ДБД. Трудности на пути | Глава VII. «Третий не значит последний» Часть-2

В глазах Эдмунда на секунду потемнело, когда он вошел в небольшой шатер старших братьев. Оба были допущены к участию в конской сшибе и так удачно попали в сегодняшний список, и оба не имели пажей или оруженосцев. Ронас предлагал привлечь ланнистерских слуг или привлечь латников их дома, но Титос блеснул гениальностью и через отца заставил Эдмунда выполнять эти обязанности.

— Где тебя носит? — раздраженный Титос заканчивал облачать Ронаса в простые на вид доспехи. Латные наплечники и горжет крепились к выпуклому нагруднику с пластинчатой юбкой, под которыми выглядывали клепаные кольца кольчуги. — Какого хера я должен все делать сам?

— Потому что ты кретин? — Эдмунд не лез в карман за словом, прекрасно зная, что любой ответ был бы неугоден брату. Он прошелся по устеленной соломе к двум манекенам из скрепленных крестом палок, чтобы снять с одной из них еще одну кольчугу. — Ты же знал, кого просил у отца, вот и не жалуйся.

— Ты все никак не запомнишь свое место, — угрюмым голосом отвечал Титос, а когда закончил натягивать последние лямки, шагнул в центр шатра. — Вот и приходится напоминать, — и ласково добавил: — братец.

— Да-да, конечно. — Третьего сына речь старшего не проня, считая все сказанное пустым трёпом. Когда тот поднял руки, Эд накинул на него кольгучу, чтобы потом резко дернуть вниз. Старший пошатнулся и ступил в сторону, чтобы не упасть. — Никогда не хами повару, иначе он тебя отравит. Братец.

— Какие мы слова знаем, — покривился тот. — Знать бы тебе еще, что такое уважение к старшим.

— К старшим? — Эд остановился, когда собирался затянуть украшенный серебряными клепками ремень, по форме напоминающих масть пики. — Нет. Зато я знаю, что такое взаимоуважение. — И со всей силы сдавил брату живот. Титос напрягся и толкнул его в плечо. К его сожалению, младший не упал и флегматично продолжил облачать его в броню. — Хорошее отношение еще следует заслужить.

— Если не боишься, что твоя голова окажется на пике, — повел бровью наследный сын, смерив третьего уничижительным взглядом карих глаз. — Лорд Вэнс и за меньшее сажал людей в колотки. Тебя же прибили бы к столбу… Не так туго: я тебе не манекен.

— Нье тяк тюга, я нье мямекен, — перекривлял его Эдмунд, из-за чего Титос тихо засопел. Ронас, напротив, залил шатер своим смехом, за что тут же получил от старшего подзатыльник, благо на нем не было его чешуйчатых перчаток. В возмездие третий сын дернул лямку наплечника вниз, сдавив Титосу руку. Тот накренился следом за рукой и болезненно зашипел. — Не ной. Еще спасибо скажешь.

— Мое терпение не вечно, мелкий.

— И что тогда? Убьешь меня? Эх, Тит, — сокрушенно выдохнул Эдмунд, задирая назад голову, когда смотрел на него. — Вроде бы и вырос, а по-прежнему ведешь себя как десятилетний говнюк

— Это правда, — поддакнул Ронас, находя перепалку братьев по своему забавным представлением. — Что? Ты всегда был говнюком.

Старший отрыл было рот для замечания, но слова так и остались на языке. Братья обернулись на тихий хлопóк полога шатра. Взгляды были обращены вверх, но, никого не увидев, опустились вниз. Восьмилетняя Меланта быстро потопала к младшему из своих братьев, неся в руках скомканную в ладошках ткань.

— Эд, мама сказала, что ты участвуешь в турнире и… вот, — слегка смущенная, она протянула ему свой знак отличия.

Это была красная лента, расшитая руками неумелого ребенка. Где-то было криво, где-то скосился узор, а пара листьев напоминали скорее кляксу, но если включить фантазию, то напоминали на те, что сбрасывал каштан. Тем не менее Эдмунду было приятно, сестренка всегда умела вызывать у него искреннюю улыбку, что появилась у него на лице. Однако он не мог принять этот знак.

— Мила, это делается на турнирном поле: рыцарь подъезжает к выбранной леди и просит ее о знаке отличия, и только потом она решает: давать его или нет.

— Но только рыцарям, — вставил слово Титос. — Лучникам их не дают.

— А я дам! — девочка топнула ножкой и одарила наследного сына недовольными глазками.

— Нет, так нельзя. Это нарушение традиций и правил.

— Писанных? — вдруг уточнил Эдмунд.

— Что?

— Правила писанные?

— Ну… нет, — Титос не понял, какое это имеет значение. 

— Значит только традиций. Что не писано, то не действительно.

— Мне все равно! — продолжила возмущаться Меланта. — Он мой брат, и я хочу дать ему свою ленту!

— Мы все твои братья. — Ронас медленно подошел к младшей сестре и присел перед ней на колено, положив закованную в чешую ладонь на маленькое плечико. — И было бы нечестно выделять кого-то одного. К тому же правила, писанные или нет, — на этих словах он обернулся на Эдмунда. — Их нельзя нарушать.

— Но не он.

Братья ее не поняли и переглянулись. Меланта была не только младше, но и ниже всех, совсем крошечной. Взгляд же темно-зеленых глаз был неприятен, как у взрослой женщины, что был обращен на старшего из сыновей.

У Титоса дернулась верхняя губа, когда до него дошел смысл сказанного. Меланта родилась когда его не было и знала о нем лишь со слов и приходящих из Атранты писем. А теперь он вернулся в их семью молодым рыцарем, с юной невестой, который не ладил с Эдмундом.

Для единственной дочери было свое негласное правило: враг Эда — мой враг, а потому юная Блэквуд в первый же день невзлюбила наследника их семьи.

Эдмунд опустился к сестре рядом с Роном, но даже так он оставался выше сестры, но ниже брата.

— Мила, Титос тебе такой же брат, как и я или Ронас. Посмотри на него. — Братская улыбка, полная тепла и заботы, сменилась каверзной и насмешливой, когда он обернулся к Титосу: — Разве можно не любить этого напыщенного петуха?

По шатру прокатился легкий смешок. Смеялись все, кроме наследного сына, что вцепился в третьего тяжелым взглядом, стараясь прожечь в нем сквозную дыру.

— Ты меня достал. Иди сюда. — Титос попытался схватить младшего, но тот ловко отскочил назад, продолжая ухмыляться. 

Они заходили по кругу, медленно, словно дворовые коты, не поделившие мартовскую кошку. Эд краем глаза следил за выходом и выжидал момента, чтобы засверкать пятками. Старший сделал выпад. Младший вновь отскочил, но у Титоса оказались очень длинные руки: он схватил его за плечевую ткань стеганки и дернул на себя. Прижав вредного брата спиной к себе, он обхватил его за шею левой рукой, а правую сжал в кулак и усердно растирал русые волосы. Эду не хватало сил, чтобы вырваться, и вскоре возмущенно закричал от жгучей боли.

Меланта поспешила на выручку и бросилась в атаку с устрашающим визгом. Она впилась Титосу в правую ногу со спины и надавила всем весом в колено. Старший Блэквуд не смог устоять и припал на одну ногу, продолжая держать младшего и терпеть нападки сестры: девочка воспользовалась его положением и повисла у него на спине, сцепив руки в замок вокруг шеи. Эд наугад махнул кулаком и попал брату промеж глаз, заставив его моргнуть.

— Ах ты говнюк, — хрипел он из-за давки маленьких рученок на шее, принявшись усерднее растирать брату макушку.

— Говнюк! Говнюк! — вторила его словам Меланта и оторвала от земли маленькие ножки. Титос прикладывал все больше усилий, чтобы не упасть.

