Алхимик. Азот 10.Интерлюдия. Слава.

К этому фику сделали арт! Тейлор и Крис/Кид Вин на свидании!

Виктория Даллон летела по небу родного города с головокружительной скоростью, взмывая вверх и вниз с таким ускорением, которое обычно вызывало у неё улыбку, напоминая катание на экстремально крутых русских горках в детстве. Послеполуденное солнце резало глаз при каждом повороте, заставляя щуриться от яркого света луж, которые всё ещё виднелись тут и там спустя несколько дней после нападения Левиафана.

Вместо радости на её лице застыло пустое выражение, и даже в прищуренном взгляде отсутствовала привычная ей жизнерадостность. Она всё ещё крутила в голове недавно услышанную радиопередачу. Минута молчания для Бесстрашного. Похвала для Оружейника, Томаса Кальверта и Алхимика. Несколько слов о ней и её сестре.

Ни слова о маме, думала она, взлетая то вверх, то вниз. Об отце. О Дине. Ни слова, ни слова, ни слова.

Она развернулась и нырнула вниз, наблюдая за стремительным приближением земли, словно она увеличивала изображение на карте. Улицы и здания стремительно приобретали чёткость. Шпиль небоскрёба был похож на иглу, подползающую ближе, чтобы поприветствовать её — пронзить и оставить висеть на шпиле, словно огородное пугало.

У неё оставалась едва ли секунда на то, чтобы спастись. Она вырулила в сторону и изменила траекторию по крутой дуге. Её неуязвимость оставила бы её целой, но человеческий инстинкт избегать опасности всё ещё был слишком силён.

Она начала лететь параллельно земле, пролетая над Маркет-стрит. Шестью или около того этажами ниже ходили люди, даже по разрушенным местам. Они были слишком маленькими, чтобы их можно было различить или даже понять, что они делали, но она всё равно смотрела на них сверху вниз.

Обычные люди, пытавшиеся собрать разбитые жизни в городе, который Левиафан пришёл уничтожить. Семьи были безвозвратно разлучены, дома и жизни разрушены, а больницы переполнены людьми.

Желудок скрутило, и она отвернулась в сторону. С такой высоты она могла видеть огромные металлические штуковины, всё ещё стоящие в водах залива. Волны разбивались о них, разбрасывая вокруг маленькие белые пенные брызги.

Она подлетела к одной из штуковин и приземлилась на узкой балке между двумя широкими столбами, вдалеке от места, где кто-либо мог легко услышать или увидеть её.

Было тихо, только плеск волн внизу и необычно звучавшие завывания ветра, разбивавшегося о металл, достигали её ушей.

Чем ты вообще занимаешься? — прошептал насмешливый голосок ей в ухо. — Неудивительно, что никто не знает, как к тебе подступиться. Ты сама не знаешь, как с собой справиться.

Он отбросила эту мысль, стараясь не обращать внимания на горячее, бурлящее, обжигающее чувство в животе.

С криком она ударила рукой по металлической балке. Её сверхчеловеческая сила и прочность оставили вмятину на серебристом материале, глубиной с её запястье и шириной больше, чем была её голова.

Конструкция зловеще застонала, но ей было всё равно.

В тот момент, когда её щит перезарядился, она ударила снова. Ещё один крик, ещё одна вмятина, ещё один стон металла.

Снова и снова она била металл, ярясь и крича там, где никто не мог её услышать, где никто не мог её остановить, никто не мог сказать, что всё будет хорошо, что вещи просто случаются.

Никаких ужасных репортажей или ужасных ведущих, говорящих о том, что воскресенье было хорошим днём.

Здесь, посреди воды, не было места таким глупым банальностям.

Её неуязвимая рука снова врезалась в металл, с лязгом пронзая его насквозь, погружая её руку в балку почти до предплечья.

Тебе нужно поговорить с ней, напомнила она себе, прежде чем ещё один дикий и яростный удар обрушился на металл.

