Исход 8.6 (часть 2)

     Их десять минут почти истекли.

     Честно говоря, гораздо меньше времени они потратили на обдумывание ситуации, и гораздо больше на споры о том, что им, чёрт возьми, вообще следует делать.

     Если бы кто-то позже спросил Хани, что заставило её решиться пойти на это… она бы не смогла ответить на этот вопрос.

     Можно было списать это на то, что она поддалась моменту. На желание оправдать чужие ожидания… или просто на мысль о том, что Тейлор поступила бы именно так — она бы согласилась.

     Гого волновалась. Конечно, она волновалась. Но Гого была её другом. Причём другом., который оставался с тобой, даже когда ты совершал совершенную глупость.

     Прибывали всё новые и новые полицейские. Машина за машиной заполоняли улицы. Офицеры поднимались на крыши. Окружали ратушу.

     С большим количеством полицейских она отнюдь не ощущала себя в большей безопасности.

     Они с Трейсер зашли в здание через главный вход.

     В здании мэрии было две лестницы, две из них вели на бельэтаж.

     Там они и нашли заложников.

     Момокадзе была с ними, наполовину сидя на столе, наполовину на него оперевшись. Нож порхал в её руках, пока она вертела его между ловкими пальцами. Они не могли видеть лицо женщины из-за шлема, но Хим не сомневалась, что та улыбалась.

     Ухмылявшийся шлем-череп Охотника за головами был ничем не лучше.

     — Ах, — он развёл руки. — Мои друзья!

     Трейсер скрестила руки на груди, стиснув зубы.

     — Мы пришли…

     — Верно, верно, — улыбнулся Охотник за головами. — Заложники, конечно, будут освобождены… как только вы наденете это.

     Он поднял перед собой две пары больших наручников, больше похожих на кандалы.

     В них явно использовалась техническая начинка — она не знала какая, но наверняка там было что-то, что должно было бить их током, чтобы заставить слушаться. Подать достаточное напряжение — и вот оно уже спокойно работает и с их костюмами. Проще простого.

     — И тогда у вас в заложниках будем и мы, и они, — рыкнула Трейсер. — Никакой сделки. Сначала вы их отпустите… потом мы наденем наручники.

     — Я — человек слова, моя дорогая Трейсер, — сказал Охотник за головами, прижимая руку к груди. — Так что если я говорю, что они будут освобождены, то так оно и будет, точно также, как я сказал, что каждую минуту после тех десяти на размышления, я…

     Он протянул руку, и из предплечья вылезло маленькое оружейное дуло. Глаза Трейсер расширились.

     Раздался единственный оглушительный БЭНГ, эхом прокатившийся по пустым коридорам. Какая-то женщина начала кричать сквозь кляп, и даже Момокадзе подпрыгнула на месте, когда мозги мужчины разлетелись по мозаичному полу бельэтажа.

     Хани почувствовала, как кровь стынет в жилах.

     — …буду убивать по одному из заложников, — закончил фразу Охотник за головами, и его голос скатился до короткого рычания. — Я имел в виду именно это.

     Он продолжил спускаться по лестнице, двигаясь в их сторону.

     — Тик-так, дамы. Дорогая Момокадзе более склонна оказывать великодушные жесты в этом вопросе, чем я, — ухмыльнулся он.

     Добравшись до нижней ступеньки, он остановился всего в нескольких футах от Хани, протягивая ей наручники.

     Она переглянулась с Трейсер и поняла, что выражение её лица было испуганным и в тысячу раз более извиняющимся, чем можно было выразить словами.

     Трейсер не винила её… Хани знала это. Она просто выглядела мрачной.

     Охотник за головами сначала бросил наручники Трейсер, и большие браслеты звякнули, когда он закрыл их на её руках за спиною, прежде чем направиться в сторону Хани.

     — Осталось семнадцать секунд, дорогая… — игриво протянул он.

     Хани подавила слёзы и убрала руки за спину.

     Охотник за головами наклонился ниже, из-за чего ему пришлось согнуться в своём бронированном костюме.

     Она чуть не вздрогнула, когда услышала шёпот над ухом.

     — Силовой элемент повреждён. Если потянешь, в них произойдёт замыкание.

     Ч-что он, чёрт возьми…

     — Если вторые облить соляной кислотой, их закоротит. Подожди, пока я не встану прямо перед тобой.

     (X) 

     Он молча смотрел.

