Глава 480 – Провидение

Сквозь какофонию неразличимых звуков я услышал приглушенный голос.

“Убей ее”.

“Нет”.

Яркое пятно в самом сердце тьмы. Горький фон для отголосков десяти тысяч разрозненных аспектов разума, находящегося за гранью возможностей и здравомыслия.

Под моими закрытыми веками эфир просачивался, словно кровь, из пор между мирами. Поверх этого изображения было наложено другое: золотые нити, протянувшиеся за пределы одного мира в другой, через разлом, простирающиеся далеко и широко от связующей точки, который являлся единственным человеком, чьи руки были обагрены кровью множества цивилизаций. На изображении я перерезал нити Судьбы и наблюдал за падением империи. Я посмотрел на свои руки, и они были такими же красными, как у него.

Нет, это не то. Я отбросил видение в сторону. За ним росла маленькая точка света.

Я попытался заговорить. Слова вырвались в виде крика.

Еще один образ. Тот, который я рассматривал дольше: мой образ, корона света над моей головой, нити Судьбы, обернутые вокруг меня, словно броня, и Агрона, бессильный против меня. В видении я сразил его десятью различными способами, и все же каждый Судьбоносный удар эхом отзывался во времени и пространстве, гарантируя провал и разрушение, и десять различных образов внутри видения рухнули вокруг меня. И я, стоящий в эпицентре своей неудачи.

Я с некоторым трудом отбросил этот образ в сторону.

Свет становился ближе, ярче.

Я размышлял о последнем образе, единственном пути. Это была дверь, которую я мог открыть, но не мог через нее заглянуть. Тем не менее, это был единственный путь.

Образы слились в яркое пятно. Я попытался закрыть глаза, но они уже были закрыты.

Неразборчивые звуки били по моим ушам.

“Убей ее”.

“Нет”.

“Артур-Грей”.

Молния перед моими глазами. У меня перехватило дыхание. Мир, написанный огнем, видимый сквозь закрытые веки.

Вспыхнувшая перед глазами молния. Сбившееся дыхание. Мир, написанный огнем, был виден сквозь закрытые веки.

Мои глаза резко открылись, и слабый крик сорвался с моих губ.

Я увидел себя сверху, находясь вне своего тела. Я сидел, скрестив ноги, в луже богатой эфиром жидкости, которая слегка колыхалась и отбрасывала неровный сине-фиолетовый свет на внутреннюю часть большой подземной пещеры, где так давно пряталась Сильвия. Рядом со мной в точно такой же позе сидела Сильви. Ее лицо было напряженно нахмурено, глаза все еще закрыты, веки двигались, в то время как глазные яблоки под ними метались взад-вперед, как будто ей снился мучительный сон.

От того, что я увидел перед собой, у меня не возникло никаких эмоций. Сцена все еще была слишком отстраненной от меня, слишком далекой и нереальной.

Тессия… нет, Сесилия… стояла на четвереньках рядом с бассейном. Ее волосы цвета бронзы спадали на лицо. Миндалевидные бирюзовые глаза сузились, сердито глядя сквозь серебристые пряди на мужчину, стоявшего над ней. Кровь собралась вокруг ее пальцев и пролилась в бассейн, окрашивая тусклый голубой свет.

Мне не нужно было искать источник, чтобы понять, что это была не ее кровь, но мой взгляд все равно метнулся к Нико. С каждым слабым ударом его умирающего сердца все больше той малой толики крови, которая у него оставалась, стекало с неземного, ветвистого черного шипа, торчащего из его спины.

Мне также не нужно было гадать, как это произошло. Мана, которая вызвала роковое заклинание, все еще витала вокруг Агроны, едва контролируемая. Я знал, что он уже позабыл о Нико. Вся его воля была направлена на Сесилию, и он встретил ее злобный взгляд жестоким, ожидающим исполнения приказа выражением лица.

Между ними троими протянулось множество золотых нитей. Те, что окружали Нико, начали обрываться одна за другой. Большая часть вела от него к Сесилии, обвиваясь вокруг нее, и меньшая – к Агроне. Пара нитей связывала Нико со мной, но они дрожали от напряжения, готовые оборваться.

Хотя Нико и Агрону связывало всего несколько нитей, сам Агрона излучал больше, чем я мог сосчитать.

И все же я был покрыт еще большим количеством золотых нитей, чем остальные. Обернутые вокруг каждого дюйма моего тела так, что я был почти скрыт под ними, золотые нити соединяли меня со всеми остальными, а затем распространялись по всему миру, точно так же, как и у Агроны. Нити были намотаны так плотно, что я выглядел почти как...

“Артур-Грей”.

