Исход. Интерлюдия Марианны/Годфри.

     Марианна Чемберс не думала, что у неё есть всё необходимое, чтобы стать героем.

     Нет, знаете что? Она абсолютно уверена, что вообще не была создана для всей этой работы.

     Она не считала себя плохим человеком… по крайней мере раньше. Но она знала, кем и чем она была. Она была неудачницей, на которую нельзя было положиться. А Шарлотта почему-то была убеждена в том, что она кто-то больший, чем неудачница.

     Она знала, зачем пришла сюда, и одно это доказывало, что она не была героем.

     Она просто хотела, чтобы её сестра очнулась.

     И Шестёрка — со всеми остальными людьми, которых они знали… они должны были знать хоть кого-то, кто смог бы помочь.

     Эта причина была самой эгоистичной из всех, какие только можно было придумать.

     Но она сделает это. Они пообещали попробовать помочь Шарлотте, так что она будет лучшей героиней, какой только сможет быть, пока её сестру не вылечат, а потом… потом они, вероятно, поймут, что облажались, и вежливо отошлют её прочь.

     Она просто не должна была лажать, пока с Шарлоттой наконец-то не будет всё в порядке. Её сестра рассчитывала на неё, и впервые в своей грёбанной жизни Мари была полна решимости не облажаться.

(X)

     Силовое тестирование было первым, что они сделали.

     Она не собиралась… делать что-то, что могло навредить Шарлотте… той, которую она сделала сама. Трогать Шарлотту было нельзя, иначе Мари просто уйдёт отсюда — вот и всё.

     Яйцеголовые были разочарованы, но не настаивали на своём. И это было прекрасно. Пока с Шарлоттой всё было в порядке, они могли злиться на Мари сколько угодно, по крайней мере на то, что делала она, старшая из двух сестёр.

     Много времени на то, чтобы понять, в чём заключалась её сила, не потребовалось.

     Абсолютная репликация. Или, по крайней мере, так обозвали эту способность яйцеголовые в своих отчётах.

     Она же называла её просто «копированием».

     Всё, к чему она прикасалась, она могла «скопировать». Они начали с неодушевлённых предметов. Ножи, дубинки, рации, одежда. Чем больше копий она делала, тем большее напряжение испытывала. Зато чтобы избавиться от них, требовалось лишь подумать об этом, чем она и воспользовалась как можно скорее. Мари не собиралась рисковать и перегружать себя на случай, если это как-то повлияет на её сестру.

     Её лимитом было пять «маленьких» предметов, причём под маленькими предметами имелось в виду всё, что было размером со стул и меньше.

     Копирование чего-то большего вызывало большое напряжение.

     И она не копировала людей. Она не будет рисковать и не сдвинется с места в этом вопросе, пока Шарлотта не очнётся.

     Тестирование заняло почти три дня. По крайней мере, это касалось организации и заполнения всех документов. По факту, настоящий процесс тестирования длился всего несколько часов. Включая расспросы, которым её подвергали каждый раз, когда она неправильно шмыгала носом.

     Ей дали рейтинги Контакта-4, Козыря-5 (предварительно) и Властелин-3.

     Она лишь смутно представляла себе, что означали некоторые из этих рейтингов.

(X)

     После этого она завершила оформление последних документов, чтобы зарегистрироваться в качестве временного члена команды «Защитников Плюс-Людей» агентства ПЛИА.

     Она стала их первым официальным рекрутом, помимо Большой Шестёрки.

     Так что… естественно, следующим шагом должен был стать выбор имени… и костюма.

     Играть в переодевания и носить латексные костюмы посреди дня было… странно. Если выражаться вежливо.

     — Это так потрясно!

     Шарлотта была настроена… гораздо менее скептически.

     Несмотря на сомнения Мари, они вошли в офис, где она предположительно должна была встретиться с «командой дизайнеров».

     И неожиданно столкнулась с кем-то, кого там, вероятно, не должно было быть.

     — Хей! — очень большая лапа Кайдзю помахала ей. В одной руке у него был зажат очень большой карандаш, а в другой — большой альбом для рисования. — Это будет круто! Новые костюмы — самые лучшие!

     Он начал листать страницы в своём альбоме для рисования.