     Он не был уверен, как долго оставался там, наблюдая за тем, как столб огня, бетонной пыли и чёрного дыма поглотил Тейлор, пока её сигнал жизненных показателей резко и внезапно не оборвался.

     Насекомые жужжали и роились, но не так, как раньше. Свободно. Бесцельно.

     Тейлор была мертва.

     Хиро оцепенел. Его костюм сохранял оптимально прохладную температуру внутри, регулируя режим, но он словно чувствовал огонь от взрыва, чувствовал силу, которая отбросила его назад, выбив воздух из лёгких, когда фигура Тадаши исчезла в пламени.

     Тейлор была…

     — ХА! ЭТО ЁБАНАЯ СУКА МЕРТВА!

     Чей-то голос прорвался сквозь окружающий шум, и словно нож вонзился ему прямо в мозг.

     Он повернул голову, чтобы найти источник звука.

     Это был преступник, следы укусов и царапин насекомых украшали обнажённые участки его кожи, но он смотрел на бесцельные, свободно роящиеся массы насекомых перед собой с торжествующей улыбкой.

     Хиро ощутил, как сжались его кулаки.

     Новые звуки принялись отвлекать его. Снова начали раздаваться выкрики, когда люди отвлеклись от взрыва. Агенты ПЛИА звали подмогу, заключённые стреляли из винтовок, которые они украли или получили, наёмники перестраивались, поскольку теперь жучки не мешали ни им, ни их оружию.

     Они думали, что теперь у них получится победить.

     Что-то обожгло грудь Хиро.

     Он закипел.

     Питание было перенаправлено. Жизненно важные системы отключены, системы вторичной поддержки переведены в спящий режим.

     Его перчатки загудели от избытка энергии, магниты начали издавать слышимый человеческим ухом гул, когда он вытянул руку вперёд и активировал их.

     Решётки вылетали из окон, арматура и балки вырывались из бетона, гайки, болты ворот, гвозди, пули и оружие — всё взлетало в небо, притягивая взгляды к металлическому шторму, кружившемуся в воздухе и опускавшему тень на тюремный двор.

     Он увидел понимание в их глазах.

     Он увидел страх на их лицах.

     Большинство пыталось сбежать.

     Некоторые, у кого ещё оставалось оружие в руках, направили пушки в его сторону.

     Пули были остановлены и отброшены назад, а выстрелы тепловых лазеров заблокированы стеной из цельного железа. Он ответил феррокинетическим ударом.

     Он слышал крики людей, видел потоки крови, слышал хруст костей.

     Агенты звали его по радиолинии. Ему было всё равно. Он не слушал.

     Химера бросился в его сторону, и со всей яростью, что была у Хиро на душе, он набросился на злодея, который чуть не убил его несколько недель назад, не чувствуя ни капли страха, как он не пытался его найти.

     Прутья тюремных решёток были запущены со скоростью, близкой к скорости пуль, вонзаясь в ноги Химеры, разрывая отвердевшую плоть, словно мокрый картон. Ломались его кости, и этот звук походил на звук выстрелов из пистолета. Химера взвыл от боли, когда чистая физическая мощь отбросили его назад, даже когда его мышцы напряглись и увеличились в размерах, а его тело пыталось на ходу адаптироваться к этому напору.

     Наёмники и заключённые прорывались в тюрьму. Пытались найти укрытие за её укреплёнными стенами.

     Балки и куски вырванной арматуры, вылетающие из их укрытий, ломали их кости, рвали их мышцы и сухожилия, вызывая среди них новую волну паники.

     Медленно, за его спиной поднимался в воздух бронированный автомобиль. Восемь тонн, готовых обрушиться на стены этого здания разрушительным артиллерийским снарядом…

     Затем его обхватили красные руки.

     Он вырывался, затем переключил фокус приложения магнитных сил на держащие его конечности, пытаясь разомкнуть их, несмотря на то, что сервомоторы и заблокированные соединения брони сопротивлялись этому с визгами, скрипами и стонами.

     Ботинки Большого Красного запустили их в небо.

     — Герой. Ты должен успокоиться.

     Услышав голос Бэймакса, такой же спокойный как обычно, такой же… добрый, каким он был всегда, эти слова прорвались сквозь пелену гнева и боли, и слёзы начали наворачиваться на его глаза, пока он наблюдал за тем, как тюрьма становится всё меньше и меньше, а они вдвоём поднимаются всё выше к облакам.

