Просмотрено: «Сказка о короле-крабе» (2021)
Занятный улов из библиотеки Mubi, которая еще работает без VPN, участник каннской секции «Двухнедельник режиссеров» и фестиваля в Нью-Йорке. Фильм дуэта Алессио Риго Де Риджи и Маттео Цоппи, документалистов, мог бы попасть и в «Фильм на выходные», но 2021-й оказался забронирован «Вкусом» (более, на мой взгляд, выразительным), да и история о скитаниях в далеких землях уже представлена «Королем», чей киноязык поражает не меньше панорам. Впрочем, это ничуть не снижает достоинства «Сказки…» — просто расскажу о ней в другой рубрике.
Взять в клешни: обзор фильма с разрозненными фактами
Как и предыдущие фильм АРДР и Цоппи, «Король-краб» вдохновлен поверьями местечка Веяно, что в регионе Лацио, а местные жители (население коммуны чуть менее 2300 человек) исполняют большинство второстепенных и фоновых ролей.
Оттого первое, что бросается в глаза — это выразительная фактура под стать натуре: пожилые жители собираются в доме на ужин, за которым вспомнят легенду о Лучано. Жил он на стыке XVIII и XIX веков, никто из собравшихся тех времен не застал, но молва все помнит.
Этот акцент сразу наводит на мысль, что акт говорения, сказания сыграет не последнюю роль. Когда за столом начинают петь — сомнений не остается: «Король-краб» углубится в мутации фольклора, расскажет, как истории из прошлого, подобно безделушкам и даже драгоценностям минувших веков, обрастают мистическим, мифическим флером.
Итак, Лучано (художник и артист Габриэле Цилли) славится на весь Веяно как беспутный сын пастора, склонный к возлиянию и мелким актам бунтарства. Кто-то говорит, что он святой, кто-то считает бастардом, а тот не расстается с бутылкой, пользуется симпатией дочери местного пастуха Эммы (Мария Александра Лунгу), а главным врагом видит ворота, установленные принцем там, где раньше все спокойно ходили. Принца, кстати, играет художник Энцо Кукки, классик трансавангарда и нео-экспрессионизма.
Ворота действительно мешают — и ходить, и пасти овец, но местные жители — снова галерея эффектных лиц, преимущественно мужчин средних лет и старше — считают, что на все воля господина. Слово за слово, день за днем, и Лучано решает, пока все на религиозном празднестве, сжечь злосчастные ворота, которые символизируют человеческие запреты, существующие в нагрузку к божественным, и ежедневно напоминают всему Веяно о классовом неравенстве. Без жертв, однако, не обходится.
Пять лет спустя — тут собравшиеся уточняют, что эта часть истории совсем уж обвита вымыслом, — Лучано, отмазанный от тюрьмы отцом, обнаруживается в наряде пастора на Огненной земле в поисках одного из многочисленных сокровищ испанской империи. Везя награбленное из Антисуйю, земель инков, корабль потерпел крушение, а добычу конкистадоров где-то на острове спрятал капитан.
Путь к сокровищам может указать лишь местный исполинский краб — и эта история, отмечает закадровый голос уже Лучано, похожа на одну из местных (читай: латиноамериканских) легенд о человеке, встретившем краба в горах. Даря ключ к названию картины, бывший изгой Веяно отмечает, что вместе с сокровищами испанцы присвоили себе и поверья коренных жителей. А повествование — это не только ключ от ворот, которые любят расставлять в самых неподходящих местах всякие там принцы, но и мощное оружие. В конце концов, рассказчику подвластна судьба человека, о котором он вещает. Чем и пользуются колонизаторы, узурпаторы и просто любители о чем-то поговорить.
Сама «Сказка о короле-крабе», разбитая на две части, условно пасторальную и столь же номинально приключенческую, живописует пирамиду насилия: от обреченности сельского населения вообще (Лучано и Эмма мечтают бежать куда подальше из Веяно) до проблем отдельных личностей. Предполагаемый бастард, страдающий алкогольной зависимостью, — человек второго сорта в среде закабаленных пролетариев; стража принца, отягощенная какой-никакой властью, не чураются убийств и изнасилований; отправившиеся на поиски клада пираты — такие же изгои, как Лучано, ищущие социальный лифт в странствиях и грабеже, ценой чужой жизни или даже культуры. Философия «что схватил — твое» работает как для людей, так и государств.
Первая половина обладает выразительностью живописных полотен и напоминает о «Счастливом Лазаре» (2018) Аличе Рорвахер — главной сегодня поставщицы магического реализма из Италии. Впрочем, «Король-краб» что-то ирреальное скорее обещает, нежели дает, но связь с кинематографом Рорвахер укрепляется за счет артистки Лунгу, дебютировавшей в «Чудесах» (2014) и с тех пор нигде не снимавшейся. Как Цилли естественен в образе (не)святого пропойцы, так и профиль Марии Александры воплощает изящество ожившей фрески.
Вторая часть, снимавшаяся в Аргентине, работает с немытой конкистадорской романтикой на манер «Агирре, гнев божий» (1972), плавно подводя Лучано в лагуне катарсиса. Сокровища-то он — спойлер — нашел, но никакие побрякушки не возродят утраченное. На это способны только сказания, легенды, песни — то, что не оседает в кармане человека, а передается из уст в уста.