     — Итак, я предлагаю оформить костюм в теме Тёмного Волшебника, или Инфернального Чернокнижника! Знаешь, потому что ты Призыватель.

     О чём он чёрт возьми гов…

     — ОУ, ОУ, ЗАКЛИНАТЕЛЬ КЛИНКОВ!

     Мари резко повернула голову к своей сестре, которая смотрела на Кайдзю чуть ли не со звёздочками в глазах.

     Кайдзю начал листать страницы.

     — Да, да, она может взять и такое имя, судя по тому, что я видел. Особенно если она сможет делать копии мечей, которыми можно стрелять, как стрелами!

     Мечи, которые стреляют как… Что?!

     — Дай посмотреть, дай посмотреть! — Шарлотта почти буквально подлетела к Кайдзю, чтобы взглянуть на его альбом.

     …

     В этот момент Мари каким-то внутренним чутьём поняла, что независимо от того, что говорилось в её контракте, она мало что может сделать, чтобы повлиять на решения, касавшиеся дизайна её костюма.

(X)

     На четвёртый день Мари приступила к физическим тренировкам.

     Она думала, что с её способностью «копировать» вещи ей не нужно будет тренироваться.

     Она была неправа.

     Она не знала, кто в здравом уме мог решить, что боевой робот, который в буквальном смысле должен был стать её личным тренером, в компании с девушкой, которая могла заставить профессиональных бегунов выглядеть теми ещё улитками, были хорошими учителями для неё.

     Но если бы она когда-нибудь повстречается с этими людьми, он или она получат удар между ног.

     Или в грудь.

     Либо либо.

     Большой Красный не был злым, но большой пугающий бот всегда устраивал для неё строгий режим тренировок. Такой, какой она каким-то образом умудрялась завершить, прежде чем рухнуть на пол бесформенной кучей.

     И всякий раз, когда она чувствовала себя слишком уставшей, или чувствовала, что больше не сможет повторить приём ещё один раз, рядом оказывалась Трейсер, подбадривающая её криками, и Шарлотта, которая всегда напоминала ей, почему она не может облажаться, пока не закончит выполнять всё, о чём её просили.

     Её мышцы болели. Болели грудь, ноги, даже долбанная задница. Болело всё, и к концу недели когда она говорила, что не может встать с постели, она отнюдь не преувеличивала.

     Она испытывала дихотомическую смесь вины и благодарности за то, что копия её Шарлотты помогала ей в тот день с домашними делами. Приносила ей воду, заказывала еду на вынос.

     Давала ей обезболивающие.

     Много-много обезболивающих…

(X)

     «Шестёрка» такая, какая она была, была… ободряющей не самое подходящее слово, но она просто не могла подобрать другого.

     …

     Может быть, вдохновляющей?

     Это звучало гораздо ближе к правде.

     Стоя рядом с ними, слушая их, когда они впервые увидели её в официальном костюме — что-то напоминающее то, что Шарлотта окрестила «Волшебный Клинок Белого Мага», чем бы оно ни было — Мари почти могла убедить себя в том, что оно того стоило.

     Шарлотта не будет сражаться. Её сестра не должна была вообще подвергаться какому-либо риску.

     Но из всех людей именно Королева Улья рассказала ей о том, как она могла бы стать полезной.

     Честно говоря, леди-жук была… чертовски пугающей.

     Половина команды и учёные агентства пытались придумать, что надо сделать, чтобы она оставалась в безопасности, клонируя мечи или какой-нибудь электрошокер, не вовлекая в разговор Шарлотту, когда эта невероятно высокая женщина подошла прямо к ней, пихнув в грудь патронташ, и просто рыкнула:

     — Копируй гранаты.

     А потом ушла.

     Так что теперь она носила на поясе патронташ со светошумовыми шашками и осколочными гранатами, на которых с тем же успехом можно было бы написать «не использовать без крайней необходимости». И если ты считаешь, что нужно применить осколочную, попробуй сначала ещё парочку раз использовать светошумовую».

     Так что… да. Гранаты.

     Шарлотта и Кайдзю жаловались на выбор костюма, говоря, что ей пришлось «поменять класс на Механика», но Мари была уверена, что никто их не слушал.