     — Они убили её! — он понял, что кричит, и не был уверен, мешал ли Бэймакс ему вырваться, или поддерживал, потому что сам он не смог бы сейчас парить в небе.

     — Они этого не сделали.

     Сердце Хиро замерло. Взглядом он быстро вывел на свой дисплей жизненные показатели Тейлор.

     По-прежнему ничего.

     — Я не вижу, чтобы её сердце билось…

     — Я тоже, — сказал Бэймакс у него из-за спины. — Однако характер движений насекомых указывает на то, что у Тейлор произошёл короткий провал в сознании. Теперь она очнулась.

     (X)

     Хани не была уверена в том, что, чёрт возьми, происходило. В её голове смешались куча вопросов и чувство страха.

     Она не могла сосредоточиться на мыслях, которые буквально вихрем проносились у неё в голове. Поэтому ей пришлось приложить сознательные усилия к тому, чтобы сосредоточиться на единственной проблеме, которую она могла решить.

     Она должна вытащить себя и Гого.

     Вытащить их отсюда.

     А потом всё остальное.

     Охотник за головами, убийство человека, даже спасение мэра, всё это было второстепенно.

     Поэтому, когда Охотник за головами внезапно схватил её, развернув лицом к себе так, чтобы она стояла прямо перед ним, она не колебалась.

     Она рванула руки, и электронные наручники сопротивлялись только секунду, прежде чем не выдержали напора. Наручники прекратили работать, и она быстро протянула руки к поясу и схватила самую сильную кислоту, которая у неё была, чтобы бросить её вперёд.

     Она попала Охотнику за головами на плечо, и он зарычал, когда едкая смесь начала разъедать броню.

     Его рука поднялась вверх, сопровождаемая гневным рыком, но это был достаточно широкий замах.

     Она пригнулась.

     Когда его кулак пролетел у неё над головой, раздался новый выстрел.

     Словно издалека она услышала новый крик.

     А потом глухой звук падения.

     Её вторая рука молниеносно взметнулась вверх, и соляная кислота, которую она готовила с тех пор, как ей подсказал сделать это Охотник, выплеснулась на наручники Трейсер, замкнув электрические цепи.

     Момокадзе действовала быстро, вытащив свои ножи.

     Трейсер бросилась в её сторону.

     Хани же резко повернулась к Охотнику за головами, заметив труп мэра, распростёртый по столу, за которым его держали.

     Под своим шлемом-черепом он определённо улыбался.

     — Ох, глупый я, — рассмеялся злодей.

     Затем окна и двери распахнулись, и внутрь хлынули агенты ПЛИА.

     (X)

     Я пришла в себя и на мгновение мне показалось, что я снова ослепла.

     Помехи на моём голографическом визоре, которые я увидела спустя мгновение, развеяли этот страх. Специально разработанный экран теперь мигал.

     Шлем был повреждён.

     Мои коммуникаторы?

     Мне было больно дышать, живая рука не двигалась, а протез, я заметила, жужжал и щёлкал с ужасным скрежещущим звуком.

     Я попыталась поднять руку и почувствовала над собой твёрдый камень.

     Я попыталась пошевелиться и не смогла.

     Я чувствовала, как неуклонно начала нарастать моя паника, и сосредоточила внимание на рое.

     Хиро.

     Где Хиро?

     Я увидела его довольно скоро. Он срывал тюремные решётки с окон, чтобы швырять их в преступников, посылал пули обратно в стрелков. Наёмники отступали, и любой преступник, у которого в руках всё ещё было оружие, увеличивал их шансы.

     Я попыталась сосредоточиться, попыталась заставить рой говорить за меня, даже когда острая боль пронзила мою голову.

     Ощущения от роя потускнели, на мгновение став туманными и нечёткими, прежде чем вернуться снова.

     Моё дыхание участилось. Сердце забилось быстрее.

     Я была не в шкафчике.

     Я… я была в порядке.

     Бэймакс спикировал вниз, чертовски близко к Хиро, прежде чем взмыть в воздух вместе с ним.

     Я старалась не паниковать. Я пыталась убедить себя в том, что они вернутся. Хиро злился. И Бэймакс был прав, когда решил помочь ему успокоиться, пока он не сделает что-то, о чём потом будет жалеть.

     Я всё ещё слышала, как моё дыхание становится всё громче и громче.

     Глаза крепко зажмурились, и снова моя металлическая рука издала ужасный скрежет, когда я попыталась оттолкнуть преграду.

