Глава 23

Пояснение автора насчёт заглавных и прописных букв: отдельное название "Совет" пишется с большой буквы, в словосочетании "Имперский совет" - с маленькой.

***

К семи утра мы уже разбились на пары. Я и Рысь решаем ещё раз просмотреть схему подходов к дому Старикова, а Берендей с дочкой тихо жужжат в углу о своём, о Берендеевском. Видимо Лика решила конкретно Мстислава Игоревича на деньги развести, потому что краем уха я слышу, как он: то шумно вздыхает с вселенской грустью, то всхрюкивает от неожиданности. Ну ведь явно она ему не о наших подвигах в кровати нашёптывает. Любящий отец это подарок судьбы, а уж если он к тому же богат и влиятелен…

— Ты о чём думаешь? — толкнул меня в плечо Рысь.

— Прости. Какая-то ночь суматошная получилась, не могу уже думать, мозг не работает, — вяло отозвался я, отодвигая налитый им бокал.

И тут мою сонливость как рукой сняло. А прервал её звонок Белки, которая сообщила мне скороговоркой: "Что возле усадьбы по неизвестным причинам сработала пара приборов слежения, но тщательная проверка на местах не выявила в окрестностях никакой живности". Я потряс головой, думая, что схожу с ума.

— Подожди, Вика, ничего не понимаю. Какая ещё усадьба?

— Твоя. Нас сюда Синельников ещё три дня назад послал.

— Зачем? Что там делать-то?

— Я думала ты в курсе, потому тебе и звоню. Мне с полковником никак не связаться ни по каким каналам.

— Погоди-ка минутку, — я отключил звук и слово в слово повторил её слова присутствующим, в наглую глядя при этом на Берендея.

Если кто чего и знает, то он наверняка знает больше. Так оно и вышло.

— Дай мне трубочку, Кирилл, — он протянул руку.

— На громкой связи, — ответил я, снова включая звук, но на этот раз для всех.

Берендей кивнул и громко спросил:

— Баронесса Белова, я полагаю?

— Это кто там такой всезнающий?! — рявкнуло из динамика, — Я тебе за баронессу так перемкну, что ляжки обсеришь! Для тебя я поручик гвардии Белова!

Я, Лика и Рысь тут же сложились пополам, а Берендей грустно захлопал глазами, не зная, что ответить. Когда внезапный приступ смеха перешёл в мелкое похрюкивание и появилась возможность что-то членораздельно из себя выталкивать, то я пробулькал в трубку:

— Викуля, это был наш любимый генеральный спонсор и работодатель.

— Ой… Правда? Не, ну а чё он?

— Вика, всё же советую извиниться, — громко посоветовал Рысь, пытаясь снова не рассмеяться.

— Простите дуру неразумную, Мстислав Игоревич, — чётко и бодро донеслось из трубки, — Богатым будете, не узнала.

— Хорошо… поручик, будешь должна, — загробным голосом ответил пришедший в себя Берендей, — Ты не пыталась узнать, где Синельников?

— На базе его нет, смартфон не отвечает.

— А дома искали? — ляпнул он.

— А вы точно Мстислав Игоревич? — скептически спросила Белка.

— Подтверждаю, Вика, — подал я голос, громко вздохнув, — Видимо, он не в курсе, что Пётр Ильич уже лет десять как живёт в казармах гвардии. Всё, пока, до связи.

Выключив звонок, взглянул на Берендея, который аж губу прикусил. От смущения, наверное, хе-хе. Сделав вид, что ничего не заметил, я задал вполне резонный вопрос:

— Мстислав Игоревич, а что за тайны? Вроде бы и поместье моё и гвардия моя, а вы на пару с Петром Ильичом что-то там проворачиваете. А?

— Мы завтра хотели сказать, Кирилл. Потерпишь?

— Надеюсь криминала там, как прошлый раз…? — теперь уже ляпнул я.

Угораздило же меня глупость сморозить, чуть не предъявил дочке истинную отцовскую натуру. Выпучив на меня глаза, Берендей попытался ими косить в сторону внимательно слушающей нас Лики. Ой дура-а-ак… я идиот! Но Берендей забавный, потом запись с камер наблюдения обязательно посмотрю. Заодно и послушаю о чём они с Ликой там в углу шептались. Если обо мне, то я её пару Анжелкой назову прилюдно. Не, ну а чё они…

— Ну знаете ли, молодой человек, — наконец вымолвил Берендей, разводя руками в стороны.

