Nytare

Адэн. Непопулярная инди-игра с полным погружением, одна из тысяч подобных, отличающаяся от конкурентов лишь возможностью построить свою цивилизацию и богатым внутренним конструктором. Игра, начавшая забирать жизни игроков исподволь, пока не превратилась у мировую угрозу, которую… так и не смогли устранить. Игра, обрушившая наш мир в хаос. Но мы, игроки, те, кто открыл глаза в том мире, стали творцами и властителями на своих землях.

Адэн воплотил наши мечты в реальность. Наши фантазии предстали перед нами во плоти. Мы начали жить так, как не надеялись когда-либо раньше. Но даже там нашлись те, кто желал большего.

Во вспыхивающих войнах теснили соседей и разрушали прекрасные города. Лучшие земли становились желанным призом. Один за другим поднимались и исчезали завоеватели и покорители, пока, однажды, неизвестный игрок не сделал невозможное: он начал убивать других игроков. По-настоящему убивать, захватывая земли одну за другой.

Но опаснее того игрока, что катился по миру на волне истребительной войны, оказались лишь мысли в своей голове и память, что возвращалась ко мне по ночам.

═════════════════════════════════════════════════════

По телеку снова крутили дешевые сериалы. Из часа в час, настойчиво заполоняя прайм-тайм, пичкая, всовывая в мозги граждан жвачку, чтобы создать у тех иллюзию обыденности. Как всегда, работали магазины, как всегда соседка за стеной орала на мелкую дочь, одевая ту в школу. Как всегда, малолетка визжала и рыдала, что ей запрещают взять с собой любимую игрушку, считая эту проблему наиглобальнейшей в ее узкой, но персональной Вселенной. Сонные водители авто за окном будили друг друга истеричными гудками на светофорах. Уборщицы в офисах, до прихода основной массы, считали себя властелинами территорий. Продавщицы открывали решетки магазинов. В общественный транспорт набивались молчаливые марионетки в осенних влажных пальто.

Только мусорщики вычищали из баков короба от компьютерной техники и мнемовизоров, и дворники считали по ночам число светящихся окон. Если свет горел несколько ночей подряд, то в квартиру под протокол вызывали управляющего с безопасником, и почти всегда после этого оттуда вывозили подтухший труп.

Народ дох с каждой неделей все чаще. А по телеку, не поднимая паники, крутили бесконечные сериалы. Правительство упорно молчало, но соцсети разрывались как общественный сортир на дрожжах. Служба информационного контроля не справлялась с потоком банов. Админам форумов грозили отключать сервера. Активисты предлагали спалить дата-центры. Уличные блаженные в рваных обмотках размахивали огрызками картона с призывами спасти нацию и жить без электричества. Нейтральны оставались только компании по производству компьютерного железа, жадно задрав цены в последний месяц и резко подняв зарплаты всем сотрудникам. Идейная молодежь пыталась, конечно, устраивать вооруженные нападения на прилавки, но компании приплатили и безопасникам, отчего каждый сервисный центр стал напоминать охраняемый вход в банковское хранилище.

Истерию электронного мира пытались держать под контролем, но она все равно пробивалась в быт смачными плюхами нарастающего говна.

То соседка-мать обнаружила у дочери подкинутую листовку с промокодом на виртуал-ссылку. То на смену не вышел престарелый водитель автобуса. То зиял пустыми полками очередной разбитый магазин поутру. А у подъезда соседнего дома снова в скорую грузили завернутое тело на коляске.

Народ теперь хищными глазами смотрел на каждого, у кого на висках пропечатывался розоватый след мнемовизора. Вдруг он следующий утонет в виртуале, и однажды его тело останется вонять на весь подъезд. На анонимных форумах даже начали предлагать услуги по сдаче комнат под надзором в аренду. Со своевременным санитарным обслуживанием, полной изоляцией, и вывозом «биооболочки» сразу же в день, когда «виртуал перенесет жизнь». А все потому, что из-за какого-то мелкого бага в процессе с виртуальным погружением некоторые пользователи теряли сознание, а потом врачи фиксировали полное прекращение мозговой активности.

Долгое время люди винили устройства мнемовизоров и перегрузки, которые воздействовали на зрительно-мозговой центр человека. Волна нарастающих скандалов пыталась уберечь молодежь и отменить использование массивных шлемов с экранами. Врачи спешно начали изучать воздействие излучения на головной мозг. На компании-монополистов посыпались сотни угроз и требований вычленить бракованные партии мнемовизоров. Однако, не успела волна истерии затопить компании, как игроки начали погибать даже без шлемов всего лишь перед экраном монитора.

Начался новый этап паники и расследований. Работники в сфере информационных технологий сделали предположение, что людей убивает не техника, но определенная программа. Сложность выяснений заключалась в том, что данные о последних сутках работы компьютера сгорали, словно забирая с человеком все следы и улики.

История мира пошла по новому пути.

Были наняты группы добровольцев под присмотром медиков. Были созданы центры по общению с населением и прием звонков. В расследовании учитывались любые показатели свидетелей, в то время как лучшие ученые при содействии следователей в сфере информационных технологий решили искать программу-убийцу. Это было интересно. Они даже пришли к выводу, что особая частота визуализации и графики со скрытым кадром способна вызвать у человека перегрузку мозга и попросту отключить его. Так появилась теория, что загадочная программа-убийца – это компьютерная игра.

Офисные клерки и любители кинематографа с виртуальным погружением немного успокоились, ведь игры их не касаются. И правда, скоро выяснилось по социальному опросу, что все погибшие так или иначе любили иногда развлечься в виртуальной игре. Но тут же встал новый вопрос – в которой? Расследование стало сверять даты первых жертв со временем выхода игр. Но вот беда, все мировые и долгожданные игровые титаны не укладывались в срок и оказались полностью безопасны. Тогда под внимание попали непопулярные новинки от частных разработчиков. И по какой-то чистой случайности кому-то и где-то удалось подсмотреть и донести информацию, что игрой-убийцей оказался малоизвестный «Адэн».

Молодая разработка единственного создателя-программиста и дизайнера, чей псевдоним давно потух в мировой сети, а слава от фанатов игры уходила в никуда. Простенькая бесплатная игра, однажды всплывшая на общедоступном ресурсе, сперва затерялась в общей массе индивидуальных разработок. Но, как обычно случается, известность захлестнула игру благодаря созданной антирекламме.

Сперва считали, что игра убивает всех подряд. Число игроков было на тот момент невелико. Пара десятков тысяч, что почти ничто в сравнении с населением планеты. «Адэн» пытались запретить, тогда еще по телекам объявляли глобальное предупреждение, и администраторы игровых ресурсов удалили программу со своих серверов. Но придурки-экспериментаторы всегда находятся. Половина нации пользовалась виртуалкой! Отбитые на голову игроки продолжали залипать в системе. Другие смогли создать архив на базе установленной на своем компьютере игры и начали тайно раздавать его для скачивания, заверяя о полной безопасности, потому как сами жили в этой игре уже не первый год.

Параллельно отдел информационных технологий начал проверять игру на скрытые кадры. Сложно сказать, нашли они что-то вредоносное для человеческого мозга или нет. Но «чистый» аналог игры не появился на серверах в открытом доступе. В то время как разговоры про исходный код изредка всплывали на анонимных форумах о сетевых играх. Какие-то смелые игроки радовались, что базовые сервера резко опустели из-за паники населения и сами они быстро «поделили зоны влияния». Какие-то, наоборот, взвыли, что трешака теперь нет, и «воевать стало просто не с кем». Общественные массы прислушались. Временно наступило затишье, а потом…

Потом смерти продолжились.

Потому что никто, даже общими усилиями мировых специалистов, так не и смог изолировать и отключить виртуальные сервера «Адэна». Работа специалистов прошла для общественности в тишине и секретности, но служба массовой информации к этому моменту одним лишь упоминанием вознесла популярность игры до небес. А мировую известность обеспечили социальные ресурсы.