— Ронас, не стой столбом! Помоги! — взмолил его старший, чье лицо и шея постепенно краснели.

Ронас не спешил, стоял себе в сторонке и изредка посмеивался. Когда он шагнул в их сторону, Титос ощутил преждевременное облегчение. К сожалению, второй сын занял сторону младших и просунул руки в его подмышки.

— Ты… ха-ха-ха… крыса…

Настроение в шатре быстро переменилось, когда младшие накинулись на старшего. Оказалось, что втроем мучить одного было очень даже весело. Когда Ронас повалил Титоса, Меланта торжествующе закричала и от переизбытка ликования плюхнулась ему на грудь. Несмотря на нагрудник, ей удалось выбить из него весь воздух. Эдмунд, которого секунду назад держали в стальных тисках, принялся помогать Рону: братья поставили перед собой цель защекотать старшего до смерти. Очень скоро от вечно раздраженного и горделивого говнюка остался лишь хохочущий во весь голос юноша, что был не в силах противостоять сразу двум братьям и сестре.

— Милорды!

Внезапно резкий оклик прервал их веселье.  Дети замерли так, словно их всех поймали на горячем. Сир Гарольд стоял в проходе и придерживал над головой полог шатра.

— Скоро выход участников: вам следует поспешить. — Он не придавал значение тому, что здесь происходило. Совершенно спокойный, словно так и надо, наблюдал, как вставали на ноги дети его господина. — Миледи, ваша леди-мать приказала отвести вас в палату лордов.

Меланта, слегка запыхавшаяся, поправила помятые подолы платьица и последовала за мастером над оружием. Мальчишкам понадобилось немного больше времени, чтобы убрать следы недавнего ребячества и вернуть себе подобающий вид.

— Шагай давай, мелкий. — Титос толкнул Эдмунда в плечо, прямо в руки Ронаса, направляясь к выходу. — Будешь подавать мне лэнсы.

— Сегодня делаем темную, — молвил Эд.

— Защекочем до смерти, — усмехнулся в ответ второй сын.

Палаточный лагерь медленно пустел. Облаченные в начищенные до блеска доспехи, какие только были по карману, верхом на дрессированных дэстрие, лорды-участники и рыцари выезжали на ристалище, провожаемые своими оруженосцами и пажами. С той стороны затрубили трубы, оглашая скорое начало первого состязания.

На турнирном поле не прекращался гул криков, люди размахивали руками и свистели, приветствуя конных воинов. Трибуны разрывала безудержная жажда зрелищ, не отставали от них те, что отступили ограждения. Стало еще громче, когда на турнирное поле выехал кронпринц в сопровождении двух рыцарей королевской гавани. Его черные доспехи, с выложенным рубинами трехглавым драконом на нагруднике и крылатом шлеме, не сверкали, а поглощали солнечный свет. Лишь драгоценные камни играли кроваво-красным цветом. По левую руку, держась стремя к стреме, ехал сир Дейн, Меч Зари, а по правую более прославленный Барристан Селми.

По мере того как останавливались участники перед королевской палатой, герольд надрывал свое горло, перечисляя каждого по имени со всеми титулами. Лучшие места находились в центре трибун, ближе к династии драконов. Эдмунд с удовольствием бы присел на один из стульев с мягкой подбивкой и грыз свои сушеные яблоки, но вынужден был стоять вместе с другими пажами и оруженосцами. Зато хрустеть яблоками никто не запрещал.

Торжественное начало сменило не менее увлекающая сшиба, в которой сошлись первые участники. Остальные ждали своего часа за ограждением, возле своих стендов с запасными лэнсами и щитами, готовые хоть прямо сейчас седлать лошадей и выезжать через небольшие ворота. Титос и Ронас внимательно следили за поединком, который закончился на первом же заходе.

— Слабак, — фыркнул старший, когда какого-то Фрея выбили из седла. Его противник, с кусающий гадюку драконом на щите, вальяжно проехал мимо поверженного соперника.

— Он как-то странно держал копье, — Ронас задумчиво поглаживал подбородок, хмуря густые брови. — Разве так можно?

Когда многие рыцари прижимали копье локтем, или крепили его на боковом крючке на нагруднике, дорниец держал лэнс над головой, словно собирался его метнуть. [1]

— Ну, видать можно… А где мелкий?

Младший должен был находиться рядом и выполнять работу оруженосца. Его пропажа озадачила братьев, но тот быстро нашелся возле чужих лошадей. Мальчишка поглаживал белую кобылу по серебристой гриве и что-то тихо говорил. Она принадлежала Фоссовею — юноши поняли это по золотистой попоне с красными яблоками, — с которым Ронас должен был сойтись согласно списку.

— Он что, разговаривает с ней? — удивленный Титос растерял все раздражение, что обычно вызывал у него младший. 

— Иногда бывает, — но вот Ронаса это не беспокоило. Он лишь отмахнулся, разворачиваясь обратно к ристалищу: — Не обращай внимание. Привыкнешь.

Странно ли дело, что какой-то ребенок что-то нашептывал лошадям? Для посторонних — да: один паж начал переживать, что мальчишка заколдует коня его господина, с черным василиском на земляном поле, и прогнал его. Но многие относились к этому спокойно, ведь тот всего лишь поглаживал их и подкармливал морковкой из своей связки на поясе. Знали бы они, что Эдмунд видел в горизонтальных глазках понимание, то поступили бы как тот паж.

Первым из Блэквудов выехал Титос. Он поклонился в седле королю и отсалютовал копьем лорду-отцу, после чего поспешил подъехать к ложе лордов и попросить у леди Джейн одарить его своим знаком. Юная Вэнс смущенно поднялась к ограждению трибуны и передала свой вишневый шарф, который наследный сын накинул себе на шею. Он мог думать, что именно шарф принес ему первую победу, когда смог с третьей попытки выбить какого-то рыцаря. Эдмунд верил, что кобыла в яблоках послушала его и специально подставила всадника.

Многие подъезжали к трибунам и просили благородных леди оказать им честь, даровав им свое отличие. Платок, вуаль или лента, не имело значения. Главное, что участник мог его прикрепить. 

Так лорд Блэквуд принял из рук Джеффори лэнс и поскакал вдоль трибун в поисках своей супруги. В покрытых темной эмалью латах, в наглухо закрытом шлеме, он подъехал к ожидавшей его Алире, что слегка наклонилась за ограждение. В том же самом платье, она уперлась руками в перила и прижимала друг к другу приоткрытые груди, будто специально дразнила его. Хостер протянул к ней руку, чтобы взять расшитый платок и просунуть его под лямку правого налокотника. 

Однако удача отвернулась, когда ему попался сир Барристан, что выбил его на втором заходе. Титосу же была оказана куда более велика честь быть спешенным самим кронпринцем. С первого раза.

Солнце уже было в зените, скоро должны были объявить перерыв, после которого началась бы общая схватка. Пятнадцать лет приемлемый возраст, чтобы Ронас мог сойтись в завершающем поединке, как и во всех предыдущих. Второй сын въезжал через отрытые нараспашку ворота ристалища, бок о бок с одним из Хантеров из Долины, покуда младший из братьев делал ставки. Эдмунд выложил пять серебряных оленей и указал на Ронаса.

В этот момент он увидел как его брат подъехал к ложе лордов, к ожидавшей его Мириэль. 

Юная Бракен привязала свою ленту к наконечнику лэнса и второй из Блэквудов поскакал в свою сторону ристалища. Девушка там и осталась, оперлась руками об ограждение трибун и провожала избранника взглядом.

Ронас прилюдно высказал симпатию, Мириэль ответила взаимностью. Эдмунд не различал лиц ни своей семьи, ни семьи Бракенов, но догадывался об их реакции.