Сквозь сплетенные нити, тускло светящиеся вокруг меня, как обертки древнего мумифицированного короля, я увидел это. Аспект Судьбы, внутри и вокруг меня, связанный со мной, сидящий прямо позади и надо мной… не в трехмерном пространстве, а во времени и спрессованных слоях ткани Вселенной, которые разделяли физический мир и эфирную сферу, в которой он был заперт.

“Я принимаю предложенное вами видение будущего как находящееся в рамках естественного порядка, как необходимое продвижение стрелы времени”, – продолжил аспект, его голос предназначался только для моих ушей. “Но я также хотел бы предупредить”.

Мое зрение сузилось еще больше, прорвавшись сквозь свод пещеры и почву над ней на открытый воздух. Вместо того, чтобы смотреть вниз на Звериные Поляны, я был над Этистином, точно так же, как в видениях, которые ранее Судьба показывала мне об этих местах.

Теперь она показала мне будущее.

Как и раньше, появились белые пятна, изображающие драконов, и Этистин, каким я его знал, был стерт с лица Сапина. Бухта выглядела одинокой без города, взирающего на нее сверху вниз, но время шло, и вскоре там зародилась новая цивилизация. Простые сооружения, которые они построили, просуществовали недолго, прежде чем их тоже стерли с лица земли. Скорость видения, казалось, увеличивалась, так что я видел только вспышки каждого нового города, который строился до того, как он был разрушен.

Я удалялся все дальше, пока весь мир не превратился в далекое цветное пятно на фоне бескрайнего темного неба, пустого, если не считать далеких звезд. Вся необъятная вселенная предстала передо мной в преувеличенных красках, звезды казались яркими точечками света на кружащемся, как масло на воде, фоне пурпурных, голубых и серых тонов.

А прямо под поверхностью, напирая на стены реальности, гудело нарастающее давление эфирного царства. Из эфирного царства начал исходить постоянный ритм, похожий на биение сердца, и с каждым ударом звезды становились ярче и выпуклее. Удары становились все сильнее, быстрее, и внезапно я понял, что сейчас произойдет.

Как будто мое понимание привело его в реальность, мир раскололся. Это было похоже на видение, которое я видел раньше… будущее, которое Судьба пыталась воплотить через меня… но катаклизм, который произошел в результате, не имел глобального масштаба.

С глубоким, смутным ужасом я наблюдал, как эфирный взрыв пронесся по небу, стирая звезды и оставляя после себя только бесконечную пустоту.

Сцена исчезла, и я снова посмотрел на себя сверху вниз и на аспект Судьбы, находящийся внутри и вокруг меня.

С исчезновением видения исчез и мой ужас. То, что оно оставило после себя, было похоже на далекий сон, лишь наполовину запомнившийся в глубокой темноте ночи. Тот, который, тем не менее, не позволяет сновидцу вернуться ко сну из-за страха, что кошмар повторится.

“Убей ее”. Холодные слова вырвались из уст Агроны, и он надавил на Сесилию с намерением убить, прижав ее к земле на четвереньках.

Она закрыла глаза, ее боль была написана золотыми нитями, которые соединяли их. Пара за парой нити, связывающие ее с Агроной, обрывались и сгорали, превращаясь в ничто.

Сквозь стиснутые зубы она произнесла одно-единственное слово. “Нет”.

Мои глаза резко открылись, и слабый крик сорвался с моих губ.

Голова Агроны начала поворачиваться ко мне, его намерение превратилось в смертоносный клинок. Присев на корточки у его ног, Сесилия перевела взгляд на меня, и через них я заглянул глубоко в ее сердце, где дрожащая Тессия развернулась и потянулась наружу. Узелки золотой нити, затянутые с обеих стороны между этими двумя, грязная, хаотичная мешанина прошлого и будущего, связывающая их воедино.

Еще одна ниточка, связывающая Нико с Сесилией, оборвалась, и я почувствовал, что дыхание, покидающее его легкие, было последним, что он сделает в этом мире.

“Нико!”

В бассейне поднялось волнение, когда рядом со мной резко выпрямилась Сильви. Она взмахнула руками, и серебристый, наполовину сформированный щит начал окутывать меня.

Коса намерения Агроны ударила по нему, и он лопнул со звуком колокола. Сильви подняло в воздух, ее тело закружилось в воздухе, как тряпичная кукла.

Тепло разлилось по моему пустому ядру, когда Реджис отчаянно выпустил весь свой эфир, проталкивая его через врата вокруг моего ядра. Сила текла по моим каналам, словно лава, обжигающая и неумолимая.

Агрона отскочил от щита Сильви, спотыкаясь на шаг.