Когда я успокоюсь, рыкнула она в ответ, снова ударив по металлу.

И когда это случится? — прошептал насмешливый голос.

Возможно, Эми и не умела читать мысли, но в понимании сестры по реакциям её тела не уступала буквально никому. Крошечные капельки химических веществ в мозгах, мышечные спазмы и прочие вещи были подобны гигантским рекламным транспарантам для способности Панацеи читать биологию чужого тела. Когда-то Эми поняла, что Дин ей нравится, просто прикоснувшись к её руке.

И если она собиралась убедить сестру в том, что она должна нарушить свои оооочень особые правила, она не должна при этом быть на грани того, чтобы начать трясти Эми словно тряпичную куклу в своих руках, пока будет излагать свои аргументы. Эми увидела бы всю эту бурю эмоций, и ей было бы больно из-за этого, а она такого не заслуживала.

Она отказывается специально! — кричала Вики в мыслях, и ей отчаянно хотелось верить, что так оно и было, но факты оставались фактами.

Дин всё ещё был в коме. Мама всё ещё была в коме. Папы больше не было.

А Эми ничего не делала, только стояла в стороне.

Нет, подумала она, хотя от этой мысли у неё защемило в груди. Ничего не делать — это нормально. Она не лечит мозги. Это не в её силах… слишком легко всё испортить, слишком трудно быть уверенным, что всё будет сделано правильно. Дин придёт в себя. И мама тоже придёт в себя.

Ещё один удар, и металл треснул, словно массивный кусок льда.

Это была такая мелочь, что поверить в то, что это была просто маленькая игра разума, её воображение или что-то ещё, кроме правды, было легко. Эми была измучена, делая перерывы только на то, чтобы быстро запихнуть в себя сендвич, но когда речь заходила о Дине…

Это неправда, выругалась она, нанося по металлу ещё один удар. Это невозможно. Ей нравится Дин, она бы не стала отказывать ему в помощи, если бы могла…

Тоненький насмешливый голосок, такой тоненький, что просто не мог принадлежать ей, продолжал шептать гадости в её голове, снова и снова напоминая о себе, так, что его было невозможно игнорировать.

Эти мысли заставили её неправильно рассчитать время, и она ударила серебристый металл до того, как её барьер восстановился.

Её совершенно нормальная рука, с совершенно нормальной, человеческой силой, ударилась о балку изо всех нормальных, человеческих сил.

Она закричала.

Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз испытывала такую сильную боль. Она грозила поставить её на колени — ноги подогнулись, сначала одна, потом другая — но она удержалась от того, чтобы рухнуть вниз от последствий силы своего гнева, и уцепилась целой рукой в треснувший металл, чтобы не упасть. Она чувствовала, как щит возник вокруг её тела, защищая её от внешнего мира.

Боль медленно отступала, и ей удалось встать на ноги, в чём ей очень помогла способность к полётам.

Она обхватила больное запястье второй рукой, и, сделав несколько быстрых вдохов, чтобы заглушить крики, которые грозились вырваться наружу, посмотрела вниз.

Её правое запястье безвольно висело плетью, а кожа на тыльной стороне руки уже наливалась синяком. Её пальцы были то ли вывихнуты, то ли сломаны — сказать было невозможно. Костяшки пальцев были разбиты, а кровь обильно и густо стекала с пальцев. Из раны на среднем пальце выглядывал крошечный кусочек чего-то белого.

Малейшее движение — и боль пронзила её, пройдя по всей руке, через локоть, прямо к основанию черепа.

— Ты не слабая, — рыкнула она себе под нос, используя ту же ободряющую фразу, которую использовала на спортивных мероприятиях, когда была младше. Она не могла сказать, могла ли её эмпатическая сила влиять на неё саму, или это были просто последствия самоубеждения, но её рука как будто начала болеть меньше.

Она взлетела в воздух.

