Поход по мирам: Три мира обмана (Глава 1)

Ну что, начинаю выкладку последней на данный момент ролевки под номером 7. Первая глава на общее обозрение выложена и здесь, и на ФБ. Пока только затравка.

Говорю сразу, повествование неспешное, канон начнется ой как нескоро... потому как до него будет очень много дел.  Да и играли мы с Лис напару.

На вершине зеленых холмов под светом двух солнц блистала отражением морской глади аметриновая Твердыня. Многие зовут ее Дворцом Клана. Кто-то и вовсе нежно описывает Домом.

Сверкали под золотом и лазурью звездного света кристаллы огромного кряжа, а у его подножья мерцающей пылью переливался драгоценный пляж. Но мало кто собирал с его берегов роскошные камни. Еще меньше горожан под опорой Твердыни их брались гранить, потому как все знали, что на такое нужно просить дозволение мира. И только если Согарэв изволит откликнуться щедростью и благоволением, драгоценные камни с берегов кристаллических кряжей можно зачерпывать в руку и украшать ими себя.

Зато для чужаков этот мир строг и зачастую опасен. Коль зла и невежественна будет душа, явившаяся на просторы богатого мира, ответит Согарэв ей великими бедами и даже смертью. Сверкающие камни с берегов станут проклятием за алчность и высосут силы, а аура с них сожжет гордецов.

Но все-таки не опасностью славились кристаллические кряжи мира, а своей красотой. Буйством цвета и блеска, который потом заставлял ценить домашний уютный быт и не кичиться роскошью. К чему украшать дворцовые покои золотом, если за окном миллиарды лет сверкают природные алмазы? К чему соревноваться с соседями в богатствах, если каждый сидит на сокровищнице, коей нет равных во всех других известных мирах? Нет. Жители Согарэв привыкли ценить шедевры иной природы. Их взгляды могли усладить чудеса чужой фантазии и великолепие чужого творчества, что родилось будто от самой души. Нраву жителей мира приятны были сильные духом и те, кто вопреки сложной жизни смог себя сохранить.

На Согарэв любили истории. Судьбы. Счастливые исходы и таланты, в награду которым хотелось подарить вечность. А жители аметриновой Твердыни по сей день собирали тех, кто мог украсить своим присутствием быт в огромном Дворце, возведенным как Дом для Великого Клана.

Под сенью шепчущей листвы я сидел во Дворцовом саду с книгой. Ветерок перебирал двухцветные листья раскидистых крон, заставляя мерцать их серебром и индиго. Иногда среди веток шуршали тончайшие прозрачные крылья, и пушистые цветные брюшки выглядывали из коконов паутины. Иногда ветерок подхватывал страницы книги за уголки, но я придерживал их одним пальцем, легко приглаживая назад.

В плетеном кресле под пестрой кроной я отдыхал уже несколько часов. Порой дуновения срывали с цветков хрупкие лепестки, и их нежный бархат осыпался вокруг, падая на руки и страницы с изящными иллюстрациями. Утонченные юноши на них, сами подобно цветкам, купались в лентах и полотнах шелковой ткани, прогуливаясь под алым как кровь зонтом.

Легким дыханием я сдул маленький лепесток, залегший на строках произведения и перевернул страницу. Как вдруг повеяло ароматом грозы. Но обширный портал в куполе сада показывал ясное небо. А потом трава под моими босыми ступнями пришла в движение. Я заметил пушистого цветного зверька, прошмыгнувшего сквозь колосья, которые отозвались хрустальным перезвоном. Неспешно склонившись к нему, я почесал треугольную мордочку, а потом заметил светлое отражение в бусинках глаз и вновь распрямился на кресле.

Моих плеч очень мягко и будто воздушно коснулись изящные кисти.

– Как интересно… – ласково огладил голос мой слух.

Он звучал словно бархат, хоть и принадлежал мужчине. Не высокий, но и не очень низкий. Голос, которым шепчут секреты и говорят комплименты в саду. Голос, мелодичный для прекрасных песен и ярких речей. Этот голос, что часто звучал для меня в одиночестве, сейчас раздался над головой, а ладони покровительственно охватили плечи.

– Хороший вкус, – с тончайшей ухмылкой продолжил хозяин приятного тембра, не уточняя, о чем идет речь. Возможно, он так оценил мой выбор книги. А может, он успел прочесть несколько строк. Вероятно, он сказал это вовсе о выборе главного героя.

– О чем ты, Свет мой? – спросил я, привычно именуя его как раньше.

– О его стиле, конечно же, – ответил мужчина, склонившись чуть ниже, чтобы коснуться книги.

И вновь приятный запах грозы пощекотал мои чувства, когда тонкое запястье протянулось у меня из-за плеча и длинным острым когтем, чернее обсидиана, перелистнул страницу.

– Вот здесь, – он указал на иллюстрацию когтем как острой палочкой. – Алый костюм, чёрные сапоги, серебро на запястьях и асимметрия в мельчайших деталях.

Легкая прядь чёрных волос собеседника скользнула мне на плечо, но он не стал ее прибирать. Я же поднял за спину ладонь, огладил крупицы бусин на его летящем наряде и улыбнулся.

– Он тоже демон, – заметил я, будто подкидывая немного пищи костру.

– Я вижу, – отозвался мужчина, а потом подумав, добавил. – Люблю сильных демонов.

Сказано сие было столь сладким и сытым тоном, что думалось будто речь идёт о редчайшем десерте. Или шедевре природы редкой красоты, что самоцветами пополняли коллекцию.

– Не каждый сильный демон испытывает на тебе своё внимание, – парировал я.

– Потому что не каждый сильный демон любит и согласится играть.

А потом он плавно обошел меня сбоку, и ветерок, приносящий прохладу дождя, огладил меня по рукам. Острые полы его белого с синим наряда тихим шелестом отозвались на мягкие шаги, а волосы темным каскадом спадали вниз по спине. Он повернулся ко мне, и на красивом лице, лишенным возраста, расцвела улыбка, которой было так легко обмануться. Потому что лишь искры хитрой и хищной ухмылки в синих бездонных глазах показывали его настоящий настрой.

После чего он не спеша поднял изящную как у музыканта руку, поймав на пальцы пролетающего мимо садового паука. Питомец из вида, рождённого сумрачным гением, аккуратно перебрался пушистыми лапками на ямку ладони и сложил прозрачные крылья вдоль тельца. Мужчина погладил цветное и будто бы плюшевое брюшко многоглазого создания, а потом любезно пересадил его на ближайшую ветку.