Еще несколько недель назад эта игра была не самой топовой, не самой экшеновой. Обычной сетевой неторопливой стратежкой. Все знали, что какой-то неизвестный автор склепал ее лет пятнадцать назад и выложил в сеть без всякой надежды на популярность. Действительно, кому в наше время нужна была экономическая стратежка с игрой в цивилизацию, да еще с полным погружением? Вся масса игроков любила рубиться на аренах и ломать лица вражеской фракции на полях сражений. Половина копалась в аукционах, крафтя все от брони до ниток, а вторая воевала и стравливала в виртуал свои нервы.

Почти никому не нужна была задрипанная стратежка, где приходилось думать. Почти… До тех пор, пока виртуалка не стала на ней бажить и убивать. А вершиной ее популярности стал день, когда некоторые игроки пустили новость, что встречали в виртуале своих старых живых и здоровых корешей, которые к тому дню погибли в реальном мире.

Волна шла по накатанной.

Был момент, когда игру действительно почти уничтожили, распространив вирусную программу под видом обновления операционной системы. На онлайн-магазинах ее несколько раз убирали с загрузки, но разные пользователи возвращали ее в сеть. Под предлогом памяти все еще живущим там ушедших из мира игроков. Бывало так, что форумы отключали. Ссылки на файл загрузки принудительно удаляли со всех популярных сайтов, администраторам, допускавшим на своих ресурсах игру, угрожали судом. А в сети выставили официальное предупреждение об опасности «Адэна» для жизни.

Идиоты.

Лучшей рекламы для этой мелкой непрезентабельной игры было просто не придумать. А уж предостережение нации в новостях стало лучшей игровой рекламой за всю историю человечества в принципе!

Народ хлынул на сервера потоком как полоумный. Ссылки на файл загрузки превратились в однодневки, мелькающие как реклама, вброшенная чужим взломом. Посещаемость сомнительных закоулков сети, где до сих пор жила игра, увеличилась многократно. Люди шли проверять, интересоваться, щекотать нервы, вживаться… а кто-то и вовсе жить.

Слухи про виртуальных до сих пор живых игроков стали проверять и подвергать критике. Общественность разделилась. В официальных заявлениях кричали о ложных слухах и хакерах-убийцах, а по подъездам шептались о правде, которую рассказывали им виртуальные погибшие игроки. В сети начали появляться прощальные послания, а рядом с ними всегда приписка с игровыми координатами личного надела. Народ верил, что они утекут туда, в игру, по-настоящему. Верил, что они начнут жить там!

А вскоре, после первых десятков подтвержденных записок, вера прошла, уступив место четкому и безоговорочному знанию.

Знание о новых возможностях, которые даровал «Адэн», расползалось по сети как лавина. Любой желающий мог самостоятельно проверить «погибших». Их друзья под страхом собственной смерти устанавливали запрещенную игру и общались. Переписывались. Спрашивали и задавали личные вопросы только чтобы убедиться, что это все не обман. Не злые хакеры-убийцы и не подстава искусственного интеллекта.

И это было чудо, когда с «той стороны» все-таки отвечали.

Матери плакали от счастья, общаясь по переписке с ушедшими сыновьями. Любящие юноши и девушки обнимались со своими избранниками, улыбаясь и плача в виртуальных шлемах. Старики, помолодевшие и здоровые, из виртуальной среды звали к себе в города немощных и старых жен, которые уже были не в состоянии передвигаться без коляски. Для сотен людей эти встречи были чудом, подобным волшебному воскрешению. Это все снимали на камеры и выкладывали в сеть как доказательство.

Но большая часть человечества во главе с властями в это не верила.

Счастливых родственников находили и допрашивали. Один за другим они исчезали, увозимые в машинах. Но когда мир встал на пороге таких массовых признаний и революционных открытий, остановить волну правды стало уже невозможно. На короткий промежуток в мире вновь наступило затишье, пока правящее звено человечества принимало тяжелейшее для себя решение.

Это был момент перелома. Словно весь мир встал на паузу, в ожидании единственного заявления, которое должно было решить судьбу не только игры, но и всей планеты.

Фантасты пророчили эпоху виртуального симбионта. Ученые техническими и биологическими терминами отрицали всякую возможность пересечения людей по обе стороны, кроме переписки. Экономисты не видели выгоды. Мечтатели надеялись, что человечество изобретет криокапсулы для миграции разума из виртуального тела в текущее. Сами игроки утверждали, что «виртуального тела» не существует, а есть просто второе тело, которое не хуже, а зачастую лучше первого. Идейные пытались подвести красивые слова о душевном перерождении. Другие уничтожали их голой физикой, и словесная война между учеными и высокодуховными людьми вспыхнула с новой силой.

Мир застрял на грани хаоса и массового раздора. Все понимали, как важно слово правителей, и что после одного заявления мир изменится навсегда. Недовольные останутся при любом раскладе. Вопрос был только в их количестве.

Но жизнь в «Адэне» и вокруг него не замирала ни на минуту. Узкие возможности игры тем временем резко стали расширять модами. Вскоре народ начал стоить себе виртуальные замки, фантастические летучие города, возводить крепости до небес и выращивать в них крылатые народы. Игроки садились на виртуальные престолы, обкладывались небоскребами, движением пальца строили дороги и возводили цитадели, на которые хватало любых романтических фантазий. Каждый игрок становился правителем, лордом, бароном, ханом и царем своей персональной растущей безграничной зоны.

Не приживался в программе только космос. Все моды ломались при установке и глючили на любой попытке подняться выше определенного барьера. Был ли это скрытый запрет от разработчика или плоский мир просто не предусматривал сворачивания карты в планету – игроки не знали. На разработку глобального дополнения космоса потом забили, резко отсеяв всех будущих потенциальных Звездных Императоров. На серверах остались только преданные фэнтазийному и индустриальному миру игроки.

С вливанием народа в игру естественно участились и смерти. Как бы ни были счастливы игроки по ту сторону, в изначальном мире их тело умирало. Тяжело было студентам, когда на занятие переставали приходить одногруппники. Молодежь туго переживала гибель друзей. Коллеги в офисах чаще проклинали погибшего сотрудника, вынужденно закрывая за ним рабочие дыры. В сетевых ресурсах начались частые сбои – программисты, инженеры и техническая поддержка не справлялись с нагрузкой из-за резкого провала в кадрах. Пошла череда долгих сбоев системы, частых отключений сети, до провайдеров стало невозможно дозвониться, а операторы связи задрали цены на подключение к глобальной паутине. Рядовые пользователи и соседи у подъездов начали говорить о проблеме, когда под их окнами стали разбивать и грабить магазины виртуал-техники, а улицы заполонили листовками со штрих-кодами на ссылки.

В тот момент мировое правительство все еще молчало, взвешивая решение, ради которого им пришлось собраться на общий совет. Наверное, только явление инопланетного разума могло бы вызвать еще больший ажиотаж, но в случае «Адэна» промедление даже в один день стоило человечеству массового убывания сотрудников.

Следующая волна тихой паники пришла в сеть слухами от инженеров.

Правительство по-тихому попыталось заставить хостинговые компании вручную отключить все игровые сервера стратежки от сети, но… даже на главном мировом хостинге все усилия оказались тщетны. Игра как вирус распространилась по мировой сети, поддерживая себя за счет пользователей. И как бы ни старались власти и монополисты игровой индустрии, пока в мире будет работать последний компьютер – «Адэн» будет жить.

Даже без официального ответа мирового собрания, мнение правителей стало для общественности очевидным. Игру хотели убить. «Адэн» пытались убить. И вместе с ним могли бы убить всех перешедших на ту сторону игроков. Ведь никто не знал, что случится, когда погаснет последний сервер. Живут ли эти люди в виртуальности? Или в ином другом полноценном мире, вход в который лежит через игру? Что если с выдергиванием последнего «штекера» люди сами, своими руками убьют сотни тысяч перешедшие в другой мир?

Человечество, идейно поддерживающее «Адэн» в ужасе замерло.

А наш мир все равно не верил в мистику.