     Мои глаза горели, и злые, горькие слёзы, текущие по лицу, пропитали внутреннюю часть моей маски.

     Потом я ощутила, как Хиро и Бэймакс снова спускаются. Эти двое неслись прямо в мою сторону.

     — Тейлор!

     Я заставила себя сфокусировать внимание. Я заставила жуков заговорить.

     — Королева, — прошипели они, напоминая ему. — Королева Улья.

     Я услышала, как он вскрикнул в ответ с явным облегчением в голосе. Солдаты вздрогнули, услышав жужжание насекомых вокруг.

     Почти сразу же я услышала, как агенты Морган и Сингер призывают всех, чтобы:

     — ТАЩИТЕ ВСЕ СЮДА СВОИ ГРЁБАННЫЕ ЗАДНИЦЫ И НАЧИНАЙТЕ РАЗБИРАТЬ ОБЛОМКИ!

     Со мной всё в порядке, хотела я сказать.

     Но со мной не всё было в порядке.

     — Заключённые… небезопасно.

     — При всём моём уважении, мэм. Заткнитесь. Мы займёмся вами, — отозвался на это Сингер со своей типичной стойкостью, вызывая по рации медиков.

     Герой вместе с остальными принялся разгребать завалы, используя арматуры и балками, чтобы сохранять устойчивость обваленных поверхностей, даже когда небольшая шеренга солдат убрала винтовки за спину и начала разбирать куски бетона.

     Я почувствовала, как Большой Красный поспешил помочь захватить как можно больше заключённых и поддержать очаги борьбы или сопротивления, всё ещё вспыхивавшие то тут, то там.

     Но он вернётся.

     — Королева.

     Герой…

     — Королева, поговори со мной. Продолжай говорить со мной, чтобы я знал, что с тобой всё в порядке.

     Его голос дрожал, будто он пытался сдержать слёзы.

     — Я в порядке, — заставила я сказать свой рой.

     Я не лгу, сказала я себе.

     — Королева. Красный проанализировал движения твоих насекомых. У нас нет информации о твоих показателях, но ты явно не в порядке. Расскажи мне о своём самочувствии, чтобы я знал, что сказать медикам.

     Я судорожно вздохнула, и острая боль пронзила мой бок, сверху и снизу.

     — Я не люблю замкнутые пространства.

     Он нерешительно промолчал.

    — Я не могу понять этого из-за того, что говорю с роем, но ты… ты не шутишь?

     Я хотела солгать. Это была только моя проблема. Та, которую я должна была оставить в прошлом, после стольких лет.

     Но я чувствовала, как на меня давит камень. Чувствовала, как свободного пространства вокруг меня становится всё меньше и меньше, а моё дыхание становится отрывистее, короче, быстрее.

     — Клаустрофобия.

     Я не смогла бы остановить себя от произнесения следующих слов, даже если бы захотела.

     — Выпустите меня… пожалуйста.

     Я пыталась убедить себя в том, что я не рыдаю.

     Это не шкафчик.

     Это не шкафчик.

     Теперь я могла слышать некоторых солдат, жужжание моих насекомых, которые издавали что-то похожее на рёв, пока я изо всех сил старалась не плакать.

     — Мы почти добрались до тебя. Почти добрались. Я прямо здесь. Просто сосредоточься на моём голосе, хорошо? Я никуда не денусь, я прямо здесь, с тобой, хорошо?

     И я это сделала. Я сосредоточилась. Я слушала, подавляя рыдания, сквозь слёзы, стиснутые зубы, и злилась на себя за то, что я до сих пор не разобралась с этой проблемой!

     Он прерывисто вздохнул.

     — Господи… я думал, что потерял тебя.

     Он сделал это.

     Почти сделал это.

     Я не была уверена, боялась ли я смерти.

     Я… в каком-то смысле, я уже умирала.

     Возможно, не один раз.

     Но он боялся этого…

     — Прости, — прошипел мой рой.

     Я не лгала.

     Я не хотела, чтобы он боялся за меня… хотя он настаивал на том, что это важно.

     Я чувствовала, как слегка улыбаюсь, даже если в горле стоял ком размером с яблоко.

     Теперь я могла слышать движение наверху собственными ушами. Мужчины разбирали завалы быстро, подставляя в качестве упоров арматуру и балки, чтобы закреплять на месте более крупные куски или вытаскивать более мелкие, используя систему рычагов.