     И кстати, стоит заметить — тот факт, что Королева просто смотрела на неё пять секунд и додумалась до использования «гранат», многое сказал Мари о том, как сильно она не хотела узнавать о тёмной стороне леди, контролировавшей жуков…

     Герой, появившийся через несколько дней спустя с «улучшенными» версиями гранат, которые могли делать и другие вещи, вроде как подсказал Мари, насколько «независимой» на самом деле была Королева…

     Это, либо это действительно была хорошая идея, которая понравилась Герою.

     Либо либо.

(X)

     По правде говоря, больше всего Мари удивили не физические тренировки и не силовые испытания, не патрулирование и даже не реальное взаимодействие с преступниками в компании Большого красного и Трейсер.

     Нет, конечно, всё это было по-своему удивительно, но больше было похоже на то, что сама её жизнь была удивительной в последнее время, так что в какой-то мере она ожидала, что в ней будет происходить что-то такое.

     Так что все эти вещи она не могла назвать «самыми удивительными».

     Что удивило её больше всего остального, так это… её медбрат.

     И… ага… было странно думать об этом.

     Ей назначили медбрата.

     Его звали Бэймакс.

     И ему нравилось обниматься.

     Шарлотта сразу же в него влюбилась.

     Особенно когда из просто мягкой зефирки он превратился в тёплую мягкую зефирку.

     — Здравствуйте, мисс Марианна, — поздоровался он, когда в первый раз подошёл к ней своей переваливающейся походкой вразвалку.

     — Можно просто Мари, спасибо, — пробормотала она, садясь на кожаный диван.

     — Я понимаю, — кивнул он, моргая большими, чёрными глазами. — Я — Бэймакс. Ваш личный медицинский консультант.

     И хоть она была не из тех, кто «тупо пялится» на представившихся ей незнакомцев, в этот раз она сделала именно это.

     — Хах?

     — Я — Бэймакс. Ваш личный медицинский компаньон, — повторил он.

     Пауза.

     — Я здесь, чтобы помочь вам.

     Сейчас… Мари могла быть кем угодно — неудачницей, пьяницей, тусовщицей, профессиональным барным драчуном и девушкой, довольно уверенной в своём правом хуке, когда мужчины пытались к ней лезть, не понимая слов, но она не считала себя… слишком подлой или грубой… по крайней мере, она никогда не пыталась специально так себя вести.

     Поэтому, отвечая толстому роботу, она постаралась не выдавать своего недоверие к происходящему, и даже преуспела (по крайней мере, ей так показалось) в том, чтобы в её голосе звучало только любопытство:

     — Помочь мне с чем?

     — Множество проведённых мною исследований указывают на то, что разговор о своих чувствах в периоды значительных перемен в жизни оказывают терапевтическое воздействие на человеческий разум. Это помогает снять стресс, тревогу и также помогает предотвратить такие возможные физиологические состояния, как гипертония, аритмия…

     Когда зефирный робот оттарабанил ей целую речь, Мари почти усмехнулась.

     Это было… обидно?

     Как будто… она не то чтобы имела право что-то решать в этом вопросе, но, вроде как… неужели бюджет агентства был настолько ограничен, что они не смогли нанять настоящего мозгоправа?

     Но затем Шарлотта завизжала в своей обычной манере, почти рефлекторно кинувшись обнимать большого робота, который обнял её в ответ, в одно мгновение заставив её отбросить эту мысль и напоминая себе, почему она собралась прыгать через каждый поставленный перед ней обруч.

     Поэтому она проглотила недоверие, проглотила обиду и раздражение, и начала говорить.

     Позже — годы спустя — она призналась бы себе, что прыжок именно через этот обруч… вероятно, был одним из самых лучших решений, которые она принимала за последнее время.

     — Я… на самом деле не знаю, что сказать, — она пожала плечами. — Я никогда не думала, что получу суперсилы, так что… да, быть героем это определённо… — она изобразила пальцами кавычки» — …значительная перемена в жизни.

(X)

     Первая схватка Мэри со злодеем была… волнующей?

     По крайней мере, это было подходящее слово, как ей казалось.

     На самом деле, она не была уверена, чего ожидала на самом деле.