Лучшие программисты были наняты, чтобы хакнуть систему и сломать игру, уже сгубившую весомый процент населения. Однако, ситуацию в народе прозвали игровой эпидемией, и недальновидные жители вскоре начали бояться даже своего электрического чайника. А вдруг виртуальный мир ударит их током и убьет, чтобы забрать и их…

Но хакинг не помог, а только усугубил ситуацию. Народ поднял панику, магазины задрали цены на видеокарты, жесткие диски, и мнемовизоры. А вскоре ситуация с игрой достигла уровня мистики, когда, чтоб получить игру, достаточно было присоседиться штекером к компу, на котором просто хранился файл загрузки! Чудо программного распространения вышло на необъяснимый уровень. Никто не мог объяснить такой феномен. Без очевидного скачивания игра появлялась везде, захватив уже почти каждый компьютер. А дальше… Человечество встало перед выбором. Или оставаться в паникующем, жалком, разваливающемся мире, среди нарастающих суеверий, мракобесия и призывов вогнать нацию пинком в средневековый век, или… вдохнуть поглубже, набраться решимости, вспомнить свои мечты и уйти строить цивилизацию, становясь там… всем, на что хватит фантазии, наглости и ума.

Выбор, который каждый принимал самостоятельно, под давлением общественной паники и гонений. Когда любая работа, связанная с виртуальной средой осуждалась и подвергалась негативу. Когда мир начал рушиться от экономических катастроф, а на рабочих местах не хватало квалифицированных кадров. Этот выбор приходилось делать под страхом мирового апокалипсиса, боясь, что однажды за слова об игре можно стать жертвой дворовых банд. Что однажды опустеют прилавки. А если человечество, вдруг, все же примет решение о массовом отключении от сети – придется смириться и принять новый образ жизни, радикально отказавшись от старого быта и привычного труда.

Не трудно догадаться, что выбирало наше поколение.

Вот только переход в другой мир от желания игроков вскоре перестал зависеть. Кто-то строил свои государства в «Адэне» месяцами, шлифуя каждую деталь и готовясь, но оставался как всегда жить в родном мире. А кто-то надевал шлем всего лишь для общения с другом, но вскоре погибал от игры. Так появилось мнение, что «Адэн» забирает себе лишь избранных, тех, в ком он нуждается. И тогда, когда приходит их время, игроки уже не решали свою судьбу. За них это делала программа.

И лишь те, кто действительно шарил в работе виртуальной игры и сетей, паниковали по-настоящему.

- Это невозможно! Слышишь, не-воз-мож-но, - впечатывал слова в разговоре со мной тощий юноша в кособоко натянутой клетчатой рубашке. Ворох русых волос напоминал клок соломы после ночной смены. – Игра не вирус. Она не работает как вирус. Ни один вирус не конвертнет гигабайты файлов в микроархив. Мы проверяли свежий диск. Объем занятой памяти не увеличивался при контакте с зараженным компом. Файлов там нет! Проверяли подключение мнемовизора к зараженному компу и чистому. И что ты думаешь!? Оно скачалось! Но мнемовизор не передает файлы. Там нечему передавать. Там даже карты памяти нет. Одна видюха. Разве что в ней, но в ней каждая ячейка под учет. Все на минималке под работу картинки.

Юноша сидел за моим кухонным столом и нервно стучал пером планшета по его поверхности. Это бесило.

- Херь какая-то. Так не бывает. Мы столкнулись с какой-то сранью. Говорят, скоро всех принудительно начнут отключать от сети. В некоторых странах уже закрыли все магазины по продаже виртуала. Дилеров-частников просто сажают. Но народ паяет полудохлые мнемовизоры даже из электронных шариков под фотографии. Знаешь такие? Для семейных альбомов и видео. Они придумали, как подключать эту байду к сети и через нее выходить в игру. И че ты думаешь?! Работает. Народ уходит. Просто валит по-реальному в сеть.

Он прогреб тощими пальцами спутанные волосы и поднял уставшие красные глаза.

- Говорят, нашли разработчика игры. Подняли логи, оказался уже лет двенадцать как мертв. Че делать… Все больше думаю, что только отключение от сети всех спасет. Похер, как-нибудь перекантуемся на оффлайне. Зато буду спокоен, что у меня малые вырастут без этого безумия. За свою работу уж не боюсь. Мест освободилось много.

Юноша с кислой рожей залпом выпил остатки предложенного кофе. Словно ему предложили не утренний любимый напиток, а горькую отраву.

- А вообще я думал уехать куда-нибудь на острова. Купить семье билеты на чартерный рейс, свалить на курорты. А потом осесть там с концами. Тепло, море, свежие продукты. Займу детей натуральным хозяйством, приучу к фермерству. Лучше пусть на зверюшек засматриваются, чем горестные рожи на улицах считают. Точно. Так и сделаю. Пока не поздно. Не верю, что будет лучше. Мест, правда, может не быть уже на островах, но всяко лучше, чем в мегаполисе. А за сетью я там присмотрю. Надо будет – все розетки в доме с проводами выдерну.

Он снова начал стучать пером по столу. Как же это бесило! С недосыпу. Прям как по голове. По уставшей тяжелой голове.

- Правда, я не умею на грядки. Жена умеет. И теща. Не хочу тещу брать, но видимо придется. И сестру ее придется. И тетку. И брата. И тогда уже другана моего. Правда он задрот, может не захотеть. У меня половина офиса уже неврастеников-задротов. Шеф увольняет за упоминание об игре. А сам все время ходит и причитает вслух, что вокруг сплошной беспредел. В отделе беспредел. В мире беспредел. Кругом беспредел. Бе-е-еспредел. Бес-пре-дел. Бе-ес…

Бе-е-е-е…

…

Бе-е-е…

Бб-бе-е-е…

И я снова проснулся под знакомые звуки сраной скотины.

Бе-е-е!

Да слышу я, слышу!

Что может быть привычнее, чем швырнуть в сторону звука свертком мягкой подушки из-под руки.

Бе-е!

Не помогло. Кто б сомневался. Скотина… и ведь не поспоришь.

- Ну че тебе?

Я повернулся на другой бок и уставился одним глазом на просунувшуюся через завесу кибитки снежно-белую козью морду.

- Отстань, дай поспать.

Коза настойчиво побила острым парным копытом о деревянный порог. С той же противной монотонностью как мой старый знакомый пером планшета во сне. Ах ты, зараза…

Словно услышав мои мысли, коза нахально зевнула во всю клыкастую пасть. Уши врозь, двойной ряд кусалок размялся в движении, щеки поворошили жевалками, а розовый раздвоенный язык выгнулся дугой.

Знает, как меня это раздражает, и все равно выпендривается.

Пасть захлопнулась с тихим чавком, сомкнув все мандибулы в обычную морду. Только взгляд алых глаз с черным крестовидным зрачком продолжал коситься на меня с явным ехидством.

Создал же на свою голову. Коза низко-уровневая, сельскохозяйственная… Хорошо, хоть «уровни» эти тут не демонстрируются. Только срок от момента создания узнать можно. Но только что он даст.

- Ну дай поспать, - взмолился я.

Коза опять постучала копытом. А потом полотно двери цветастой кибитки рывком распахнулось.

В свете утреннего неба образовался рослый смуглый мужик, с обвесом воинственного горца. Кожаное шмотье с белым мехом по канту, перевязь с саблей, засаленные перчатки, замызганный пучок хвоста на затылке, безрукавка, подчеркивающая рельеф мышц и абсолютно идиотская белая намазка отпечатка пальцев поперек рожи. Типа обозначение воинского статуса.

- Пробуждайся, чамшир! Дозорные сообщили…

- Я же говорил, что это прозвище меня бесит, - проворчал я из-под пушистого одеяла из козьего меха.

Мужик загоготал и гордо выпятил грудь.

- Сам себя так прозвал!

- Я был уставший и набрал первое, что пришло в башку, - сонно отворчался я.