— Простите, Мстислав Игоревич, — выдавил я из себя, и добавил, — Дурака неразумного.

Тот внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.

— Эх, молодёжь. Завидую вам — живёте легко и просто, всё вам хиханьки да хаханьки.

Пришлось возразить:

— Вы не правы, Мстислав Игоревич. Иногда нам просто необходимо расслабиться, иначе можно сорваться, как у меня недавно и было. Рецидива мне что-то не хочется. Так что, ещё раз простите и меня и Белову.

Чёртова Ника-Бестия не выходила из головы. Конечно можно всё списать на прекращение приёма энцелама, но… Я постоянно боялся, что это может повториться. Причём боялся-то как раз не за себя, а за людей, которые постоянно меня окружали. Я даже подозревал, что и Лика не так просто старается постоянно быть рядом. Поводом послужил случайно услышанный мной кусочек разговора Борисыча с Рысью, когда меня к тому привезли с почти исчерпанным резервом сил. Доктор похвалил его в тот раз, что чётко выполняются все его предыдущие инструкции и мне не дают оставаться в одиночестве. Тогда-то я и понял кто мне на самом деле колол лекарства, пока я валялся в полубреду накровати Рыси в "Аду".

— Понимаю, — успокоился окончательно Берендей и присел в кресло, — Я ведь Лике тоже поначалу запрещал все эти мотоциклы и аэробайки, пока не сообразил, что это не минутное желание выпендриться или того хуже — самоубиться, а хороший способ сбросить напряжение. Пусть уж лучше так, чем…

— Папа! — вскочила Лика.

— А он разве ещё не знает? — удивился тот, повернув к ней голову.

Похоже сейчас я услышу семейную тайну. С одной стороны интересно, а с другой — совсем необязательно, потому что ставит меня в некую зависимость. Думаю, что Лика и сама бы мне рассказала, если бы захотела, поэтому я предостерегающе поднял обе ладони вверх.

— Увольте, Мстислав Игоревич от подробностей. Давайте лучше о других сюрпризах, у нас их много накопилось. Что вы думаете о письме? — и заметив, как его брови взметнулись вверх, кивнул, — Да-да, о том самом. Я понимаю, что вы не хотите обсуждать это в присутствии дочери, стараясь уберечь её от неприятностей, но она давно знает кто я такой, и теперь уже роли не играет будет она знать о письме или нет.

Пожевав губами в недолгом раздумье, Берендей согласился:

— Хорошо, Кирилл, возможно ты и прав. Итак, письмо. Само по себе оно ничего не доказывает. Написанное на бумаге сообщение о своей верности Осман-паше. Даже факта измены оно не доказывает, ибо на тот момент Хасан не являлся гражданином Империи. Он, как и его отец, Омер Мехметоглу, были в статусе гостей Империи, не более. Тут вся соль в сроках отправки этого письма — он отослал его за день до получения гражданства Империи и получения титула князя Турчанинова. Ты мальчик умный, сам сопоставь два этих факта.

— Хреновые факты, спору нет. Очень хреновые. Если бы не одно обстоятельство, Мстислав Игоревич. Это писал не мой дед.

***

— Утро доброе, Ваше Величество.

— И тебе доброго, Александр, — рассеянно глядя в лежавшие перед ним бумаги, ответил Георгий.

Великий князь подошёл к столу поближе и с удивлением заметил, что на рабочем столе Императора лежат листки из гербовника дворянских родов Империи [21].

— Ты почему не был на моей встрече с Советом? — поинтересовался Георгий, не отрываясь от своего занятия.

— Извини, что не предупредил, но дело было необычайно важным.

— Настолько, что даже своего Государя не мог поставить в известность? — Император наконец-то оторвал свой взгляд от бумаг и, пристально посмотрев на брата, нажал кнопку, — Присядь, а то что-то на тебе лица нет.

— Пришлось всю ночь мотаться по пригородам. И зачастую на своих двоих.

— Василий, два кофе и покрепче, — сказал Император, появившемуся в дверях адъютанту, и дождавшись пока тот аккуратно прикроет дверь, спросил, — Вот теперь ты меня заинтересовал. Это что же за дело такое возникло, если второе лицо Империи вынуждено пешком по пригородам мотаться?