— Это было смело, — сказал он брату, проверяя ремни на седле. — Но опрометчиво.

— Плевать, — бросил ему Ронас и погнал мерина вперед. 

Его копье ударило в щит и треснуло в середине, разбрасывая щепки. Сходка повторилась четыре раза, и четыре раза Ронас ломал свой лэнс, пока не выбил сира Хантера. Только потом он спешился, чтобы подобрать с земли свой знак: лента со вставшим на дыбы рыжим жеребцом на золотом поле. Затем взял под узду своего коня и неспешно, чтобы Эд мог его догнать, покинул ристалище.

…

— Ты кого мне притащил, дубина?!

Эдмунд привел мерина Ронаса в одно из общих стойл, рядом с шатром старших братьев, где застал забавную сцену: трое мужчин всеми силами пытались усмирить буйного гнедого жеребца, пока четвертый разбрызгивал слюной и ревел на них истошным голосом. В нем несложно было узнать одного из участников.

— Так, м’лорд, сами ведь сказали! — скорее пищал, чем кричал один из пажей, держа коня за привязанную к узде веревку. Зверь был селен: маленький человек переступал ногами и клонился назад, тянул всеми силами, но все равно скользил по земле. — Вы хотели здоровенного, шоб с дуру всея гнать!

Жеребец заржал, дернул на себя головой. Паж не устоял и полетел вперед, прямо под копыта вставшего на дыбы зверя. В панике, он громко пискнул и успел перекатиться до того, как массивные ноги раздробили бы ему кости. Коню было бы впору ускакать, но второй из трех успел схватиться за веревку и натянуть. Борьба продолжилась.

— Я сказал крупного и сильного, а не бешеного и бестолкового! — Рыцарю, очевидно, было плевать на своих слуг. Один из них чуть не пострадал, а ему хоть бы хны. — И сколько ты за него заплатил? Решил взять дешевле и прикарманить мое золото?

— Все, м’лорд! — пискнул паж.

— Все? — До мужчины не сразу дошел смысл. — Все?! — А теперь, видимо, дошел. Лицо залилось горячей кровью, а глаза чуть ли не вылетали из орбит. — Ты отдал за него десять драконов?!

— М’лорд, вы таки сказали, шо б мы деняк не жалели! — стал оправдываться паж и поспешил увеличить дистанцию между собой и рыцарем. Другие продолжали усмирять жеребца. — Вот и не жалели, как за родненького уплатили! Во имя Матери, м’лорд, смилуйтесь!

— Да отпустите его! — Эдмунду надоело смотреть на издевательства над животным. Он подбежал к двум пажам трусцой и отобрал у них веревку. — Вы его только пугаете!

— Малец, не лезь не в свое дело, — переключился на него рыцарь. — Раздавит — оплакивать не стану. А ну сдрысни отсюда! — Он подошел к Блэквуду и силком забрал веревку. — Дай сюда. Я сам прекрасно справлюсь.

Если бы это было так. Эдмунд сделал несколько шагов назад, видя, как напряглись мощные мышцы жеребца. Гнедой тянул на себя изо всех сил, переступал копытами, но рыцарь не сдавался и словно дерево впился ногами в землю. Вскоре он медленно поскользил. Двое пажей бросились к господину, чтобы помочь удержаться, а третий подошел к коню с длинной палкой. Сейчас они могли привязать его к одному из столбов, если бы не одно «но».

Третий с палкой ударил коня. Зачем? Даже Эд не знал.

— Ты что, сука, делаешь?! — завопил тугим голосом рыцарь.

Жеребец вдруг понял, что если он не может идти назад, то вперед более чем. Все трое попадали на спины, когда он сорвался на бег и сбил корпусом ударившего его человека. Тот начал кричать, когда гнедой принялся втаптывать его в землю.

— Все! Тихо-тихо! Успокойся! 

Эдмунд подбежал к разъяренному зверью с выставленными перед собой ладонями. Вошедший в азарт конь перестал дробить мужика и переключился на ребенка. Он встал на дыбы и замахал передними копытами, сопровождая это громким и долгим ржанием. Эдмунд неосознанно отшатнулся, хотя между ними по-прежнему оставалось расстояние. 

— Все. Тише… ш-ш-ш… Все хорошо.

Он не верил ему. Его уши были развернуты назад и опущены, задние копыта подбивали землю. Зверь громко выдыхал горячий воздух и фыркал носом, с предупреждением и угрозой. 

— Ну-ну, расслабься, я тебя не обижу.

Блэквуд продолжал следить за жеребцом, когда нагнулся к земле и наощупь подхватил веревку. Конь, увидев это, нервно мотнул головой и громко заржал. Однако мальчишка не стал его куда-то тянуть. Наоборот, наматывал ее и медленно сближался, продолжая успокаивать буйного зверя.

Пострадавший болезненно постанывал. Двое слуг растерянно сидели рядом с ним и не знали, что делать.

— Отведите его к лекарю, бездари, — рыкнул на них рыцарь, наблюдая за действиями юноши.

Мальчишка остановился в двух шагах от гнедого, что наклонил голову на высокоподнятой шее. Эдмунд медленно протянул к нему левую руку, делая первый шаг, второй. Конь еще раз брыкнулся, но не так рьяно, как со взрослыми, и позволила положить ладонь на свой нос.

— Вот так. Видишь? Не так уж и страшно, — продолжал утешать его Блэквуд. 

Его ладонь медленно прошла от морды к шее, погладила по плечу и поднялась к густой черной гриве. Этот был повыше многих, понял наконец-то Эд, рассматривая жилистые мышцы и мощные копыта. Какая-то особая порода, скорее всего выведенная для конского боя, вот только конь был не дрессирован и с подозрением поглядывал на людей. Еще молодой и не знающий, что слово всадника для него закон.

— Ты сын конюха? — первое, что предположил рыцарь, оставаясь на том же месте. Иначе объяснить происходящее он не мог. Гнедой на его голос напрягся, но ласкающая по шее ладонь успокоила его.

— Нет, просто хорошо лажу с животными, — мальчишка не видел смысла представляться. Он взял жеребца за узду и наклонил к себе, чтобы соприкоснуться с ним лбами и заглянуть в темные глаза. — Я куплю его.

— Хах, — слова мальца повеселили рыцаря. — Я отдал за него десять золотых.

— И он того стоит? — поинтересовался Эдмунд, глядя на мужчину из-под выгнутых бровей. — Я дам за него двести оленей.

— Это всего один золотой, — поморщился тот. — Мне нужен конь для турнира, а не вьючная кобыла.

— Вот и купишь себе коня. — Юноша достал из кошеля один из мешочков и бросил его рыцарю. Монеты внутри звонко звякнули, когда он его поймал. — За внешней стеной есть пара конюшен. Там есть хорошие лошади, не дэстрие, конечно, но лучше, чем этот.

— Этого мало. — Серебро в руках помогли ему пересмотреть свое отношение к мальчишке. По крайней мере он больше не считал его сыном конюха. — Сейчас даже вшивый осел стоит как нормальная кобыла.

Эд недовольно цокнул языком и повел жеребца за собой на вытянутой веревке. Он забрал свой мешочек и выудил из маленького кармашка кошеля пять золотых драконов. Это были все его деньги, не считая серебра и разных медяков, выигранных на ставках. Конечно, пять золотых не десять, что отдал рыцарь, но их появление вновь заставили его по-другому поглядеть на мальчишку. Он почтительно склонил голову, сделав правильные выводы. У чьих еще детей водились такие деньги? Или дело было только в них.