- Зато мы бодрые! – глава дозорного отряда упер руки в бока и сбавил пафос. – В общем, вождь, к тебе, наконец, князь соседнего государства доехал. Недели не прошло, как нашел правильную тропу! Мы с парнями подумали, что раз он тебе денег должен, то на конце пути его сопроводим. Ну, чтоб козы не пожрали…

- Да, молодцы, правильно решили, - ответил я, неохотно приводя себя в сидячее положение. Раз меня пришли будить, то у меня где-то часа два на раскачку и приведение себя в положенный вид.

Мужик смотрел на меня, не отворачиваясь и не сходя с порога кибитки. Хватило ж мозгов создать настолько беспринципный народ. Гнать его бестолку, еще как нянька проследит, чтоб я все на себя нацепил и ни детальки обмундирования не забыл.

Заботливый!

- Слышь, вождь…

- У меня имя есть, - буркнул я, натягивая через голову пеструю рубаху. На раздетых в броню воинов смотреть бесполезно – им не холодно даже в снежных зонах в горах. Я же просто знаю, что с утра задубею на свежем воздухе.

- Слышь, Сорин, - поправился дозорный уже совсем спокойным голосом. – Че сумрачный такой? Опять?

- Опять, - кивнул я, с прыжка на матрасе вдевая себя в толстые непродуваемые штаны.

Опять мне снилось прошлое. Старая жизнь в мире, который я уже отвык называть родным. «Прошлый» и прошлый. Я старался забыть его как неудачный занудный сон, но воспоминания иногда возвращались. Подъезды, прокуренные остановки, сетевая эпидемия и вязкая паника нации, убивающая мозги получше любого виртуала.

- Может тебе настойки молочной дать? Парни цветы бирюзника на ней заваривают. Говорят, успокаивает, - мужик наклонился к краю моего матраса и подкинул поближе тяжелый ботинок.

- Чтоб я не ночь спал, а целые сутки? – проворчал я, обуваясь и затягивая меховые поножи.

- Будешь спать как куцак! – широко оскалился дозорный. – Тихо, без снов, мало.

- И обссыкаться под себя от отруба? – ядовито уточнил я.

- Парни пробовали, все пучком!

Я сомнительно покосился на свою злобную няньку.

- Во-первых, я ваш организм делал так, чтоб он даже ядовитый лунник переварил, так что вы мне не показатель. А во-вторых, - я поднялся на ноги, и взвалил на себя тяжелый меховой статусный плащ. – не ляпни кому такие выражения.

- А че такого? – мужик развел руками. – Все пучком, все как по маслу, все огонь! Заходи на ночь к шаману, он тя и пучком дымника огреет, и маслом намажет, и огнем освятит. Кто нам, горцам, поверит, что все то не буквально!

Я с неубедительным укором покачал головой. Все-таки классный народ я сделал. Не пропадут.

- Когда там князь явится? – спросил я, одевая мохнатую шапку с острыми полукруглыми рогами и вытаскивая наверх свои неизменные металлические бусы на ремешке.

- Да как будешь готов, я своим сигнал подам, они с петли троп его за полчаса выведут. А так хоть полсуток могут там водить.

- Садисты, - флегматично отозвался я, цепляя на пояс единственный на деревню богато украшенный аксессуар. Беспонтовую кривую саблю с огранкой алых камней на навершии. Прям как цвет козьих глаз.

- Ты ж учил, - ответил дозорный, протягивая мне сверток завтрака. Наверняка с отборным сыром, свежей лепешкой, которая грела через ткань. Флягу подал отдельно.

Помнит, что я просил с утра завтрак «на открытом воздухе».

Иногда люблю экзотику. Вроде сегодня.

Я вышел из кибитки с занятыми руками и довольно, смачно потянулся. Весь мой надел встретил меня, никак не изменившись. Сочные зеленое плато в несколько пятен окрашивали мелкие группы пасущихся коз. Пара десятков кибиток с рыжими куполами, позвякивая на ветру мелкой ритуальной бахромой. Пестрые ткани развевались флажками и декоративными полотнами на прочных стяжках из гнутого дерева. Некоторые жители, с кем я пересекся взглядом, приветственно кивнули мне издалека. А хищная коза ласкуче боднула в бедро. Давненько я не вылезал на поверхность. Народ успел заскучать по своему вождю. Даже скотина радостно льнула, признавая своего создателя.

Надо почаще выбираться наверх. Засиделся я в пещерах. Административка, градостроительство, работа по чаровке с накопителями это все круто, бесспорно. Мои отморозки прекрасно ассимилировались как в подгорной столице, так и в декоративных кибитках. Но иногда надо напоминать себе, как держать рожу. Вон горцам моим даже нравится играть в дикие племена.

Гадство. А дома внизу гидропоника простаивает. Проводку лифта на нижние ярусы пришлось из-за этого царя отложить. Парни сами вниз не пойдут, я сенсорную панель бура перенастроил, чтоб не пытались за мое отсутствие. А то знаю я их. Отойдешь, потом вернешься, а они уже и фортификационный щит доработали, и на глайдерах по километровым коридорам рассекают.

Пора, конечно, вспоминать, как играть чамшира деревни, но лучше не засиживаться просто так. Дипломатию прокачать и домой.

- Ну что, Гракс, - окликнул я своего дозорного, - связывайся со своими. Нехай через полчаса подгоняют этого царя.

- Как скажешь! – довольно кивнул горец, а потом взял в руку булыжник необработанного кристалла, висевший у него на шее бусами, протер боковые грани, обрисовал на поверхности руну связи и как в рацию передал своим дозорным в ущелье простые, но ключевые слова. – Ведите пернатого в стойбище.

Рейтинг: 18+

С сегодняшнего дня мы начинаем выкладку романа "Во имя свободы", входящий в цикл "Жизнь за жизнью". 

Роман закончен, идет процесс редактуры и по мере редактирования глав, он будет выкладываться сюда и на Патреон.

В общий доступ пойдут откорректированные главы, в которых некоторые моменты будет вырезаны, а появившиеся из-за этого нестыковки, будут оправданы как-то иначе =) 

• Таллис •

Утро... По свету снаружи этого даже не понять. Вся лишь разница, что небо стало едва светлей. Мороз не сделался мягче. Только метель утихла, оставив вокруг легкий туман.

За ночь я сделал не много. Оставшиеся после Браавоса силы потратил на подъем небольшого укрытия от ветра и трех лежаков. Потом укрепил комнату с куполом крыши силовым полем, сохраняя тепло, и на этом бессовестно выдохся.

Свою оплошность я обнаружил, когда понял, что места для себя и отдыха я не предусмотрел, а единственные удобные поверхности, где я мог хотя бы присесть – были лежаки для моих созданий.

Тянулась неспешная ночь. Трое лежали на теплых алтарях, выглаженных по формам тел. Их уродливые черные доспехи я переработал на тонкие пластины гибких покрывал. Метаморфоза шла медленно и обещала затянуться на день. Теперь – это мои создания. Я пришел на их земли, я их победил. Я убил их и поднял заново, преподнеся их Серебристому Престолу. В тот короткий миг обращения у меня был шанс внести коррективы в их внешность, и я этим воспользовался. Убрал дефекты грубой кожи, восстановил пышность волос. Можно сказать, я сделал их красивее и «человечнее», но лишь настолько, чтобы они удовлетворяли мое чувство прекрасного и избавились от сухих морщин на лице, которыми наградил их кинематограф.

Я сделал своего Короля Ночи идеальным и мужественным в чертах лица. Немного взял за основу его прежний человеческий облик, сохранившийся в костяке. А потом довел до совершенства, какими мне виделись некогда раньше представители старших рас, считавшиеся прекрасней людей. Однако, волосы будут отрастать неспешно. И когда я присел к нему на лежанку, чтобы отдохнуть, первые чуть завивающиеся белые локоны только прикрыли кончики ушей.

Я не заметил, как уснул от переутомления.

Наверное, я совершил радикальную ошибку, отключившись спать рядом с ним на одном лежаке. Но будучи с ним рядом я волшебным образом не чувствовал холода. А на широком лежаке мне в достаточной мере хватило места, чтобы приткнуться на боку.

Чем я думал?

А я вообще думал..?

Я проснулся в тишине, когда метель полностью утихла.