– Сообщи, как дочитаешь, – сказал он с тончайшей иронией.

И затем, развернувшись, плавно ушёл, унося с собой ауру прохлады. Шаги его не отдавались ни звуком, только колосья травы позвякивали от движения. Да на полах одежды хрустальные бусины касались друг друга.

Как всегда, невольно залюбовавшись, я отвел взгляд лишь когда он скрылся за аркой. И только потом ответил тихо, зная, что он услышит:

– Обязательно сообщу… Альвин.

Страницы сменяли друг друга, а история с далеких земель текла неторопливо. Эстетика чужой культуры погружала в себя, не давая забыть о богатых на темные силы странах. Иронично все же, насколько сильно влияет мифология изначальных народов на произведения, которые выходят из-под пера авторов их народа. Я с наслаждением и даже каким-то острым любопытством утопал в сюжете, восхищаясь честностью показанных ужасов. Удивляло меня и обилие моральной грязи. Я все-таки люблю честность и придерживаюсь мнения, что зачастую не бывает совершенных народов, полностью лишенных пороков и непростительных эпизодов в жизни. А там, где люди полны горечи, грязных нравов, злобы, и где жизнь радикально отделяет богатых и бедных — даже божества, рожденные в этом обществе, будут не лишены пороков.

Поэтому, я читал произведение в первый день, соглашаясь с честностью.

Два солнца Согарэв клонились к закату. Сперва золото первого скрылось за ядром черной звезды, вокруг которого они обращались, и мир погрузился в приятные сумерки. Серебристая и голубая дымка, подсвеченная лучами второго солнца, поднималась вверх от травы в саду. А где-то далеко, я знал, над Равнинами Теней в это время поднимались в воздух блестящие огоньки. Каждая ночь на Согарэв — как тот Парад Духов и даже страшнее. В сумерках все стараются быстрее добраться домой. Потому что сумерки — это последние часы перед мраком, который поднимается в диких краях мира в ночи.

На Согарэв не бывает бродяг и одиноких путешественников. А караваны, которые ходят по огромным трактам, стараются достичь защитных менгиров перед привалом в ночи. Потому что, как только второе солнце зайдет за черную звезду и тень укроет покровом бескрайние равнины, в мире наступает время духов. И огни, которые до того крылись глубоко в траве, оживают.

Я сделал перерыв и закрыл книгу лишь когда свет под кроной дерева в саду стал литься из золотистых плодов. Как большие капли, налившиеся сверкающим светом, они свисали с веток подобно украшениям. Небо в портале над головой давно погрузилось во мрак, и я какое-то время еще сидел в кресле, откинув голову на подголовник, и перекатывал в памяти как камешки, впечатления от романа.

Мне нравился описанный мир. Мне нравились герои. Я считал несправедливым отношения общественности к двум генералам. А что насчет главного героя-принца… Его я еще не понял, и пока придерживал окончательное мнение, подвесив вопрос нем до конца сюжета.

Все же, на осмысление такой запутанной истории нужно время. А зачастую даже другой ракурс, чтобы прочувствовать ситуацию со всех сторон.

Одно меня в себе удивило. Будучи не сторонником произведений подобного жанра, я упорно продолжал погружаться в чужой мир. Продолжал запоминать имена, сводить истории и с целеустремленностью детектива расследовать логику поведения героев.

А всё почему?

Почему эти личности стали мне интересны и что я хотел в них понять?

Не найдя прямо сейчас ответа, я решил, что утро уж точно принесет мне прояснение. А сон, кем бы я уже не являлся сейчас, для меня по-прежнему нужен.

Однако, следующий день знакомства с историей добавил в моё впечатление новых красок.

Я сменил плетеное кресло на подвесную лежанку и вновь на несколько часов погрузился в сюжет. Над головой тихой ненавязчивой трелью чирикали птицы, а я с каждой новой главой, к своему удивлению, начинал всё больше… скучать.

Не знаю, что переменилось. Вот еще недавно ночью во сне я видел героев произведения почти как наяву. А теперь я уныло провожаю взглядом строки, словно сожалея на каждой о бесповоротном ходе истории. Я знаю, что ничего не сменится. Я догадываюсь, что все останутся при своих принципах в угоду сюжета и оттого мне становилось печальней.

Я даже возвращался к отзывам бывших читателей, которые всеми искрами восторгов мерцали под каждой главой. Большинство сходилось в заботливых чувствах к главному герою. А я же чем дальше, тем больше видел поломанную судьбу, но только слом пролегал не там, где видели все.

Валяясь в лежанке с книгой, я иногда подталкивал свое качание, отталкиваясь стопой от земли. Под головой лежала мягкая подушка. Длинные золотистые волосы я собрал в небрежную косу. Только длинные пушистые уши с кисточками на концах иногда нервно вздрагивали, когда какие-то случайные лепестки, принесенные ветром, касались густого пуха.

И до сих пор я ощущал молчаливое внимание Альвина на себе, пока я интересовался этой историей. Словно он смотрел и читал через меня, зачерпывая слои моих впечатлений и пополняя свои. Сейчас его не было во Дворце, я это слышал. Но даже у него, последнее время занятого ежедневно, вдруг нашлось время и желание уделить истории частицу внимания.

Да еще какое сильное желание!

Я редко помню Альвина за таким интересом к историям, в которые мы погружались в последнее время. Ни один старый поход не будоражил его любопытство. Ни один другой мир не побуждал в нем охоту ступить на землю.

Странно, Альвин. Или это всё из-за демона?

Пока ответом мне была тишина.

Но мне не нужно было слов, чтобы понимать старого спутника. Я помнил и так, что он неравнодушен к тем, кто находится смелости так себя обозвать. Ведь кто как ни Альвин когда-то задал мне вопрос: «А что такое демон?» На него у меня до сих пор нет однозначного ответа, в то время как Альвин продолжает с годами ждать и улыбаться.

Однако, возвращаясь к сути истории, меня в ней всё начинало смущать.

Бесконечные кровные вражды и метания главного героя.

Бесконечное терпение Императора, хоть я и знал уже наверняка его главный секрет. Не вытерпел, каюсь, отмотал в конец и ознакомился раньше времени. И даже многое стало понятным!

Меня вскоре даже начало злить, какой плюшевой прослойкой смирения обложил себя главный герой, идя по пути простейшего наказания. Да и его главный алый спутник тоже не блистал пока здравомыслием, занимаясь бессмысленным самонаказанием.