Рядом с ним поднялась Сесилия.

Как раз в тот момент, когда Судьба парила надо мной и позади меня, подобно золотой тени, серебряная тень поднялась вместе с Сесилией. Изумрудные лозы извивались в серебряном свете, когда Сесилия и Тессия стояли рядом. Переплетенные золотые нити, связывающие их, разматывались. Не рвались, а распутывались, каждый затертый узел быстро развязывался и выпрямлялся.

Серебристая тень, которая была Тессией, подняла руку. Спустя мгновение Сесилия сделала то же самое.

Изумрудные лозы вырвались из Тессии, подобно зеленым молниям рассекая воздух между ней и Агроной. Они налетели на него, отбросив еще на полшага назад и схватив его за запястья и рога.

Рука Сесилии сжалась в кулак, и нити вокруг нее изогнулись и завибрировали, пульсируя золотым светом. Ее челюсть сжалась, глаза закрылись, и из них потекли слезы. Ее рука опустилась на дюйм.

Агрона усмехнулся, и Сесилия оторвалась от земли. Она взлетела в воздух, пока ее спина не ударилась о свод пещеры, осыпавшись градом мелких камней, а затем упала обратно на землю, тяжело приземлившись передо мной. Дюжина нитей или больше оборвалось и сгорело между Сесилией и Агроной.

Серебристая тень, которая была Тессией, исчезла, утянутая обратно в тюрьму ее тела.

Алые глаза Агроны задержались на Сесилии, его губы скривились в разочарованной гримасе.

Я поднял руку. Глаза Агроны переместились на меня, расширяясь.

Множество нитей все еще связывало Сесилию и Агрону. Эфир затвердел между моим большим и указательным пальцами, и я сжал золотой сверток, разрезая нити Судьбы, как будто они были не более чем пряденой шерстью.

Ударная волна прокатилась в обоих направлениях от разреза, врезаясь в Агрону и проходя через распростертое тело Сесилии, отбросив ее в бассейн у моих ног.

Агрона споткнулся и упал, опустившись на одно колено. Его глаза потеряли фокус, и в ряби пространства и времени я увидел, как сгорают все потенциальные варианты будущего, в которых Агрона мог использовать Наследие, как оружие в виде Сесилии или как свою собственную силу. Ударная волна продолжала сотрясать его, ударяя снова и снова, по мере того как каждое потенциальное будущее рушилось в его сознании.

Наклонившись вперед, я притянул Сесилию к себе, держа ее лицо на поверхности густой жидкости, теперь лишенной эфира и излучающей слабый фиолетовый свет. Множество нитей все еще связывали ее с большим миром. Я потянулся к ним следующим, но даже слабую режущую кромку эфира вокруг моей руки было трудно поддерживать.

Протянув руку в пустоту вокруг себя, я схватил реликтовые доспехи.

Черные чешуйки начали разворачиваться на моей коже по мере формирования брони, распространяясь от груди и покрывая все мое тело.

Но по мере распространения брони на ней начали формироваться блестящие белые пластины и гребни, превращающиеся в наплечники поверх черной чешуи. Тяжелые сапоги с металлическими накладками плавно переходили в поножи, а тонкие перчатки выросли вокруг моих рук между моей кожей и кожей Сесилии в моих объятиях.

У меня не было времени обдумывать последствия этого изменения, и, когда броня начала втягивать эфир из окружающей атмосферы, я переключил свое внимание на поглощение всего, что мог. Эфирные грани вокруг моих пальцев в перчатках опять стали твердыми, и я снова потянулся к золотым нитям, исходящим от Сесилии.

Время, казалось, остановилось. Кровавая лужа подо мной взорвалась, превращаясь в мечи, топоры и копья. Черный ветер ударил меня, как таран, и я притянул Сесилию ближе к себе, защищая ее, как только мог. Ветер начал подхватывать оружие и вращать его, оставляя меня в центре смертоносного вихря.

Когда жидкие мечи и топоры обрушивались на меня, броня опустошала мой скудный эфирный резервуар, пытаясь восстановиться, поскольку каждый удар разрывал ее кусок за куском.

Сквозь шквал мечей я встретился взглядом с глазами Агроны, теперь цвета запекшейся крови.

Дрожащей рукой я потянулся к золотым нитям. Мои пальцы сомкнулись вокруг горсти нитей Судьбы, и эфир впился в них.

Снова ударные волны прокатились по нитям, распространяясь по всему миру. Я почувствовал каждую из них, увидел своими глазами сотни различных каскадных эффектов, когда жизни алакрийцев и дикатенцев повсюду изменились навсегда. Мои ноги дрожали, а руки тряслись под тяжестью всего этого.