Спину согревало приятное тепло. А кроме моего дыхания и биения сердца больше никаких звуков и никакого движения.

Когда я понял, где заснул, я осторожно и медленно привстал, и повернулся. Наверное, только ожидание увидеть спящее в метаморфозе тело не вызвало у меня бурный всплеск паники от собственной беспечности. Я рассчитывал, что успею проснуться и встать.

Но повернувшись, встретился взглядом с распахнутыми спокойно ожидающими меня светящимися голубыми глазами.

Я замер, как заяц перед хищником, не зная, какова будет первая реакция. Но мое создание не шевелился, не проявлял агрессии, просто следил, провожая почти немигающим взглядом. А я… даже залюбовался им, всмотревшись в свет голубых зрачков, которые словно мерцали редкими искрами, как грани кристалликов льда.

«Почему не убил?» – прозвучал вдруг ментальный вопрос от того, кто смотрел на меня и пока не выучился, как заново говорить.

Вопрос выбил из любования. Почему не убил… Это очень важный вопрос. Настолько важный, что он определил все наше дальнейшее взаимоотношение. Желание получить ответ на этот вопрос сдерживало сильную и свежую нежить со свойствами немертви от любых других действий в мою сторону. Конечно, считается, что создания всегда изначально верны своему создателю. Особенно, если в момент пробуждение они не застали никого иного рядом. Считается, что должен сработать импринтинг. Но я не помню, закладывал ли я это или нет…

Кажется, нет.

Во я дебил…

– Я шел к тебе. Хотел сделать тебя лучше.

Под тонким покрывалом только нагое сильное тело. Когда мое создание плавно подтянул руку, чтобы приподняться на локте и сесть, часть ткани открыла бледную грудь, без единого изъяна и рубцов прежних морщин. Сама кожа поблескивала в слабом свете, словно едва покрытая инеем. Но приглядевшись внимательнее, я понял, что это лишь визуальный обман.

Похоже, скоро придется делать одежду. Вот только из чего? Пустить покрывало на раскрой, вероятно. Только какими силами?

«Зачем ты хотел сделать меня лучше?»

Голубые глаза пристально всматривались в глубины моих мыслей, жаждя честного ответа. А что мне сказать? Понравился? Это не совсем так. Если бы он мне понравился прежним, то мне не стоило его менять. Но что-то же меня зацепило.

Ох, эти вечные скользкие вопросы…

– Потому что я вижу, каким ты можешь стать.

Я плавно протянул руку к его лицу и волосам. Медленно огладил мягкие локоны, заправляя за уши и прочесывая пальцами. Первый жест, первый осознанный контакт.

Что я делаю…

Я же обещал себе быть сдержанней. Но потом отрубился без сил на его ложе! Непростительна ошибка для первого момента, если я планировал сохранять дистанцию. А так – он очнулся уже при тактильном контакте. Он уже привык к нему и уже считает это нормальным.

Я дебил.

Так чего уж теперь мелочиться?!

Я медленно сел, склонился к своему рюкзаку и достал оттуда свой походный гребень. Приручать, так приручать. Если сдавать задом уже поздно, то надо хотя бы брать инициативу в свои руки.

Мелким гребнем я стал медленно прочесывать пока еще короткие белые волосы. Мне не жалко было позволять ему слушать свои мысли и эмоции. Пусть знает, что мне он приятен, и я не хочу ему зла. А только заботы.

«Покажи», – требовательно попросил он, возвращаясь к старому вопросу.

Показать, каким я его представлял и ради чего изменил?

Кто бы сомневался, что он захочет это знать…

И я начал показывать. Образ за образом. Примеряя мысленно броню и возможный оборот. Показывая стать и красоту. Силу и величественность. Отношение других и почет.

Я показывал ему, как может разрастись его народ и появиться, его империя. Я показал образ примерной Цитадели как величественного ледяного строения в глубине этой земли, на территории Вечной Ночи.

А потом показал выходы в другие миры. Раскинутую сеть связей и переходов. Множество других народов и вечность впереди с теми, кто способен его понять и принять. Я щедро показывал других, кто может помочь ему познать миры и тех, кто примет его равным.

Признаюсь, я размечтался вовсю. Причесывая его волосы, и потом оглаживая сильные плечи. Король Ночи не был могучим воином, но он был достаточно крепким и рослым. Крупнее меня и однозначно шире в плечах. Но не здоровым бугаем, чтобы как-то резко выделяться на общем фоне. Его сильное тело после метаморфозы получилось весьма жилистым, а кожа рельефно подчеркивала каждую сильную мышцу. И пока я любовался им и его спиной, он задал другой, не менее сложный вопрос.

«Каков я теперь?»

Почему этот вопрос сложный? Потому что обычно тот, кто его задает, был раньше весьма доволен своим состоянием и хочет знать, не испортил ли я его способности.

– Ты сильнее, – однозначно ответил я. – И тебя теперь не убить ни драконьим стеклом, ни валирийской сталью. Все это больше не действует на тебя, потому что сейчас ты уже другой. Привычная магия не убьет тебя. Ты освобожден от природы и свойств, данных тебе Детьми Леса. Я воссоздал тебя таким, чтобы местные силы не нанесли тебе вреда.

Я вновь сел перед ним, оглаживая его по рукам, и размышляя, что еще может быть важным.

– Ты не жив и не мертв в обычном смысле этих слов, – добавил я. – Ты был немертвью, когда я тебя обратил и подарил свойства нежити. Ты по-прежнему не будешь стареть. Но теперь ты сможешь чувствовать вкусы, чувствовать прикосновения, испытывать влечение и, возможно, видеть сны.

«Для чего?»

Хороший вопрос.

– Чтобы ты вспомнил, каково быть живым. Чтобы ты знал, как это приятно. Чтобы понимал нас.

Я слышал от супругов, как они объясняли подобные нюансы другим своим созданиям. И потому отвечал почти как по заученному. Это обычная практика и самый частый набор вопросов.

Вот только я не думал, насколько врал сам себе.

«Покажи», – попросил он, все так же требовательно, как раньше.

Показать… что?

«Что значит – приятно?»

Я… даже не знал, что ответить. Я растерялся, стараясь не показывать своего состояния. Пытаясь, все так же спокойно гладить его по рукам, я рассчитывал, что этого будет достаточно для понимания.

На несколько минут я задумался, делая сложный выбор. Ведь я могу еще провести черту и остановиться на этом уровне доверия. Могу сделать его в этот момент хоть своим созданием, хоть чадом. Я могу повернуть на любое отношение, сославшись, что полный спектр возможностей он узнает позже. Но от других.

Хочу ли я допускать до него других? Готов ли я пожертвовать шатким доверием между собой и им, только лишь ради своей гордости? Или стоит идти до конца, чтобы лично обучить его новой жизни и стать для него максимально доверительным создателем?

Наверное, эти вопросы для меня всегда останутся одними из самых сложных.

***

Еще через пару часов я мерил шагами свое небольшое помещение, поднятое где-то на этаж над уровнем земли и поглядывал на дозревающих на ложах близнецов. Удовлетворенный полученными ответами старший, предпочитал сидеть на своем ортопедическом алтаре и молча следить за моими метаниями. Ему было любопытно все, начиная от того, что я думал, как я думал и как гуляли мои мысли, когда я пытался ему потакать, но при этом сохранять позиции.

А еще я не знал, когда стоит пробуждать близнецов. Сейчас или чуть позже? Давать им всем троим сразу привыкнуть друг к другу, чтобы сплотить как единую группу? Или же оттянуть момент, чтобы больше провести время со старшим Иным?

Только одни вопросы и метания выбора. Как лучше? Что я, в конце концов, хочу получить? И ведь не с кем посовещаться.

Ладно, а если задаться вопросом – что я теряю? Ничего из того, что у меня уже есть. Однако, своим отторжением я могу потерять потенциальных верных… крайне верных созданий.

Я тяжело вздохнул, остановившись у окна, затянутого тонкой пленкой укрепленного почти прозрачного льда. Хоть когда-нибудь я научусь принимать подобные решения быстро и сразу, а не медленно и мучительно на глазах того, о ком идет речь?