Когда градус моего возмущения достиг предела, который я уже не мог сдерживать в молчании и единоличном знании, я решил отправиться к другу и всё обсудить. Как обычно, слить свои размышления, возможно, заинтересовать его. Хотя… сомневаюсь, конечно, что он клюнет на такую историю. Всё же жанры эпических и драматических любовных романов — это не его профиль и не его интерес.

Но мало ли как всё обернется! Вон, Альвин тоже неожиданно озвучил свое любопытство. Хотя уж от кого я не ждал!

Хлопнув книжкой и легким движением соскочив с подвесной лежанки, я отправился к Хийерри, рассчитывая застать его не в неотложных делах.

К моему счастью, да и к удивлению, друг нашелся в гостиной, играя и подкармливая с рук цветных попугайчиков. Те летали вокруг него мелкой стаей, раздувая ветер быстрыми взмахами крыльев, а друг хохотал и подставлял руки. Иногда правда, он отклонял голову, когда чьи-то крылья чуть было не задевали его по лицу. Тогда тот попугайчик, что сидел у него в волосах и играл с блестящей заколкой крепко цеплялся и взмахивал крыльями, чтобы вдруг не упасть.

Я невольно улыбнулся, глядя на эту картину. В свете блестящих кристаллических колонн, которые отражали радужный свет своими гранями, буйство красок вызывало приятное игривое чувство. И хотя друг, как всегда, был одет просто в легкие темные брюки без украшений и салатовую безрукавку с тонкой вышивкой по канту, сверкающие переливы света придавали ему волшебства.

Остановившись неподалеку и подперев ближайшую кристаллическую колонну плечом, я какое-то время молча смотрел на действо с птицами. Насытившись лакомой для них чумизой, некоторые улетали вверх на ветви плетущегося кустарника, который грозил скоро доползти спиральками щупов до потолка. Придется, значит, вскоре этот куст опять отворачивать, чтобы он не покушался на размытую глубину цветной туманности, стараниями других гениев, украшающих потолок в этой части гостиной.

– Хийерри? – позвал я, когда друг ссадил с руки последнюю птицу на ветку. – Скажи, чем отличается самосовершенствование от самозапретов?

От неожиданности вопроса друг удивленно заморгал, растерянно и с недоумением глазея на меня. Но, видя мое настроение и серьезность, проглотил вопросы и после короткой паузы ответил:

– Если кратко, то самосовершенствование подразумевает развитие, тогда как самозапреты — ограничение личности. Если более развернуто, то на моей памяти еще никто, идя по пути запретов, не достиг совершенства ни в чем, кроме деградации.

– Тогда можно ли сказать, что самосовершенствование через самозапреты ведет лишь к совершенствованию своей скованности? И где же тогда граница, которая ограждает развитие и совершенствование от безразборчивого испытания всего? И граница, которая отделяет «хорошее» совершенствование от «злого»? Хотя последнее, кажется, мы уже обсуждали, – я задумчиво почесал затылок и всмотрелся в потолок. – Давным-давно, в первые минуты после того, как ты меня спас, и мы ехали на рег-лоне.

От такого потока сознания друг сперва озадаченно хлопал глазами, а потом хмыкнул.

– Да ты никак что-то нашел и теперь оно жует тебе мозг. – прищуренные серые глаза смотрели пристально. – Ладно. По твоим вопросам. Самосовершенствование через самозапреты — это как трахаться во имя девственности со всеми девственниками в округе. Результат примерно тот же. Ты или запрещаешь себе что-то, или совершенствуешься. Но тут зависит от религии: в некоторых мирах и народах народ любит подобный онанизм, даже чего-то достигает. Вроде кротости, смирения, целомудрия и прочего добра, которые, обычно, приносят кучу проблем окружающим такого блаженного. По сути, развития никакого, но выглядит довольно мило на первый взгляд. На все остальные — ужасает. – на голову другу приземлился ярко-зеленый попугайчик и пронзительно чирикнул, да так, что аж уши заложило. – Пшел вон, орливый поганец!

Друг согнал попугайчика, и птиц унесся к своим, недовольно вереща по дороге.

– Где граница? – продолжил он, недовольно шевеля ушами. – Нет никакой границы. Вопрос в результате. Если испытание дало результат, то оно было или успешным, или катастрофическим, но в любом случае — это своеобразное развитие. В каком направлении — зависит от результата. Именно результат определяет, является ли это развитием или это — путь деградации.

– Тогда по твоей трактовке можно сказать, что даже последние отморозки достигли совершенства в своих деяниях, только результат этот мешает общественности, – вздохнул я, помахав закрытой книжкой с алой обложкой как веером.

– А разве это не так? – ирония плеснула в голосе. – Кто сказал, что самосовершенствование должно быть обязательно направлено на благо общества, других людей и прочего? Сама суть слова «самосовершенствование» начинается с «само», что как бы прямо говорит, что результат направлен на совершенствующуюся личность и только на нее.

– Вот и я думаю так, что, по такой логике, единственный, кто из числа героев самосовершенствовался до крайности успешно — это псевдо-антагонист демон, который, вроде бы, является в произведении собранием злых деяний. В то время как главный герой, который стремиться всем помочь, шаг за шагом загоняет себя дальше в трясину, – с напускным трагизмом ответил я. – Ну а остальная кучка героев достигла совершенства в определенных рамках и застыла в нем, получая свои законные приязни от народа.

Покрытые рыжим мехом ушки дрогнули и заинтересованно приподнялись.

– Так, Лис. Давай с начала. Какие герои? Откуда они в твоей голове поселились? Начинай с истории, которая приехала в твою голову своими героями.

Я молча подошел, протянул в руки друга книжку в красивой обложке и только потом ответил:

– Эти. Классика добра и зла. Любви ко всем и ненависти на весь мир. Белое и алое. Невинность и кровь… Называй, как хочешь. Но мне стало интересно, за что история получила такой широкий охват.

Хийерри взял из моих рук книгу, заинтересованно глянул на обложку, приподнял изумленно бровь.

– Я правильно понял суть? Романтическая история с явной любовной линией? Судя по рисовке обложки, азиатская. Главный герой — это красавчик на обложке с зонтом?

Я пару секунд тупил, чувствуя, что мы с Хийерри друг друга не поняли, а потом все же разобрался, в чем его недоумение и внес важное дополнение к своему рассказу:

– Это двое парней. А главный герой — в костюме невесты. Так было нужно ему для задания под прикрытием, но романтики решили запечатлеть сей момент для обложки. Как бы намекая, что всё между ними закончится хорошо.