Позади неё раздался грохот, и когда она обернулась, успела увидеть, как от конструкции отломилась массивная металлическая ветка. Она медленно падала вниз, обогнув место, которое она била, и ударилась о воду с громким всплеском.

Зачем ты это сделала? — ругала она себя. — Алхимик… эту штуку… почему ты ничего не можешь сделать нормально?

Её сломанная рука пульсировала, посылая по руке вспышки боли через локоть и выше.

~ ~ ~

Полёт через весь город с искалеченной рукой отнимал у неё всю концентрацию, но она просто держалась повыше, как учила тётя Сара.

— Люди не привыкли смотреть вверх, — говорила Леди Фотон, и её слова сейчас эхом звучали в голове Славы. — Даже сейчас мы во многих отношениях больше живём в двухмерном пространстве. Пока ты летишь, ты должна осознавать всё пространство вокруг, особенно то, что находится у тебя внизу. Почти все будут находиться ниже тебя, и поэтому большинство тебя просто не увидит.

Она много раз использовала этот трюк — выслеживала бандитов-идиотов до их складов или борделей, до мокрых штанов пугала потенциальных насильников, грабителей, головорезов и прочих. Это было невероятно приятное чувство — падать с высоты на плохих парней и наблюдать за тем, как те сходят с ума от страха.

Тем не менее, это было очень необычно для плохих парней — быть настолько очевидными, насколько очевидными они были прямо сейчас.

Неформалы верхом на массивных псах, которых они обычно использовали для передвижения, неслись по малолюдной улице северной части города в сторону моря, почти прямо в её направлении.

Кейп в фиолетовом была единственной, кто заметил её, пролетавшую в небе.

Запястье Виктории пульсировала болью, когда рука потянулась к уху к блютуз-наушнику, пока она не вспомнила, что тот оказался повреждён, когда она попала под удар Левиафана. Тогда она нащупала свой сотовый, пока рука со сломанным запястьем болталась в воздухе, посылая разряды боли вверх по руке.

Я могу их остановить, подумала она, когда ей удалось вытащить сотовый из поясной сумочки правой рукой. По крайней мере задержать их, пока сюда не доберутся другие герои. Сделаю хоть что-то. Что-то правильное.

Она нажала большим пальцем кнопку быстрого набора прямой линии Протектората — линии, доступ к которой был практически только у её семьи, чтобы они могли сообщать о действиях злодеев быстрее, чем это можно было сделать по обычным каналам.

Обычно ей отвечали мгновенно, но прямо сейчас она лишь слушала гудки, пока Неформалы внизу бежали дальше вниз по улице, в северном направлении. Эти огромные псины на удивление быстро двигались, и было похоже, что их хозяйка подзуживала их бежать ещё быстрее.

Она взмыла в воздух, ощущая, как болтается правая рука, и к счастью, они свернули в её сторону. Тогда она смогла спуститься вниз, чтобы рассмотреть их поближе. Они были всего в нескольких кварталах отсюда, и направлялись прямо в её сторону по дороге, ведущей к старому железнодорожному вокзалу, и увидела, что была права — собаки были забрызганы пеной, из-за чего казались бешеными. Пятно тьмы начало выплёскиваться из Мрака, но не смогло нормально их закрыть.

Теперь все пятеро увидели её, и выглядели они отнюдь не радостно.

Хорошо, подумала она, усиливая действие ауры настолько, насколько могла, всё ещё слушая гудки. Злодеи должны бояться.

Пятно тьмы начало клубиться и расти, скрывая часть их группы, но это всё ещё было небольшое облако, которое не было способно закрыть собой всех их собак.

Она прекрасно понимала, как опасно было вступать в бой пятеро на одного с командой, про которую она знала очень мало — Сплетница, Мрак и Адская Гончая были единственными, про кого сообщалось в отчётах Протектората, и данные в отчётах были в лучшем случае обрывочны — и это не считая её сломанной руки.