В любом случае, близнецов я переделывал так, что только еще больше укрепил их связи между собой и с самим Королем Ночи. Теперь они действительно его тени и главные помощники. Спутники и две незаменимые «руки». Я переделывал их внешность особенно тщательно, чтобы они удовлетворяли мое чувство прекрасного в первую очередь. Даже старший Иной, возвращенный к своей некогда человеческой внешности был красив и мужествен. Я лишь немного подправил его черты. А вот с близнецами пришлось поработать…

Вероятно, давным-давно их создали, как и большинство Иных из обращенных младенцев. Они выросли уже будучи ходоками и красота, привычная нашему глазу, их обделила. Поэтому я менял их под двух сильных юношей. Не подростков, но и не взрослых мужчин. Белые волосы становились пышнее и длиннее, спускаясь почти до лопаток. У одного они завивались крупной волной. У второго, как шелк, ложились прямыми.

Я даже имена им уже придумал заранее. Правда, что не сделал со старшим. Каюсь, забыл. А осознал это, когда мне аккуратно пришел ментальный вопрос от супругов из дома. Ничего ли я не забыл? Я понял, что был лох, а все общение со старшим как-то естественно прошло без имени.

Странное чувство. Обычно подобных существ положено именовать сразу при пробуждении. Имя укреплять связь создателя и его творения. А я… совершил ошибку и даже забыл о возможных последствиях.

Мелко успокаивало только отношение Иного и его любопытство, граничащее с лояльностью. А то, как охотно я отвечал ему на вопросы, порождало новую связь, куда более крепкую, чем просто данное имя. Но если бы все пошло менее гладко, я бы рискнул его верностью и, вероятно, даже своей жизнью. Глупо было бы попасть в дворцовый лазарет вот так на первые сутки. Но я был мягок и заботлив.

Ладно. Косякнул. Бывает. Незачем останавливаться на самоукоре, раз всё обошлось. Имя для старшего думал долго, но с подсказками и с перебором подходящих под личность букв составил нечто приемлемое. Покрутил на языке, запомнил, вроде понравилось, назвал ему. Но все равно что-то было не так.

Наизаар… Странно.

Посмотрим со временем. Бывает так, что лишние буквы в имени со временем выпадают, а частое употребление и чужой слог корректирует транскрипцию.

Кажется, больше я ничего не забыл. Только жрать хочется все сильнее. И старшему скоро захочется. А тут во льдах жрать и кормить немертвь или нежить мне нечем. Засада... Надо было хоть в Пентосе этом сорвать с ближайшей пальмы несколько фруктов. Чё я не подумал, а?

Вывод очевиден. Надо скоро выбраться отсюда. Одному или с Наизааром. А близнецов будить сейчас или путь пока спят до возвращения? С одной стороны, пока спят – меньше испытывают нужд. С другой стороны, долго им тоже нечего дремать. Изменение пройдено. Пора бы.

Ладно... буду будить. А потом разберусь и если что, вывезу их на рег-лоне поближе к Стене в пару ходок. Если замучает чувство голода, у Стены всегда можно найти на кого поохотиться.

• Сэнхас •

Утро у меня началось с девичьего писка и свистящего от злости голоса Визериса над ухом, прорычавшего: «Пошли вон!». Голоса исчезли вместе с шелестом одежды, рядом завозился мой немертвь, чье пробуждение я благополучно проспал, хотя это категорически нельзя было делать, а в голове замурлыкал знакомый голос Золотка:

«Ты же помнишь, насколько мы ревнивы?»

Ну, допустим, про исключительную ревнивость немертви по отношению к тем, кого они считают своим, я благополучно забыл, но моя златоглазая радость мне любезно об этом напомнил… когда я уже сделал ревнивую немертвь, отличавшуюся этим качеством еще при жизни. Визерис Таргариен был ревнючкой редкостной, и возрождение лишь усилило это его качество, выведя на новый уровень. Это придется учитывать.

«Спасибо, родной, я вспомнил… когда уже поздно.» – буркнул я в ответ, на что получил лишь звонкий жизнерадостный смех этого древнейшего монстра.

Золотце конкурента в лице малолетнего белобрысого принца не видел и лишь умилялся от него, как от милого детеныша.

«Не за что.»

На этих словах ни с чем не сравнимое ощущение его внимания исчезло, а я открыл глаза и уставился в белоснежный балдахин, который должен, по идее, защищать от комарья. По факту, от комарья меня защищал фон юной немертви, сейчас пристально на меня глазеющей.

Проснулся первым. Плохо… но не критично, раз я вообще смог открыть глаза, будучи целым и живым.

– Память восстановил? – спросил я, поворачивая голову и встречая его взгляд.

Он коротко кивнул, настороженно всматриваясь в мое лицо цепким пристальным взглядом. Словно изучает как-то по-особому. Я же изучал его самого: отклик, отношение, привычку подчиняться, которая может выработаться только за эти сутки, веру лично мне и в меня и еще множество мелочей, которые в будущем окончательно определят наши отношения друг к другу.

– Выводы? – коротко спросил я.

– Я был глуп.

Ответ ровный и спокойный, всеобъемлющий: никакого эмоционального отклика от собственных действий и состояния разума, исключая легкую досаду. Разум превалирует над чувствами. Хорошо. Со временем это изменится: немертвь всегда эмоциональна, но логика и привычка думать останутся.

– Ты был сумасшедш, а не глуп. – поправил я, но Визерис лишь поморщился: помрачнение рассудка не являлось для него оправдание допущенным ошибкам, едва не стоившим ему всего, что удалось сохранить. – Объясняться с хозяином поместья собираешься?

– Придется.

– Придется. – согласился я, чуть прикрыв глаза. – Как меня оправдаешь?

Над ответом он ненадолго задумался, перебирая варианты, но ответил коротко:

– Моя блажь. – парень фыркнул. – Но любовников я раньше не водил. Только женщин.

Инстинктивная неприязнь к мужчинам в постели у него укрепилась очень отчетливо, но и женщины для него были на уровне удовлетворения потребности с нулевым откликом. Что потрахаться, что поссать. Он мог обдумывать прошедший разговор с Мопсом, пока на нем какая-то девка ездит, и обратить на это внимание, если мысль осенит или сам на автомате кончит. Или мог на что-то в прошедшем разговоре вызвериться и просто выгнать девку, так и не кончив, при этом больше занимаемый мыслями, а не трахом или неудовлетворенным возбуждением.

М-да. Проблемы в его голове не одним лишь сумасшествием и психопатией ограничивались. Там сложный конгломерат, и часть из него возрождение не исправило. Это придется корректировать. И эмоционально-чувственную сферу в первую очередь, чтобы немертвь не превратился в кровавого садиста, раз другие виды острых чувств ему будут недоступны. Пока ему еда доставляет удовольствия больше, чем секс, и это реально проблема, потому как скоро он распробует живую дичь. До первого кормления времени немного, и если окажется, что убивать и жрать живую разумную еду приятнее, чем всё остальное…

Я вздохнул. Этим придется озадачиться до того, как парень превратится в очень сильное, смертельно опасное кровавое чудовище, получающее наслаждение от убийства и поедания людей, чтобы не пришлось его переделывать снова, поскольку убивать его я не собираюсь и другим не позволю.

– Вопросы будут? – вновь спросил я.

– У кого?

– У Мопатиса.

– Будут. – Визерис сел ровно, заправил взъерошенные длинные волосы за уши, чуть пригладив их. – Я не обязан оправдываться и не буду этого делать. Магистр ничего мне не сделает. У него на весах соглашение с кхалом. Он не рискнет сорвать смотрины: дотракийцы этого не поймут.

Естественно, они не поймут! Договор с кхалом для магистра куда важнее, чем выходки сумасшедшего сопляка. Магистр сглотнет и утрется, никуда он не денется. Прибить проблемного пацана он не рискнет: это может привести к сложностям с Дейнерис и, как следствие, с Дрого. Сейчас кхал – наша гарантия безопасности в этом доме. А за ночь я еще что-то придумаю, чтобы магистр был… сговорчивее. Или он станет несколько мертвее.