Рыцарь покинул стойло, а звон подбрасываемых в мешочке монет уходил вместе с ним.
Эдмунд еще раз погладил жеребца, поглядывая в его умные темные глазки, в коих видел полное понимание. Еще бы звери не понимали мальчишку. Миры были разными, но что-то оставалось прежним.

— Как ты это сделал?

Эд повернулся на мужской голос, очень молодой, и не прогадал. Юный дорниец, возможно старше Титоса или одно с ним возраста, закинул на забор стойла локти и с интересом рассматривал Блэквуда большими, черными и блестящими глазами. Густые черные волосы падали от острого как нос лба назад, под которым росли редкие усы.

Соленый, понял Эдмунд, хотя из-за смуглой оливковой кожи окрестил его испанцем.

Дорниец видел легкое смятение юноши и решил уточнить:

— Тот человек правильно заметил, назвав коня чересчур буйным. Вот мне и стало интересно: как мальчишке вроде тебя удалось с ним справиться, когда это не смогли сделать четыре здоровых мужика.

— Я много лет занимаюсь с лошадьми и знаю их повадки.

Эд повел гнедого на выход, дорниец вышел навстречу. 

Может, он был одним из сыновей лордов, или и есть лорд? Юноша не знал. Ничего не намекало на причастие этого человека к одному из Великих домов. Как и он сам. Оба безродных, с той разницей, что один предпочитал стеганый акетон и брюки, а второй позвякивал на каждый шаг песочными чешуйками своего доспеха. Правая рука использовала копье как трость, а левая придерживала за ремень закинутый на спину круглый щит.

— Наверное и их предпочтения, — в дерзкой улыбке предположил дорниец, когда они поравнялись. Он вел себя очень просто, даже чересчур свободно и вальяжно, возвышаясь над маленьким ребенком.

— Многие их просто не понимают.

— А ты, стало быть, понимаешь. Расскажешь свой секрет?

На каждый его шаг Эдмунду приходилось делать два. Он не мог сказать, было ли дорнийцу интересен ответ на свой вопрос, или он скучал, из-за чего решил поприставать к ребенку.

— Немного внимания и доброты. — Эд подтянул к себе гнедого и провел рукой по жилистой шее. — Ну а вы, сир? Уверены, что сможете победить в общей схватке одним лишь копьем? Или здесь кроется какой-то секрет?

— Секрет? — дорниец придал себе задумчивый вид и прогладил пальцами редкие усы. — Его нет, просто предпочитаю копье, а не меч. И я не сир.

Он приостановил их шествие по лагерю и вальяжно поклонился, как актер в конце представления:

— Принц Оберин Мартелл, к твоим услугам.

Наверное это приносило ему какое-то удовольствие, и, тем не менее, эта манера слегка выбивала Эдмунда из колеи. Он не до конца понимал, то ли так же кланяться, или достаточно склонить голову.

— Эдмунд. — Он пошел по простому пути, а правая рука сама подалась перед.

— Просто Эдмунд? — Мартелл слегка смутился, но руку все же пожал. Эд молча кивнул, из-за чего уста дорнийца расплылись в ехидной усмешке: — Тогда я просто Оби.

— Просто Оби? — Блэквуд неосознанно улыбнулся его простоте.

— Только в том случае, если мы станем прелестными партнерами.

То, как резко изменилось у мальчишки выражение лица, позабавило Мартелла. Еще бы, такие предложение не каждый день слышишь.

Они продолжили путь. До шатра старший братьев оставалось всего ничего, там же Эдмунд собирался привязать приобретенного коня.

— Только если выиграешь общую схватку.

— Смотри, Эдмунд, я могу и выиграть.

— Нет. Я специально подговорю других участников, чтобы тебя уложили первым.

План мальчишки никак не смутил дорнийского принца. Наоборот, их диалог весьма нравился ему.

— В таком случае ты окажешь мне честь. Когда еще передо мной встанет очередь жаждущих пасть от моего копья?

У шатра они разделились. Эдмунд подвел за веревку жеребца к свободному столбу, когда Оберин сказал напоследок, продолжая идти на ристалище:

— Учти, что я буду не один.

Общая схватка. Для третьего сына она была гораздо интереснее, чем какие-то скачки с копьем наперевес. Не потому, что он инстинктивно давал заднюю и не желал лететь в галопе на другого всадника. Нет. Все дело в массовости, в большем пространстве для маневра в плане перемещения и выбора оружия, а так же в более простом правиле: упал, не значит проиграл. Пока были силы подняться, участник не считался проигравшим. Из него вытекало следующее: лежачих не добивают, хотя это уже как получится.

У ристалища собралось огромное количество воинов, в ожидании продолжения турнира. Они уже поделились на небольшие группы, предпочитая держаться своих земляков или старых друзей. Так, например, в стане речных людей было три группы, в одну из которых вошли Блэквуды, Маллистеры, Вэнсы двух ветвей и несколько рыцарей.

— Наконец-то нормальная драка, — поговаривал лорд Норберт Вэнс, у которого кулаки чесались поколотить не одну пару консервированных рыцарей. Он упирался на воткнутый в землю меч, на который упер большой тарч с гербом своего дома. — Мне эти рыцарские дуэли изрядно поднадоели.

— Зато на них приз куда больше, — заметил прагматичный лорд Корбер Маллистер, держа левую руку на рукояти меча. 

Он был выше всех остальных, но уступал в ширине плеч. Длинные по плечи волосы и короткую бороду покрывала блеклая седина, в коих еще просматривался угасший цвет каштана. Джеффори и Джейсон унаследовали у отца высокие скулы и квадратную челюсть, и голубые глаза, отдающие холодной сталью.

Слепой Норберт отмахнулся.

— Выше. Ниже. Когда ты в последний раз побеждал? — вопросил его лорд Вэнс из Атранты, заставив смутиться хозяина Сигарда. — То-то.

— Участие в турнире само по себе является великой честью, — встал на сторону отца Джейсон Маллистер, держась рядом с ним с гордостью и величием. — Пока в королевстве мир, это единственный способ снискать себе славу.

— Да-да, конечно, — фыркнул Норберт. — А еще повод выкупать свои доспехи и лошадей. О, наше пополнение! — Он углядел старший сыновей Хостера Блэквуда и вышел к ним с распростертыми руками. — Ну что, мальчишки, готовы стать настоящими мужами, а?!

Титос и Ронас переглянулись.

— Так ведь мы уже ими стали, — не совсем уверенно заявил второй сын, не так поняв лорда Вэнса.

— Да, стали, конечно. Пара сбитых с седла идиотов не считается. Общая схватка — вот то место, где рождаются настоящие мужчины! Пыль стоил стеной, вокруг творится настоящий кипиш, а ты из последних сил отбиваешься от пятерых крысенышей, что все это время стояли в стороне. Вот там можно повзрослеть!

— Поэтому ты так рано посидел, — улыбнулся лорд Блэквуд, указав на его лысеющую голову. Старые друзья посмеялись, Норберт громче всех и погрозил Хостеру указательным пальцем.

— Ишь ты. Тебя я оставлю на потом.

В этой компании только Эдмунд не носил доспех. Лорды и их старшие сыновья готовились с лихвой глотнуть пыли.

Запели трубы, призывая участников выйти на ристалище и предстать перед королевской ложей. На это раз никто не называл имен — на это бы ушла добрая половина дня, — и ограничились лишь объявлением общей схватки.

Первыми завязали многочисленные просторцы, поделившиеся аж на четыре группы. Однако вскоре между ними воцарилось перемирие, когда ведомые своим принцем дорнийцы ударили одной из групп в спину. Представители далекого севера объединились с рыцарями Долины и столкнулись со штормовиками и одной группой западных воинов. Только речные люди держались обособленно, устроив между собой отдельную битву.