     — Я здесь, — сказала я. Затем заставила себя закричать, несмотря на пересохшее горло. — Я ЗДЕСЬ!

     Я использовала своих жуков, перемещая поближе к себе. Стрелка из тараканов теперь указывала в моём направлении.

     Теперь раскопки шли в бешеном темпе. Кто-то услышал меня. Работы сфокусировались на одном месте. Стали более целенаправленными.

     Я дышала.

     Почему-то мне стало легче.

     Это был не шкафчик.

     Не он.

     Здесь люди пришли мне на помощь.

     Там — не приходили.

     Я издала прерывистый, всхлипывающий вздох.

     Я чувствовала, как Хиро движется, как бросается к нужному месту, начиная копать голыми руками вместе с остальными.

     Затем что-то изменилось. Я услышала, как мужчины отшатнулись, и ощутила, как замерло сердце.

     Обломки начали подниматься.

     Я пребывала в замешательстве. Но когда ко мне пробился свет, я ощутила, как моё замешательство превращается в нечто вроде изумления при виде тонкой липкой фиолетовой паутины, которая с кряхтеньем поднимала над собой каменные плиты, закрывая меня собой и отбрасывая обломки в сторону.

     Секунду спустя рядом со мной оказался Глобби.

     — Привет, Королева, — улыбнулся он своей желейной, мокрой, встревоженной улыбкой, заламывая подобия рук. — Я вроде как заметил, что ты была в плохом настроении. Решил попытаться тебе помочь, прежде чем я сбегу. Хотя, думаю, теперь часть с побегом придётся отложить… ты в порядке?

     Я моргнула, уставившись на него, когда Герой бросился вниз, в образовавшийся проход.

     — Глобби? — удивлённо сказал он, притормаживая передо мной. Он опустился на колени, стараясь не касаться израненного тела, и начал сканирование.

     Глобби повернулся в его сторону, улыбаясь и помахивая рукой, отчего маленькие кусочки его желеобразного тела принялись разбрызгиваться вокруг нас.

     — Привет, босс, чувак, я… эээ…

     — Глобби, — перебила я его. — Ты… не дал обвалу раздавить меня?

     Он начал переминаться с ноги на ногу, сплетая пальцы вместе.

     — Эээ… я могу сделать не особо много, — пожал он плечами. — Просто сделал то, что сделал бы любой старый знакомый на моём месте, верно?

     Он казался смущённым.

     — В любом случае, не могли бы вы, ребят, сделать для меня заказ? Типа, почему бы не отблагодарить меня парочкой пицц, прежде чем вы отправите меня обратно в камеру. Думаю, они взорвали кухню, когда пытались тебя достать, Королева.

     …

     …

     — Я собираюсь скупить для тебя всё, что только будет в пиццерии, — поклялся Герой. В этот момент в нашу сторону бросились и парамедики.

     По какой-то причине липкая, влажная улыбка Глобби была похожа на солнечный луч, отразившийся в цветном стекле бутылки.

     (X)

     Он сидел, когда его нашла Уилсон.

     Он не был уверен, что хоть когда-нибудь сидел в её присутствии. Не так, как сейчас.

     Плечи были опущены, как и голова. Руки лежали на коленях. Он выглядел разбитым, впрочем, и чувствовал он себя таким же.

     Они заранее знали о том, что что-то может случиться…

     Но этот день оказался для них не самым удачным.

     — Ты в порядке? — спросила его директор нехарактерно мягким голосом.

     — Не уверен, — честно сказал он, переводя дыхание. — Никто из моих друзей не умер… Но было такое чувство, что…

     Он не видел этого, но почувствовал, как она кивает.

     — Да. Я понимаю.

     Потом она подошла и села рядом с ним, напротив своего стола.

     — Я должна перед тобой извиниться, — сказала она.

     Хиро вздрогнул.

     Уилсон вздохнула, и казалось, этот вздох заставил её откинуться на спинку стула.

     — Иногда я забываю… что никому из вас не исполнилось и двадцати пяти. По моим меркам вы просто дети.

     Он постарался не рассердиться.

     — Мы справляемся со своей работой, директор.