     Слушая крик Трейсер «Глобби, нет!», пока очень большой, фиолетовый кусок слизи в форме тюка сена катился вниз по склону, хохоча и крича «Глобби Да!», при этом соблюдая правила дорожного движения и перекатываясь на другую сторону дороги только на пешеходных переходах… мягко говоря, это было не тем, что она ожидала от героической деятельности.

     Конец боя оказался в высшей степени анти-кульминационным — несмотря на то, что в итоге она догнала Трейсер, к концу догонялок ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди.

     Это был не решающий рывок, не остальная команда, прибежавшая, чтобы схватить своего… врага? Злодея? Друга? Заклятого приятеля? Чтобы всем скопом атаковать его. Это были даже не копы или агенты ПЛИА, которые всё это время сопровождали их в патруле.

     Вместо этого Мари, или Репликатор в костюме, обнаружила, что Глобби весь постарался сжаться, вынужденный сдаться под гневными взглядами Госпожи Химии, которую пыталась сдержать Трейсер.

     Да. Сдержать именно её. Химию.

     Не злодея.

     …

     Через некоторое время появился Большой Красный, чтобы закатить тюк сена обратно на холм.

     Как-то так получилось, что сделал он это, всё также соблюдая все правила дорожного движения.

(X)

     Неделя превратилась в две, а две недели — в месяц.

     Иногда Мари чувствовала, что ей почти удалось убедить себя в том, что она может это сделать. Что она притворялась, что может, до тех пор, пока действительно не смогла.

     Потом Мари вспоминала о том, кем она была.

     Не раз она проходила мимо алкогольного магазина… не раз заходила внутрь.

     Но каждый раз, когда её рука поднималась, чтобы взять хотя бы одну бутылку, яркий образ вспыхивал у неё перед глазами.

     Шарлотту вытаскивают из разбитой машины. Её мёртвые глаза, стеклянные и незрячие.

     Так много крови…

     Шарлотта, лежавшая в постели. Бледная и хрупкая. Подключённая ко стольким машинам. Трубки, вставленные ей прямо в горло.

     И рука отдёргивалась, а слёзы жгли глаза, когда она видела своё отражение в бутылке.

     Ей удавалось уходить, так ничего и не купив… по крайней мере, пока.

(X)

     Затем, в один прекрасный день… словно пробуждая её от сна, пришёл Герой, а за плечом у него стоял Большой Красный.

     Врачи сказали, что Шарлотта начала приходить в себя.

     Её едва успели остановить, напомнив о том, что ей нужно переодеться из костюма в обычный наряд, и только после этого она чуть ли не побежала в частную больницу.

     Она сидела у постели своей сестры. Слушая, как доктор объяснял, что произошло. Что всё это происходило благодаря экспериментальным препаратам, которые больнице предоставил Герой.

     Отёк спадал, кровеносная система снова могла обеспечивать тело нужным количеством кислорода без помощи аппаратов.

     Она просыпалась.

     Они не были уверены, когда именно она проснётся, но знали, что это должно было произойти сегодня.

     Она сидела рядом с Шарлоттой, отстранённо ощущая ласковое прикосновение… её другой Шарлотты. Другой Шарлотты, присутствие которой ощущалось сейчас таким далёким, но которая была такой спокойной и счастливой.

     Радовавшейся за неё.

     На глаза навернулись слёзы, и она не знала, что за чувство душило её — чувство вины или благодарности.

     Она не была уверена, как долго там просидела. Но, по-видимому, достаточно долго, чтобы из всех людей в палату вошёл именно Бэймакс.

     Это было абсурдно. Её так и подмывало позвонить в бюро находок или сделать что-нибудь ещё настолько же глупое.

     Но она всё равно была благодарна белому мягкому… ему, и… за глупые объятия, в которых она определённо не нуждалась, но обняла его в ответ, как будто это было самым важным действием в мире.

     Она не была уверена, как зефирный робот добрался до другого конца города, но она могла бы подумать об этом позже.

     …

     Вероятно, он придавил кого-нибудь в автобусе.

     Затем… солнце начало садиться. Бэймакс был настолько любезен, что спустился в кафетерий, принеся ей ланч и куриного бульона для Шарлотты, когда она проснётся… и, что ж… Шарлотта действительно очнулась.