Прошло около пяти минут, когда на ристалище осталось треть от общего количества участников. Картина боя резко переменилась, когда все внезапно объединились против просторцев, загнав их к самому краю, чтобы потом вновь разбиться на маленькие команды.

Из друзей Блэквудов осталось немного: лорд Норберт Вэнс и его кузен, Корбер и Джейсон Маллистер, и Ронас. Остальные лежали на земле среди остальных, редко подавая признаки жизни. Джеффори захотел присесть, но его быстро уложили обратно подбежавшие северяне. На тех, в свою очередь, бросились речники, спровоцировав на ответную атаку немногих рыцарей Долины.

Ронас отделился от своей команды. Двое Бракенов теснили его как можно дальше от своих, в неистовом желании искромсать на маленькие кусочки. Они решили наказать его, понял Эдмунд.

От щита второго сына откалывались маленькие щепки, с каждым ударом мечи все глубже вонзались в дерево. Один из Бракенов достал его, влупил прямо по шлему и прибил юношу к земле. Ронас был слишком упрям, чтобы вот так просто сдаваться и, опираясь на свой клинок, заставил себя подняться. Тогда его пнули в грудь и вернули обратно. Холодная сталь прикоснулась его шеи.

Эдмунд жалел, что не мог принимать участие в общей схватке. Сейчас с его старшим братом могло произойти все что угодно, вплоть до убийства — с ристалища успели вынести два мертвых тела. К счастью вмешался Титос. Он вдруг заметил, что младший куда-то пропал и отвлекся от схватки с рыцарями Долины. Он выбрал помочь брату, бросив союзников на произвол судьбы.

Набрав скорости, Титос выставил перед собой тарч и сбил одного из Бракенов, а второму завязал бой. Больше клинок не угрожал Ронасу перерезать горло, и он вновь начал вставать, неуверенно и слегка пошатываясь: удар по голове не прошел без последствий.

Вместе, братья наспех разделались с рыцарем рыжего жеребца и отлупили второго. На этом их подвиги закончились, когда со спины набежали устоявшие долинцы и северяне.

Общая схватка закончилась победой старшего Флорента. И хоть Эдмнуд проиграл в ставке, он все равно радовался, ведь на его месте мог быть Оберин Мартелл.

— Это просто ужасно, — жаловался лорд Норберт, хмуря свои белые брови. — Меня отделал какой-то сопляк!

— Сопляк был выше тебя на голову, — припомнил лорд Хостер, придерживая левую руку. — И шириной как два тебя.

— Но ведь отделал! Хренов Редвин все падать не хотел, а эта детина как вмажет сзади. Я уж подумал все, гаплык, нет больше у меня спины. Хвала Матери: она смиловалась надо мной.

— И Старые боги, — добавил лорд Блэквуд. — Чудо, что мы все так легко отделались.

— Да… Жаль только не подарили победу. Десять тысяч драконов! Я бы мог построить себе второй замок, если не три!

Так они и возвращались в палаточный лагерь, отделяясь друг от друга к своим шатрам. Сыновья лорда Блэквуда свернули после ушедших Маллистеров. Титос так и не шагнул за полог и отправился искать уединенное место. Ронас же попросил Эдмунда помочь снять доспехи, тихо шипя, когда младший случайно задевал свежие синяки.

— А чья снаружи лошадь? — поинтересовался он.

— Моя, — флегматично отвечал Эд, снимая с брата первый наплечник со свежими вмятинами. — Выкупил у одних олухов: они не могли с ним справиться и только пугали его. Один вообще палкой ударил, представляешь?

— Ну конечно, — понял все Ронас. — Ты же не мог пройти мимо. И за сколько?

— Пять драконов. Тот рыцарь купил его за десять.

— Как-то дорогова-то за коня, — нахмурился старший. — Десять золотых… за них можно какой-нибудь простецкий доспех взять, и то выгоднее.

— Поэтому я и говорю: олухи, — усмехнулся мальчишка, снимая следующий наплечник.

— А сам-то? — хмыкнул Ронас, сверив брата насмешливым взглядом. — Пять золотых. Мой мерин стоил столько же, и видишь какой послушный?

На это заявление Эдмунд промолчал, хотя и хотел сказать, почему конь слушался своего всадника, и почему у других рыцарей они брыкались. Это было так забавно, уговорить животное ослушаться своего хозяина. Эд всегда знал, что они не глупее любого человека, а в редких случаях даже умнее.

Пологи шатра тихо расступились. Титос вернулся, подумал Эд, подняв глаза на вошедшего.

Мириэль стояла у входа, сцепив между собой пальцы. Даже в тени ее карий взгляд оставался светлым, что был полон переживания за юношу перед ним. На пухленьких щечках появились ямочки, когда она улыбнулась, виновато и с сожалением.

— Мы можем поговорить? — спросила юная Бракен, указав глазами на младшего Блэквуда.

Братья были слегка озадачены, никто из них не ждал, что она придет. Эдмунду это не совсем нравилось, не после того, как она подарила брату свой знак отличия, и как потом ее старшие братья пытались его чуть ли не убить. 

Наверное в этом и была причина ее появления. Лорду Бракену ничего не мешало поговорить со своей дочерью и, как предполагал младший, она принесла не самые радостные слова.

— Я подожду снаружи.

— Спасибо, — поблагодарил его в след Ронас. — И Эд, — окликнул его у самого выхода. — Покарауль, пожалуйста.

— Без проблем.

Хотя в мыслях считал иначе. Что он может сказать Титосу, когда тот вернется, или отцу, если тот вдруг решит прийти? Ведь Хостер все прекрасно видел, но не поднимал этой темы. Возможно ждал конца дня, чтобы обсудить действия сына в более спокойно обстановке? Или уже это сделал, просто Эдмунд ничего не знал?

— Вы ничего не видели, — сказал он двум караульным из дома Блэквудов, что сторожили шатер от посторонних. — И погуляйте пока.

— М’лорд, — поклонились они и зазвенели кольцами кольчуги. 

Чуть позже из шатра вышли Ронас и Мириэль и вместе куда-то направились. Куда бы не вела их дорога, они спасли третьего сына от оправданий перед другими членами семьи. О чем бы они не говорили, у них было на это право.

Но не все были согласны с мнением Эдмунда.

— Где твой брат?

Блэквуд подкармливал нового друга из своих запасов, давал ему по одной морковке из последней связки, когда его окликнули. 

Братья Мриэль шли в его сторону твердым шагом. Оба участвовали в общей схватке, о чем говорили покрытые пылью чешуйчатые доспехи, которые они не сняли. Эд видел, как они пытались прибить Ронаса, и как потом их отделал Титос. Понимал, почему они это сделали и догадывался, какая дорога привела их к шатру старших Блэквудов.

И это мальчишке не понравилось. Левая рука сама легла на эфес меча и крепко сжала. Эдмуд вышел им навстречу, сделал пару шагов и остановился.

— Я спрашиваю: где твой хренов брат?! — взревел младший из них, Роберт, насколько помнил Эд. Их имена он узнал от Ронаса, а тот от их младшей сестры. — Отвечай, древоёб, или я с тебя шкуру спущу!

Рядом практически никого не было, многие жители палаточного лагеря участвовали в последнем состязании и не показывали носа. Снаружи находились разве что слуги и оруженосцы, когда как самих рыцарей можно было пересчитать на одной руке. 

Эдмунд надеялся, что в случае неизбежного ему помогут, а потому уверенность не покинула его голоса:

— Его здесь нет.

Но Бракенов это не остановилось. Мальчишка напрягся и поменял руку на эфесе короткого меча.

— С тобой мы тоже потолкуем!

— Думаешь, мы тебя не узнали, гаденыш? — Джонос говорил тише, но не менее угрожающе. — Ты так и не ответил за оскорбление нашей чести.