Хийерри приподнял брови, хмыкнул.

– Это этот красавчик-невеста старается всем помочь? Ла-а-адно, допустим. Бывают такие. – серые глаза скользнули по обложке. – Если тебе важно знать мое мнение по этой истории, то мне бы сперва с ней ознакомиться. Хоть как-то. Тогда скажу, что думаю.

– Ознакомься, – махнул я рукой, разрешая забрать книгу, потому как у меня еще осталась электронная версия. – Возможно, тебя многое там будет злить. Но если хочешь подсказок заранее, чтобы сюжет был интересен, могу открыть главную тайну.

– Да, давай главную тайну: тут только книга или есть еще что-то вроде манги или анимэхи?

Я запнулся с открытым ртом, а потом передумал говорить то, что хотел. В итоге ответил коротко и просто на заданный вопрос.

– Есть и анимэ-сериал, и комикс. Но они охватывают лишь самое начало книги. Я поделюсь с тобой, если хочешь.

– Да, давай. Они дадут визуал по всем героям. Этого будет достаточно.

Вспомнив, как долго я сам мучился с именами, я тихо хмыкнул и согласно кивнул.

– Будет тебе визуал. Но будь готов ко многим похожим лицам! Боюсь, что многих отличить по такому визуалу можно лишь по одежде.

А потом через имплантат я поделился ссылкой.

– Так что, когда следующий раз соберемся, чтобы все обсудить?

– Давай завтра к вечеру. Как раз успею посмотреть все интересное и хоть немного почитать. – ответил Хийерри. – Устроит?

– Да, вполне. Я и сам еще пока не дочитал до конца! – спокойно махнул я. – Пойду тогда дальше…

Что дальше — я не договорил, но довольно ярко подумал. Тяжко вздохнув, я развернулся на месте и поплелся обратно в сад, на сей раз решив сделать небольшой крюк на кухню. Потому что чем дальше я читал, тем больше впечатление хотелось заесть чем-то приятным и разбавить утомительную суету героев на ровном месте. А может даже порадовать себя игристым виноградным напитком. Может быть, хоть так я быстрее и залпом пройду по сюжету до конца.

Время неспешно сдвигалось к ночи. Яркий свет двух звезд сменился мягким сумраком, сквозь огромные окна-порталы ощутимо повеяло прохладой и сочными ароматами равнинных трав, что под светом черной звезды в стылой ночной прохладе раскрывали совсем иные цветы. Тонкие пролеты окон темнели изящной колоннадой, словно я расположился на чтение на открытой галерее, и стоит мне встать с кресла и сделать всего пару шагов, как мои ноги погрузятся во тьму разнотравья Равнины Теней, а шепот ее духов вкрадчивой песней польется мне в уши, завлекая и завораживая, утягивая с собой на тот свет или в недра кошмара ночной равнины.

Тонкая красная лента легла на страницу, я закрыл книгу и положил ее на колени. Алая обложка ярко сияла в приглушенном свете кровавыми отблесками на одеждах миловидной пары, на алом зонте и каплях кровавого дождя, символично омывающего тот мир. Романтическая история истинной любви и верности. Так о ней говорили восторженные поклонницы. Так о ней написано даже в описании. Но…

Эта история подобна своей обложке на первой книге, которой она встречает желающего в нее окунуться. Прекрасная, полная света и романтики, возвышенных чувств и красоты, но она омыта кровавым дождем, от которого читателей прикрывает изящный зонт словесности.

Вновь глянув на кровавую обложку, покачал головой.

Признаюсь, Лис парой неосторожных и полных непонимающего негодования фраз меня подсадил на эту историю. Но что меня зацепило и вынудило пойти смотреть все подряд, включая фанатские вики? Сложно сказать точно. Много было нюансов. Но анимеху я посмотрел в едином порыве, в чем-то проникся. Главный Герой даже понравился своей милой наивностью, от которой, порой, оторопь брала. Анимеха до финала событий не дошла, но раззадорила любопытство странностями и крутыми несостыковками, и я пошел глазеть на мангу. Поглазел, вопросов возникло еще больше, и я поперся перекрестно читать самое занятное и точное чтиво — фанвики. Именно она дала мне больше всего полезной информации и раскрыла все закавыки жестокими спойлерами. Но, насрать на спойлеры! Получив много занятной информации, я с большим воодушевлением начал читать историю в оригинале, но в удобоваримом переводе.

Однако… Чем дольше я читал, тем тяжелее мне это давалось, ведь я уже в общем историю знал и мог по книжным строкам искать несостыковки и мелкие нюансы, намеки и прочее, что становится понятно только при повторном прочтении. Их было не счесть. Но хуже было другое.

Я читал через силу.

Насильно заставлял себя глотать пресную прозу. И только потому, что сейчас я читаю через силу, я читаю медленно, порой, перечитывая один и тот же абзац дважды, я начал вчитываться и всматриваться в каждое событие, в каждую проталкиваемую автором мысль и идею. Я начал видеть героев. И мое мнение изменилось радикально.

Главный герой начал бесить. Симпатии перешли к совершенно неожиданной личности. Красавчик-демон начал вызывать сомнительные вопросы, а от самой истории с каждой прочитанной главой все отчетливо проявлялся привкус гнилого сахарного сиропа, за тошнотворной сладостью которого можно сожрать гниющий труп, приняв его за нежный десерт.

Но самое занятное, что сам мир меня… зацепил. Появились личности, которые вызвали интерес. Хуже, что мне теперь не нялось, и мне начало подпекать в том месте, которому не сидится. И, кто знает, до чего бы я дошел, если бы в бесшумном шелесте равнинных трав я не различил бы тихие шаги: Таллис пришел, как мы и договаривались, вечером, чтобы обсудить историю.

Я отслеживал его по звуку шагов, чуть поворачивая ухо, но не оборачиваясь. Он ощутимо устал. Это ощущалось по звуку шагов: тяжелому, лишенному той текучей легкости, с которой напарник и Ученик обычно ходит. Но вот Лис, наконец-то, обошел стол и тяжело ссыпался на второе кресло, устало кинув планшет на овальный стол.

Таллис выглядел правда уставшим и понурым, каким-то чуть погасшим, словно тяжелые мысли выели ему весь мозг со всеми силами, выпив, подобно голодному духу. Неужели на него так подействовала эта история? Или так сильно за нее зацепился, что не может перестать думать? Казалось, что у него даже волосы побледнели сильнее, а подвижные наримские ушки, которыми он обзавелся совсем недавно после принятия Рода, уныло опустились и едва подрагивали от усталости.