Умник, сила которой, согласно показаниям Призрачного Сталкера, заключалась в том, что она была космического уровня сукой. Парень с первоклассной для побега от героев силой и одержимостью спортзалами, которая никак не вязалась с именем, выбранным в честь названия видеоигры, вышедшей в дзионовский период. И Психопатка, которую те использовали как движка. Судя по цифрам, самой опасной была Умник. А двое неизвестных в их команде скорее всего были новенькими или свежими триггерами после атаки Левиафана.

На звонок наконец-то ответили.

— Это Слава, докладываю об активности Неформалов, — сказала она, как можно скорее уточняя своё местоположение и направление их движения.

— Принято, — сказали ей в ответ. — Протекторат почти на месте. Не вступайте в бой.

Связь прервалась, и она на мгновение уставилась на свой телефон.

Странно, подумала она, убирая телефон в левый карман и опускаясь ниже.

Технически, я не обязана следовать приказам, подумала она вдогонку.

Неформалы успели пересечь ещё один квартал, прежде чем добрались до неё. Двое неизвестных отделились, мчась всё дальше по дороге из города, но знакомая троица замедлила движение, приближаясь к ней. Адская Гончая практически исходила нервозностью, хотя понять это было трудно, а тьма Мрака сжалась до небольшого пузырька.

Только Сплетница выглядела спокойной.

— Ах, Слава, именно тот человек, которого я хотела видеть, — сказала она весёлым тоном, который застал Викторию врасплох.

Ломайте ей челюсть, как только увидите её. Это то, что говорила о ней Призрачный Сталкер.

Скоро прибудет Протекторат, напомнила она себе. Просто задержи их.

— И с чего бы злодеям искать меня? — спросила она, пряча покалеченную руку за спину.

Звук взрыва отвлёк её внимание от троицы злодеев, и она перевела взгляд в сторону новоприбывшего.

Неподалёку, на обгоревшей крыше, стояла Мясник, одетая в свой обычный костюм с костяными шипами, держа пару костей в руках, словно мечи-близнецы.

— Вот почему, — сказала Сплетница, и Вики поняла, что в момент её отвлечения они снова пустились бежать.

Однако за ней наблюдала Мясник, а она была гораздо опаснее убегающей троицы мелких сошек.

Слава уставилась на женщину, пытаясь надавить на неё своей аурой и поставить на колени, но похоже, аура страха на ней не сработала.

Мясник подняла перед собой своё костяное оружие, её руки заметно сжались вокруг него со сверхчеловеческой силой.

Прежде, чем женщина успела атаковать, маленький металлический предмет с грохотом покатился по крыше позади неё. После этого она просто пропала.

Когда лидер Зубов в очередном взрыве появилась на другой крыше, взрыв защитной пены накрыл её прошлую позицию.

А вот и Протекторат, подумала она, когда Штурм приземлился на соседней крыше с патронташем, обёрнутым вокруг его груди.

— Отступай, Слава! — крикнул он ей, не свозя глаз с Мясника. — Мы с ней разберёмся!

На улице, внизу, появился Скорость, и бросив ещё один взгляд в её сторону, Мясник снова телепортировалась прочь. Другой взрыв, прогремевший в более чем нескольких кварталах отсюда, сообщил героям Протектората о её новом местоположении, и они помчались вслед за ней.

Её рука пульсировала за спиной, и она ощутила, как капля крови упала на её ногу.

Блядь. Блядь, блядь, блядь, блядь, мысленно выругалась она и полетела в сторону больницы.

~ ~ ~

— Вы разрешаете мне исцелить себя?

Эми, казалось, даже не поняла, что это была она, пока не прикоснулась её предплечья, чуть ниже локтя. Несколько человек позвали её по имени, когда она появилась здесь, и ещё одна грубая женщина сказала что-то о том, что ей нужно занять очередь, но Эми этого не заметила.

— Привет, — мягко сказала Вики, стараясь не думать о том насмешливом голосе, о своих сомнениях и так далее. Не думать о том, что заставляло бы её чувствовать злость, опасения и прочее.