— Посещал инкогнито место недавнего инцидента, — и заметив, что брат его не понял, Александр, вздохнув, добавил, — Порушенную усадьбу Турчаниновых.

— Зачем? — крайне удивлённый Император даже округлил глаза.

— А затем, Ваше Величество, что вы поручили это дело именно мне. Старикова я назначил, поскольку он глава соответствующего ведомства, но с меня никто обязанностей не снимал.

— Детство заиграло в зад… голове? Когда ты уже научишься руководить, а не сам всё решать? — откинулся на спинку кресла Георгий.

Пока адъютант вносил поднос с горячим кофе, братья молчали и смотрели друг на друга не отводя глаз. Но как только тот вышел, Александр тут же ответил:

— Никого нельзя было туда послать. Там охраны столько, что твой дворец по сравнению с той пустошью мне теперь кажется проходным двором. Ты не знаешь с чего бы это охранять развалины двумя линиями защиты?

— Двумя? — Император даже поставил кружку на стол.

— Двумя линиями плюс там куча следящей аппаратуры расставлена, — Великий князь, отхлебнул кофе, — Обычных наблюдателей на подступах я даже за линию не считаю — обошёл их сторонкой. Но вот дальше уже пришлось воспользоваться невидимостью, потому сейчас и выгляжу, как выжатый лимон.

— А с чего это вдруг ты вообще туда отправился? — подозрительно прищурившись, поинтересовался Георгий, — Откуда информация пришла?

— Ваше Величество не забыл, что Миша Отрепьев всё же мой человек, а вовсе не твой? — ответил Александр и неожиданно подмигнул.

— Чёрт! Да кто же в детстве мог подумать, что у нашего милого карлика откроются такие способности к эмпатии.

— Я знал, — Александр в несколько глотков опорожнил чашку, — Потому и не шпынял его постоянно, как Ваше Императорское Величество.

— А я думал, что ты его защищаешь из-за того, что он тебя водил тайными проходами на голых фрейлин нашей матушки смотреть, — хохотнул Годунов старший.

— Не только из-за них, Георгий. Поверь, что это было нашим самым безобидным развлечением; видели мы вещи и пострашнее, чем сиськи старухи Меньшиковой. Наслушавшись попутно тайных разговоров по углам и насмотревшись на все интриги, которые крутились во дворце в то время, я повзрослел гораздо раньше тебя. Тогда же и понял, что власть — это точно не для меня. Так что правь себе спокойно, — ответил улыбкой младший.

— Ладно, не будем об этом. Я давно извинился перед Мишей и он меня простил, — попивая свой кофе мелкими глотками, произнёс Император, — Ну и как прошло путешествие? Узнал, что так усиленно охраняется? Кстати, чьи там люди были?

— Охраняется единственное оставшееся там в сохранности место — убежище. Куда даже мне попасть не удалось, настолько там всё серьёзно. Самое смешное, что охраняют его вовсе не люди Старикова. И даже не Сутормина. Это были гвардейцы княжича Турчанинова.

— Не смешно. Я распустил гвардию Турчаниновых. Не может быть слуг у мёртвого рода, поэтому они получили свободу, — произнёс Георгий, ставя пустую чашку на поднос, но взглянув на улыбающегося брата, замер, — Погоди-ка… Ты почему не про князя сказал, а про княжича? Он-то тут при чём?

— Да потому что Кирилл Турчанинов жив. И даже весьма здоров. Ухлопал барона Красницкого, а второго барона... как его... Свиридова — до сих пор найти не могут. И это не считая обычных боевиков.

Слушавший речь брата с открытым ртом Георгий вскочил и, упершись руками в столешницу, наклонился к сидевшему напротив брату:

— Где он?!

— Сам бы хотел знать, Ваше Величество, — Александр тоже встал, — Ты представляешь, что будет, когда это откроется? А нам сейчас такие скандалы ни к чему, мы пять лет готовили твой выход из-под власти этих напыщенных идиотов. Если объявится Турчанинов младший, то полетят многие головы. Тебе князь Стариков уже доложил, что в налёте замешан Сутормин и его департамент?

Георгий молча кивнул.

— А граф Сутормин тебе ещё не доложил, почему он это сделал? — ехидно продолжил Александр.

— Нет. Я дал князю право произвести обыски в Службе охраны, думая, что стравлю их между собой и тем ослаблю присмотр за нашими действиями.