Вихрь утих, созданное магией оружие упало обратно в бассейн, теперь тоже испачканное моей собственной кровью. Агрона стоял на четвереньках, его тело вздымалось при каждом вздохе, на лице застыла гримаса боли и отчаянного упорства.

Вокруг Сесилии осталось всего несколько нитей, в то время как золотые линии, расходящиеся от Агроны, были бесчисленны. Я видел так много возможностей в краеугольном камне, когда искал путь вперед, чтобы Судьба освободила меня от своих уз. Я не знал, что бы я сделал, если бы столкнулся с этим моментом раньше. Даже сейчас было трудно принять это решение. Это казалось неправильным. Это казалось несправедливым.

От Агроны не тянулось ни одной нити, которую я мог бы перерезать и которая привела бы к победе здесь и сейчас. Никакой удар, который я мог бы нанести ему напрямую, не привел бы к созданию мира, в котором могло бы сбыться будущее, которое я показал Судьбе.

Я оглянулся на Сесилию. Ее глаза распахнулись. В них не было и намека на Тессию, она исчерпала свои силы и была погребена глубоко под более сильным духом Наследия, связанная магией Агроны и формами заклинаний, запечатленными в ее плоти.

Еще одна ниточка между Тессией и Нико оборвалась. Осталась только одна тонкая золотая нить.

Мана начала вытекать из ядра Нико и подниматься из его кожи подобно пару.

Некоторые желания были сильнее других. Определенные видения будущего были настолько мощными, что переписывали вероятность и потенциал, заставляя реальность меняться, чтобы воплотить это будущее в жизнь. Теперь я понимал, что способ, которым человек меняет Судьбу, был правдив: с помощью действия, воли и непоколебимой веры. Это была не другая сила, которой можно манипулировать или контролировать. Краеугольные камни никогда не были связаны с управлением Судьбой, только с ее пониманием. Но через понимание на нее все еще можно было повлиять.

Но не только моя воля повлияла на Судьбу.

“Прости”, – сказал я, и все мои многочисленные сожаления о том, как я обошелся со всем, что было между нами, выплеснулись вместе с этим словом.

Сесилия ничего не сказала, только посмотрела на меня в ответ. В ее взгляде не было ни отчаяния, ни надежды, ни страха. Ровно как и доверия. Когда я посмотрел в эти бирюзовые глаза, то увидел только принятие. Она знала, что это ее конец, и у нее больше нет сил бороться.

Я не признавал своих чувств. Я чувствовал вину за свои действия, но не чувствовал, что Сесилия или Нико заслужили мое милосердие. Никому из моих некогда друзей не была дарована справедливая жизнь, ни на Земле, ни в этом мире, и я не винил их за это. Но оба предпочли относиться к этому месту… к этой жизни, ко всему этому миру… так, словно он не имел значения. В то время как Земля была для меня не более чем дурным сном, она стала их навязчивой идеей, как в прошлом, так и в будущем, и они относились к моему миру… моей семье… как к бессмысленной ступеньке для перехода от одной жизни на Земле к следующей.

Я не признавал своих чувств. Но если бы я это сделал, то знал, что обнаружил бы горечь и гнев. И ненависть. Я не признавал своих собственных чувств, потому что не хотел проявлять эмоциональность. Я не хотел повторять их ошибки, позволяя прошлому разрушить возможность для лучшего будущего. Они не заслуживали моего милосердия, и уж точно не заслужили искупления.

Но и наказывать их тоже не имело значения. Тем более в подобной ситуации. Судьба показала мне это.

Грохот потряс пещеру, и сверху посыпалось еще больше камней и пыли. Из тени, с пляшущим на черной чешуе фиолетовым светом, на нас пикировала Сильви. Земля содрогнулась, когда ее коготь обхватил Агрону, пригвоздив его к земле.

Коса прозрачной черной маны рассекла бассейн рядом со мной, едва не оторвав мне руку и голову Сесилии.

Я потянулся к золотой нити, которая тянулась от Сесилии вверх по потолку пещеры. Я ухватился за нее, но не перерезал. Вместо этого я направил в него Реквием Ароа, усилив потенциал и вызвав резонансный гул по нити, которая распространилась в обоих направлениях. Все остальные нити вокруг Сесилии начали высвобождаться, обрываясь, как паучий шелк, и превращаясь в золотистый свет, а затем ни в что иное, как далекую, недоступную возможность.

Последний узел, связывающий Сесилию и Тессию, был развязан. Когда узлы исчезли, эти нити тоже поблекли.