Эми улыбнулась, но это была единственная часть её лица, которая выражала собой радость — всё остальное так и кричало о её измученности. Она никогда не выглядела насколько плохо, даже в те ночи, которые тянулись слишком долго, или когда она прибывала на место слишком поздно, как в тот раз, когда один мальчик умер у неё на глазах, когда ей оставалось дойти до него всего несколько шагов.

Автомобильная авария. Она опоздала всего на несколько секунд. Это была трагедия.

Эми пару раз рассказывала ей об этой истории.

— Что случилось? — спросила Панацея, выглядя теперь менее профессионалом и более её сестрой.

Тем не менее, Вики вздрогнула — дело было не в тоне голоса Эми или в её словах, но вся эта ситуация ярко напомнила ей о том, как часто ей требовалась помощь Панацеи, чтобы вылечить какого-нибудь плохого парня после того, как она была с ним слишком жёсткой.

Нико не осуждает Александрию за тех плохих парней, которых она избивает, защищаясь, подумала Вики.

— Просто моя собственная глупость, — сказала она с улыбкой, пытаясь скрыть стыд за прошлые постыдные поступки за смущением из-за недавней ошибки.

Её рука зажила и стала выглядеть совсем новенькой. Даже ногти у неё были ровными и неостриженными, в отличие от другой руки. Мозоли от игр в баскетбол тоже пропали, оставив кожу неприятно мягкой.

Она ощутила, как организм наливается энергией — небольшой бонус, которым одаривала её Эми каждый раз, когда она выходила на бой — увеличивалась усвояемость кислорода из лёгких в кровь или что-то подобное, что заставляло её тело работать лучше, чем тело любого спортсмена в мире, даже если игнорировать её силу.

— Спасибо, Эймс, — казала она, потому что это было правильно, даже если бы она предпочла, чтобы её рука заживала обычным способом, если это значило, что Эми сможет взамен вылечить маму и Дина.

Но она этого не делала. Они не давали ей на это своего разрешения. Она не могла этого сделать.

И ничто не могло помочь папе.

Уходи, сказала она себе. Убирайся, пока она не увидела.

— Я собираюсь сходить проведать Рыцаря, — сказала она через несколько мгновений.

Панацея уже вернулась на место. Казалось, она её даже не расслышала.

Перед тем, как пойти дальше, она загнала в угол одного из врачей и тихо расспросила его о том, сколько времени отдыхала Эми.

Он сказал, более чем возмущённым голосом, что Панацея работала не больше часов, чем обычные медики-студенты. Доктор также признал, что не было похоже, что когда её отпускали домой, она спала, и что если бы её сила не была так важна для спасения жизней, её бы уже отстранили от работы.

Мужчина, который в этот момент встал на ноги и начал плакать от радости, причитая о том, что думал, будто уже никогда не сможет ходить, словно подчеркнули правдивость его слов.

Она отпустила доктора и вышла из комнаты.

~ ~ ~

Было неловко разговаривать с Дином, когда он не мог отвечать. Обычно девяносто процентов их разговора строилось на её болтовне, но и его десяти процентов было достаточно, чтобы разговор продолжал оставаться содержательным. Он хорошо умел подбирать слова, и его реплики всегда показывали, что он внимательно её слушал.

Теперь всё, что у неё было — это пиликающий звуковой сигнал, доказательство того, что в голове Рыцаря всё ещё работал мозг и суперсила.

Она положила голову на его плечо, стараясь не задевать провода и трубки, окутывавшие его фигуру.

— Я не знаю, что делать, Дин, — пробормотала она. — В этом нет никакого смысла. Вы с Эми всегда говорили мне о важности соблюдения правил, но вы умнее меня. Ты знаешь, как и когда лучше всего обойти правила… а это даже не закон какой-то... про то, что только с твоего разрешения…

Слеза скатилась по её щеке.

Они были одни. Всё в порядке.

Она собралась и села с улыбкой на лице. Пробуждающие мысли. Ободряющие мысли.