     — Я не говорю, что вы не справляетесь, — бросила она в ответ. — Честно говоря, если вы не сможете, то нам всем чертовски не повезёт, — она издала печальный смешок. — Но это не значит, что я должна… всё время ожидать, что вы победите. ПРОСТО потому, что ранее вы всегда побеждали. Вы заранее предупредили нас. А я потратила эту возможность впустую…

     — Вы не могли…

     — Я должна была лучше расставить приоритеты, — перебила она его. — Лучше распорядиться собственными ресурсами, — ещё один вздох. — ПОЛИЦИЯ Сан-Франсокио могла бы справиться с ситуацией на вокзале. Они всё равно практически заполонили собой то место. Плазматека и Кайдзю можно было отправить на другие точки. У вас бы было больше поддержки. Я могла послать больше своих людей, чтобы оказать вам поддержку. Я распределила вас по группам, забывая, что вы всегда лучше всего работали в команде. Я не знала, сколько ещё будет происшествий на сегодняшней сцене. Я понятия не имела, сколько у противников было людей, какие у них были планы. Я просто ожидала, что вы со всем справитесь. Потому что именно это вы обычно и делали, — она усмехнулась, но отстранённый взгляд говорил о том, что если она над кем-то и насмехалась, то исключительно над самой собой. — Так что да, Герой. Я не смогла использовать наше преимущество. И я разделила тебя и твоих друзей. Я использовала вас всех неосторожно. И из-за меня чуть не погибли члены твоей команды, — она посмотрела на него, и её взгляд говорил, что она не потерпит возражений. — Ты — Герой. Но я — директор. И ответственность за произошедшее лежит на мне.

     Между ними повисло молчание.

     Он не стал кивать. Он не был уверен, что во всём согласен с женщиной, но…

     — Спасибо.

     Она перевела дыхание.

     — Захватить никого не получилось, — пробормотала она. — Ближе всего мы подобрались к Момокадзе и Охотнику за головами, но что агенты, что Химия с Трейсер мало что могли сделать в тесных коридорах здания. Хеймс и Аид ускользнули, как только температура пришла в норму. Мы можем разыграть случившееся как столкновение с героями, спугнувшее злодеев, если будем осторожны и в сети не появятся видео, противоречащие этому заявлению. Единственная хорошая новость заключается в том, что вы помешали Химере выпустить плюс-людей… ну… — её губы дрогнули. — Большинство из них.

     Он печально ухмыльнулся.

     — Я… думаю, сейчас он просто потакает людям, которые хотят держать его взаперти.

     — Возможно. Особенно с учётом того, что он, похоже, сбежал через несколько минут после того, как все ушли.

     — Как? — он поймал себя том, что рассмеялся.

     — Замаскировался под пустую коробку из-под пиццы, по крайней мере, так мне сказали, — ухмылка угасла, а лицо приобрело серьёзное выражение. — Я собираюсь обратиться к Интерполу. Эта команда, с которой вы столкнулись. Аид, Хаймс и Пророк. Нам нужна информация на них.

     — Полностью согласен, — кивнул Хиро. — Я хочу быть готовым к следующему столкновению.

     — Ты будешь г… — её прервал запищавший телефон.

     Директор вздрогнула, удивлённая тем, что её прервали, и вытащила маленький телефон из кармана брюк.

     Её глаза прищурились, смотря на экран. А затем её лицо исказилось от ярости.

     — Ах он сукин сын!

     Прежде, чем Хиро успел спросить, в чём дело, директор встала со своего места, прошла к своему месту за столом и схватила пульт, чтобы включить экран висящего на стене телевизора.

     Пару секунд и пролистанных каналов спустя Хиро понял, что она искала новости.

     Он напрягся.

     Пол Годфри улыбнулся с экрана телевизора, слегка приподняв уголки рта и сверкнув глазами.

     Хиро повернул голову в сторону директора. В её взгляде читалась ощутимая ярость, контрастировавшая с его собственным растущим беспокойством.

     (X)

     Я была в наркотическом дурмане, когда остальные пришли навестить меня.

     Бэймакса я видела дольше, чем остальных. Но в этом был смысл. Он был моим медбратом.

     Нет, он был общим медбратом.

     Но сегодня он был моим медбратом… и, наверное, большую часть остальных ночей за последние несколько недель.

     Приходил Васаби, и Гого тоже. Фред принёс мне супа и маленький кусочек пирога. Суп делал он. Пирог — Хитклиф…

     Или… может быть, я всё поняла неправильно.

     Я спросила, что случилось. На других местах атак. Хотя было трудно удержать в голове детали. Злодеи скрылись. Все были разочарованы. Все волновались.

