Изгнанник. Правая рука 2.1

Оригинальное название этой части — Southside. Имеет несколько контекстов, помимо очевидного перевода «южная сторона» - деревенщина, правая рука, Юг. Возможно название части изменится по мере перевода этой части, поскольку из контекста происходящих событий будет лучше понятно, какой смысл вкладывается в это название.

***

***

Автобус наехал на яму, из-за чего мне пришлось схватиться за переднее сиденье, чтобы сохранить равновесие. Кроме меня внутри было всего несколько пассажиров. У всех был тот самый измученный вид, который я научилась ассоциировать с отсутствием работы и перспектив. Ситуация в городе была не настолько хорошей, как могли бы подумать приезжие. Папа знал это лучше, чем кто-либо другой.

Я вздохнула. Одна мысль о нём напомнила мне о наших проблемах. Точнее, о моей проблеме с ним. Очевидно, он слышал, как я прокрадывалась обратно в комнату пару дней назад. Я была так загружена всем, что произошло в тот вечер, что даже не потрудилась убедиться, что я передвигалась по дому достаточно тихо. Кроме того, папа обычно спал как убитый. Дом мог взорваться, и он бы проспал это. Так что моя дерьмовая удача сыграла со мной злую шутку, потому что он знал, что я ушла, и ждал, когда я вернусь. Я собиралась сделать с этим что-нибудь. Ну, кроме варианта, где я рассказываю ему о том, что я кейп.

Особенно после того, как меня наказали.

Автобус снова тряхнуло, когда тот медленно тронулся на зелёный сигнал светофора. Ну, не совсем наказали, но это было настолько близко к наказанию, насколько я вообще когда-либо была раньше. Это было больше похоже на возвращение к прежним дням, до инцидента со шкафчиком. Я не могла бегать по утрам перед школой, и он ждал моего возвращения. И всё это для того, чтобы мы могли «поговорить», если мне вдруг захочется это сделать. По крайней мере, он не пытался заставить меня поговорить с ним насильно, так что я могла хотя бы прятаться в своей комнате, но я действительно скучала по пробежкам.

После того, как папа отчитал меня за то, что я гуляла поздно ночью, и за моё не очень-то правдоподобное оправдание в виде того, что я не могла уснуть, он задал мне единственный вопрос, который я действительно не хотела бы от него слышать. Была ли я с Себастьяном?

Я ненавидела лгать отцу. После смерти мамы только мы одни остались друг у друга. Я бы не стала заходить настолько далеко, чтобы называть нас Той Самой дисфункциональной семьёй с мотивационных постеров, но признаю, у нас были проблемы. Однако ложь никогда не входила в число этих проблем. Итак, несмотря на осложнения, которые, как я знала, вызовет моё признание, я сказала папе, что да, я действительно виделась с Себастьяном в ту ночь.

Я просто не сказала ему, чем я занималась до этого или при каких обстоятельствах мы с ним встретились. Не то чтобы он не сделал собственных выводов. Собственных неправильных выводов, но не похоже, что я могла бы развеять их, не раскрывая правду о том, что произошло на самом деле.

И всё-таки…

Я схватила школьную сумку и вышла из автобуса. Думаю, сегодня всё было не так уж и плохо. Клей на моём стуле, ещё кое-какие мелочи. Возможно, они снова что-то сделали с моим шкафчиком, но сегодня я им не пользовалась. На самом деле, я не пользовалась им в большинстве случаев. Независимо от того, сколько раз я меняла навесные замки или даже типы замков, им всегда удавалось проникнуть внутрь. Просто не было смысла продолжать пользоваться им дальше, если всё, что я туда клала, в итоге портилось. Время от времени я просто клала туда немного вещей, чтобы им было что уничтожить или украсть. Чтобы они не начали искать какие-либо более изобретательные способы издевательств. Пока это работало.

Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться от остановки до дома и обнаружить, сюрприз-сюрприз, машину отца, уже припаркованную у дома. Как это происходило последние три дня, когда я возвращалась из школы. Это начинало надоедать, а сегодня была всего лишь среда. Я снова вздохнула, мысленно настраиваясь на ещё один неловкий вечер дома. Как будто мне нужны были новые причины ненавидеть среду.

Я открыла заднюю дверь и увидела отца, сидящего за кухонным столом. Практически на том же месте и в той же позе, что и сегодня утром. Как будто он никуда и не уходил.

— Привет, малышка. Как дела в школе? — спросил он, болезненно улыбнувшись.

— М, окей, — пробормотала я правду, проходя мимо и направляясь в гостиную. Я знала, что папа подозревал, что что-то происходит, но он никогда не говорил об этом. А я ничего не говорила сама. Не то чтобы они действительно устраивали что-то такое. Они не устраивали ничего особенно жестокого после… ну, после прошлого раза. Я только надеялась, что этот «тихий» период не означал, что они накручивают себя. Планируют что-то большое. Как затишье перед бурей. Если это было так, я понятия не имела, что бы они могли сделать такого, что превзошло бы по результатам январский рекорд. Не то чтобы я вообще задумывалась об этом. Мне просто нужно было быть более осторожной, чтобы они не могли подловить меня, когда я буду находиться в одиночестве.