     Глаза её сестры не дрожали, она не стонала и не издавала других звуков.

     Мари следила за ней, выискивая хотя бы малейший намёк, малейший знак. Она даже не была уверена, были ли глаза Шарлотты действительно открыты, учитывая, что она ничего не видела под её ресницами.

     Но потом она поняла, что её глаза действительно открываются, и…

     Она подготовила сотню речей, с тех пор как произошла авария, и тысячи раз прокручивала в голове их мысленный разговор.

     И все эти мысли растаяли. Как масло под огнём паяльной лампы все её мысли внезапно вымело из головы, и всё, что она могла, это плакать и выкрикивать имя своей сестры, бросаясь к ней и заключая её в объятия.

     — Шер!

     Она выкрикивала извинения, рыдала в больничную пижаму сестры, трогала её липкую кожу и грязные волосы, не собираясь отпускать. Бэймакс стоял позади, успокаивающе поглаживая её спину.

     Шарлотта что-то пробормотала в ответ, и Мари лишь отдалённо осознавала тот факт, что её сестра была немного не в себе, потому что всё, что у неё получилось пробормотать, это:

     — Не плачь. Я оставила в твоей обуви немного праздничного торта.

     Бэймаксу, врачу и двум медсёстрам пришлось оттащить её в сторону и попытаться унять её истерику, чтобы они могли ещё раз осмотреть Шарлотту. Всё это время Шарлотта пыталась предупредить врача о том, что осьминог пытается съесть его голову.

     Мари была совершенно уверена, что та имела в виду стетоскоп.

     Она оставалась в палате всё это время, с Бэймаксом, стоявшим у неё за спиной, и оставалась с Шарлоттой до тех пор, пока не закончились часы посещения и больница не выпроводила их прочь.

     Она спросила, когда открываются часы посещения утром.

     Посещать пациентов можно было с семи, и она пообещала быть здесь в шесть.

     Она не была уверена, это она провожала Бэймакса обратно до ПЛИА, или это он проводил её обратно.

     Когда они добрались до места, по небу уже растекались огненно-оранжевые и розовые краски закатного солнца. Она показала своё временное удостоверение охраннику на входе, вошла в частный лифт по скану ладони, чтобы очутиться на закрытой части базы, стараясь не расплакаться.

     Она добралась до «лофта», как называли его члены Шестёрки — их вторая домашняя база. Она задавалась вопросом, найдёт ли там кого-нибудь в этот час. Но по крайней мере она была уверена, что там будет хотя бы один человек, потому что она знала, что… Шарлотта, копия Шарлотты, позволила ей… общаться с сестрой самой, оставив их наедине и не став им мешать.

     Она дошла до дверного проёма, который вёл в «её комнату» на территории базы, открыв дверь с лёгким колебанием.

     Она ожидала увидеть внутри Шарлотту и, возможно, кого-нибудь ещё.

     Герой — оглядываясь назад, было вполне логично, что она ожидала увидеть именно его.

     Он сделал для Шарлотты чудодейственное лекарство. Именно он проводил собеседование с ней, когда они с Шарлоттой пришли сюда.

Он был милым, добрым и терпеливым.

     Поэтому ей следовало ожидать видеть именно его.

     Кого увидеть она совсем не ожидала, так это Королеву Улья.

     Героиня с насекомыми стояла у окна, высокая и худая, словно привидение. Когда её жёлтые глаза повернулись в её сторону, Мари пришлось подавить дрожь.

     Один только внешний вид Королевы заставлял её нервничать. Она никогда лично не видела, как та использует свои способности, и никогда не хотела этого видеть. Слухов было достаточно.

     Шарлотта заметила её и просияла, спрыгнув с кровати и подбежав к ней, чтобы обнять. Она была взволнована настолько, насколько это было вообще возможно.

     — Ооо! Ты вернулась! А где Бэймакс?!

     Мари удивлённо моргнула, обняв Шарлотту в ответ.

     — Как ты узнала, что со мной был Бэймакс?

     — Потому что я видела его, глупенькая! Ох… точно. Не я, но… ты знаешь, я, которая я. Я, которая в больнице.

     Шарлотта уставилась на неё. Поражённая.