Счастливые мысли.

Сейчас, когда Дина и маму разделяло всего три двери больницы, радостные мысли были на самом дне.

Незарегистрированные потери по результатам атаки Левиафана.

Это была жестокая ирония битвы. Протекторат потерял несколько иногородних кейпов и только одного местного. Стражи потеряли одного или двух своих членов, и Эгида даже не был мёртв, просто… ушёл. Империя потеряла одного или двух своих членов. Неформалы не потеряли никого.

А она потеряла четверых. В битве участвовало трое. Один мёртв. Двое в коме — чуть не утонули и получили тяжёлые травмы головы. И ещё один отказывается вылечить двух пострадавших.

Всё, что ей оставалось, пытаться собрать себя по кусочкам.

— Я вернусь сегодня вечером, — прошептала она Дину. — Я собираюсь навестить маму.

Звуковой сигнал немного ускорился.

Несколько дней назад она взволнованно обернулась на этот звук. Теперь она даже не обратила на него внимания.

Она закрыла дверь, может быть, чуть сильнее, чем следовало, и прошла дальше по коридору.

~ ~ ~

Летать по коридорам больницы было решительно против правил, поэтому при первой же возможности Вики бросилась к открытому окну. Створка легко поддалась, и она закрыла ей за собой.

Это был чистый побег в ночное небо.

Увидев, как трое стражей навещают Дина, вместо ободряющего чувства она поняла, что это только ещё больше её расстраивает. Больше людей, больше общих фраз, больше, больше, больше.

Она взлетела ещё выше, закрыв глаза и позволив холоду окутать себя. Казалось, он замедлил всё, даже её мысли.

~ ~ ~

Небо было темным, сине-фиолетовым, почти чёрным, и городской пейзаж внизу представлял собой лоскутное одеяло из света и тьмы.

Высоко в небе Виктория отдыхала и наблюдала за происходящим внизу. Эми или кто-то из медиков, должно быть, предупредил остальных членов её семьи о том, что она недавно появлялась здесь, потому что на её телефон сыпались сообщения от тёти Сары, дяди Нила, Кристалл и Эрика.

Она игнорировала их всех.

Обычно полёты приносили ей чувство умиротворения. Ей нравились её силы — она хотела стать кейпом с тех пор, как себя помнила, а быть похожей на Александрию было за гранью её самых смелых ожиданий.

Не сегодня. Сегодня вечером небо было просто слишком тёмным и слишком открытым пустым пространством, чтобы она могла парить тут в одиночестве. Вдали от семьи, мысли о которой она хотела выбросить из головы, просто чтобы у неё было немного личного пространства для того, чтобы подумать и отдышаться. Не нужно было беспокоиться о том, что творилось в голове у Эми, или о том, когда очнутся мама и Дин. Никаких соболезнований от половины семьи, которая благополучно пережила катастрофу.

Идея улететь и поохотиться на Левиафана в одиночку приходила ей в голову чаще, чем она хотела это признавать. Гигантский зверь был невероятно силён и быстр, но ей бы удалось одолеть его за пару мгновений.

Если бы только она могла найти его.

Помимо осознания того, что «нет, на самом деле ты не сможешь этого сделать», её удерживала полная темнота моря. Куда бы она не посмотрела, со всех сторон внизу виднелась лишь тёмная вода. Даже возможность двигаться в воде, словно по небу, не избавляла её от этого страха. Ни одна акула не смогла бы причинить ей вреда, но прошлым летом, когда она ныряла в тёмное мелководье, её сердце всё ещё билось слишком быстро.

Она покачала головой. Она была просто смешной. Никто не мог выследить Левиафана. Никто не мог выследить Бегемота. Никто не мог предсказать, когда в следующий раз на них обрушится Симург, сея безумие и смерть вокруг.

Месть была вне её способностей.

В следующий раз, пообещала она себе. Я буду тебя ждать, Левиафан.