Остались только две: ниточка силы, вибрирующая во вселенной, и обрывающаяся нить, соединяющая ее с Нико, который уже испустил свой последний вздох в этом мире. Остатки его маны вытекли из его ядра, а затем по венам маны. Из него выплыл клубок ярких аметистовых частиц энергии.

Маленький узелок золотой нити, неуверенный и мерцающий, протянулся обратно к Сесилии.

“Иди”, – сказал я хриплым и слабым голосом.

Из глаз Сесилии потекли слезы, а ее губы задрожали. На мгновение я не увидел ни Сесилии в теле Тессии, ни саму Тессию. Вместо этого я увидел девочку-сироту, которая изо всех сил пыталась завести друзей, боясь причинить им боль. Лишь слегка кивнув, она перевела взгляд на путь нити. Хотя я знал, что она этого не видит, она чувствовала, как это притягивает ее.

Ее глаза закатились, и сущность ее существа ярко вспыхнула в золотом свете нити Судьбы… той, что привязывала ее обратно к Земле. Эфирные пылинки, поднявшиеся от Нико, также растворились в нити, и вместе два маленьких фиолетовых огонька поднялись вверх сквозь золото. Позади них веревка растаяла.

Последняя ударная волна вырвалась из Агроны, отбросив Сильви прочь, словно она была сухим осенним листом. Сила волны обрушилась на нити Судьбы, соединяющие Агрону с миром, и мой разум был вырван из пещеры вместе с ней.

Я увидел Звериные Поляны под колышущимся порталом в небе. Устройства, очевидно, алакрийского дизайна окружали разлом, отрезая его от мира и обрушивая на него волны разрушительной силы. Десятки Призраков парили в воздухе внутри барьера, который защищал их от небольшой армии драконов снаружи.

Ударная волна прокатилась по золотым нитям, пока не обрушилась на Призраков и Инстиллеров подобно физическому удару. Как насекомых во время урагана, их прихлопнуло с воздуха.

Когда первый Призрак врезался в один из артефактов, поддерживающих барьер, из устройства полетели искры, и щит начал мерцать. Затем второй, третий и четвертый Призраки приземлились среди хрупкого оборудования, и взрыв сотряс укрепление алакрийцев. Начиная с одной точки, барьер, окружавший их, начал разрушаться изнутри. Дыра становилась все шире и шире, пока не стала больше самого барьера, а затем он и вовсе исчез.

Драконы вокруг замерли, потрясенно уставившись на происходящее. Харон, плывущий впереди в своем покрытом шрамами драконьем обличье, издал пронзительный крик, и драконы обрушились на распростертых алакрийцев.

В то же время по всему континенту другая ударная волна обрушилась на сотни заключенных алакрийцев. В их камерах раздались крики, эхом разносящиеся по подземному городу. Спины изгибались дугами, когда люди бросались на землю, хватаясь за формы заклинаний и ядра. Среди них я увидел Корбетта Денуара и воина Ариана, защитника Каэры, но также молодого Высококровного из Ксайруса, Августина Рамсейера и многих других, с кем я был знаком.

Я видел, как Сет Милвью и Майла из города Маэрин вцепились друг в друга, их лица были искажены болью и страхом, когда они содрогнулись от удара. Серис, Лира Дрейд и Каэра двигались среди них, казалось, они были единственными тремя из всех алакрийцев, не искалеченными сталкивающейся силой меняющейся Судьбы.

В другом месте я оседлал ударную волну, когда она пронеслась над Этистином. Она нашла Косу Мелзри, когда та рыскала по кровавому побоищу на ужасном замерзшем поле боя. Коса наклонилась, чтобы проверить, не подает ли признаков жизни бледнокожая женщина с короткими белыми волосами… Слуга Мавар. Копье Варай лежала рядом, слегка шевелясь. Мелзри настороженно посмотрела на нее, затем выхватила клинок как раз в тот момент, когда ударная волна достигла ее, оторвав от земли, прежде чем швырнуть через поле ледяных шипов.

Еще больше нитей соединялось через широкий океан с Алакрией. Там мое понимание происходящего начало разрушаться, поскольку последствия взрыва были слишком масштабными, чтобы мой усталый разум мог отследить все это сразу.

Вместо этого, то ли из-за какой-то собственной мысли, то ли по наитию Судьбы, я сосредоточился на Тэгрине Келуме, далекой горной крепости Агроны. Множество нитей Судьбы соединялись с точками по всей крепости, и сила ударной волны, ударившей в каменные стены, была такова, что гора содрогнулась и камень начал трескаться. Высокая башня развалилась у основания, обрушив лавину каменных осколков на нижние уровни, крыша башни погрузилась во взрывающееся основание в облаке пыли.

