перевод материала The Guardian

Сообщения о недавнем наблюдении за животным в обширной дикой местности Фьордленд вновь подогревают интерес общественности к истории, которая длится уже десятилетиями.

Ева Корлетт в Веллингтоне

Пт 23 мая 2025

Более 100 лет назад корабль бросил якорь в холодных фьордах Южного острова Новой Зеландии и выпустил на берег 10 нервных лосей. Экипаж наблюдал, как животные — последние выжившие после недельного плавания из Саскачевана, Канада — выскочили из своих клеток и направились в густой, одинокий тропический лес.

Лось прибыл в полете фантазии, как часть грандиозного видения тогдашнего премьера превратить национальный парк Фьордленд в рай для охотников.

Это была вторая попытка выпустить лося в регион — в стране, где единственными местными наземными млекопитающими являются летучие мыши — после того, как почти все предыдущее стадо погибло, пересекая моря.

Благородный олень и вапити, или лось, также были выпущены примерно в то же время для охоты на дичь.

В течение следующих нескольких лет сообщалось о наблюдениях лосей, и фотографии их огромных тел, лежащих мертвыми рядом с охотниками, время от времени украшали страницы местных газет. Последнее подтвержденное наблюдение было в 1951 году, после чего их объявили вымершими.

Однако в последующие десятилетия появились подсказки, что животные остались в Новой Зеландии. Люди находили следы, слишком большие для оленей, сломанные и лишенные листьев ветки высотой 7-8 футов, зацепившуюся за деревья мех и отброшенные рога.

Также было много неподтвержденных наблюдений лосей.

Семьдесят пять лет спустя после последней подтвержденной фотографии новозеландцы все еще охотятся на лосей — не ради голов, а ради ответов на непреходящую загадку, которая десятилетиями будоражит общественное воображение: все еще ли бродят неуловимые звери по обширным дебрям Фьордленда?

Или это просто еще один миф из многих, спроецированный на жуткую, изолированную местность?

Ответ на этот вопрос стал еще на один шаг ближе в марте, когда с разницей в две недели две туристические группы из США и Канады сообщили о том, что видели лосей во время прогулки по тропе Кеплера в Фьордленде, что вызвало новый всплеск национального интереса.

Кен Тастин, биолог, бывший пилот вертолета и охотник, более известный как «лосиный человек» Новой Зеландии, выслеживает лосей уже более 40 лет — половину своей жизни.

В 1995 году он заснял на камеру видеонаблюдения зернистые кадры, на которых, по его мнению, было запечатлено существо, похожее на лося, а в 2002 году ДНК-тест в канадском университете подтвердил, что клок шерсти, зацепившийся за дерево, принадлежит лосю.

Возникает соблазн провести параллели между загадкой лося и поисками Бигфута или Лох-Несского чудовища, но Тастин говорит, что лоси относятся к «совершенно другой категории», учитывая, что они были впервые представлены.

«Существование [лосей] настолько экстраординарно, что кажется невероятным. Но мы просим людей, прежде чем отвергать это, пожалуйста, посмотрите на доказательства».

Канадец Антуан Бошам говорит, что они безошибочно узнали крупное животное, которое пересекло им дорогу в 10 метрах во время похода.

«У всех нас троих возникла одна и та же мысль: это лось», — сказал Бошамп, добавив, что члены его туристической группы регулярно видят лосей у себя дома, иногда даже на своих задних дворах.

«Окрас был очень характерным, на плече имелся большой выступ, нетипичный для благородного оленя или вапити… это, в сочетании с ростом животного, делало очевидным, что это лось».

В отсутствие фотографических доказательств департамент охраны природы скептически относится к тому, что лоси все еще существуют.

Когда появились последние сообщения о наблюдениях, Джон Лукас, операционный менеджер из Те-Анау, заявил, что до тех пор, пока не появятся доказательства, департамент «продолжит придерживаться мнения, что мы, скорее всего, имеем дело с оленем… или, возможно, с помесью красного оленя и вапити, которого ошибочно приняли за лося».

Лоси крупнее благородных оленей и вапити, и в отличие от последних двух видов, у которых рога древовидные, у лосей широкие плоские рога, которые расходятся веером в виде пальцевидных краев. 

Лоси обычно темно-коричневые, благородные олени летом красновато-коричневые, а зимой серые, а вапити имеют палевый окрас с пятном на крестце. Лоси обычно ведут одиночный образ жизни, тогда как благородные олени и вапити, как правило, перемещаются стадами.

«В каком-то смысле, если кто-то действительно получит фотографию, это может быть весьма разочаровывающим — тайна будет раскрыта», — говорит Лукас.

«Есть поговорка, что присутствие отсутствия не обязательно является отсутствием присутствия, и это будет продолжаться до тех пор, пока кто-то не сделает фотографию».

Фьордленд — крупнейший национальный парк Новой Зеландии, являющийся важной частью объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО. Его тропические леса, изрезанные горы, стеклянные фьорды и озера привлекают туристов к его знаменитым походам, а его драматический и в основном недоступный ландшафт — идеальный холст для мифологии и слухов.

На протяжении более столетия ходили слухи о затерянном племени маори, жившем во Фьордленде, в то время как некоторые люди верили, что моа — крупная нелетающая птица, вымершая сотни лет назад, — бродила по обширным долинам вплоть до конца 1800-х годов.

«Фьордленд всегда является местом возникновения подобных событий», — говорит Чарли Митчелл, старший журналист The Press, который много лет освещает историю лосей.

«Нам нужно, чтобы Фьордленд стал средоточием тайн, потому что в противном случае нам придется признать, что нам удалось все исследовать и все найти».

Иногда виды, считавшиеся вымершими, вновь появлялись, как, например, такахе — еще одна крупная нелетающая птица, круглая и синяя, как Земля, которая была вновь открыта во Фьордленде в 1948 году, через 50 лет после последнего наблюдения.

Митчелл говорит, что вероятность того, что лоси последуют по стопам такахе, крайне мала, но не равна нулю.

«Именно это одновременно расстраивает и притягивает… пока есть такая возможность, я думаю, что найдутся люди, которые будут искать лося».

Тастин признает, что, возможно, никогда не найдет лося, но увидеть его — это уже не так важно.

«Мне нравится, что лоси стали почти духовным элементом Фьордленда», — говорит он.

«Когда я думаю о Фьордленде… я представляю себе дождь на гладкой воде, уменьшающиеся хребты, нависающие облака, папоротники, покачивающиеся под дождем. Это настроение, это тайна, и, боже мой, лось прекрасно вписывается туда».