— Это грамотно, но… Мы оба прекрасно знаем, что граф — фанатик Империи… вернее Имперского совета, и не имея веских оснований, не решился бы на устранение старинного и стратегически важного рода без разрешения этого самого Совета. Про тебя молчу, потому что, как и всегда, ты бы узнал обо всём только после завершения дела. Поэтому причины для уничтожения Турчаниновых были действительно исключительной важности и никак иначе. Полчаса назад Сутормин попросил меня устроить аудиенцию с тобой, так что, если дашь своё согласие, то скоро мы всё узнаем.

— Миша где сейчас? — медленно опускаясь обратно в кресло, поинтересовался Император, — Пусть землю роет носом, но нам надо найти княжича как можно скорее.

— Миша сейчас пытается связаться с Берендеем.

— Х-м-м… А зачем нам этот уголовник? — устало спросил Георгий.

— А затем, Ваше Величество, что лучше этого уголовника никто не знает, где можно укрыться сразу от всех наших доблестных имперских служб. К сожалению, включая и нашего Мишу.

— Интересно, что же там такое в убежище Турчаниновых, чего не смогли найти ни Сутормин, ни Стариков? — Император в задумчивости взял с подноса пустую чашку и поднёс её ко рту.

...

— Итак, граф, Великий князь передал мне вашу… — тут Георгий решил немного надавить на Сутормина, — … нижайшую просьбу о встрече тет-а-тет.

Глава ИСО скрипнул зубами, но был вынужден промолчать. Встреча тет-а-тет отличалась от аудиенции тем, что не записывалась и нигде не фиксировалась, поэтому доказать то, о чём там говорилось было невозможно. Не было её и всё тут.

— Понимая вашу занятость, я решил не задерживать вас беседой и заберу у вас… десять минут вашего драгоценного времени, — закончил Император и жестом ладони предложил графу начинать.

— Ваше Величество… — начал Сутормин.

— Ваше Императорское Величество, — перебил его Великий князь.

— Простите, Ваше Императорское Величество, — поправился граф, склонив голову, — Я принёс доклад по делу Турчаниновых.

— Вам кто-нибудь поручал вести это дело, граф? — спросил его Георгий.

— Нет, но…

— Насколько я знаю, это дело ведёт князь Стариков. Я прав, Александр? — Император повернул голову в сторону брата.

— Именно так, Ваше Императорское Величество, — ответил тот.

— Так почему же вы, граф, имели наглость заниматься этим делом? — невозмутимо и с ленцой в голосе спросил Император.

— Э… Я…

— Может потому, что он главный фигурант в этом деле? — в разговор снова вступил Великий князь, — Государь, не пора ли вызвать Скуратова?

Сутормин вздрогнул, но переборов страх, гордо выпрямился, подняв подбородок выше. Род Скуратовых был одним из древнейших и славился своей исключительной преданностью лично Императору. Никакие перемены в жизни самой Империи их не касались, это были цепные псы правящей семьи Годуновых. Телекинетики, работающие только с органикой, Скуратовы на расстоянии вправляли кости, работая с мышцами и сухожилиями пациента, как с конструктором. И это обстоятельство делало их дар страшным оружием — ведь они могли не только лечить, но и легко убивать.

— Вы уничтожили род Турчаниновых, используя свои возможности главы Имперской службы охраны, что является ещё большим преступлением против Империи, чем обычное убийство.

— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество. Все обстоятельства этого дела изложены вот в этих бумагах, — Сутормин прижал папку, которую он держал в руках, к груди, — Прошу вас ознакомиться с материалами.

— Нижайше просите, граф? — Александр не любил давить на людей так прямолинейно, предпочитая действовать тоньше, но сегодня ему выпала роль пресса.

— Нет, Ваше Императорское Высочество, — Сутормин зло взглянул в его сторону, — Я прошу этого по долгу службы, а не от себя лично. Я не правильно выразился, сказав, что это дело Турчаниновых — это дело об измене Турчаниновых.

— Вот даже как… — Император побарабанил пальцами по столу, — Подойдите, граф, и… присаживайтесь.

***

[21] Гербовник дворянских родов Империи — свод гербов имперских дворянских родов, учреждённый указом Императора Иоанна (примерно за 800 лет до этих событий). По сути — официальная летопись, куда заносятся все, получившие дворянство, и по ней можно проследить все линии рода с самого его основания.