– Ушки тебе определенно подходят. – улыбнувшись, я начал разговор с более приятной темы.

– А? – Ученик рефлекторно дернул ухом в направлении звука, а потом словно очнулся и скосил взгляд в сторону, будто мог их видеть. – Да вот, привыкаю к новому виду. Решил походить какое-то время так. Нравится. Да и слышно лучше. Не только ушами, но и головой.

В пояснении Таллис постучал кончиком пальца по виску, подразумевая имплантат и связи Рода. Хоть они и тянулись вовсе не от головы.

– И как тебе сейчас? – с живым интересом спросил я. – Как впечатления от рода и Дома?

Парень не смог сдержать теплой улыбки и опустил взгляд.

– Тепло на душе. При всем обилии родственников по прошлым жизням и при наличии некоторых живых даже сейчас, здесь, во Дворце, я не чувствовал с ними уже ничего общего. Они вроде бы были мои, но в то же время будто чужие, – Таллис всплеснул руками. – Для меня даже сиды были роднее, о чем уже тут говорить! А в случае с нарим я все-таки не прогадал. Да и тебя благодарю за идею. Ряд бонусов, которыми их наградил Создатель, мне очень подходят. А что же применительно к Роду — у Сиона и Иори замечательные родители и родственники! – и чуть тише Ученик добавил. – Правда, по старой привычке совесть требует чаще к ним заходить просто так и непременно с подарками… Вот только что им дарить…

– Свой приход и истории интересные им подари. – я усмехнулся. – Ну или что-то, что сделаешь своими руками. Все остальное — это уже не подарки, а дары. Потом расспроси Иори о разнице, лады?

– Само собой расспрошу, – кивнул он. – Отдельно радует, что у нарим все намного проще, чем у многих народов.

Помолчав в легких ностальгических воспоминаниях, Ученик все же вновь наткнулся взглядом на свой планшет, указал на него когтем и спросил:

– Если ты дочитал, то я еще нет. Как впечатления от дальнейшего?

– Да я тоже не дочитал. – раскрыв книгу, продемонстрировал закладку. – Зато я посмотрел анимэ, почитал мангу и полазил на фанвики. Так что в общем знаю, что там делается. И ознакомился с героями.

– Это я тоже все изучил, – согласился младший. – Даже, оказывается, прочел больше тебя. Так что с впечатлениями?

Ответил я не сразу. Закрыв книгу, положил ее на стол, сняв с него предварительно ноги. Устроился удобнее, и пока возился, собрал мысли в кучу. Вопрос был довольно серьезный, а ответы на него — непростые.

– Тебе по книге или по истории? – уточнил я.

– Давай для начала по истории, – попросил Таллис. – Потому что книга — это лишь форма изложения, которая имеет как свои плюсы, так и свои недостатки в визуале. Не говоря уж о том, что для оценки литературного творчества нужно брать оригинал. Предположим, перед нами есть история как есть. Шаг за шагом, факт за фактом. Твое мнение?

– Мнение… История сама по себе сомнительная. Про сюжетные повороты и прочее сказать не могу, но больше напоминает цепочку квестов разной степени эпичности или маразматичности. В общем, если говорить о самой истории — она полный… отстой. – искренне выдохнул я. – Куда интереснее то, что было в прошлом. Потому как сама история банальна, как таракан на свадебном торте.

Таллис потер переносицу.

– Я наблюдаю отсутствие психически здоровых личностей в целом. Разве что некоторые генералы пока еще кажутся адекватными. С поправкой на личные причуды, но сломленной психики я в них не вижу. Но как-то совсем печально, если смотреть в целом, не находишь?

Дернув ухом, честно признался:

– Да есть там здоровые психически личности — это вся та массовка в божественном чатике. Но они — это уж точно массовка и не стоят даже упоминания о себе. Что же касается самых интересных… Генералы — двое ничё так, а та проблядь, которая не умеет подчищать за собой хвосты, на первый взгляд годна только его глумить и дрочиться над ним, что и делает автор. Однако, к нему стоит присмотреться, поскольку в авторское видение персонажей я уже вообще не верю и по факту может там оказаться что угодно. Кстати, с психикой там всё норм. Просто кобель по жизни, зато по бабам. Его младший с причудой, как и главгерой, демонятина, Император и другие яркие личности.

– Ну вот яркие личности все как на подбор с «темным прошлым, которое сломало им жизнь», – трагично заявил Таллис. – Один Император чего стоит.

– Так на то они и яркие личности. – я укоризненно покосился на напарника. – Кстати про Императора. Он мне понравился больше всего.

– Хм. С одной стороны, внезапно. С другой стороны, — почему я не удивлен? – протянул Ученик.

– Наверное, потому, что ты меня хорошо знаешь. – иронично отозвался я, глядя ему в глаза. – Роскошный мужик во всех смыслах. А уж какое у него терпение — закачаться просто! Он мне полностью понятен. А вот Хуа Чэн — это вещь в себе, да и, походу, пиздит как люди дышат: постоянно и естественно. Только врет он оговорками и подменяя понятия.

– Дай угадаю! А главный герой… прости, не могу адекватно привыкнуть к его имени и звучанию, – осекся Таллис. – Так вот Се Лянь тебе не понравился?

Я сел ровнее, нахмурился. Вопрос с подвохом и довольно многогранный.

– Не совсем так. Се Лянь мне… понравился. Однако, то, во что его превратил автор, — это полный, беспросветный и абсолютный отстой. Так изуродовать мужика — это надо, блять, особое умение иметь. Притом, присыпав всё говно сладкой ванильной пудрой. – я осекся, чувствуя, как поднимается злоба: я такое терпеть не могу и завожусь как дорогая тачка — с пол-оборота. – Короче. Пацан классный, сильный, перспективный, очень интересный, но беспросветно и практически безнадежно уничтожен. Весь его путь виден по его репутации. Да и он сам такой же, как его репутация: был роскошью и гордостью своего народа, а стал полным днищем и клиническим, блаженным дауном.

– Ай, – аж театрально схватился за грудь Ученик. – Может, там дальше не так все плохо? Хотя, если бы ты остановился на этом мнении, то сейчас бы уже давно занялся другими делами. Однако, я вижу, что ты еще продолжаешь читать. Значит, все-таки ждешь развития сюжета и веришь, что не всё потеряно? Или паренек таки привлек интерес? Талант же в чем-то.