     Ошибки случаются, пыталась я им сказать.

     Злодеям иногда удаётся сбежать.

     Теперь мы знаем, с кем сражаемся. В следующий раз мы подготовимся лучше.

     Я пыталась сказать всё это. Я действительно не уверена, насколько была не в себе в тот момент, и не превратились ли мои слова во что-то, что у них не получилось бы понять при всём желании.

     Отчасти, я была благодарна судьбе за то, что между плаванием в наркотическом дурмане и, возможно, лёгким сотрясением мозга, у меня был момент просветления, когда у моей кровати сидела Хани. Плачущая Хани.

     Мне не нравилось видеть, как она плачет.

     — Прости, — шмыгала носом Хани. — Прости. Тебе больно, а я… мне так…

     Я потянулась к ней, чтобы схватить её руку. Мой большой палец поглаживал её кожу, выводя на ней круги.

     — Всё в порядке, Хани.

     — Но это не так, — всхлипнула она, обеими руками сжимая мою руку. — Я… я вошла туда, я заставила нас войти туда. Если бы я этого не сделала… боже мой, из-за меня чуть не убили Гого!

     Я покачала головой. Из-за лекарств я чувствовала себя медлительной и вялой, но я заставила себя сосредоточиться. Заставила себя думать. Я не хотела отпускать отсюда Хани в таком настроении, потому что у меня кружилась голова из-за шишки на голове.

     — Хани… ты сделала это, потому что хотела спасти людей… — утешала я её. — …и ты действовала с предчувствием, что Охотник за головами помогает вам.

     — Я была такой глупой.

     — Но твоё предчувствие тебя не подвело…

     — Он убил двух человек! — крикнула она, но тут же взяла себя в руки. — Мне жаль, мне очень жаль. Это не твоя вина, а моя. Я не должна злиться, я…

     Я выдернула свою руку из её рук, ёрзая на кровати так сильно, как только могла. Я почти не думала, когда похлопала рядом с собой, но из-за этого наркотического дурмана, возможно, Хани не поняла, чего я от неё хотела.

     Возможно, я хотела только чтобы она села рядом. Но когда она легла, прижавшись ко мне и аккуратно обняв, когда она снова начала плакать, я не смогла заставить себя слишком волноваться из-за её бесцеремонного вторжения в моё личное пространство…

     Мои пальцы пробежались по её волосам, точно так же, как смутном сне-воспоминании из детства о том, как это делала моя собственная мама.

     — Это… тяжело, — сказала я, заставляя себя держать глаза открытыми. — Объяснить всё. Может быть, даже понять всё. Для меня, прямо сейчас.

     Она шмыгнула носом, и я услышала приглушённое извинение где-то в районе рёбер.

     — Как только действие лекарств прекратится… мне станет лучше, — пообещала я. — А пока… оставайся здесь, — предложила я. — Поплачь. Не уходи грустной, — потребовала я. — Это тяжело, — теперь я начала бормотать. Веки тяжелели с каждым словом. — Но ты лучший герой, чем я. Ты бы никогда не стала Хепри.

     Не думаю, что я расслышала ответ.

     (X)

     Когда я пришла в себя, было уже поздно.

     Организм уже справился с лекарствами. Не полностью, но этого было достаточно, чтобы я могла думать. Я чувствовала только ту неприятную головную боль, которая оставалась после приёма лекарств.

     Я заметила скопление насекомых в… аквариуме неподалёку.

     Хиро тоже заметил их.

     Я видела, как он стучит пальцем по аквариуму. Два удара по стеклу.

     Я забываю заставить жуков двигаться.

     Значит, он знает, что я уже не сплю.

     Он поднимается и начинает идти, по пути проходя мимо зарядочной станции Бэймакса.

     На ней стоит Бэймакс. Уже поздно. Должно быть, уже очень поздно.

     Он открывает дверь и видит, что я не сплю.

     Он улыбается.

     — Тебе нужно поспать, — я стараюсь сделать так, чтобы мой голос прозвучал строго. Я думаю, что выгляжу куда более уставшей, чем он.

     Ухмылка не покидает лица Хиро, даже когда он подходит ближе. Я вижу тёмные круги под его глазами. Напряжённость, из-за которой я не могу не чувствовать себя виноватой, хотя это, конечно, не я подорвала саму себя.

     Он садится рядом со мной.

     — Я подумал, что тебе не помешала бы компания, — легко сказал он.

     Я попыталась улыбнуться.