Вдалеке, далеко за Тэгрином Келумом, из кальдеры* горы Нишан вырвался гейзер ярко-оранжевой лавы. Повалил черный дым, окутав горы Клык Василиска непроницаемым черным облаком, и земля задрожала.

*Кальде́ра — обширная циркообразная котловина вулканического происхождения, часто с крутыми стенками и более или менее ровным дном.

Словно в один голос, все магическое население континента дружно закричало, а затем я вернулся в пещеру Сильвии, лежа в неглубоком, почти пустом бассейне рядом с Тессией.

Аспект Судьбы больше не витал где-то позади и надо мной. Он исчез, и мое видение нитей Судьбы, связывающих нас всех, исчезло вместе с ним.

Я перевернулся на спину и посмотрел на Агрону. Он лежал на животе, его спина плавно поднималась и опускалась, но глаза смотрели перед собой, выглядя пустыми и безжизненными.

Отрывистый стук по мокрой земле снова привлек мое внимание к Тессии, она судорожно сжималась, все ее тело тряслось так сильно, что каблуки дико стучали по камню. Я усадил ее к себе на колени, прикрывая ее голову от конвульсий ее тела.

Золотистые глаза блеснули в темноте, и Сильви, спотыкаясь, направилась к нам, придерживая одной рукой другую, которая безвольно свисала вдоль ее бока. “Что происходит?”

Ответ напрашивался сам собой.

Высокая плотность маны, которая была уплотнена в теле Тессии, начала вытекать из нее, создавая своего рода радужную ауру, которая мерцала и танцевала в воздухе, подобно созвездию Северного Сияния. “Она не может это контролировать”.

Реджис, теперь чуть больше темного сгустка с яркими глазами, вылетел из моей груди. На мгновение он завис перед моим лицом, затем опустился и исчез в теле Тессии. ‘Она пытается, борется. Сесилия научила ее, или пыталась, но… этого было недостаточно. Она... умирает’.

Я провел руками по ее рукам и вверх по шее, где татуировки в форме заклинаний помогли привязать Сесилию к телу и сохранить контроль над духом Тессии, наряду с любыми другими темными узорами, которые Агрона вплел в них для своих собственных целей. Но они исчезли. Формы заклинаний были уничтожены в процессе извлечения Сесилии из ее тела.

“У нее нет ядра, и она не является Наследием”, – сказал я, крепко прижимая ее к себе, чтобы унять сильнейшую дрожь. “Именно Сесилия прошла через процесс Интеграции”.

‘Арт...’ Мысль Реджиса на мгновение прервалась. ‘Она говорит... что все в порядке. Она хочет, чтобы ты знал... что ты поступил правильно’.

Я сглотнул и провел рукой по волосам Тессии. Было странно снова думать о них именно как о волосах Тессии. О ее теле. О ней.

Я вздрогнул, когда внутри у меня все сжалось. Раны, нанесенные атакой Агроны, с трудом заживали. Несмотря на жертву Реджиса и реликтовых доспехов, мое тело изголодалось по эфиру. Мои веки были тяжелыми, и каждое движение ощущалось вялым и болезненным. Я чувствовал себя слабым, слабее, чем когда-либо за очень долгое время.

Мое нарушенное внимание толчком вернулось к Тессии. Мана все еще изливалась из нее, создавая танцующие огни вокруг.

Без аспекта Судьбы, напрямую связывающего меня с краеугольным камнем и всем, что я видел внутри него, многие потенциальные варианты будущего, которые я рассматривал, используя комбинацию Королевского гамбита, Судьбы и самого краеугольного камня, казались размытыми и далекими. Раньше все было так ясно, вплоть до того момента, когда я отделил Сесилию и Наследие от нашего мира...

Только будущее эфирного царства сохраняло ясность. Это я понял. С этим я знал, что делать. Надеюсь, я смогу сделать то, что нужно...

“Артур”, – позвала Сильви прямо рядом со мной, заставив меня вздрогнуть. Я не заметил, как она опустилась на колени рядом со мной. “Мы должны что-то сделать”.

“Я знаю…” Я закрыл глаза, крепко зажмурив их, а затем снова расслабив. “Прости, мне просто трудно... сосредоточиться”. Немного поколебавшись, я заставил себя подняться и уложил Тессию у себя на коленях.