Покосившись на Таллиса за его это представление, полное язвительной иронии, тихо фыркнул.

– Да я, вроде, не совсем блаженный идиот, чтобы верить в чудесные случайности в истории, написанной женщиной-романтиком, учитывая то, как именно оно написано и каков там градус дебилизма и наигранности ситуаций. Но да, я читаю, чтобы узнать нюансы. Еще хочу понять, как такой слащавый маразм автора мог отразиться на живом герое, и пока кроме жестких самостоятельно вкрученных в башку ментальных закладок, барьеров и ограничителей я вариантов не вижу. А по итогу с таким довеском пацан поедет кукухой довольно быстро. Или окончательно деградирует в сопливое наивное нечто, которому нельзя даже тачку с дерьмом в руки дать. Еще в ней и утонет.

Таллис был со мной, в общем-то, согласен, хотя мои высказывания относительно автора не одобрял. Но это мое личное мнение, и я привык его высказывать как есть.

– Меня напрягает его детскость, – буркнул Ученик, поигрывая планшетом по столу, заставляя его крутиться. Потом встретился вдруг взглядом со мной и мгновенно перестал, мягко хлопнув планшет ладонью и остановив кручение. – Чем больше его били и чем больше он терпел на себе тяжелой судьбы, тем больше он становился… юнцом в голове. Которого сложно воспринимать всерьез. Посмешище — это верно сказано. Над ним либо смеяться, либо плакать. Потому что жалеть спустя такой срок уже бесполезно. Он сам себя загнал в этот тупик легкомысленного отношения ко всему окружающему миру. Может, это ему, конечно, помогло не сойти с ума, ведь ему подарили бессмертие, а не трезвость мысли. Но, мне кажется, что, оставшись таким «здравомыслящим», он недалеко ушел от… от чего?

Я слушал весь этот поток мыслей молча. Таллис явно не остался равнодушным к герою. Почему? Вопрос открытый. Но… кое-что Ученик не учел или забыл.

– Лис. Его «детскость» — это его защитная реакция и, одновременно, последствия выбранного пути выживания. Потому как таких, обычно, долго не бьют: мало кому интересна несопротивляющаяся жертва. К ней теряют интерес. А презрение и брезгливость — как защитный механизм, позволяющий ему выживать и не макаться глубже в жизненные тяготы. – я покачал головой. – Есть такое понятие как «кататония». В случае Се Ляня есть её аналог при нахождении в сознании: он заперся в своем видении мира как в защитной крепости, не позволяя останавливаться взглядом или мыслью на том, что может его уязвить или пошатнуть. Как аутист. Его невозможно уязвить: он отказался от гордости, потому как она приносила ему боль. Ему сложно сделать больнее, чем уже было сделано ранее. Его нельзя воспринимать всерьез: он сделал всё, чтобы от него отставали как можно быстрее как от блаженного идиота. Ему нечего терять — у него ничего нет. Защитная реакция и возведенная вокруг пошатнувшейся психики цитадель, пробить стены которой предельно сложно. Это ментальное программирование самого себя. И вот это — по-настоящему страшно, потому как он уже осознал действенность этого метода. И от него не откажется добровольно и осознанно, подменяя понятия на уровне подсознания ограждая себя от всего, что может причинить вред. Понимаешь, какова там ситуация?

Таллис опустил глаза и будто бы приуныл. Потом все же поднял указательный палец и ответил:

– Да, вот осознанная «кататония» — это, пожалуй, то, что я хотел противопоставить сумасшествию, но в более осознанной форме. Хотя, по итогу и по душевным травмам, одно не уступает второму.

– Стабильное управляемое безумие. – подсказал я. – Состояние пацана можно охарактеризовать именно так. Он — стабильно-безумен в своем альтернативном видении и восприятии мира. И это безумие наглядно проявляется в его действиях, неадекватной реакции и нелогичных ответах, в неприемлемом поведении, когда он то пуська-лапочка, то откровенный подонок. Это всё — его безумие. Именно в него вылились все несостыковки его образа, описанные автором. И не важно, по какой причине они возникли: так было задумано, автор не подумал, что пишет, или автор просто не взяла за труд подумать, что при таком разбросе герой может быть именно что безумным психическим калекой и никак иначе.

Напарник сумрачно смотрел на меня, я смотрел на него. Пауза затягивалась, как и тяжесть осознания высказанного. Но а что тут поделаешь? Такая тут романтическая история о добром герое…

– Печально. Что уж тут добавить, – вздохнул Таллис и после короткой паузы все же добавил. – Жаль его. Не за то, что ему пришлось претерпеть, а за то, что он сам с собой сделал. Он же не выйдет из такого состояния. А демонятина, по идее, не знаю точно, будет его просто тянуть, оберегать… Ну и по-своему радоваться, что в нем будут нуждаться. Хотя, зная принца, в таком состоянии он будет утверждать до последнего, что он самодостаточный, и никого особенно не хочет напрягать.

После чего Ученик коротко полыхнул злостью, а ушки прижались к голове и мелко задрожали от напряжения.

– Не люблю самоуничижающихся.

Я откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу.

– Ну, примерно так и будет. – я мило улыбнулся, ощутив новую искру злобы. – Ну а что ты хочешь? Такова эта история. – улыбка стала чуть ироничнее с легким оттенком садизма. – Или ты что-то хочешь… с этим сделать, а, Лис?

– Ну вот нахрена я в это влез!? – воскликнул Таллис, окончательно дав волю эмоциям. – Мне что заняться больше нечем?! И тебя еще втянул! Вот нам оно надо?!

– А, то есть, ты таки хочешь что-то сделать. – я ухмыльнулся. – Твое желание что-то изменить прям видно. Но… – я сделал театральную паузу, хотя прекрасно знаю, как Таллиса это выбешивает. – Я не прочь в этом поучаствовать. Так сказать, нести справедливость в массы, глумить богов и все такое. Но вообще мне хочется своими глазами посмотреть, что там в смазливой башке бывшего принца. А если там и правда нагроможден ментальный конструкт, то я могу его поломать. Чисто из любви к процессу, во имя выживания сего талантливого и неординарного юноши, во имя Бобра, его борьбы с Ослом, справедливости и всеобщего блага, которые никому, нахрен, не нужны. Ну и чтобы просто сделать себе приятное, потому как Се Ляню будет нихера не приятно. А, еще я хочу себе конкретную личность.

Это все я выдал одной слитной тирадой, с наслаждением глядя, как расширяются глаза Ученика и разъезжаются в изумлении уши, покрытые милым бледно-золотистым мехом.