Я выбросила мысли об этом из головы, присаживаясь на диван. Я достала учебники, готовясь сделать домашние задания. Не похоже было, что в ближайшие несколько часов я смогу заняться чем-то другим.

Краем глаза я наблюдала за тем, как папа встал и отнёс стул, которым он пользовался, в гостиную, как делал это последние несколько дней. Он сел лицом ко мне, взяв свою книгу с кофейного столика. Всё для того, чтобы я знала, что он был рядом, если я захочу поговорить.

Это было не совсем то, что представлялось мне при мыслях о тюрьме, но я всё равно ощущала себя заключённым в собственном доме. Я стиснула зубы и начала делать домашнее задание.

Я решила половину заданий по алгебре, когда папа заговорил.

— Это не работает… — я подняла на него взгляд, но ничего не сказала.

Его долговязая фигура, казалось, осела на стуле. Он выглядел усталым. Я поборола рефлекторное желание сморщиться, ненавидя себя за то, что стала причиной такого его состояния. Я наблюдала за тем, как он воспользовался моментом, чтобы закрыть книгу и посмотреть прямо на меня, поправляя очки.

— Мне не нравится, когда ты несчастна, Тейлор.

Я моргнула, но ничего не сказала. Он знал достаточно, чтобы понять, что прошло много времени с тех пор, как я была счастлива.

— Я знаю, что ситуация в школе не идеальная. Я просто беспокоюсь, что ты… со всем, с чем тебе пришлось столкнуться, ты… сделаешь что-нибудь, о чём ты можешь пожалеть позже.

Я застонала, закрывая лицо руками. Он снова про это.

— Пап, всё не так…

— Тейлор. Что ещё я, по-твоему, должен думать, когда ты прокрадываешься обратно в дом в три часа ночи? Особенно после того, как встретила парня, с которым вместе любовалась восходом солнца.

Я подняла голову, открыв рот, чтобы ответить на это, когда он поднял руку. Я позволила ему говорить дальше.

— Я люблю тебя, Тейлор.

О, чёрт. Я вздохнула. В его глазах читалось смущение, обида и серьёзность одновременно. Как у щеночка, которого отругали за то, чего он не делал. Я ощутила, как мой гнев быстро утихает.

— Я тоже тебя люблю, пап.

Его улыбка всё ещё выглядела болезненной, когда он встал, направляясь к лестнице.

— Тейлор?

— Да, пап?

— Пообещай мне кое-что?

— Ладно…

— Что бы ни происходило, пожалуйста, будь осторожна?

— Я… — я повернулась, чтобы посмотреть на папу поверх спинки дивана. Он стоял спиной ко мне у подножия лестницы.

— Мне скоро потребуется уйти на работу. Нужно разобраться с кое-какими бумагами. Вероятно, это займёт некоторое время… просто… каким бы ни был твой выбор, пообещай мне, что это будет твой выбор? Что ты будешь осторожна?

На мгновение я подумала, а не признаться ли мне? Объяснить всё. Рассказать, что на самом деле произошло со мной в том шкафчике. Чем я была так поглощена последние три месяца. Про травлю, всё остальное. Разобраться во всём этом недоразумении. Только про Себастьяна я не могла рассказать всё, это был не мой секрет, но я могла рассказать достаточно, чтобы папа понял, что он был кейпом и чем мы с ним занимались на самом деле. Я попыталась представить себе, какой была бы его реакция.

Поймёт ли он меня? Он знал, что мама когда-то была частью Люструм, но это было совсем не то же самое. И это был не тот пример, который помог бы в моей ситуации. Кроме того, тогда всё было по-другому. Способности всё ещё были довольно новой вещью, а люди только привыкали к идее существования кейпов. Это было в некотором роде круто — быть частью группы кейпа. Не то чтобы тогда их было так много, как сейчас.

Я мысленно покачала головой. Нет, он бы не понял. Он бы взбесился. Папу почти не интересовали кейпы, кроме тех, с которыми могли столкнуться докеры, работая в том или ином районе города. Это не означало, что он ничего про них не знал. Не слышал слухов. Когда времена были получше и мама всё ещё была с нами, помню, они болтали с друзьями, которых приглашали на семейные обеды. О некоторых вещах, которые происходили с кейпами, которых они знали. Если я думала, что я была под домашним арестом сейчас, то после того, как расскажу про свои способности и о том, как прошла моя первая ночь на улице, он точно запрёт меня дома и выбросит ключ. Я наверное больше никогда не смогу выйти из дома без сопровождения.

Если вообще смогу выйти.

Ага… пусть лучше думает, что я занимаюсь сексом.

— Хорошо. Обещаю, — я увидела, как он устало кивнул головой. — Значит, я снова могу начать бегать?

Я видела, как дёрнулись его плечи, но он всё равно согласно кивнул.

— Правила такие же.