Какой мир, такие и методы.

– Визерис. Я передумал. – коротко произнес я.

Он лишь склонил голову набок, ожидая моих слов и моего решения.

– Дейнерис не станет женой Дрого.

Парень тут же взбодрился и откровенно обрадовался: ревнивое создание не желало терять сестру, которая его откровенно привлекала и которую он всегда рассматривал как единственно-возможную супругу. Я же своим решением лишь подогрел его чувства и нежелание делиться родным человеком с незнакомцем.

Развалившись на мягкой постели, я лениво рассуждал вслух:

– Твоя сестра уникальна, а Дрого… он просто кхал, не более того. Кхалов много, а его кхаласар лоялен только пока сам Дрого силен. Но случись что с ним – любое ранение, зараза или еще что, и его люди от него отвернуться. И от его кхалиси тоже. А еще кхаласар держится на добровольном желании дотракийцев в нем находиться. Захотят уйти – уйдут, и никто их не удержит. Даже сам кхал.

Визерис хмурился сильнее, но… соглашался с моими словами.

– Где найти нам абсолютно верную армию, я знаю. – я встретил внимательный взгляд полностью адекватных сиреневых глаз, в которых уже начало разливаться солнечное золото злой и голодной немертви. – Хочешь восемь тысяч Безупречных?

От такого вопроса он опешил, а потом быстро закивал: что это такое и насколько великолепны эти красавчики, он прекрасно знает. Но… вспомнив, насколько они дороги, с досадой буркнул:

– У меня нет денег их нанять.

На что я улыбнулся.

– О, поверь… Мы их получим. От их хозяина.

– Но он не даст плеть просто так.

– Даст. За алмаз размером с два кулака, ограненный так, чтобы он сиял как солнце.

Ему понадобилось немного времени, чтобы осознать суть сказанного. Но потом он высказал закономерный ответ:

– Но у нас нет алмаза! – растерянно сказал парень, разом теряя всю свою жутковатость. – У меня почти нет денег…

Под конец его голос почти угас.

– Ну, на повозку угля тебе денег хватит? – лукаво спросил я.

Он кивнул.

– Купи мне уголь, и у тебя будет этот алмаз.

О, как загорелись его глаза! Выросший на Эссосе пацан прекрасно понимал, что такое – восемь тысяч Безупречных. Ни одни даже самые лучшие наемники не сравнятся с этими психически поломанными и выдрессированными рабами. Не каждая армия с ними сравнится. А я знаю, как их получить. Ничего сложного: канон сам дает ответ и подсказку.

– Я куплю уголь. Сегодня вечером.

– Прекрасно. – я улыбнулся парню и задал сакраментальный вопрос: – Кушать хочешь?

Визерис коротко нервно кивнул и по-мелкому облизал пересохшие губы. Знаю же, что хочет! Вот только еще не понял, что ему вкуснее всего.

– Обычная пища уже не будет давать полного насыщения. Тем более, не сейчас, в день твоего второго рождения. – мой голос звучал мягко, ласково, почти нежно, убаюкивая смертоносное создание. – Тебе нужна живая кровь и, порой, живое мясо дичи.

Парень мелко вздрогнул, глаза расширились, но зрачок сильно сузился. Он ОЧЕНЬ голодный.

– Здесь я пока не могу дать тебе живую дичь, но скоро мое создание захватит для нас замок, и ты получишь возможность нормально поесть.

Привстав, я протянул руку и ласково погладил парня по щеке, улыбнулся ему настолько тепло, насколько мог. Искренне и никак иначе. Я же шел за ним. Я пришел. Я нашел, исправил, вылечил, и теперь буду помогать ему становиться сильнее с каждым днем.

Когда я надрезал кончиком ножа кожу на предплечье, Визерис замер, учуяв кровь. О, этот немигающий жадный взгляд голодного существа! Что нежити, что немертви. Вот только немертвь лучше кормить именно с руки. Так быстрее привыкнет и привяжется. Приручится. Станет доверять.

– Пей. Тебе надо. Но не забывай, что я – живой. Хорошо?

Визерис медленно, завороженно кивнул, склонился надо мной, вдохнул аромат чистой свежей крови, и лишь потом аккуратно слизнул стекающую по моей коже каплю.

С каким наслаждением он слизывал кровь… Медленно, снимая языком каждую каплю, прикрыв блаженно глаза. Пушистые белые ресницы мелко-мелко подрагивали, пальцы обхватывали мое запястье очень крепко, но бережно.

Хорошо, что в эти минуты никто не нарушил нашего уединения, иначе ничто не смогло бы удержать парня от убийства и кровавого пира… кроме силового барьера на двери, отводящего мысли чужаков от желания войти.

Рано ему еще убивать. Рано есть живую еду. Пока личность не окрепнет, пока не закрепится на ней налет цивилизации, немертвь должна питаться только с руки под контролем создателя. Иначе вместо полностью адекватного существа с отличным самоконтролем я получу кровожадное чудовище.

Я не подгонял парня, не мешал ему насыщаться, четко отслеживая свое состояния. Я знаю, до каких пор я могу спокойно позволять ему есть с меня, а когда пора бы сворачивать кормежку. Но парень отстранился сам. Как он считал – не знаю, но выпил он немного. Голод это не утолит, лишь немного сгладит и даст мне время. И даст время Ифиасу выполнить поручение и взять для нас Соколиное Гнездо.

– Я не навредил? – тихо спросил он, по-мелкому облизывая губы от остаточных следов моей крови.

– Нет. – я улыбнулся, снимая защитный полог на двери и позволяя войти нервничающей рабыне. – Поем и восстановлюсь.

Парень отвел глаза, помялся, глянул куда-то за занавеску, за которой маячила нервная девичья фигурка.

– Что не так, Визерис?

– Меня вызывает Иллирио.

Признаю, я даже не сразу понял, о ком идет речь, настолько у меня выветрилось из головы имя хозяина поместья. И лишь когда Визерис повторил имя целиком, я вспомнил, что Иллирио Мопатис – это Мопс.

– Иди. – я снова погладил его, не забывая регулярно поддерживать тактильный контакт. – Он все равно не отстанет: полагаю, служанки донесли о незнакомом чужаке, обнаруженном поутру в твоей постели.

Визерис зло рыкнул, и в этом звуке не осталось ничего человеческого, зато как много было звериного… Прекрасно. Развитие идет своим чередом. Надо его лишь контролировать и следить, чтобы парня не заносило.

– Иди-иди. – я ободряюще улыбнулся. – Но держи себя в руках: нечего Мопсу знать, насколько тебе стало лучше. Хорошо?

Он кивнул, протянул руку, замер на мгновение, и аккуратно погладил меня по голове. Как… даже не знаю. Как котенка, пробуя наощупь мягкий мех. А потом, встрепенувшись, ушел.

Пусть идет, пообщается с Мопсом, может, смотается за углем, а потом он всё равно вернется. Приручение идет хорошо: парень верит мне, аккуратен в обращении и уже начинает сам идти на контакт. Рассудок твердый, следы сумасшествия исчезли окончательно, но некоторые проявления его психопатии еще отслеживаются. Немного труда, и они тоже исчезнуть, позволяя ему развиваться нормально. Но надо не забыть научить его двигаться так, как полагает двигаться немертви: быстро. Очень быстро!

В комнату осторожно втекли три девушки в массивных бронзовых ошейниках. Рабыни, которых лишь из-за договора с Браавосом, таки вздрочнувшего Пентос в войне, называют слугами и платят настолько ничтожные деньги, что они даже не покрывают простой и питание. Такое себе долговое рабство. Вся суть Пентоса вот в этом. И в их традициях с принцем.

С девушками я договорился быстро: валирийский язык здесь знали хорошо. В итоге эти милые и несчастные девчонки отвели в купальню. В классную купальню! Небольшой бассейн глубиной примерно мне по грудь, наполненный очень теплой водой. Сама купальня облицована цветным мрамором: золотистые и белые плитки составляли красивый узор, и я аж загляделся, пока девушки заливали в купальню масла и жидкое мыло.