– Которую?.. – среди всего сказанного Таллис поймал и уточнил лишь последнюю фразу.

Без хохмочек я назвал одно-единственное и вполне конкретное имя. В случае этого героя я был серьезен, как похоронная команда на свадьбе заказчика. Он мне реально понравился. Притом, настолько, что я даже запомнил его имя с третьего раза, тогда как других до сих пор путаю.

– Что ж… – Ученик задумчиво постучал пальцами по столу. – Поделишься своими видениями этой персоны? Почему именно он? Бесспорно, он мужик видный. Но, что я не понял?

Я чуть приподнял бровь в немом вопросе. Странно, что Лис этого не заметил, но ладно.

– Мне он понравился. Он мне понятен. Я знаю, чего ему не хватает для спокойной жизни и счастья. Да и просто такой типаж чем-то привлекает.

– Что ж, хорошо, – Таллис вновь потер лоб, будто смиряясь заранее с тем, что будет творить его Учитель. – Тогда раскрою мелкую тайну. Не мы вдвоем заинтересовались историей.

Я удивленно развел ушами.

– А кто еще?

– Альвин… – односложно ответил парень, будто это должно было многое изменить.

– Неожиданно. В чем его интерес?

– Ты хотел спросить, в ком? – поправил Таллис. – Можешь попытаться угадать. Вариантов не много.

Вариантов и правда было немного.

– Демонятина, что ли? – выдал я навскидку, здраво прикинув, что Се Лянь у Птички вызовет оскомину.

– Верно, – отозвался новый голос подле стола.

Я мелко вздрогнул от неожиданности и поднял голову на звук. Альвин появился без единого звука, придя подобно призраку, и занял третье кресло. Закинув ногу на ногу и чуть покачивая стопой, он улыбался нам тонкой и чуть коварной улыбкой. Точеное лицо, безупречное, словно он сошел с канонов красоты обсуждаемого мира, длинные гладкие черные волосы, подобно тончайшему шелку стекали прядями по груди вдоль вышитого ворота его лазурных одежд. Яркие голубые глаза, слишком яркие как для смертного, иронично и хищно сощурены, словно наш демон уже охотится на чужой территории, вьется вокруг выбранной жертвы, покусывая ее, проверяя, но не причиняя вреда и не ломая. Ведь поломанная жертва не вызывает интереса. Особенно, поломанная кем-то до него.

– Так ты идешь с нами? – в лоб спросил я роскошного статного красавца, сразу распределяя наше будущее время в новой авантюре. А в том, что она состоится, я уже не сомневался.

– Да, я хочу выдвинуться вместе с вами, – ответил демон благожелательно, но смотрел при этом очень остро. – Но зайти туда немного раньше. Я хочу устроить один короткий визит.

Пораньше? С этим могут возникнуть некоторые сложности чисто по техническим причинам.

– Альвин. Разве что в первый день канона. В момент вознесения этого пиздюка, потому как мир родится в этот момент. К сожалению. Но, это технически раньше начала всей движухи, да и на Небесах, по моим прикидкам, Се Лянь проторчит немало дней. Минимум декаду, пока не выдвинется в свое приключение. Автор сильно сжимает сроки.

– Вероятно и так, – мужчина запрокинул голову, поигрывая в пальцах кисточками своего пояса. – Но не забывай, что мир разворачивается и в прошлое. Особенно, благодаря флэшбекам. А наличие некоторых уточняющих моментов дает мне почву для наведения на нужное время.

Резонно. Спустя какое-то время он и правда может попасть в мир раньше нас. Звучит странно, но таковы реалии воплощенных миров.

– А куда собрался?

– Да так, – равнодушно отмахнулся Альвин. – Предаться азартным утехам.

Азартным утехам? Я немного растерялся, а потом вспомнил одно очень яркое место… у которого попросту нет альтернатив.

– Ты что, в игорный дом собрался? – оторопело уточнил я.

Мужчина жизнерадостно расхохотался и опустил обе ноги на пол.

– Ну уж не в Небесный пантеон явно! – еще улыбаясь, отозвался он. – Я же демон. Мне просто нужно там появиться! Тем более, если мы хотим благополучно присутствовать все втроем в начале канона, мне следует подготовить некоторый… базис, чтобы наша дружная встреча ясным днем не обернулась искрами недопонимания.

О как!

– Альвин, радость наша, как мы можем отказать тебе в удовлетворении твоей такой простой прихоти. – я улыбался искренне и весело. – Выбирай время по своему удобству. А я хочу троллить божественный чатик, так что я пойду по стопам Се Ляня и буду возноситься за ним. А то херли там тот домик еще стоит, раз его видно не должно было?

Таллис неопределенно хмыкнул в кулак, явно представив цинизм ситуации. Чем тут же привлек внимание Альвин, который глянул на него весьма испытующе и с каким-то оттенком жгучего ожидания.

– Что? – аж переспросил Ученик у демона.

– Ты тоже идешь, – припечатал Альвин мягким тоном, который не подразумевал отказа.

– Я?! – воскликнул Таллис и запнулся. – Да я как-то даже не планировал пока ничего…

– Но ты это всё начал. – укоризненно проворчал я. – Да и кому еще мне жаловаться на долбоебов небесного разлива? И вообще, Лис! Когда у тебя появится возможность законно и без лишних хлопот стать богом?

Ученик что-то невнятно пробубнил под нос о своем мнении к божественному статусу.

– Я и демоном то никогда не был, чтобы еще небожителем становиться… – скрестив руки на груди, Таллис продолжил. – Да и почему сразу наверх? Разве что «внизу» там будет тесно. А если б не Альвин я б точно пошел с той стороны.

Я согласно кивал на каждое слово в его возмущенной фразе, отчего Лис закипал все сильнее и активнее начинал размахивать руками в негодовании. Дослушал честно до конца, а потом подло припечатал:

– Потому что внизу делать тебе нехер, пробздиться по их городу ничего не мешает, даже будучи небожителем, а привнести в этот мир влияние твоей вроде как любимой Госпожи тебе тоже ничего не мешает. Да и богом тебе стать как нехрен. Ты, блин, Дитя Жизни!

– Не было заботы, купила порося… – продекламировал Таллис ворчливо, а потом согласился. – Ладно, я ведь все равно не усижу на месте, если вы там будете шастать. А вставить свои пару слов всегда где-то хочется.