     — Ты видела это?

     — Агась! — Шарлотта улыбнулась, а затем пододвинулась к ней поближе и заговорщицки прошептала:

     — Не волнуйся, я не стала запихивать в твою обувь кусочки торта.

     С губ Мари сорвался смешок, и она закрыла рот рукой, уставившись на Шарлотту перед собой, и чувствуя, как чувство вины начинает разгораться у неё в груди.

     — Похоже, что она не столько клон… — начал говорить Херой, активно жестикулируя. — Сколько… псевдо-тело для разделённого на части разума твоей сестры. Она могла видеть всё, что делала другая Шарлотта. Даже испытывала на себе то, что та делала, но при этом не могла реально повлиять на действия той Шарлотты.

     — И это сууууупер странно! И не только из-за наркотиков… хотя не буду врать, в некотором роде это было круто, — её сестра ухмыльнулась. — Я получила наркотический приход без каких-либо последствий для организма!

     — Герой.

     Это сказала Королева.

     Острый — это описание тона её голоса мгновенно пришло на ум Мари. За ним немедленно последовало другое определение. Повелительный.

     Герой кивнул и поднял руки, как бы говоря «хорошо, хорошо».

     Затем он повернулся к ней.

     — Ты всё ещё хочешь присоединиться к героям?

     В голове у Мари помутилось.

     Всё ещё?

     — Амм… вы выгоняете меня? — спросила она. Она ожидала, что они и правда когда-нибудь поймут по-настоящему, какая она, но она… она правда пыталась не облажаться, ведь ей все так помогали. И мысль о том, что она даже этого нормально не смогла сделать…

     — Нет-нет, — прервал Герой её стремительно развивавшиеся мысли. — Я хочу, чтобы ты оставалась частью команды. Просто…

     — Мы не дураки, — прервала его Королева. Её когтистый палец ткнул в сторону Шарлотты.

     — Ты хотела помочь сестре, — сказала молодая женщина. — Вот почему ты согласилась, вот почему сотрудничала. Заставляла себя делать всё, что было в твоих силах. Теперь всё закончилось. Она очнулась.

     Мари моргнула, Мари широко распахнула глаза, но за неё ответила Шарлотта, встав перед Мари и сердито уставившись на плюс-человека с жуками.

     — Мари собирается стать героиней! — крикнула она.

     — Это должен быть её выбор, — сказала Королева, подчеркнув свои слова, и её голос звучал холодно и бесстрастно.

     Герой снова поднял руки, явно намереваясь остановить возможный спор.

     — Послушай, Мари. Мы знаем, ты думала, что должна была делать всё это ради того, чтобы мы тебе помогли. Но это не должно быть так. Тебе не обязательно оставаться частью команды, если ты не хочешь быть её частью на самом деле. Если тебе не хочется быть героиней — всё в порядке. Твоей сестре по-прежнему будет оказываться помощь, пока она окончательно не поправится. Если ты хочешь уйти — ты можешь спокойно уйти. Но если ты хочешь остаться, мы будем рады поприветствовать тебя в команде.

     Мари колебалась. Открыв рот, чтобы ответить, она…

     — Если ты в команде, значит, ты в команде, — прошипела Королева. — Не будет никакой игры в поддавки. Не будет работы вполсилы. Ты должна будешь выкладываться на все сто процентов. На полную. Либо не стоит вообще становиться частью команды.

     Её рот захлопнулся.

     Шарлотта повернулась к ней, и Мари посмотрела сестре в глаза.

     — Не смотри на неё. Смотри на меня! — приказала Королева.

     Мари была не из тех людей, кто охотно подчиняется приказам. Она была не из тех людей, которые слушали, когда им говорили, что они должны делать. Именно по этой причине она вляпывалась в половину проблем всей своей жизни.

     Но на этот раз она поймала себя на том, что её взгляд тут же метнулся в сторону Королевы, уставившись на женщину, которая казалась намного выше в золотистом свете закатных лучей солнца, светивших ей в спину, чем она была на самом деле.

     И тут она увидела это.

     Изодранный рукав, болтавшийся на отсутствующей руке, потрескавшийся и обгоревший костюм, злобные жёлтые глаза, что смотрели, как по небу разливается золотой свет.