Много кто из членов Протектората не задумываясь преодолевал огромные расстояния — Миррдин из Чикаго и Шевалье из Филадельфии — чтобы встретиться лицом к лицу с Губителями. Протекторат помогал им в этом стремлении по мере сил.

Сейчас ей было семнадцать — всего один год отделял её от окончания школы и вступления во взрослую жизнь. Новой Волне не удалось расшириться — они потерпели неудачу ещё до того, как она получила силы. Возможно, в течение следующего года настанет пора перемен, так пускай Протекторат поможет ей с этим.

Утонувший во тьме городской пейзаж, лежавший внизу — особенно большой участок погрузился в темноту по северной оконечности залива, куда всё ещё не подвели электричество — привлёк её внимание. В тёмной части, на севере, произошла небольшая вспышка, словно кто-то зажёг спичку в темноте. Она исчезла также быстро, как и появилась.

Вики прищурилась, пытаясь понять, что это было. Была ли эта вспышка естественного происхождения, или всё же парачеловеческого? Чтобы она смогла разглядеть это с такой высоты, вспышка должна была быть большой, но это мог сделать просто кто-то, кто пытался развести костёр или что-то в этом роде, например какой-нибудь бездомный парень.

Другая вспышка примерно в том же районе заставила её полететь в ту сторону, поддаваясь собственному любопытству.

С более близкого расстояния вспышки пламени становились уже более заметными, и она могла сказать, что это были не скромные всполохи пламени, а большие вспышки огня — почти наверняка парачеловеческого происхождения.

Звуки, больше походившие на удары молота, достигли её ушей, и она быстро нырнула вниз, не обращая внимания на опасность.

Спустившись на высоту примерно в пять этажей, она, наконец, смогла понять, на что она смотрела, особенно когда ещё одна вспышка пламени осветила тёмную улицу.

На сучку-валькирию с копьём — хотя, кажется, теперь у нас только одна валькирия — нападал кто-то, вооружённый огромным луком, который выглядел как какой-нибудь варварский тинкертех. Она держала оборону, прикрываясь щитом и ощерившись копьём, блокируя разрывные стрелы, которыми поливала её Мясник.

Это всего лишь парочка злодеев. Оставь из самим разбираться со своим дерьмом, подумала она. Близняшки-валькирии не были известны преступлениями, как другие члены банды, но их верность делу не подвергалась сомнениям.

И Мясник не показалась на битве против Левиафана, что только способствовало нахождению Зубов в чёрном списке, в котором они числились годами.

Тем не менее, было похоже, что имперская сучка крупно проигрывала.

Может, немного выправить ситуацию на поле боя? — подумала Вики, мягко приземляясь на крышу. В темноте она плохо видела, но её рука нащупала кусок кирпича.

Вроде неплохо, решила она, отламывая его часть и придавая ему округлую форму, после чего снова взмыла в воздух. Луна выскользнула из тени облаков, позволив ей лучше разглядеть двух противников внизу.

Но тут из ниоткуда кто-то врезался в Славу, и Славу швырнуло в сторону, пока она пыталась определить, кто мог на неё напасть.

Полёт и сила Славы пытались остановить огромную инерцию от удара нападавшего, одновременно пытаясь удержаться в вертикальном положении, и только следы на костюме, похожие на электричество, помешали Виктории атаковать Батарею со своей сверхчеловеческой силой.

По инерции двух героев снесло через стеклянную крышу, в маленькую комнату, заставленную офисным оборудованием.

— Что это нахрен сейчас было?! — закричала Слава на героиню Протектората. Гнев, сорвавшийся с поводка, со всей своей силой обрушился на Батарею.

Женщина села и посмотрела на неё снизу вверх. Страх, который, как Вики знала, она излучала, казалось, никак не воздействовал на женщину, и она продолжала смотреть Виктории прямо в глаза. Несмотря на блеск отражённого света от защитных линз костюма Батареи, Слава чувствовала, что та смотрит на неё пристальным взглядом.