– Божественный чатик полон непуганных долбебов, бездельников и ссыкунов. – вкрадчиво пропел я. – Ну разве можно упустить шанс стать чатиковым троллем? Да и пацану поможем, а то чего его там ни во что не ставят, если он второй по силе после Императора?

– Согласен. Хотя я бы добавил, что от него там все хотят быстрее избавиться, потому что за ним стабильно тянется череда неудач, – дотошно добавил Ученик.

– А им какова печаль? – буркнул я. – Они все равно с ним не сталкиваются. Но если они считают, что Се Лянь — это их самая большая проблема, но я помогу им понять, что они глубоко и радикально ошибаются! – я плотоядно улыбнулся.

Альвин на это только молча, но широко улыбнулся, закинув руки за голову и мягко постукивая ладонями по спинке своего кресла. Чем создавал из себя вид очень раскованный и удовлетворенный. Просторные рукава белоснежной рубашки собрались тяжелыми складками шелка на его плечах, при этом локти и запястья оставались закрыты высокими расшитыми манжетами.

– И… сколько дней мы там пробудем? Ориентировочно, – спросил Таллис, с которым трудом оторвав взгляд от демона.

Я пожал плечами, глазея на нашу домашнюю роскошь.

– Посмотрим по ситуации. – честно ответил. – Не знаю. По настроению, по прогрессу и так далее. Сам понимаешь, сроков не назову. – оторвав взгляд от вальяжно развалившегося супруга, глянул на Таллиса. – Или тебе уже скучно?

Ученик возмущенно сжал губы.

– Я не сказал, что мне скучно! Просто…

– Он озабочен большим количеством дел, – с улыбкой закончил за него Альвин.

Я оскалился, глядя в возмущенные глаза. Дела у него, видите ли. А то у нас всех нет никаких других дел, кроме как шататься по воплощенкам?

– Хочешь эксперимент? – вкрадчиво спросил я, предвкушающе скалясь.

– Да-да, – проворчал парень, а потом передразнил тон напарника. – «Оставайся дома, занимайся делами, не смотри, а потом я засеку таймер, когда ты явишься»…

Разведя руками, я улыбался во все лицо.

– Сам же знаешь, так чего возмущаешься? И вообще, когда у тебя появится возможность погулять по миру условно-древнего Китая и побалдеть в свой кайф? Ну и вкусно пожрать… если приготовишь, потому как Се Лянь готовит что раньше Аль. Как там говорилось? Кто это варит говно во дворе? Или как-то так.

Укоризна в глазах Ученика читалась так же во взгляде на Альвина. Тот всем видом показывал свое безоговорочное желание отправиться несмотря на все свои регулярные обязанности, дела, планы и вообще обещания заполнить пробелы в личных мемуарах.

– Когда отправляемся? – подперев голову рукой, поставленной на подлокотник, спросил Таллис. – По поводу создания реальности скажу, что я не уверен, нужно ли ее сейчас как-то фиксировать или целенаправленно создавать. У меня стойкое ощущение, что формирование уже началось.

– С твоей увлеченностью — не исключаю. – вздохнув, я покосился на книгу. – Ладно. Отследи формирование, выйди на координатный ряд. Когда проход станет стабильным — отправляемся. А я пока попробую привыкнуть к их именам и перестать их путать. Ну и мож дочитаю…

– Я бы тоже сперва дочитал, – ответил Таллис, притягивая планшет кончиком пальца. – И почему, когда надо ознакомиться с воплощенкой быстро, то произведения как на подбор длинные и многосерийные. А когда хочется просто надолго погрузиться в интересный сюжет, то он взял и кончился.

Я развел руками, не зная, что и сказать. А что тут скажешь? Еще и чтиво довольно нудное по своей стилистике чутка облагороженного сценария. Но что поделать, если такова манера письма автора? Кому-то нравится, мне — нет. Но жрем что дали.

– Предлагаю дать нам пару дней на дочитать и закрыть самые критичные дела и выдвигаемся, пока азарт есть. Согласны?

– Согласны, – ответил Таллис, забирая планшет.

Альвин в ответ молча кивнул, но по виду вовсе не спешил никуда уходить. Подумав и посмотрев на него, парень тоже задержался. В результате меж всеми супругами подвисла немая пауза.

Видя эту диспозицию, я вопросительно приподнял брови.

– Альвин? – мягко окликнул супруга. – У тебя есть какие-то пожелания?

– Есть, – ответил он, по-хозяйски обводя обоих взглядом. – Желание украсить ваш внешний вид к будущему походу. Как насчет прогулки со мной в Нивалис? Не столько для дела, сколько для процесса.

Предложение было неожиданным, но оттого еще более приятным. Да и побывать в Нивалисе хочется. В город Альвина я давно не заходил, хоть он и красивый.

– С удовольствием. Шмотки и правда стоит взять с собой, а то рассчитывать на доспех — такое себе. Вдруг сбойнет, и я останусь голым посреди площади. Вопросы появятся, неуютно всем станет и всё такое. – я улыбался в яркие голубые глаза сидящего подле нас существа. – Мы все в твоем полном распоряжении, радость наша. – подумав, чуть ворчливо добавил: – Да и внешность надо бы поправить, а то наши рожи совсем уж не тамошние…

Альвин, слушая это, улыбался. А потом плавно и текуче встал, приглашающе протянув обоим мужчинам ладони. Отчего планшет и книгу пришлось бы оставить пока на столе.

– Тогда отправляемся, – предложил он тепло. – А к завтраку вернемся домой. Сегодня Марэс обещал приложить руки к готовке мясных пирогов.

При упоминании пирогов я облизнулся, отчетливо осознав, что хочется жрать. Что-то я засиделся с книгой. На Соге уже стемнеть успело, а мы все еще сидим…

– Идет. – я встал, вложил руку в когтистую ладонь. – Но сперва ты нас покормишь. В Нивалисе.

Альвин согласно склонил голову, завершая коротким властным жестом наши посиделки и мозговой штурм. Вся остальная работа будет завтра. Тогда же дочитаю. А что не дочитаю — загружу тексты на имплантат и дочитаю уже на месте. Все равно переходы в мире лошадей и мулов довольно длинные.

Но мысль зацепилась за слово «лошадь», породив еще одну дурную идею, озвучу которую я уже на месте. Все равно зайдем за лошадками потом. Они там скучают, ждут своих нерадивых хозяев, а я помню пафосного расфуфыренного пацана на ездовом тигре. Чем моя Заря хуже тигра? Так же башку откусить может.

На этой позитивной мысли я позволил демону увести нас из дома в его родной мир и в построенным им же город.