Носить с собой перцовый баллончик, менять маршруты, возвращаться домой к определённому времени. Я начала собирать раскинувшиеся по столу тетради и учебники, просто забрасывая всё подряд в рюкзак.

— Ладно, — сказала я.

К тому времени, как я поставила всё на место в своей комнате, переоделась в спортивную одежду и спустилась вниз, папа как раз заканчивал готовить ужин на вечер. Я благодарно улыбнулась, показав маленький баллончик с перцовым аэрозолем, и направилась в чёрному входу.

— Новая толстовка?

На улице было до странного прохладно для позднего весеннего вечера. Я надела её не задумываясь, потому что она была теплее, чем другие мои вещи, и не была настолько тяжёлой, как всё остальное. Я остановилась на половине движения, держа руку на ручке двери и чувствуя, как краснеет моё лицо.

— Эм, Себастьян дал её мне.

Я увидела страдальческое выражение на его лице, когда он попытался изобразить улыбку.

— Ох. Конечно. Постарайся не бегать допоздна. Будь осторожна.

Я неловко кивнула, прежде чем сбежать. Я не стала заниматься растяжкой, просто перешла на лёгкий бег трусцой, чтобы убраться от дома как можно дальше. Я не очень напрягалась, но поддерживала хороший темп, пока не оказалась на расстоянии нескольких кварталов от дома. Дистанция и физические упражнения помогли мне привести в порядок мысли и выкинуть из головы разговор с отцом.

Я не могла поговорить с Себастьяном с прошлой субботы из-за того, как вёл себя отец. Я провела большую часть своего домашнего ареста просто обдумывая то, что он сказал, и то, что я знала о нём. Вероятно, это был мой лучший шанс получить ответы на вопросы, которые постоянно возникали в моей голове. Я сунула руку в карман штанов и вытащила листок бумаги, который он дал мне в тот вечер. Я посмотрела на записанный номер телефона на нём, подумав, что лучше бы это был не сотовый телефон. Если это было так, то я определённо выскажу ему все свои обиды. Способен он надрать мне задницу или нет.

Я огляделась, ища телефонную будку, и направилась к одной такой, как только её заметила. Я вытащила необходимую мелочь, прежде чем вложить её в нужное отверстие телефона-автомата. Набирая номер с бумажки, я не смогла удержаться от того, чтобы не опустить взгляд на лоток для сдачи.

Нам действительно нужно было закончить этот разговор.

— Ренегат.

— Ренегат? — удивлённо переспросила я.

Он рассмеялся над моим удивлением.

— Привет, Тейлор. Тебе повезло, что ты решила позвонить сегодня. Скоро мне придётся заменить этот аппарат. Я ожидал, что ты позвонишь намного раньше. Будь я на твоём месте, я бы подумал, что я какой-нибудь КАТ6*, если бы не обстоятельства моей жизни. Решил, что напугал тебя. Не стал бы винить тебя.

— Ренегат? — повторила я. Я слышала голоса людей на заднем фоне. Намного больше чем, думаю, могло жить у него дома. Даже если представить, что у него были соседи по комнате. И конечно же у него сотовый. Почему я вообще подумала, что это будет что-то другое?

— Лучше, чем Мясник. Или полдюжины других прозвищ, которыми меня награждали. Во всём виновата Сплетница, она начала называть меня так несколько месяцев назад. Не хотела называть меня Шеппардом, пока мы говорили о работе. Сказала что-то насчёт того, что это «непрофессионально». Поэтому стала называть меня Ренегатом. Это рабочая линия. У меня не очень много знакомых, так что я не общаюсь ни с кем кроме как по рабочим вопросам или вопросам поставок. Как дела?

Кто? Работа? Так много вопросов.

— Мы можем встретиться?

— Конечно. Ради дела или удовольствия? — легко согласился он.

Я боролась с румянцем, разлившимся по моим щекам от того, как он поставил вопрос. Даже если он не мог этого видеть.

— Без костюмов.

— Хорошо. Ты голодна? — я услышала на фоне целый шквал звуков. Похоже, он что-то печатал. Где, чёрт возьми, он находился? — Там, где ты сейчас, не так уж много заведений, но если ты доберёшься на общественном транспорте до пятой остановки, там их будет целая куча.

— И почему я не удивлена тому, что ты знаешь, где я? — пробормотала я.

Должно быть, он услышал меня, потому что снова начал смеяться.

— Вини провайдера общедоступной связи. Их шифрование — дерьмо. Кроме того, я решил, что установить бэкдор будет проще, чем вырывать лоток с мелочью каждый раз, когда тебе нужно воспользоваться общедоступным терминалом. Выбери место, я приду совсем немного позже после тебя. Я найду тебя.

Я покачала головой.

— Спасибо.

Я повесила трубку, бросив на неё более чем долгий взгляд, прежде чем направиться к ближайшей автобусной остановке. Не думаю, что когда-либо теперь буду смотреть на телефоны-автоматы как прежде.

-

*КАТ6 — наемная организация, состоящая из бывших военнослужащих Альянса. Свое название берет от термина «Категория 6», ею обозначали военнослужащих Альянса, которые были с позором уволены.