     Мгновение прошло.

     — Ты. С нами?

     Мари уставилась на женщину, растерянно моргая и гадая, что она только что сейчас видела.

     Она смотрела на Королеву и не понимала, что в ней говорило, интуиция или страх, но она поняла, что не может лгать в этот момент.

     Действительно ли она ХОТЕЛА этого?

     Часть её, та часть, которая со дня аварии становилась всё тише, но всё ещё громко звучала в её голове, выла, кричала о том, что она не более чем пьяная неудачница, судьба которой каждый день прикладываться к бутылке и раз в две недели просыпаться в незнакомых постелях. Она кричала и говорила ей о том, что ничего из того, что ей хотелось, не имело значения.

     Потому что она была этого недостойна.

     Другая её часть, та, что звучала прямо как сестра, говорила, что она может это сделать. У неё была сила, которой не обладал никто другой в этом мире. У неё было что-то своё, что-то, что принадлежало только ей и что она могла использовать, чтобы помогать людям.

     Также там был циничный голос, который советовал ей взять где-нибудь стодолларовую купюру и каждый раз снимать с неё пять копий, чтобы положить на своё счёт через банкомат, и тогда через месяц она сможет позволить себе купить частный остров или что-то в этом роде.

     И стоя здесь, в этой крошечной комнате, с тем, что вполне могло оказаться вместилищем сознания её настоящей сестры, с Героем и мамой всех плохих копов, она ощущала борьбу в мыслях, словно маленькие армии сталкивались друг с другом внутри её черепа.

     Она вздрогнула. Хотя скорее дрожала, по-настоящему дрожала — её безвольно повисшие по бокам руки крупно тряслись.

     Она ощутила, как рука её сестры накрыла её ладонь, крепко сжимая, но не осмелилась поднять взгляд, чтобы посмотреть на неё.

     Вместо этого она посмотрела на Королеву со слезами на глазах и заговорила с чем-то, что можно было описать как явный вызов:

     — Я хочу стать лучше.

     Она не знала, был ли этот ответ подходящим. И не знала, был ли он правильным.

     Но это был её ответ.

     На мгновение в комнате воцарилась тишина. Она тянулась целую вечность.

     Затем Королева переглянулась с Героем. И молодой мужчина кивнул ей в ответ.

     Она посмотрела на Мари… и вздохнула.

     — …полагаю, я видела и тех, кто стартовал с гораздо худших позиций.

     Герой усмехнулся. А затем протянул её руку.

     — Тогда добро пожаловать в команду, Репликатор.

(X)

     Плюс-люди были опасны.

     И доказательства этому можно было увидеть, бросив лишь один-единственный взгляд на комнату, в которую он вошёл.

     — Знаешь, большинство белых воротничков вроде тебя притащили бы с собой охрану.

     Годфри заставил себя не реагировать на завуалированную угрозу, вешая пальто на вешалку у двери.

     — Большинство действительно так бы и поступило, — небрежным тоном признал он, поправляя запонки на рукаве, пока его взгляд скользил по всем присутствующим в комнате, чтобы остановиться на говорившем.

     Химера.

     Мужчина сидел в одном из кожаных кресел, и морщинки в уголках его глаз говорили о том, что он улыбается. Красных зеркальных очков и полумаски было достаточно, чтобы скрыть его лицо.

     — Думаешь, что ты достаточно хорош, чтобы в них не нуждаться? — спросила женщина.

     — Я думаю, вы все слишком любите деньги, — ответил он, — чтобы решить причинить мне вред. Потому что если вы это сделаете, то не получите от меня ни цента.

     Будь на его месте обычный человек, он бы ошибался, думая так. Эти слова были завуалированным намёком, что если что-то пойдёт не так, они действительно попытаются на него напасть. В конце концов, никто не помешает им силой заставить кого-то переводить деньги на их счета.

     Но у нормальных людей и не было способности заставлять их слушать себя так, как это мог сделать он.

     Поэтому он силой заставил себя успокоиться, поняв, что совершил ошибку, спокойно дыша под собственной маской. Белые, керамические глаза, достаточно тонкие, чтобы было трудно разглядеть за ними цвет глаз, но больше в ней не было ничего, ни рта, ни даже отверстий для ноздрей. Под маской было ужасно душно.