‘Она говорит... ах, черт, Арт. Не хотел бы я быть здесь посредником’. Реджис поморщился, и это мысленное выражение заставило вздрогнуть мое собственное вялое лицо. ‘Она говорит, что понимает. Все в порядке. Ты сделал все, что мог. Она хочет, чтобы ты знал, что после всего... что ж, в конце концов, она рада, что ты здесь. Ты и Сильви. И… она добавила это как бы запоздало… Ладно, ладно. Она... она любит тебя, Арт. И она хочет, чтобы я сказал тебе... прощай…’

“Остановись”, – сказал я, внезапно полностью проснувшись. "Не надо. Это не прощание”. Я оглядел пещеру, как будто мог найти решение, лежащее где-то под открытым небом.

Агрона все еще лежал в коме. Мутный пурпурный свет бассейна померк, его эфир иссяк. Одинокая слеза скатилась по щеке Сильви, и она прислонилась к моей руке, ее дыхание было прерывистым.

Свет маны, взаимодействующий с атмосферой вокруг Тессии, начал тускнеть.

Я попытался поднять Тессию и встать, но не смог. Сильви встала, но ее шатало на ногах. “У меня не хватает сил трансформироваться прямо сейчас. Я... не могу вытащить нас отсюда, Артур”.

Не имея сил даже поднять Тессию, я изо всех сил пытался составить мысленный перечень всех имеющихся в моем распоряжении инструментов, которые могли бы ей помочь. Я мог бы связаться с ней через Реджиса, я...

“Прости”, – сказал я внезапно, осознав, что на самом деле не ответил ей должным образом. “Это не прощание, Тессия. Это приветствие”.

Даже произнося эти слова, я не знал, были ли они правдой. У меня был только один вариант, но я недостаточно знал о нем, чтобы быть уверенным, что он сработает. Ее тело не было серьезно ранено. Мог ли эликсир дать ей силу управлять телом без ядра?

Тем небольшим количеством эфира, которое у меня осталось, я наполнил форму заклинания на своей руке и вытащил две маленькие ярко-синие жемчужины из моей руны измерения. “Помоги мне подержать ее”.

Я высвободился из-под Тессии, которая больше не билась в судорогах, но все еще время от времени подергивалась. Мы с Сильви уложили ее так, чтобы она лежала ровно на спине, и 

Сильви сделала все возможное, чтобы стабилизировать Тессию во время судорог. Держа жемчужины в одной руке, я наколдовал маленький эфирный клинок в другой. Боль пронзила мои виски и сердце, когда я заставил проявление встать на место. Клинок слегка замерцал, затем затвердел.

Соблюдая большую осторожность, я разрезал ее верх, затем гладкую кожу над грудью. Лезвие рассекло хрящи и кости так же легко, как кожу, войдя туда, где должно было быть ядро.

Хотя ее глаза были закрыты, тело Тессии задрожало, когда я опустил одну из траурных жемчужин в углубление. Оно поселилось там, словно крошечное ярко-голубое ядро в ее груди. Ядро младенца-левиафана, у которого никогда не было шанса прожить свою жизнь... жизнь, которая теперь дана Тессии. Я почувствовал, как сжимается моя челюсть, когда я стиснул зубы, напряжение было ощутимым, и заставил себя расслабиться.

Реджис покинул ее тело по моей команде, в любом случае, внутри ее разума больше ничего не было. Она была полностью без сознания, ее пульс едва бился.

И Реджис, и Сильви поделились со мной воспоминаниями об использовании другой траурной жемчужины на Чуле, но я чувствовал их ожидание и огорчение, поскольку секунды продолжали тикать, а ничего не происходило. “Это требует времени”, – заверил я их.

Я почувствовал, как внимание Сильви переключилось, и проследил за ее взглядом обратно на ее отца. “Наследие было такой же неотъемлемой частью его планов, как вены маны для заклинателя. Устранение этого… даже самой возможности… вызвало ударную волну в Судьбе, которая прокатилась рябью по всему нашему миру. Это было все равно что залезть ему в грудь и вытащить половину каналов, проходящих по всему телу”.

Сильви уставилась на отца в коматозном состоянии. “Я видела отдельные фрагменты. Я... не могла уследить за всем. Что мы собираемся с ним делать?”

“Я никогда не мог заглянуть дальше этого”, – сказал я, поникнув. Разговор отнял у меня последние силы. “Ударная волна… я не уверен. Это подействовало как вспышка молнии, лишив меня всего последующего. Я увидел много других возможностей, но на самом деле это не было похоже на видение будущего. Больше похоже на... составление плана и убеждение себя, что ничего не произойдет, кроме запланированного. Но я так и не нашел способа нанести прямой удар по Агроне… или Кезессу, если уж на то пошло… который сработал бы”. Я покачал головой. “Мне жаль. Без аспекта Судьбы, который привязал бы меня ко всему этому, я не могу этого объяснить”.