«Ах да, рыцари» — проскочила мысль, напомнив и о другой части благородного общества: их ранимость и стремление решать проблемы кулаками.

— Спрашиваю еще раз: где твой хренов брат?

— Я предлагаю успокоиться и решить все мирно. — Эдмунду не нравилось как они на него шли, и главное в «чем». Юноша вынул на треть свой меч, но это смогло поколебать их стремления. — Мы можем спокойно все обсудить, необязательно прибегать к насилию.

— Отрежь ему ухо, — было от Джоноса ответом. Роберт вынул из ножен стилет. 

Падких на зрелища людей слегка прибавилось, но никто даже не сдвинулся. Всем было интереснее смотреть, чем вмешаться.

Блэквуд был младше обоих и сильно уступал им в росте, не говоря уже о хоть какой-нибудь защите.

Роберт ускорил шаг, намереваясь расправиться с ним как можно быстрее. Джонос продолжил идти к шатру. Эдмунд попытался преградить ему дорогу, неуверенными шагами отступая назад. Взгляд метался от одного Бракена к другому, пока не остановился на младшем из них. 

Блэквуд сжал короткую рукоять обеими руками, замахнулся с правого плеча, затем с левого. Дважды лезвие разрубало воздух, не доставая до уклоняющегося Роберта. На третий раз Эд отвел меч назад для укола и сделал выпад. Бракен уверенно шагнул в сторону. Его руки были защищены чешуйчатыми перчатками, что позволило схватить левой за лезвие и потянуть на себя. Правая сжимала стилет. Эдмунд не подумал отпустить меч и дернулся следом за ним. Тонкий клинок стилета с легкостью пронзил насквозь стеганный рукав между запястьем и локтем левой руки. Ткань окрасилась в бардовый цвет. Блэквуд вскрикнул, отпустил меч и получил его же гардой по голове.

Голова дернулась. Земля ушла из-под ног. Мир, ранее такой четкий и красочный, покрылся рябой пеленой. Роберт прижал его к земле, упершись коленом об грудь. Эдмунд почувствовал, как его левое ухо натянули, и как неприятен поцелуй холодной стали.

Он болезненно вскрикнул. Левой рукой он старался помешать, другой лупил не глядя, лишь бы попасть. Трижды костяшки били по стали и отзывались болью. На четвертый Блэквуд все же попал в голову, ударил прямо в скулу. И еще. Еще. Еще. Пока чешуйчатая перчатка не успокоила его и не выбила запал.

Но не весь. Когда стилет вновь коснулся недорезанного уха, Эд заерзал правой рукой по земле, нащупал небольшой камень и со всей силы замахнулся. Этот удар был удачным: он попал в голову. Роберт дернулся в сторону, рука его соскочила, отрезав всего половину уха. Блэквуд чувствовал, как к затылку стекала струйка горячей крови.

— Ах ты сука!

Бракен взревел не хуже бешеной собаки. Левая бровь была разбита, из нее текла кровь, попав в левый глаз и окрасив белов в багряный цвет. Двухцветный взгляд, светло-карий и алый с черной сердцевиной, смотрели на него с ненавистью. В темно-зеленых злости было не меньше.

Эдмунд не собирался на второе свидание со смертью. Не сейчас. В отчаянии, он еще раз замахнулся камнем, но рука была отбита.

Роберт отвел стилет назад, но укола не последовало.

Закованная в сабатон нога влупила Бракена под ребра и отшвырнула от мальчишки. Взметнулся перед глазами вороной плащ. Эдмунд никогда не думал, что будет так рад видеть своего старшего брата.

Титос не остановился. Он шагнул к упавшему на задницу Роберту и замахнулся из-за плеча. Тот скрестил над собой руки, поймал наручами клинок и отбросил его в сторону.

— Джонос! — позвал он брата, вставая и пятясь назад. Из ножен вышел полуторный меч.

Джонос Бракен выбежал из шатра Блэквудов и остановился всего на пару секунд, чтобы оценить происходящее. Титос уже скрестил мечи с Робертом, когда он поспешил к своему младшему брату.

Двое против одного не самый лучший расклад, но старший из сыновей лорда Блэквуда держался стойко. Лязгали клинки, с глухим звоном попадали они по доспехам. Титос подставил левое плечо под вертикальный удар, шагнул к Роберту и со всей силы влепил по лбу навершием. Младший Бракен отшатнулся на пару шагов, прежде чем упасть на задницу.

Эдмунд хотел бы помочь, но проколотая насквозь рука напомнила о себе острой болью. Правая схватилась за рану. Мальчишка зашипел сквозь зубы, когда легкий ветерок коснулся отрезанного уха. Он прикрыл его левой ладошкой — пальцы не нащупали верхней части.

Боль мешала, но он мог помочь брату. Джонос перехватил инициативу и заставил Титоса отойти. Роберт вот-вот поднимется на ноги. В этот момент Эдмунд забыл, что он все еще двенадцатилетний ребенок. Взгляд пробежался по земле в поисках своего меча, а когда нашел, то быстро вскочил в его сторону. Левая рука прильнула к телу, будто это могло как-то помочь. Кровь из хряща уха потекла вниз по шее за ворот стеганого акетона.

— Какого беса вы тут устроили?!

Эдмунд поднимал свой меч, когда услышал знакомый до боли голос.

Лорд Норберт несся в их сторону не хуже какого-нибудь юнца. На нем не было его латных доспехов, но это не помешало ему вклиниться между детьми двух семей. Первым под руку попал Джонас. Норберт подскочил к нему со спины и, схватив за плечи, швырнул в сторону на добрых три метра. Следующего, Титоса, оттянул за шкирку как котенка, чтобы потом со всей мощи ударить разбушевавшегося Роберта. Его здоровенный кулак попал прямо в нос, мигом утихомирив Бракена, что опять свалился на пятую точку.

— Стоять! Успокойся! — Норберт кричал в лицо Титоса, встряхнул его за плечи, чтобы привести в чувство. — Только, сука, попробуй встать! — повернулся он к Джонасу, что замер стоя на одном колене. — Клянусь Семерыми, если хоть один из вас шевельнется, я каждого переебу, да так, что мать родная не узнает! Вы меня, блядь, услышали?!

— Лорд Вэнс, это не ваше дело, — уверенность вернулась к Джонасу. Он поднялся несмотря на угрозу, с гневом поглядывая на старшего Блэквуда.

— Это мое, сука дело! — взревел старик. — Он мой воспитанник и помолвлен на моей племяннице, а этот мелкий дуралей его младший брат. Это охренеть какое мое дело!

Никто и слова не проронил. Грубый голос Норберта имел за собой силу затыкать любого, в чем Эдмунд только что убедился. Если Титос или Бракены и хотели возразить, то не стали.

Обведя их всех угрюмым взглядом блеклых глаз и убедившись, что продолжения не будет, лорд Вэнс спокойно выдохнул.

— Какого хера здесь происходит?!

Но спокойствие понадобилось бы не только ему. Явился лорд Блэквуд, в сопровождении Корбера, Джоноса и Джеффори Маллистеров. Его густые брови опустились на темные глаза, чей взгляд пронизывал до самой души. Хостер вдруг остановился, когда увидел своего младшего сына.

— Кто это сделал? — это вопрос прозвучал умереннее, но с присущей предыдущему холодом. Он подошел к Эдмунду и подал знак, чтобы тот показал руку. Порванный насквозь рукав был оттянут до локтя, явив маленькую рану между локтем и запястьем. Кровь все еще шла, но по краям начала высыхать. У отрезанной половины левого уха остановилась.

— Бракены, — к Титосу вернулся голос. Он указал рукой на двух Бракенов и добавил в тон жесткого металла: — Эти хреновы ублюдки пытались убить его!