     — Работа… — сказал он, проходя мимо собравшихся тут. — Довольно простая.

     Он тихо вытащил три папки из верхнего левого ящика.

     — Три цели, — тихо сказал он. — Три команды.

     — Ага, — Химера первым схватил папки. — Итак, я выбрал себе противника, остальные двое — на вас.

     — Думаешь, что сможешь справиться с одной из этих целей в одиночку? — спросила женщина, и её ноготь чиркнул по ножу с резким, вжикающим звуком. — Насколько я знаю, Герой дважды сражался с тобой, и дважды тебя победил. Не строй их себя крутого, когда ты не заслужил к себе такого отношения. Это неприлично.

     Химера поднялся со своего места и начал двигаться через всю комнату, в то время как женщина вытащила ещё один нож, и…

     — Хватит! — рыкнул Годфри, и оба они замерли. Как бы ему сформулировать мысль правильно… — Если вы так хотите убить друг друга, то будьте добры, сделайте это после того, как работа будет сделана.

     — Возможно, вам стоит представиться, — сказал новый голос с другого конца комнаты, мужской и механизированный. — Мы даже не знаем вашего имени, мистер Человек в Маске с большой кучей денег.

     Пожилой мужчина подавил желание вздохнуть, но всё же решил ответить на это вопрос.

     — Вы можете называть меня Дискурс, — ответил Годфри, и это имя звучало странно, как на его вкус. — Учитывая недавнюю шумиху в новостях, я предполагаю, что все в курсе, кто такой Химера.

     Названный мужчина скрестил руки на груди и начал расхаживать по комнате взад вперёд, словно зверь в клетке.

     — Момокадзе, — представилась женщина, и её ножи запели, когда она начала рассекать ими воздух, лениво крутя их на пальцах. — Вы платите, я выполняю работу.

     Её взгляд устремился в дальний конец комнаты, на троицу, разместившуюся около аквариума Годфри.

     — Никогда не видела и не слышала о них, — сказала она. — А я, несмотря на появление всех этих людей-плюс в наши дни, держу ухо востро.

     Годфри не ответил, откинувшись на спинку кресла. Было глупо пытаться представить их самому.

     Один из мужчин в той группе хрипел, его дыхание было очень шумным и болезненным из-за кислородной маски, которая была не просто элементом «маскарада».

     Рядом с ним стояли двое — мужчина постарше, с лёгкой щетиной и залысинами на боках. Его лицо закрывал намордник, он носил сандалии с открытым носком, спортивные штаны и плотную куртку.

     Женщина выглядела нормальнее их всех, хотя правая сторона её тела представляла собой месиво из едва заживших ожогов и рваных рубцов, будто рядом с ней разорвалась бомба.

     — Хей, а я знаю вас, ребята. Вы же те несколько крутых плюс-людей в бегах из Европы. Что, решили по быстренькому выпрыгнуть с горящего поезда, когда дерьмо стало слишком горячим для вас? — усмехнулся Химера.

     — Ты что, протащил их сюда контрабандой? — спросила Момокадзе, возвращая своё внимание к Годфри. — Я не играю в команде с любителями.

     Сидящий в кресле мужчина не ответил. Его грудь заметно расширялась и сжималась, когда он втягивал воздух через кислородную маску, подняв злобный взгляд зелёных глаз на них всех.

     Он не боялся, но Годфри предпочёл бы, чтобы драки тут, среди временного офисного помещения, не возникали.

     Как раз в тот момент, когда она начал размышлять, что бы такого сказать, чтобы разрядить ситуацию, это, к счастью, сделали за него. Мужчина, который просил его представиться, усмехнулся.

     — Как скромно, — протянул он. И Годфри не был уверен, адресовались ли эти слова конкретно ему или все присутствующем в комнате сразу.

     Шагнув вперёд, с луком за спиной, который, должно быть, было сложно использовать в силовой броне, мужчина заговорил, глядя на них сквозь маску ухмылявшегося черепа, которая, Годфри почти не сомневался в этом, почти полностью отражала собственную улыбку наёмника, скрывавшуюся под ней.

     — Вы… можете называть меня Охотником за головами.