     Я не уверена, что у меня это получилось.

     Между нами повисла тишина.

     Я заставила себя нарушить её.

     — Я не она… ты ведь знаешь это, верно?

     Он моргнул, выглядя сконфужено.

     Живая рука сжалась на простыне, но хватка была всё ещё слаба после всего, что со мной произошло. Рана обожгла предплечье и трицепс, и я продолжила впиваться пальцами в простыню, заставив себя продолжить говорить. Заставив себя произнести следующие слова.

     — Я — не та девушка, которую ты заслуживаешь, — говорю я, уставившись в одну точку на потолке. — Я не… милая. Я не красивая. Не то что Хани или Гого.

     Он застыл на месте.

     — Если бы я хотел строить отношения с Хани или Гого… этот разговор я бы вёл с ними.

     Я крепко жмурюсь, закрывая глаза.

     Почему ты не понимаешь?

     — Это я, — выдавила я сквозь зубы. — Это я, Хиро. Со всеми шрамами и ранами в нагрузку, — я сглотнула. — Я… я не та девушка, которая будет помнить про годовщины, или захочет сходить в боулинг на выходные, или купить белый двухэтажный домик с белым забором и завести кошку с какой-нибудь дурацкой кличкой, или которая будет… будет заниматься обычными семейными делами — я даже не знаю, что такое эти обычные семейные дела, я…

     Я не собираюсь плакать. Я не буду.

     Он садится рядом с кроватью, его рука накрывает мою, и я чувствую, как моя хватка ослабевает, хотя я продолжаю лежать с закрытыми глазами.

     — Нет, — просто говорит он. — Ты не такая.

     Он придвинулся ближе, шурша ножками стула.

     — Ты та… — он делает глубокий вдох, — …та, что каждый день делает всё, что в её силах. Та, кто полностью выкладывается, если задача лёгкая, но особенно когда она сложная. Возможно, ты не та девушка, которая будет помнить про наши годовщины. Но ты будешь той девушкой, которая выделит время в расписании на следующей неделе, чтобы наверстать упущенное. Возможно, ты не та девушка, которая захочет пойти в боулинг, но только потому, что ты будешь знать, что ни один из нас не умеет нормально в него играть. И да, дом ты захочешь купить у берега океана, чтобы убраться подальше от городского шума. И ты определённо не захочешь заводить кошку, потому что мы оба знаем, что ты на самом деле собачница.

     Поневоле я фыркаю, и пузырьки веселья щекочут нутро, когда я открываю глаза и смотрю на него.

     Он улыбается.

     — Вот эта улыбка, — говорит он.

     Я действительно улыбаюсь. Слабо. Почти застенчиво, но улыбаюсь.

     Его рука тянется, на какое-то мгновение замирая, прежде погладить меня по щеке, ведя большим пальцем снизу вверх, до виска и лба.

     — Все эти маленькие недостатки — часть тебя. Да, они делали тебе больно, но в то же время они сделали тебя красивой, — говорит он и улыбается. Смущённо. Даже неловко. — И… теперь, когда ты пришла в себя и даже заставила меня признаться, я бы хотел прояснить один вопрос… о том, что если тебе всё равно, если ты хочешь попробовать быть «той девушкой» или просто «собой»… я бы всё равно хотел бы встречаться с тобой.

     Я почувствовала, как моё сердце бешено заколотилось с груди. Как оно опустилось к желудку, одновременно подскакивая к горлу.

     Я… не хочу всё испортить.

     Я даже не уверена, что открыла рот, чтобы это сказать.

     Что бы я не хотела сказать, я забываю об этом, когда Хиро наклоняется и целует меня.

     Это не голливудский поцелуй. Он немного неуклюжий. В моей голове не взрываются фейерверки, а в глазах не порхают звёздочки.

     Но это мой поцелуй, и я отвечаю на него, когда моя живая рука выпутывается из его ладони и поднимается вверх, чтобы обнять и притянуть поближе.

     Мне не грустно. Чувство, которое расцветает в моей груди, и близко не похоже на печаль.

     Я боюсь. Возможно в ужасе. Беспокоюсь. Я не знаю, обернётся ли это чем-то хорошим для него, но чувство, распространявшееся по моему телу, перекрывает собой, черт возьми, почти всё остальное.

     Я сказала себе, что не буду плакать.

     Очевидно, я солгала.

     …но я не думаю, что эти слёзы считаются.