— Всего лишь ухо отрезать! — покривился Роберт.

— Заткнись, — но вот его брату ответ не понравился. Джонос одним взглядом приказал младшему отойти и не показываться. Затем он выпятил грудь колесом и гордо шагнул к лорду Блэквуду: — Ваши сыновья, милорд, оскорбляют честь нашей семьи. Сначала этот на прошлом турнире, теперь еще один на этом. Мы не потерпим…

— Бракен, — перебил его Хостер, перестав разглядывать раны Эдмунда. Темные глаза поднялись к Джонасу, что уступал лорду на пол головы. — Еще одно слово, и я покажу тебе, как в древние времена Первые Люди устраивали жертвоприношения Старым Богам.

— Милорд, — Джонос разозлился, но ему не дали возразить.

— Ты говоришь от имени своего дома? — вклинился между ними Корбер Маллистер. 

— Да. 

— А ты вправе говорить за своего лорда-отца? — Джонос отрицательно мотнул головой. — В таком случае ты не имеешь права говорить.

Пока все выясняли кто прав, а кто виноват, Эдмунд задумался над оказанием себе медицинской помощи. Хотя бы банально остановить кровь, и уже потом бежать к мейстеру на службе у Ланнистеров. В шатре должна была найтись какая-нибудь ткань, которую он мог бы пустить на перевязку.

Вот только вернулись главные виновники. Ронас был удивлен не меньше, чем Мириэль. Его озадаченный взгляд пробегался по лицам собравшихся, чтобы собрать хоть какую-то картину происходящего. Он скользнул по Бракенам, что пытались его прибить на ристалище, на старшего брата, на лордов Вэнса и Маллистера. Затем он метнулся к Эдмунду, к его окровавленной руке и половине уха, прежде чем остановиться на лорде Блэквуде. Глаза отца были чернее ночи, но пылали чистейшим светом.

— Ронас, — позвал он второго сына. — Верни ей знак. А вы двое, — Хостер оглядел старших Бракенов. — Зовите своего старого конеёба. Вашу участь решат король и десница.

Все поступили так, как он велел. Эдмунд видел по лицу Ронаса нежелание выполнять волю отца, но все же сделал это и вернул Мириэль ее ленту. После этого Бракены увели свою сестру, а Хостер завел Ронаса в шатер для разговора.

Боль в руке напомнила Эдмунду, что ему все же необходимо медицинское вмешательство. Пальцы медленно синели и с трудом сгибались.

— Лорд Корбер, — обратился он к Маллистеру. — Поделитесь, пожалуйста, вашим плащом.

Хозяин Сигарда понял его сразу. Без лишних слов, он вынул из ножен кинжал и протянул низ плаща Джеффори, чтобы тот натянул. Это не было стерильно, но Эд предпочел бы бороться с гноем и заражением, нежели лишиться конечности из-за отмирания тканей.

— Пойдем. — К нему подошел Титос, без прежней обиды или потаенной злости. Правая рука легла на лопатки и слегка подтолкнула к общим стойлам. — Я отвезу тебя в Утес.

Это было… необычно. Видеть в старшем брате трепетное волнение за его состояние и не слышать раздражение в голосе от одного упоминания его имени… 

— Если честно, то я не думал, что ты мне поможешь.

— Не дури, Эд, они могли тебя убить.

— Ты мне это почти каждый день обещаешь, а тут пришел на выручку.

Титос остановился и взглянул серьезным взглядом карих глаз в темно-зеленые брата. 

— Ты еще тот засранец, но еще ты мой брат, Эдмунд. И я порву любого, кто тебя тронет. Клянусь честью, так оно и будет. Особенно, если это Бракен.

Он отвез младшего брата в Утес Кастерли, и с легкостью получил разрешение воспользоваться услугами мейстера. Все же они были детьми знатного рода, а не уличный брод, перепутавший ворота. Кто бы мог подумать, что именно травма, нанесенная рукой Бракена, повлияет на Титоса? Эдмунд готовился поговорить с братом после турнира, обсудить и поставить все точки над «i», чтобы положить конец их вражде. Но все решилось как-то само.

И пока его штопали, Эд вспоминал прошедший день с двояким чувством. С одной стороны судьба подкинула хорошую возможность примириться со старшим братом, с другой же роль этой судьбы сыграли двое влюбленных. Мальчишка не понимал вражды их семей и честно верил, что Ронас и Мириэль смогли бы положить ей конец. Поэтому он не останавливал брата, когда тот якобы тайком покидал Рим по южный берег Красного зубца, позволил похвастаться якобы своим стишком, хотя Эдмунд просто перевел старую песню, и не стал упрекать брата за прилюдное высказывание симпатии. Какая-то его часть понимала, что добром могло бы и не закончится, но верил в лучшее.

К сожалению эта вера себя не оправдала. 

Эдмунд старался не беспокоить перевязанную руку и не обращать внимание на покалывание в отрезанном ухе. Мейстер, когда осматривал его, решил пошутить, обозвал порез кривым и предложил подравнять. Эд шутку не оценил. Сказать, что местная медицина его впечатлила, значить ничего не сказать. Один ученый проверял переломы на ощупь, второго пришлось заставлять мыть руки. Конечно, последний их просто ополоснул в холодной воде, но и на том спасибо.

Он поднялся на последние этажи твердыни и по выученному пути нашел главный зал, где не так давно проходило пиршество. Четверо Алых Плащей караулили эбеновы двери и не обратили на мальчишку внимания, когда он ступил в освещенный десятком жаровен и свеч помещение. Лорд Тайвин был поставлен в известность и не смог пройти стороной происшествие: оно случилось у него дома, во время важного турнира в честь отпрыска королевских кровей, у чьего отца он служил десницей. Он призвал отцов двух семей вместе с их сыновьями, а так же других свидетелей и причастных. Остальная знать свидетельствовала его суд.

На помосте стояло два высоких трона из красного дерева, с вырезанными львами и переплетением линий. Один был пуст, на втором возвышался лорд Тайвин, со скупым выражением лица, окидывая зал хищным взглядом. За спиной, словно безмолвная тень, стоял  младший брат Киван Ланнистер. 

Блэквуды и Бракены предстали перед ними, держась друг от друга на приличном расстоянии. Отцы были впереди, неся ответ за действия своих сыновей.

Когда Эдмунд только ступил за порог, сотни глаз сошлись на нем. Знать зашепталась, обсуждая то ли его самого, то ли засохшие следы крови на его рукаве, или половину уха. «Зачем они здесь? — спрашивал себя мальчик, с непониманием отвечая на их взгляды. — Неужели им так скучно живется?».

Он заметил, что у помоста собрались только мужчины, а членов его семьи внезапно прибавилось: Корбер Маллистер с сыновьями и Норберт Вэнс держались чуть позади. Они будут свидетельствовать, сообразил юноша, но насчет остальной знати уверен не был. Эд знал законы Семи королевств, мейстеры Квинс и Вилеон не утруждали себя в подробностях, но с тем, как их вершили, познакомился только сегодня.

Когда последний причастный присоединился к своей семье, лорд Тайвин безмолвно поднял руку. Знать, словно дрессированная, повиновалась его воле и затихла.

— Раз все собрались, — его тон отдавал угрюмыми нотами и величественным эхом отражался от высоких стен. — Я желаю услышать каждого. Каждый из вас будет говорить только тогда, когда я велю, иначе его выведут из этого зала, а слово не будет учтено.

Его выбор пал на Эдмунда. Тот не понимал, почему на него так пристально смотрят холодные изумруды, пока лорд Блэквуд не подтолкнул вперед. Второе замешательство вызвал вопрос: стоит ли преклонять колено, или на это лишнее? Юноша выбрал первое от греха подальше и склонился перед десницей.