“В конце концов, он же проснется, верно?”, – спросил Реджис, подпрыгивая вверх-вниз и сердито сверкая своими яркими глазами. “Я знаю, что использование твоей техники Ножницы Судьбы для того, чтобы победить его, не даст нам желаемого будущего, но почему бы просто... ну, знаешь… не отрезать ему голову сейчас, пока он без сознания? Используй другую жемчужину, чтобы восстановить свои силы, если понадобится”.

Я перевел взгляд с нас троих на последнюю жемчужину, все еще сжатую в моей руке. Болезненным импульсом эфира я отправил её обратно в руну измерения. “Я не знаю, сможет ли жемчужина хоть что-то сделать со мной. Признаю, сейчас у меня не хватает сил даже на то, чтобы призвать эфирный клинок, но я не стану рисковать и тратить последнюю траурную жемчужину впустую”.

Сильви снова попыталась встать. Она справилась с задачей, но выглядела так, словно могла упасть в любой момент. “Возможно у меня хватит сил… чтобы задушить его, пока он без сознания. Быть может, Судьба оценит это… иронично”.

Реджис одобрительно рассмеялся, и я устало улыбнулся вопреки себе. Сильви выглядела очень серьезной, словно была готова задушить раненую белку-хищника. Выражение ее лица дрогнуло, и затем она тоже рассмеялась над собой. Я присоединился к ней, каждое движение моих плеч вызывало боль во всех частях моего тела, но в основном в висках и основании шеи.

Однако была одна часть меня, которая не болела.

Заглянув внутрь себя, я понял, что шрам, оставленный Сесилией на моем теле, зажил, и ощущение зуда утихло.

Внезапно из пореза на груди Тессии полился бело-голубой свет, такой яркий, что мне пришлось отвести взгляд. Сначала это была всего лишь струйка, но она быстро превратилась в поток. Мана вытекла из пореза и смыла ее царапины и ушибы. Внутри нее эта мана затвердела, превратившись в темно-черную ямку вокруг маленькой голубой жемчужины. По мере того, как все больше и больше маны вытекало через твердую черную оболочку, она стала красной, затем оранжевой, желтой и серебристой. Наконец, новообразованное ядро стало ярким, снежно-белым.

Ее дыхание выровнялось, напряжение бровей и губ ослабло. Она проснулась не сразу, но на ее спящем лице играла довольная улыбка, как будто ей снился приятный сон.

Я пригладил ее волосы, ничего так не желая, как заключить ее в свои объятия и не отпускать. Но часть меня также колебалась, возможно, даже боялась. Она жила в голове того, кто ничего так не хотел, как убить меня. Она узнала бы обо мне все, что угодно... и, возможно, также подверглась бы множеству лжи. До сих пор наша история была далеко не простой, и было бы глупо и иррационально думать, что мы сможем вернуться к тому, на чем остановились в начале войны.

Внезапное появление угнетающей сигнатуры маны оторвало мои мысли от чего-то столь обыденного, как романтика.

Она приближалась с абсурдной скоростью, что-то среднее между полетом и телепортацией, и эту сигнатуру окружали менее заметные, но все еще нечеловечески мощные сигнатуры.

Ее вес был слишком велик, и я не удержался и опустился на землю, распластавшись на спине. Реджис укрылся в моем ядре, легкая дрожь пробежала по его тонкой форме. Сильви опустилась на колени и уставилась на основание длинной шахты, соединявшейся с поверхностью.

При появлении приближающейся сигнатуры поднялся столб пыли, и мне пришлось отвернуться и закрыть глаза от жгучего облака. Когда я, наконец, обернулся, то не удивился, обнаружив стоящего там Кезесса. Виндсом, Харон, и... человек, которого я не видел очень долгое время, прибыли мгновение спустя.

Харон поспешил мимо Кезесса, проигнорировав нас, и направился к Агроне, который все еще не двигался с места. “Живой”,  – сказал он, слегка приподнимая голову Агроны за один рог, а затем позволяя ей со стуком упасть обратно на пол.

Леди Майр, жена Кезесса и моя наставница, стояла рядом со своим мужем со всей грацией, которую я помнил. Ее пристальный взгляд, казалось, прошел сквозь Агрону к чему-то более глубокому. “Он... неправильный внутри. Сломленный”.

Слегка коснувшись руки Майр, Кезесс сделал несколько шагов вперед, двигаясь в непринужденной, неторопливой манере, которая меня слишком ослабила, чтобы раздражать. Его лавандовый взгляд скользнул по мне и Тессии, затем остановился на Сильви. “Приведите его. Приведите их всех. Призовите всех асур немедленно вернуться на Эфеот. Там мы закроем разлом и покончим с этой войной навсегда”.