В ответ Вики смотрела ещё пристальнее, сдерживая слёзы, готовые навернуться на глаза, но она уже ощущала, как нарастает в душе стыд за своё незрелое поведение.

Батарея поднялась на ноги и двумя быстрыми движениями отряхнула бёдра. Как только она это сделала, в воздухе послышалось слабое электрическое потрескивание.

— Моя работа, — спокойно сказала она, проверив собственные часы. — Присматривать за вами, дети.

Слава хотела разозлиться на неё или уколоть тем, что кто-то, кто был лишь немногим старше её, назвал её ребёнком, но вежливость пересилила, и сделав глубокий вдох, Вики немного отстранилась, сглотнула горький комок в горле и расслабила челюсть.

Батарея достала фонарик из кармашка на поясе и включила его. Маленький, но яркий луч осветил комнату, отразившись от её белого костюма и осветив повреждённые погодой стены.

— Тебе нужно держать себя в руках, Слава, — спокойно сказала Батарея, сменяя положение луча фонарика так, чтобы тот освещал комнату, а не заставлял её стоять, словно под лучами софитов. — Это не самый лучший противник для человека, обладающего такими силами, как у тебя, и оба финала будут одинаково ужасны.

И снова, без причин, на Викторию нахлынула ярость. Она зло хлопнула рукой по ближайшему офисному столу, порвав дерево, словно это был лист бумаги.

Батарея просто продолжала смотреть на неё укоризненным взглядом.

— В воскресенье ты спасла четыреста жизней, — спокойно сказала Батарея, и Виктория почувствовала, как что-то обрывается у неё в груди. — Даже больше, чем спасла твоя сестра. Ты защитила по меньшей мере дюжину паралюдей от участи быть растерзанными Левифаном, неоднократно демонстрируя мужество, какое мне сложно даже просто представить.

Батарея шагнула вперёд — достаточно близко, чтобы это ощущалось неуютно, но Слава не сдвинулась с места.

— Ты сделала больше, чем от тебя ожидали, гораздо больше, — она чуть смягчила голос, когда продолжила говорить дальше. — Брендиш и Бризант гордились бы тобой сильнее, чем им было бы удобно гордиться.

Вики ощутила, как у неё перехватывает дыхание.

— И мне ужасно жаль, что сейчас их нет рядом с тобой, чтобы сказать тебе это лично.

Вики шмыгнула носом и по её спине пробежали мурашки.

— Они оба были невероятно храбрыми и невероятно сильными людьми, и их героизм оставил после себя наследие, даже если его никто не видит, — продолжала она. — Я знаю это, потому что вижу, как прямо сейчас ты стараешься взвалить всё на свои плечи.

Вики снова шмыгнула носом и ощутила, как у неё задрожали губы.

— Есть кое-кто, с кем, я думаю, тебе стоит поговорить, — продолжила Батарея. — И я знаю, что это последнее, что тебе хочется делать прямо сейчас, но я думаю, у двух молодых героинь, пытающихся взвалить на свои плечи слишком большую для них ношу, должен быть кто-то, на чьё плечо они смогут опереться.

Слава слегка ощетинилась, но на самом деле она не чувствовала себя настолько сердитой.

— И Алхимик хотела поблагодарить тебя за спасение жизни, — сказала Батарея. — А судя по всему, что я видела, сейчас она могла бы стать для тебя тем самым хорошим другом.

Вики с трудом сглотнула.

Тейлор, подумала она, безуспешно пытаясь вызвать в памяти лицо её подруги.

— Я… — начала было она, но слова, которые она использовала все эти дни, словно щит, никак не хотели срываться с кончика языка. Дин был в коме. С Эми говорить было не вариант. Мама и папа были недоступны.

Что такого плохого может случиться? — подумала она. Спустя четыре дня она чувствовала себя совершенно измотанной.

— Я… я слушаю, — сказала она. Я могу сделать хотя бы это.