равно села.

— Парачеловеческая война между Индией и Пакистаном возможно была одним из её планов, — сказала Аргус. — Вероятно, для её начала потребовалось бы больше времени и подготовки, если бы только она не добралась до Яад Ракханы так, как добралась до Синха. Возможно, это могло привести к более масштабным последствиям, но надеюсь, больше это не имеет значения.

— Получается, её застали врасплох? — спросила я. Могла ли я помешать её предвидению?

Аргус пожала плечами.

— Сын убил её… Я не думаю, что это входило в план. Что касается выстрела… думаю, она бы всё равно пережила его. Я думаю, я знаю, чего она добивалась, и я думаю, что это сработает. Мне нужно, чтобы вы пообещали мне, что не будете говорить об этом до тех пор, пока — если — это не станет достоянием общественности. Вы согласны?

Я кивнула вместе со всеми остальными.

— Выстрел, который почти уничтожил Симург, имел какие-то специфические эффекты. Легенда защитил оригинальную Александрию… но это что-то с ним сделало. Он не мёртв, но пока что не может вернуться обратно к своей человеческой форме.

— Откуда ты это знаешь? — спросила я.

— Моя сила, — ответила она, но больше ничего не стала уточнять. — Убрать Легенду со сцены на некоторое время не было её главной целью, просто приятным побочным эффектом. Её главной целью была Александрия.

— Но я видела её, — сказала я. — Если не считать раны от Сибири, она выглядела нормально.

Аргус кивнула.

— Ты видела её. Другие кейпы из Броктон-Бей видели её. Пакистанские камеры снимали её, и нет никого на планете, кто мог бы помешать распространению этих кадров.

План Симург… состоял в том, чтобы опозорить Александрию? — подумала я. — Мне явно не хватает контекста, чтобы понять, почему это так плохо.

— И? — спросила Космик, вторя моим мыслям. — Ей нечего стыдиться.

Аргус фыркнула.

— Значит, вы её не узнали. Никто из вас?

Фрости, Вики и я, все мы помотали головами.

Аргус щипнула себя за переносицу, всё ещё смотря на нас.

— Знаете что? Думаю, тогда мне и не следует ничего о ней говорить. Возможно, это так и останется лишь опасениями. Окончательный план Симург сорван. Забудьте всё, что я говорила.

Да, это может сработать, подумала я, но я была уставшей, чувствовала себя неуютно, и была на взводе.

Мне нужно было отдохнуть.

~ ~ ~

Портал закрылся за мной с Вики, когда мы вновь оказались в Калифорнии.

Снаружи, сквозь шторы, я могла видеть первые проблески рассвета, растекавшиеся вдоль линии горизонта.

Я хотела потереть глаза рукой, но вместо этого ударилась о шлем.

На тебе костюм. Тупица, подумала я, и превратила свой шлем в кусок металла. Наручи последовали вслед за ним, и я бросила кусочки металла на пол.

Я потёрла глаза тыльной стороной ладони. Несмотря на то, что я проснулась посреди ночи, чтобы отправиться сражаться на другую сторону земного шара, я не чувствовала усталости. Я чувствовала, что та затаилась на краю сознания, но несмотря на это ощущение, пока что я чувствовала некий прилив энергии.

— Думаешь, с ней реально всё закончено? — спросила Вики. Она ещё не сняла маску.

Я отвернулась от окна.

— Ох, господи, Тейлор, — сказала она, прежде чем я успела ответить. — Твой рот.

Я провела пальцами по губам и почувствовала лёгкую липкость под прикосновениями.

— Похоже, у тебя было адское кровотечение из носа, — сказала Вики. Я взглянула в окно, пытаясь увидеть своё отражение вместо темноты снаружи, но картинка была слишком расплывчатой, чтобы я могла разглядеть хоть что-то.

— Я сейчас вернусь, — сказала я, и повернулась, чтобы направиться в ванную.

Конечно же, Вики была права. На моих губах виднелись густые, красные разводы, достаточно серьёзные, чтобы я удивилась, как не заметила этого раньше.

Наверное, это случилось, когда я пыталась отрезать крыло Симург, подумала я, вытираясь полотенцем, которое быстро убрало влажные следы.

Я также изменила свой костюм и подумывала о том, чтобы надеть пижаму. Из-за пакистанской жары я немного вспотела, но пижама была прохладной после того, как провалялась какое-то время на полу. Я как раз подумывала о том, чтобы принять душ перед сном, когда услышала низкий, полный боли стон.

Быстро накинув на себя пижаму я выбежала в общую гостиную. Вики всё ещё парила в воздухе, наполовину сняв свой костюм.

Я забыла сделать его съёмным? — подумала я. Я не могла вспомнить, каким сделала костюм, хотя прошло самое большее несколько часов.

— Что-то не так? — спросила я, стоя в дверном проёме.

— Я в порядке, — отозвалась Вики.

Нет, она не была.

Она потянула верх своего костюма одной рукой, ещё немного обнажив спину, но затем приземлилась на колени. Боль и гнев хлынули на меня волной.

— Позволь мне, — твёрдо сказала я, и разрезала наряд из углеродных нанотрубок так, что он свалился с неё.

Весь, за исключением кусочка, который был на её левом плече и рукаве. Я могла видеть на этом месте изменённый символ — я увидела его после того, как Синх, сведённый с ума Симург, напал на нас.

— Вики? — позвала я дрожащим голосом.

— Просто… отрежь это, — сказала она.

Я осторожно дотронулась до её плеча, срезав последнюю прилипшую к коже часть костюма, обнажив под ней беспорядочное месиво ожогов и волдырей, размером с мою ладонь. Последние кусочкам обгоревшей наноуглеродной ткани прилипли чёрные пепелинки, огненно-красная кожа и бледные волдыри.

— Насколько всё плохо? — спросила она после моего слишком долгого молчания.

— Не так уж и плохо, — сказала я. Я уже была готова использовать свою силу, но сдержалась. Может быть, я могла исцелить это, заставить всё это исчезнуть. А может быть, я только всё испорчу. — Как… почему ты не заметила?

— Я не знаю, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Адреналин? Побаливало только слегка, я не думала, что всё настолько серьёзно.

— Давай отвезём тебя в больницу, — решила я. — Просто чтобы быть уверенными.

~ ~ ~

Все больничные телевизоры транслировали новости, и этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь Вики от её ожогов второй степени.

Ребекка Коста-Браун была Александрией.

-

*Цугцванг (от нем. Zugzwang «принуждение к ходу») — положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции. При цугцванге у одной из сторон или у обеих сразу (взаимный цугцванг) нет полезных или нейтральных ходов, и передвижение любой из фигур ведёт к ухудшению оценки собственной позиции (в строгом понимании — к ухудшению результата).