Началось долгое разбирательство. Каждый после Эдмунда высказывал не только свою версию событий, но и точку зрения.

— Они оскорбили честь нашей семьи, милорд десница, — с тихим рыком отвечал Джонос Бракен. — Сначала этот паршивец прошлым летом, теперь его брат. Мы не могли это просто так оставить, не могли закрыть глаза на то, как порочили имя нашего дома. Не от этих древоёбов.

— Я… — Ронас чувствовал себя неуверенно, он мялся, хотя и старался придать себе уверенный вид. — Всего лишь оказывал знаки внимание леди Мириэль. В моих помыслах не было цели кого-то оскорбить. На турнире она дала мне свой знак отличия по своему выбору, а не потому что я ее заставил.

— Они пытались его убить. — Титос не смотрел на десницу, обратив свои гневные глаза на двух Бракенов. — Изувечили его, пытались прирезать как какую-то свинью.

— Он должен был ответить за свои поступки не меньше, чем твой брат, — вставил слово Роберт Бракен, тем самым подписав себе приговор быть выведенным из зала. Как обещал лорд Тайвин, его слово более не учитывалось.

Процесс затягивался. Вскоре, следом за Робертом вывели разозленного Титоса и Джеффори Маллистера, посчитав главный зал замка идеальным местом, чтобы скрестить клинки с Джоносом Бракеном. Остальные отличились выдержкой.

— Лорд Хостер, лорд Метис, — позвал их десница короля, жестом указав подойти к помосту. — Я услышал каждого и с уверенностью могу сказать, что вина твоих сыновей, — обратился он к Бракену, переведя на него взгляд, — не меньше чем твоих, — последнее было адресовано Блэквуду. Оба лорда были согласны с десницей, подтверждая сказанное немыми кивками. — В них кипит кровь, которую следует остудить, и я надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы они более не причиняли неудобств остальным лордам и леди Вестероса.

Он выдержал паузу, обведя членов двух семей внимательным взглядом, следил, чтобы до каждого дошел смысл его слов.

— Именем Его Величества короля Эйриса Таргариена, четвертого этого имени, я, лорд Тайвин Ланнитер, лорд Утеса Кастерли и Хранитель Запада, лорд-десница Его Величества, обязываю дом Бракен выплатить компенсацию в размере ста золотых монет дому Блэквуд за нанесенные увечья их представителю. — На последних словах он повернулся на троне к Эдмунду, одарив того долгим тяжелым взглядом, что переметнулся к лорду Норберту. — Дом Вэнсов обязываю сделать то же самое по отношению к дому Бракен в размере… тридцати золотых монет. Что до всего остального, я обязываю лордов Хостера и Метиса высказать извинения за деяния сыновей здесь и прямо сейчас, и засвидетельствовать свои клятвы перед лордами и леди более не нарушать королевского мира. Что до всего остального — решайте сами. Если вы не способны воспитать собственных детей, так отдайте их на воспитание.

Озвучил свое решение лев и ознаменовал завершение разбирательства своим уходом. И оно, конечно же, мало кому понравилось, но Эдмунд справедливо посчитал, что они еще легко отделались. Были ли согласны Бракены? По их лицам такого не скажешь. Его же семья наверняка придерживалась того же мнения, а во взгляде лорда-отца, что был обращен к Метису Бракену, читалось только одно: «Это еще не конец». Тот отвечал ему тем же, демонстративно задрав подбородок и уведя за собой старшего сына.

Хостер повел своих сыновей в выделенные для них покои, где началось свое разбирательство.

— Это возмутительно! Нам следует оспорить решение десницы и прийти к королю! — Дверь еще не успела закрыться, как Титос дал волю бушевавшим в нем эмоциям и заходил по комнате кругами. — Мы оскорбили их честь. Ха! Я им еще покажу, что значит «оскорбить», когда помочусь на их могилы!

— Сядь и успокойся, — холодный тон отца не терпел пререканий. Он прошелся по покоям к единственному столу и присел на край, сложив на груди руки. — Решение вынесено и мы должны повиноваться.

— И что, мы вот так позволим им уйти с чистыми руками? — Наследный сын на секунду остановился, но потом продолжил мерить размеры опочивальни.

— Таково решение десницы, — владыка Воронодрева слегка покривился, когда чеканил каждое слово. Он разделял мнение сына, но в отличие от него не давал волю эмоциям и смотрел на ситуацию куда шире. — Вас всех могли посадить в подземелье до следующего лета. Бракену и вовсе повезло: за нападение на члена другой семьи могли сослать на Стену. Тайвин решил проявить милосердие, и сделал это ко всем нам.

— А король? — Титос не сдавался. — Он же твой дальний кузен, разве нет? Почему он не может помочь своей родне?

— Королю и своих забот хватает.

Наследный сын что-то прошептал себе под нос, очень тихо, чтобы никто его не услышал. Ронас стоял в стороне с виновато опущенной головой и сложенными за поясом руками. Он даже не повернулся, когда младший положил на плечо свою руку.

— Ты в порядке? — на миг у Хостера прорезалась теплота заботы, когда он перевел взгляд темных глаз на младшего из сыновей. 

— В полном. Разве что могу забыть о своем участие в состязании лучников.

При этих словах лицо Ронаса болезненно скривилось. Он винил себя в произошедшем и наказывал самобичеванием не хуже отцовского ремня.

— Хорошо, — кивнул лорд Блэквуд и обратился ко второму из сыновей. От его заботы и след простыл, а чересчур спокойный тон прожигал леденящей душу мерзлотой. — Теперь я понял, почему ты просил не отдавать тебя в воспитанники. Ты мне соврал, Ронас. Ты говорил, что желаешь помогать Эдмунду в его детских забавах, но на самом деле бегал за юбкой конеёбши.

— Ее зовут Мириэль…

— Да мне насрать как ее зовут, — рявкнул на него Хостер. Всегда предельно спокойный и сдержанный, даже в самой ужасной ситуации, он терял над собой контроль лишь при одном упоминании Бракенов. Как это было во время прошлого турнира, так и сейчас. — Можешь забыть о своей коневой шлюхе, и о помощи брату тоже: ты отправишься на воспитание в другой дом и я позабочусь, чтобы он был как можно дальше отсюда. На Север, в Долину, хоть в самый Дорн, но чтобы я больше не слышал об этой девке. Ты меня понял?

— Да, отец.

Удовлетворенный послушанием сына, Хостер вымученно выдохнул и провел рукой по волосам, что постепенно покрывались сединой. Он опустился за единственный в опочивальне стол, на котором стоял кувшин с вином и парой кубков, но так и не прикоснулся к ним. Конец четвертого десятка уважительный возраст, но не подобного он ожидал в эти годы.

Эд сжал и разжал пальцы левой руки, мысленно радуясь возвращающейся чувствительности. 

— Эдмунд, ты знал? — отец пристально посмотрел на младшего сына, деловито сложив перед собой руки.

— С самого начала, — признался мальчишка. Он больше не видел причин скрывать это, как и не был согласен с отцом в его гневе. — На прошлом турнире, когда мы гуляли по Ланниспорту. Рон попросил меня отвлечь на себя старших Бракенов, чтобы познакомиться с их сестрой.

— И ты согласился? — хмурил взгляд лорд Хостер, задавая риторический вопрос.

— Взамен я попросил, чтобы он остался дома и помогал мне. Так что кого и следует винить во всем, так это меня.

Ведь его вины было не меньше.

— Твоя просьба о людях, — продолжил отец. — Об этой маленькой гвардии. Я ее отклоняю. Можешь и дальше играться со своей деревней, но больше ты от меня не получишь. Вы оба.

__________________________________