Красота! Даже шмотки новые подобрали по фигуре и местной моде. А всего-то надо было пообещать девочкам помочь немного с баблом. Все равно мне потребуются девушки, которые будут ухаживать за Дени, так почему б и не эти?

Пока я отмокал, вернулся недовольный злющий Визерис, присел на край купальни и начал… жаловаться. Банально ныться за все говно, которое с ним было за последний год в этом городе.

Он только сейчас понял, почему его так хорошо приняли: из-за Дейнерис. Про желание Дрого получить необычную женщину, магистр знал, и, увидев последнюю из Таргариенов, решил, что это его шанс. А Визерис… он уйдет с кхаласаром, и при его характере вкупе с сумасшествием не сложно просчитать, что истеричного сумасшедшего сопляка быстро шлепнут.

Красиво, ничё не сказать. Но тут приперся я и все опошлил.

Магистру насрать, с кем трахается мелкий пиздюк, пока план выполняется. Но он все равно напрягся: он про меня не знал, и этот нюанс его разозлил. Теперь он жаждал пообщаться.

Собственно, про это и нылся Визерис, внезапно начавший врубаться во всю ситуацию. Ну да, мозги заработали, психопатия прошла, да и сумасшествие, вгоняющее в детство, тоже исчезло. Личность формируется заново на старых знаниях. Для самого Визериса это выглядит как просветление, и только я знаю, что прежний дух был мною практически полностью счищен вместе с разъедающими его психическими расстройствами.

В общем, парень ворчал и нудел, пока я мылся, одевался и приводил себя в порядок, ворчал по дороге к обеденной зоне, и только на входе замолчал, натянул на себя вежливую мину и вошел первым сквозь шелковые занавеси. Следом зашел я.

Меня отсканировали почище сканеров в банке, но мне вежливо кивнули, лишь мимолетно подосадовав на пацана, притащившего любовника за стол к аристократам.

Как мило… меня приравняли к шлюхе, которую где-то подцепил мелкий пиздюк.

Ну и ладно.

Разговор не особо клеился. Визерис злился от каждого масляного слова, косился на меня, а магистр недоумевал: принц вел себя не так, как раньше. Реакции были другими.

Мужик оказался не идиотом и быстро понял, что причина столь досадных изменений – я. И взялся за меня с сакраментальных вопросом, кто я и откуда. На что я его вежливо послал нахер со всеми его догадками, радостно заявив, что я приперся от Защитника Севера специально к юному Таргариену — законному наследнику Престола, раз его старшего брата убили.

Вопрос «Тогда какого хера тебя нашли в его постели?» читался без слов, но на это я просто нагло улыбался ему в лицо и… ничего не сказал.

• Эрис •

После тренировки и завтрака мы вернулись обратно в покои и решили обсудить планы. У нас нет ни оружия, ни денег, ни продуктов. Сидеть тут несколько недель — можно, но или мы найдем в чем тут наш интерес либо… нам будет потом стыдно перед наставниками. Но снова-таки: деньги, оружие, продукты, вещи. И если куда-то двигать — транспорт. Желательно летучий, а то заебемся каждому разбойнику доносить, что с нас он поимеет только проблемы.

Хотя… а если не он с нас проблемы, а мы с разбойничьей шайки — крепких головорезов?

Кстати о деньгах. Надо хотя бы увидеть, как выглядят местные. Правда подойдут и драгоценные камни, их и продать можно. Но химический состав я помню только у алмазов.

– Солнышко, а ты помнишь химический состав каких-либо драгоценных камней?

Оказалось, что у Тея память на химию лучше, чем у меня, а еще он уже успел увидеть, а главное покрутить в руках местные монеты. У стражника отвязался кошель и Тей помог ему собрать содержимое. Правда там были только мелкие: медные и пара серебрянок, которые стражник поднял сам и первыми, но и то отлично. Надо будет еще узнать, как серебряные и золотые выглядят. А пока надо обзавестись хотя бы местной мелочевкой.

Полностью с нуля материализовать – это дурной расход силы, лучше найти базис, с которого делать.

Долго тупить в комнате нам было незачем, и мы снова пошли во двор. После утренней тренировки я забила на вид «нормальной женщины» и спустилась в мужском костюме. То бишь штанах.

В это раз муж решил погонять меня с ножами, раз уж другого оружия у нас нет. Да и посмотреть, как тренируются стражники нам было интересно. А заодно и посмотреть, что можно по-тихому подобрать для трансфигурации.

Наблюдение за стражниками у меня рождало волну флэшбеков из прошлой жизни, когда меня вот так же учили держать строй и сражаться не теряя плечо соседа. А с луком я таки не удержалась и попросила сделать несколько выстрелов самой. Вот есть у меня нежная любовь к этому оружию. Правда после моих выстрелов стражники погруснели. А в глазах старшего светилось обещание жестоких мук тому, кто посмеет стрелять хуже «пришлой бабы». Потому что ручки-то помнят, и, начав учиться в прошлой жизни, именно это оружие я освоила на отлично уже в этой.

А сияющие из-за двери глазки Арьи чувствовались буквально спиной. Кажется, боевая девчушка нашла на кого равняться. Кстати, помнится, скоро ей брат подарит Иглу.

После нашей тренировки глазки были еще более заинтересованные. Девочку явно больше любит оружие и «высокое вдохновение битвы», чем терпеливо сидеть над вышиванием, как пристало высокой леди. А еще, кажется, я ей показала пример того, что леди может быть бойцом. Впрочем, для Севера это не новость. Помнится, в доме Мормонтов девочек учили наравне с мальчиками. Это южные порядки, приехавшие с леди Кейтилин, привели иное воспитание. Кстати последняя на мои штаны косится с неодобрением. А тренировка, в которой я хоть и не наравне, но вполне неплохо держалась – ее бесила настолько откровенно, что это раздражение висело в воздухе. А когда она заметила, что Арья с восторгом наблюдает, то раздражение превратилось во вспышку злости и ощущение восторженного взгляда исчезло.

Еще немного погоняв меня по двору, Тей решил закругляться и прекращать бесить леди Кейт. Зато по дороге мы мимоходом сцапали несколько камешков которые собирались пустить на трансфигурирование монеток.

Вернувшись в комнату Тей мне скинул образ и ощущение монеток, и я занялась экспериментами над камешками. В трансфигурацию и материализацию я не упарывалась давненько, как-то не было надобности, но умела. Так что испортив пару заготовок дело пошло на лад. Правда моих сил после тренировки хватило на пару десятков монеток, при этом больше всего ушло на первые две, пока вспоминала как это делать. Мы ссыпали результаты в кошель, после чего растеклась лужицей на кровати, подгребла Тея и задремала.

Когда проснулись – восстановили энергию и заснули уже до утра.

• Таллис •

Кстати о рег-лоне.

Еще немного погодя я выполз на улицу под услужливо удерживаемым вокруг меня куполом тепла. Наизаар был так любезен и ему это так ничего не стоило. Как он пояснил, рядом с ним для меня всегда будет комфортная температура. Потому, присев боком на сидение рег-лона на улице я похлопал Наизаару на другую сторону, и включил приборную панель.

Что мы имеем? Глобальную систему позиционирования мы имеем. А именно сохраненный маршрут. Только встроенная бортовая система навигации ни на что не опирается и маршрут получается абстрактной ломанной линией, сохраненной в мозгах техники по пройденному расстоянию и поворотам. Но помимо рег-лона у меня есть карта мира на ткани, которую выдавали каждому. Из этого следует, что я могу сопоставить координатную сетку с реальным маршрутом и расстоянием. И у меня даже есть несколько точек. Первая точка – овраг с плахой неподалеку от Винтерфелла. Вторая точка — Браавос. Третья — Пентос. И четвертая – здесь на Севере.

Опять же я тупой, что не додумался заранее проставить репперные точки во всех пунктах маршрута. Вот что мне мешало? Забыл. В итоге могу проставить только здесь. А остальное наугад.

Хотя зачем наугад? Я ч